Награда от темноцветов (гет)

В предыдущей главе:

Занятия продолжаются, и Гермиона ищет такой ментальный щит, который отразит даже мощную атаку. Северус прилагает огромное усилие, но ее щиты выдерживают. А когда Гермиона опускает их добровольно и Снейп входит внутрь, то он увлекается разглядыванием воспоминаний и мыслей девушки о его собственной персоне. Он поздно замечает, что зашел слишком далеко, потерял ориентиры и оказался заперт среди сокровенных фантазий студентки.

Оба шокированы и смущены. Когда Северус наконец покидает разум Гермионы, она, краснея от стыда, убегает из кабинета.

Оставшись один, Северус заперся в личных комнатах, одним глотком осушил флакончик успокоительного и сразу же дополнил лекарство стаканом огневиски. Обычно он не злоупотреблял спиртным, поскольку не любил ощущение затуманенного разума, но сейчас требовалось притупить впечатления.

Даже после принятых средств у Снейпа не получалось окончательно смириться со случившимся. Он представлял, насколько ужасно Гермиона сконфужена тем, что Северус увидел ее интимные фантазии, но его собственные чувства сейчас были не легче.

Снейп проклинал свое легкомыслие, которое привело к непростительному преступлению. Обещание не касаться мыслей частного характера было нарушено самым жестоким и подлым образом из возможных, и причиной этого отчасти была податливость добровольно открытого разума. Обычно легилименту приходится прилагать усилия на протяжении всего сеанса, это похоже на плавание против течения. Гермиона же не сопротивлялась ни сознательно, ни бессознательно. Скорее наоборот: когда защита ученицы пала, то ее разум практически втянул Северуса в себя и поднес воспоминания на блюдечке.

Но Северус не искал себе оправдания. Он предал доверие Гермионы, воспользовавшись ее беспомощностью, так что неловкость и смущение, которые он разделял с ученицей, дополнялись огромным чувством вины. А вина усугублялась тем, что в сценах, нарисованных воображением Гермионы и подпитанных его собственными эмоциями, он делал по сути то же самое, что и при их просмотре! А именно — жестко злоупотреблял своим превосходством, наплевав на все приличия и на мнение партнерши. Увидеть себя в сокровенных фантазиях Гермионы деспотом и растлителем было омерзительно.

Старые предубеждения вернулись с удвоенной силой, подвергая сомнению все, что Снейп узнал за минувшие месяцы о Грейнджер и о себе самом, высмеивая глупую надежду, что теперь-то он якобы осознал свои ошибки и готов к отношениям, наполненным нежностью, любовью и заботой.

Северус, до этого года ничего не зная о серьезных отношениях на собственном опыте, судил о них на основе наблюдений за другими парами, начиная со своих родителей. С детских лет он усвоил, как выглядит любовь: мать всегда старалась угодить отцу, несмотря на его грубость, вспыльчивость, а в последние годы и жестокость. Она находила оправдания всем пьяным выходкам мужа, каждый раз верила его обещаниям больше не трогать ее, принимала извинения — а затем все повторялось.

В отношениях Лили и Джеймса он увидел, как ни странно, нечто похожее. Конечно же, с первого взгляда никто не сравнил бы юного чистокровного волшебника с маггловским алкоголиком и домашним тираном, но по сути Джеймс Поттер был таким же эгоистом, как Снейп-старший. Он так же плевал на чужие чувства и издевался над слабыми, чтобы потешить свое нездоровое самолюбие. Однажды, когда Лили попыталась отнять у Поттера любимую игрушку (то есть защитить Северуса), тот походя пригрозил ей заклятием. Также Джеймс не гнушался шантажом, чтобы вынудить Лили пойти на свидание, а еще он на протяжении целого учебного года заигрывал с Эванс, одновременно встречаясь с другой девушкой. И ни один из этих фактов не отвратил Лили от Поттера. Наоборот, когда она повзрослела, то оценила его самоуверенность и лидерские качества, хотя в детстве за то же самое называла будущего избранника хвастуном, задирой и задавакой.

