Четыре минуты вечности (гет)

+++

Примечание автора, пожалуйста, прочитайте, это важно!

Эта идея пришла ко мне спонтанно, и я за два вечера накатала все четыре главы. Да, аллилуйя, этот фик ЗАКОНЧЕН, хотя выкладывать я его буду частями. Давно хотела поработать в данном направлении, но так как я в последнее время по большей части пишу юмор, стёб и чистую романтику, идея никак не хотела полностью оформляться у меня в голове. Заранее предупреждаю, что многие события фанфика расходятся с каноном, а эпилог (какой такой эпилог?) и всё, что было дальше — никогда не существовало. И вообще, я давно не читала мангу, и пока не собираюсь перечитывать.

Ритсуми Накику, краткая биография хэдканона, прокрутить до «Ритсуми Накику»: https://ficbook.net/readfic/75578/24155542.

Я сначала думала взять на её место канонного персонажа, но учитывая историю и характер отношений, описывающиеся тут, никто другой не подходил. Да и чего греха таить, мне хотелось немного «поработать» с этой парочкой; в «ОО» я поняла, что мне нравятся их перепалки и своеобразная химия.

Прошу прощения у всех, кто ждёт продолжение «Особое Отношение», я регулярно возвращаюсь к новой главе, но никак не могу её дописать так, чтобы она меня удовлетворяла. А ещё, после ЗР, мне очень не хватало СайСаку. Оттуда же я и позаимствовала собственный хэдканон, касаемый Сая.

Это не сонгфик, так что смело игнорируйте вставки, если хочется. Они просто вдохновляли меня, задолго до того, как идея оформилась в моей голове. И, что самое поразительное, когда я уже всё написала, подобрала эпиграфы, я поняла, насколько каждая последующая строчка соответствует. Магия, не иначе))

Цифра четыре выбрана не случайно, в азиатских языках она произносится как "смерть".

Не удивляйтесь, что в разных частях я играю с временами глаголов (и ПОВами тоже, если честно) — это сделано специально.

Теперь хватит лирического отступления, желаю приятного чтения и очень надеюсь на отклики. :)

* * *

Часть 1: Из глубин.

“Will you hold the line?

When every one of them has given up and given in, tell me

In this house of mine

Nothing ever comes without a consequence or cost, tell me

Will the stars align?

Will heaven step in? Will it save us from our sin? Will it?

'Cause this house of mine stands strong”

Imagine Dragons, Natural

++That's the price you pay++

Четыре минуты могут изменить вечность. Саске знал об этом лучше, чем кто бы то ни было. В конце концов, он прожил это на своей шкуре. Много-много раз. Много-много отрезков в четыре минуты.

++Leave behind your heart and cast away++

— Я с тобой разговариваю.

— А я с тобой нет, — отрезала Ритсуми, порываясь открыть дверь кабинета Хокаге. Отросшие пряди золотистых локонов растрепались, падая на её лицо, и куноичи резким жестом откинула волосы за спину. — Я не согласна. Конец истории.

— Никто не спрашивал твоего мнения, — вспыхнул последний из клана Учих.

— Тогда тем более нам нечего обсуждать, — ехидно оповестила разведчица, пытаясь пройти мимо высокой фигуры Саске, загораживающей проход.

Какаши что-то неразборчиво пробормотал за ее спиной и поспешил ретироваться из собственной резиденции через окно.

— Послушай, — Саске попытался уговорить ненавистную ему куноичи как можно миролюбивее, складывая руки на мускулистой груди. — Даже Какаши со мной солидарен.

— Помутнение рассудка, — ничтоже сумняшеся отбрила Накику. — Поменьше надо читать эротических опусов.

— Это глупо, в конце концов! — Саске никогда не отличался терпением.

— Как и всё, что связано с тобой.

Они уставились друг на друга одинаково мрачными прожигающими насквозь взглядами. Будь у него выбор, Саске никогда бы не согласился на подобное, но Хатаке был прав: только с этой занозой в заднице у него была возможность реализовать задуманное. Как бы ни неприятно было это признавать.

— Я не хочу в этом участвовать, — оповестила Ритсуми, поворачиваясь к нему спиной.

Видимо, поняла, что проще покинуть здание тем же способом, каким воспользовался Хокаге. Учиха хотел ее остановить, но решил, что не стоит: всё равно у этой вздорной девицы не было выбора против официально подписанного старейшинами документа. Сколько бы ни артачилась.

— Не знал, что ты такая эгоистка, — протянул Саске, разглядывая ее узкую спину, облачённую — как удивительно — в безразмерный свитер.

— Кто бы говорил, — бросила Ритсуми, не поворачивая головы.

И, прежде чем он успел ответить, исчезла в оконном проёме.

++Just another product of today++

Сакура постаралась унять дрожь, поправляя тонкое больничное одеяло. Затем подумала и постелила сверху ещё одно. В стране Огня редко выпадал снег, но зимой дули северные холодные ветры, и ночью температура воздуха могла существенно понизиться, что особенно чувствовалось в больших, плохо отапливаемых зданиях.

Сай не отреагировал, лишь едва заметно мотнул головой влево. Его чёрные волосы разметались по белоснежной подушке, контрастируя с тканью, словно чернила на пергаментном свитке.

Сакура прислушалась и облегчённо прикрыла глаза: дыхание художника больше не было тяжёлым и прерывистым, а размеренным и спокойным. Он просто глубоко спал. И медик не собиралась его будить.

Вообще-то, сегодня была не её смена. Шизуне никогда бы не оставила Сакуру сторожить ночью в госпитале сразу после возвращения с миссии. Но, едва взглянув на лучшую ученицу Тсунаде, тащащую на себе бессознательного напарника с парой сломанных конечностей, без слов кивнула и отправила Ино на подмогу в северное крыло.

Яманака хотела возразить, в конце концов, Сай был и её другом тоже, но не посмела. Слишком уставшей, мрачной, — и при этом решительной — выглядела лучшая подруга. В конце концов, подробности всегда можно выпытать позже.

Глядя на тонкий серп месяца, Сакура позволила себе расслабиться впервые за долгие часы. Саю больше не угрожала опасность, задание — с грехом пополам, — выполнено, впереди пара дней заслуженного отдыха. Отчёт можно предоставить и в понедельник, а кроме проблемного художника в восточном крыле больницы всего лишь три пациента, и никому из них не потребуется срочная помощь. Саю тоже не должна была, но парень решил погеройствовать. В последние два года, заметила Сакура, он слишком часто этим занимался на их совместных миссиях.

— Тебе совсем не обязательно тут торчать, — послышался с кровати хриплый голос. Сакура резко дёрнулась, чуть не свалившись со стула. — Иди домой.

— Я же влила в тебя лошадиную дозу снотворного, — проворчала девушка, потирая воспалённые глаза. — Так какого хрена ты не спишь?

— Благородные дамы так не выражаются, — хмыкнул джонин.

— Какое счастье, что я не благородная дама.

Они переглянулись, и каждый спрятал в полумраке улыбку.

— Зачем так много? — Сай прочистил горло. — Надеялась втихушку полюбоваться?

Сакура подавила зевок и фыркнула.

— Не обольщайся, красавчик, — посоветовала она. — Твои конечности совсем недавно выглядели не слишком-то приглядно; боялась, что если не снотворное, ты на месте скончаешься от болевого шока.

— Приятно знать, что со срощенными костями ты считаешь меня симпатичным, — заметил Сай, и Сакура покраснела, радуясь, что отсутствие искусственного света в палате скрывает её смущение.

Она не ответила. Несмотря на то, что Сай пытался всем своим видом показать себя бодрячком, Сакура прекрасно видела, что это не так. Он не попытался сесть в кровати или хотя бы выползти из-под слоёв одеял. Он вообще не двигался, только смотрел в потолок, не моргая.

— Тебе стоит пойти домой, — напомнил он.

— Поздно, я — дежурная, — Сакура всё-таки зевнула против воли, потянулась и с трудом стащила себя со стула.

Подумала было прогуляться до ординаторской, заварить кофе, но Сай вдруг медленно вытащил из-под покрывала руку и жестом поманил к себе. Сакура нерешительно подошла к кровати, присев на самый краешек. Он наконец-то, с большим трудом, приподнялся на локтях; лбом ткнулся в плечо Сакуры. Харуно онемела от неожиданности, хотя её руки жили своей жизнью: машинально — словно она постоянно так делала — обняли его голову, пальцы пробежались по шелковистым прядям. Сакура разомкнула губы, не зная, что сказать. Но ничего говорить не понадобилось — тело Сая обмякло, и джонин неуклюже завалился на неё, потеряв сознание.

++Rather be the hunter than the prey++

Как он и предполагал, Ритсуми появилась у западных ворот поместья аккурат с наступлением глубоких сумерек. Её темные глаза сверкали в свете уличных фонарей и казались просто огромными на фоне шарфа, скрывающего нижнюю часть лица.

— Показывай, — кратко приказала куноичи, проходя мимо собиравшегося поздороваться Учихи. Саске захлопнул рот и глубоко вздохнул, уговаривая себя не реагировать на вопиющее отсутствие манер. Кто догадался сделать Накику дипломатом и разведчиком — оставалось за пределами его понимания.

Так и не высказав пару заготовленных ехидных реплик, он широким шагом догнал и обогнал куноичи, направляясь в дальнюю часть заросшего сада. Досюда робкий свет фонарей уже не дотягивался, а луна то пряталась за облаками, то скромно выглядывала тоненькой полоской. Совсем скоро среди кустарников и высокой травы будет царствовать тьма, но с их кеккей-генкай это не должно стать помехой. Внутри же он оставил про запас пару ламп.

— Мы же не провалимся в какой-нибудь притаившийся колодец по пути? — пробурчала Кику. Шарф заглушал её и без того тихий голос.

— Быстрее попадёшь на место, — пожал плечами Саске. — Нам долго придётся спускаться.

— Не могу поверить, что вашей семейке позволили иметь подобное под Конохой. Это как бомба замедленного действия.

Саске скрипнул зубами.

— Я не думаю, что Мадара оповестил об этом кого бы то ни было, — всё же, предельно честно, ответил он. — Не уверен даже, что мои родители знали.

Ритсуми промолчала. Она всё ещё не видела смысла трогать похороненное много лет назад. Но Какаши придерживался иного мнения, а совет старейшин не оставил никому из них выбора. Как она жалела, что у Учихи в кои-то веки развязался язык, и при этом ему удалось договориться с самыми противными представителями шиноби Конохи. Из всей этой шайки Накику уважала только бабушку своей дорогой Акеми, но голос единственного разумного человека никак не повлиял на итог.

Спуск и правда отнял у них кучу времени. Сначала им пришлось повозиться, чтобы убрать расставленные Саске ловушки и открыть спрятанный под лианами люк. Затем вооружиться лампами и спускаться, согнувшись в три погибели, по узкой винтовой лестнице. Накику могла поклясться, что подобная могла вести в ад. Чем ниже они спускались, тем больше чувствовалась влажность, а в какой-то момент куноичи даже заметила ручейки мутной воды, вытекающие из щелей каменной кладки.

— Зачем было тащиться сюда ночью? — поинтересовалась Накику, чтобы хоть немного разбавить тишину.

— Какая разница? — отозвался Саске. — Тут и днём не светлее. На улице мы привлечём меньше внимания, и меньше шансов, что кто-то без приглашения явится в поместье. На нашем деле статус секретности. Вряд ли тебе захочется придумывать и объяснять знакомым, почему ты вдруг решила регулярно наведываться ко мне в гости.

Накику фыркнула. Тем не менее, ей пришлось признать, что он не так уж неправ. У них с Акеми было очень мало секретов друг от друга, но и бабуля Гакари, и сама Кику твёрдо решили, что рыженькой куноичи не стоит в этом участвовать. И, конечно, Акеми точно не поверит, что Кику вдруг воспылала дружественными чувствами к последнему из Учих. Если не хуже.

— Очень надеюсь, что с «регулярно» ты погорячился.

— Я тоже, — настала очередь Саске фыркать. — Но я бы не рассчитывал на мгновенный результат. Мадара хорошенько поработал с охранным барьером, а судя по тому, что я узнал, и не только он.

— А говоришь, что он никому не рассказывал.

Саске остановился так резко, что Ритсуми влетела в его спину, больно ударившись носом. Он медленно повернул к ней голову, и его ухмылка была страшной. Саске никогда не пугал её, но всё когда-нибудь бывает в первый раз.

— Я сказал, что он никого не оповестил. Но никогда не упоминал того, что ему никто не помогал. Просто, кроме Мадары, никто больше не поднялся на поверхность.

Накику вздрогнула. Она спускалась в ад, прямиком за дьяволом. Но точно не планировала там оставаться.

++And you're standing on the edge face up++

— Сакура, тебе стоит пойти домой.

— Я только это и слышу уже второй день, — огрызнулась Харуно, отрываясь от чтения и потирая уставшие глаза.

