Командировка по-аргентински (гет)

— Эй, Брейн, что мы будем делать сегодня вечером?

— То же, что и всегда — попробуем захватить мир! ⁽¹⁾

— Джиневра, отцепись, по-хорошему тебя прошу.

— Мой Лорд, вы же обгорите!

Темноволосый мужчина среднего возраста обжег свою спутницу, по виду годов двадцати с небольшим, злобным взглядом и попытался увернуться от ловких ручек, стремящихся намазать его кремом от загара:

— Моей коже не страшно воздействие ультрафиолета.

Впрочем, спутницу, названную Джиневрой, лёгкие маскирующие чары с толку не сбивали. Под ними было всё то же змеиное лицо, всё те же красные глаза и бледная до синевы кожа. Но даже и без чар вид Тёмного Лорда — а кто ещё мог обладать столь яркими индивидуальными чертами? — Джиневру Уизли не смущал. У каждого были свои минусы, а внешность у Волдеморта была, право, самым малым из его недостатков.

— Это она у вас в Англии не боится ультрафиолета — там не такое агрессивное солнце, — уверенно парировала девица, ничуть не смутившись.

— Вопрос закрыт. — Волдеморт поймал одну из рук, вновь попытавшихся добраться до его лица, за тонкое запястье и предупредительно сжал.

— Ну как хотите. — Джиневра обиженно надула губки и последовательно вымазала кремом уже свою шею и запястья — не пропадать же добру. К тому же, подумала Джинни, с золотистым загаром и расплодившимися на солнце веснушками она будет выглядеть очень странно в бледных пожирательских рядах. А от мысли о загоревшем Волдеморте ей и вовсе сделалось нехорошо.

— Прошу вас, сеньоры, номер готов! — Управляющая отелем, говорящая по-английски с ярким испанским акцентом и отдувающаяся от духоты, принесённой ветром с континента, вышла к ним, обмахиваясь полотенцем. Джинни хихикнула, опустив голову и закрывшись широкими полями своей остроконечной шляпы. Знала бы эта управляющая, с кем говорит, может быть, удосужилась придать себе более услужливый вид. И шевелиться побыстрее, чтобы не заставлять их ждать под палящим солнцем.

Мысли управляющей, впрочем, были далеки от этой обычной на вид пары британских магов — к туристам здесь были привычные. Управляющая не могла уже дождаться конца смены, чтобы бежать домой к своей маленькой Розетте, для которой присмотрела симпатичного левитирующего Пегаса в магазине игрушек в Цветном квартале.

— Знаете, мой Лорд, мне не очень-то нравится путешествовать инкогнито. Оказывается, я уже совсем привыкла к хорошему приёму, — сказала Джинни, бухаясь на широкую двуспальную кровать, когда они наконец оказались внутри номера. Матрас укоризненно скрипнул.

— Какая неженка. Тебя бы в Албанские леса на месяц-другой. С мешком сухарей. Для прохождения курса молодого бойца, — пригрозил Волдеморт, вглядываясь в синюю полоску Атлантического океана вдалеке.

Чистое, без единого облачка небо, океан и раскинувшаяся за окном зелень были словно из другого мира. Волдеморт чувствовал себя здесь неуместно и инородно, словно пятно чернил поверх светлой ткани. У Джиневры же если такие мысли и мелькали, то она их усиленно отгоняла. За пару лет, проведённых рядом с Волдемортом, она так и не освоила хоть сколько-нибудь порядочно окклюменцию. Да больше и не стремилась, ведь от непрошенных гостей в голове существовал старый добрый «Протего», а некоторым мыслям возможность быть прочитанными Волдемортом добавляла даже большую пикантность. Этим Джинни время от времени и пользовалась — иногда в совершенно неподобающих времени и обстоятельствах, чем доводила Тёмного Лорда до белого каления. Впрочем, тяжело злиться, когда не знаешь, запытать до смерти или просто взять в каком-нибудь ближайшем подходящем для этого закутке, предварительно с пристрастием отхлыстав по ягодицам.

— Я не хочу в Албанию. Там ведь не будет вас. Самого могущественного, самого великого…

Волдеморт досадливо цокнул. Джинни рассмеялась, не удержав серьёзную мину. Она была молода. Рядом с ней он сам как будто забывал о прожитых годах, возвращался туда, где мир — таинственный и непокорный, ждущий, чтобы его смяли твёрдой рукой — лежал перед ним. Мир, в котором ещё не пустила свои ростки досужая скука. За эти ощущения Волдеморт прощал Джинни присущую ей некоторую дурашливость и даже острый язык, иногда чрезмерно дававший себе волю.

— Прекрати ёрничать. И помолчи. Мне надо собраться с мыслями.

— О чём тут думать, мой Лорд? — Джиневра плавно, словно кошка, скатилась с кровати и подошла к Волдеморту, бесшумно ступая босыми ногами. И потом, обвив его локоть руками, приподнялась на цыпочки и страстно шепнула на ухо: — Хотите, я сама принесу вам его голову? А сейчас лучше пойдёмте на пляж!

— Не нужно, я запрещаю тебе, слышишь?

Помимо воли у Волдеморта от её горячего дыхания по спине пробежала лёгкая дрожь. Тяжёлый узел возбуждения стянул внутренности, дав импульс ниже. Тем не менее Волдеморт отстранил от себя наглую девицу. Он знал, как она решала подобные проблемы. Многие стоящие на пути Волдеморта маги теряли голову при виде вызывающей красоты Джиневры Уизли, которая стала подобна огранённому алмазу, когда Волдеморт облачил её в лучшие мантии, скроенные по фигуре, модные шляпы и дорогие туфли. А слишком приблизившись, эти несчастные маги находили свой скорый и порой мучительный конец. Однако сейчас мысль о том, что кто-то может смотреть, желать или даже касаться Джиневры — хоть Тёмный Лорд и знал, что лишнего она всё же никому не позволяла и не позволит, — показалась ему досадной. В конце концов он не для того протащился через полмира, чтобы лично не решить досаждающий ему вопрос.

— Как скажете, мой Лорд, — произнесла Джинни уязвлёно.

Ей хотелось быть полезной, хотелось заслужить его похвалу и, может быть, даже довольную улыбку. А ещё страстно хотелось на солнце и к океану. Она вновь упала на кровать, заложив руки за голову, и стала упрямо глядеть в потолок, всем видом показывая, что больше ни одной инициативы Волдеморт от неё не услышит.

Тёмный Лорд, всё ещё внутренне кипя от раздражения, кинул на неё беглый взгляд и со вздохом отвернулся от океана за окном.

— Ладно, отложим дела до завтра, уговорила.

