Меня зовут Кагуя (джен)

Я одна…одна в бесконечной пустоте черного вакуума, запечатанная внутри гигантского астероида, созданного моими неразумными детьми-предателями. У меня почти нет никакой надежды на черного Зецу: да, он — плоть от моей плоти, но я не могу его видеть, слышать и ощущать. Я отрезана от всех и очень одинока.

* *

Моя голова так болит, что я даже с трудом помню свое имя. Кажется, меня зовут Кагуя… Обрывки памяти постепенно возвращаются ко мне, тревожат мой покой, сшиваются воедино, как лоскутное одеяло…

* *

…Меня зовут Кагуя, и мне три года. Три года, и я бегаю по огромной дорожке между двумя небольшими планетами в вакуумном поле, созданном пси-силой моего клана Ооцуцуки. Я радостно смеюсь, видя вдали своего отца, Кэзуки. Мой отец большой и сильный, с нежными руками и пронзительными беловатыми глазами. Я знаю, что он — могучий воин, глава нашего звездного народа-клана изгнанников и кочевников между мирами. Мы перелетаем из одного мира в другой, и всюду мы заботимся о природе и лечим живых. Моя мама (её зовут Уэджи, правда, красивое имя) часто говорит мне: «Когда ты вырастешь, дорогая, ты будешь заботиться о Божественном Древе. Помни, что это наша священная обязанность как родственников главы клана!». Я люблю маму, она часто смеется и целует меня. Она называет меня своей дорогой девочкой…

* *

…Меня зовут Кагуя, и мне семь лет. Я играюсь с любимыми куклами, и тут в мою комнату на дереве входит мама. Я вижу, как моя мама плачет. Я спрашиваю у неё, почему она плачет. А она говорит мне, что злые арниты прогоняют наш народ-клан с планеты Недаран. Я видела арнитов — это гигантские существа с щупальцами во лбу. Они вовсе не похожи на нас. Я спрашиваю у мамы, за что они гонят нас, какое зло мы совершили? А она говорит мне, что наше Древо засохло и они обвиняют нас в том, что оно отравляет посевы. Растения на планете Недаран умирают — и кто виноват в этом? Конечно же, звездные чужаки-кочевники — Ооцуцуки. Я советую маме попросить у папы помощи — ведь он воин. Пусть он прогонит мерзких арнитов и тогда нам не придется отсюда уходить. Да, говорит она, глотая слезы, но нашему клану запрещено самим нападать на разумных существ. И потом, если Древо засохло — это знак того, что это природа планеты отвергла нас, а вовсе не арниты…

* *

…Меня зовут Кагуя, и мне шестнадцать лет. Моё совершеннолетие близится. Я рада, что мой папа учит меня технике межпланетной телепортации. Правда, получается у меня с трудом, мой Бьякуган совсем еще слабенький. И вот, наступает тот самый, торжественный, день. Мы собираемся у себя, в храме божественного Древа, который мы построили на планете Орхуз. Ну, как построили, вырастили, конечно. Попросили планету, она и вырастила, а мы укрепили древесные опоры камнями. Ближайшие родственники и телохранители папы — Тору и Томайо — стоят в первых рядах. Мама надевает на меня самое красивое кимоно, доставшееся еще от бабушки, и мы идем в самую середину храма, где возле деревянного Знака Древа уже стоит жрец древа, старенький Норайо. Я люблю дедушку Норайо, он рассказывает мне такие чудесные истории. Про то, как возник наш клан, как мы были впервые изгнаны, как мы стали хранителями чудесного Древа и всякое такое. Норайо начинает церемонию и возглашает: «Сегодня мы собрались здесь, чтобы приветствовать нашу любимую сестру Кагую Ооцуцуки…», но не успевает закончить фразу. Я с удивлением смотрю на Норайо, запнувшегося на середине фразы, потом вскрикиваю. У него из груди торчит меч. Это Томайо, со зверской ухмылкой он резко вынимает меч из раны, и дедушка замертво падает на пол, обагряя его кровью. Я кричу от ужаса и отвращения. Тогда телохранители моего отца и несколько других воинов нападают на нас. Я вижу, как отец защищает мать, длинным мечом ловко отбиваясь сразу от пяти воинов, ведь на священной земле, в защитном поле храма наши техники не действуют. В этот момент меня бьют сзади рукоятью меча по голове. Я падаю и теряю сознание…