— Потому что уже вторые сутки тут торчишь! — Шизуне повысила голос, но это не произвело на Сакуру никакого эффекта. Она и Тсунаде-то давно не боялась. — Послушай, ты не поможешь Саю, если попадёшь на соседнюю койку.

— На соседнюю койку? — Сакура шарахнула кулаком о ни в чём не повинный стол, который чудом не разлетелся в щепки. Затем села на него и разрыдалась.

— Мы найдём способ ему помочь, — с фальшивой бодростью заявила главный медик госпиталя. — Отдохни, пока мы с Тсунаде…

— Не ври мне, Шизуне, — глухо оборвала Сакура. — Ты сама видела его дневник. Он умирает.

Шизуне замолчала. Чёртов Данзо даже с того света умудрялся подгадить бывшим подчинённым. Проклятая печать исчезла с его гибелью. Но, как оказалось, не бесследно.

— Когда в его теле больше не останется чакры, он умрёт, — с ледяной ясностью повторила Сакура. — А теперь посчитай, сколько времени он теряет её по крупицам.

— Я уверена, что есть способ…

— Он даже не приходит в себя. Если есть такой способ, так скажи мне его. А если ты не знаешь, то не мешай мне, пожалуйста.

— Сай и сам искал, Тсунаде-сама изучает сейчас его записи.

— Искал, — равнодушно согласилась Сакура, подхватывая книги и направляясь к выходу. Сил спорить с Шизуне у неё не было. — И не нашёл.

В отдельной палате, куда перевели Сая после его неожиданного обморока, тихо попискивал аппарат искусственной вентиляции лёгких. Его и так бледная кожа казалась совсем прозрачной, утыканная иглами капельниц и обвитая проводами, теряющимися в складках больничной пижамы. Сакура прикрыла глаза. У неё защемило сердце от того, насколько безмятежным выглядело его лицо, словно он уже покинул этот бренный мир, подальше от последствий войны, от страданий. Страдали теперь те, кто остался и кому ещё только предстояло потерять близких. Опять.

В этой палате не было стульев.

Она села прямо на пол, вновь углубляясь в чтение. Пока не заснула.

++'Cause you're a natural, A beating heart of stone++

Стена, которую им следовало вскрыть, Накику не понравилась уже издалека. У неё была противная, липкая, смолянисто-чёрная поверхность и трогать её куноичи ой как не хотелось. К сожалению, именно за этим её сюда и притащили.

— Тебе придётся постараться, — сообщил Саске с таким видом, словно внезапно засомневался в её способностях. — Нужна хирургическая работа. Здесь около тридцати секций, и мы точно не успеем обработать за раз даже пятую часть.

— Воодушевляюще, — уныло пробормотала Накику. — А теперь расскажи мне подробнее, что ЗА стеной? Мне нужно знать, что я выпускаю на волю.

— Сила, — кратко ответил Учиха.

— Да ну? Ни за что бы не поверила. Ты и впрямь не великого мнения о моем уме.

— Какой сюрприз, правда? — процедил Саске сквозь зубы. Затем повернулся к ней всем корпусом. — Не могу сказать точно, ведь я там не был. Из того, что мне удалось узнать от Мадары — артефакт. Что-то похожее на песочные часы.

— И? — поторопила Накику, когда он взял десятисекундную паузу.

— И? — Саске приподнял бровь.

— Ками-сама, ты специально дурачка разыгрываешь? Оставь это Наруто. ЧТО делают эти часы?

— А что делают часы? Отмеряют время.

— Мы похоронили себя под тоннами земли на ночь и собираемся ещё не единожды это сделать, терпя обоюдное общество, работая с супер-опасной стеной, зачарованной психом, чтобы откопать часы, отмеряющие время. Какая прелесть. Я, пожалуй, пойду.

Она отвернулась, но тут же почувствовала болезненную хватку на плече.

— Они контролируют время, — прорычал Саске ей прямо в ухо. Кику непроизвольно дёрнулась, пытаясь увеличить расстояние между ними. — Теперь, будь добра, помоги мне, иначе мы так и не узнаем больше.

— Ну, раз ты так вежливо просишь… — Последнее, чего ей хотелось, так это помогать Учихе. Но прямо сейчас ей ещё больше не хотелось терпеть его тяжёлое присутствие в личном пространстве.

Саске чертыхнулся и отошёл.

— Начнём здесь, — он указал на нижний левый угол.

Накику глубоко вздохнула и подошла, присев на корточки. Когда стальные нити, образовавшиеся на кончиках её пальцев, вошли в стену, она содрогнулась всем телом от отвращения. Определённо, чакра в ней была живая, сильная и донельзя неприятная. Она циркулировала, словно кровь в сосудах, и Кику пришлось как следует сосредоточиться на деле, вместо того, чтобы отшатнуться. Постепенно, она смогла замедлить, а затем и заблокировать невидимые глазу ручейки энергии. Правда, чуть не пустила проделанную работу коту под хвост, когда почувствовала над собой нависшее тело Саске. Секции были маленькими, труднодоступными, и ему не оставалось другого выбора, как приблизиться к ней максимально близко, чтобы самому иметь доступ к чёрной поверхности.

— Сдвинь правую руку на пару миллиметров, — прошептал он. Просьба прозвучала настолько спокойно, что Кику беспрекословно послушалась. Видимо, Саске тоже был слишком сконцентрирован на своей задаче.

Широкая ладонь Учихи прошлась там, где была её, пробежал электрический заряд, задев её кожу, и внутри послышался тихий щелчок.

— Сработало? — тоже шёпотом спросила Ритсуми.

— Частично, — ответил Саске, прислушиваясь. — Теперь выше на два сантиметра.

Прошло уже больше часа, но, после десятого щелчка, они всё ещё возились с этой секцией. Кажется, им действительно придётся возвращаться не раз.

Когда они дошли до пола и послышался двадцатый щелчок, Ритсуми чувствовала себя выжатой, словно лимон. Она хотела сделать паузу и попыталась отнять пальцы от стены. Однако, у неё не получилось. Вместо этого, стена начала втягивать её руки в себя.

В ужасе, она дёрнулась, наваливаясь спиной на грудь Учихи, но даже не обратила на это внимания. Перед глазами — прямо на чёрной поверхности — вспыхнула картина, на которой песок размеренными волнами лениво плыл в воздухе. За тонким стеклом стоящего на пьедестале шара. Это длилось недолго — словно почувствовав, что за ним наблюдают, он неожиданно пришёл в движение, как если бы его направляла рука Гаары. Только этот песок был другим: блестящим и прозрачным, словно капли дождя. И в каждой крохотной песчинке отражалась гибель мира, его восстановление, гибель — и всё по новой. Ритсуми не видела — но знала — что в каждой умирают люди, оживают, снова умирают, но неизменно возвращаются. В назревающей буре миры и люди сталкивались друг с другом, умирали, оживали…

Ужас с новой силой захватил её, и на этот раз Ритсуми догадалась обломать иглы чакры, вслепую пытаясь выбраться из плена Саскиных рук. Стена снова покрылась аспидной плёнкой.

— Стой!

Ей удалось вывернуться и вскочить на дрожащие ноги, прежде чем он с лёгкостью скрутил её, прижимая к себе.

— Я не собираюсь продолжать, — яростно забилась Ритсуми в железной хватке. — Неужели ты сам не видишь, насколько это опасно?

— Подумай о том, кого можно спасти, — Саске облизал губы, лихорадочно подыскивая аргументы. — Только представь, мы можем вытащить наших товарищей практически с того света!

— Это ненормально! — взгвизнула куноичи, бросив бесполезные попытки вырваться. Знала, что против него у неё нет шансов, особенно сейчас, когда её чакра высосана почти до дна. — Никто не сможет контролировать подобное. Это не вернуться в прошлое на четыре минуты! Если что-то пойдёт не так, ты не только никого не спасёшь, но всех туда и отправишь!

Они с ненавистью уставились друг на друга.

Саске тяжело дышал. Как вбить в эту глупую голову, что, объединив усилия, они получат желаемое? Что деревню можно будет отстроить за считанные недели, что разведчики, даже тяжело раненые, больше не будут умирать на миссиях? Ему очень хотелось как следует врезать по нежному личику куноичи, но вместо этого Саске резко выпустил её, легонько отталкивая.

Ослабленная и выдохшаяся, Накику не удержалась на ногах, неловко приземлившись на холодный влажный пол.

Почему Ритсуми так бесила его с первой же встречи? Она презирала его с самого начала, он знал. Но он не был ответственным за то, что кто-то из его дальних родственников уничтожил её клан. Ему в то время было всего шесть. Да что тут говорить, спустя два года, в точно таком же возрасте, как и она, он познал какого это и на собственной шкуре. Карма настигла его, хотя он ничего не просил и ничего не делал.

— Идиотка, — процедил Саске. — В любом случае, тебе придётся мне помочь. Видишь ли, на случай, если ты забыла, старейшины…

— Да плевать, — она и правда плюнула. Не в Саске, на пол. Он с удивлением заметил кровь на её губах. — Приведи их сюда и покажи, на что они согласились. Пусть посмотрят собственными глазами. Если я идиотка, то ты стопроцентный маньяк.

Конечно, она знала, что он так не поступит.

Саске не остановил её, когда она, забыв про свою лампу, растворилась во тьме лестницы. Даже шаги не услышал.

++You gotta be so cold to make it in this world++

Сакура проснулась в своей кровати, своей комнаты на втором этаже дома Харуно, несколько минут равнодушно изучая обшарпанный потолок. Затем сматерилась, вскочила, запуталась в одеяле и свалилась на пол, больно ударившись копчиком.

Спустя десять минут она уже была в госпитале.

К её шоку и неверию, в палате обнаружился посетитель, которого она не ожидала и, если честно, не хотела здесь видеть.

— Накику?

— Почему ты не сказала?

— Потому и не сказала.

Сакура устало облокотилась о косяк двери. Она знала, что Ритсуми не растреплет остальным, но всё равно не хотела объяснять причины.

— Он почти как брат мне.

Харуно собиралась было съязвить про то, что «приёмная семья» Ритсуми растёт с каждым годом, учитывая, что Сабаку и Икимоно она тоже называла сёстрами и братьями, но быстро прикусила язык. Сакура никогда не относилась к Кику плохо, можно сказать, они были подругами, конечно, не такими близкими, как с Ино или Хинатой или даже с Акеми. Кроме того, Сай действительно проводил много времени в мастерской Мицури-сенсея, пока там жила бывшая куноичи Песка, и они раньше общались куда чаще, чем не могла похвастаться сама Сакура. В то время Сакура ещё мечтала вернуть Саске.

— Откуда ты узнала?

— От Хокаге, откуда ещё. Остальным он, видимо, наплёл с три короба, что Сай, ни с кем не попрощавшись, отправился помогать Наруто в стране Молний. Ино действительно в это поверила?

— Да, — прошептала Сакура, проклиная длинный язык Какаши. Она же просила. — Я могу быть убедительной, когда захочу.

— Только он умел видеть сквозь твою фальшивую улыбку, — неожиданно подтвердила Накику. — Вы поразительно хорошо чувствовали друг друга.

Харуно бы покраснела, если бы у неё остались на это силы. Она апатично дёрнула плечом. По её щекам побежали безмолвные дорожки слёз, хотя, казалось, она уже всё выплакала за эти два дня. Лицо Кику было непроницаемой маской. Она сверлила взглядом бледную руку Сая, словно бы над чем-то усиленно размышляя. На мгновение в сердце Сакуры вдруг всколыхнулась надежда, но быстро погасла.

Если они с лучшим медиком в мире не могли найти решение, то чем сможет помочь Ритсуми? Она разбиралась только в простейших техниках лечения, а её кеккей-генкай никак не мог помочь умирающему.

— Что сказала Тсунаде? — глухо, словно через силу, спросила светловолосая куноичи.

— Ничего, — едва шевеля губами, просипела Сакура. — Ничего не сказала. Она молчит.

Накику кивнула и, не решившись прикоснуться к другу, также молча вылетела из палаты. Сакуре пришлось взять себя в руки и двинуться к стопке фолиантов в углу. За окном уже вечерело; Харуно даже знать не хотела, который час. Она и так потеряла слишком много времени на сон.

++Yeah, you're a natural, living your life cutthroat++

Саске резко открыл глаза, подминая под себя злоумышленника и надёжно фиксируя его запястья в изголовье кровати. Затем моргнул — для верности пару раз — и дезактивировал шаринган. Не спеша отпускать незваную гостью.

— Слезь с меня уже, — устало посоветовала Ритсуми. Под её жёлто-зелёными глазами залегли глубокие тени. — И оденься. Пора работать.

Саске победно усмехнулся.

++You gotta be so cold... Yeah, you're a natural++

“Seasons, they will change

Life will make you grow

Death can make you hard, hard, hard

Everything is temporary

Everything will slide

Love will never die, die, die”

Imagine Dragons, Birds

++I know that, oh, birds fly in different directions++

— Мне не нравится то, в чём ты участвуешь.