Он подошёл к кровати и резко дёрнул Джинни на себя за изящные лодыжки. Лёгкая мантия, накинутая на неё, задралась, оголяя стройные ноги и полоску шёлковых трусиков. Джиневра взвизгнула, попыталась перевернуться и отползти от него по кровати. Волдеморт перехватил её поперёк талии и вновь притянул к себе, опираясь коленом о кровать. Член больно дёрнулся вперёд, упираясь в её округлый аппетитный зад. Волдеморт перекатил Джинни на спину и стянул с неё мантию. Она часто задышала, и зрачки её карамельных глаз чуть расширились. Лифчика на ней не было — мягкие маленькие грудки призывно топорщились вверх, так и маня прикоснуться к ним губами и попробовать на вкус.

— Чертовка! — процедил Волдеморт полураздраженно, снимая мантию и с себя.

Тем временем жаркое летнее солнце Аргентины решительно подбиралось к зениту, а Хосе Аркадио Буэндиа, названный так в честь основателя своего рода, тоскливо выглядывал в окно своего кабинета. Сейчас он мечтал лишь о бокальчике холодного мохито и стейке медиум прожарки, перекладывал с места на место кипу документов и даже не думал о нависшей над ним угрозе.

* * *

Джинни Уизли, если честно, приглянулась Тёмному Лорду ещё в том момент, когда в мае девяносто седьмого он впервые увидел её во сне. Окклюменационные щиты, которые ему и до сих пор ещё приходилось поддерживать постоянно по причине беспардонно вторгающегося в его голову Поттера, во сне иной раз давали сбои. Вот и тогда Волдеморт смотрел на мир глазами давнего врага вместо того, чтобы отдыхать от дел злодейских, предаваясь сладкому забытью. В тот момент как будто наяву он ощущал под пальцами гладкость светящейся, почти прозрачной кожи, обонял тонкий цветочный аромат, слышал трепет неравнодушного сердца, а губами касался податливо-приоткрытого девичьего рта.

«Амортенция для меня пахнет тобой», — несмело сказал Поттер, и Тёмному Лорду оставалось только пренебрежительно цокнуть и закатить глаза на эти неумелые ребяческие комплименты.

«А как я пахну?» — невинно захлопала пушистыми ресницами рыжая плутовка, которую целовал Поттер в ночном сумраке.

«Ты пахнешь цветами, — Поттер зарылся носом в надушенные распущенные волосы Джинни, и мысли его спутались, — а ещё…»

«…корицей, мёдом и безумием, моя рыжая бестия»… — не удержавшись, подсказал Волдеморт, что надо говорить в таких случаях женщинам.

«…корицей и мёдом». — Поттер потряс головой от настырного голоса в своей голове и откинул часть из предложенных слов. Немного поразмыслив, Волдеморт вынужденно признал, что это и правда было чересчур. В конце концов Джинни Уизли и уже сказанного было достаточно — должно быть, она млела бы и от меньшего.

Поттеру всё это невероятно нравилось; крайне симпатичной показалась Джинни Уизли и Тёмному Лорду. Но тогда, в девяносто седьмом, у него были дела поважнее всяких малолеток.

«Фернанда, я, кажется, беременна…»

«Господи, Мария! Как это вышло? Неужели, это ребёнок Хулио?..»

«Я не знаю…» — голос замолк. Послышались звуки рыданий.

— Авада Кедавра!

Тёмный Лорд никогда не видел маггловского телевизора. В дни его детства, которое, если честно, было так давно, что он уже смутно его помнил, да и вспоминать не больно-то любил, среди магглов еще только-только популярность набирали индивидуальные радиоприемники. Бывало, будущий Тёмный Лорд любил послушать какие-нибудь гнусавые французские композиции, что воспитанникам детского дома, в принципе, удавалось не так уж и часто. А уж потом, когда Волдеморт выпустился из приюта, вовсе старался держаться от магглов так далеко, как порядочные книззлы держаться от воды.

Поэтому не было ничего удивительного в том, что как только Тёмный Лорд был разбужен неизвестными голосами, то первой и единственной его мыслью было то, что до него наконец добрались многочисленные враги. С чем он и решил незамедлительно разобраться, потому что человек он был решительный и скорый на расправу. Послышался звук разбитого кинескопа, запахло жжёной пластмассой.

— Ну вот! — раздался расстроенный голос Джинни, примостившейся на диване напротив маггловского агрегата в соседней комнате.

Тёмный Лорд терпеть не мог тесноту и бедность. Поэтому, даже путешествуя инкогнито, он снял для себя просторный номер с двумя спальнями. Конечно, этот номар не шёл ни в какое сравнение со спальней в его горячо любимом Даркпаверхаусе — огроменном особняке в окрестностях Борнмунта, аристократического курорта с чудесной природой. Дом был построен в согласии со строгими канонами классицизма: красота геометрии, чёрного мрамора и ничего лишнего. Внутри его убранство состояло из прохладных широких коридоров, картин в золочёных рамах на стенах, отдельной спальни для умницы-Нагайны с негаснущими магическими лампами и самой мягкой на свете лежанкой, бархатных портьер, столового серебра и широченных каминов чуть ли не в каждой комнате. В окрестностях дома был собственный парк и пруд с форелью. А за всем хозяйством, само собой, следила целая колония домовиков.

Тёмный Лорд досадливо вздохнул, смотря на развороченную маггловскую технику.

Если бы ещё Джинни догадалась закрыть дверь в соседнюю комнату, когда проснулась пораньше, распорядилась насчёт завтрака, поболтала с управляющей на проветриваемой веранде и узнала про чудо-новинку волшебной Аргентины. А также про сериалы, к которым сразу же припала и, как истинная дочь Евы, почувствовала с ними немедленное и близкое родство.

— Извините, мой Лорд, я не хотела вас будить.

— Это что такое?

— Маггловский телевизор. В позапрошлом месяце приняли закон об учреждении двух магических телеканалов, и эта штука вошла в обиход.

При слове "маггловский" Тёмный Лорд со злорадным удовлетворением посмотрел на обломки техники и перевал взгляд на Джинни.

На ней была надета домашняя одежда также в отвратительном маггловском стиле: неприлично короткие для ведьмы шортики, открывающие взгляд на полукружия ягодиц, и плотно облегающий грудь топ. И где она только раздобыла его в их пуританском мирке? Тёмный Лорд терпеть не мог присутствия рядом с собой хоть чего-то, имеющего маггловское происхождение, будь то одежда или же магглокровки, но тут он был вынужден признать: костюмчик на Джинни сидел неплохо. И даже немного поднимал… настроение.

Тёмный Лорд на секунду задумался о том, не отложить ли все неотложные дела ещё на часок-другой и не заняться ли избавлением несносной ведьмы от недостойного её красоты и положения наряда. Повторить, так сказать, урок прилежания, послушания и магглоненавистничества. А затем решительно отбросил эти мысли, недостойные настоящего лидера, должного предъявлять требования мужества и боевой стойкости на пути к цели прежде всего к себе.

