Лларн'Квэссан (джен)

Редакция 231023

Повинуясь усталости, Фельвэ заползла в прохладное укрытие, застеленное плотной тканью. Слишком тесно, чтобы вытянуться в рост; дроу свернулась, поджав ноги, положила под голову скомканный пивафви. Как и сапоги, ткань плаща стала грубеть, скукоживаться и шелушиться. Рядом лежали пузатая, увесистая кожаная ёмкость с водой и недопитая металлическая фляга. Ёрзая в тесном и неудобном песчаном гроте, дроу чуть расширила его стены, подровняла пол и устроилась получше. Всё равно ощущая себя стеснённой, она поглядывала на выход, через который тянуло свежим сухим воздухом со смесью непривычных запахов.

Сон не шёл во взбудораженное сознание, которое было не в силах оправиться от первого пережитого дня. Болели ноги, голова, начинало щипать обожжённую кожу на руках и плечах. Глаза тоже болели: своеобразное чувство жжения до самого глазного дна и навязчивые фантомы в поле зрения действовали на нервы — сейчас, когда стало темно, словно в Подземье. Фельвэ ворочалась с боку на бок, болезненно приложив руку ко лбу, как будто это могло помочь... Единственный непострадавший — чуткий слух ловил новые звуки: шёпот усиливающегося за пределами норки ветра, пересыпание песка, влекомого им. Таких звуков в Подземье не было. Фельвэ задержала дыхание, прислушиваясь, и ей показалось, что это духи странного сухого мира шепчутся, тихо подбираясь ко входу. Тёмную эльфийку пробрало мурашками, в очередной раз она, глядя на выход, поёжилась. Она нащупала на поясе кинжал и затаилась, ожидая появления неведомых существ. Во рту опять пересохло. Украдкой потянулась к мешку с водой, вытащила пробку, припала губами, втягивая влагу и слушая. Всё же, в этих шорохах не было угрозы: они шелестели о чём-то своём. Здешний мир жил своей жизнью, ему не было дела до притаившейся подземницы. Сейчас ей оставалось только отдыхать, потягивая наземничью воду и ждать, что будет дальше. Ждать наземника, который обещал вернуться. При мысли о нём какое-то тепло шевельнулось в её груди, трепет неуверенной надежды и неуёмного любопытства. Своими ослеплёнными, слезящимися глазами она не сумела его толком рассмотреть или не сумела запомнить... Теперь надо ждать следующего раза. А что тогда будет? Расскажет ли он что-нибудь себе подобным? Как они отнесутся? На его месте Фельвэ привела бы чужака к Матери, и пусть она решает его судьбу. Не в силах гадать, дроу уткнулась головой в скомканный пивафви, похрустывающий, словно кожура, высвободила придавленные плечом волосы и попыталась расслабиться.

В сознание шли мысли, воспоминания. Фельвэ крутила в голове цепочку последних событий своей жизни от первых предпосылок и до сегодняшнего состояния. А предпосылок-то было совсем не много.

"Не было совсем", — поправилась она.

А'Кати были большим семейством дроу, свободно живущим в лабиринтах Подземья недалеко от глубинной тропы, соединяющей подземные города Сшамат и Сшиндирлин, по соседству с несколькими другими похожими семействами. Это были полноценные дома дроу — с главным особняком, укреплённым, словно крепость, армией в две-три сотни бойцов, некоторым количеством рабов из примитивных народов, вроде гоблинов или чёрных гномов, и возглавляемые женщиной — верховной матерью, высшей жрицей богини Ллот. Каждый дом держал под собой обширную территорию, так как Подземье в этой части было довольно бедно на термальные воды — главный источник подземной жизни. Дроу выращивали грибы и мхи, ловили и разводили безглазую рыбу, культивировали пауков и насекомых, и конечно, добывали из недр ископаемые. С горючими материалами в Подземье, как правило, плохо, поэтому руды извлекали собственными экзотическими способами, например, с помощью грибных и водорослевых культур. И конечно, чистые самоцветы и кристаллические минералы, которые тёмные эльфы прекрасно обрабатывали, были всегда в цене. Впрочем, А'Кати жили здесь уже много столетий, а богатство недр с ходом времени иссякало.

У Матери А́виширр А'Кати было три молодых дочери, и кроме того, пара сыновей постарше — оба выполняли роль представителей дома и управляющих на отдалённых участках территории.

Старшую дочь, Ларсин, мать готовила себе на смену, воспитывая её внимательной и безжалостной повелительницей дроу, и нанимала ей лучших преподавателей наук и искусств. К своенравной и лукавой средней, Хризе, был свой подход, и Хриза боялась матери также, как и богини. Не искушённая в какой-либо конкретной области мастерства, Хриза выполняла множество разнообразных поручений по управлению территорией дома и готовилась стать просто жрицей. Возможно, когда-нибудь Хриза свергнет Ларсин и сама взойдёт на трон Верховной матери — но только если сумеет оказаться сильнее Ларсин. Обычно такое случалось, когда прежняя властительница Дома становилась преклонного возраста и слабела, либо совершала роковую ошибку.

Ларсин и Хриза провели по многу лет послушницами в соборе Олот'тал'исстры — это независимое общественное заведение во владениях соседей, дома Куэ'Ларр, где учили и посвящали жриц Ллот со всей округи.

