Зов монстра (джен)

— «Кто хочет найти себя и насладиться собой, тот не должен искать развлечений и удовольствий. Он должен думать о смерти! Ибо лишь эта мысль ведет нас к самопознанию, заставляет верить в свою крепость и оберегает нас от того, чтобы родственники, друзья и сильные мира сего не растерзали бы нас на куски со всеми нашими пороками и желаниями, разуверяющими человека в самом себе» — именно такими словами знаменитый Микеланджело Меризи да Караваджо говорил о волнующей его теме жизни и смерти, спасения и бессмертия…

Гарри даже не делал вид, что пытается печатать лекцию. Голова нещадно гудела после вчерашней вечеринки, и он прижал ко лбу бутылку прохладной содовой, пытаясь хоть немного облегчить свои страдания. Однако монотонный, слишком высокий голос лектора только сильнее раздражал его, грозя превратить банальное похмелье во вполне себе неприятную мигрень.

Он откинулся на спинку стула, гипнотизируя глазами стрелки часов, висящих над входом в лекционный зал. Быстрее, ради всего святого, идите быстрее…

Внезапно экран его планшета ожил. Гарри лениво взял его в руки — боже, зачем такая высокая яркость экрана? — и свернул «окно» с девственно-чистым текстовым редактором.

Полли: А я говорила тебе, что неразбавленная водка в твоём возрасте хуже яда.

Одно упоминание о водке вызвало неприятные процессы в желудке. Гарри злобно зыркнул на парту двумя рядами ниже, где его подруга Полли слово в слово продолжала усердно печатать лекцию профессора.

Гарри: Ты просто злишься, что тебя не пригласили.

Полли: Я просто оказалась сильно умнее вас обоих. Салли даже не дошел сюда, да? Это ему аукнется ещё — уже третий пропуск за месяц. Я ему больше со справками помогать не стану.

Гарри: Скинь мне эту дурацкую лекцию. Нет сил печатать.

Полли: Обязательно! Только сделаешь кое-что для меня?

Гарри подозрительно уставился на светлый затылок Полли.

Гарри: Что именно?

Полли: Представь, что ты ешь жирный, сочащийся салом бургер из грязной пепельницы.

У Гарри всегда было слишком живое воображение, и Полли, разумеется, прекрасно об этом знала. Он не успел дочитать предложение, как неаппетитная картина тут же появилась перед глазами, вызывая сильнейшие рвотные позывы.

— Вот же стерва, — процедил сквозь зубы Гарри, закидывая планшет в сумку и быстрым шагом направляясь к двери. Он мог бы поклясться, что услышал в наступившей тишине смешок Полли, а заодно и удивлённые возгласы других студентов — разумеется, все до единого заметили, что он покинул своё место.

Всегда замечают.

Гарри уже не слушал возмущение профессора — он ускорил шаг, молясь очутиться в уборной раньше, чем последствия вчерашней попойки покинут его организм. Едва успев закрыться в туалетной кабинке, он рухнул на колени, и его вырвало.

Гарри не знал, сколько времени провел, сгорбившись над унитазом, пока внезапно не услышал тихий голос:

— Ты в порядке? Нужно что-нибудь?

— Нет, — не слишком любезно ответил Гарри незнакомцу. — Просто отвали.

— Как скажешь. Попей обязательно, как выйдешь, иначе обезвоживание замучает.

У Гарри не было сил отвечать, так как желудок, казалось, выворачивало наизнанку. И когда спустя несколько минут он всё же нашел в себе силы встать и выйти из кабинки, около раковины стояла невскрытая бутылка питьевой воды, а в помещении никого не было.

Умывшись ледяной водой и сразу наполовину опустошив бутылку, Гарри, чуть пошатываясь, вышел из туалета. Время занятий ещё не закончилось, поэтому коридоры университета были пустынны. Он здраво рассудил, что возвращаться на лекцию смысла нет — скорее всего профессор уже влепил ему неявку. Кажется, Гарри пропустил не менее двадцати минут.

Срочно требовался свежий воздух. К следующему занятию необходимо привести себя в форму. Пропуск лекции по истории изобразительного искусства — это само по себе неприятно, а если пропустить и практическую часть, но с него просто шкуру спустят.

Небольшой парк на территории университета не был пуст — там шло какое-то занятие. Гарри отметил на студентах галстуки зелёного цвета — значит, профессор Делакруа решил провести для первокурсников урок авторского чтения на открытом воздухе.

Тем не менее, именно в ту сторону и двинулся Гарри — спрятаться от солнечных лучей можно было только под кронами деревьев. Он незамеченным прошел за спинами студентов и прилёг на спрятанную за стволами дерева скамью.

Как же хорошо! Главное — не заснуть.

До Гарри доносился высокий девчачий голос — одна из первокурсниц, кажется, что-то читала вслух, причем уже не одну минуту, и её голос убаюкивал не хуже колыбельной.

— … спасти дракона, а не принцессу — и за это решение рыцарь был навеки изгнан с земель Авалона, — торжественно проговорила девушка.

Послышались редкие вежливые хлопки.

— Прекрасно, прекрасно! — раздался громкий голос профессора Делакруа. — Мне очень понравился ваш нестандартный подход к банальному сюжету о спасении принцессы из замка дракона. А эта подмена архетипов героя и злодея! Я восхищён!

Восхищаться тут было ровным счётом нечем. Гарри был уверен, что не раз уже встречал подобные истории: главный злодей — король, принцесса — манипулятор, а жертвой ситуации всегда становится дракон. И бедолаге-рыцарю нужно с этим разобраться, не утратив доблести и чести, желательно сохранив при этом голову на плечах.

Пока Гарри размышлял об этом, Делакруа пригласил уже другого студента. И услышать его было уже сложнее, поэтому Гарри пришлось напрячь слух.

— Жил да был однажды невидимый человек, который очень устал от собственной невидимости.

Внезапно Гарри почувствовал холодок на затылке. Он резко сел, отчего немного закружилась голова.

— Это не была настоящая невидимость. Люди просто привыкли его не видеть.

— «Я слышал этот голос, я точно его слышал, — подумал Гарри. — Точно! Незнакомец в туалете, который оставил мне воду».

— Но если никто тебя не видит, существуешь ли ты на самом деле?

Нет, дело не только в этом. Он знает этот голос, он точно слышал его ещё раньше. И почему так неприятно заныла челюсть?

— И однажды невидимый человек решил: «Я заставлю их увидеть меня!».

Гарри встал со скамьи — он ощутил острую необходимость увидеть лицо парня. Вышел из-за дерева и прислонился к стволу — его всё ещё мутило, а перед глазами всё сливалось.

— Для этого он позвал… чудовище. И чудовище сделало его видимым.

Гарри потер глаза, и наконец смог сфокусироваться на чужом и одновременно ужасно знакомом лице.

— Он снова стал видимым. Но были и другие неприятные вещи, которые раньше были невидимыми.

Коннор О’Малли оторвался от планшета и посмотрел Гарри прямо в глаза.

— И хоть люди снова его увидели, человек почувствовал, что ещё сильнее отдалился о них.