— Ладно уж. Собирайся, — кинул он, с сожалением подумав о ворохе предстоящих дел и покинутой мягкой постели, в которой бы так чудесно смотрелось обнажённое и отзывчивое женское тело.

К тому моменту, как Джинни закончила со сборами и вышла из ванной комнаты, сверкая идеальным макияжем и прической, Волдеморт, уже умытый и одетый, перебрал в голове все знакомые ему пыточные заклинания и даже стал придумывать новые интересные способы применения бытовых чар. А фантазия у него была богатая. Волдеморт просто поражался своему буквально-таки ангельскому терпению.

— Что это на тебе надето? — Волдеморт подозрительным взглядом окинул с головы до ног Джинни в летящей бирюзовой мантии с чрезвычайно низким декольте, открывающим вид на поднятую бюстгальтером грудь. Высокие каблучки весело застучали по полу, длинные сережки легкомысленно звякнули.

Чаще всего Джиневра ходила, конечно же, в мантиях его любимого цвета — черного. Иногда одевалась в благородно-зелёное, чуть реже щеголяла в ярко-красном, так гармонично сочетающемся с глазами Тёмного Лорда. И на крайний случай у неё был припасён спокойный синий. Остальные оттенки Волдеморт не переносил — и она это прекрасно знала!

— Жарко. — Чертовка пожала плечами, не собираясь раскаиваться. Тёмный Лорд с тоской подумал, что она, должно быть, права, и на солнце в чёрном будет практически невыносимо. Но понты, то бишь принципы для Волдеморта были превыше физического комфорта. Поэтому он лишь скрипнул зубами от досады и ничего не сказал. Было бы здорово вообще не оказываться на улице, но, к сожалению, и Волдеморт, и Джинни весьма смутно представляли, где должно было находиться магическое руководство страны, даже аккуратно расспросив управляющую, поэтому трансгрессия отменялась, и надо было выбрать другой способ перемещения. И Тёмный Лорд надеялся, что этот способ не включал в себя слишком длительное пребывание на солнце.

— Позавтракаем?.. — Джинни с надеждой посмотрела на Волдеморта. Он со злостью уставился на неё в ответ. Она ещё смела заикаться о еде после того, сколько времени потратила на сборы! Волдеморт сосчитал в уме до пяти — этой привычке он буквально заставлял себя следовать, однажды додумавшись, что если перебить раз и навсегда всех этих нерасторопных болванов, то есть цвет его личной гвардии, Пожирателей смерти, то всё придётся делать самому. А что он за Тёмный Лорд будет без подчинённых, смиренно ползающих перед ним на коленях?

Тёмный Лорд медленно выдохнул и вынужденно кивнул. Завтракать Волдеморт не любил, но голодную и пребывающую в дурном расположении духа Джиневру он не выносил ещё больше.

— Мой Лорд, наденьте шляпу, вам напечет голову с непривычки, — заикнулась было Джиневра, трансфигурируя из носового платка с его вензелем светлый головной убор с прямой высокой тульей. Сегодня на улице было чуть прохладнее — откуда-то с океана долетал солёный воздух.

— Ещё одно слово, Джиневра, и тебе несдобровать, — откликнулся Волдеморт, закрывая глаза и подставляя свое непривычное к этому лицо аргентинскому солнцу. Он чувствовал, как его терпение медленно и решительно подходит к концу.

Джинни тягостно вздохнула, развеяла трансфигурационные чары и откинулась на стуле. Мягкая и расслабленная после вчерашнего отдыха, она болтала босоножкой вверх-вниз, задумчиво покусывая трубочку калибаса. Волдеморта раздражала её беспечность и кажущаяся неспособность к решению серьёзных дел, но, честно говоря, здешняя атмосфера и на него действовала как-то расслабляюще. Он почувствовал несвойственное себе желание оставить дела и занять свободный деревянный лежак на пляже. Англия была как-то привычнее ему — со своей отвратной погодой и межсезонной хмарью неизменно держала его в тонусе.

Когда Поттер пошёл по следу крестражей, первым делом Волдеморт перепрятал те, до которых тот мог дотянуться. А потом путём долгих логических размышлений пришёл к выводу, что пресловутый Мальчик-который-выжил и сам каким-то образом стал носителем частички его души. Все эти сны, сбоящие палочки, парселтанг… Не могло же быть двух наследников Слизерина — определённо нет! С тех пор Волдеморту стало понятно, что пророчество привело его в западню, и хоть для отвода глаз он всё ещё выделял силы на поимку Поттера, фактически уже не стремился его отыскать. Чем в большей сохранности был Поттер, тем в большей безопасности оставался и носимый им крестраж. До поры до времени такая ситуация Волдеморта устраивала. Естественно, он не собирался откладывать этот вопрос навечно, но время ещё было. Он предполагал, что у физического носителя его души, в смысле — Поттера, оставалось ещё лет пятьдесят-семьдесят стандартной человеческой жизни, а у Волдеморта — и вовсе вечность. Наверняка он сможет ещё придумать, как аккуратно вынуть свою драгоценную душу из ненавистной тушки, а уже потом с чистой совестью избавится от Поттера.

Было, конечно, досадно от того, что его Пожиратели и весь магический мир целиком так и не узнают, что лорд Волдеморт способен одолеть Поттера в прямом противостоянии и в краткие сроки. Тёмному Лорду пришлось смириться с репутационными потерями. Но на что только не пойдёшь, чтобы сохранить так тяжело дающееся бессмертие.

Его собственное уязвлённое эго немного успокаивал тот факт, что хоть в чём-то он Поттеру насолить сумел, отобрав у него любимую. Волдеморт не был дураком — по крайней мере, не всё время, — и после того, как буквально посмотрел на мир глазами Гарри Поттера, он был уверен, что Джинни тот оставил вовсе не по собственной воле. А короткая память Волдеморта, к слову, уже и не помнила факта невинно убиенных Лили и Джеймса Поттеров, что было по всем параметрам гораздо большей обидой, чем соблазнение покинутой девушки.

— Джиневра, — медленно процедил он, не поворачивая головы, — если мы задержимся ещё хоть на секунду, то уже и вовсе можем никуда не идти.

— Так и чудесно. Вы давно не отдыхали, мой Лорд. Совсем себя не бережёте. — Она ласково прикоснулась к его плечу рукой. В ответ Волдеморт поджал губы, открыл глаза, а потом яростно и выразительно посмотрел на неё. Джиневра торопливо допила остатки мате, скривилась от горечи и выразила всем видом готовность к бою.

