Ребёнок из коробки (джен)

…Первой мыслью было, что посылка всё-таки от Тёмного Круга. Это было в их стиле — отправить предателю убитого магловского ребёнка. Смысл послания ясен: смотри, Северус, у нас нет никаких угрызений совести по поводу убийства даже ребёнка, и это магловское отродье скончалось мирно по сравнению с тем, что ждёт тебя.

Но ведь они же не будут пользоваться магловской почтой, не так ли? Они могли просто оставить ребёнка у него на пороге или отправить его в посылке с совой. И потом… кто, если не они, ответственен за это?

Северус встал, стараясь не обращать внимания на слабость в коленях. Он собирался докопаться до сути, а для этого придётся вытащить ребёнка из коробки. Северус всё равно не мог оставить его там; по крайней мере, он найдёт способ вернуть маленький трупик его родителям. Может быть, доставить его в магловский полицейский участок было бы хорошей идеей — просто оставить на пороге и исчезнуть.

Вокруг ребёнка были напиханы скомканные газеты, — вероятно, чтобы он не скользил в коробке, как проклятая викторианская ваза. Северус осторожно убрал их, стараясь не толкнуть ребёнка. Это было глупо — тот, конечно же, больше ничего не чувствовал. Но Северус не мог заставить себя относиться к малышу как к вещи, как, должно быть, поступил тот, кто его послал. Снейп сильно подозревал, что ребёнок был жив в то время, как коробку запечатали, и мог только представить себе страдания маленького существа и медленную, мучительную смерть. Почему эти идиоты маглы не заметили, что что-то не так? Конечно, в какой-то момент ребёнок должен был заплакать. Неужели магловские почтовые чиновники регулярно доставляют рыдающие посылки?

Подхватив ребёнка одной рукой под голову, другой — под спинку, Северус вытащил маленькое тельце из коробки, чувствуя себя несколько странно: у него на руках лежало настоящее человеческое существо из плоти и крови, хрупкое и одновременно довольно крепкое. Вся эта ситуация была до охренения абсурдной.

Ребёнок уже не был младенцем; у него оказалась копна тёмных, растрёпанных волос и круглые щёки подросшего малыша. Снейп предположил, что ему около года.

Северус осторожно положил ребёнка на стол и начал разворачивать шерстяное одеяло. Он не был уверен, зачем это сделал; конечно, ничего не выйдет из осмотра крошечного тела. Причина смерти была совершенно ясна: малыш либо задохнулся, либо замёрз, либо просто умер от шока, вызванного тем, что его запихнули в коробку. Снейп поморщился при этой мысли. Его первое впечатление о маленьком гробике оказалось более точным, чем ему хотелось думать.

Под шерстяным одеялом на ребёнке была потёртая, слишком большая футболка, подгузник и… больше ничего. Его ручки и ножки были не такими пухлыми, как должны бы; по мнению Снейпа, они были слишком худыми для годовалого малыша. Кислый запах достиг ноздрей, и Северус увидел, что отверстия для ног в подгузнике имеют коричневатый оттенок. Бедняжка умер, лёжа в собственных испражнениях. Кто бы это ни сделал, он заслужил порцию круциатуса, и к чёрту утешение, которое приходит от правильности поступка. У Северуса было чувство, что даже старик с ним согласится.

Он решил, что нельзя оставлять всё как есть. Он считал себя разумным человеком, редко поддающимся сантиментам, но не мог оставить мёртвого ребёнка лежать в собственном дерьме. По крайней мере, родители будут избавлены от этой детали, когда приедут за маленьким телом в морг. В душе Северус всё же надеялся, что посылку отправили не они.

Снейп начал расстёгивать застёжки подгузника, готовясь к запаху, пока отгибал переднюю часть. Воняло ужасно — Мерлин, да, — но то, что он обнаружил под подгузником, отвлекло от зловония. Бёдра ребёнка, попка и маленький пенис были покрыты слоем желтовато-коричневой субстанции — результат явно не одного испражнения. Даже такой совершенно неопытный человек, как Снейп, видел, что этот маленький мальчик страдал долгое время. Кожа под грязью была красной и воспалённой, с гнойниками и открытыми язвами. Ребёнок, должно быть, испытывал ужасную боль.

