На Плотве – сквозь огонь (джен)

Примечания:

ВАРНИНГ! Здесь снова большие куски из "Возвращения короля".

https://mir-knig.com/read_333365-3

Несмотря на близкую уже осаду, на вражьи лагери под самым Раммас-Экором, на витающих в небесах чёрных всадников, Минас-Тирит до последнего делал вид, что жизнь течёт своим чередом. Лавочники и кабатчики торговали — пусть и взвинтив цены, — жулики воровали, аристократы не отказывали себе ни в чём, что успели ввезти в город до войны, а три городских театра продолжали давать представления, на которых гондорцы хоть на время забывали о назгулах, орках, дороговизне и мгле из Мордора, сделавшей день неотличимым от ночи.

Самым престижным считался Голубой театр в Круге Игрецов, посещаемый самой изысканной тиритской публикой. Но представления и концерты проходили и в зале актёрской гильдии в том же круге, и в Каменном театре на севере нижнего яруса. В этом последнем и концертировал Лютик — хотя отчаянно рвался наверх во всех смыслах.

— Главное, Геральт, в гильдии обещали мне как раз Голубой, да ещё и ободрали за протекцию! А потом выяснилось, что Голубой театр ангажирован на весь сезон группой "Мечтатели" — прости Мелитэле, самодеятельностью хоббитов и гномов из Бри! Помнишь, они там выступали на празднике сбора урожая?

— Да ладно тебе, Лютик, нормальные музыканты. В тебе просто бурлит профессиональная зависть. Они ведь в Гондоре уже не первый раз гастролируют, а мы с тобой в Минас-Тирите только третий день.

Ведьмак сидел в "Весёлом лебеде" на третьем ярусе, сиречь в Круге Мастеров, который считался купеческим кварталом. "Лебедь" пользовался репутацией самого шикарного заведения в Минас-Тирите, да, пожалуй, и в Средиземье. Здесь частенько пировали и господа — например, Форлонг из Лоссарнаха, Гирлуин из провинциального Пиннат Гелина и лорд Совета Нельдир.

Эти трое затребовали себе в "Весёлом лебеде" отдельный кабинет и просиживали там по полдня, предаваясь воспоминаниям о разудалых ошибках молодости — а иногда пытаясь их и повторить. Именно они пригласили Лютика выступить для них в "Лебеде". А трубадур, в свою очередь, предложил Геральту его угостить после очередного судного дня для ящериц в сырых тоннелях водопровода. Потому ведьмак и оказался в лучшем кабаке от льдов Форохеля до Умбара, в котором обед стоил половину полумесячного жалованья, выделенного ему правительством Гондора.

Но в этот день Геральту не было суждено испробовать якобы только что добытой в горах медвежатины, любуясь подавальщицами в платьях с глубоким вырезом и гадая, распространяется ли Лютиково угощение и на их обьятия. В "Весёлого лебедя" буквально влетел Перегрин Тук и, отдышавшись, во всеуслышание объявил:

— Денэтор, сын Эктелиона, наместник Гондора, срочно требует к себе Геральта из Ривии!

— Ты хоть эля-то глотни, глашатай, а то бежал на своих ножках через всю столицу, — протянул ведьмак непочатую кружку низушку-гвардейцу. Тук-болван с радостью её осушил. — Увы, милсдари, я принуждён оставить ваше общество из соображений высшей политики. Свой заказ я завещаю Лютику — коли уж он взялся оплатить.

— А что случилось у наместника? Шумный дух завёлся? Может, гоблины через пещеры пробрались и безобразничают? — уточнил Геральт уже по дороге.

— Он сказать не изволил. Просто велел тебе быть на самой верхушке башни Эктелиона, — дал ничего не объясняющий ответ Пиппин.

— Это там, где он, по слухам, держит палантир, от которого у него крыша прохудилась? — спросил ведьмак.