До Цветного квартала в центре Буэнос-Айроса пришлось добираться на нанятом экипаже, запряжённом фестралами. Каминное перемещение у местных было не в чести, а порталы и трансгрессия не подходили по причине незнания местности. Они стали подниматься в воздух, и двухэтажное вытянутое здание гостиницы вскоре потерялось в зелёных шапках разросшихся фикусов, как и вся береговая линия, усеянная симпатичными коттеджами, построенными степенными немецкими мужчинами ещё в 1946 году, заедающими горечь поражения аргентинской говядиной. Почти сразу Джинни почувствовала лёгкий приступ тошноты от качки и стойкого запаха конюшни внутри экипажа. Уже через четверть часа она была совершенно зелёная. Волдеморт смотрел на неё с лицом, выражающим одновременно брезгливость и опаску.

— Джиневра, только попробуй... — прошипел он, почти переходя на парселтанг. И добавил для надёжности: — Зааважу...

Джинни вымученно улыбнулась и понимающе кивнула, сглатывая тягучую слюну. Со вздохом Волдеморт открыл окно экипажа, и внутрь рванулись потоки холодного пронизывающего воздуха. Лететь так было максимально некомфортно, но зато обошлось в итоге без неприятных происшествий. Они проносились в облаках над европейскими на вид белыми зданиями аргентинской столицы.

Как только Волдеморт окончательно решил больше не искать Поттера, он тут же переключился на дальнейшее продвижение своей идеологии и власти, ведь Британия покорилась ему упоительно легко. За это Тёмный Лорд даже передумал топить страну в крови. Его амбиции росли на глазах: теперь он хотел заполучить в своё владение весь мир. С одной стороны, потому что ему и самому было мало, а с другой — чтобы отвлечь верных — впрочем, не столь и верных, но какие уж есть, — от собственного фиаско с Поттером.

Для его целей по захвату мира нужны были маги. Много магов. Уизли пришлись бы очень кстати.

Продрогший и недовольный Волдеморт и Джинни, наконец облегчённо выдохнувшая, ступили на мостовую Цветного квартала — центральной магической улицы Буэнос-Айроса, находящейся недалеко от знаменитой маггловской площади Мая — центральной площади столицы между улицами Иполито Иригоена, Балькарсе, Ривадавия и Боливара. Экипаж, громыхая расшатанными осями, удалился по улице в стойла, которые находились тут же, в глубине квартала.

Цветной квартал представлял из себя улицу с разномастными домами высотой не более трёх этажей, с выкрашенными во всевозможные цвета стенами, которые, помимо прочего, могли похвастаться различными живыми граффити, их персонажи, однажды заметив туриста рядом, бежали потом за ним ещё несколько десятков футов, перепрыгивая со строения на строение. Сохло белье на верёвках. Откуда-то доносилась лёгкая музыка с ритмами танго и пахло едой из ближайшего ресторанчика.

— Так. Теперь нам необходимо узнать, как отыскать вход в Тайную канцелярию. Джиневра, иди разберись, а я пока посмотрю местные газеты. Надо понять, как настроен местный электорат, — сказал Волдеморт, отходя в сторону книжной лавки.

Джинни слегка пожала плечами и неспешно двинула вниз по улице, намереваясь поспрашивать лавочников. Тайная канцелярия представляла собой местное Министерство магии. Туда-то им и надо было попасть с Волдемортом с самого начала их прибытия в Аргентину.

— Hola, сеньорита, давайте танцевать!

— Извините, но я не говорю по-испански.

— Ничего, пусть за вас говорит танец. Быстрее-быстрее! — сказал мужчина, переходя на ломаный английский.

— Простите, но я тороплюсь.

— Никаких возражений! Для танго всегда должно находиться время — пара минут, пара часов.

— Но я совсем не умею... — неуверенно промямлила Джиневра.

Она буквально не понимала, как реагировать. В Англии с ней бы такого никогда не случилось. Для англичанина пристать к человеку на улице и пытаться втянуть его в танец было бы просто немыслимо. Здесь же Джинни заметила не одного, а нескольких разодетых мужчин и женщин, стоящих вдоль домов. Некоторые парочки танцевали, привлекая к взаимному удовольствию целую толпу зевак, другие, как этот тангеро⁽²⁾ заполучали прохожих, предлагая быстрые уроки. Танго было любовью и религией для аргентинцев. Даже для магической их части.

— Доверься мне. — Джинни всё ещё раздумывала, не пустить ли в ход волшебную палочку, когда тангеро, невысокий лысеющий аргентинец, не теряя времени даром, уже притянул Джиневру к себе, крепко обняв одной рукой и прислоняясь к её щеке своей. У Джинни мелькнула и погасла мысль, что пара минут у неё, пожалуй, есть, но если это продлится дольше... Ох, тогда она себе не завидовала.

— Расслабься, я поведу. Ножку назад, вот так. Поддайся мне. Запомни: танго — это танец-секс. Ты должна полностью подчиняться мужчине, иначе танго не получится.

Джинни фыркнула про себя, подумав, что в таком случае Тёмному Лорду должно понравиться танго. Они сделали ещё пару движений по только что сбитому деревянному настилу, на который её втащили, пока их не прервали.

— Петрификус Тоталус! Джиневра, гриндилоу тебя побери, ты что делаешь?

За это время Волдеморт успел купить стопку газет, одну просмотреть по диагонали, узнать дорогу и озаботиться отсутствием Джинни. С брезгливом удивлением Тёмный Лорд перешагнул через обездвиженного и упавшего наземь тангеро, схватил Джинни за локоть и больно сжал. В принципе, этому тангеро ещё повезло, что Тёмный Лорд спешил и не хотел сильно светить своим пребыванием в Аргентине. А то Аваду в лоб он бы себе непременно заработал.

— Это ещё что за выкрутасы?

— Мой Лорд, я даже ничего возразить не успела, это всё так быстро случилось... — энергично оправдывалась Джинни, бледнея, в то время как Волдеморт, полыхая гневом, тащил её вперёд, словно нашкодившего котёнка.

— Запомни уже наконец: я тебе не нянька! И если я сказал: иди и узнай дорогу — ты идёшь, узнаёшь и возвращаешься назад, а не крутишь задом не пойми перед кем. Кивни, если поняла.

Джинни торопливо закивала. Не совладав с мстительным характером, через пару футов Тёмный Лорд всё-таки обернулся и пустил в поверженного тангеро неприятным проклятием плоскостопия.

Волдеморт потащил Джинни на выход из Цветного квартала, там, где на противоположном конце гигантской площади Мая, пересекающейся многочисленными дорогами и толпами футбольных болельщиков, без которых Аргентину представить так же сложно, как Дамблдора без бороды, притаился вход в Тайную канцелярию.

1) Цитата из мультфильма «Пинки и Брейн».

