Четыре минуты вечности (гет)

«I will follow you way down wherever you may go

I'll follow you way down to your deepest low

I'll always be around wherever life takes you

You know I'll follow you»

Imagine Dragons, Follow you

++Call you up, you've been cryin', cryin' all night++

И всё начинается заново. Все их встречи калейдоскопом накладываются друг на друга. Саске и не подозревал, что они так часто сталкивались, пусть и не всегда осознавая присутствие друг друга. Каждый новый момент — новый шанс её спасти. И каждый новый упущен. Саске надеется, что всё закончится, когда закончатся их общие воспоминания. Но увы, как далёк он от правды.

Он снова попадает в её детские и ранние годы, снова бесплотен или — того хуже — втиснут в чужое тело, которое отнимает жизнь. Иногда он переживает одни и те же моменты заново. В отчаянии пытается сражаться сам с собой, пытается укрыть её, защитить своим телом и техниками — ничего не помогает. Ад начинается заново у стены, как насекомых, поймавшей свои жертвы в вязкую аспидно-чёрную смолу, и заканчивается с её распростёртым по полу бездыханным телом. Снова и снова.

Без остановки. Он не может даже убежать — как бы ни старался, Ритсуми всегда оказывается в поле его зрения в последнюю секунду жизни. Без разницы, пронзает ли её тело стальное лезвие, или она падает в разверзнущуюся на земле расщелину. Он падает вместе с ней. Но он не разбивается.

Один раз Саске не выдерживает, и, вместо того, чтобы тратить время на бесполезные попытки, яростно целует её. До боли стискивает предплечья. Он рад уже тому, что в очередном мире-воспоминании может быть собой и касаться её.

— Тебя на голову уронили? — интересуется куноичи, с трудом выталкивая его язык из своего рта. Для этого ей пришлось укусить его. Но Саске только рад чувствовать металлический привкус крови. — Маньячина.

— И не раз, — бормочет Саске.

Ему всё равно, что он там отвечает. К тому же, его боли действительно при каждом возвращении похожи на черепно-мозговую травму.

Ритсуми потрясённо качает головой. Её волосы ещё совсем короткие на затылке, значит в этой вселенной ей нет и восемнадцати. Он зарывается пальцами в них, больно тянет вверх, прижимается лбом к её лбу и, закрывая глаза, ожидает того, момента, когда она даст ему пощёчину. Но он совсем забыл где он. Кику не сопротивляется. Обмякает в его руках, и у него нет сил посмотреть от чего она умирает на этот раз. Он просто гладит её золотистые волосы до следующей вспышки обжигающей боли.

Когда он приходит в себя у стены, то, не раздумывая, отправляет чидори прямо в шар. Тот разлетается на осколки, но глаза Саске прикованы к удивлённой Накику.

Он почти поверил, что сработало.

Но потом она начинает таять в воздухе. Песок бушует вокруг её стройного, худенького тела, и её руки — мириады песочных капель.

— Саске, — выдыхает Накику, прежде чем слиться с вихрем времени. Теперь она сама — его часть.

Саске прячет лицо в ладонях и впервые в жизни издаёт надрывный вопль. В его голосе нет ничего человеческого — дикий зверь в предсмертной агонии. У него есть ровно две минуты на жалость к себе.

++You're only disappointed in yourself, alright++

Сай красив; едва ли не прекраснее своих картин. Он не зря считается лучшим художником Конохи. Портреты у него заказывают даже даймё. Его талант поражает; кажется, будто каждый набросок — даже самый простенький — оживает перед глазами. Что ветер дует с холста, деревья колышутся в отдалении, а улыбающаяся девушка в летнем платье звонко смеётся.

Но Сакура уже давно не смеётся. Потому что знает, что этот талант скоро пропадёт. В память о нём останутся лишь портреты в дворцах и храмах, да пара зарисовок в палате.

Сай болен чахоткой. Он поступил в их небольшую больницу две недели назад, и с каждым днём ему всё хуже. Каждый день он продирается сквозь кашель, оставляющий кровь на его бледной коже и кружевном платке, чтобы хоть немного поработать прежде чем больше не сможет. Он даже засыпает с кистью в руке. Сакура каждый день боится, что он не проснётся.

Харуно молода, но работает в больнице не первый год и успела познакомиться со смертью не единожды. Никогда прежде она не чувствовала такой тоски. Потому что он молод? Талантлив? Красив? Она не знает.