— Ага. Должен сказать, мастер Геральт, что наместник и впрямь слегка не в себе после того, как вы с Гэндальфом и князем Фарамира привезли. Понять можно — всё-таки отец теряет последнего сына, — повесил нос низушек.

— Как там Фарамир?

— Почти никак, в том-то и беда. Помните, мастер ведьмак, как Фродо в Ривенделле лежал пластом две недели? Этот примерно так же, только уже, говорят, посинел и сегодня даже горшок ему не выносили. Дышит или нет — того прислуга разобрать не может, а лекарь весь день на ногах и болтать со мной не пожелал, — пожал плечами Тук.

Разговор перешёл на вести с театра военных действий. Всё внимание минас-тиритцев теперь приковано было к северу, где остатки полков, защищавших Каир-Андрос, всё ещё удерживали укрепления Раммас-Экора и городок Критост у подножия Эред Нимрайс. С этой стороны ждали подхода роханских союзников, но рохиррим не прибывали — хотя гонца к ним Денэтор послал ещё неделю назад. Словом, царил полный туман неизвестности.

Слово за слово, Геральт и Пиппин наконец поднялись в Цитадель. В парадном зале башни Эктелиона низушек сдал ведьмака с рук на руки слугам Денэтора, которые уже повели его по винтовой лестнице в верхнюю палату.

Геральт ожидал увидеть на верхушке башни относительно светлую комнату с окнами со всех сторон, дающую круговой обзор. Вместо этого он увидел, что немногочисленные окна задёрнуты занавесями, Денэтор сидит при свечах, а рядом с его креслом на резном каменном постаменте установлен стеклянный шар, в котором словно бы крутился облачный вихрь.

Палантир.

— Никто не заходит сюда без моего приглашения, ведьмак, — сказал Геральту наместник Гондора, — а я даю его неохотно. Даже твой господин Митрандир не удостоился его. Хоть волшебник пока и друг Гондора, но я не могу даже ему доверять до конца. Он, как и ты, чужеземец, и если битва будет проиграна, просто бежит на север, оставив моих людей страдать и умирать. Но мне суждено остаться.

Денэтор встал, подошёл к Геральту и фактически за руку повёл его к палантиру.

— Когда ты столкнулся с заговорщиками из Иссохшего Древа, они наверняка внушали тебе, что наместник Денэтор рехнулся, что он целыми днями сидит, уставясь в палантир, и ничего не делает для Гондора. Но я привёл тебя сюда, чтобы показать — я всё ещё сражаюсь с Врагом, только некому оценить ту битву, что я веду в этом чертоге!

Наместник охрип от долгой речи и уже не говорил, а каркал, как ворон. Он выглядел крайне взвинченным.

— Милсдарь Денэтор, я уже немного знаком с палантирами, — сказал Геральт. — Думаю, ты используешь его для дальней разведки.

— Если ты знаком с ними, тем лучше, — кивнул Денэтор. — Загляни в глубину камня Анора, как делаю это я. Увидишь ли ты то, что открылось мне?

Ведьмак встал напротив наместника и пристально всмотрелся в центр шара, замерцавшего тусклым светом.

Геральт узнал развалины Переправной крепости, залитые заревом из Мордора. Но теперь по ним маршировала орава орков, вкатывавших и тащивших на верёвках осадные орудия — те, что успели восстановить.

— Это была последняя линия нашей обороны, — раздался словно из-за гроба голос Денэтора, — Теперь же противник выводит основные силы на равнину. Силам, брошенным на нас, нет числа!

Ведьмак хотел было напомнить наместнику и про Ангбора на южном фланге, и про Ингольда — и Иорвета — на северном. Но тут всё пропало, как будто и не было.

Картина изменилась. Теперь Геральт словно бы стоял в дубовой роще где-то у подножия Эред Нимрайс. У его ног лежал труп, утыканный вастакскими и орочьими стрелами. Рядом валялась ещё одна, сломанная красная стрела.