Круциатус, подумал Северус, стягивая с мальчика жуткий подгузник, на самом деле слишком быстр, слишком милосерден. Возможно, вместо этого порция любимого Волдемортом заклятия скручивания кишок…

Он тут же испепелил подгузник и наложил очищающее заклинание на стол и футболку мальчика. Это не убрало вонь полностью, но сделало её терпимой… по крайней мере, для Мастера зелий — непривычному к ужасным запахам человеку всё равно захочется блевать.

Северус подошёл к раковине и, наполнив миску тёплой водой, отнёс обратно на стол. Окунув в воду мягкую тряпку, он принялся осторожно и тщательно обтирать мальчика. Кожа ребёнка была не холодной, так что он умер совсем недавно. По сути…

— Апчхи!

С бешено колотящимся сердцем Северус бросил тряпку и сунул руку под футболку малыша. И вот оно. Слабое биение сердечка, которое ещё не совсем сдалось.

Ребёнок не проснулся от чихания, глаза его были закрыты, ручки и ножки безвольно обмякли. Был ли он без сознания или… Северус заметил слабый синий оттенок на губах мальчика, который он раньше приписывал холоду. Но, возможно, дело было не только в этом.

— Акцио тест-полоски!

Снейп поймал в воздухе что-то похожее на маленькую полоску пергамента и осторожно просунул её между полуоткрытыми губками мальчика. Она почти мгновенно позеленела: кто-то — без сомнения тот, кто отправил посылку! — дал ребёнку сильное снотворное.

Северус не был целителем, но он знал, что зачастую такие магловские препараты смертельны для ослабленной иммунной системы: дыхание ребёнка могло остановиться, или его магия могла отторгнуть неизвестную субстанцию и повергнуть нервную систему в шок. Ибо это был волшебный ребёнок, Северус понял это, как только тест-полоска изменила цвет: заклинание не действовало на маглов.

Он поднёс ладонь ко рту мальчика. По крайней мере, малыш, кажется, дышал нормально, хотя пульс был несколько неустойчивым. Взрослого пациента Северус напоил бы зельями, коих было достаточно много, но ни одно из них он не осмелился дать такому малышу. А ребёнок выглядел так, словно его жизнь висела на шёлковой ниточке, готовой в любой момент оборваться. Что, если он умрёт прямо здесь, на кухонном столе Снейпа?

— Что же мне с тобой делать? — Вопрос прозвучал как шёпот. Не сознавая, что делает, Северус протянул руку и откинул в сторону непослушные тёмные волосы мальчика. Ко лбу ребёнка был приклеен пластырь, выглядевший так, словно находился там целую вечность. Похоже, бывшие «опекуны» мальчика просто забыли об этом.

Решив заняться пластырем позже, Северус продолжил отмывать мальчика. Количество дерьма и грязи на теле ребёнка было невероятным. К тому времени, как маленькая попка, наконец, очистилась, Снейп успел поменять несколько тряпок и четыре миски с водой. Не то чтобы результат выглядел намного лучше: когда слой грязи исчез, гнойники и язвы стали видны во всей красе, явно инфицированные. Вероятно, это было милосердием, что мальчик так крепко спал: если бы он проснулся, то кричал бы от боли.

— Акцио бадьян, растопырник и эликсир Виггенвельда!

Флаконы с названными зельями выстроились на столе, Северус начал медленный процесс лечения мальчика, используя ватный тампон, чтобы нанести небольшое количество препарата на каждую болезненную трещинку и язву. Эликсир Виггенвельда дезинфицировал и обезболивал воспалённые раны, бадьян помогал затянуться даже самым запущенным язвам, а растопырник успокоил раздражённую кожу. Это было лучшее, что Северус мог сделать для мальчика, и только целитель был способен определить, нужны ли более агрессивные меры.

— Теперь тебе станет легче, малыш, — пробормотал Северус. — Ты боец. Чтобы прикончить тебя, требуется нечто большее, чем путешествие в картонной коробке, верно?

Мальчик продолжал спать, но Снейпу показалось, что его дыхание немного выровнялось. Даже в глубоком сне малыш, возможно, почувствовал, что мучительная, ноющая боль в попке наконец немного ослабла.