Сай разговаривает с ней ласково, но отстранённо. Он плохо умеет выражать свои эмоции, но Сакура полагает, что это нормально для творческих людей. Все они не от мира сего.

В перерывах между работой ей снятся странные сны, в которых она умеет прыгать по исполинским деревьям, почти летать, крушить скалы ударом ладони и лечить, просто приложив руки к ране. Это было бы прекрасно. Просыпаясь, она давится слезами, жалея, что не живёт в прекрасном мире своих сновидений. Там у Сая был бы шанс, она уверена. Владея магией, разве можно не спасти его? Сакура уверена, что больше многих других он заслуживает жить.

Но в реальности она не волшебница.

Поэтому двадцать четвёртого декабря, ночью, он тихо покидает этот мир, по-прежнему сжимая в руке кисть.

За две минуты до рассвета.

Идёт снег.

Сакура верит, что они когда-нибудь снова встретятся. Хотя бы в её снах.

++Taking those, taking those losses if it treats you right++

Он не тратит время на объяснения — вырывает Ритсуми из разговора с Хьюгой и, забрасывая на плечо, телепортируется в ближайший переулок. Ох. Тот самый.

— Послушай.

— Офигел? — Она не настроена слушать, пытается обогнуть, но Саске всем телом прижимает её к стене.

— Послушай, — настаивает он. — Это важно.

— Для тебя, может и важно, — Ритсуми пробует вырваться, но у неё, естественно, не выходит. — Отпусти, извращенец.

— Ещё какой, — ухмыляется Саске, но ему совсем не весело. — У тебя родинка на левой груди, ты была влюблена в красноволосого маньячину, превратившего себя в марионетку, а два года назад чуть не изменила своему драгоценному Хьюге с казекаге. Ах да, ещё ты предпочитаешь быть сверху. Мне продолжить?

Он удовлетворённо наблюдает за тем, как у Накику отваливается нижняя челюсть. Такого растерянного выражения лица он не видел у неё ни в одном воспоминании. Впрочем, куноичи очень быстро приходит в себя и шипит, пытаясь стукнуть его кулачком. Нелепая попытка.

— Это действительно очень важная информация, но, пожалуй, обойдусь без продолжения, урод.

— Мне жаль, — он игнорирует и вдыхает цветочный аромат её волос. Они пахнут акацией. — Мне жаль, что так случилось с твоей семьёй, мне жаль, что я вёл себя как ублюдок. В том числе, с Наруто, с Сакурой… с Саем. С тобой. Мне жаль, Накику. Но я не могу изменить прошлое.

Она опять растеряна. Замирает и пытается выискать ложь в его чёрных глазах, но её там нет. Ему правда жаль.

— Тебя ночью подменили?

— Можно и так сказать. — Он устал, очень устал. — Какое сегодня число?

— Точно спятил, — бормочет Ритсуми. — Сегодня семнадцатое декабря.

Совсем скоро Какаши вызовет их в свой кабинет и передаст подписанный старейшинами документ. Саске думает о том, какие красивые у неё глаза, когда не смотрят на него с презрением.

Почему он никогда не пробовал первым сделать шаг? Подружиться с ней, хотя бы вести себя цивильно в её присутствии? Почему он забыл, что его попытки найти силу и могущество никогда не доводили его ни до чего хорошего?

Она умирает внезапно. Просто закрывает глаза, и её дыхание больше не касается его подбородка. Расслабляются мышцы тела, зажатого между ним и оштукатуренной поверхностью забора, голова наклоняется к плечу. Можно представить, что она просто уснула. Её лицо, уже знакомое до каждой чёрточки, кажется умиротворённым. Её губы ещё мягкие и тёплые. Солёные. Саске слышит гневный вопль Хьюги за спиной, но он уже в подземелье.

Он наконец-то понимает, что нужно делать. Понимает, как спасти её от злого рока.

++I wanna take you into the sunlight++

— Спасибо, Тсунаде-шишу.

Сакура толкает дверь и быстрым шагом пересекает расстояние до кровати. Она не теряет времени на приветствия и, тем более, на упрёки. Сай кажется удивлённым, но послушно двигается, когда она легонько касается рукой его бока, надавливая в немой просьбе. И не возражает, когда она ложится рядом, прижимаясь к нему под одеялом.

Сакура трогает его, скользит пальцами по тёплой коже живота, груди. Пальцами пересчитывает выступающие рёбра. Он смущён, видно по розоватым щекам, но Сакура давно забыла собственное смущение. Ей плевать на всё, кроме того факта, что он ещё рядом, ещё жив. Ей нужно подтверждение, иначе она сойдёт с ума и даже не хочет представлять, что будет дальше.