— Хиргон должен был вручить эту стрелу владыке Рохана, — вновь зазвучал голос Денэтора с ещё большим надрывом, — и тем самым призвать подкрепление рохиррим. Он отправился в путь неделю назад, а сегодня я увидел его мёртвым. Больше никто не придёт помочь нам. Мы остались одни — один гондорец против трёх или четырёх вражьих прислужников.

— В Хельмовой пади соотношение сил было таким же, — на этот раз успел напомнить ведьмак, желая как-то подбодрить Денэтора. — И мы оба знаем, кто победил.

— Мы также оба знаем, что у Сарумана не было назгулов, не было гигантского тарана. И с тыла на него заходили хоругвь Эркенбранда и войско ходячих деревьев. А кто в тылу армии Мордора, ведьмак? Полурослик, посланный Митрандиром по его очередному безумному плану! И я видел, где он сейчас, Геральт из Ривии!

Всё пропало, как будто и не было.

Теперь Геральт обнаружил себя посреди некоей мрачной башни, где под потолком в клетках болтались скелеты. Сквозь бойницы смердело серой, мертвечиной, орками и орочьими экскрементами. «Мордор», — догадался ведьмак.

А среди всего этого великолепия на полу валялся еле живой, полуобнажённый, скрученный верёвкой и избитый сапогами в кровь низушек. Над ним, ухмыляясь, нависал здоровенный урук. На мгновение низушек обернулся в сторону Геральта, и тот узнал Фродо Бэггинса, которого в последний раз видел ещё в Лориэне, наверное, месяца два или тысячу лет назад.

— Митрандир не делится со мной своими мыслями, — продолжал Денэтор с горькой иронией, — но я знаю о том видении, что пыталось заманить в ловушку Фарамира и отняло у меня Боромира. Это тот самый полурослик. А теперь он в лапах врага вместе с Проклятием Исилдура! Всё, всё пропало из-за глупости Митрандира!

Теперь Геральт снова был в минас-тиритской палате, но почему-то наполненной дымом, пеплом и смрадом. Денэтор, сын Эктелиона, тяжело переставляя ноги, прошёл обратно в кресло.

— Камень Анора многое открыл мне, Геральт, — сказал наместник. — Но эти открытия не вселяют никакой надежды. Что бы глупый полурослик не нёс в Мордор, оно теперь воюет против нас. И если это то, о чём мы думаем — уже неважно, сколько продержатся врата Минас-Тирита. Ты понимаешь, что мы уже побеждены?

Ведьмак потупился в пол. Если Денэтор был прав, это означало, что ему закрыта дорога назад. К Йеннифер и Цири. К товарищам-ведьмакам. В любое место, которое он мог бы называть домом.

— Меня утешает одно — работы у меня теперь в Гондоре будет навалом, — процедил Геральт, стараясь держать хорошую мину.

Но тут дверь палаты распахнулась и без доклада — сам по себе дурной знак — ворвался Берегонд.

— Господин наместник! Нас обложили! Моргульская армия готовится атаковать ворота!

Дальнейшее Геральт запомнил как во сне.

Город оказался под угрозой пожаров от чародейских огненных снарядов, и все свободные от срочных дел горожане сразу занялись тушением пламени, вспыхивавшего то в одном, то в другом месте. Потом на город посыпались предметы, менее убийственные, но более ужасающие. Улицы и переулки усеяли снаряды, которые не загорались. Когда люди подбежали к ним, чтобы присмотреться к новой опасности, раздались вопли и рыдания. Враг забрасывал город головами убитых под Осгилиатом. Многие головы были разрублены, размозжены, были совсем бесформенные, но на многих можно было узнать знакомые черты, искаженные в смертной муке. На всех было выжжено зловещее клеймо — Око без век.