Накику скосила глаза на присевшую рядом с ней фигуру. Длинные каштановые волосы, в кои-то веки не скреплённые лентой, упали на барную стойку.

— Мне тоже, знаешь ли, — призналась она, вернувшись к изучению своего ядерно-красного напитка. — Кто ещё в курсе?

— Шикамару.

— Даже не сомневалась.

Накику опустошила содержимое одним махом, поморщилась и кивнула бармену, лёгким щелчком и капелькой чакры отправляя в его сторону стакан по полированной столешнице. Позади, в зале, чему-то громко расхохотался Чёджи, за ним последовали и смешки остальной компании. Тех, кто ничего не знал и продолжал радоваться жизни. Впрочем, Кику прекрасно понимала Сакуру и её нежелание делиться проблемами с остальными. Несмотря ни на что, ей не хотелось отнимать те крохи счастья, которые их друзья смогли найти среди останков былой жизни, среди разрухи, которую оставила война.

Прохладная ладонь Неджи легла на её узкую ладонь, но Накику поспешно выдернула руку. Хватить мучить и себя, и его. Ничего у них не получится. Если раньше не вышло, то сейчас уж точно: строить и без того непростые отношения на руинах она не собиралась. Да и слишком часто представители мужского пола повадились её лапать в последнее время.

— Послушай, я просто беспокоюсь за тебя, — Хьюга спокойно, но настойчиво наклонился к ней. — В конце концов, тебе приходится работать с Учихой.

Теперь их лица были в паре сантиметров друг от друга, а его длинные волосы — куда длиннее её собственных — плотной завесой скрывали их от случайных наблюдателей. Кто-то в толпе присвистнул, но Накику не поняла, воспринимать ли это на свой счёт.

— Спасибо, — недовольно прошептала она, — я почти успела забыть это очаровательное обстоятельство. Ничего он мне не сделает.

— Ты восхитительно самоуверенна, — Неджи усмехнулся самым уголком губ.

— Вся в тебя, — отзеркалила Ритсуми.

— И за словом в карман не лезешь, — вздохнул Хьюга. — Прекрати, тебе не идёт быть злючкой.

— Это прерогатива Саске, — согласилась Накику. — Быть задницей и злючкой.

— Если бы только это, — с несвойственной ему горечью прошептал джонин. — Ты сама знаешь. Ради своих целей он ни от чего не отступится. И плевать ему на помехи. Тем более, на тебя. Просто будь внимательна и не стой у него на пути, если понадобится. Плевать на последствия, я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

— Я знаю, — мягко отозвалась Накику, хотя внутри неё что-то болезненно сжалось. Неуловимое чувство надвигающейся опасности. — Ничего со мной не случится.

Она позволила Неджи мягко скользнуть губами по уголку её рта и проводила взглядом его удаляющуюся фигуру. Со стороны стола ей весело помахала Тен-Тен, приглашая присоединиться. Бармен наконец-то принёс ей долгожданный заказ.

Как давно она не чувствовала себя такой одинокой.

++Oh, I hope to see you again++

Дни тянулись, как жвачка, но Сакуре, тем не менее, казалось, что они просачивались сквозь пальцы. Книги давно были изучены вдоль и поперёк, и ей становилось всё труднее объяснить остальным своё апатичное состояние. Ино была уверена, что всё дело в том, что Сай далеко, на миссии, и не скоро ещё вернётся. Ино знала о не таких уж и тайных чувствах лобастой подруги. Но Ино не дежурит в этой части госпиталя, и не в курсе того, что правда намного, намного страшнее. Совсем скоро он не вернётся больше никогда.

Сакура больше не видела Накику, но у неё не было желания даже задаваться вопросом почему. Она дежурила тут каждую ночь, да и днём довольно много времени проводила у кровати Сая, но если Ритсуми и умудрялась просочиться в палату, то делала это как истинный разведчик.

Тсунаде так и не проронила ни слова. Её Сакура, сказать по правде, увидела всего раз: бывшая Годайме и сама мало спала, пытаясь найти разгадку. Шизуне была связующим звеном между ними, но и она не могла поведать ничего конкретного. В последние два дня был большой приток раненых, возвращающихся с опасных территорий, где всё ещё бродили отступники и мародёры, так что у главврача хватало и своих забот. Как бы Сакуре ни хотелось быть эгоисткой, она не могла требовать у коллеги большего.

Она не нашла в себе смелости и для того, чтобы написать Наруто. Письма тех друзей, которые ему отправляли, тщательно инспектировались Какаши, чтобы ни одного случайного упоминания о том, что Сай мог быть с ним не проскальзывало в или между строчек. Рокудайме не нравилось такое положение дел, но Хатаке не спорил с любимой ученицей. Как и не давал ей напрасных надежд.

— Мне так жаль, — шептала Сакура по ночам, аккуратно кладя голову рядом с тихо приподнимающейся и опадающей грудью сокомандника. Он сам почти не дышал, за него это делал всё тот же противно попискивающий аппарат. — Накику была не права. Как же я могу тебя чувствовать, если проглядела что с тобой творится?

Он, конечно, не ответил. Но точно бы возразил; после всего, что с ним случилось, он был резко против самоуничижения. Каждый день она бессильно злилась на него: за то, что он решил эгоистично пройти этот путь в одиночку, ни с кем не поделившись. Если бы он поступил по-другому, они, вероятно, смогли бы общими усилиями найти выход раньше. Сакура пыталась отогнать от себя навязчивую мысль, что выхода, возможно, не существовало. Наруто не верил в подобное. Но лекарства от смерти не существовало.

Через пять дней после их последнего разговора, Сакура чувствовала, как надежда покидает её, расстворяясь в морозном декабрьском воздухе, подобно чакре Сая. Означает ли это, что Сакура тоже умрёт, когда в её душе больше не останется веры на лучшее?

++Sunsets, sunrises++

Учитывая, какой безмерно уставшей и осунувшейся Ритсуми казалась в последние дни, Саске совсем не удивился, обнаружив, что она тайком пробирается в узкое окно одной из больничных палат. Однако, залетев следом, он крайне удивился, обнаружив, что она пришла не на приём.

— Какого хрена? — ему в грудь упёрся острый кончик лезвия нагинаты. Её горностай, высунувшись из-за пазухи, оскалился и зашипел, поддерживая хозяйку. Но почти сразу исчез, её чакры не хватало, чтобы удерживать одновременно два призыва. Ритсуми подвинулась, загораживая кровать, но Учиха и так увидел всё, что ему было нужно. Он приподнял руки в мирном жесте.

— Ты ради него так стараешься? — медленно спросил он. — А я всё думал, что тебя заставило изменить мнение.

— Тебе не понять.

— И правда, не понять. Мне плевать на него, никогда не считал хорошей идею внедрить в нашу команду.

— На Сакуру тебе тоже плевать?

— При чём тут Сакура? — Саске нахмурился, выдавая замешательство.

— Она любит его, идиот.

Последовала неловкая пауза. Но, по большому счёту, Саске и впрямь было плевать. В том числе и на чувства Сакуры к этому парню. Он был уверен, что если таковые и имелись, то только из-за того, что джонин анбу был очень похож на него самого.

— Ничего общего в вас нет, — зло хохотнула Накику, словно прочитав его мысли. — Ты просто лицемер. Благо деревни, спасём товарищей. Можешь не разливаться соловьём, я-то знаю, что ты делаешь это всё в угоду собственной гордыни.

— А ты сама не лицемерка? — едко выплюнул Учиха. — Отказываешься от возможности спасти многих, но вдруг передумываешь ради одного-единственного.

— Значит, сходство скорее есть в нас с тобой, — легко согласилась Ритсуми. — Возможно вот она, причина нашей обоюдной нелюбви.

— Встретимся как обычно, — бросил Саске, прежде чем отправиться по своим делам. Он уже жалел, что повёлся на поводу собственного любопытства. — Осталось совсем немного. Скоро не придётся думать о причинах. Надеюсь, мы вообще как можно дольше не увидимся.

— Не каркай, — напоследок пожелала Ритсуми его удаляющейся спине.

++Livin' the dream, watchin' the leaves, сhangin' the seasons++

Следующий день тоже не принёс ничего, кроме меланхолии. Близился конец декабря, и холод пробирался под кожу теперь даже в самых жарко натопленных комнатах. А может, дело было совсем не в погоде.

Сакура шла по широкому проспекту, сталкиваясь с улыбающимися прохожими, наводнившими отстроенные улицы в поисках подарков и праздничного настроения. Повсюду сверкали гирлянды, а неоновые вывески вскоре закрывающихся на ночь магазинов зазывали принять участие во всеобщей суматохе.

Харуно не знала, зачем решила пройти именно здесь. Скорее всего, чтобы напомнить себе, что жизнь вокруг госпиталя и конкретной безмолвной палаты продолжается. Что у неё нет права быть слабой, не сейчас, не в этом году.

Когда она добрела до здания больницы, пошёл снег.

А внутри её ждал самый настоящий новогодний подарок.

— Никаких крепких объятий и резких движений, — предупредила Тсунаде, ловя ученицу за локоть у самого порога палаты. Она выглядела ужасно, словно разом постарела на пару десятков лет. Сакура в который раз почувствовала укол стыда, она знала, что Тсунаде делает это не только ради Сая, но и ради неё. — Я смогла поделиться с ним частью своей чакры. Но это ненадолго отсрочит…

Сакура кивнула. Или мотнула головой. Ей не хотелось слышать продолжения, не хотелось и терять времени на бесполезные объяснения.

— Хэй, — Сай лежал, повернув голову в сторону открывшейся двери. Он слабо помахал ей, едва приподняв руку над одеялом. — Кошмарно выглядишь, мымрочка.

Как ей хотелось стукнуть его посильнее.

— Как, думаешь, выглядишь сам? — вместо этого произнесла Сакура, присаживаясь на появившемся в палате стуле.

Сай внимательно оглядел её, раздумывая, прежде, чем ответить.

— Очевидно, недостаточно симпатично, чтобы ты снова назвала меня красавчиком, — совершенно серьёзно заявил джонин. Сакура тихо и горько рассмеялась.

— Ты прав, — призналась она, с трудом сдерживая слёзы. — Парочка уродов.

Она не рискнула говорить о его «болезни». И не стала ни в чём упрекать. Это было так неважно сейчас. Время, время; оно утекало сквозь все поры тела, покидало лёгкие с каждым выдохом, разбивалось о тишину с каждым сказанным словом. Оно даже забирало с собой воспоминания: о беззаботном прошлом, в котором она ничего не знала, проводя время бок о бок с ним, Сакура не могла даже думать.

Сай, кряхтя, подвинулся, слабо хлопая по освободившимся сантиметрам свободного места на кровати. Сакура без лишних слов скользнула ему под бок, шумно вдыхая его запах, перемешанный с больничным. Совсем слабый, но она его чувствовала. Или ей так казалось.

Они аккуратно обнялись и замолчали, не решаясь выразить вслух то, что долго копилось. Сакура попробовала сформулировать это в голове — так, чтобы не путаясь и не запинаясь, донести самое главное. Ей так много хотелось рассказать, в стольком признаться.

— Я люблю тебя, — прорыдала она ему в подмышку. — Пожалуйста, держись.

Но его глаза уже были закрыты, дыхание — глубоким и ровным. Сакура чувствовала, что он больше не придёт в себя. Подаренное волшебство было слишком коротким, время без остатка забрало и его.

++Some nights I think of you++

Последний щелчок, после которого вся стена приходит в движение, почти не оставил в ней чакры. И ей даже не хотелось переругиваться с Саске, который монолитом застыл прямо у неё за спиной. На всякий случай Кику не убрала стальные иглы чакры, хотя надобности в них больше не было. Только размяла затёкшие плечи, чувствуя, как лопатки коснулись мужской груди, и подалась вперёд. Саске последовал, словно приклееный.

Она не знала, сколько сейчас времени, а спрашивать у Учихи, который обычно брал с собой карманные часики, не хотела. Но, наверняка, уже скоро утро.

До рассвета остаётся шесть минут.

++Relivin' the past, wishin' it'd last++

Невыносимая ночь постепенно сдаёт свои позиции.

Совсем скоро первые лучи солнца выглянут из-за горизонта. Начнётся новый день. Сакура боится дышать, боится двинуться, прислушиваясь к его слабому сердцебиению.

За две минуты до рассвета Сай умирает в её руках. И мир Сакуры разбивается вдребезги.

++Wishin' and dreamin'++

На пьедестале огромный шар. Точно такой же, каким они видели его на стене. Ни разу не похож на песочные часы. И песок внутри — не песок. Шар мягко светится и вызывает скорее чувство умиротворения, чем опасности. Саске довольно ухмыляется. У них получилось.