Как же поразительно глупо она ждала всё это время. Чего? Они могли быть вместе уже год назад. А может и раньше, кто знает. Вместо этого он пытался уберечь её от обречённых отношений, даже не спросив её мнения, а она и вовсе занималась ерундой. Украдкой любовалась им и пыталась убедить себя в том, что это всё гормоны. Несла чушь о дружбе и взаимовыручке, втихомолку ревнуя ко всем подряд.

Её тошнит от самой себя.

— Значит, у вас с Учихой…

— Молчи, придурок. — Её рука останавливается над его сердцем. — Я люблю тебя.

Оно бьётся. Быстро-быстро.

— А в прошлый раз ты назвала меня красавчиком, — его голос хриплый и низкий. — Мне больше понравилось. Если признаюсь, что я тоже, ты будешь меня чаще так называть?

— Каждый день, — обещает она.

— Спасибо, Сакура.

И он больше ничего не произносит. Она не знает, за что именно он её благодарит. За те будущие комплименты, которые никогда не услышит? Или за любовь? Или за смелость, которая появилась в самый последний момент?

В её собственной груди среди вселенной пустоты бьётся не сердце, а крохотная песчинка надежды.

За две минуты до рассвета безбрежный океан потерь смывает её без следа.

++If the world would only know what you've been holding back++

Возвращаясь к началу, Саске, не обращая внимания на застилающую глаза боль, швыряет Накику к стене, используя связывающую технику. Верёвки больно впиваются ей в кожу сквозь слои одежды, и он слышит стон, а затем парочку отборных матерных слов, наверняка из лексикона Тсунаде.

Часы создал Учиха. Скорее всего, не без помощи кого-то из клана Ритсуми. И именно их жертва могла активировать проклятый шар. Теперь для Саске это ясно, как день. Он вспоминает свой разговор с Мадарой и все тонкие, насмешливые, прослушанные в тот день намёки. Без закладной жертвы контролировать время невозможно, пусть он хоть десять раз всемогущий Учиха. Иначе оно превратит Коноху, если не весь мир, в хаос альтернативных вселенных. Вечное Тсукуёми в сравнении с этим кажется раем.

Саске, наконец, признаётся себе, что подсознательно он сам создавал все эти временные петли. Он сам, добровольно, обрекал себя на ад. Пусть и не отдавая себе отчёт. Пытался найти другой выход. Другой мир, в котором ей не пришлось бы умирать ради его амбиций.

Он хотел бы верить, что теперь достаточно просто покинуть подземелье и не приближаться к часам. К сожалению, он знает, что слишком поздно: ловушка-стена отрезает их от внешнего мира, а песочные руки уже тянутся в сторону Накику.

Поэтому Саске достаёт два куная, не давая себе больше времени на раздумья.

Он слышит крики Накику, но не вслушивается в значение слов.

Он резко бросает один кунай в шар, а второй вонзает себе в грудь. И теперь взбесившийся поток песка меняет направление, окутывая его тело. Конечно, вряд ли Мадара ожидал такого развития событий. В конце концов, себя бы он точно не убил. Тем более ради кого-то, кого терпеть не мог.

Прежде, чем Саске позволяет вечной темноте поглотить своё сознание, он с болью надеется, что где-то в другом мире, у другого Саске, был шанс всё исправить. Поступить по-другому. Ради деревни. Ради товарищей. Ради собственной совести. И ради Ритсуми, само собой.

++Heart attacks every night++

Он открыл глаза и резко вдохнул полной грудью. Упёрся в тёплую спину под мягким свитером. Почувствовал под своими ладонями другие, маленькие и прохладные. Когда его глаза немного привыкли к темноте, в свете лампы он различил золотистую макушку прямо перед носом.

— Кажется, остался последний, — дружелюбно проронила Ритсуми.

Он стиснул её пальцы и резко дёрнул на себя. Накику удивлённо вскрикнула, но не сделала попыток вырваться.

— Мы же почти закончили, — пробурчала она. — Мог бы и предупредить.

— Уходим. — Голос предательски дрогнул; он всё ещё не мог поверить.

— Мы не можем уйти. Сай…

Она резко обернулась, их взгляды встретились. Он хотел сказать, что ему плевать на Сая, но слова застряли в горле тяжёлым комом. Нет, не снова. Ему не плевать. Но в данном случае выбор очевиден.