Это был храм тёмной богини дроу и школа благородных девиц, два в одном. Говорили, он основан могущественной жрицей из влиятельного дома какого-то крупного города, которая по велению богини ушла и взяла себе имя Олот'тал'исстра — "Ученица Боли во Тьме". Никто не знал эту женщину в лицо, но о ней говорили как о дроу неописуемой красоты и более высокого роста; поговаривали, что она является одним из воплощений самой богини. В школе кроме обычной грамоты, знаний о мире и простой магии, обучают священнослужению Ллот, ворожбе, манипуляции окружающими и множеству способов быстро и без напряжения добиваться своего — основным навыкам для знатных девушек традиционных дровийских домов. Это доступно не всем — лишь приближённые к правительницам домов могут себе такое позволить; но через несколько десятилетий вместо взбалмошного подростка можно получить элегантную и опасную особу — жрицу уровнем за одну ступеньку до высшей. Из года в год верховные матери окрестных домов дроу с противоречивыми чувствами и святой верой отпускали и встречали своё потомство у ворот. Это стоило денег — зажиточный торговец тоже мог пристроить туда своё избалованное чадо, если был достаточно глуп. Выживет ли дитя в сложном процессе обучения — никаких гарантий не было, но если выживет — результат может превзойти все ожидания. Однажды папочка может неожиданно не проснуться и его дело будет безвременно унаследовано, как уже несколько раз бывало в недалёком отсюда Сшамате... А если идти дальше и устроиться преподавать, то можно достичь сана высшей жрицы и получить мощное посвящение от самой таинственной Олот'тал'исстры.

Третья дочь Дома А'Кати оказалась не такой как все — единственной черноволосой дроу во всей округе. Одни считали это проклятием, другие — божественным знаком, и у Фельвэ был свой путь. Она постигала искусство магии в школе мастера Дайтина на озере Миранзарим и была там лучшей ученицей — единственная девочка в классе. Фельвэ любила тайны, эксперименты и магические явления, она старалась, как никто другой, и заслуженно получала дополнительные уроки и более серьёзные задания на дом. Ну чем не демонстрация традиционного превосходства женщин дроу?

Ученики в этой школе жили не постоянно, а периодами, дважды в год возвращаясь домой. И в эти периоды Фельвэ выполняла хозяйственные поручения матери, изучала искусство жриц и понемногу тренировалась с оружием.

Недалеко от крепости А'Кати было особое место, называемое Лучистый ход. Это была небольшая тупиковая пещера, которую Мать Авиширр приказала расчистить, сделать удобнее и поставить дверь на входе. Стены в этой пещере искрились кристаллическими выростами, отражающими и преломляющими свет мерцающих мхов, и, когда идёшь по ходу, пространство впереди играет переменчивыми иголочками белого, зеленоватого, фиолетового света уже безо всякой магии, притом, что воздух тут напоен энергией фаэрз'ресс, волшебного эфира Подземья. Так у Фельвэ появилась своя маленькая башня магии — как у настоящего чародея. Чудесное место, где даже завистливая и жестокая сестра не могла достать её. Но здесь было прохладно, и Фельвэ была здесь совсем одна.

Фельвэ всегда считала, что ничего плохого с ее родом случиться не может; Фельвэ верила, что мать найдёт выход из затруднений с ресурсами; Фельвэ отлично помнила тот день в Лучистом ходе, когда явился встревоженный посыльный из числа личных слуг Хризы с неожиданными вестями.

"Наша Верховная Мать погибла: убита в Грибной пещере, — содрогающимся голосом говорил он, — а сёстры схватились друг с другом насмерть. Хриза отравила Ларсин, и та убила её, но вскоре сама скончалась от яда. Совет жриц круга решил, что теперь ты, будущая Мать Фельвэ, должна прибыть в храм дома и принять решение, как нашему семейству дальше быть. Ведь надо найти и уничтожить убийц, посмевших напасть на верховную мать на подконтрольной нам территории".

"Мать Фельвэ?.." — мысль прозвучала громом среди тихих сводов. Это словосочетание казалось самой юной дочери дома таким странным...

Посыльный пришёл в сопровождении двух ящеро-всадников дома и привёл ящера для неё. Обдумывая значение новостей на ходу, Фельвэ поспешила занять седло.

"Что это? Новое испытание со сценарием — для меня?"

Плавно и мягко переступая, ящерицы вереницей струились по подземной тропе от чародейской пещеры к главной крепости А'Кати.

Миновав причудливой формы залы со сталактитами и светящимися тонкими грибами на потолке, преодолев несколько крутых спусков, с которыми легко справились гибкие и цепкие ящерицы, отряд выбрался в длинную просторную пещеру, образованную давно сменившей русло подземной рекой. Здесь были высокие потолки с перетекающими друг в друга природными нишами, в которых могла бы поместиться стайка летучих мышей или несколько верхолазов-дроу, однако все выступы, за которыми можно спрятаться от глаз едущих, были стёсаны, а самые глубокие ниши немного мерцали за счёт лишайников, посеянных на камне. Серо-коричневые с охристыми прожилками стены туннеля тоже мерцали кое-где: это работа садовников дома А'Кати, высаживающих осветительные породы растительности по стенам тоннелей, по которым часто ходят. Пол пещеры был выстелен мягким охристым песком, несущим следы множества ног, лап и колёс повозок: это была дорога, ведущая от поселения А'Кати на глубинную тропу, которая соединяет отдалённые крупные города дроу: Сшиндирлин и Сшамат. По той тропе ходили караваны купцов, которые порой заглядывали к А'Кати и их соседям. Мать А'Кати стремилась, чтобы тропа на её участке была безопасной и привлекала странников, а товары достигали её ворот.