Штурм, начавшийся в полночь, не прекращался всю ночь и следующий день. Гремели барабаны. С севера и юга к стенам Минас-Тирита подходили вражеские отряды — казалось, им не будет конца. Геральт дрался в общих рядах, срубал "кошки", сбрасывал со стен штурмующих, лично подпалил одну из орочьих осадных башен, откуда вскоре послышались дикие вопли. Его напрягало только, что он не видит рядом Лютика или Иорвета — пару раз их лица вроде бы мелькали вдалеке на стене.

"Меня не покидает одно чувство, — думал ведьмак. — Чувство, что это искусная чародейская иллюзия, да ещё и предназначенная не для меня".

Тем временем к главным воротам двинулись тяжелые машины. В середине на цепях качался огромный таран, словно ствол в сотню локтей длиной. Его долго ковали из железа в подземных кузницах Мордора: ударная часть его была сделана из черной стали в форме уродливой волчьей головы с ощеренными зубами и руническими заклятиями на лбу. Этот таран даже имел имя — Гронд: так в древности назывался легендарный молот Моргота. Его тащили на редкость уродливые зверюги.. Вокруг теснилась туча орков, а за ними шли тролли, силачи, которые умели им пользоваться.

Площадь перед воротами была засыпана обломками, усеяна телами убитых. Таран полз вперед. Огонь его не брал. Огромные животные, тащившие его, время от времени шалели, топтали орков, но от этого ничего не менялось — трупы отбрасывали в сторону, и место затоптанных занимали новые солдаты. Над завалами трупов появилась страшная фигура — высокий всадник, окутанный черным плащом, с капюшоном, надвинутым на лицо. Медленно перебирая копытами, его огромный конь наступал на мертвые тела, приближаясь к городу.

Стрелы летели сплошным роем, но всадник оставался невредим. Вот он остановил коня и поднял длинный белый меч. Страх сковал всех — и осажденных, и осаждающих. У людей на стенах бессильно упали руки, ни одна стрела больше не вылетела из Минас-Тирита.

На минуту наступила глухая тишина. Потом снова загремели барабаны. Мощными размахами тролли раскачивали таран. Гронд ударил по Воротам. Гул прокатился над городом. Первый удар Ворота выдержали. Тогда Черный полководец встал в стременах и страшным голосом крикнул на забытом языке заклятие, грозное, проникающее в камень и в сердца обреченных.

Трижды он прокричал заклятие. Трижды бил таран в ворота. На третьем ударе Главные Ворота Гондора раскололись, будто их разрубил невидимый чародейский меч, и в ослепительных искрах рассыпались в железную пыль. Предводитель назгулов въехал в город. Он вступал в Минас-Тирит под сводчатой аркой ворот, которые еще ни разу не пропустили врага.

Все живые отпрянули от ворот и попадали ниц. Все, кроме одного. На пустой площади у ворот ждал Гэндальф верхом на Светозаре. Из всех вольных скакунов земли один конь магика не поддался страху, стоял спокойно и непоколебимо.

— Дальше ты не пройдешь! — произнес Гэндальф, и громадная черная тень остановилась. — Возвращайся в черную бездну. Уходи! Развейся в небытие, которое ждет тебя и твоего господина. Иди прочь!

Черный всадник сбросил капюшон, под ним оказалась королевская корона. Но лица не было. Вместо головы между короной и плечами, покрытыми широким черным плащом, металось багровое пламя. Из невидимых уст раздался смех, от которого кровь застывала в жилах.

— Старый глупец! — выкрикнул Призрак. — Старый глупец! Бьет мой час! Ты смотришь в лицо смерти, узнай же ее! Твои заклинания бесполезны. Умри! — Он поднял длинный меч, по его клинку пробежало пламя.

Геральт сам не понимал, как он оказался тут, у врат на площади Торондора — верней, на её развалинах. Он хотел рвануться было на помощь Гэндальфу, но не мог ни пошевелить ногами, не выхватить меч. То ли это были заклинания назгула, то ли иллюзия работала так, чтобы он оставался лишь наблюдателем.

