Лириумная пыль (сборник драбблов) (джен)

Примечания:

Конец третьего акта, Хоук покидает город, а Варрик остается.

Они бегут, и красный лириум хрустит под тяжелыми сапогами. Алым пламенем пылает Киркволл за их спинами. Они бегут, и красная кровь течет по вздыбленной каменной кладке в одном с ними направлении: через Нижний город прямиком в порт. Бежит она по стокам в море. Море неспокойно: шипит и отплевывается, волны с силой бьются о пришвартованные в гавани корабли. У одного из них, укрываясь от накрапывающего дождя плотным плащом, стоит Изабела: серьезная, какой Хоук ее, кажется, даже во время нападения кунари не видела. Отстукивает нервно каблуком высокого, до самого бедра, сапога, руки на груди скрещенными держит.

— Наконец-то, — кошкой шипит она и взбегает по трапу своего корабля, жестом указывая следовать за ней. Варрик, в отличие от остальных, следующих за Изабелой, остается стоять на пристани. Хоук застывает на месте, смотрит на гнома непонимающе, молчаливо спрашивая.

— Я остаюсь, Хоук, — отзывается он на невысказанный вопрос, вздыхая. — Кто-то должен прибрать весь этот бардак и отстоять твое честное имя, — пытается пошутить Варрик. Штука получается вымученной, но Мариан подхватывает игру:

— Поверь, я как-нибудь переживу, если меня больше не будут звать Защитницей.

Никто из них не смеется.

— Не переживешь. По твоему следу, стоит только вести разнестись по Тедасу, а это вопрос не дней, а часов, Хоук, часов, церковь спустит храмовников. Должен же кто-то отправить их по ложному следу.

Мариан не знает, что сказать. Чувство благодарности затапливает ее изнутри.

— К тому же, Хоук, это невероятная возможность.

Хоук не понимает: она видит лишь пылающие и окропленные кровью улицы города, который уже не спасти. Она смотрит на ярким пламенем полыхающие на горизонте обломки церкви и чувствует вину: за то, что, обладая властью и авторитетом не смогла найти компромисс, который устроил бы всех. Винит за то, что была невнимательна к Андерсу, ушла от него, не чувствуя любви, бросила одного на один с духом не Справедливости, уже нет: мести. Отводила взгляд, стоило магу появиться рядом с ней. Чудилось ей, что хочет он ей сказать о любви своей, не хотела ножом в сердце его и своем проворачивать слова, которые должны были остаться несказанными. Только не чудился ей его взгляд: смотрел Андерс на нее грустно и просяще, только просил он не о любви, а о спасении. Не спасла. Никого больше Хоук не спасла: ни Орсино, выбравшего умереть, призвав в качестве кары им за все ошибки демона. Ни бедных учеников Круга магов, чьи жизни, как жатву демонам, собрал Первый чародей. Ни рядовых храмовников, пришедших искать в Церковь справедливости, а нашедших только месть. Ни даже Мередит, околдованную песней, что пел ей красный лириум. Никого не спасла, оставила за собой только выжженную да пропитанную кровью землю.

Хоук молчит, и Варрик со вздохом поясняет:

— Сейчас здесь анархия, но поверь, не успеют люди покойников предать огню да оплакать, как начнется грызня за власть. Этот город не мертв, люди вообще удивительно живучие существа.

— И ты хочешь… — она удивлена. Варрик всегда был амбициозным, но кто бы мог подумать, что настолько.

— Да, Хоук, место наместника долго пустовать не будет.

Хоук кивает: гном уже принял решение и не ей его переубеждать.

— Эй, Хоук! Вы идете или нет? — появляется на трапе Изабела. — Если мы хотим смотаться отсюда, пока нас не распяли за все то, что натворил Андерс и мы следом за ним, хорошо бы поторопиться.

— Варрик… — ей нужно что-то сказать, но нужных слов никак не найти.

— Эй, смеюнья, выше нос, — раскидывает в сторону руки гном, призывая ее в свои объятия. — Ты же знаешь, я не люблю долгих и грустных прощаний.

— Угу, — обнимает она гнома крепко, будто не свидятся они больше. — Ты только за демоном и моими слугами присмотри, — сдавленно шепчет она, а на глаза набегают слезы.

— Хоук! — снова зовет ее Изабела, начиная злиться.

Мариан в последний раз стискивает гнома в объятиях и, резко отпрянув, взбегает по траву на корабль. Не оглядываясь.