Он смотрит только на шар, медленно продвигаясь вперёд. Ему-то некуда теперь торопиться.

— А что, обратно нам тоже придётся неделю возиться, чтобы выйти? — слышится недовольный голос Ритсуми.

Саске хмурится, он почти забыл о её присутствии. Затем нехотя оборачивается на вновь наглухо закрытую смоляную стену.

— Когда у нас будет артефакт, неделя не понадобится, — с убеждением отвечает он.

— Тогда давай побыстрее с этим покончим.

Ритсуми обгоняет его всего на шаг, но песок вдруг ведёт себя агрессивно. Он устремляется к ней; натыкается на прозрачную преграду.

— Какого…

Саске не слышит продолжение фразы. Комната плывёт перед его глазами, и полутьма сменяется ярким светом.

Также резко совсем иная картина приобретает очертания, и Саске, шарахаясь от летящей прямо на него фигуры, отшатывается назад. Он не успевает избежать столкновения, но куноичи — а это определённо девушка — совершенно не замечая его, пролетает… насквозь.

Саске пару секунд недоуменно таращится на свою грудь, затем резко срывается в погоню. Он признаёт Ритсуми, но она выглядит подростком. На ней песочного цвета костюм, чуть темнее оттенка кожи; на поясе болтается протектор Суны. И она улыбается. Учиха не помнит, если хоть раз в жизни видел её искреннюю улыбку. Кому бы она ни улыбалась — по всей видимости, куноичи одна — но точно не ему.

Они двигаются рядом, и вскоре Накику резко тормозит, разглядывая расстилающуюся перед ней Коноху. Саске узнаёт деревню такой — ещё не полностью разрушенной, почти не изменившейся с тех пор, как он её покинул, похищенный сподвижниками Орочимару. Скорее всего, это её первый визит Конохи. По крайней мере тот, после которого она переедет сюда жить. Учиха сам не знает, каким образом вспомнил этот «занимательный» факт её биографии. И от кого вообще его услышал.

Саске пытается схватить её за локоть, прежде, чем куноичи отправится дальше, к воротам, но всё бесполезно: его руки, пусть и осязаемые для него самого, не могут её коснуться. Он присаживается на корточки и проводит подушечками пальцев по шероховатой поверхности ветки; сначала рядом со своими сандалиями, затем — сквозь её. Дерево вполне реально.

И неожиданно — к такому он точно не подготовился — справа от него прямо из воздуха формируется облачённый в тёмно-серый плащ шиноби. Краем глаза Саске выхватывает металлический отблеск на протекторе. Он успевает подскочить и заблокировать атаку, но длинный меч — вопреки опасениям и логике — проходит сквозь него.

Неразборчиво чертыхаясь, Саске отшатывается от вновь тающей в воздухе фигуры звуковика. Последним дематериализуется окровавленное лезвие. Саске моргает и возвращается в тёмное подземелье, рефлекторно прижимая к животу ладонь Но там нет ни крови, ни следа раны. Что за хрень?

Рядом с глухим стуком на холодный камень падает тело. На тонких пальцах ещё светятся остатки чакры, но распахнутые глаза безжизненно таращатся в потолок.

Саске жив и невредим.

Ритсуми мертва.

В прозрачном шаре хаотично бьются о стекло блестящие песчинки.

++So fly high, so fly high++

“These days I'm becoming everything that I hate

Wishing you were around but now it's too late

My mind is a place that I can't escape your ghost

Sometimes I wish that I could wish it all away

One more rainy day without you

Sometimes I wish that I could see you one more day

One more rainy day”

Imagine dragons, Wrecked

++Oh, I'm a wreck without you here++

Несколько долгих секунд Саске осматривает бездыханное тело рядом, не совсем понимая, что ему теперь делать. Вряд ли Какаши поверит в то, что Ритсуми убил бесплотный ниндзя Звука из бредового воспоминания, о котором Саске и знать-то не мог. Кроме того… это и не воспоминание вовсе? На неё кто-нибудь нападал при прибытии в Коноху? Это вообще происходило?

Слишком много вопросов, ни одного ответа. А как результат — труп, который никак не скрыть. Да, Саске терпеть не мог эту непредсказуемую куноичи, и никогда этого не скрывал. Но он не желал ей смерти. Особенно такой смерти, в которой могли обвинить его. Какая ирония судьбы, в самом деле. Опять Учиха и Ритсуми.

Ему не хочется трогать её, но он, тем не менее, садится на корточки и нерешительно берёт в руку холодную ладонь. Другой закрывает ей веки, пряча жёлто-зелёные, потухшие глаза. Приподнимает пропитавшийся водой, вперемешку с кровью, свитер и разглядывает аккуратную рану между рёбер. Вздрагивает. Это по-настоящему. Она умерла.

За спиной призывно шелестит песок, словно приглашая Саске воспользоваться возможностью. Но, чёрт возьми, он не знает как. Они не успели изучить артефакт, не успели понять ни что он такое, ни как он работает. Даже если он займётся этим сейчас, будет уже слишком поздно, он знает.

В кармане штанов тикают часы, с каждым движением секундной стрелки приближая рассвет. Он сидит над телом Накику и не может никак понять, что ему делать. А потом боль острыми иглами впивается в его сознание, заставляя рухнуть на Ритсуми и потерять сознание.

++Yeah, I'm a wreck since you've been gone++

В последнее время Сакура до рассвета задерживается в госпитале, пытаясь помочь всем, кому может. Она уже пару недель не виделась ни с кем из своих сокомандников, да и из друзей тоже пересекалась разве что с Ино, такой же бледной тенью шатающейся по больничным коридорам. Потом она спит дома пару часов — а последние два дня и вовсе в ординаторской — и снова бегает по палатам, пытаясь побыстрее поставить на ноги раненых. Их приток всё не кончается, несмотря на то, что война вроде как окончилась уже почти год назад.

— Темари? — она с удивлением разглядывает куноичи Песка, полусидячую на каталке в коридоре.

Она удивлена не самому её присутствию, Сакуре доложили, что в госпиталь поступили супруги Нара. Она просто впервые видит мокрые солёные капли на щеках стойкой сестры Гаары.

— С Шикамару всё в порядке, — успокаивающе произносит медик, кладя ладонь на плечо подруги. — Лезвие не затронуло сердце, а лёгкое мы подлатали. Он скоро придёт в себя после наркоза.

— Я знаю, — шепчет Темари. У неё рассечено бедро и сломана рука, но вряд ли это причина слёз. — Я знаю, ему повезло куда больше, чем Кику.

Сакура хмурится — она не знает, кто такая Кику, и почему это заставляет плакать Темари. Но догадывается, что кто-то близкий, кого она потеряла. Прежде, чем Сакура успевает сказать что-то ещё, её бесцеремонно хватают за рукав халата и тянут в сторону.

Ино переглядывается с Темари — почему-то в их взглядах сквозит безмолвное понимание — и уводит подругу в сторону ординаторской. Её губы плотно сжаты, и весь вид кричит о том, что разговор будет не из приятных.

— Ты знаешь, где Сай? — без прелюдий сообщает она, впихивая Харуно в маленький кабинет. Сакура отрицательно качает головой. Наверняка на миссии, вроде как Рокудайме упоминал пару дней назад. — А я знаю.

— Поздравляю тебя, — раздражается Сакура, не понимая, куда ведёт разговор, и с чего Ино вообще решила сообщить ей эту новость.

К её ужасу, Ино закрывает лицо ладонями и плачет навзрыд. Да что с ними всеми сегодня происходит?

— Северное крыло, четвёртая палата, — глухо шепчет Яманака.

Сакура вздрагивает. Северное крыло — палаты приговорённых. Она, не слишком заботясь о мягкости, отпихивает лучшую подругу и мчится в указанном направлении. Влетая в комнату, наталкивается на поникшую фигуру Наруто, склонившуюся над койкой. Здесь нет стульев, а единственный звук, режущий тишину — пищание аппарата искусственной вентиляции лёгких.

Сай всегда был бледным, как привидение, но сильным, гибким и… живым. То, что лежит сейчас под метрами проводов, подключённых к всевозможным аппаратам — не Сай. Сакура бросает взгляд на настенные часы, она не может видеть своего дорогого друга в таком состоянии. До рассвета остаётся шесть минут.

— Что случилось? — шепчет она, обращаясь к не проронившему ни слова Наруто. — Почему мне не сказали?

— Я сам только что узнал, — хрипло отвечает Узумаки.

Пульс Сая под её пальцами слабый, почти неуловимый.

Она не отпускает его руку, пока он совсем не исчезает.

До рассвета две минуты. Но Сай уже не встретит с ними новый день.

++I've tried to put this all behind me++

В голове Саске что-то взрывается. Он со стоном сжимает виски и опускается на пол. Хотя последнее, что он помнит: он и так был на полу. Точнее, на покойнице. Обманчиво-участливая рука опускается на плечо, и такой знакомый голос раздражённо интересуется, в порядке ли он. Он совершенно точно не в порядке.

— Ты умерла! — вскрикивает Учиха, сбрасывая её ледяную ладонь.

Его передёргивает, несмотря на то, что за свою жизнь он насмотрелся на огромное количество трупов. И в куда худшей кондиции. Но Ритсуми, безусловно, живая. Просто декабрь, а в подземелье вообще всегда холодно.

Только, врезанные в память, тёмно-зеленые глаза не испуганы, а безжизненны и тусклы.

— Галлюцинации? — скрывая замешательство, тянет Ритсуми. — Погоди радоваться, я ещё на этом свете.

Он мотает гудящей головой и с неверием оглядывается. Шар на своём пьедестале, спокойный и миролюбивый; позади — глухая стена. Гендзюцу? Что происходит?

Прежде, чем он успевает подумать дальше и облегчённо вздохнуть, Ритсуми делает шаг вперёд. Песок начинает волноваться, и Саске чувствует, что его снова затягивает куда-то в пропасть. Он успевает лишь протянуть руку. Но она уже не касается куноичи.

В этот раз он видит не подростка, а мелкую рыжеватую девчонку. Ей лет восемь, не больше, но не узнать её невозможно. По жёлто-зелёным глазам и явно не с её плеча свитеру, натянутому аж до носа.

Саске так близко, что ему не надо даже пробовать — его нога и так проходит сквозь её.

— Двух берём живыми, остальных… в расход.

— Двух?

— Ну мало ли, один по дороге сдохнет. Не будем рисковать. Без Ритсуми эту стену не открыть.

Саске осторожно выглядывает из укрытия, хоть скрываться ему не требуется, Всё равно, пройдись он даже перед глазами нападающих, эти призраки воспоминаний его не заметят. В диалоге одно-единственное слово привлекает его внимание. Стена. Кажется, он ошибался: о секрете Мадары знал кто-то ещё.

Двое шиноби, облачённые в костюмы со знаком веера, ему не знакомы. Впрочем, до геноцида, клан Учих был настолько многочисленным, что Саске просто не мог, в свои восемь, знать всех четвероюродных дядюшек и прочих родственников.

— Тут девчонка. Белобрысая. Совсем мелочь.

— Она нам точно без надобности.

Прежде, чем Саске успевает среагировать, мимо него проносится золотисто-рыжий вихрь. «Глупая, — хочется закричать ему, — что ты им сделаешь? Вали отсюда». Интересно, он сам выглядел таким же в ту роковую ночь, когда встретился лицом к лицу с Итачи над трупами родителей?

Итог закономерен — Учихи невредимы, а на полу комнаты два детских тела; белоснежные волосы смешались с золотистыми. Красная кровь одинаково завораживающе смотрится и на тех, и на других.

Простого куная достаточно. Накику ближе, и с её шеи жутко скалится улыбка смерти, оставленная острым лезвием. Саске морщит нос и отворачивается, чувствуя боль в висках.

Когда он открывает глаза, в подземелье остаётся лишь один труп. Взрослый. Но рассечённая шея и стеклянные глаза точно такие же. Сколько ни отворачивайся, никуда они не денутся.

Боль нарастает, и Саске с какой-то благодарностью проваливается в беспамятство.

++I think I was wrecked all along++

— Признавайся, когда свадьба? — Темари густо краснеет, но Ино только хихикает и продолжает. — Шикамару, зараза, даже с нами не делится, но тоже похож на помидор, когда я спрашиваю.

Они втроём сидят в ординаторской и пьют чай. Перед рассветом выдаётся спокойный часик, и, кажется, Яманака решила посплетничать. Темари что-то бормочет себе под нос, но Ино уже переводит взгляд на новую жертву.

— А у тебя, Сакура?

— Я не выхожу замуж за Шикамару, — выдаёт Харуно, и её подруги хихикают уже вдвоём.

— Я про Сая, дурочка.

— А что с ним? — Сакура искренне недоумевает.

Она виделась с ним неделю назад, прежде чем он ушёл на какую-то миссию. Когда до Харуно доходит смысл вопроса, она обгоняет Темари по цвету пылающих щёк. Впрочем, пылает всё: лицо, шея, уши. Сакура чувствует это, даже не смотря в напольное зеркало в углу.