— Умри сейчас же! — и Король-Чародей нанёс чародею в белой хламиде неотвратимый удар. Мэтр Гэндальф, почти перерубленный напополам, пал к сапогам нового победителя. До Геральта едва донеслись его последние слова:

— Ты должен... защитить... Перегрина... — Тут ведьмак заметил, что снова получил способность к движению. Он услышал крик Лютика.

— Скорей! Геральт! Выручим низушка и бежим отсюда! — Не успел Лютик договорить, как харадская стрела прилетела ему прямо в горло, и виконт де Леттенхоф, заливаясь кровью, отправился следом за волшебником.

— Зараза, — прорычал Геральт. Времени оплакивать Лютика не было, и он, прорубая ведьмачьим мечом себе дорогу через орочье и человеческое копейное мясо, метнулся к Сторожевой скале — каким-то чутьём он догадывался, что злосчастный хоббит именно там. По пути он видел, как мордорская армия, будто прилив нечистот, затопляет пылающие улочки Минас-Тирита, как гибнут под клинками и топорами в неравном бою князь Имрахиль, Форлонг, Берегонд, Дамрод, Маблунг — все, кого он мог припомнить.

Но главное разочарование ждало ведьмака на Сторожевой скале. Там уже восседал Готмог — или Мордирит, или Эарнур, или как там эту курву — с почётным караулом из уруков. Под их ногами на последнем издыхании в луже крови лежал неведомо как попавший сюда Иорвет.

— Где наместник?! — бушевал дохлый король. — Найдите мне этого самозванца!!!!

— Я тут, негодяй! Я сражаюсь за своих людей! — Денэтор вылетел навстречу Готмогу даже без доспеха, в своём цивильном камзоле, с трудом размахивая тяжёлым мечом. Конечно, для мордорской твари он был не соперник, и вскоре, поваленный и обезоруженный, уже стоял на коленях, пока Геральт ещё отбивался от орков.

— Мой господин!!! — раздался пронзительный вопль на грани визга. Ведьмак обернулся и увидел маленькую фигурку Пиппина, мчащуюся на выручку со своим будто бы игрушечным мечом.

— Беги, юный Перегрин! — вскричал Денэтор, но один из уруков пнул его прямо по голове.

— Беги, Тук-болван!!! — заревел Геральт и, расшвыряв загородивших ему дорогу орков знаком Аард, бросился в сторону низушка, чтобы прикрыть его и вытащить из города.

"Странно, вроде бы в присутствии этой мрази Знаки не должны работать вообще, — поймал себя на тревожной мысли ведьмак. — Хотя если это иллюзия или наведённый Мордором бред..."

— За ним!!! — услышал Геральт за спиной крик Готмога. Пиппин бежал по Сторожевой скале к самому её концу, откуда можно было только броситься и разбиться. Но напрасно. Кто-то из назгулов спикировал на своей крылатой твари, её когти — каждый размером с самого низушка — ухватили маленькую фигурку и потащили ввысь и вдаль, на восток, в Мордор.

— Теперь ты понимаешь?! — вновь раздался необычно гулкий голос Денэтора. Ведьмак обернулся. Наместник Гондора стоял уже по горло в огне — видимо, Готмог сжигал его при помощи чар — но на его лице при этом не было никаких следов мучений, которые Геральт сотни раз видел у горящих на костре.

— Такова участь, которая ждёт нас, и, похоже, нам её не избежать. Этот проклятый камень ещё ни разу не обманывал меня, ривянин. Думаешь, он соврёт мне теперь? — Множественное эхо, порождаемое голосом Денэтора, оглушало ведьмака. Всё завертелось вокруг него, как в калейдоскопе, и смешалось в матово-серую кашу, озарённую откуда-то изнутри тусклым светом.