* *

…Меня зовут Кагуя, и мне двадцать три года. Я рабыня в доме своего дяди, двоюродного брата отца — Иуоо. Это он совершил переворот семь лет назад и убил моих родителей. Я тогда почти потеряла разум от горя, очнувшись и увидев изуродованные трупы отца и матери. Но, как говорят мне теперь каждый день: «Прекрати мечтать, ленивая скотина, и пошевеливайся, а то руку отрублю!». Мой дядя чрезвычайно силен и жесток. Каждый день он дает мне задания, тренирует мои скудные силы. А они нужны ему, ведь теперь он — глава нашего клана, а та часть клана, которая не подчинилась ему семь лет назад — теперь такие же рабы, как и я, оружие отнято у них, а на глаза надеты повязки из особого вещества с бомбой-ловушкой. Они не могут снять повязки, не активировав ловушку и не убив себя. Техники их тоже блокированы специальным способом, который был изобретен одним из приспешников дяди — Тойо. Только меня дядя пощадил, ведь я — последняя оставшаяся в живых из наследников-хранителей Древа. Да-да, оказалось, что дядя и другие побочные ветви рода не могут выращивать Плоды Древа и делать из них лекарства. Обычно мы даем эти лекарства обитателям планет, и они лечат их болезни, а также меняем их на еду. Пока Древо не засохнет — и тогда хранитель берет одну из его ветвей, открывает портал, куда уходит весь клан, и сажает росток Древа на другой планете. Я ухаживаю за древом день и ночь, а питаюсь объедками со стола дяди, сплю как собака в комнате для слуг, на полу, и часто украдкой плачу. Но это не слезы горя, а слезы гнева. Я всем сердцем ненавижу его, подлого убийцу моих родителей. Но не знаю, как мне быть дальше…

* *

…Меня зовут Кагуя, и мне двадцать четыре года. Сегодня ночью я совершила святотатство. Я прокралась к Древу, пока все спали, и, взяв острый нож, порезала себе запястья. Легенды нашего народа-клана гласят, что страшное несчастье приключится с нами, если кровь хранителя Древа попадет на Древо и будет впитана им. Но нашего клана больше нет — половина — это безвольные, сломленные и покорные рабы с повязками на глазах. Другая половина — жестокие господа во главе с тираном и убийцей Иуоо. Я слышу, как служанки шёпотом называют моего дядю «каменное сердце», ибо он коварен и жесток. За любую провинность раба избивают, а за тяжелый проступок могут отрубить конечность или убить. В то же время господам позволено всё. Но теперь хоть что-то изменится, осталось понять — что именно…

* *

...Меня зовут Кагуя, и мне двадцать шесть лет. Я уже давно не та наивная дурочка, которая два года назад порезала себе запястья и пролила свою кровь на Древо, надеясь, что беды исправят наш клан. На деле, тогда я породила худшее зло. Древо не засохло от крови хранителя, но перестало рождать плоды с лекарством. Плод, которого строго-настрого запрещено касаться до созревания, теперь стал бесполезен. Я трижды пыталась приготовить из него лекарство, но напрасно, приготовленное снадобье не исцеляло местных, а убивало их. Вначале разъярённый дядя избивал меня, потом под пытками вырвал у меня признание. Признание в святотатстве. С тех пор меня повсюду сопровождают стражники, верные приспешники Иуоо. Даже когда я сплю, за мной следят. Теперь они знают, что я не смирилась. А что самое ужасное — дядя нашел другое применение для Древа. Однажды он на пробу подсунул небольшие кусочки его плода своим охранникам, и они не умерли! Их чакра и силы, напротив, выросли в несколько раз! Они получили новые, страшные техники, которые больше пси-сил, изначально данных нам Древом, и превосходят собой Бьякуган. Пользуясь этими способностями, дядя и его сторонники захватили часть планет и убили их жителей, а Древо, разрастаясь, уничтожало растения и животных, действуя как хищный и голодный зверь. Теперь я испытываю трепет, приближаясь к Древу и прикасаясь к его плодам. Отныне это демоническое Древо, а вовсе не божественное. Даже странно, почему Древо еще не убило меня…