— Он так на тебя смотрит, — тянет Ино, довольная собой. — А как героически он заслонил твою тушку на прошлой миссии.

— Придурок, — взрывается Сакура. — Мне пришлось потратить почти всю чакру, чтобы не остался калекой.

— Но это было так романтично, — Ино упорно гнёт свою линию.

Сакура не отвечает. Вместо этого она выходит из ординаторской, прогуляться по тёмному, прохладному коридору и остудить мозги. Привести в порядок уж слишком разволновавшееся сердце. Она обходит всё Восточное крыло, и останавливается перед дверью, ведущей в Северное. Почему-то на душе неспокойно. Сакура убеждает себя, что всё дело в подначках Ино. Затем дверь открывается, и Сакура застывает, встречаясь взглядом с Тсунаде.

Позади бывшей Хокаге кушетка, на которой лежит… лежит знакомая фигура. Тсунаде тяжело вздыхает. И молчит.

Сакура, чувствуя себя зомби, проходит мимо любимой учительницы и с потрясением тянется к бледному запястью. Вена слабо трепещет под нажимом её пальцев. Один-единственный раз.

Зловещего полумрака коридора так и не касаются лучи восходящего солнца. До рассвета ещё две минуты. Сакура обессилено сползает по стенке и закрывает глаза.

К чёрту новый день, пусть он никогда не наступит.

++Yeah, I'm a wreck++

Накику качается на качелях с Наруто; Накику весело бьётся подушками в мастерской Мицури с Саем и Ино; Накику сначала робко, а затем с поразительной страстью отвечает на поцелуй Хьюги в тёмном переулке… Её слишком много. И пусть каждый раз воспоминание длится не дольше четырёх минут, Саске уже опротивело подглядывать, как какому-то вуайеристу. По крайней мере, он уж точно не хочет знать подробностей её личной жизни.

И даже в самый, казалось бы, мирный момент, всё заканчивается одинаково: она мертва. Враги появляются из ниоткуда и исчезают в никуда. Потом она возрождается у стены, но за короткий миг, пока его голову не раздирает мигрень, он не успевает придумать что же можно сделать, чтобы остановить бесконечную пытку. Он отправляется в очередное путешествие по её никчёмной жизни.

Он пытается спасти её однажды, но это бесполезно — Саске всё равно не может её коснуться. Не здесь. Не может остановить дамоклов меч, нависший над её головой. Каждый грёбанный раз.

Он пытается воспользоваться короткой возможностью поразмышлять и не смотреть на очередные картины прошлого, но взгляд его упорно тянется к живой Ритсуми.

Сейчас она сидит на своей кровати в комнате общежития джонинов и дрожащими пальцами штопает рану на боку. У неё родинка под грудью и шрам на спине возле позвоночника — с этого ракурса его не видно, но Саске успел «налюбоваться» в прошлом воспоминании. Его щёки горят. Ему с лихвой хватило уже влажных поцелуев, а смотреть на обнажённые тела, стонущие в палатке, он уж точно не просил. И голая худенькая спина с окровавленным кинжалом между лопаток никак не выглядит привлекательной.

Даже если закрыть глаза, даже если отвернуться; ничего не помогает. Ритсуми отпечаталась на задней стороне его век. Он должен, обязан найти решение. Терпеть это бесконечно Саске не намерен.

Он не имеет представления, куда попал, но одно знает точно.

Это его личный ад.

++They say that the time will heal it, the pain will go away++

Сакура ненавидит в этом признаваться, даже самой себе — она ревнует своих сокомандников к другим. Ревнует Саске, ревнует Наруто. Но больше всех ревнует Сая. Этому нет логического объяснения, но это так.

Она была первой, кто протянул ему руку помощи, кто помог ему разобраться и понять что же это такое — человеческие чувства. Так какого хрена он так обходителен со всеми, кроме неё?

Ученик превзошёл мастера, но это не удивляло Сакуру, ведь Сай — поразительно талантливый ученик, даже если ему требуется время.

Следом за ней, к новому члену команды номер семь начали приглядываться и остальные. Ино, Накику — в числе первых. Сначала Сакура не обращала внимания, в конце концов, Сай же не её собственность. Но почему-то чем дальше, тем сильнее её раздражал тот факт, что подруги знали о нём больше. Когда Яманака или Ритсуми выдавали какой-то новый факт о скрытном художнике, который Сакура впервые слышала, она злилась. Ревновала, злилась, но молчала. Ну, правда, что тут скажешь? С чего бы ей вообще испытывать подобные эмоции?

— Мымрочка. — Сай опирается на косяк двери, расслабленно складывая руки на груди. На его лице приветливость, смешанная с чем-то ещё. Она не успевает понять, потому что не может выдержать взгляд чёрных глаз.

— Просили передать Кику, — бормочет Сакура, протягивая ему свёрток и опуская голову.

— Тогда зачем ты даёшь мне? — удивляется он, не делая попыток забрать пакет. — Проходи и ей вручи лично в руки.

Он изящно отталкивается от стены, оставляя ей небольшое пространство, чтобы протиснуться внутрь. Для этого Сакуре приходится задеть его плечом и бёдрами, отчего она безудержно краснеет. Она рискует покоситься на него, но тут же отводит взгляд. Он делает это специально. Харуно спешит в заднюю часть мастерской, где находятся жилые комнаты.

— Ты ещё не переехала к Учихе? — раздаётся насмешливый вопрос в спину.

Сакура резко оборачивается, так, что волосы хлестают её по лицу.

— Я не… мы… Мы не в таких отношениях, — блеет она, хотя собиралась вообще-то врезать ему по слащавому личику. Она терпеть не может эту фальшивую улыбку.

— Странно, Ино утверждает обратное.

Ладно, пофиг на Сая, она лучше пойдёт и придушит Свинину. И оторвёт её чёртов длинный язык.

— Тебе-то какое дело? — деланно равнодушно интересуется Сакура, собирая всё своё внутреннее самообладание в кулак. Кулак, который может стать ой каким разрушительным, если ей не понравится продолжение разговора.

— Я думал, мы друзья. Друзья всегда делятся сокровенным.

Внутри неё что-то обрывается. Хотя нет никаких причин чувствовать себя так паршиво, до слёз. Он ведь сказал хорошие, правильные слова.

— Да, Сай, мы друзья. Но мне не хочется это обсуждать.

Она игнорирует его после столкновения в мастерской.

Через два дня на миссии в стране Ветра погибает Кику.

Сакура не решается подойти к Саю на кладбище, настолько его бледное лицо лишено выражения. Эмоции стёрты, как ластиком. Их ещё меньше, чем при их первой встрече, если такое вообще возможно. Что её удивляет, так это не менее бледное и потерянное лицо Саске. Словно тот не понимает, что происходит и где он находится. Они с Ритсуми терпеть друг друга не могли.

А через две недели, двадцать четвёртого декабря, от неожиданной болезни умирает Сай, не дожив две минуты до рассвета. В госпитале, прямо у неё под носом. Прямо перед её слепыми глазами.

Единственная разумная мысль в её голове: она, дура, не успела сказать ему, что соврала.

Что уже давно не считает его другом.

++But everything, it reminds me of you and it comes in waves. Way you laugh when your shoulders shook++

— Тебе что-то нужно, Саске?

Он потрясённо замирает. Жёлто-зелёные глаза смотрят прямо на него. Неужели? Неужели…

— Что вылупился? — недовольно произносит Икимоно. — Либо выкладывай, либо иди куда шёл.

Саске открывает рот, но не имеет понятия, что сказать. Внезапная мысль приходит ему в голову и, не оставляя себе времени — его так мало — подумать, размашистым шагом направляется к парочке. Ритсуми выгибает левую бровь домиком. На ней едва заметный белый шрам. Он сразу обращает на это внимание. Дотрагивается до него, когда её рука перехватывает его запястье. Тёплая. Настоящая.

— Ты чего себе позволяешь? — От шока Ритсуми не говорит ни слова, за неё возмущается рыжая. — Пакли прибери.

— Отстань, — ему нет дела до Икимоно. Он пытается понять, откуда в этот раз может появиться опасность. Если он способен на физический контакт, значит всё получится, в том числе и устранить угрозу.

Не получается. Ровно через минуту её хватка слабеет, и она оседает у него в руках: из носа и рта вытекают струйки крови, белки глаз становятся синеватыми. Похоже на удушающий яд. Ритсуми силится что-то сказать, пока Икимоно в ужасе вцепляется в его рукав, не соображая, что происходит.

Он ничего не может сделать. Она умирает. Он опускается на мокрый пол, осторожно кладя туда же обмякшее тело. Закрывает её же шарфом залитое кровью лицо.

Голова взрывается болью.

++The time you took to teach me all that you had taught, tell me, how am I supposed to move on?++

«I will follow you way down wherever you may go

I'll follow you way down to your deepest low

I'll always be around wherever life takes you

You know I'll follow you»

Imagine Dragons, Follow you

++Call you up, you've been cryin', cryin' all night++

И всё начинается заново. Все их встречи калейдоскопом накладываются друг на друга. Саске и не подозревал, что они так часто сталкивались, пусть и не всегда осознавая присутствие друг друга. Каждый новый момент — новый шанс её спасти. И каждый новый упущен. Саске надеется, что всё закончится, когда закончатся их общие воспоминания. Но увы, как далёк он от правды.

Он снова попадает в её детские и ранние годы, снова бесплотен или — того хуже — втиснут в чужое тело, которое отнимает жизнь. Иногда он переживает одни и те же моменты заново. В отчаянии пытается сражаться сам с собой, пытается укрыть её, защитить своим телом и техниками — ничего не помогает. Ад начинается заново у стены, как насекомых, поймавшей свои жертвы в вязкую аспидно-чёрную смолу, и заканчивается с её распростёртым по полу бездыханным телом. Снова и снова.

Без остановки. Он не может даже убежать — как бы ни старался, Ритсуми всегда оказывается в поле его зрения в последнюю секунду жизни. Без разницы, пронзает ли её тело стальное лезвие, или она падает в разверзнущуюся на земле расщелину. Он падает вместе с ней. Но он не разбивается.

Один раз Саске не выдерживает, и, вместо того, чтобы тратить время на бесполезные попытки, яростно целует её. До боли стискивает предплечья. Он рад уже тому, что в очередном мире-воспоминании может быть собой и касаться её.

— Тебя на голову уронили? — интересуется куноичи, с трудом выталкивая его язык из своего рта. Для этого ей пришлось укусить его. Но Саске только рад чувствовать металлический привкус крови. — Маньячина.

— И не раз, — бормочет Саске.

Ему всё равно, что он там отвечает. К тому же, его боли действительно при каждом возвращении похожи на черепно-мозговую травму.

Ритсуми потрясённо качает головой. Её волосы ещё совсем короткие на затылке, значит в этой вселенной ей нет и восемнадцати. Он зарывается пальцами в них, больно тянет вверх, прижимается лбом к её лбу и, закрывая глаза, ожидает того, момента, когда она даст ему пощёчину. Но он совсем забыл где он. Кику не сопротивляется. Обмякает в его руках, и у него нет сил посмотреть от чего она умирает на этот раз. Он просто гладит её золотистые волосы до следующей вспышки обжигающей боли.

Когда он приходит в себя у стены, то, не раздумывая, отправляет чидори прямо в шар. Тот разлетается на осколки, но глаза Саске прикованы к удивлённой Накику.

Он почти поверил, что сработало.

Но потом она начинает таять в воздухе. Песок бушует вокруг её стройного, худенького тела, и её руки — мириады песочных капель.

— Саске, — выдыхает Накику, прежде чем слиться с вихрем времени. Теперь она сама — его часть.

Саске прячет лицо в ладонях и впервые в жизни издаёт надрывный вопль. В его голосе нет ничего человеческого — дикий зверь в предсмертной агонии. У него есть ровно две минуты на жалость к себе.

++You're only disappointed in yourself, alright++

Сай красив; едва ли не прекраснее своих картин. Он не зря считается лучшим художником Конохи. Портреты у него заказывают даже даймё. Его талант поражает; кажется, будто каждый набросок — даже самый простенький — оживает перед глазами. Что ветер дует с холста, деревья колышутся в отдалении, а улыбающаяся девушка в летнем платье звонко смеётся.

Но Сакура уже давно не смеётся. Потому что знает, что этот талант скоро пропадёт. В память о нём останутся лишь портреты в дворцах и храмах, да пара зарисовок в палате.

Сай болен чахоткой. Он поступил в их небольшую больницу две недели назад, и с каждым днём ему всё хуже. Каждый день он продирается сквозь кашель, оставляющий кровь на его бледной коже и кружевном платке, чтобы хоть немного поработать прежде чем больше не сможет. Он даже засыпает с кистью в руке. Сакура каждый день боится, что он не проснётся.