Благоустроенная дорога привела эскорт к искусно высеченному расширению квадратной формы, на стенах которого угадывались заросшие мхом барельефы воинов-гномов и была могучая круглая арка из твёрдой породы, встроенная в стену. Проход перегораживала ажурная чёрная решётка — словно паутина, украшенная серебристыми пауками, по центру которой блестел герб дома — сдвоенный серебряный наконечник стрелы. Здесь один из сопровождающих взял маленький рожок и прогудел замысловатую мелодию. За короткое время, проведённое в дороге, Фельвэ вся извелась, и её беспокойство передавалось ящерице, которая била хвостом и крутилась на месте.

— Пш, пш-ш... — зашипела всадница на особом языке звуков и интонаций, на котором разговаривают с ящерами, заодно успокаивая и себя. Стражи-мужчины тревожно поглядывали на неё, но сказать что-либо не решались.

"Ясное дело, мать приказала им молчать. А если я прикажу ответить? Сошлются на мать. Ладно, скоро сама всё увижу".

Решётка тихо поднялась.

В проёме можно было увидеть обод огромного каменного колеса-створки, которое при тревоге выкатывали в проём и заклинивали треугольниками. И колесо было не одно, а сразу два через интервал шагов в десятка два. Кроме того, Фельвэ знала, что потолок в этом промежутке мог быть обрушен, закрыв тоннель так, что ломать врата станет бесполезно. Только прохождение обходного тоннеля могло бы позволить неприятелю прорваться тут — долгое и трудоёмкое. Сразу за парой врат отряд встречала стража в полной броне и фиолетовых плащах. Мужчины в островерхих шлемах стояли по струнке, женщина-офицер с большим алым плюмажем на шлеме, с улыбкой отсалютовала третьей дочери.

— Что происходит дома, скажи мне, — потребовала та, одергивая ящерицу за уздечку. Когда голова животного задиралась вверх, оно инстинктивно останавливалось.

Выражение стража стало на миг удивлённым, но приветливая улыбка тут же вернулась на место:

— Всё хорошо, Лларн'Квэссан Фельвэ... Но... тебя что-то беспокоит?

"Они всегда изображают такую заботу обо мне, — мелькнуло в голове у Лларн'Квэссан (так звучит титул третьей дочери-принцессы дома дроу), — наверное, надеясь, что я расскажу об этом матери и их поощрят"...

— Да, мне сообщили, что-то затевается. Может, кто-то говорил что нибудь? Где мои сёстры?

— Увы, не знаю, — сделала честные глаза женщина, — когда я была в башне стражей, Драд'Квэссан Хриза была дома, а Уст'Хайлесс Ларсин выехала и, должно быть, помогает Илхаресс Авиширр в Грибной пещере...

Фельвэ задержала на ней напряжённо-задумчивый взгляд. Так и должно быть: вторая принцесса предпочитала оставаться дома, тогда как первая наследница была правой рукой матери при всех делах, точно выполняя её замыслы. Непросто найти дроу, которая была бы столь же пунктуальна, как Ларсин.

"Отравила? Убила? Дурацкий сценарий для учений. Мать всегда была более изобретательной".

Женщина продолжила извиняющимся тоном:

— Клянусь паутиной Ллот, это всё, что я знаю!..

Она развела руками, открыто глядя Фельвэ в глаза своими, фиалковыми.

— Благодарю, — со вздохом ответила Фельвэ и погнала ящера догонять ожидающий её эскорт.

— Что же всё-таки происходит? — глядя в глаза, спросила посыльного слугу.

— Илхаресс Авиширр велела нам молчать, — слуга то ли говорил чистую правду, то ли так хорошо играл свою роль.

— Ох-х, — выдохнула Фельвэ. — Тогда давайте поспешим!

Отряд на ящерах прошёл по круглому тоннелю, немного забирающему вверх. Под потолком виднелись ряды узких окошек-бойниц. Дальше, шагов через двести, располагались ещё такие же врата, и решётки там поднялись после того как опустились пройденные. Далее был еще такой же тоннель с бойницами и третий заслон врат. Решетки тут уже не закрывали.

Гномий город, от которого остались эти врата, а также выровненные ходы и некоторые занимаемые дроу жилища, был не слишком большим и существовал ради разработки руд цветных металлов неподалёку, — рассказывала Фельвэ жрица-наставница, назначенная матерью. "Когда сюда проникли наши предки, рудник был истощён и гномов тут было мало. Убоявшись нас, дроу, бородатые коротышки похватали свои молотки с кирками и убрались куда-то ближе к Наземью, и сражаться с ними даже не пришлось. Это подарок Ллот нашему роду, и мы обязаны показать себя достойными обладать им", — говорила жрица. Позже Фельвэ узнала, что подобные подарки в виде гномьих выработок достались и роду Куэ'Ларр, и роду Тилинт...

