Четыре минуты вечности (гет)

Примечания:

В одной из параллельных вселенных петли времени (dark!AU от фанфика).

Драма.

Сай/Cакура, Саске/ОЖП, Саске/Сакура

«You think you're better than them

Better than them

You think they're really your friends

Really your friends

But when it comes to the end

To the end

You're just the same as them

Same as them»

Imagine Dragons, Sharks

+++So let it go, let it go, That's the way that it goes+++

Сны бывают приятными, а бывают кошмарами. Ты просыпаешься, обливаясь потом или со сладкой истомой во всём теле, которое жаждет большего. Чаще всего оно не получает. Потому что натренеровано на другое. Оно знает лишь как убивать. Забывая о желаниях, ты идёшь по пути ниндзя: кровавому и бесконечному. Даже когда ты становишься гражданским или умираешь — конца этому нет и не будет. За одним миром стоит другой. И ты всегда на распутье. Всегда делаешь выбор не в пользу себя.

+++First you're in, then you're out… Everybody knows+++

Сакура смутно помнила о том, что когда-то любила Саске. Чёткий, красивый профиль, гордо задранный подбородок. Тьма в глазах и в сердце. Эта тьма придавала ей сил, ведь ей так хотелось быть самой сильной, изгонять ненависть из других. Нежностью. Или кулаками — тут как придётся.

У Наруто получалось лучше.

Она завидовала. Она любила. Тех, кто ненавидел. Тех, кто жаждал. Но тьма всегда шла за ней по пятам. Или она за тьмой — Сакура была той ещё мазохисткой.

А что же с теми, кто ничего не чувствовал? Они не существовали в её вселенной. Ведь такое невозможно, правда? Любой подтвердит, даже Накику с её невыразительной миной. Даже она умела смеяться. Хмуриться. Злиться. А Сай не умел.

Сакуре очень хотелось верить в то, что именно она научила его чему-то. Но она бы соврала, если бы заявила, что это только её заслуга. Она уже поняла, что такое ревность. Но не поняла, что такое страсть. Ведь страсть не рождается там, где нет места осознанным эмоциям. А к Саске… ну, это другое.

Она почти знает о том, что он умрёт. Чувствует на коре головного мозга, словно мысль скользит по нейронам, большая и больная, как злокачественная опухоль на последней стадии. Словно чарка Сая перетекает в её нервы, её вены и артерии, в капилляры, чёрт возьми, заражает кровь отчаянием и безысходностью. Чем меньше у него — тем больше в ней. Всего. Страсти, силы, желания. Спать с членом команды — такая пошлость. Спать с членом в себе — обыденная реальность. В конце концов, чьи-то члены старше на десяток лет. Ино всегда была извращенкой. И ничего, никто не критикует. Разве что шушукаются за спиной.

Сакура при мысли о членах разного назначения хохочет как ненормальная. Сай только приподнимает брови и двигается по-другому. Медленнее, но чётче. Медленнее, но глубже. Сильнее. Под другим углом. На его лице — маска безразличности. Но в тёмных глазах плещется инородное — то, которого быть не должно. Такое может только присниться, но не ему и не с ней, и не сейчас. Поэтому Сакура просто делает вид, что ей всё равно. Что она слепа, глуха и нема. Что она может только двигаться, используя осязание со всем доступным ей мастерством. Ей хорошо, но стонать она не будет. Рядом другие палатки, другие шиноби, другой мир, вне её.

Поразительная вещь — она его ненавидит (правда же?), а он к ней равнодушен. Наверное. В общем-то. Но оргазм настигает её без всяких посторонних картин и причуд в голове. Без всяких Саске, Наруто, правых рук и левых ног, порнографических историй мельком подсмотренных у Какаши с оргиями и десятком участников. Такого не было с тем, кто признавался ей в любви. Ни с тем, кто ненавидел её в ответ. Ей почти жаль, что Сай скоро умрёт.

Почти.

Она не верит, что проживёт намного дольше.

Без него.

К сожалению, она ошибается.

