С севера с любовью (джен)

Декабрь

После инцидента на астрономии Алиса зареклась выступать перед слизеринцами. Даже магглорождённого Дирка Крессвелла с пятого курса сторонилась, хотя тот в Астрономической башне, кажется, прятался от своих же и мирно переводил надписи с гоблинских телескопов.

Отказывалась она выступать и перед младшими слизеринцами на травологии, где была официальным подмастерьем Помоны Стебль: здесь её подменял пуффендуец Тилден Туттс — парень с тремя зелёными большими пальцами и взаимной страстью к садоводству. Но сегодня у четверокурсников-слизеринцев по программе стояла экскурсия в теплицы номер 7 и 8, где росли — нет, обитали — самые опасные растения: цапень, ядовитая тентакула, дьявольские силки...

Пуффендуйцы массово пострадали от обстрела колючки обыкновенной и пол-урока вытаскивали шипы и залечивали ранки. Гриффиндорцы успели выставить щиты от колючек, отбили нападение прыгучих луковиц оранжевыми вспышками Флиппендо, но не заметили в тени дьявольские силки, притворявшиеся безобидной цветокрылкой, и пришлось вызволять их Люмосом Солемом и Губрайтовым огнём. Когтевранцы алчно запустили руки в дорогущие чёрные стручки тентакулы, которая дразняще постукивала фасолинками, и потом неделю ходили фиолетовые.

Для полноты картины слизеринцам осталось оглохнуть от визгопёрки или обжечься гноем бубонтюбера, и Помона Стебль очень просила Алису помочь — двух пар рук могло не хватить.

Слизеринцы пережили экскурсию неплохо. Цапень из семейства бешеных огурцов их только слегка оцарапал, белладонну девочкам в глаза закапать не дали, а цикуту и болиголов у мальчишек отобрали на выходе. Зубастая герань Верочка, правда, цапнула кого-то за карман, съев заодно ценный медальон, лежавший внутри, и теперь Алиса уговаривала её плюнуть бяку и дразнила ломтиком бекона из своего ланча, который всегда запасливо набирала за завтраком.

— Простите... — учтивый голос раздался как раз когда она уже схватила цепочку. Верочка сомкнула челюсти, и медальон застрял между зубами.

— Секундочку, — можно было, конечно, обездвижить кусаку магией, но тогда злопамятная вредина месяц не подпустит к себе. Да и вручную куда веселее. Медальон наконец выскользнул из пасти растения, уже успев обрасти каким-то налётом.

— Ваше? — Алиса отодвинула Верочку ухватом к дальней стенке. У юноши с карманами было всё в порядке, да и с осторожностью тоже: синеватая полусфера Протего Тоталума рябила в полумраке подсобной комнаты.

— Это Барти, — он помотал головой. — Могу передать.

— Пусть сам заберёт, — Алиса положила плачевный медальон на стол, размышляя, каким заклинанием повернуть вспять химическую реакцию желудочного сока плотоядного растения с неизвестным драгоценным металлом. — А Вы?...

— Регулус Блэк.

Она и сама догадалась — черты лица были схожи.

— Приятно познакомиться. Алиса, — она хотела протянуть руку, но из-за Верочкиных слюней передумала и неловко улыбнулась, сжав ладошки за спиной. — Что Вы хотели?

— Поговорить о Сириусе.

— Со мной? — она непритворно удивилась.

— Может, у Вас получится уговорить его приехать домой на Рождество, — серые глаза точь-в-точь как у брата просительно смотрели на неё.

— Эммм... — Алиса любила помогать людям, но это задание было явно не по адресу. — Эммм...

Они были не то чтобы самыми близкими людьми: за всю осень общались раз восемь, и то если считать потоковую Астрономию. С бОльшим успехом можно было просить любого гриффиндорца-шестикурсника.

— Я? — Алиса чувствовала себя глупее флоббер-червя, не в силах сформулировать адекватный ответ.

— Он ради Вас остался на лето.