Вернуться к тексту

2) Люди, которые танцуют аргентинское танго, называют себя "тангерос" (исп. tangueros). Мужчина, танцующий танго, называется "тангеро" (tanguero), а женщина — "тангера" (tanguera).

Вернуться к тексту

В этот момент Хосе Аркадио Буэндиа прохаживался по толстому шерстяному ковру, видевшему ни одно поколение аргентинских Тайных канцлеров, как здесь именовали магов, занимающих должность, аналогичную британскому Министру магии. Ковёр был изрядно истёрт, его не раз исправно подновляли магией и вручную, и его зелёный цвет уже навевал на Хосе Аркадио тоску. Из приёмной, где размещался его помощник, доносился едва слышимый бубнёж: за перегородкой стола секретарь стыдливо прятал маленький портативный телевизор.

Иногда расхлябанность и необязательность собственного народа до ужаса бесили сеньора Буэндиа.

Устройство телевещания, в отличие от радиоволн, не позволяло магам без риска обнаружения адаптировать под свои нужды изобретенное магглами телевидение. Однако оппозиция, несмотря на жаркую борьбу, всё-таки протащила через Коллегию магов законопроект для образования двух волшебных телеканалов, тем самым поставив международный Статут секретности под большую угрозу. И ради чего? Ради сопливых мыльных опер, которыми бредила вся страна, изготавливая их в таком количестве, что ими буквально захлебнулся весь мир, что уж говорить о магической части Аргентины!

— Аурелиано, совесть имей! — Выглянув в коридор, Хосе Аркадио прикрикнул на своего помощника, который по совместительству был его двоюродным племянником.

— Извини, дядя, то есть простите, Канцлер, я сейчас всё уберу. — Аурелиано покраснел и убрал под стол проклятый маггловский аппарат.

Хосе Аркадио ещё какое-то время грозно смотрел на племянника, в сотый раз отмечая на его почти по-детски беззаботном лице черты сестры: прямые густые стрелы ресниц, широкие брови, капризно изогнутый рот. Ремедиос была его двоюродной сестрой, а ещё — его небесной карой. Отзвуком того проклятия, которому подвергли себя основатели их рода — маги по имени Хосе Аркадио и Урсула Буэндиа, также приходившиеся друг другу двоюродными братом и сестрой, на долгие сто лет лишившие весь свой род магической силы и чуть не ставшие причиной его гибели и вырождения. Долгих сто лет прятался род Буэндиа в городке под названием Макондо, и все его члены были сквибами, не обделёнными возможностью видеть волшебное в мире, но без способностей к колдовству. Обычно дети сквибов становились простыми магглами уже в первом же поколении, но у Буэндиа всегда всё шло наперекосяк.

Сто лет одиночества были у рода Буэндиа в городке на границе с Чили, затерянном в долинах Анд. И вот теперь, когда семейное проклятие наконец оставило их, Хосе Аркадио вновь совершил ту же самую ошибку, опасаясь, что когда-нибудь она будет стоить ему жизни. И, забегая вперёд, можно сказать, что он не ошибался. Самовнушение — страшная штука.

Хосе Аркадио каждый день корил себя за это — и он знал, что чудесная Ремедиос корила себя тоже, — но не мог ничего противопоставить чувству, которое расцвело в его душе. Оно было как побег чертополоха — красивое в своей первобытной дикости, но ужасающее от невозможности не только вырвать его с корнем, но даже прикоснуться к нему, не испытывая боли.

— Смотри у меня, — пригрозил Хосе Аркадио племяннику, стараясь быть грозным, на деле же чувствуя, как сердце постепенно смягчается к старости, что сильно беспокоило его. Он затворил за собой дверь кабинета и вернулся к прежним мыслям.

Если магический народ Аргентины и дальше собирался так беспечно пользоваться продуктами маггловского изобретения, то нужно было что-то решать. В городах со страшной скоростью множились камеры наблюдения, у магглов появлялись телефоны, а фотоаппараты стали буквально общедоступны. С такой техникой становилось всё сложнее и сложнее сохранять Статут о секретности.

В связи с этим оппозиция злила Хосе Аркадио неимоверно. Чёртовы заигрывающие с публикой либералы. Гребанные магглолюбцы. Нет, Хосе Аркадио не был трусом и не боялся крушения Статута. Он лишь опасался внезапного крушения Статута! К такому надо быть готовым и готовым сильно заранее. И поэтому ему так импонировала идея Тёмного Лорда об объединённой магической армии, слухи о которой доносились до него уже пару лет. Он надеялся, что война сделает наконец из его расхлябанных подданных твёрдых и ответственных людей, выкует и закалит их характер. Из мальчиков сделает магов, из девочек — настоящих ведьм.

Необходимо было молниеносно и неожиданно напасть со всех сторон, атаковать ничего не подозревающих магглов, чтобы не втягиваться в долгое противостояние, где на стороне противника уже будет практически неограниченное количество ресурсов и людей. Много людей. Блицкриг — вот что нужно было для такой затеи.

Поэтому Хосе Аркадио загорелся желанием поддержать Тёмного Лорда немедленно, с того самого момента, как тот мрачный человек, сеньор Снейп, впервые переступил порог его кабинета. Да что там, ещё раньше! С тех самых пор, как прочитал, что Тёмный Лорд пришёл к власти в магической Британии.

Вот только переговорщик из сеньора Снейпа выходил отвратный: он постоянно увиливал от явных, прямых вопросов, от желания действовать незамедлительно, от возможности отправить к Тёмному Лорду ответное посольство. Забывал своего переводчика, опаздывал на встречи — в общем, делал всё, чтобы однажды Хосе Аркадио и вовсе отказался иметь с ним общие дела.

Когда же прямо из стены в его кабинете, ставшей на мгновение прозрачной настолько, что через неё стал виден широкий пустой холл, вышли двое, сеньор Буэндиа с возмущением подумал, что это уже третье покушение за последние полгода. Оппозиция совсем распоясалась! Не дав времени незваным визитёрам оценить обстановку, Хосе Аркадио нырнул под стол и, как бывший работник правоохранительного отдела, имеющий неплохую реакцию, запустил последовательно ряд заклинаний разной степени неприятности.

Когда все его броски были с лёгкостью отбиты, Хосе Аркадио осталось лишь мысленно с ужасом взмолиться Деве Марии.

— Может, договоримся? — пролепетал он по-испански.

Перед ним была, конечно же, всё та же одиозная компания, отыскавшая дорогу в Тайную канцелярию. И Джинни наконец, к большому удовольствию Волдеморта, сбросила свою сонную расслабленность и дурашливость и предстала в его любимом амплуа — хорошо выученной боевой единицы. Решительной и безжалостной. В такие моменты он готов был искренне восхищаться ею. Ею и собственным педагогическим мастерством, само собой.