Вся эта история, развернувшаяся от начала до конца на глазах Снейпа, еще раз убедила его в том, что женщинам нравятся в мужчинах сила воли и решительность. А Северус не располагал ни тем, ни другим: он был застенчивым, диковатым, неуклюжим мальчишкой, не умеющим осознавать и выражать свои эмоции.

Лили так и осталась его единственным другом, и он был столь благодарен ей за доброту и отзывчивость, что сам возвел ее на пьедестал. Северус многое прощал ей, боясь, что любое его слово поперек может поставить дружбу под угрозу. В какой-то момент Снейп задумался, не роет ли он себе яму излишней уступчивостью и не выглядит ли тряпкой в глазах Лили. Он сошелся со школьной компанией будущих Пожирателей смерти отчасти из-за того, что хотел впечатлить подругу и стать в ее глазах волевым взрослым мужчиной, а не слабаком Нюниусом.

Новый круг общения снова подтвердил представления Снейпа об отношениях между полами. Люциус никогда не поднимал руку на жену, но был внушителен и строг с нею как дома, так и на людях. Нарцисса не подвергала сомнению его авторитет и во всем соглашалась с мужем — образцовая жена в чистокровной семье. А Беллатриса, без памяти влюбленная в живое воплощение жестокости и власти, и вовсе была одинаково счастлива получить от обожаемого Лорда как похвалу, так и Круциатус.

Мечта Северуса заслужить авторитет среди Пожирателей смерти быстро сбылась. Успехи в зельеварении придали ему уверенности в себе и обеспечили высокое положение в кругах последователей Волдеморта. И теория о том, что женщины тянутся к власти и силе, нашла новое доказательство: молодым зельеваром, который научился скрывать все чувства за мрачной надменностью, начали интересоваться дамы. Его саркастичность, острый язык и немногословная загадочность усиливали их интерес. Чем больше он грубил и демонстрировал равнодушие к очередной желающей, тем сильнее разжигал ее страсть и тем острее были ощущения, когда женщина добивалась своего. После нескольких повторений по одному шаблону такие связи опротивели Снейпу.

Найдя в себе властность, Снейп отточил это качество, став преподавателем. Он так привык выглядеть внушительно и угрожающе, что со временем это перестало быть притворством и стало второй натурой. Но наслаждение своим могуществом для Северуса всегда кончалось там, где начинается физическое насилие. Он считал, что рукоприкладство — самая жалкая, самая недостойная форма демонстрации власти, а вид чужой боли у него, в отличие от Лестрейнджей и некоторых других слуг Темного Лорда, вызывал не удовольствие, а тошноту.

Но даже при том, что Снейп не причинил боли или унижения ни одной из своих женщин, в его постели неизбежно царила атмосфера насилия, грязи и порока. Все происходило по обоюдному согласию и к обоюдному удовольствию, однако Северус не мог отделаться от мысли, что он творит нечто неправильное и постыдное. А еще — что вряд ли он хотел бы проделывать нечто подобное с Лили.

Лишь спустя много лет Снейп понял: то, что он наблюдал в юной Лили, в своей матери и в партнершах по мимолетным романам, присуще не всем женщинам. Большинство на самом деле ценят мужчин, склонных к доброте, мягкости и уважению. Но Северус не умел быть таким мужчиной. Добрый и сильный, грозный и нежный, властный и в то же время деликатный? Это звучало невозможно. Кроме того, Снейп слишком привык к затворничеству. Он все еще не умел выражать свои чувства и считал, что предусмотрительнее скрывать их. Ничего, кроме слабостей, которыми может воспользоваться недоброжелатель, Северус в эмоциях не видел.