— Из-за меня, — поправила Алиса. — Обещаю больше не провоцировать...

— Пожалуйста.

Отказать такому тону было невозможно.

— Расскажите подробнее, — сдалась она. Регулус что-то говорил про родителей и семейные устои, но она слышала за его словами другое.

— Просто скажите брату, что Вам его не хватает, — посоветовала она. — Он чуткий к чужой тоске.

По лицу Регулуса было ясно, что ничего подобного он Сириусу не скажет.

— Ну или я могу сказать...

Это предложение было ещё хуже, хоть врождённая вежливость и не позволяла чистокровному волшебнику это признать.

— Ясно. Хорошо, сделаю, что в моих силах.

— Спасибо.

Алиса восхитилась выдержкой парня. Вот это действительно аристократ! Побольше бы таких, а не как Розье с Мальсибером...

* * *

— ...Их идеи идиотские!

— Я согласна с тобой.

— Они мне противны, я не собираюсь их слушать даже из вежливости!

— Ты прав. Это по-гриффиндорски честно. И всё же на семейный рождественский ужин надо прийти.

— Да с чего?!

— Не думаю, что это хорошая идея, — вступился за друга Джеймс. — Что он там будет делать? Грохнет фамильную тарелку об пол и ещё раз со всеми переругается?

— Но ведь семья — это...

— Они мне не семья.

Мародёры зашли к ней за обещанными люпинами — и это была хорошая возможность переубедить Сириуса не оставаться в Хогвартсе на эти каникулы, раз уж он сам об этом заговорил. Но нужных слов не было.

— Пожалуйста?

Джеймс хохотнул. Хотя, пожалуй, это действительно был единственный вариант с ненулевой вероятностью успеха. Но всё равно не превышающий и одного процента.

— Желание, — вдруг выдал Сириус. — Рождественский ужин в обмен на желание.

Алиса с подозрением посмотрела на него.

— В рамках приличий?

— Разумеется!

Алиса помедлила и оценивающе смерила его взглядом.

— Идёт. Если обещаешь не нарушать правила.

— Джеймс, засвидетельствуй.

Пока Алиса отвлеклась на Ремуса и цветочки, Джеймс тихонько тронул за плечо Сириуса:

— Ты что-то задумал.

— М? — тот сидел на корточках перед клумбой светящихся лунных цветов и рассматривал что-то внутри, почти касаясь бутонов носом.

— Ты не просто так согласился на эту пытку, — шёпотом объяснил он.

— Вообще-то я и так собирался съездить, — Сириус шкодно улыбнулся, а потом выпрямился и, покосившись на люпины, с совсем другой интонацией зашептал на ухо другу. — Я думаю уйти из этого дурацкого дома насовсем. Дядя Альфард оставил мне особняк и наследство, так что мне надо собрать вещи. Можно я у тебя с чемоданами перекантуюсь пару дней после Рождества, пока туда-сюда?

— Не вопрос. Родители тебе всегда рады, — Джеймс знал, что Сириуса остановить невозможно — только быть рядом и минимизировать ущерб. И в этом болезненном деле готов был поддержать любую его идею.

— Спасибо, друг. Скажи, что им в подарок привезти?...

* * *

"Распусти волосы и жди у музыкального магазина перед закрытием"

Сириус специально не стал надевать ей шлем, чтобы наблюдать за её лицом в боковые зеркала. Алису на метле он видел только однажды — когда ремонтировали поле для квиддича. Она сидела _боком_, как на лавочке, и удаляла фанатские надписи с обшивки башен. Потом кто-то упал с метлы, и её практика превратилась в больничную. Сегодня Сириус приготовился хорошенько повеселиться, выполняя фигуры высшего пилотажа на новеньком мотоцикле.

Он уже опробовал покупку на друзьях. Питер визжал от страха. Ремус сквозь зубы шептал амортизирующие заклинания. Джеймс хохотал и требовал бочку и штопор. А Алиса?