* *

...Меня зовут Кагуя, и мне двадцать семь лет. Я наконец решаю сбежать от дяди и его тирании. Ведь они заставляют меня делать «пилюли силы» из плодов Древа, а вкусив этих пилюль, превращаются в кровожадных маньяков. Если раньше мы были мирными звездными странниками, то теперь наш клан превратился в кровавых завоевателей. После нас планеты превращаются в бесплодную, безжизненную пустыню, в безлюдные каменные шары. «Каменное сердце» Иуоо превращает планеты в свое подобие. Мне удалось обмануть стражников, погрузив их в глубокий сон. Я беру росток от Древа, открываю портал и высаживаюсь в необычном месте. Там земля плодородная, птицы и растения словно улыбаются мне. Свободна! Наконец-то я свободна и оставляю их позади. Телепортацией в клане владеют немногие, и практически никто не умеет находить следы межпланетных перемещений других, кроме меня. Значит, меня не найдут еще очень долгое время. Я знаю, что проклятые плоды демонического Древа удлиняют их жизнь — они почти не стареют от пилюль, и я страшусь будущего. Но меня постигла неудача! Росток привился, но не растет, как бы я не удобряла его. Видимо, почва незнакомой планеты отторгает Древо. И я впервые решаю действовать наугад. Я выкапываю росток, открываю портал высоко в небе над атмосферой другой неизвестной планеты и, зажмурившись на счастье, выпускаю росток вниз. Со вздохом облегчения я закрываю портал. Через несколько месяцев я приду за ним, обязательно приду, обещаю…

* *

Меня зовут Кагуя, и я бессмертна. Время более не властно надо мною. Позади навеки была оставлена любовь и единственная подруга в этом мире. Теперь я постоянно слышу голос гигантского монстра, ревущего внутри Древа. Он называет себя Зеджин, «небесный покоритель» на его языке. Он хочет людской крови, он жаждет людских душ, а его настойчивый шепот проникает в моё сознание, даже когда я сплю. Он грозит разрушить мир, который его жители называют Земля. Я погрузила противоборствующие кланы в гендзюцу Вечного Цукуёми не для того, чтобы стать рабыней демона. Как поздно я узнала правду… И как я раскаиваюсь теперь, что дала демону, запечатанному в Древе, напиться крови Ооцуцуки. Я раскаиваюсь и в том, что вкусила плода Древа, чтобы защитить себя. Оно дало мне огромные силы, активировало Мангекьё Шаринган, Демонический Калейдоскоп, и даст моим потомкам еще больше. Но взамен демон требует крови, требует души людей, которые мне преданы. И я даю ему это. Каждый раз, когда я делаю так, часть моей души умирает. Но я должна. Ради моих детей, которые родились от моего любимого Тенджи, я должна сохранить силу и подготовиться к приходу моих нечестивых родственников. По моей просьбе демон делает из тел жителей этого мира своих детей, полуразумных существ, которых он называет Белый Зецу. Он говорит, что Зецу был его отцом и так он хочет, чтобы его сыновья звались тем же именем. Как и их демонический прародитель Зеджин… Иногда я ухожу далеко-далеко, на край огромного поля Земли Предков и тихо плачу, но так, чтобы никто не увидел моих слёз. Я вспоминаю любовь моего мужа и его предательство, гибель моей подруги и свою ошибку. Никакими словами не изменить того, что произошло, никакое раскаяние не сможет загладить мою вину…

* *

…Меня зовут Кагуя, и я могла бы быть счастлива. Ведь я — бессмертна и мои дети со мной. Я позабочусь, чтобы они никогда не узнали о том, какие опасности хранит в себе Древо. Каждый день Зеджин, несытый зверь Зеджин, постоянно ревёт, требуя крови и душ. Но я ограничила его своей магией, ведь мои техники и умения значительно возросли. Я могу призывать другие измерения Земли, видеть её прошлое и даже иногда предвидеть будущее. Демон заперт, надёжно пленен Древом, он почти бессилен. Мои мальчики выросли сильными и красивыми, и я обучила их всему, что должны уметь Хранители Древа. Они — справедливые судьи людского рода. Хагоромо больше похож на своего деда Кэзуки, такой же решительный, сильный и справедливый, Хамура больше похож на своего отца, давно ставшего Белым Зецу, моего бедного мягкосердечного Тенджи. Я боюсь, как бы яд предательства не проник в его сердце. Я опасаюсь, что мои дети повторят то, что сделал Иуоо, что сделал Тенджи. Власть и война, война ради власти. Я надеюсь, что моим сыновьям хватит ума не выступать против меня…