Северус трансфигурировал бумажное полотенце в подгузник (это получилось после нескольких попыток, так как он не имел чёткого представления о том, как именно выглядит подгузник). Результат выглядел не совсем убедительно, но Северус полагал, что на какое-то время этого будет достаточно. Необходимо было сменить грязную футболку. После минутного размышления Снейп преобразил её в мягкий, свободный комбинезон — он видел такие на малышах в Косом переулке.

— Теперь ты выглядишь как настоящий волшебник, ребёнок…

* * *

— Тебе было страшно?

— Да, — не колеблясь, подтвердил Северус, — даже очень.

— Потому что ты думал, что я могу умереть?

— Да. К тому же я не знал, кто тебя послал и почему.

— Расскажи мне о письме.

Письмо, да. Северус едва не пропустил его, спрятанное под скомканными газетами.…

* * *

...Прижимая к груди спящего ребёнка, Северус уставился на конверт. Он не заметил его раньше — тот лежал на самом дне картонной коробки. Значит, всё-таки не совсем анонимно — они приложили к «посылке» письмо. Если они совершенно ополоумели (как Снейп начинал подозревать), всё, что Северус мог найти там, — купленную в магазине рождественскую открытку. Если нет… ну, а если нет, то он, возможно, скоро узнает, зачем кому-то, Мерлин их подери, отправлять ребёнка почтовой посылкой.

Он отнёс письмо и ребёнка в гостиную и устроился на диване так, чтобы спящий малыш лежал у него на груди. Маленькое тельце было успокаивающе тёплым. Магия спасла этого мальчика, сохранила ему жизнь, тогда как магловский ребёнок наверняка умер бы.

— Ну что ж, посмотрим, что они скажут. — Северус разорвал конверт. Почерк был тот же, что и на посылке, угловатый и какой-то суетливый. Однако, прочитав первые несколько строк, Снейп забыл об этом. Он даже на мгновение забыл о ребёнке у себя на груди. Чего бы Северус ни ожидал, только не этого.

«Снейп, понятия не имею, актуален ли ещё этот адрес, но ты — единственный сам-знаешь-кто, которого я знаю. Этот человек, Дамблдор, не оставил обратного адреса в своём письме (не сомневаюсь, что намеренно). У меня нет нормального способа связаться с кем-либо из вас, так что это лучшее, что я могу сделать. Надеюсь, это послание найдёт тебя достаточно здоровым (и трезвым).

Не знаю, в курсе ты или нет, но Дамблдор оставил сына моей сестры со мной и моей семьёй; фактически он подбросил его на наш порог на следующий день после её смерти. Он объяснил в письме, что за мальчишкой охотится какой-то сумасшедший, и единственный способ «обезопасить его» — это оставить у нас. У нас не было выбора. Он никогда не спрашивал нас, готовы ли мы подвергать опасности свою жизнь — и жизнь нашего сына! — приютив мальчишку-сироту, которого я никогда раньше не видела. Я уверена, что знаю, почему; в конце концов, мы всего лишь «маглы» (кажется, так ты называл меня, когда сидел за нашим столом и ел нашу еду?).

В любом случае, Снейп, ты можешь сказать Дамблдору, что это не сработает. Я не буду притворяться, что понимаю всю нелепость кровной защиты, но знаю одно — этот мальчишка никогда не приживётся у нас. Мой муж этого не потерпит, и, честно говоря, я тоже. Мы никогда не просили быть частью вашего мира, а это отродье будет таким же ненормальным, как и его родители. Я не знаю, как его воспитывать, и уж точно не собираюсь стоять в стороне и смотреть, как мой Дадли страдает от того, что в семье появился урод. Так что скажи Дамблдору: спасибо, но нет. Из-за вас заварилась эта каша — вы и расхлёбывайте. Мы, мой муж и я, конечно, не собираемся этого делать.

Что касается отправки этих нелепых вопящих писем, то можете избавить себя от хлопот, так как мы не собираемся оставаться в стране надолго. Мой муж принял предложение о работе за границей, и мы скоро уезжаем. Если вы попытаетесь вернуть нам мальчишку, мы его бросим — вас предупредили. Мы не хотим, чтобы нас шантажировали.

Я положила одеяло и кое-какую одежду — это всё, что у нас осталось.