Алиса млела. Такого умильного лица он у неё ещё никогда не видел. Особенно — в свободном падении. И даже не было досадно от несработавшей пакости. Ему нравилось, что с Алисой не было хлопот: ей нипочём высота, скорость, ледяной ветер в лицо... Холод она вообще не чувствовала, кажется. Или бодроперцовое зелье предусмотрительно выпила — с неё станется, она умная. Капюшон же вон ни разу не слетел — явно зачарованный!

Сириус сдался первым — примерно через полчаса полёта предложил:

— Погреемся?

Когда Алиса сняла мантию и помотала головой, стряхивая снежинки, светлые локоны золотым ковром закрыли спину, и это было неожиданно — она столько времени прятала такое сокровище в строгой шишке?! С распущенными волосами она была совсем другой. С отмытыми до белизны руками, в опрятном платье, пахнущем мятой, а не драконьими удобрениями... Она была девушкой!

Сириус знал свою привлекательность и всегда пользовался ей. Он перецеловал всех красавиц Хогвартса — если считать его успехи в образе дурашливого чёрного пса. Он даже Лили Эванс в щёку лизнул, чем бессовестно дразнил Джеймса. Алису он раньше за красавицу не считал, а за лето вообще перестал воспринимать её как девушку — она была чем-то вроде маленького Ремуса или младшей сестрёнки взамен Регулуса. Регулус. Тоска стёрла улыбку с его лица.

— Что-то не в порядке?

— Нет, всё хорошо, не обращай внимания.

Он ответил автоматически, не покидая грустных мыслей. Скверно они распрощались, конечно. Регулус тот её придурок — восхищается Тёмным Лордом! — но за его судьбу Сириус чувствовал ответственность как старший брат. Надо бы что-то придумать, как-то его тоже вытащить из этого дома, но как?

Он машинально взял кружку и попытался глотнуть.

— Эй, ты свечку сейчас выпьешь вместо чая! — она поймала его ладонь двумя руками и прижала к столу.

Небезразличие. Как в августе, у костра. Помнится, он получил в нос, пытаясь распустить ей волосы. Сейчас, глядя на водопад золотистых локонов, Сириус понимал, что не зря. Он взаимно накрыл её ладошки другой рукой, так и не поняв, что держал не свой чай, а свечу в стеклянной кружке — новомодное дизайнерское решение шотландских пабов.

— Потанцуем?

Ладошки дрогнули. Сириуса улыбнуло её неуклюже подавляемое смятение. Её руки он, естественно, не выпустил.

— Я научу, это просто.

Она с сомнением посмотрела на него — и пожала плечами. Улыбнулась уголками губ.

Доверие. Сегодня всё было иначе. Сегодня она вверяла себя ему, потому что он обещал — плохого не случится. И чистить ему слизеринские котлы, если он всё испортит!

— У местных магглов всё просто. Они обнимаются, — Сириус показал, как. — И шагают туда-сюда под музыку.

— Уютно, — ответила Алиса, положив голову ему на плечо. Он запустил руку в золотой водопад волос. Дэн Маккаферти из Nazareth пел свою новую песню о том, что любовь ранит, что любовь — это не про счастье и безмятежность, но про боль и стойкость, а они ритмично покачивались в такт грустным словам. Всё-таки маггловская музыка — это нечто! Ещё один камень в огород родительского помешательства. Блин, опять эта навязчивая мысль! Он уже даже из дома ушёл, а они его преследуют. Брысь!

Он отбивался от навязчивых мыслей как мог, и чай они допивали под душевные разговоры о мотоциклах, а потом ещё покатались под снегом, крупным как лепестки цветущей яблони. У музыкального магазина теперь было пусто, и на прощание Алиса, всё ещё млея от полёта, обняла его:

— Спасибо. Это было невероятно!

И Сириуса пробрало. Маленькая состайница признала его авторитет! Признала, что ему можно доверять! Наверно, она бы его даже поцеловала, не будь этого проклятья, пробирающего до мурашек. Блин, а ведь ей ни на свидания ходить, ни целоваться, ничего нельзя?