"Как щедра наша богиня..."

У здешних дроу бытовало мнение, что гномы копают и строят, пока есть что копать и где строить, просто ради процесса.

"Ну разве не низшая форма жизни? Дроу намного лучше них умеют добывать пропитание и ресурсы в Подземье и не нуждаются в припасах из Наземья".

Главным богатством А'Кати считалась Грибная река, вдоль которой росло пышное разнообразие подземной жизни. Тут пришлось бороться, постепенно отвоёвывая пещеру за пещерой у племени безглазых и безымянных людоящеров. Незадолго до рождения Ларсин Мать Авиширр с войсками окончательно уничтожила племя и дала дому полный контроль над Грибной рекой. Домашние считали, что за это богиня наградила её дочерьми.

Потолок уходил круто вверх, открывая залитое розоватым свечением пространство пещеры, впечатляющей своими размерами: вдалеке не разобрать природные узоры каменной породы. Пол шёл на подъем, и впереди сверху вниз стало вырисовываться главное здание Дома дроу. Широкий сталактит с точечками окон плавно переходил из потолка пещеры в сравнительно тонкую колонну, в шпиль, обвитый двумя винтовыми лестницами. Почти на самом верху вокруг шпиля вращалось фиолетовое световое кольцо, демонстрирующее дроу, что суточный цикл на исходе. Через пару часов (из шестнадцати) кольцо посинеет, достигнет утолщения сталактита и угаснет; вместо него ниже, над куполом храма, загорится золотое, и будет подниматься, краснея, затем плавно приобретёт лиловый цвет...

Постепенно открывалось больше: шпиль расширялся, переходя в огромный стройный сталагмит — центральное здание, в куполообразной вершине которого было восемь огромных стрельчатых окон. Висячие лестницы входили в отверстия в куполе; окна искрились витражами, пространство вокруг мягко сияло смесью золотистого с лиловым, и были видны замысловатые конструкции из ажурных лесенок и подвесных галерей, охватывающих купол — главный храм дома А'Кати. Ниже окон храма здание окружала круговая галерея, венчавшая, словно корона, восемь могучих и стройных башен, стоящих по кругу, и соединёная с куполом полупрозрачными плетёными мостиками. В башнях было по нескольку рядов окошек личных комнат дроу. Стены главного здания были гладки и неприступны, и в них не имелось никаких ворот, ни единой двери, ни окна. Войти туда можно только через мостики. Фельвэ знала, что лишь три из восьми башен были натуральными сталагмитами, остальные пять — возведены дроу по методу «выращивания камней»: за счёт искусственно ускоренного в тысячи раз натёчного процесса. Подъём плавно вывел эскорт на уровень пола расчищенной и ровной пещеры, вмещавшей величественную постройку семейства, в которую создатели веками закладывали два главных свойства — изящество и прочность.

Вокруг постройки было несколько приземистых зданий округлой либо многоугольной формы хозяйственного назначения: здесь дроу содержали ящеров, рабов, тренировали армию, размещали деловых гостей и торговцев... Вся домашняя пещера имела линзовидную форму, края её пола поднимались кверху и соединялись с опускающимся потолком. Множество «лишних» ходов, ведущих в разные стороны, Мать А'Кати потребовала завалить камнями и залить по той же строительной методике, так что в дом семейства был один основной вход — через каскадные врата. Фельвэ знала и другие ходы, но они были узки, постоянно закрыты и хорошо охраняемы. На периферии домашней пещеры ближе к соединению сводов с полом располагались жилища простых дроу — поселенцев позднего времени, выглядящие как бугры с дверями и оконцами для вентиляции, либо двери были прямо в стене. К некоторым, расположенным на высоте, вели вытесанные в породах лесенки. Помещения дроу освещались сияющими мхами и тому подобной растительностью, дающей разные цвета. Свет был слабым, но для темновидящих глаз мерцание стен и окошек складывалось в мрачновато-красивую феерию.

По ровному полу широкой улицы ящеро-всадники довольно быстро добрались до высокой клетчатой ограды, напоминающей паутину, растянутую меж острых кольев с наклоном наружу. В ограде была накладная секция, по ту сторону которой стояло несколько воинов дроу в тёмно-синих доспехах, поблёскивающих, словно надкрылья жука. Высокий островерхий шлем каждого из них был украшен серебристой эмблемой в виде наконечника стрелы, и у одного наконечник был двойным — серебристый на золотистом большего размера. Командир караула узнал Фельвэ и вскинул руки — прочие шагнули назад — и силой магии заставил массивную секцию отодвинуться, освобождая проход. Ограда не была большим препятствием для проворных дроу, но Фельвэ знала секрет: если кто полезет через неё, об этом узнают в соборе и по магическому следу смогут отследить наглеца.

Фельвэ помнила, как тогда забилось её сердце — когда они приближались к украшенной парадной двери одной из восьми башен.

« Вот-вот я узнаю правду, что здесь происходит...»

— Лларн'Квэссан, — поклонился облачённый в синее с лиловым слуга главной линии семейства, — тебя уже ждут в соборе.