+++You're hot, then you're cold, You're a light in the dark+++

Ему и хочется, и колется. Приходят воспоминания из других вселенных, где она не с ним и не его. Чёрт возьми, он даже не знает, в этой она девственница или нет. В её двадцать один. Хотя, знает — нет, к чему врать самому себе? Не зря он видел столько вариантов и судеб, и практически во всех был долбанный Хьюга. Не считая тех, где она умирала практически ребёнком. Говорят, что страсть рождается из сильного чувства, и неважно какого. Что ж, с его историей он вполне может принять этот факт. Но сделать первый шаг всегда сложно. Особенно когда она не твоя и не с тобой.

Саске — единственный, кто всё ещё сидит у потухшего костра. Вокруг — четыре палатки, и в каждой по парочке. Отвратительно. Саске — всегда лишний, хотя все хором утверждают, что это не так. Лжецы. Прямо как он сам (не так ли?).

Ему кажется, что он уже видел этот момент — тонкое лезвие между худыми лопатками, расслабленные мышцы спины и мягкие ягодицы, шрам на спине… Чужой момент, украденный в воспоминаниях. Как много можно сделать за четыре минуты? Зайти и спугнуть? Зайти и присоединиться? Зайти и растянуть агонию на долгие часы? Ему никогда не приходило в голову, что шаринган можно использовать в подобных целях. В подобных условиях. Но всё когда-нибудь случается впервые.

В палатке двое. И они спят, не трахаются. Гендзюцу действует только на одного, но и неважно. Это именно то, что нужно. Один лишний и вся палатка в петле времени, в другой петле времени; время остановится настолько, насколько Саске нужно для мести. Месть — единственная любовница в его жизни. Ритсуми просто не повезло слиться с этим понятием.

Поразительная вещь — безэмоциональная внешне, она отдаётся полностью процессу, будь то убийство или быстрый перепихон. Саске не нужно много времени, ведь у него нет опыта в данной сфере. А в тёмно-зелёных глазах много понимания и мало желания. Наверное, ведь он не видит её глаза, светящиеся гнилушным светом, манящих путников в непроходимые болота. Затягивающих в трясину так, что жертва ничего не осознаёт. Глубоко. Сильно. С головой и языком, и пальцами…

В ней много неудовлетворённости, но мало звуков, на которые он надеялся. Пусть даже хрип от давящих на шею бледных пальцев скользит по раковинам ушей, отдаваясь музыкой глубоко внутри.

Пожалуйста. Скажи. Моё. Имя.

Я — живой. В отличие от тебя.

Саске знает, что после отмены гендзюцу Ритсуми умрёт. У них всегда было не больше четырёх минут. Всегда после проклятых часов. И стоило ли надеяться на больше?

Месть — это блюдо, которое подают холодным.

Тело Накику холодное.

Почему-то от этого блюда его тошнит.

И самому хочется сдохнуть под соусом из нереализованных желаний. Желательно, прямо сейчас.

+++Just you wait and you'll see, That you're swimmin' with sharks+++

Саске никогда не хотел Сакуру, но она напоминала о многом. О прошлом, о настоящем, о… несостоявшемся. На них все смотрели косо, но им было плевать. Страсть рождалась в ненависти, и Сакура недалеко от него ушла. По крайней мере, они чувствовали. Оба и вместе.

А те, кто не мог — на их взгляд — ушли навсегда, оставив после себя не больше и не меньше, чем сны, в которых возбуждали те желания, которым шиноби не поддаются. Сны бывали приятными, а бывали кошмарами. В некоторых были движения тел в унисон, в других — кровь, стеклянный взгляд и тысяча сожалений. О чём-то, о чём было не принято говорить вслух. И даже думать. Тем более мечтать.

В конце концов, выживает сильнейший, а остальные — не более, чем напоминание о слабости. Значит, не о чем жалеть. Они есть друг у друга.

Ведь правда?

+++Your blood is pumping (he's comin' to get you, get you)… Don't take it from me+++