* *

…Меня зовут Кагуя, и я несчастна. Я с ужасом вспоминаю тот день, когда мои глаза широко открылись и я узрела горькую правду: мои дети предали меня. Однажды Хамура пришёл ко мне и требовал отчета, был гневен, грозил мне. Я никогда не видела моего мягкосердечного младшего сына во власти гнева и попыталась его напугать, чтобы мы могли наконец спокойно поговорить. Но дальше произошло страшное. Мой сын напал на меня. Без предупреждения он использовал свой Бьякуган и нанес два странных удара, от которых я едва смогла уклониться. Силой моего Ринне-Шарингана я быстро одолела его и погрузила в гендзюцу, чтобы узнать правду. Находясь в мире иллюзий, он признался мне, что они с Хагоромо давно нарушили мой запрет и видели, что делает с людьми ритуал Древа. Их подучила эта проклятая лягушка… Видите ли, эта земля гибнет, реки засыхают, а «виновато Древо». Я и без лягушки знаю, что демоническому Древу не место на живых планетах. Но пока я ограничила действие растения ничтожным куском земли, над которым властна и которую называют Землей Предков. Все жители планеты должны бы быть благодарны, но они не знали и никогда не узнали бы страшной правды. Да, теперь всё ясно. Я сняла гендзюцу и предложила моему сыну выбор, я его прощаю и забываю про его нападение, но взамен и он мирится с существованием ритуала. «Сын, так надо, — говорю я ему. — Ты не знаешь, что может произойти в будущем, если Древо будет уничтожено сейчас, если ритуал будет прерван». Он стоял передо мной, гордый и спокойный. «Я не нуждаюсь в вашем прощении, матушка, — медленно проговорил он. — Потому что теперь я вижу, что всё, о чем рассказывали мне люди, живущие по ту сторону Древа — правда. Вы действительно тиран, действительно демон во плоти, причиняющий боль и несущий смерть другим. Мы, Хагоромо и я, никогда не смиримся с этим, вам скорее придется нас убить…». Я грубо прерываю разговор и беру его под контроль своей техникой. Я вижу, как глаза его смотрят на меня с ненавистью, и это разрывает мне сердце. «Ты не понимаешь, сын, — произношу я с тоской. — Но у меня есть долг перед этой землей, и я хочу, чтобы она жила в мире». В его потемневших глазах я увидела непонимание, гнев и желание освободиться. «Спи, мой мальчик», — сказала я и усыпила его. На время. Я уже предвидела приход сюда Хагоромо. Издалека я чувствовала его скорбь. Очевидно, та девушка, Хаори. Её забрали для ритуала и принесли в жертву Древу. Моё сердце вовремя не увидело, что Хагоромо любил её, а потом было уже поздно. Он явился, гневно вопрошая о том, что увидел и услышал, и мы спорили. Я пыталась объяснить ему всё. В конце я поднялась над землей и сказала: «Я воспитывала вас, растила и всё это напрасно. Вы никогда не будете разделять моих взглядов. Поэтому я заберу силы, дарованные вам». Одним движением руки я направила Хамуру против Хагоромо. Мне необходимо было истощить их чакру. «Хагоромо, если ты действительно веришь в силу любви, ты не убьёшь Хамуру», сказала я. Как я ошибалась! Битва между ними была злой и упорной, и Хагоромо применил технику молнии, убив брата. Да, потом он воскресил его. Но в моих глазах это уже не имело значения. Сначала один сын напал на меня, а потом другой ради своей мести мне не пощадил собственного брата. И даже поблагодарил меня за пробуждение Риннегана. Глаза Хагоромо в лучах закатного солнца сияли тем же нездоровым блеском, что и у дяди Иуоо. Я начала готовиться к битве, взяв в руки посох и активировав свой Ринне-Шариган, но неожиданно услышала смех. Демонический смех, он шёл изнутри и обдавал моё сердце ледяным холодом. «Кагуя, Кагуя, — проговорил Зеджин, — ты так и умрёшь, ничего не узнав обо мне. Неужели ты думала, что это жалкое Древо надолго удержит меня? Ты заключила меня в пределы Земли Предков, ничтожного кусочка этого мира. Теперь выбирай — или ты уничтожишь своих сыновей, или это сделаю я!». С оцепенением я наблюдала за тем, как Древо превращается в гигантского демона с десятью хвостами и… Ринне-Шаринганом во лбу. «Да-да, — засмеялся демон, — совершенствуя свои техники, ты сама и не заметила, как я скопировал их. Понемногу, шаг за шагом, я подтачивал стены своей тюрьмы, пока она не стала моим же оружием. Ну и как, нравится тебе моя десятихвостая форма? Правда, впечатляет?». Так началась великая битва, где я вынуждена была держать на расстоянии Десятихвостого и следить, чтобы он не навредил моим сыновьям, одновременно нападая на них, чтобы они не приближались к зверю. В конце концов, мне удалось ослабить Зеджина, и я даже подумала, что наша с сыновьями битва близится к завершению. Осталось только отнять у них силу демонической чакры, которая превращала их в предателей и убийц. Но они не дали мне этого сделать. Я отвлеклась всего на мгновение, и Хагоромо с Хамурой оказались по обе стороны от меня. Кровь демона была еще на мне, и в последний миг я увидела, что они собираются сделать. У меня уже не было сил говорить и не оставалось чакры, чтобы противостоять такому удару. Всё, на что меня хватило — это создать Черного Зецу из крови Зеджина и моей. «Иди, — мысленно сказала я ему, — возроди меня, когда придёт время». «Да, — ответил он, — но знай, что я сделаю всё, чтобы возродить и своего истинного отца». И тогда наступила тьма…