В его голосе звучала тревога, которая ещё больше взбудоражила третью дочь. Вместо того, чтобы ринуться в открывающиеся створки к винтовой лестнице, Фельвэ сделала три шага назад и раскинула руки — этому никто не удивился — и, призвав силу магии благородной дроу, вознеслась под шум ветра вверх на галерею, высота которой более чем двадцатикратно превышала рост дроу. Фигурки сопровождающих задрали головы ей вслед, как обычно. Пробежав по плетёному из металлических прутьев мосту, проскочив мимо элитных стражей-женщин с изогнутыми позолоченными глефами, черноволосая Лларн'Квэссан попала в лиловый свет и томный аромат дровийских благовоний собора, сходу, ничего не подозревая и не веруя в беду.

Испокон веков в домах дроу, поклоняющихся Царице пауков, главная женщина возглавляла храм. У неё были помощницы, которые вместе с ней, первой жрицей, составляли круг из восьми — по числу паучьих ног — священному числу. Обычно в круг входили самые сильные и образованные жрицы, но его состав был в ведении Верховной матери. В Доме А'Кати по велению Матери в круге состояли её юные дочери в порядке по старшинству; они были самыми знатными особами в Доме.

В храме было многолюдно. Жрицы в лиловых с золотом нарядах уже сидели кругом на подстилках, и носившая звание пятой жрицы священного круга — восседала на месте верховной матери. На месте Ларсин — шестая, а на месте Хризы — вообще незнакомая женщина. Все места были заняты: на подстилке Фельвэ устроилась девятая, «запасная» жрица, а остальные были из тех, кто вообще вне круга. Седьмой и восьмой жриц не наблюдалось, как и сестёр. Хаотичное скопище прихожан распределилось по залу. Озадаченая Фельвэ оглядывала помещение. Подобно пещере, храм имел линзовидную форму, паукообразное изваяние с головой дроу из светящегося молочно-зеленоватого кристалла было в центре, посреди круга жриц, и круг из восьми огненных чаш на ножках охватывал их, отделяя от прихода, стоявшего в несколько рядов на возвышениях по внешнему кольцу. Род А'Кати был древним и большим, и здесь могло поместиться три сотни дроу — все, кроме самой низшей прислуги. Напротив места верховной матери было огороженное пространство, где стоял продолговатый жертвенный камень и большая чаша для огня возле его конца. Вход располагался сбоку от этой линии; Фельвэ никто не встречал — она застала присутствующих врасплох. Прихода здесь было не так уж и много, и как-то с избытком вооружённых мужчин. Причём не тех, кто составлял личную гвардию Матери или сестёр — каких-то других... низшего состава?

Сердце Фельвэ застучало сильнее, она открыла было рот, чтобы возмутиться — почему занято её место, но раздался стук — двери гулко захлопнулись за спиной. Воины надвинулись со всех сторон, заходя третьей дочери за спину, становясь вокруг жутким частоколом заговора, отрезающим все шансы. Ужас сделанного вывода охватил Фельвэ, её парализовала мгновенная растерянность.

"...Оказаться такой глупой..."

Жрицы сидели недвижно, словно тоже прикованные к месту. Пятая жрица, статная и сильная женщина в белом с золотом платье с адамантитово-чёрным поясом и наручами, с замысловатой причёской в виде буруна белых волос, сливающихся за спину почти до самого пола, не вставая, повернула голову.

"Раньше она была скромнее, — подумала Фельвэ в своей песчаной норке. — Да, она всегда была злой и дерзкой, завидовала нам с сёстрами, нашему положению в круге, иногда даже спорила с Верховной матерью, но та находила, что ей ответить. И давно ли она вынашивала этот переворот?"

Разговоры про жертвенник крутились вокруг Фельвэ от её рождения. Причиной были её внешние отличия от нормальных дроу, при всех прочих сходствах, притом, что она имела все те же способности, что и другие дроу благородного происхождения. Как и многие, Фельвэ не знала, кто её отец. И здесь крылась проблема.

Соитие с не-дроу считается грехом, плоды которого надо непременно принести богине. Исключением являются только плоды, полученные с участием демонических существ, вроде глабрезу. Такое считают демонстрацией силы жрицы и священным событием. Но Фельвэ не была похожей на дреглота или алю́ (дочь демона), а потому при каждой неудаче набожные сородичи вспоминали про неё как про долг перед Ллот. Иногда она спрашивала в пространство:

"Мать, ну зачем?.."

На прямые вопросы, заданные наедине, мать заявляла, что это её личное дело:

"Я — высшая жрица, единственная в нашем доме, и я знаю, кто из мужчин принесёт мне дочерей; в будущем ты сама будешь делать этот выбор. И вообще, тебе досталась жизнь, а потому не говори ерунды. Ты — моя дочь, жрица и волшебница, и на всякую подначку ты должна уметь дать ответ".

И лишь раз она сказала:

"Твой отец — дроу, также, как и твоих сестёр. Не отвлекайся ненужными вопросами". Когда Фельвэ спросила её о своих волосах, ответом стало простое "такова воля богини", разведённые руки и невинная улыбка этой хитрой женщины с нормальными, молочно-белыми волосами. Из любого разговора она умела выйти красиво, и за это Фельвэ обожала её.