После Лили он отлично научился не подпускать к себе людей слишком близко. И благополучно не подпускал никого, пока Гермиона не влезла в его сердце без спроса. Оказывается, она давно видела в Северусе как раз такого мужчину, которым, как он думал, он никогда не будет. В его присутствии она находила утешение и чувство безопасности. Она уважала его, ценила его своеобразное чувство юмора, считала его хорошим человеком, благородным и заслуживающим доверия.

Все это было для Снейпа как гром среди ясного неба. Нарисованный Грейнджер образ, при всей его привлекательности, разительно отличался от того, как сам Северус воспринимал себя. И эта разница пугала: он чувствовал себя особенно старым и испорченным на фоне прекрасного Принца из грез юной девушки. Он не имел права разрушать ее невинность и веру в людей тем неизбежным моментом, когда она увидит темную сторону реального Северуса Снейпа.

Но, судя по увиденному сегодня, Гермиона давно познакомилась с его темной стороной, причем знакомство было приятным! Когда студентка пришла, чтобы признаться в своих чувствах к Северусу и попросить его о поцелуе — кажется, это было целую вечность назад… — то она обмолвилась в том числе и о влечении к его пожирательской мрачности. Тогда Снейп не воспринял ее слова всерьез, но теперь, зная, сколько места в ее фантазиях занимает подчинение его доминированию на грани насилия, не знал, что и думать.

А что, если он ошибся в ней?! Что, если она такая же, как другие женщины, и ее влечет к эгоистам вроде Джеймса, Люциуса и Снейпа-старшего? К таким мужчинам, которые делают все, что им заблагорассудится, не заботясь о последствиях?

Северус, как ни обидно признавать, кое в чем был похож на перечисленных. Он не мог похвастать безупречной репутацией или чистыми руками и тем более не назвал бы себя заботливым и бережным к чужим чувствам. Может ли он винить девушку за то, каким предстал в ее фантазиях? Даже оставляя в стороне право каждого воображать все, что вздумается, в конкретном случае Гермиона была близка к истине: по каким-то намекам, случайным жестам и неуловимым сигналам она довольно точно угадала его манеру предаваться страсти.

Снейп прикрыл глаза, мысленно запечатывая свежие воспоминания за барьером окклюменции. Нужно будет рассмотреть и проанализировать их позднее, когда он будет спокоен и непредвзят. А сейчас…

Северус вздохнул, пряча лицо в ладонях. Что ему делать прямо сейчас? Чем помочь сгорающей от стыда Гермионе? Как облегчить ее боль от предательства? Какая-то его часть рвалась немедленно поговорить с девушкой, горячо извиниться, поддержать ее. Но он не может показаться ей на глаза раньше, чем наведет порядок в своем разуме! И отмалчиваться, подвесив все в воздухе как есть, тоже невозможно!

Собрав все свое мужество, Северус взял пергамент и перо, чтобы написать Гермионе. Он долго сидел, глядя на чистый лист и подбирая слова. Снейп мог ударить словом, мог напугать, разозлить или спровоцировать. Он умел издеваться, высмеивать и карать. Но понятия не имел, как проявить искренность и попросить прощения. В конце концов, решив, что прямота — единственный выход, он обмакнул перо в чернильницу и начал писать:

Гермиона,

Я искренне сожалею о своем вторжении. Пожалуйста, поверь, этот поступок был ни в коей мере не умышленным. Ты доверилась мне, а я непростительно подвел тебя. Даже не смею просить твоего прощения, лишь хочу, чтобы ты знала: стыд, который ты наверняка сейчас испытываешь, — ничто по сравнению с моим стыдом и моей виной. Весь позор за случившееся исключительно на мне. А тебе стыдиться совершенно нечего.

Северус поставил под письмом свои инициалы и, взглянув на них, остро ощутил всю запутанность и невозможность их с Гермионой положения. Он видел интимные фантазии студентки, более того, был в них задействован. Эта студентка давно стала для него самым близким человеком на свете. Но при этом он не имеет права подписаться своим именем и даже не знает, как называются те новые отношения, которыми он столь дорожит и которые сейчас висят на волоске из-за его оплошности. Когда все успело так перепутаться?