— Жаль, я не могу тебе отплатить... — сказала Алиса, и в голосе явно слышались едва сдерживаемые слёзы. Наверно, думала о том же. Ух, как же приятно ощущать, что ты _настолько_ впечатлил девушку!

— Я достаточно богат, чтобы подарить тебе этот вечер безвозмездно.

— Спасибо. Спокойной ночи.

Кивнуть. Надеть шлем — под ним не видно лица. Сесть на байк. И лететь, лететь выше облаков, игнорируя нестерпимо проницательную улыбку чеширской луны.

Он решил сохранить её доверие во что бы то ни стало. И всё испортил уже на следующий день.

Это случилось, когда он трусил по Хогсмиду в облике пса. Нужно было бросить случайно подхваченный свежий след, пойти по своим делам, а не совать свой чуткий собачий нос в чужие, но поганое любопытство!..

На зимние учёты живности в окрестностях Хогсмида он бы охотно сходил официально (надо будет не уезжать на каникулы следующей зимой!), сейчас же пришлось непрошеным гостем выслеживать следопытов. Сильванус с каким-то парнишкой на ходу спорили, нужно ли учитывать съеденную мышь, а вечно замыкающая Алиса склонилась над следами совиной охоты — и... по мановению её руки из сугроба вьюжным облачком взвилась в небо невесомая сова с хвостатой добычей в клюве, позолотилась на солнце и снежной пылью осела на соснах.

Это было так завораживающе, что взгляд отвести невозможно! Он даже зубами клацнул от изумления и выдал разоблачающий скулёж, но Алиса прижала палец к губам и заговорщески ему подмигнула. Возможно, на человека она бы среагировала иначе, но он был псом. Досадный промах системы безопасности. Надо бы подсказать невзначай, а то мало ли кто ещё...

А дальше — больше. Привычка разгадывать чужие невербальные чары заставляла отслеживать руки, и он не мог не заметить, что палочкой она водит просто на отвяжись: с такими жестами и следы косуль не затрёшь, и ледяной ручеёк не разморозишь, чтобы фляжку наполнить, и даже еловыми лапами не тряхнёшь для красивого снегопада. А уж снежки точно сами в руки не прыгают! И так точно в мордочку шорьку ни за что не попадут!! И ни в одной волшебной книге не написано, как шестикурснику сделать живой снежный мячик для собаки, который докатится до самого Хогсмида, а потом исчезнет, пискнув старинное северное заклинание "Ya kolobok, ya kolobok..."

Теперь он понял её дурацкий секрет. Повелевать снегом без палочки! Как будто зима в человеческом обличье! Ну и ну! Теперь он точно знал, кому говорить спасибо за Белое Рождество. Зима будет долгой, несомненно. Можно заключать пари на деньги. Кстати!..

Январь-февраль

Новогодними вечерами Алиса часто засиживалась на кухне. Уже второй год Питтс, управляющий кухней, позволял ей эту небольшую вольность.

В обычное время на кухне часто обитали пуффендуйцы, которые как хомячки или хоббиты любили делать съестные запасы в своих круглых спальнях-норах. Домовые эльфы обожали Пенелопу Пуффендуй за то, что взяла их в Хогвартс готовить еду, поэтому её последователи получали здесь самый тёплый приём — и охотно этим пользовались, ведь кухня у них была по соседству.

Ещё здесь скрывались от Филча и его хвостатой помощницы ушлые нарушители дисциплины, потому как домашних животных на кухню не пускали. Мародёры, по словам Питтса, регулярно сидели у них: то прячась от завхоза и поедая гигантские сэндвичи, то отбывая наказания и сооружая эти самые гигантские сэндвичи. В крайних случаях студенты чистили кастрюли — но Питтс всё равно их потом перемывал: обязывала ответственность за здоровье студентов.