Пятая жрица вскинула руку и низким голосом произнесла незнакомое заклинание. В глаза Фельвэ ударил поток мутной размытости, мышцы пронзило холодом и сковало, и Фельвэ успела лишь отчаянно вскрикнуть, прежде чем воздух ринулся ей в рот, забив его, лишив дыхания. Бьющуюся, словно насекомое в паутине, её схватили множеством рук и потащили. Каждый из этих дроу хотел быть причастным к священному жертвоприношению, коснуться, облапать жертву. Фельвэ запомнила это навсегда: как она почти обезумела от ужаса и возмущения, как вся недолгая жизнь её неслась в голове, как пыталась она пустить в ход самую мощную магию, которую освоила... взорвать воздух, обрушить стены, вызвать огонь из Бездны... Её тащили, и ничего не получалось: сильные жрицы умеют подавлять магию. Её растягивали, силой удерживая руки и ноги, а она неслась мыслью по всему, чему её учили мать и мастер Дайтин, в поиске того, что сумела бы сейчас применить...

"Ведь я — первая из благородных женщин, кто занималась именно магией..."

...По планарным путешествиям, от Низших до Дальних слоёв мироздания, перебирала в голове сущности, их вид, мысли и связанные ощущения... Спина припечаталась к твёрдому, затылок ударился о камень, голову раскололо болью; в глазах потемнело, резь в лодыжках подсказала, что ей привязывают ноги. Вознеслись протяжные песнопения, благовония накатили дурманящей волной багрового, словно кровь, дыма. Предчувствуя укол паучьим кинжалом под сердце, Фельвэ в отчаянии возжелала провалиться в любой из нематериальных планов, которые знала. Среди них были тёмные и душные, населённые уродливыми демонами, бесконечно и бессмысленно бьющимися друг против друга; были и светлые, и просторные, в которых свободные и могучие сущности носились в пространстве — тоже без особого смысла. Вспомнила, как переносилась в эти планы, как слушала и смотрела, и обменивалась мыслями с сущностями — духами этих миров. Там не было ни пола, ни свода, и Фельвэ — её духовная проекция — летала.

«Ветер, где же ты?.. — сказала она вслух. — Приди и забери меня... Я буду летать!»

Собственный голос звучал в её ушах издалека. Вдруг резь от пут на левом запястье вернула её в душную реальность. Фельвэ стиснула зубы, выгнулась и застонала. Но, постаравшись восстановить по памяти состояние «ухода», воззвала:

«Ветер, приди!!..»

Песнопения жриц тянулись, багровое пламя чаш плясало по потолку. Но вдруг стало не душно. Вдруг заложило уши. Взвыло, захолодило, зашумело непривычным для Подземья образом — но так шумит в ушах, когда быстро летишь силой магии; заполонило всё, раздались тревожные крики. Затрепыхалось собственное платье. Воздух уплотнился, в лицо и рот попали волосы, стало трудно дышать. Крики дроу перешли в заполошные вопли, источники которых разлетались кто куда. Ветром буквально пронизало, напирая, сдвинуло, усилилась резь в запястьях и лодыжках, и Фельвэ поняла, что находится ещё на жертвеннике лишь потому, что привязана. Ветер загудел, завыл, с грохотом опрокидывая что-то, и снова набросился на жертву, пытаясь сорвать её с камня. Распятую Фельвэ выгнуло вбок, она застонала от боли в руках и ногах. "Ветер, защити меня, — выдавила она после того, как сумела вдохнуть, — отгони их! Прогони их прочь!

Мысли её в несловесной форме подсказывали духу, что надо делать.

Пение жриц усилилось: они старались подавить духа, перебороть его волю, добиться, чтобы Паучья Королева пресекла нежданное вторжение... В воздухе с воплем пролетел мужчина-дроу и со слышимым хрустом костей врезался в колонну. Что-то загрохотало, одна из чаш опрокинулась вместе с подставкой, раскидав потоки искр, взметнулся дым, полетели какие-то предметы — Фельвэ видела это краем глаз, выворачивая голову. Воздух взревел, обдавая Фельвэ прохладой, раздались вопли ужаса и пение жриц расстроилось; некоторые еще пытались петь, одна выкрикнула заклятье атаки на сознание. Хлопала ткань, сыпались искры, испуганно перекликались дроу. Со звоном пронеслась бронзовая посуда; храм наполнялся дымом, становилось темнее.

— Что это? — крикнула какая-то женщина. — Сделайте с ним что-нибудь!!

И металлический от напряжения голос пятой жрицы приказал:

— Ритуал завершите!! Богиня получит свою жертву, и оно сгинет!

Фельвэ поняла, что дело плохо.

«Ветер, приди ко мне, возьми меня, спаси меня! — взмолилась она. И вдруг сумела вытащить правую руку из под верёвки: не затянули. Тут же приподнявшись, стала пытаться освободить другую руку. И ей открылась картина происходящего в храме.