Петуния.

P.S.: Я добавила ему в бутылочку немного темазепама, чтобы он молча спал какое-то время».

Северус смотрел на лист, пока буквы не начали расплываться перед глазами, затем скомкал его и, швырнув через всю комнату, с силой ударил кулаком по спинке дивана.

— Мерзкая сука!

Ребёнок даже не вздрогнул, по-прежнему погружённый в наркотический сон. Северус уставился на темноволосую головку, устроившуюся у него под подбородком. Этот полумёртвый малыш был Гарри Поттером, Мальчиком-который-выжил. Его засунули в картонную коробку и отправили по почте, как чёрствый фруктовый пирог. Петуния, должно быть, сошла с ума.… во всяком случае, с того немногого, что у неё было.

Северус сел на диване, перекладывая ребёнка на руках так, чтобы видеть крошечное личико. Да, растрёпанные тёмные волосы принадлежали его отцу, но что-то в изгибе губ мальчика напомнило Снейпу другое лицо, лицо женщины, которое он так хорошо знал. А этот пластырь… под ним должен скрываться шрам, знаменитый шрам, который проклятие Волдеморта оставило на лбу мальчика. «Ежедневный пророк» гадал, как эта отметина выглядит, поскольку у журналистов не было точной информации.

Северус подцепил уголок пластыря, но обнаружил, что тот прилип. Если его сорвать, то можно поранить мальчика; лучше использовать тёплую воду и осторожно снять пластырь. Но это может подождать. Первым делом Северусу нужен был камин…

* * *

— Ты позвал дядю Альбуса?

Снейп кивнул.

— Ему нужно было знать, что тебя больше нет в доме твоей тёти.

* * *

…— Это… прискорбно, Северус, — лицо Дамблдора в пламени выглядело обеспокоенным больше, чем Снейп когда-либо видел. — Можно мне пройти?

Северус молча кивнул и отошёл от камина, освобождая место для директора. Ребёнок у него на руках не шевелился. Гарри всё ещё крепко спал, и если бы не тепло маленького тела, Снейп мог бы подумать, что это свёрток тряпья.

Дамблдор вышел из камина, взмахом волшебной палочки смахнув сажу со своей мантии.

— Трубочист давно не появлялся… — Северус откашлялся.

— Неважно, мой мальчик, — отмахнулся от объяснений Дамблдор. — Как Гарри?

— Спит, — честно ответил Снейп. — Петуния одурманила его. Похоже, какие-то магловские таблетки…

— Это не опасно?

— Не уверен. — Северусу хотелось бы успокоить этого человека, но если он соврёт, Дамблдор поймёт это. — Он кажется стабильным, но у меня нет большого опыта работы с магловскими веществами.

— Могу я взглянуть на письмо?

Северус протянул Дамблдору смятый лист бумаги. Старый волшебник быстро просмотрел написанное, его лицо ничего не выражало, но это, конечно, мало что значило: как и любой слизеринец, Дамблдор умел прятать гнев за бесстрастной маской.

Наконец он опустил письмо.

— Бедная Петуния.

— Простите? — Северус сузил глаза.

— Похоже, она считает, что я меньше ценю безопасность её семьи, потому что она магл, — Дамблдор вздохнул. — Конечно, это всегда было для неё больным вопросом…

— Больной вопрос? — Северус повысил голос, но постарался говорить спокойнее. — Она чуть не убила мальчика!

— Верно, — Дамблдор казался скорее грустным, чем сердитым, что раздражало Снейпа. Он надеялся, что старик хотя бы раз разделит его чувства, а не будет заниматься обычным всепрощением и пониманием.

— Ну и что теперь? — более резко, чем намеревался, спросил Северус. — Мы просто забудем об этом?

— Конечно, нет, — Дамблдор смотрел на него так, словно заглядывал прямо в душу. Северус заставил себя не отводить глаз. — Похоже, нам придётся придумать другой план, когда дело касается Гарри.

— На этот раз никаких маглов, — решительно заявил Северус, удивляясь, когда он успел так сильно проникнуться этим вопросом. С другой стороны, он обещал защитить малыша.