Понимая друг друга без слов, они сжимали тиски вокруг стола сеньора Буэндиа. Тот, отказавшись в столь невыгодном положении, лихорадочно раздумывал над тем, что не помнит за активировавшейся в последнее время оппозицией подобной прыти. Там были всё больше расхлябанные маменькины сынки, хотевшие простых удовольствий и минимизации забот. Поэтому он сделал единственный правильный вывод.

— Тёмный Лорд? — пролепетал Хосе Аркадио уже по-английски. Язык он знал плохо, но заветное имечко у него слетело легко и без акцента.

Джинни подняла было волшебную палочку, но Волдеморт решительно махнул рукой.

— Подожди, Джи…

— Дядя, что там происходит?.. — Привлечённый шумом из кабинета, в дверь постучался молодой Аурелиано Буэндиа.

Джинни повернула голову на стук, и такая звериная готовность к броску почудилась во взгляде этой незнакомой ему ведьмы, что Хосе Аркадио бросился вперёд с единственной целью: защитить от незваных гостей ребёнка Ремедиос. Их совместного горячо любимого сына.

Реакция Джиневры сработала быстрее, чем мысль. Она вскинула палочку и выкрикнула:

— Остолбеней!

Волдеморт в то же мгновение запечатал входную дверь, не желая устраивать публичной кровавой разборки, втягивая в конфликт новые лица.

Оглушающее заклинание Джинни попало точно в лоб сеньору Буэндиа. Хосе Аркадио пошатнулся и рухнул, напоровшись по дороге на острый угол деревянного стола, продырявливая им висок. Затем Канцлер упал на потёртый и ненавидимый им при жизни ковёр, пачкая его тёмными разводами крови, и испустил дух.

— Ну Джине-е-евра! — в отчаянии возопил Тёмный Лорд. И схватился за голову. У них был шанс выяснить, что здесь на самом деле произошло. Но они его бездарно потратили.

— Эй, эй, очнись! — чуть не плача, Джинни наклонилась над телом Хосе Аркадио и легко побила его по щекам. Она не хотела ни подводить Тёмного Лорда, ни напрасной смерти невинному человеку. Но мертвец остался глух к её отчаянию.

— Поздно, он не очнётся, — отрывисто бросил Волдеморт и схватил Джинни за руку. — Идём!

Двинувшись к открытому окну и намереваясь дать отсюда дёру прямо по воздуху с помощью левитации — потому что, как любое уважающее себя магическое правительство, Тайная канцелярия Аргентины была окружена антитрансгрессионными чарами, — Волдеморт поставил упирающуюся Джинни на подоконник и мысленно спросил себя, почему до сих пор её не убил. И сам себе ответил: из-за идеального баланса между восхищением и отрезвляющей язвительностью, из-за умения быстро соображать и из-за великолепной задницы, конечно же. Вздохнул, наложил дезиллюминационное заклинание, перехватил ведьму поудобнее за талию и взлетел.

Когда Поттер продолжил скитаться на протяжении всего девяносто восьмого, а затем и девяносто девятого, просто бросив подружку в Хогвартсе, Волдеморт решил действовать. Легко и приятно для Тёмного Лорда казалось подобраться к противоборствующей семейке и заручиться их поддержкой в грядущем сражении через Джиневру Уизли. Джинни, как ласково он всё чаще и чаще называл её теперь. К тому моменту он уже разжился у Люциуса ценной информацией о проделках своей молодой копии в Хогвартсе, постарался вспомнить, как предпочитал действовать в юности, чтобы очаровывать престарелых глупцов, наивных юнцов и впечатлительных девиц. И озаботился встречей.

Однажды в лесу, где Джинни заплутала после особенно зловредной отработки, назначенной Снейпом, сгустился туман. Джиневру на мгновение пронзил безотчётный страх. И только лишь безумная храбрость, обострившаяся за два года обитания в замке, подконтрольном Пожирателям смерти, заставила её смело шагнуть вперёд.

«Ну что ж. Вот мы и встретились, Джиневра», — сказал Тёмный Лорд, словно лицедей, появляясь из тумана. А стоит сказать, эффектные появления были его фишкой. Он их тренировал не один десяток лет.

«Том?» — неверяще спросила Джинни, вглядываясь в его слабо выступающее в тумане лицо.

«Ну нет, давай обойдёмся без панибратства», — возмутился Волдеморт, со злостью развеивая волшебную иллюзию красавца-мужчины, которую предусмотрительно наложил перед встречей. Нет, со своим старым именем он был не готов мириться ни за какие приятные или полезные бонусы. После возрождения такое вопиющее неуважение к нему проявил только Дамблдор, да и того Волдеморт сумел отправить на тот свет.

Джинни завопила и кинулась наутёк.

— Мой Лорд, сувениры! — отчаянно прокричала Джинни, когда они уже почти перелетели всю площадь Мая. Видя, что Волдеморт не собирается останавливаться, она добавила громко, чтобы он расслышал из-за свистящего в ушах ветра: — Маме!

При слове «мама» Волдеморт недовольно скривился, но всё-таки стал снижаться, и через какое-то время они вновь стояли посреди Цветного квартала.

— По-твоему, это смешно? Убить человека, а потом идти покупать сувениры? — набросился он на Джинни, теряя всякое терпение.

— Нет, мой Лорд, — глухим голосом ответила она, виновато опуская голову, — но мама, она уже почти прос…

У Джинни к горлу подступили слёзы, когда она вспомнила вдруг о маме, которую не видела уже пару лет. Конечно, когда её семья узнала, с кем она связалась, то тут же вычеркнула её из своей жизни, словно она была прокажённой. Это для Джинни было ужасно обидно, ведь её ещё даже на свете не было, когда родители определили для себя, что с Тёмным Лордом им надо непременно бороться. И Джиневра ужасно скучала по родным.

В следующий раз он поджидал её в пустой библиотеке. Кэрроу пришлось немного постараться, обеспечивая им «случайную» и приватную встречу.

«Постой, Джинни! — сказал он, отрезая ей путь к двери. — Я был не прав, там, в прошлом, но теперь всё будет по-другому. Верь мне!»

Эта магическая фраза, сгубившая не одну доверчивую мягкосердечную глупышку, подействовала и на Джинни. Не сразу, конечно. Волдеморт приходил ещё не раз и не два. Но всё-таки в итоге общий язык они нашли. Он дал слово, что и пальцем не тронет её семью, она пообещала, что закончит бунтовать и не будет подвергать себя опасности. На том и порешили.

Стоит заметить, что Волдеморт ощущал за собой силу, власть и правоту. Он давно уже перестал пользоваться «пряниками», предпочитая их старому доброму «кнуту».