Весь приход был повален с ног и разбросан по собору, теряясь в мутной кутерьме. По помещению в дыму и пыли носились кругами части интерьера: лиловые портьеры, тёмные гобелены с изысканными паучьими узорами, сидушки жриц, плащи, щиты, писчие листы, части чьего-то платья... Летали гирлянды светящегося мха, золотистые полотна искусственной паутины, сорванные со стен, поскакали корзинки для благовоний и подобная храмовая утварь... Дроу цеплялись за что могли, ползали, прятались по углам и в рельефе пола, у ограды и даже возле восьминогого изваяния... Чаши чадили, испуская потоки искр, и быстро портили прозрачность воздуха. Жриц на своих местах не было — они тоже наблюдались по периферии зала в разном необычном положении, и одна лежала головой около входа, а мраморная отделка угла была измазана кровью. Пятой жрицы видно не было. Посчитав это дурным признаком, Фельвэ принялась усиленно пытаться развязать тугие путы. Никак. Оглядевшись, увидела свой кинжал на полу шагах в пяти, притянула силой магии в руку и разрезала шнуры. Налетевший поток воздуха толкнул её, и она грохнулась с жертвенника высотой по пояс плашмя на каменный пол, перекатилась и увидела ползущую на четвереньках женщину в лиловом с золотом. Узнала ту самую девятую жрицу, когда-то принимавшую участие в обучении Фельвэ магии жриц. Но теперь она выглядела совсем не как тогда: в её белых зубах чернел адамантитовый кинжал, растрёпанные пепельные волосы развевались, в красных глазах на фоне тёмно-серой кожи горела фанатическая решимость; она стала врагом. Всеми силами эта дроу перебарывала налетающий ураган, цеплялась ногтями за стыки плит и хищной угрозой приближалась к Фельвэ. Та оторопела, выставила свой кинжал навстречу и почувствовала, что ветер волочёт её в сторону жрицы. Рука бесполезно скребла пол в поисках, за что бы зацепиться. Взвыло сильнее, Фельвэ распласталась, а целеустремлённую жрицу сорвало с места. Женщина издала испуганный крик, взмахнула руками, не сводя с цели глаз, изогнулась, перевернулась в воздухе и понеслась прочь, ударяясь об пол, отдельно от своего кинжала; её снова перевернуло и шмякнуло о ступени, на которых обычно располагается публика в соборе. Истинно дровийская целеустремлённость на её лице запечатлелась в памяти Фельвэ. Тренькнула тетива, и чёрный шип отскочил от жертвенника прямо над головой. Откуда, кто стрелял — осталось тайной. Опасаясь поднять голову, третья дочь дома выглянула за угол жертвенника и выбрала свою цель наверху — витражное окно.

Спрятала кинжал, сосредоточилась, постаралась заглушить в себе мысли о том, что, возможно, сейчас в неё попадёт другой шип... Кругом выло, в дыму носились куски ткани, проскакал чей-то шлем, раздался испуганный женский крик, затем мужские — беснующийся ветер преследовал тех, кто посмеет высунуться. Оценив направление воздушных потоков, прикинула линию.

"Есть только я и окно"...

Призвала силу фаэрз'ресс в раскинутые руки, закололо пальцы. И бросилась вперёд. Ветром подхватило её, сорвало с ног; слух дроу не обманешь — щёлк, щёлк, тихий свист где-то выше за спиной — стрелки спохватились не медля; прыгнула, вытянула руки, распласталась среди тугих слоёв несущегося воздуха, всей волей стремясь вперёд, платье захлопало по ногам, окно приблизилось с ужасающей быстротой... В последний момент обратила силу вспять, пустив перед собой плотный сгусток — и секция витража с ошеломляющим треском раскололась, и дроу вылетела наружу в лиловый полумрак домашней пещеры А'Кати под звон бьющегося стекла; мелкие осколки секанули её, где-то даже до крови. Весь разгром в храме и беснующийся стихийный дух остались позади.

«Лети со мной! — позвала Фельвэ, но поняла, что дух её не слышит: когда дух слышит, появляется ощущение его реакции. Полуоглохшая, она медленно вращалась в воздухе на остатках призванной магии и начинала падать. Спину пронзило льдом страха, воздух завыл... Инстинктивным усилием воли загнула траекторию и направила себя на мостик между дверями собора и внешней галереей. Но силы и времени на торможение уже не хватило. Фельвэ жёстко грянулась о плетёный мост, и только перила помешали ей упасть дальше вниз и разбиться. Оглушённая ударом, она громко застонала, изгибаясь, перевернулась, не находя себе места от боли в спине и копчике, и заметила фигуру, подбегающую со стороны собора.

"Две стражницы!"

Совсем забыла про них. Но глефа не взлетала в руках, не слышалось резких криков; храмовая стражница приблизилась тихо и присела рядом на одно колено; её глянцевые тёмно-синие доспехи поблёскивали, облегая стройное тело.

— Лларн'Квэссан, я умею врачевать, позволь мне... — голос звучал мягко и тревожно. Золочёная глефа легла на пол рядом. Фельвэ увидела внимательные рубиновые глаза в лучиках светлых ресниц, аккуратный нос, тёмные губы в проёме украшенного изящным гребнем шлема. Эта женщина была намного старше Фельвэ, но принадлежала к тем дроу, чьи амбиции вполне уравновешивались имеющимся положением в обществе. Храмовая стражница — почти в таком же почёте, как жрица, только её жизнь намного проще. Аккуратные, настойчивые поглаживания по коленям, пояснице, спине, плечам — всему расшибленному — изгоняли боль из тела; тихий голос, направляющий магию, был материнским — таким естественным... Фельвэ расслабилась, пользуясь моментом и понимая, что это ещё не всё. За её спиной стояла настороже вторая воительница, тревожно озираясь вокруг. Стук, гул и крики из собора, конечно же, тревожили её.