Харуно молода, но работает в больнице не первый год и успела познакомиться со смертью не единожды. Никогда прежде она не чувствовала такой тоски. Потому что он молод? Талантлив? Красив? Она не знает.

Сай разговаривает с ней ласково, но отстранённо. Он плохо умеет выражать свои эмоции, но Сакура полагает, что это нормально для творческих людей. Все они не от мира сего.

В перерывах между работой ей снятся странные сны, в которых она умеет прыгать по исполинским деревьям, почти летать, крушить скалы ударом ладони и лечить, просто приложив руки к ране. Это было бы прекрасно. Просыпаясь, она давится слезами, жалея, что не живёт в прекрасном мире своих сновидений. Там у Сая был бы шанс, она уверена. Владея магией, разве можно не спасти его? Сакура уверена, что больше многих других он заслуживает жить.

Но в реальности она не волшебница.

Поэтому двадцать четвёртого декабря, ночью, он тихо покидает этот мир, по-прежнему сжимая в руке кисть.

За две минуты до рассвета.

Идёт снег.

Сакура верит, что они когда-нибудь снова встретятся. Хотя бы в её снах.

++Taking those, taking those losses if it treats you right++

Он не тратит время на объяснения — вырывает Ритсуми из разговора с Хьюгой и, забрасывая на плечо, телепортируется в ближайший переулок. Ох. Тот самый.

— Послушай.

— Офигел? — Она не настроена слушать, пытается обогнуть, но Саске всем телом прижимает её к стене.

— Послушай, — настаивает он. — Это важно.

— Для тебя, может и важно, — Ритсуми пробует вырваться, но у неё, естественно, не выходит. — Отпусти, извращенец.

— Ещё какой, — ухмыляется Саске, но ему совсем не весело. — У тебя родинка на левой груди, ты была влюблена в красноволосого маньячину, превратившего себя в марионетку, а два года назад чуть не изменила своему драгоценному Хьюге с казекаге. Ах да, ещё ты предпочитаешь быть сверху. Мне продолжить?

Он удовлетворённо наблюдает за тем, как у Накику отваливается нижняя челюсть. Такого растерянного выражения лица он не видел у неё ни в одном воспоминании. Впрочем, куноичи очень быстро приходит в себя и шипит, пытаясь стукнуть его кулачком. Нелепая попытка.

— Это действительно очень важная информация, но, пожалуй, обойдусь без продолжения, урод.

— Мне жаль, — он игнорирует и вдыхает цветочный аромат её волос. Они пахнут акацией. — Мне жаль, что так случилось с твоей семьёй, мне жаль, что я вёл себя как ублюдок. В том числе, с Наруто, с Сакурой… с Саем. С тобой. Мне жаль, Накику. Но я не могу изменить прошлое.

Она опять растеряна. Замирает и пытается выискать ложь в его чёрных глазах, но её там нет. Ему правда жаль.

— Тебя ночью подменили?

— Можно и так сказать. — Он устал, очень устал. — Какое сегодня число?

— Точно спятил, — бормочет Ритсуми. — Сегодня семнадцатое декабря.

Совсем скоро Какаши вызовет их в свой кабинет и передаст подписанный старейшинами документ. Саске думает о том, какие красивые у неё глаза, когда не смотрят на него с презрением.

Почему он никогда не пробовал первым сделать шаг? Подружиться с ней, хотя бы вести себя цивильно в её присутствии? Почему он забыл, что его попытки найти силу и могущество никогда не доводили его ни до чего хорошего?

Она умирает внезапно. Просто закрывает глаза, и её дыхание больше не касается его подбородка. Расслабляются мышцы тела, зажатого между ним и оштукатуренной поверхностью забора, голова наклоняется к плечу. Можно представить, что она просто уснула. Её лицо, уже знакомое до каждой чёрточки, кажется умиротворённым. Её губы ещё мягкие и тёплые. Солёные. Саске слышит гневный вопль Хьюги за спиной, но он уже в подземелье.

Он наконец-то понимает, что нужно делать. Понимает, как спасти её от злого рока.

++I wanna take you into the sunlight++

— Спасибо, Тсунаде-шишу.

Сакура толкает дверь и быстрым шагом пересекает расстояние до кровати. Она не теряет времени на приветствия и, тем более, на упрёки. Сай кажется удивлённым, но послушно двигается, когда она легонько касается рукой его бока, надавливая в немой просьбе. И не возражает, когда она ложится рядом, прижимаясь к нему под одеялом.

Сакура трогает его, скользит пальцами по тёплой коже живота, груди. Пальцами пересчитывает выступающие рёбра. Он смущён, видно по розоватым щекам, но Сакура давно забыла собственное смущение. Ей плевать на всё, кроме того факта, что он ещё рядом, ещё жив. Ей нужно подтверждение, иначе она сойдёт с ума и даже не хочет представлять, что будет дальше.

Как же поразительно глупо она ждала всё это время. Чего? Они могли быть вместе уже год назад. А может и раньше, кто знает. Вместо этого он пытался уберечь её от обречённых отношений, даже не спросив её мнения, а она и вовсе занималась ерундой. Украдкой любовалась им и пыталась убедить себя в том, что это всё гормоны. Несла чушь о дружбе и взаимовыручке, втихомолку ревнуя ко всем подряд.

Её тошнит от самой себя.

— Значит, у вас с Учихой…

— Молчи, придурок. — Её рука останавливается над его сердцем. — Я люблю тебя.

Оно бьётся. Быстро-быстро.

— А в прошлый раз ты назвала меня красавчиком, — его голос хриплый и низкий. — Мне больше понравилось. Если признаюсь, что я тоже, ты будешь меня чаще так называть?

— Каждый день, — обещает она.

— Спасибо, Сакура.

И он больше ничего не произносит. Она не знает, за что именно он её благодарит. За те будущие комплименты, которые никогда не услышит? Или за любовь? Или за смелость, которая появилась в самый последний момент?

В её собственной груди среди вселенной пустоты бьётся не сердце, а крохотная песчинка надежды.

За две минуты до рассвета безбрежный океан потерь смывает её без следа.

++If the world would only know what you've been holding back++

Возвращаясь к началу, Саске, не обращая внимания на застилающую глаза боль, швыряет Накику к стене, используя связывающую технику. Верёвки больно впиваются ей в кожу сквозь слои одежды, и он слышит стон, а затем парочку отборных матерных слов, наверняка из лексикона Тсунаде.

Часы создал Учиха. Скорее всего, не без помощи кого-то из клана Ритсуми. И именно их жертва могла активировать проклятый шар. Теперь для Саске это ясно, как день. Он вспоминает свой разговор с Мадарой и все тонкие, насмешливые, прослушанные в тот день намёки. Без закладной жертвы контролировать время невозможно, пусть он хоть десять раз всемогущий Учиха. Иначе оно превратит Коноху, если не весь мир, в хаос альтернативных вселенных. Вечное Тсукуёми в сравнении с этим кажется раем.

Саске, наконец, признаётся себе, что подсознательно он сам создавал все эти временные петли. Он сам, добровольно, обрекал себя на ад. Пусть и не отдавая себе отчёт. Пытался найти другой выход. Другой мир, в котором ей не пришлось бы умирать ради его амбиций.

Он хотел бы верить, что теперь достаточно просто покинуть подземелье и не приближаться к часам. К сожалению, он знает, что слишком поздно: ловушка-стена отрезает их от внешнего мира, а песочные руки уже тянутся в сторону Накику.

Поэтому Саске достаёт два куная, не давая себе больше времени на раздумья.

Он слышит крики Накику, но не вслушивается в значение слов.

Он резко бросает один кунай в шар, а второй вонзает себе в грудь. И теперь взбесившийся поток песка меняет направление, окутывая его тело. Конечно, вряд ли Мадара ожидал такого развития событий. В конце концов, себя бы он точно не убил. Тем более ради кого-то, кого терпеть не мог.

Прежде, чем Саске позволяет вечной темноте поглотить своё сознание, он с болью надеется, что где-то в другом мире, у другого Саске, был шанс всё исправить. Поступить по-другому. Ради деревни. Ради товарищей. Ради собственной совести. И ради Ритсуми, само собой.

++Heart attacks every night++

Он открыл глаза и резко вдохнул полной грудью. Упёрся в тёплую спину под мягким свитером. Почувствовал под своими ладонями другие, маленькие и прохладные. Когда его глаза немного привыкли к темноте, в свете лампы он различил золотистую макушку прямо перед носом.

— Кажется, остался последний, — дружелюбно проронила Ритсуми.

Он стиснул её пальцы и резко дёрнул на себя. Накику удивлённо вскрикнула, но не сделала попыток вырваться.

— Мы же почти закончили, — пробурчала она. — Мог бы и предупредить.

— Уходим. — Голос предательски дрогнул; он всё ещё не мог поверить.

— Мы не можем уйти. Сай…

Она резко обернулась, их взгляды встретились. Он хотел сказать, что ему плевать на Сая, но слова застряли в горле тяжёлым комом. Нет, не снова. Ему не плевать. Но в данном случае выбор очевиден.

— Я придумаю выход, — пообещал Саске. — Но мы не можем открыть эту стену. Это слишком опасно.

— Тебя точно подменили, — Накику мягко усмехнулась. — Хотя я всегда знала, что ты тот ещё сталкер.

Саске не поменялся в лице. Хотя что-то начинало до него доходить. Подменили? Сталкер?

— Послушай, я согласилась на эту авантюру, потому что мне показалось, что ты изменился. Правда, не обязательно было зажимать меня в переулке, как последний извращенец. Тем более, таким образом. И сваливать в середине… эм… разговора. Но ты мог бы просто объяснить. А теперь я опять ничего не понимаю.

— Разве ты стала бы меня слушать? — пробормотал Саске.

— Ну тогда же выслушала. Просто стоит быть чуть более искренним.

— Тогда я буду искренним. Тебе нельзя за стену. И я тебя туда не пущу.

— У Сая нет другого шанса. И нет много времени.

— Шанс есть всегда. А время иногда может нам подыграть.

Она помолчала, разглядывая его лицо. Затем легонько пихнула в живот кулачком.

— Наруто, я знаю, что это ты, можешь превращаться обратно.

Погодите, она что, с ним… заигрывает? Саске закатил глаза к потолку, но, несмотря на всю серьёзность, абсурдность, трагичность ситуации, усмехнулся.

— Подрабатываю уссоротонкачи на досуге. Пойдём.

Он поднялся, протягивая ей руку. Они подозрительно быстро преодолели путь наверх, словно лестница стала короче; молча сложили печати, заваливая проход и хороня — Саске хотелось верить, что навсегда — путь в адскую темноту.

— Я в госпиталь, — тихо произнесла Ритсуми. — Надеюсь, ты прав и ещё не слишком поздно. Иначе я никогда себе этого не прощу.

— Я с тобой.

Саске не мог признаться вслух, насколько её понимал. Даже, наверное, лучше её самой.

++Oh, you know it's not right++

Сакура лежала и слушала его слабеющее дыхание, уткнувшись губами ему в скулу. Она потеряла счёт времени, но знала, что рассвет ещё не наступил. На стене тикали часы, словно приговор. Нет, нельзя так думать. Она всё же подняла на них взгляд. Семь минут до нового дня. Ей бы хотелось, чтобы Сай продержался. Ей казалось, что если он продержится, то всё будет хорошо.

Когда его сердце начало биться чаще, Сакура поняла, что уснула. Определённо, это был хороший сон, и ей не хотелось просыпаться. Лучше остаться тут навсегда. Пусть у неё тоже заберут чакру, пусть она никогда больше не сможет быть ниндзя. Если ей это позволило бы остаться с Саем, она была бы счастлива от всего отказаться.

Она смотрела с улыбкой, сквозь пелену слёз, как он моргает и вытаскивает из носа провода аппарата ИВЛ. Потянулась, с удовольствием отключая противный писк. И сразу поцеловала. Ну правда, зачем терять время? Его и во сне-то катастрофически мало.

— Ох, — Сай не бледный. Он розовый. — Я только что из мёртвых воскрес, а ты уже пытаешься снова меня до инфаркта довести, мымрочка.

— Не нарывайся, — шепнула Сакура ему в губы. — В конце концов, это сон, могу и по голове дать, отрубить и утащить в свой зачарованный замок.

— Сон? — Сай растерялся. — Но мне ничего не снилось за эти дни. Или непосредственно перед отходом в иной мир что-то должно присниться? И почему в моём сне именно ты? — Его выражение лица стало сосредоточенным, словно он вспоминал прочитанное когда-то в книгах по психологии. — А может, это рай? Хотя нет, в раю мымрочки не бьют… ай!

Она всё-таки стукнула его. Тут же испуганно прижала руку ко рту.

— Не волнуйся, я не рассыплюсь в прах, — рассмеялся джонин. И ущипнул её. — Если честно, я чувствую себя… просто прекрасно. Определённо. Как новенький. Можешь собой гордиться, ты разбудила заколдованную принцессу. Теперь тебе придётся на мне жениться.