* *

…Меня зовут Кагуя, и мои силы на исходе. Мои мысли в бездонной пустоте одиночества перебегают, как дикие животные, с места на место. Я жду освобождения, я боюсь, что захватчики уже пришли на беззащитную Землю. Одна надежда на Черного Зецу. Да, он создан мной из крови демона и моей крови, и поэтому в последнее время он нашёл способ ослабить границы тюрьмы, создав невидимую мысленную связь между нами. Он даёт мне знание о том, что происходит, слишком много проклятого знания, наполняющего меня горечью и болью. Поэтому разум мой туманится, каждый новый день начинается с того, что мне приходится заново вспоминать, как меня зовут. К сожалению, чтобы избавить планету от кровавых убийц, именующих себя Ооцуцуки, мне нужна помощь Зеджина. Только он, призванный особым образом внутрь человека, может стать вместилищем, и тогда огромный портал откроется из самого сердца астероида. Я заберу чакру, которую растратили неразумные потомки, и прекращу начатую ими вражду. Я убью их, своих злосчастных потомков, и отниму их чакру. Собрав всю чакру воедино, я, наконец, восстановлю своё правление, как велит мне долг Хранителя. Только теперь я буду охранять не проклятое Древо, а всю эту великую и прекрасную планету, ставшую моим домом. Я плачу, видя мысленным взором, как мои потомки ведут войны, любят и предают, радуются и печалятся, и вспоминаю свое прошлое. Когда-то и я была бы подобна им, но время детских игр прошло. Если бы я могла объяснить им, показать, какой кошмар ждёт их в будущем, они не поверили бы мне, реинкарнации Ашуры и Индры, вечно сплетающие свои судьбы воедино в борьбе за справедливость или месть, за путь, которым следуют все, или путь, которым следуют одиночки, за любовь к людям или любовь к магическим техникам. Но вот портал распахивается, и боль, дикая боль пронзает моё существо, так как тело моё призвано внутрь другого тела. Несколько секунд у меня уходит на то, чтобы разобраться, пока мои волосы ловят непослушных детей. Зецу что-то грозно вещает, как всегда. Я призвана в самый центр сражения и открываю свои глаза. Мир погружен в полутень, первая фаза Вечного Цукуёми была завершена, и Зецу поймал Мадару, великого воина, в ловушку собственной наивности. Я успокаиваю Мадару, нежным ментальным ударом отправляя его сознание в спячку внутри себя, через некоторое время, когда всё закончится, он будет свободен. Мои потомки, я не успеваю рассмотреть их получше, как вдруг они с криком освобождаются, а Черный Зецу проворно прячется в рукав моего кимоно. Я решаю перенести нашу битву в другое пространство и призываю измерение альфа. Измерение альфа — самое жаркое и горячее измерение. Оно возникло на той ветке возможного развития мира Земли, где жизнь не сумела победить. Поэтому тут только вулканы и лава. Я вижу, как они совещаются, как Ашура и Индра. И тут я вижу изображение Солнца и Луны на их ладонях. Они все-таки пробудили в себе сознание их предка, Хагоромо. И тогда я меняю свой план. Я больше уже не хочу их уничтожить, влияние Черного Зецу на мой разум слабеет. Я открываю портал, пока они совещаются, и неожиданно для них появляюсь сзади. Зецу обездвиживает их по моему приказу и начинает передавать мне их чакру, их энергию. «Расскажи им всё, — говорю я Зецу, — но ни словом не упоминай Зеджина!». Я боюсь, что Зеджин сможет пробудиться внутри одного из них, так как в них сидит та же демоническая чакра, которая искалечила моих сыновей. Глядя на их лица, я снова плачу, понимая, как я одинока. Их лица выражают лишь неприязнь, страх и напряженное желание освободиться. Хотя они хотят узнать правду, они не получат её. Их я пощажу, тех же, кому Хагоромо передал чакру, я уничтожу. В мире, зараженном стремлениями шиноби вести свои дурацкие войны за власть и влияние с помощью техник, больше не останется желающих их вести. И тогда человечество получит выбор, как и мои дети. Оно сможет развиваться без оглядки на техники, а если изредка и воевать, то только лишь из-за своих собственных желаний, а не боевой этики шиноби, выросшей из проклятых способностей Зеджина. Зецу я тоже уничтожу, но ему пока рано знать об этом. Эта скользкая тварь, сотворенная из крови демона, сделала многое для того, чтобы мои потомки убивали друг друга, я не прощу и не помилую его за это. Он — истинный сын своего отца Зеджина, того самого Зеджина, который стал проклятьем для нашего народа…