В рождественские каникулы все разъезжались по домам, и кухня пустела. И становилась вотчиной Алисы. В прошлом году они с Питтсом на пару приготовили праздничный пудинг с корицей, омелой и абиссинской смоковницей, а в этот раз вместе закоптили треску зверобоем и клевером, и Алиса вручную расписала каждый кусочек — не калёной стрелой, конечно, но руны-пожелания выглядели совсем как древние.

Теперь, сидя на праздничным ужине в честь возвращения студентов с рождественских каникул, она с интересом наблюдала и прислушивалась. Любителей рыбы было немного, зато их высокая оценка дорогого стоила. Алиса сосредоточилась на дальнем конце стола пуффендуйцев, гадавших на рыбных рунах, и, механически почёсывая ногу, пыталась по губам прочитать, что они говорят — или хотя бы по выражениям лиц определить общую тональность.

Тыдыщ! Перед ней громыхнула книжная башня из, наверно, десяти увесистых фолиантов. Алиса проморгалась. Теперь уже на ней сосредоточили внимание гадавшие пуффендуйцы — и ещё ползала в придачу. И Сириус, который просто лучился самодовольством.

— Что это? — спросила Алиса, безуспешно пытаясь найти связь между Блэком и книгами: более неожиданного соседства трудно было даже представить.

— Моё желание. Выучи это всё. Невербально.

— В смысле? А то письмо...

— А разве там было написано, что это желание? — Сириус поднял бровь.

Алиса закрыла глаза. Медленно выдохнула, представляя себе северное сияние. Переливы зелёного и розового — и совсем чуть-чуть фиолетового, когда атомы азота испускают коротковолновые кванты света...

— Хорошо. Значит, вот это — твоё желание?

— Ага. Торжественно клянусь, — он повысил голос, и все, кто ещё не обратил внимания на гору книг, повернулись к ним, — что моё желание — чтобы ты выучила все зимние заклинания. Невербально. Беру в свидетели всех студентов Хогвартса!

Алиса хотела провалиться сквозь землю от такого внимания. Или чтобы Сириус провалился. И чтобы под ним был большой котёл. С овсянкой! Неужели ужин с родителями — это настолько тяжело, чтобы вот так мстить в ответ? Нет, зимние заклинания — это отлично, но всеобщее внимание!..

Алиса законспектировала все книги — в обычную тетрадку обычной ручкой, потому что это гораздо удобнее свитков и перьев. Оказалось, заклинания повторялись и дублировали друг друга, и освоить ей нужно было каких-то сорок восемь страниц мелким почерком с рисунками и ещё чуть-чуть на обложке. Всю глубину кроличьей норы она осознала только в феврале, когда Сириус затребовал построить ему ледяной луна-парк в доказательство исполнения желания. Похоже, ради этого всё и затевалось! К тому времени она и половины названий не выучила, но подлый прохвост велел выкручиваться как угодно, но чтобы через полчаса здесь была горка, а там — комната страха.

"Никогда не щекочи спящего дракона!" — гласил девиз Хогвартса. Спящего дракона Алиса и сделала. Вернее, спящего бармаглота — потому что настоящих драконов она никогда не видела. От пасти до хвоста тянулись две горки высотой с два человеческих роста, а по толстым брюхом скрывался подснежный лаз. Алиса наложила амортизирующие чары против падений и Презерво для прочности, чтобы брюхо не осыпалось на приключенцев. И еле дошла до теплиц, потому что от усталости кружилась голова и дрожали ноги. А ночью, вторым заходом, девятнадцать раз пыталась наложить табу на заклинание щекотки — и теперь при слове Титилландо бармаглот рычал и трясся. Ну и что, что не получилось как надо, — так тоже интересно.

...В День всех влюблённых гриффиндорский бармаглот был даже популярнее кафе мадам Паддифут, рассказывал потом Рудольф. Парни всех факультетов спускались в самое нутро рычащего чудовища, чтобы добыть своим дамам леденцовое сердце дракона — романтика с входным билетом за десять сиклей! Катание с рычащей горки было остросюжетным донельзя, а когда кто-то в шутку предложил оживить бармаглота с помощью Пиертотум Локомотора, завязалась масштабная снежная битва, и старосты-старшекурсники сообща заколдовали статую от магических воздействий, а то вечно эти балбесы-гриффиндорцы чего-нибудь недодумывают.