— Я придумаю выход, — пообещал Саске. — Но мы не можем открыть эту стену. Это слишком опасно.

— Тебя точно подменили, — Накику мягко усмехнулась. — Хотя я всегда знала, что ты тот ещё сталкер.

Саске не поменялся в лице. Хотя что-то начинало до него доходить. Подменили? Сталкер?

— Послушай, я согласилась на эту авантюру, потому что мне показалось, что ты изменился. Правда, не обязательно было зажимать меня в переулке, как последний извращенец. Тем более, таким образом. И сваливать в середине… эм… разговора. Но ты мог бы просто объяснить. А теперь я опять ничего не понимаю.

— Разве ты стала бы меня слушать? — пробормотал Саске.

— Ну тогда же выслушала. Просто стоит быть чуть более искренним.

— Тогда я буду искренним. Тебе нельзя за стену. И я тебя туда не пущу.

— У Сая нет другого шанса. И нет много времени.

— Шанс есть всегда. А время иногда может нам подыграть.

Она помолчала, разглядывая его лицо. Затем легонько пихнула в живот кулачком.

— Наруто, я знаю, что это ты, можешь превращаться обратно.

Погодите, она что, с ним… заигрывает? Саске закатил глаза к потолку, но, несмотря на всю серьёзность, абсурдность, трагичность ситуации, усмехнулся.

— Подрабатываю уссоротонкачи на досуге. Пойдём.

Он поднялся, протягивая ей руку. Они подозрительно быстро преодолели путь наверх, словно лестница стала короче; молча сложили печати, заваливая проход и хороня — Саске хотелось верить, что навсегда — путь в адскую темноту.

— Я в госпиталь, — тихо произнесла Ритсуми. — Надеюсь, ты прав и ещё не слишком поздно. Иначе я никогда себе этого не прощу.

— Я с тобой.

Саске не мог признаться вслух, насколько её понимал. Даже, наверное, лучше её самой.

++Oh, you know it's not right++

Сакура лежала и слушала его слабеющее дыхание, уткнувшись губами ему в скулу. Она потеряла счёт времени, но знала, что рассвет ещё не наступил. На стене тикали часы, словно приговор. Нет, нельзя так думать. Она всё же подняла на них взгляд. Семь минут до нового дня. Ей бы хотелось, чтобы Сай продержался. Ей казалось, что если он продержится, то всё будет хорошо.

Когда его сердце начало биться чаще, Сакура поняла, что уснула. Определённо, это был хороший сон, и ей не хотелось просыпаться. Лучше остаться тут навсегда. Пусть у неё тоже заберут чакру, пусть она никогда больше не сможет быть ниндзя. Если ей это позволило бы остаться с Саем, она была бы счастлива от всего отказаться.

Она смотрела с улыбкой, сквозь пелену слёз, как он моргает и вытаскивает из носа провода аппарата ИВЛ. Потянулась, с удовольствием отключая противный писк. И сразу поцеловала. Ну правда, зачем терять время? Его и во сне-то катастрофически мало.

— Ох, — Сай не бледный. Он розовый. — Я только что из мёртвых воскрес, а ты уже пытаешься снова меня до инфаркта довести, мымрочка.

— Не нарывайся, — шепнула Сакура ему в губы. — В конце концов, это сон, могу и по голове дать, отрубить и утащить в свой зачарованный замок.

— Сон? — Сай растерялся. — Но мне ничего не снилось за эти дни. Или непосредственно перед отходом в иной мир что-то должно присниться? И почему в моём сне именно ты? — Его выражение лица стало сосредоточенным, словно он вспоминал прочитанное когда-то в книгах по психологии. — А может, это рай? Хотя нет, в раю мымрочки не бьют… ай!

Она всё-таки стукнула его. Тут же испуганно прижала руку ко рту.

— Не волнуйся, я не рассыплюсь в прах, — рассмеялся джонин. И ущипнул её. — Если честно, я чувствую себя… просто прекрасно. Определённо. Как новенький. Можешь собой гордиться, ты разбудила заколдованную принцессу. Теперь тебе придётся на мне жениться.

И тут до Сакуры дошло, что это не сон. Это не сон. Это волшебство. Но оно взаправду.

— Сакура, — в палату влетела Тсунаде, застывая перед кроватью.

Харуно поспешно привела себя в вертикальное положение, вытягиваясь в струнку перед ухмыляющейся сенсеем. И потрясённо открыла рот. Казавшаяся ещё пару часов назад древней старухой, бывшая Годайме вновь была молода и полна сил.