Снейп позвал домового эльфа и велел ему отнести письмо мисс Грейнджер, а затем, глубоко вздохнув, достал из шкафа и поставил перед собой Омут памяти. Сбросив в чашу воспоминания о последнем часе, он нырнул в серебристую жидкость.

Северус вернулся через час с новым головокружительным открытием: он не ошибался в Гермионе, он ошибался во всем остальном.

Откинувшись на спинку кресла и глядя на огонь в камине, Снейп попытался успокоиться и разобраться в мыслях, которые роились в голове. Всего пару часов тому назад он думал, что Гермиона, вопреки тому, во что заставила его поверить, на самом деле испытывает влечение к худшему в нем, и задавался вопросом: неужели юная волшебница, так же как Лили и как его мать в свое время, по неопытности не понимала, куда ведет этот путь? Или наоборот, она, по примеру тех ведьм, которые прежде добивались внимания Снейпа, как раз таки желала поиграть с огнем? Но после просмотра воспоминаний он понял, что ошибочны обе версии.

Гермиона не похожа ни на Лили, ни на его бывших любовниц. Она, при необходимости способная проявить хладнокровие, чутка, добра и мягкосердечна. Девушка, едва ли не ребенком начавшая движение за права угнетенных существ, выросла и укрепилась в своих убеждениях. Она не потерпит жестокости, травли и издевательств ни в какой форме и уж точно не станет терпеть насилие над собой.

Им нужно о многом поговорить.

* * *

На следующий день Гермиона не явилась на урок зельеварения. А еще через день пропустила защиту от Темных искусств. Северус, заменявший Люпина, был уверен, что она заранее разузнала, кто будет вести урок, и не пришла именно из-за него. Гермиона точно не заболела: за трапезами в Большом зале каштановая макушка находилась на своем обычном месте, но ни разу за все эти дни Снейпу не удалось поймать взгляд студентки.

Обычно он не прощал прогулы, но сейчас был рад тому, что ему не придется видеть Гермиону в классе раньше, чем они встретятся наедине. Северус не знал, как он вел бы себя на уроке, и боялся, что попытки держаться как ни в чем не бывало будут либо недостаточно убедительны для окружающих, либо слишком убедительны для Гермионы. Снейп не отрицал, что он обеспокоен, а если быть до конца честным с собой — готов грызть ногти от волнения. Как Гермиона восприняла его письмо? Удалось ли Северусу донести свое раскаяние? Или вторжение разрушило все их шансы на совместное будущее? Ей по-прежнему стыдно показаться ему на глаза? Как она справляется со всеми проблемами, имевшимися раньше, после того как человек, ставший для нее опорой, жестоко предал ее доверие?

Он жаждал поговорить со студенткой, но считал невозможным давить на нее, пока она не готова. Поморщившись, Снейп вспомнил вечера, которые много лет назад проводил у портрета Полной Дамы, упрашивая каждого проходящего передать Лили просьбу выйти к нему и поговорить. И вот все повторяется… Разумеется, он не станет караулить ученицу в коридоре, но желание объясниться и попросить прощения было таким же острым, как тогда. Набравшись храбрости, Северус решил послать Патронуса. Вполне вероятно, что его сообщение услышит мисс Лавгуд, но это уже не имеет значения: похоже, когтевранка предвидела и то, что он собирается сказать, и все чувства Северуса задолго до него самого. Странным образом он доверял Лавгуд их с Гермионой тайну. Снейп взял волшебную палочку и произнес заклинание, привычно сосредоточившись на воспоминании, которое обычно использовал для вызова Патронуса. Голубоватая дымка вырвалась из кончика палочки, но не превратилась в лань, а зависла облачком, вращаясь и вытягиваясь поочередно в разные стороны, как будто раздумывая, какую бы форму принять.