Но с Джиневрой Уизли ему пришлось вспомнить и то, каково быть обаятельным и притягательным; манить за собой, как поводырь; побуждать отказаться от всего — от самое себя, — чтобы служить его, Волдеморта, целям. Мысленно он сравнивал Джинни Уизли с норовистой лошадью: покорная нежной и опытной руке, она была готова сбросить седока в любой момент, почувствовав слишком сильное давление или услышав чрезмерно грубый окрик.

Страстная натура Джинни нашла отклик в оскудевшей душе Волдеморта. И со временем он начал думать, что и без остальных представителей семейства Уизли Джиневра стоила затраченных усилий. В бою она заменяла собой пятерых, а то и десятерых человек. А в его постели ей и вовсе не было равных.

А что нужно уважающему себя Тёмному властелину для счастья? Хорошая драчка да регулярный секс. Ну и власть над миром, само собой. Но над последним Тёмный Лорд усиленно и много работал последние пару лет и неплохо в этом продвинулся. У него не было горячности Гриндевальда, у него было бессмертие и железное терпение — он верил, что у него всё получится.

— …почти простила меня! — Джиневра всхлипнула.

— Не реви! — Волдеморт поморщился.

Джинни не оставляла попыток помириться с матерью, а через неё, она была уверена, и со всеми остальными близкими. Волдеморт её стремление активно поддерживал, потому что тоже не терял надежды, что его план в итоге исполнится, как он и хотел, то есть Уизли станут частью его непобедимой армии. Частью высшей расы, которой покорится всё население Земли. По мнению Волдеморта перспектива звучала более чем привлекательно, и он не видел ни единой причины, почему бы Уизли однажды не передумать бороться с ним. По крайней мере, письма и посылки от Джинни родным теперь хотя бы оставались у адресата, а не возвращались с совой назад.

Поэтому сувениры они, конечно же, отправились покупать. Большой расписанный калибас и пачку мате — для папы, цветастую шаль с испанскими мотивами — для мамы, бронзовую чернильницу — для Перси… На футболках с цветным принтом для племянников у Волдеморта совсем закружилась голова от жары. И он страдальчески привалился к ближайшему столбу навеса магазина волшебных тварей, откуда его получасом спустя забрала Джинни, нагруженная пакетами, как верблюд. Единственная мысль, утешающая его при взгляде на эти бесчисленные свёртки, заключалась в том, что Уизли, судя по всему, плодились, как кролики, и когда-нибудь у него будет много-много рыжих боевых магов.

— …По всему следует, что во всём виноват Волдеморт!..

— Что! Да как они смеют! — раздался вскрик, а за ним — звук разбитого брошенным пультом и осыпавшегося осколками кинескопа. Это был уже второй разбитый за сегодня телевизор в этом номере.

В новостной сводке выступала магическая аргентинская оппозиция в лице толстоватого невысокого мага в очках, напоминающего Волдеморту одновременно Поттера и Петтигрю, что не добавляло ему обаяния. А плюс к тому, что этот маг все злодеяния немедленно и, не колеблясь, приписал Тёмному Лорду, хоть и не мог быть так стопроцентно уверен в его вине, как утверждалось, заставило Волдеморта воспылать к оппозиции искренней нелюбовью.

— Эту кашу теперь так быстро не расхлебать. Как думаешь, сколько денег им предложить? — задумчиво протянул Волдеморт, продолжая пялиться в разбитый экран, с сожалением опуская руку, ещё мгновение назад обнимающую Джинни, вскочившую с места, за плечи.

— Эти прохиндеи будут требовать контроль над Фолклендскими островами⁽¹⁾, не меньше, попомните мое слово, мой Лорд!

— Ты полагаешь, что я сам не думал об этом? Но мы же не можем на это пойти?.. В конце концов тут наша Лунная обсерватория и… — Тёмный Лорд замолчал, опять мысленно возвращаясь к подсчитыванию вариантов.

Джинни встала и нервно заходила взад-вперёд по номеру.

— Нельзя отдавать им ни пяди нашей земли, мой Лорд! Перетопчутся!

Она так искренне неистово всплеснула руками, что на Тёмного Лорда нашло даже какое-то умиление.

— Сядь сюда! — приказал он, хлопая себя по коленям. Джинни посмотрела на Волдеморта, отвлекаясь от своих мыслей о провале, и щеки её взволнованно зарделись. Она нерешительно приблизилась к Тёмному Лорду и аккуратно забралась к нему на колени — не каждый день Волдеморт проявлял такое благодушие. Стоило ценить широкие порывы его куцей души. И Джинни ценила, а как же иначе! Она нежно оплела руками его шею, опаляя его бледную кожу своим горячим дыханием, и прижалась к мужскому телу вздымающейся грудью.

— Как так получилось, мой Лорд, что Снейп проторчал тут полгода и ни до чего не договорился? Что он вам сказал? — в продолжение неоконченной мысли спросила Джинни и немного поёрзала.

— Он сказал… сказал мне Снейп… — бездумно проговорил Тёмный Лорд. От красивых ножек Джинни, так щедро открытых короткими домашними шортами, просто невозможно было оторвать взгляд, и Волдеморт бросил попытки. Мысли о Снейпе стали вдруг какими-то неуместными. Волдеморт сильнее притянул Джиневру к себе, прильнул губами к тёплой и нежной коже на её шее, поднялся выше, аккуратно целуя в выемку за ухом. Джинни хихикнула и попыталась отодвинуться. Но одной рукой Тёмный Лорд лишь притянул её ближе, а другой нырнул за резинку её шорт, дошёл уже до сосредоточия почти всех земных бед, как вдруг вспомнил:

— Он сказал мне, что сеньор Буэндиа не будет говорить с моими шавками, а станет говорить только тогда, когда я лично явлюсь перед его очи. Ты и сама понимаешь, что такое предложение просто невозможно было проигнорировать!

Если уж быть точным, то сеньор Буэндиа сказал лишь: «Наше дальнейшее общение, сеньор Снейп, просто бессмысленно. Ни с кем, кроме лично Тёмного Лорда, я больше говорить не намерен». А ведь даже самой невинной фразе можно придать нужный контекст.

От резко вспыхнувшей злости учить уму-разуму Джинни в части ношения маггловской одежды вдруг расхотелось, и Тёмный Лорд достаточно бесцеремонно спихнул её с колен. Обиженно засопев, она тем не менее встала и, вновь пройдясь туда-сюда вдоль стены, задумчиво произнесла:

— Кажется, Снейп что-то напутал при разговоре с Канцлером или сделал неверные выводы.

— Что-то напутал?.. Ты так это называешь? И ещё меня считают бессердечным и циничным!

— Да. И, кажется, это уже не впервые, верно, мой Лорд? — Смутная тревога вползла в комнату вместе с прохладным ночным бризом. — Может быть, он не подходит для этой работы?..