— Сакура, ты не объяснишь мне какого хрена творится? — вкрадчиво начала Сенджу.

— Ничего такого не было, — поспешно заявила Харуно. — Мы просто…

— Она попыталась меня изнасиловать, — с удовольствием проболтался Сай.

— Надеюсь, в следующий раз попытка будет удачной, — Тсунаде отмахнулась. — Я не про это.

— Если Ино опять что-то сморозила…

— Сакура! Прекрати заговаривать мне зубы. Объясни лучше, почему все раненые и больные внезапно всем скопом заявились ко мне в кабинет, заявив, что совершенно здоровы и выписываются?

— Что? Когда?

— Да вот, минуту назад.

Сакура растерянно переглянулась с Саем. Не зимний же дух праздников им принёс преждевременные подарки, правда? Хотя какая разница, кто принёс. Она была безмерно благодарна этому кому-то.

— Отлично выглядишь, красавчик, — мимо Харуно пробежала тонкая фигура и заключила Сая — её Сая — в крепкие объятия. Впрочем, Сакура тут же расслабилась, когда узнала Ритсуми. Хватит уже ревновать. Это осталось в глупом прошлом.

— Хн. — В прошлом, где она бегала за Саске, которого давно разлюбила. — Надеюсь, мне не обязательно присоединяться к телячьим нежностям?

— Избавь нас от этого опыта, — Накику вскинула руки в притворном ужасе. — А то, боюсь, у Сая инфаркт случится; его не для этого спасали. И Сакура точно тебя убьёт.

Сакура хихикнула, спрятав удивление за смехом. Саске глядел только на Накику. Так, как она сама всю последнюю неделю смотрела на Сая.

Словно боялся, что та исчезнет.

++Was it all a dream? Will I never know?++

— Ты и правда изменился, Саске, — Какаши пытливо разглядывал бывшего ученика.

— Можно уже прекратить, мне кто только не поведал об этом, — Учиха фыркнул и демонстративно сложил руки на груди.

— Впрочем, что-то не меняется, — вздохнул Рокудайме, и его глаза на мгновение сощурились в улыбке. Затем Хатаке снова стал серьёзным. — Я уничтожил все документы дела, как ты и просил. Не скажу, что было просто объяснить старейшинам почему ты вдруг передумал, но мне повезло иметь в союзниках Гакари.

— Спасибо, — искренне поблагодарил Саске. У него словно гора с плеч свалилась.

— Но это навело меня на мысль, что, возможно, где-то прячется что-то подобное, — продолжил Какаши, внимательно следя за его реакцией.

— Предполагаю, что Мадара был не единственным могущественным психом за историю шиноби, — пробормотал Учиха.

— Так что я подумал предложить тебе новую миссию.

Саске вскинул бровь в предвкушении.

— Разведчиком. Покопаться в архивах, пошпионить за отступниками; нет, гробницы я тебе вскрывать не предлагаю, но идею ты понял. Лучше, чтобы такого рода артефактов не существовало в нашем мире.

Саске недолго раздумывал. И даже если ту часть, где нужно было перелопачивать тонны пыльных свитков, он не любил, задание определённо пришлось ему по душе. Больше никаких игр с временем, пространством и людскими жизнями.

— У меня есть одно условие.

— Я тебя слушаю.

— Я хочу работать в паре с Ритсуми.

Какаши вытаращился на него, и последний представитель клана Учиха поздравил себя с новооприобретённым талантом. Вводить в ступор самых невозмутимых шиноби Конохи. Надо было видеть лицо Хьюги, когда Саске шепнул ему пару слов позавчера.

— И ты думаешь, она согласится?

Саске пожал плечами. Накику всё ещё дулась на него за инцидент с Неджи.

— Это твоя задача её уговорить. Если, конечно, хочешь доверить миссию именно мне.

Какаши горестно вздохнул, и понял, что действовать придётся через Мицури. Без помощи бывшего сенсея Кику можно было и не надеяться на положительный ответ.

— Замётано. В любом случае, она как раз должна зайти, — Какаши кинул взгляд на настенные часы. — Где-то минуты через четыре.

Саске вздрогнул всем телом.

Но через четыре минуты она появилась в проёме двери. Живая. Недовольная.

Эти четыре минуты показались Саске вечностью.

«I would be lost

Drifting along

Floating up high

Time after time

And there you’d be

Shining brightly

Your smiling face

To guide my way...

...Shine bright once more

Guide me to you

Smile bright once more

This time I will never let you go»

FF7R, Hollow