Северус встряхнул палочкой, отменяя заклинание, и в ужасе посмотрел на то место, где клубился магический туман. Что случилось с его Патронусом? Неужели… защитник меняет форму?! У Северуса встал ком в горле. Каков Патронус Гермионы? Выдра, кажется? Ох, Мерлин, пожалуйста, только не это! Как будто мало ему самого факта, что облик Патронуса выставляет чувства мага на всеобщее обозрение! Северус всегда избегал прилюдно вызывать защитника. Уж лучше позволить дементорам высосать из себя всю радость, чем быть осмеянным за появление милой большеглазой лани! А теперь — еще хуже! — миленькой глазастенькой выдрочки!

И лишь во вторую очередь до Северуса дошла вся важность случившегося. Форма Патронуса не просто подхватывается у близкого человека, как простуда. Защитник реагирует на глубинные изменения в личности волшебника. То есть если Патронус Снейпа превратился в выдру, это может говорить только об одном: Северус по-настоящему любит Гермиону.

Мерлин правый! Снейп откинулся в кресле, выравнивая дыхание. Он не понимал, что ему делать с этим открытием: ликовать, изумляться или роптать. До этого момента слово на букву «л» Северус не произносил даже в мыслях. Да, Гермиона много значила для него, да, она привлекала его как женщина. Но получается, его чувства куда глубже, чем он думал! И теперь это невозможно отрицать. Он влюблен. Северус Снейп любит Гермиону Грейнджер.

Прикрыв глаза, он вспомнил ее черты лица, теплый взгляд, ласковую улыбку — и паника немного улеглась. Он расслабил галстук, чтобы отдышаться. Может, все не так уж и плохо? По крайней мере, сейчас есть надежда, что его чувства взаимны. Да, возможно, общество осудит профессора и студентку — но какая разница, что думают какие-то ханжи, когда умнейшая волшебница из всех, кого он знал, смотрит на него с такой нежностью? Перспектива всю оставшуюся жизнь иметь девчачьего Патронуса — небольшая цена за ее любовь. Осталось лишь познакомиться с новым защитником.

Произнося заклинание во второй раз, Северус сконцентрировался на образе Гермионы и вспомнил то тепло в груди, которое неизменно возникало от ее нежного взгляда. Серебристо-голубой дым из палочки, оказавшись ярче и гуще предыдущего, принял форму сразу же. Северус ошарашенно наблюдал за тем, как Патронус горделиво описывает круги под потолком. Это была вовсе не выдра. Ничего миленького или девчачьего в облике магического существа не было и подавно. Немного покружив, Патронус сел на подлокотник кресла, принял царственную позу и посмотрел на хозяина умным взглядом.

Глаза Снейпа увлажнились слезами радости. Он любит Гермиону Грейнджер. А его Патронус — орел.

Именно эту форму принял бы магический защитник, если бы первый раз Снейп не вызвал его вскоре после смерти Лили, когда он был раздавлен виной и видел выполнение данного ей обещания смыслом своей жизни.

Северус молча смотрел на серебристого орла, пока тот не рассеялся. Снейп довольно давно не вызывал Патронуса, так что сложно было сказать, что именно послужило толчком к смене облика. Те открытия в себе, которыми он обязан Гермионе? Или же лань исчезла сразу после войны, когда Северус выполнил клятву и стал свободен?

Неважно. Как бы там ни было, сейчас он свободен, влюблен, но главное — понял кое-что очень важное о себе самом. Северуса охватила непривычная легкость, ощущение гармонии и мира с собой.

Нет нужды подталкивать Гермиону — она сама придет, как только будет готова встретиться с ним, а также с собственными проблемами. Она сильная и храбрая, она не бросит его за допущенную ошибку и простит нанесенную ей обиду. Она не Лили. Он полностью доверяет ей.