— Не все маглы негодные опекуны, мой мальчик…

— Возможно, только я таких, увы, не знаю, — огрызнулся Северус и тут же пожалел об этом, увидев разочарованное выражение на лице старика. — В любом случае… почему его не может забрать волшебная семья? Я уверен, что многие были бы более чем счастливы усыновить Мальчика-который-выжил.

— Вот именно, — сказал Дамблдор. — Они усыновят Мальчика-который-выжил, а не осиротевшего малыша, которому просто нужна семья.

— Ну, ему определённо не нужна семья, которая запихивает его в коробку и оставляет на почте.

— Да, я знаю. — И снова этот взгляд, который никогда не переставал тревожить Северуса. Что видел старик, глядя ему в глаза? — Ему нужен кто-то, кто защитит его.

— Хорошо… у вас есть кто-нибудь на примете?

— По правде говоря, да, — Дамблдор наконец отвёл взгляд, в его глазах появился странный блеск. — А пока я попрошу тебя присмотреть за ним. Препарат может иметь побочные эффекты, и я буду чувствовать себя лучше, зная, что Гарри находится в профессиональных руках.

— Я… никогда не заботился о ребёнке…

— Такова участь каждого молодого родителя, по крайней мере, мне так говорили. — Дамблдор, должно быть, заметил выражение лица Снейпа, потому что добавил: — Это временно, Северус, только до тех пор, пока я не удостоверюсь, что человек, которого я имею в виду, сможет забрать его.

— А как насчёт защиты? — Северус взглянул на спящего мальчика. — У Лили есть другие родственники?

— Петуния — единственная, кто ещё жив, — покачал головой Дамблдор. — И она права, конечно, защита крови не сработает, если её не дать добровольно. Что же касается непосредственной безопасности Гарри, то на данный момент нам придётся иметь дело с чарами фиделиуса.

— Что значит «на данный момент»?

— Защита крови работает во всех отношениях, Северус, — Дамблдор улыбнулся. — Может настать день, когда кто-то захочет поделиться с мальчиком своей кровью, принять его как родного. Тогда мы сможем установить новую кровную защиту. А пока вполне подойдёт фиделиус.

— Усыновление по крови? — Снейп прищурился, глядя на него. — Кого вы имеете в виду, Дамблдор?

— Достаточно сказать, Северус… — Снова этот странный взгляд и улыбка, хотя что старик нашёл тут таким забавным, Снейп не понимал. — …что это тот, кому я доверил бы собственную жизнь…

* * *

— Дядя Альбус стал твоим хранителем тайны, да?

Северус кивнул. Они установили чары на следующий же день, пригласив Макгонагалл в качестве свидетеля. Больше они никому ничего не сказали… по крайней мере, не в те первые дни.

— А кого дядя Альбус собирался просить об усыновлении по крови? — поинтересовался Гарри. — Я думал, он хочет, чтобы я остался с тобой.

— Позволь мне рассказать тебе кое-что о твоём дяде Альбусе, Гарри, — Северус вздохнул. — Никогда — никогда! — не думай, что у него нет в глубине души никаких помыслов, даже когда он просит тебя передать ему соль за обеденным столом.

— А что такое помыслы?

— Тайный план.

— О… — Гарри на мгновение задумался. — Значит, его тайный план сработал?

— В конце концов, да, — Северус едва не улыбнулся.

* * *

…Гарри проспал восемнадцать часов подряд, уютно и надёжно укутанный в одеяло, утеплённое постоянно греющими чарами. Северус установил в своей спальне трансфигурированную кроватку, чтобы лучше следить за ребёнком, а днём носил мальчика в слинге*, как предложила Поппи Помфри. Она приходила взглянуть на Гарри и объявила, что он «поправляется, но слишком худой».

Постоянное присутствие другого человека было внове для Северуса, даже если этот человек ничего не делал, кроме как спал. Снейп поймал себя на том, что разговаривает с мальчиком, читает ему новости из «Пророка» и жалуется на Пендерграфта, который заказал солнечный эликсир в конце декабря. Несколько раз в день Северус обрабатывал целебными зельями больную попку Гарри и вводил питательные вещества в его желудок, поражаясь переменам, произошедшим с мальчиком за эти несколько часов. Кожа Гарри больше не была бледной и липкой, щёки слегка порозовели, а длинные тёмные ресницы делали его похожим на ангела — во всяком случае, по словам мадам Помфри. Северус же думал, что малыш похож на особенно тощего котёнка, которого кто-то оставил на холоде… с молнией на лбу. Знаменитый шрам действительно имел форму рунической буквы «S», что, несомненно, и побудило Петунию закрыть его пластырем. Всё столь явно магическое должно быть скрыто от «нормального» мира.