— Что происходит? — в пространство спросила она, надеясь на ответ.

— Мятеж, — простонала Фельвэ, приподнимаясь, — надо найти, предупредить Мать!

Судя по удивлённо расширенным глазам оглянувшейся, обе женщины были не в курсе.

Внезапный стук привлёк их внимание. Двери собора распахнулись и на галерею высыпало множество вооружённых мужчин. Стоящая стражница резко приняла стойку и подняла глефу наперевес поперёк прохода. Защёлкали тетивы. Фельвэ видела, как голова храмовой стражницы неестественно дёрнулась, запрокинулась, и рослая фигура стала падать назад, словно срубленная колонна. Из её лица, из прорези для глаз торчали чёрные оперения коротких костяных стрел. Вторая воительница, сидя, повернулась к ним, подхватила глефу, наклонила голову, прикрывая лицо бронированной рукой, а Фельвэ — собой. По её броне хлестнуло несколько стрел, обломки костяных древков посыпались на мост. Фельвэ поняла, что пара мгновений — мятежники натянут тетивы, и...

— Я тебя никогда не забуду! — сказала она своей обречённой помощнице, перегнулась через перила и упала с моста вниз.

Беда придала Фельвэ отчаянного хладнокровия, какого она ещё никогда в себе не встречала — в своей недолгой для дроу и относительно безмятежной жизни. Раскинув руки и ноги в полёте к гладкой тверди, она в нужный момент бросила вперёд свою магию. Если бы она знала, как падают листья... Описав спиральную траекторию, дроу превратила последний оборот в сальто и ловко приземлилась на ноги. Не смогла отказать себе взглянуть наверх.

Фельвэ была глубоко впечатлена поступком воинов Матери, но в душе она всегда понимала, что они способны на такое — по рассказам о "грибных войнах" с безглазыми и за территорию — с домом Куэ'Ларр. Впрочем, сейчас у них даже не было выбора. Глядя на воительницу, всё ещё сидящую в защитной позе на мосту, от всей души желала ей погрузить клинок в тела мерзких супостатов. Вот они дают ещё залп, вот первые трое с мечами наголо бросаются вперёд... и она падает, скрюченно ложится там, где сидела. "Притворилась, выжидает момент, — подумала Фельвэ с мимолётным восхищением, — или... решила сдаться?"

Мятежники подбегают, первый пинает её ногой, перепрыгивает и устремляется к радиальной башне. Остальные — следом. Трое других, не столь спешащие выполнять приказы пятой жрицы, хватают бронированное тело, срывают с пояса что показалось ценным, переваливают тело через перила и оно летит вниз, ощетиненное попавшими стрелами и, конечно, мёртвое.

Третью дочь А'Кати захлестнуло тройной волной — горечи, злости и гнева:

"О, великая Богиня! О, Паучья Королева!! — вскричала она, вскидывая руки. — Дай мне силы — обрушить на проклятых — и я лично принесу в жертву тебе их души!!"

Заклинание так и не прозвучало: бегущие по мосту были слишком далеко, чтобы поразить их, и черноволосая дроу бросилась бежать. Разлившийся по телу жар смыл все остатки боли и неуверенности, придавая сил.

"Сперва я должна найти мать... И мы вернёмся вместе, неся возмездие предателям семьи! Я лично попрошу права казнить пятую жрицу... Или следующую. Мать сильнее них всех. И я не верю, что она мертва!"

Фельвэ и так слишком засмотрелась на драму наверху — они скоро спустятся сюда. Возле двери башни как раз стояли охранники из того эскорта, что недавно сопровождал её. Она решительно приближалась к мужчинам:

— Мне нужен твой пивафви и ящер! — указала рукой.

Воин послушно снял и подал ей плащ цвета темноты. Фельвэ забралась в седло на спине также покорной ящерицы:

— Сопровождать не нужно; лучше задержите их, — указала на двери, впрочем не слишком надеясь на помощь всадников: они тоже видели драму на мосту. Не организованные — что они могут? Лучше пусть сберегутся и примкнут в нужное время к нужной стороне.

— Или бегите!

И погнала животное к заставе у ограды. Преследователи всё не показывались из башни — видно, их там что-то задержало.

— Открывай! — приказала командиру караульных, которые все как один уставились на неё. Но медлили.

— Открывай же! — разозлилась черноволосая дроу.

— Лларн'Квэссан Фельвэ, куда...

— Ты не подчиняешься жрице?! — вскричала она, подражая тому, как это делала её сестра Хриза и встала в стременах. — Прочь!!

Брошенная в дело магия заставила секцию ограды взлететь в пугающей тишине, расходящиеся "хвосты" силы отшвырнули нескольких разбегающихся солдат. Бросив загородку там, где недавно стоял их командир, третья дочь устремила ящера в проём и к воротам.

— К-ша!! — прозвучала команда для животного.

На полпути передумала. Как узнать, на чьей стороне стража врат? Их вполне могли подговорить. Фельвэ свернула вправо.

"Если у врат окажутся предатели, едва ли я смогу прорваться... А тут шансов больше. И — не через главный вход".

Она нашла глазами нужную дверь жилого комплекса простолюдинов в стене с краю линзовидной домашней пещеры и поторопила ящера постукиванием по бокам:

— К-ша!