И тут до Сакуры дошло, что это не сон. Это не сон. Это волшебство. Но оно взаправду.

— Сакура, — в палату влетела Тсунаде, застывая перед кроватью.

Харуно поспешно привела себя в вертикальное положение, вытягиваясь в струнку перед ухмыляющейся сенсеем. И потрясённо открыла рот. Казавшаяся ещё пару часов назад древней старухой, бывшая Годайме вновь была молода и полна сил.

— Сакура, ты не объяснишь мне какого хрена творится? — вкрадчиво начала Сенджу.

— Ничего такого не было, — поспешно заявила Харуно. — Мы просто…

— Она попыталась меня изнасиловать, — с удовольствием проболтался Сай.

— Надеюсь, в следующий раз попытка будет удачной, — Тсунаде отмахнулась. — Я не про это.

— Если Ино опять что-то сморозила…

— Сакура! Прекрати заговаривать мне зубы. Объясни лучше, почему все раненые и больные внезапно всем скопом заявились ко мне в кабинет, заявив, что совершенно здоровы и выписываются?

— Что? Когда?

— Да вот, минуту назад.

Сакура растерянно переглянулась с Саем. Не зимний же дух праздников им принёс преждевременные подарки, правда? Хотя какая разница, кто принёс. Она была безмерно благодарна этому кому-то.

— Отлично выглядишь, красавчик, — мимо Харуно пробежала тонкая фигура и заключила Сая — её Сая — в крепкие объятия. Впрочем, Сакура тут же расслабилась, когда узнала Ритсуми. Хватит уже ревновать. Это осталось в глупом прошлом.

— Хн. — В прошлом, где она бегала за Саске, которого давно разлюбила. — Надеюсь, мне не обязательно присоединяться к телячьим нежностям?

— Избавь нас от этого опыта, — Накику вскинула руки в притворном ужасе. — А то, боюсь, у Сая инфаркт случится; его не для этого спасали. И Сакура точно тебя убьёт.

Сакура хихикнула, спрятав удивление за смехом. Саске глядел только на Накику. Так, как она сама всю последнюю неделю смотрела на Сая.

Словно боялся, что та исчезнет.

++Was it all a dream? Will I never know?++

— Ты и правда изменился, Саске, — Какаши пытливо разглядывал бывшего ученика.

— Можно уже прекратить, мне кто только не поведал об этом, — Учиха фыркнул и демонстративно сложил руки на груди.

— Впрочем, что-то не меняется, — вздохнул Рокудайме, и его глаза на мгновение сощурились в улыбке. Затем Хатаке снова стал серьёзным. — Я уничтожил все документы дела, как ты и просил. Не скажу, что было просто объяснить старейшинам почему ты вдруг передумал, но мне повезло иметь в союзниках Гакари.

— Спасибо, — искренне поблагодарил Саске. У него словно гора с плеч свалилась.

— Но это навело меня на мысль, что, возможно, где-то прячется что-то подобное, — продолжил Какаши, внимательно следя за его реакцией.

— Предполагаю, что Мадара был не единственным могущественным психом за историю шиноби, — пробормотал Учиха.

— Так что я подумал предложить тебе новую миссию.

Саске вскинул бровь в предвкушении.

— Разведчиком. Покопаться в архивах, пошпионить за отступниками; нет, гробницы я тебе вскрывать не предлагаю, но идею ты понял. Лучше, чтобы такого рода артефактов не существовало в нашем мире.

Саске недолго раздумывал. И даже если ту часть, где нужно было перелопачивать тонны пыльных свитков, он не любил, задание определённо пришлось ему по душе. Больше никаких игр с временем, пространством и людскими жизнями.

— У меня есть одно условие.

— Я тебя слушаю.

— Я хочу работать в паре с Ритсуми.

Какаши вытаращился на него, и последний представитель клана Учиха поздравил себя с новооприобретённым талантом. Вводить в ступор самых невозмутимых шиноби Конохи. Надо было видеть лицо Хьюги, когда Саске шепнул ему пару слов позавчера.

— И ты думаешь, она согласится?

Саске пожал плечами. Накику всё ещё дулась на него за инцидент с Неджи.

— Это твоя задача её уговорить. Если, конечно, хочешь доверить миссию именно мне.

Какаши горестно вздохнул, и понял, что действовать придётся через Мицури. Без помощи бывшего сенсея Кику можно было и не надеяться на положительный ответ.

— Замётано. В любом случае, она как раз должна зайти, — Какаши кинул взгляд на настенные часы. — Где-то минуты через четыре.

Саске вздрогнул всем телом.

Но через четыре минуты она появилась в проёме двери. Живая. Недовольная.

Эти четыре минуты показались Саске вечностью.

«I would be lost

Drifting along

Floating up high

Time after time

And there you’d be

Shining brightly

Your smiling face

To guide my way...

...Shine bright once more

Guide me to you

Smile bright once more

This time I will never let you go»

FF7R, Hollow

Обещанная экстра. Небольшой экскурс в прошлое.

+++

«No matter how many stones you put inside.

She'll always keep on floating in your mind.

With every turn of your head you see her face again,

until the end, over and over again»

Within Temptation, Jane Doe

++Told the truth she laughed at you++

Мадара слишком занят войной, чтобы обращать внимание на что либо ещё. Он слишком занят войной, но всё же есть что-то, достаточно важное для него, чтобы отвлечься. Брат.

То, как Изуна смотрит на молодую девчонку, не скрывается от пытливых глаз старшего Учихи. Изуна пока не влюблён. Но что-то мелькает в его чёрных глазах. Интерес.

— Имя.

— Сайко.

— Полное имя.

— Сайко... Синпи.

У неё тёмно-зелёные глаза и золотистые, длинные локоны. Гордо задранный кверху носик с парой веснушек. Но это не главная особенность девушки. Не та, что интересует Мадару, по крайней мере.

— Сайко, мне понадобится твоя помощь. И, боюсь, у тебя нет выбора.

Она смеётся.

++Something snapped inside++

Мадара рассматривает подневольную помощницу, удивляясь, как подобные ей вообще становятся шиноби. В настолько тщедушном теле, оказывается, может скрываться сила, стоит поблагодарить клан и генетику. Ирония судьбы иногда состоит в том, что самым невзрачным достаётся при рождении самое невероятное. Сила Сайко не в её нинджутсу или тайджутсу (иначе она не попала бы в плен так просто, правда?), но Мадара умеет распознавать и признавать скрытый талант.

Не говоря ни слова брату, ночью он уводит пленницу далеко от лагеря, первой пропуская в чернейшую тьму подземелья. Узкая винтовая лестница ведёт в глубины, о которых знает только Мадара. Точнее, была ещё пара шиноби… От которых не осталось даже памяти.

Её глаза теперь светятся как у кошки, и Учиха смотрит куда угодно, но только не на неё. Он знает, что она пытается сделать, но он сильнее. Поэтому Синпи не ускользнуть от него. Даже если она успешно отводит его взгляд от своей персоны.

— Ты ведь связана с кланом Хьюга?

Мадара сам не знает, зачем спрашивает. Он и так знает ответ, её ведь поймали недалеко от их территории. Это, к слову, означает, что они с девчонкой тоже дальние родственники. Он чувствует, как Сайко оборачивается на него и хмыкает. Она молчит.

— Тебе нравится мой брат?

— Нет.

Сайко отвечает слишком поспешно, чтобы утверждение было правдой. Впрочем, Мадара не собирается сейчас выяснять, что происходило у него за спиной. Он достаточно доверяет Изуне, чтобы надеяться на его благоразумность. В конце концов, младший всегда заглядывал ему в рот, он не совершит такой глупости, которая могла бы расстроить любимого и почитаемого брата.

Внизу их ждёт пьедестал с шаром, в котором неспешно струится прозрачный песок.

— Что это?

— Пока что ничего особенного. Но с твоей помощью оно может стать кое-чем.

— И зачем мне помогать вам?

— Потому что у тебя нет выбора, я вроде упоминал. Кроме того, я не собираюсь делать ничего плохого. Я хочу создать артефакт, который поможет многим.

— Ты имеешь в виду свой клан?

— Его в том числе, конечно. Но даже если ты не веришь в это, я хочу мира. Пока что в моих силах лишь работать над тем, что я могу оставить потомкам для этого.

Она раздумывает пару минут в тишине, затем со вздохом ловит его взгляд. Её зрачки больше не светятся потусторонним бледным пламенем, а в полутьме подземелья — освещённого лишь шаром — Сайко кажется куда старше заявленных двадцати двух. Мадаре неуютно под этим взглядом, ему мерещится, что она насквозь видит его мотивы без всякого кеккей генкай. Но он не лжёт, просто не говорит всей правды.

Они работают в тишине, и Мадара удивляется тому, с какой хирургической точностью она отделяет свою и его чакру, запирает в неодушевлённом объекте и заставляет ту менять свою сущность. Воистину, неудивительно, что никто не слышал о клане Синпи. С подобным наследием, если бы о них стало известно широкому кругу, уже давно все представители лежали бы рассечёнными в подпольных лабораториях могущественных кланов.

Он мог бы заставить её влить чакру и в него, но допускать пленницу к своему телу, конечно, слишком опрометчиво. Кроме того, ему требуется завершить артефакт. Это самое главное. Даже жаль, что он не сможет поделиться своим невероятным достижением с другими. Даже с Изуной.

Он обещает ей свободу, как только они закончат. И оба знают, что доступ к часам будет закрыт для Мадары: без её хиджутсу в одиночку ему не попасть за стену, которая будет охранять столь могущественное изобретение. Но это не мешает Учихе схитрить. Когда девушка в изнеможении засыпает на подготовленном для неё спальнике, Мадара использует кинджутсу, манипулируя её чакрой внутри «часов». Он здраво сомневается, что наберёт достаточное количество добровольцев, чтобы поделиться чакрой в угоду чужому желанию использовать песок времени. Значит, нужна жертва. Кроме того, когда придёт время, ему не нужны живые свидетели.

++She had to go or they would know++

— Она самая талантливая из своего клана, — делится Изуна за завтраком. В последнее время он выглядел хмурым, и Мадара рад тому, что брат вернулся к своему обычному спокойно-благодушному состоянию. — Вторая по старшинству из пяти. Прямо как я.

— Она так просто тебе это рассказала? — удивляется Мадара, не притрагиваясь к еде. Он слишком возбуждён, чтобы проглотить хоть кусок. Они с Сайко работают над стеной уже четвёртый день, и он уверен, что совсем скоро его секрет будет надёжно спрятан в ожидании своего звёздного часа.

— И три её сестры мертвы, осталась старшая — Изуна игнорирует вопрос, что удивляет Мадару. — Поразительное совпадение.

— Действительно, — бормочет старший Учиха. Им очень повезло, что в плен попала именно она. Иначе не факт, что Мадара смог бы воплотить свой план в жизнь.

— Она тебе не нравится.

Это не вопрос, а утверждение. Мадара осторожно косится на брата, подбирая правильные слова для ответа. Изуна похож на ощетинившегося ёжика, и старшему хочется ухмыльнутся, но он подавляет в себе порыв.

— Она — наш пленник.

— Она человек. И она не враг нам. Она не Сенджу.

— Ты ничего о ней не знаешь. Только то, что она сама рассказала. Не факт, что всё это правда.

— Не похоже, что она умеет врать.

— Изуна, ты прекрасно знаешь, что любые шиноби и куноичи натренированы во лжи. Я думал, что ты давно понял эту непреложную истину.

Изуна яростно швыряет палочки на пол и молча сверлит взглядом столешницу. Мадара поражён, ведь это совсем не в характере брата.

— Зато она нравится тебе, по всей видимости, — замечает Мадара, чтобы разрядить обстановку. Но делает только хуже.

Изуна краснеет и дёргает головой в непонятном жесте: то ли соглашается, то ли пытается опровергнуть. С грохотом отодвигает стул и вылетает из их временного убежища. Мадара понимает, что работу надо закончить как можно быстрее. И отослать подальше эту девчонку, которая так действует на его брата. Естественно, не без надзора. Вокруг война, и меньше всего сильнейшим из Учих стоит отвлекаться на такие бесполезные вещи, как страсть к пленницам. О том, что там есть что-то большее, Мадара старается даже не думать.

++All you tried to hide++

Три месяца спустя он стоит напротив Сайко посреди бескрайней пустыни страны Ветра. Девчонка оказалась не настолько глупой, чтобы вернуться домой за это время — не знала точно, но подозревала, что за ней будут следить.

— Зачем мне вам помогать? — опять спрашивает она, и Учиха понимает, что с самого начала Синпи планировала запечатать артефакт за стеной и никогда больше не открывать.

За всё время их подневольного знакомства, Мадара так и не смог разыскать никого из её семьи. Было ли правдой то, что она когда-то рассказала Изуне? Кто знает. Те редкие упоминания о клане Синпи, которые старший Учиха разыскал в архивах, были слишком старыми, чтобы упоминать последние поколения.