Рождественским утром Северус сидел за кухонным столом со своей обычной чашкой кофе. Проводить это время года в одиночестве считалось печальным событием — в Святом Мунго сообщали о вдвое большем количестве попыток самоубийства во время рождественских каникул. Но Северус не чувствовал меланхолии. Было какое-то умиротворение в том, чтобы просто сидеть здесь, со спящим ребёнком на коленях, зная, что позже они спустятся вниз и приготовят порцию успокоительного для желудка (всегда приносящего деньги после Рождества).

— По крайней мере, ты не болтаешь без умолку, как твой блаженный папаша, — сказал он мальчику, положив руку на спинку малыша и изучая последний номер «Практического зельеварения». — Время в Большом зале было сущим адом, да ещё эта тявкающая дворняжка болтала как сорока.

— Па!

Северус чуть не опрокинул свою чашку. Опустив голову, он встретился взглядом с парой ярко-зелёных глаз.

— Па бух, — тихо сказал мальчик. — Се бабух бай-бай*.

— Да, действительно…

— Гайи.

Северус моргнул.

— Да, это ты. Я рад, что ты знаешь своё имя.

— Гайи бай-бай.

— Ты поспал, — сказал Северус, задаваясь вопросом, понимает ли ребёнок что-нибудь из этого… как разговаривать с восемнадцатимесячным ребёнком? И вообще, как с такими малышами разговаривать? — Но теперь ты проснулся.

И ты говоришь как идиот, Снейп, заявляя ребёнку очевидное.

— Гайи сит?

Северус немного подумал, а потом рискнул предположить:

— Ты хочешь сидеть у меня на коленях?

— Дя бдя.

— Хорошо.

Мальчик оглядел кухню и сморщился, увидев незнакомую обстановку. На мгновение Северусу показалось, что Гарри сейчас заплачет. Но малыш снова посмотрел на него, маленькой ручкой вцепившись в чёрную мантию.

— Дя бу.

— Нет, — покачал головой Снейп. — Северус. Я Северус.

— Гайи.

— Северус.

— Эвву.

— Достаточно близко, — кивнул Северус. — Ну что, Гарри… может, спустимся вниз и приготовим успокоительное для желудка всем этим невыносимым болванам?

— Эвву.

Северус взглянул на ребёнка и обнаружил, что ему не так больно, как могло бы быть, при виде этих кошачьих глаз. В отличие от тех, которые он помнил, глаза Гарри были очень живыми и, казалось, смотрели на него так, как раньше мало кто смотрел.

Послушай, ты становишься сентиментальным, старик.

Северус отбросил эту мысль и встал, держа ребёнка на одной руке. Но он не сразу направился к лестнице в подвал, а подошёл к окну и отдёрнул занавеску, открыв ярко-голубое небо и улицу, покрытую сверкающим снегом. Укутанный белым одеялом, Паучий тупик не выглядел таким обветшалым, как обычно — на самом деле вокруг было почти красиво.

— Смотри, — сказал Северус, поднимая Гарри повыше, чтобы ему было лучше видно, — сегодня Рождество…

* * *

— А потом я остался с тобой.

— Да, ты остался со мной, — Северус протянул руку и убрал непослушную прядь со лба Гарри.

— А потом ты усыновил меня по крови.

— Да.

Гарри задумался.

— А если бы тебя не было дома, когда пришёл почтальон?

— Полагаю, он оставил бы коробку на моём крыльце, — сказал Снейп.

Про леденящий холод он умолчал. Проклятая Петуния! Этот счёт ещё не закрыт, и, верный своей природе, Северус копил злость. Во всяком случае, с годами его гнев только рос. Если им когда-нибудь доведётся встретиться снова… что ж, Альбусу лучше будет отвернуться.

— А если бы я тебе не понравился?