* *

…Меня зовут Кагуя, и, пока я предавалась воспоминаниям о былом, а Зецу был занят своим обстоятельным и фальшивым рассказом о прошлом, моим потомкам снова удалось освободиться. Я понимаю, что мне нужно разделить их. Они слишком сильны, а у меня уже больше нет права на ошибку. Я переношу их в измерение бета, где всё окутано льдом и веет холодный ветер. Я не обращаю внимания на других людишек, которых мои потомки захватили с собой. Зецу что-то говорит мне, но я почти и не слушаю. Я хватаю духовного потомка Индры (Саске? Какое дурацкое у него имя!) за шиворот и выбрасываю его в измерение дельта, измерение остывшего пепла. Реинкарнация Ашуры, Наруто, проникает следом за мной в измерение гамма, ключевое измерение для всех пяти, что окружают Землю, и Зетцу говорит, что я должна уничтожить его здесь. Я для вида соглашаюсь с ним и пускаю в своего потомка стержень из костяного пепла. Проклятый идиот, отродье демона даже не может отличить клона этого мальчика, Наруто, от настоящего. Я-то прекрасно всё вижу. Но я больше не хочу убивать тех, кто мне дорог, и лжи Зетцу, который отравлял мой разум своими техниками, пока я была запечатана, уже не пробиться в моё сознание. Зеджин пока спит, но время истекает. Хорошо, что Девятихвостый и Восьмихвостый не были запечатаны целиком внутри древа, иначе я бы не имела шансов победить. Но я вижу, что Саске вернулся из измерения дельта. Как это ему удалось? Не знаю, но я не вижу одного из тех, кого он привёл с собой. Значит, осталось последнее средство… «Я знаю», — говорю я в адрес Зецу, чтобы тот заткнулся и не мешал мне «советами». Я перебрасываю всех в измерение ипсилон, измерение застывшего камня. Сила гравитации в этом измерении даст мне совершить задуманное. Я бросаю сразу два стержня костяного пепла в Наруто и Саске. Зецу рядом громко ликует, видимо, от переполняющей его злобы. Даже Зетцу не знает, что я в любой миг могу остановить эти стержни. И я вижу, что правильно рассчитала — стержень попадает как раз в кого надо. Ну конечно, спутники моих потомков закроют их собой. Я с удивлением отмечаю боль на лице Наруто. Неужели ему дорог этот, с демоническим калейдоскопом в глазах? Видимо, да. Я возвращаюсь обратно в ключевое измерение, и мы какое-то время сражаемся. Мне удается подставить рукав с Зецу, и Наруто наконец отсекает его от меня. Я внутренне ликую, видя свирепую ярость на лице Наруто (он так потешно выглядит), но теряю контроль над чакрой. Проклятье! Я начинаю серию спонтанных телесных трансформаций, пытаясь усилить контроль, но не сразу могу это сделать. И тут я вижу Сусаноо. Как? Второй спутник моих потомков не имел Мангекьё в обоих глазах! Видимо, я всё же недооценила этих людишек. Я направляюсь к ним, в душе молясь, чтобы еще не было поздно… Но было поздно. Я вижу моих потомков с двух сторон и ничего не могу сделать. В панике я бросаю смертоносный стержень в одного из них, но промахиваюсь. Последним усилием я делаю рывок, чтобы избежать их объятий, и чей-то кулак чакры, словно гигантский молот, бьёт меня сверху. Девчонка, спутница потомков, что-то торжествующе кричит, и вот наступает тьма…