— Изуна мёртв, — глухо отвечает Мадара. — Тобирама Сенджу убил его.

Она вздрагивает и опускает взгляд. Горячий ветер треплет длинные золотистые волосы, кидая на лицо и скрывая от Мадары её эмоции.

— Откуда ты знаешь, что ещё не слишком поздно?

— Мы не узнаем, пока не попробуем.

— И где же ты найдёшь…

— Я отдам свою чакру. — Его лицо — маска. Ни один мускул не дрогнул. — Если понадобится, то я отдам свою жизнь.

Но Изуну уже не вернуть. Он ушёл далеко, туда, откуда никакой артефакт и никакая техника не смогут достать его душу и вернуть в тело. А даже если смогут — это будет не навсегда, и это будет лишь тень его брата.

Мадара, истекая кровью, из последних сил складывает печати, ловя на себе усталый после проделанной работы взгляд Синпи. Девчонка бы никогда не пожертвовала живым человеком. Это был его собственный выбор. И она согласилась не мешать ему только ради Изуны.

Но слабым не место в мире ниндзя.

Если он не может вернуть брата, то он сам обязан жить.

Песок в шаре хаотично бурлит, пробивается наружу и обволакивает, скрывая с глаз, тоненькую фигуру куноичи.

Она даже не пробует сопротивляться.

++The sins of your life are now catching up with you++

Мадара с трудом узнаёт её. Точнее, он с трудом признаёт, что они были знакомы много лет назад, а он умудрился не опознать её в недавней пленнице. Но теперь, глядя на двенадцатилетнюю версию Сайко, с короткими волосами и в мальчишеской одежде, Учиха понимает, что это, безусловно, одна и та же девушка. Уже тогда Изуна ошивался возле неё, несмотря на то, что клан был против. У неё действительно было четыре сестры. И три из них были к тому времени мертвы. Мадара начинает подозревать, что младший брат был не совсем честен с ним. Разве он мог бы забыть ту, с которой проводил так много времени будучи подростком?

— Мы скоро уедем, — говорит ей мать, пока Мадара наблюдает в отдалении, прячась в тени ветхого здания. — Ты будешь в безопасности, Сайко. Пожалуйста, только молчи о нас. И не разговаривай больше с этим парнем из Учих.

Сайко медленно кивает. Её мать скрывается в доме, а Мадара, получив необходимую информацию, вытаскивает катану и атакует замешкавшуюся девушку со спины.

Когда его разум возвращается в подземелье, её бездыханное тело медленно рассыпается на песчинки, вереницей тянущиеся к шару. Они вливаются в поток, проходя сквозь прозрачные стенки, и через пару минут только остатки её чакры в часах напоминают о том, что когда-то в мире существовала Сайко Синпи.

Мадара покидает «могилу», запечатывает стену — скорее всего навсегда — и принимает свою новую судьбу. Он исполнит последнее желание брата. Он заберёт себе его глаза.

Он ещё не знает, что за закрытыми веками глазами брата будет видеть призрак Сайко до конца жизни. Это та цена, которую он заплатил за свою жизнь.

++You can't stay ahead. There's nothing you can do++

— Тебе о чём-нибудь говорит имя Сайко Синпи? — вдруг спросил Саске, отвлекая Ритсуми от ведения путевых заметок.

Она лениво приподняла голову, безучастно смотря на напарника сквозь пламя разделяющего их костра.

— Нет. Почему ты спрашиваешь?

— Мадара упоминал. Когда рассказывал про часы. Мельком, я только сейчас вспомнил.

Саске был уверен, что она взвешивает в мыслях стоит ли продолжать разговор — настолько пристальным был взгляд тёмных глаз. Прошла всего неделя с тех пор, как они отправились на миссию, и напряжение между ними никуда не делось, несмотря на то, что они могли теперь вести вполне культурный диалог. Правда, Саске напрягался заметно больше, вспоминая некоторые моменты, которые не существовали в этой вселенной. Ещё его смущало, что он не полностью помнил подробности их последнего разговора в переулке семнадцатого декабря. А Ритсуми, естественно, не спешила ими делиться.

— Моя бабушка была из клана Синпи, — наконец отозвалась Накику, опуская взгляд обратно в записную книжку. — Последняя из них, насколько я знаю. Кеккей генкай перешёл в клан Ритсуми с её смертью. Но многое было утеряно, у нас не сохранилось никаких архивов.

Отчего-то Саске почувствовал укол стыда. Словно это была его вина, хотя, конечно, ничего подобного. И всё же, раз Мадара произнёс это имя… Значит, ещё в те времена их предки пересеклись, и наверняка загадочная Сайко нашла свою погибель от рук легендарного Учихи.

— Не делай такое лицо, — хмыкнула Кику. — Я не уверена, что архивы в клане Синпи вообще существовали. Они предпочитали не распространяться о себе.

Саске кивнул, продолжая глядеть в огонь. Ему казалось, что в танцующих языках пламени он видел две размытые фигуры, держащиеся за руки.

Когда костёр догорел, от них остался только пепел.

++With every turn of your head you see her face again, until the end, over and over again++

Примечания:

В одной из параллельных вселенных петли времени (dark!AU от фанфика).

Драма.

Сай/Cакура, Саске/ОЖП, Саске/Сакура

«You think you're better than them

Better than them

You think they're really your friends

Really your friends

But when it comes to the end

To the end

You're just the same as them

Same as them»

Imagine Dragons, Sharks

+++So let it go, let it go, That's the way that it goes+++

Сны бывают приятными, а бывают кошмарами. Ты просыпаешься, обливаясь потом или со сладкой истомой во всём теле, которое жаждет большего. Чаще всего оно не получает. Потому что натренеровано на другое. Оно знает лишь как убивать. Забывая о желаниях, ты идёшь по пути ниндзя: кровавому и бесконечному. Даже когда ты становишься гражданским или умираешь — конца этому нет и не будет. За одним миром стоит другой. И ты всегда на распутье. Всегда делаешь выбор не в пользу себя.

+++First you're in, then you're out… Everybody knows+++

Сакура смутно помнила о том, что когда-то любила Саске. Чёткий, красивый профиль, гордо задранный подбородок. Тьма в глазах и в сердце. Эта тьма придавала ей сил, ведь ей так хотелось быть самой сильной, изгонять ненависть из других. Нежностью. Или кулаками — тут как придётся.

У Наруто получалось лучше.

Она завидовала. Она любила. Тех, кто ненавидел. Тех, кто жаждал. Но тьма всегда шла за ней по пятам. Или она за тьмой — Сакура была той ещё мазохисткой.

А что же с теми, кто ничего не чувствовал? Они не существовали в её вселенной. Ведь такое невозможно, правда? Любой подтвердит, даже Накику с её невыразительной миной. Даже она умела смеяться. Хмуриться. Злиться. А Сай не умел.

Сакуре очень хотелось верить в то, что именно она научила его чему-то. Но она бы соврала, если бы заявила, что это только её заслуга. Она уже поняла, что такое ревность. Но не поняла, что такое страсть. Ведь страсть не рождается там, где нет места осознанным эмоциям. А к Саске… ну, это другое.

Она почти знает о том, что он умрёт. Чувствует на коре головного мозга, словно мысль скользит по нейронам, большая и больная, как злокачественная опухоль на последней стадии. Словно чарка Сая перетекает в её нервы, её вены и артерии, в капилляры, чёрт возьми, заражает кровь отчаянием и безысходностью. Чем меньше у него — тем больше в ней. Всего. Страсти, силы, желания. Спать с членом команды — такая пошлость. Спать с членом в себе — обыденная реальность. В конце концов, чьи-то члены старше на десяток лет. Ино всегда была извращенкой. И ничего, никто не критикует. Разве что шушукаются за спиной.

Сакура при мысли о членах разного назначения хохочет как ненормальная. Сай только приподнимает брови и двигается по-другому. Медленнее, но чётче. Медленнее, но глубже. Сильнее. Под другим углом. На его лице — маска безразличности. Но в тёмных глазах плещется инородное — то, которого быть не должно. Такое может только присниться, но не ему и не с ней, и не сейчас. Поэтому Сакура просто делает вид, что ей всё равно. Что она слепа, глуха и нема. Что она может только двигаться, используя осязание со всем доступным ей мастерством. Ей хорошо, но стонать она не будет. Рядом другие палатки, другие шиноби, другой мир, вне её.

Поразительная вещь — она его ненавидит (правда же?), а он к ней равнодушен. Наверное. В общем-то. Но оргазм настигает её без всяких посторонних картин и причуд в голове. Без всяких Саске, Наруто, правых рук и левых ног, порнографических историй мельком подсмотренных у Какаши с оргиями и десятком участников. Такого не было с тем, кто признавался ей в любви. Ни с тем, кто ненавидел её в ответ. Ей почти жаль, что Сай скоро умрёт.

Почти.

Она не верит, что проживёт намного дольше.

Без него.

К сожалению, она ошибается.

+++You're hot, then you're cold, You're a light in the dark+++

Ему и хочется, и колется. Приходят воспоминания из других вселенных, где она не с ним и не его. Чёрт возьми, он даже не знает, в этой она девственница или нет. В её двадцать один. Хотя, знает — нет, к чему врать самому себе? Не зря он видел столько вариантов и судеб, и практически во всех был долбанный Хьюга. Не считая тех, где она умирала практически ребёнком. Говорят, что страсть рождается из сильного чувства, и неважно какого. Что ж, с его историей он вполне может принять этот факт. Но сделать первый шаг всегда сложно. Особенно когда она не твоя и не с тобой.

Саске — единственный, кто всё ещё сидит у потухшего костра. Вокруг — четыре палатки, и в каждой по парочке. Отвратительно. Саске — всегда лишний, хотя все хором утверждают, что это не так. Лжецы. Прямо как он сам (не так ли?).

Ему кажется, что он уже видел этот момент — тонкое лезвие между худыми лопатками, расслабленные мышцы спины и мягкие ягодицы, шрам на спине… Чужой момент, украденный в воспоминаниях. Как много можно сделать за четыре минуты? Зайти и спугнуть? Зайти и присоединиться? Зайти и растянуть агонию на долгие часы? Ему никогда не приходило в голову, что шаринган можно использовать в подобных целях. В подобных условиях. Но всё когда-нибудь случается впервые.

В палатке двое. И они спят, не трахаются. Гендзюцу действует только на одного, но и неважно. Это именно то, что нужно. Один лишний и вся палатка в петле времени, в другой петле времени; время остановится настолько, насколько Саске нужно для мести. Месть — единственная любовница в его жизни. Ритсуми просто не повезло слиться с этим понятием.

Поразительная вещь — безэмоциональная внешне, она отдаётся полностью процессу, будь то убийство или быстрый перепихон. Саске не нужно много времени, ведь у него нет опыта в данной сфере. А в тёмно-зелёных глазах много понимания и мало желания. Наверное, ведь он не видит её глаза, светящиеся гнилушным светом, манящих путников в непроходимые болота. Затягивающих в трясину так, что жертва ничего не осознаёт. Глубоко. Сильно. С головой и языком, и пальцами…

В ней много неудовлетворённости, но мало звуков, на которые он надеялся. Пусть даже хрип от давящих на шею бледных пальцев скользит по раковинам ушей, отдаваясь музыкой глубоко внутри.

Пожалуйста. Скажи. Моё. Имя.

Я — живой. В отличие от тебя.

Саске знает, что после отмены гендзюцу Ритсуми умрёт. У них всегда было не больше четырёх минут. Всегда после проклятых часов. И стоило ли надеяться на больше?

Месть — это блюдо, которое подают холодным.

Тело Накику холодное.

Почему-то от этого блюда его тошнит.

И самому хочется сдохнуть под соусом из нереализованных желаний. Желательно, прямо сейчас.

+++Just you wait and you'll see, That you're swimmin' with sharks+++

Саске никогда не хотел Сакуру, но она напоминала о многом. О прошлом, о настоящем, о… несостоявшемся. На них все смотрели косо, но им было плевать. Страсть рождалась в ненависти, и Сакура недалеко от него ушла. По крайней мере, они чувствовали. Оба и вместе.

А те, кто не мог — на их взгляд — ушли навсегда, оставив после себя не больше и не меньше, чем сны, в которых возбуждали те желания, которым шиноби не поддаются. Сны бывали приятными, а бывали кошмарами. В некоторых были движения тел в унисон, в других — кровь, стеклянный взгляд и тысяча сожалений. О чём-то, о чём было не принято говорить вслух. И даже думать. Тем более мечтать.

В конце концов, выживает сильнейший, а остальные — не более, чем напоминание о слабости. Значит, не о чем жалеть. Они есть друг у друга.

Ведь правда?

+++Your blood is pumping (he's comin' to get you, get you)… Don't take it from me+++