Космические валентинки-колдографии туманности "Сердце" проданы все, вот её половина дохода, на курсы трансгрессии хватит и даже останется. Профессор Синистра оценила работу и добавила Когтеврану пять баллов. Профессор Флитвик тоже пополнил их волшебные часы пятёркой сапфиров, а профессор Дамблдор расщедрился аж на десять.

A ещё сегодня Орден Мерлина получил Дамокл Белби, который тоже был в Клубе Слизней! Это такой человек! Сейчас расскажу...

* * *

Огонь — это Гриффиндор. Горячее сердце, горячая голова, тепло и свет для всех — а не только для чистокровных... Сириус всё время возвращался мыслями к матушкиному помешательству. Ему было, за что её благодарить, и поэтому за бегство из дома его терзало чувство вины. Но слушать их бредни нет никаких сил!

— Стыдись, жестокосердный! — громогласно ухнул Почти Безголовый Ник над ухом Сириуса, отчего тот чуть не скатился с дивана (а Мародёры покатились со смеху). — Прелестная барышня мерзнет у порога, пока ты возлегаешь на бархатах!

Под дружное приятельское "ооооооооо!" он поспешил к портрету Толстой Дамы, на ходу приглаживая волосы и оправляя мантию. Мародёры переглянулись и, как только портрет с этой стороны закрылся, кинулись следом — подглядывать и подслушивать.

Барышня и правда была прелестная и замёрзшая — снежинки так и искрились на мантии, только что прибежала с улицы, похоже, раз даже растаять не успели. Перед ней тоже было стыдно. А Алиса молча развернула пергамент, вверху которого было каллиграфически выведено "Волчье противоядие", а дальше шёл перечень ингредиентов и метод приготовления.

— Кто такой Дамокл Белби? — вчитался Сириус, пытаясь понять, что всё это значит.

— Изобретатель! Сам изобретатель! Он рецептом поделился! Теперь...

Ликующая Алиса резко замолчала, огляделась на портреты и зашептала на ухо Сириусу:

— Ремус будет сохранять разум во время трансформации!

И снова пытливо посмотрела на него: "Понял? Правда здорово?".

Когда в его глазах загорелось ответное понимание, Алиса затараторила:

— Только там некоторые ингредиенты очень дорогие. Как думаешь, Джеймс сможет на них потратиться?

— Я смогу, — Сириус в очередной раз мысленно возблагодарил дядю Альфарда за такое своевременное наследство. Можно было бы использовать деньги, которые они заработали на входных билетах за леденцовым сердцем дракона, но они уже лежат в фонде Гриффиндора, чтобы любой желающий мог научиться трансгрессии, так что на личные нужды пойдут личные деньги.

— Не потеряй, — Алиса протянула ему свиток.

— Ни за что, — он с жаром обнял её. Чисто из благодарности! А вы что подумали? Она так заботится о Ремусе, что тут всё ясно! Как бы только с неё это проклятие снять?

За портретом уже стояли верные друзья, даже не скрывая своего присутствия. Толстая Дама не позволила им получить информацию окольным путём — пришлось выспрашивать.

— Ну что там?

— Зачем она приходила?

— Это признание в любви?

— Ремусу! — ответил он, торжественно демонстрируя содержимое пергамента друзьям.

Ремус намёк проигнорировал — во все глаза смотрел на рецепт спасительного зелья и боялся поверить, что его безнадёжность небезнадёжна.

Джеймс обратил внимание на пометки о стоимости:

— Закупаемся вскладчину.

— А аконит нам продадут? — засомневался Питер.

— Добудем, — отмахнулся Сириус, бережно сворачивая пергамент. — Пойду перепишу, чтобы не потерялось.