* *

…Меня зовут Кагуя, и в этот раз, оглушенная, я пропускаю момент своего запечатывания в ключевом измерении. Я очнулась только долгие годы спустя, когда они уже давно ушли. Чего они не знали, мои наивные потомки, что их техника запечатывания внутри астероида здесь, в измерении гамма, плохо действует, поэтому всего через несколько столетий я выйду на свободу. Но я впервые довольна. Наконец-то лживый надоеда Зецу тоже запечатан рядом. Я надежно изолирую свой разум от него и обретаю покой. Спать. Как же мне хочется спать. Теперь я понимаю, отчего так болела моя голова во время первого запечатывания. Я сумела послать свою нынешнюю головную боль, причиненную нахальной девчонкой-шиноби, в прошлое, к прежней Кагуе. Та, прежняя я, хотела вмешаться в дела Земли, установить прочный мир. Нынешней мне, дважды отвергнутой неразумными родственниками, это безразлично. Пусть звездные кочевники и кровожадные воители Ооцуцуки омоют Землю дождём из потоков крови её жителей — мне уже всё равно. Пусть Зеджин вновь пробудится и сделает с моим бывшим народом, что пожелает. Пусть мои неразумные потомки, сейчас наверняка занятые уничтожением белых Зецу в тайных укрытиях, приготовленных мной на случай вторжения, пожнут то, что посеяли. И в этот миг ко мне приходит нежданное видение. Я понимаю, что вижу близкое уже будущее, и ничуть не удивляюсь, ведь мои способности видеть и ощущать сквозь время и пространство именно в измерении гамма достигают своего предела. Я вижу Деревню, Скрытую в Листве, знакомую мне по видениям Зецу, вижу, что каждый дом в деревне разрушен, а жители или убиты, или бежали. Я вижу, что последний Хокаге погиб, сражаясь, или был запечатан далеко отсюда. И я вижу двоих, стоящих на отвесной скалистой стене. Один высок и тёмен лицом, он держит огромный стальной стержень, и странные письмена льются по его телу дождём. Я угадываю в нём неполную реинкарнацию Зеджина и еще что-то, неуловимо роднящее его с Ооцуцуки. Второй похож на Наруто как две капли воды, шрам проходит по его лицу, а в одном из его глаз я вижу технику, которая отдаленно напоминает Бьякуган, но является её прогрессией. Джоган (так называют технику Чистого Глаза) крайне редок даже среди Ооцуцуки, хотя я видела такой у пары людей нашего народа-клана. Высокий и темнолицый юноша громко говорит, и в его голосе сквозит плохо скрытое злорадство: «Я отправлю тебя туда же, куда и Седьмого Хокаге, Наруто. Эпохе шиноби пришёл конец». В этих словах я также чувствую высокомерную злобу древнего демона, получившего возможность вторгнуться в беззащитный мир. Второй, стоя на одном колене, отчаянным движением обреченного надевает на себя повязку с эмблемой ренегата с перечеркнутым гербом Деревни. Его глаза, устремленные на соперника, сияют торжеством последнего часа, такие глаза я видела у своего отца Кэзуки, когда он сражался с семью воинами Иуоо. И мне внезапно хочется постараться разрушить стены моей тюрьмы, выйти наружу и объяснить всё Наруто и Саске, живущим там, за пределами измерения гамма. Объяснить, что этого будущего еще можно избежать, что всё можно еще исправить. Но я подавляю в себе это желание, и видение гаснет, ведь меня зовут Кагуя, и мне надоело прощать чужие грехи и исправлять чужие ошибки. Последним усилием воли я закрываю глаза и отправляю свой разум в глубокий сон. Я проведу остаток своего заточения в бессознательном состоянии и буду надеяться на то, что люди и шиноби, избавленные от моего вмешательства, сами найдут путь к свету, уничтожат захватчиков и изгонят Зеджина.

* *

...Меня зовут Кагуя… и я наконец пробудилась... Как пусто... вокруг...