— Ты имеешь в виду, — Северус поднял бровь, — если бы ты оказался маленьким монстром, который заляпал шоколадом всю мою кухню и стащил печенье?

— Я не хотел, — хихикнул Гарри.

— Я уверен, что печенье само по себе не залезло к тебе в карман.

— Нет, я про шоколад. Бисквиты я хотел стащить, но шоколад был этим… несчастным случаем.

— Таким же несчастным случаем, что произошёл у вас с мистером Уизли в ванной на прошлой неделе?

— Ага, точно таким, — кивнул Гарри с поразительным для шестилетки нахальством.

— Что ж, — сказал Снейп, — жаль, что я сейчас не могу отправить тебя обратно, верно?

Без сомнения, Поппи Помфри и Молли Уизли нахмурились бы при этом замечании, но Гарри только усмехнулся:

— Я всё равно не влезу в коробку.

— Тем более жаль. — Северус подоткнул одеяло вокруг мальчика, убедившись, что его ноги хорошо прикрыты. — Теперь пора спать, Гарри. Завтра приедет Люпин, и я уверен, что ты хочешь хорошо отдохнуть перед игрой в подрывного дурака, которой будешь его донимать.

— Дядя Лунатик? — воскликнул Гарри, и Северус готов был пнуть себя за то, что сообщил эту волнующую новость, как раз когда мальчик укладывался спать.

— Только если ты сейчас же заснёшь, — добавил Северус поспешно и неискренне (если бы только с волком было так просто, как уложить Гарри спать).

— Ладно, — Гарри улыбнулся. — Спокойной ночи, Северус. Увидимся на Рождество!

— Спокойной ночи, Гарри.

Снейп постоял, глядя на укрытого одеялом мальчика, и тихо вышел из комнаты, прихватив по дороге несколько разбросанных носков. Люпин настоял на том, чтобы приехать, как он делал каждое Рождество, Пасху, день рождения Гарри, и всякий раз, когда мог вырваться между праздниками. Что ж, размышлял Северус, бросая носки в корзину для белья, могло быть и хуже. Когда Люпин не превращался в кровожадного зверя, он мог быть сносной компанией.… не то чтобы Снейп когда-нибудь сказал ему об этом.

Северус выглянул в окно, выходящее в сад за домом, как раз вовремя, чтобы увидеть одинокую снежинку, падающую вниз и оседающую на замёрзшую лужайку. Вскоре за первой последовала другая, и ещё одна, танцуя тут и там на ночном ветру. Гарри был бы в восторге, он любил играть в снегу. И если это не мне, а Люпину придётся таскать его на санках, то ещё лучше. С другой стороны, Гарри, вероятно, настоял бы, чтобы они оба присоединились к нему… и, не дай Мерлин, слепили снеговика. Северус вздохнул при этой мысли. По его мнению, снегом лучше всего любоваться через окно.

Как и детьми, впрочем, и всё же один ребёнок жил в его доме, выпекал шоколадное печенье, устраивал наводнение в ванной и просил сказки на ночь. Альбус здорово одурачил Северуса пять лет назад, и он попался на эту удочку, как самый зелёный хаффлпаффец-первокурсник.

— Ну, полагаю, было бы невежливо возвращать рождественский подарок, — сказал старик, когда Снейп коротко сообщил ему, что Гарри останется в Паучьем тупике, и даже самый свирепый взгляд Северуса не стёр улыбку с морщинистого лица Дамблдора. Сентиментальный старый дурак.

Он был бы невыносим, если бы когда-нибудь узнал о коробке, спрятанной в кабинете Снейпа, коробке, в которой лежало старое голубое шерстяное одеяло. Коробка, которую Северус доставал каждый Сочельник… просто потому, что так хотелось. Не то чтобы он плакал над потрёпанной старой вещицей или какой-нибудь подобной сентиментальной чепухой. Он просто хотел взглянуть на это. И вспомнить, как рядом с ним появился ребёнок, малыш, наполнивший пустой дом и пустую душу новой жизнью.

Всего раз в год. Потому что это Рождество.

___________

*Слинг — тканевое приспособление разных конструкций, используемое для переноски ребёнка в первые месяцы жизни и до 2-3 лет (прим. пер.)

*Перевод детского лепета адаптирован, исходя из личного опыта переводчика (прим. пер.)