— Нет, думаю, дело тут совсем в другом… Нам с Северусом предстоит теперь длинный и серьёзный разговор… — зловеще протянул Волдеморт.

Раздался вежливый стук в оконную раму, а затем в номер влетела сова.

— А, это ты! — Джиневра посмотрела на сову, как на давнего недруга, моментально узнав её. В сове даже было что-то отдалённо напоминающее её хозяйку: злые цепкие глаза, тёмные, почти чёрные перья, горделивая посадка головы. Впрочем, сова ответила ей взаимностью и отвязать письмо от своей лапки не дала, а Джинни пришлось с проворством уклоняться от её острого клюва.

— Мадам Лестрейндж снова шлёт открытки, — с плохо скрываемой ревностью и сарказмом в голосе сказала Джинни.

— Донесения, — спокойно поправил её Волдеморт. — И я и сам вижу.

Что же касается его постели... В смысле, чтобы заиметь в свои Пожирательские ряды такого ценного сторонника, как Джиневра Уизли, Волдеморту пришлось проявить изрядную долю изобретательности. Метку Джинни получила уже после того, как он решил, что делать с Беллатрикс Лестрейндж, настолько страстно обожавшей его, что это невероятно грело самолюбие и заставляло не прогонять её от себя, даже несмотря на потерю молодости и красоты после неполных тринадцати лет Азкабана. Даром что это было в его славу и честь!

Но даже то слабое чувство благодарности, которое теплилось в чёрством сердце Волдеморта, быстро угасло: в конце концов он много и усердно работал все прожитые годы, и его было за что обожать — так он думал про себя. Угасло под натиском новых впечатлений и влечений. Но и совсем обижать Беллу было нельзя. У неё были нужный ему боевой опыт, какие-никакие родственные связи, которые в случае чего осложнили бы ему жизнь, а также немалые финансовые средства, достаточно сильно поддерживающие их общее дело на плаву.

И когда появилась необходимость начать переговоры с мировыми правительствами, то он с лёгкостью определил кандидатов.

Белла, усланная в рабочую командировку вместе с Лестрейнджами, отправляла открытки, то есть писала донесения по мере того, как они продвигались дальше на восток. В последний раз прислала колдографию из Парижа и из Праги. С подписью: «Скоро это всё будет у ваших ног, мой Лорд», что, должно быть, оправдывало бы её колдографию в донесениях. Что ж, Волдеморт мог простить ей эту маленькую слабость.

В Париже на Беллатрикс было длинное вечернее платье и газовая накидка поверх, не скрывающая изящных изгибов; на колдофото из Праги она светила просто неприлично низким декольте. Волдеморт хотел сначала кинуть колдографии в камин, но потом задумался и колдофото из Праги припрятал в ящик стола. Уж больно красивый на нём был пейзаж.

— А Нотт там ничего не пишет? — с интересом спросила Джинни, заглядывая Волдеморту через плечо.

— А ну, не мешай, кыш! — Ему пришлось чуть ли не надавать по рукам резвой девице, которая уже собралась было выхватить очередные колдофото у него из рук. На снимках и правда можно было заметить Теодора Нотта, скучавшего в сторонке и совсем затерявшегося на фоне великолепной Беллы.

— Да я же одним глазком только! — обиженно засопела Джинни, усаживаясь рядом и слегка поглядывая на конверт в руках Волдеморта.

Теодор Нотт стал отдельной головной болью Волдеморта. Ещё в первый раз, как увидел его, Тёмный Лорд погрузился в тяжёлые размышления. Он спрашивал себя, чем на самом деле закончились те приятные мгновения, которые подарила ему Элоиза Нотт далёкие девятнадцать лет назад. Потому что его юный последователь выглядел ровно так, как выглядел сам Волдеморт в его годы. Та же прямая аристократическая осанка, та же волнистая копна смоляных волос, то же худощавое телосложение. Фу, смотреть противно!

Нет, думал про себя Волдеморт, никак нельзя допустить, чтобы этакая угроза нависла над его едва начинающимся романом, когда Джинни наконец покинула бы стены Хогвартса. Не то чтобы Волдеморт в себе сомневался, а всё-таки факторы риска он любил минимизировать. И тогда в его голове созрел гениальный в своей коварности план, в котором с помощью одного камня он намеревался убить сразу трёх, четырёх, а то и пять птичек⁽²⁾.

"Дорогая Белла, — сказал он тогда. — Только на тебя надежда всей магической Англии. Только тебе могу я поручить столь ответственное задание".

Конечно, не в таких выражениях: там было меньше про надежду и больше хамских приказных ноток, иначе она бы почувствовала, что Волдеморт перед ней в чём-то там виноват. А в чём он был виноват, в конце концов? Видели глазки, кого в хозяева выбирали...

Все письма Белла писала с едва сдерживаемой печалью. Но Тёмный Лорд приписывал её тоске по дому, спал спокойно, и совесть его не мучила. Ведь чем-чем, а совестью Тёмный Лорд точно был не обременён.

В ответ он ей писал, что родина и он лично никогда не забудет её преданности и верности, и награда её будет безмерна. В общем, всё то, что обычно пишут Тёмные властелины своим последовательницам, к которым утратили интерес, но не желали втягиваться в долгие выяснения отношений.

В Берлине посольство ожидаемо приняли хорошо, в Москве — не пустили на порог. Теперь Белла писала на пути в Монголию, но Тёмный Лорд был не уверен, что она не решит её объехать по дуге. Потому как даже если весь мир захватят маги, то Монголия… Ну что может случиться с Монголией? Подкрепления от неё с гулькин нос, а бескрайняя степь даже и не заметит, если весь мир сгорит в огне.

Вот разве что тулупы и баранина… Какой-никакой, а ресурс. Да и куда спешить, пусть Беллатрикс поездит, развеется… Ей полезно. Волдеморт достал перо и чернильницу и принялся строчить указания о внимательном отношении к каждой отдельно взятой стране.

В конце концов он не хотел, чтобы Джиневра и Беллатрикс попытались выяснить отношения и вовсе без него — Волдеморт подозревал, что эти двое могли бы до такого дойти, и кто бы из них выиграл, Тёмный Лорд не был стопроцентно уверен. Да и знать не хотел. На носу была война, каждый волшебник на счету.

Да и… жаль ему было Джинни. Молодая ещё. Вот к тому моменту, как Белла вернётся из командировки, их боевой опыт хотя бы чуть-чуть сравняется.

А зрелище будет даже интереснее.

— А всё-таки хороший это танец, — сказала Джинни, рассматривая лунные блики, пляшущие на почти чёрных и невидимых в ночи волнах Атлантического океана за окном, — страстный. Жаль, что я не умею.

— Танго? — спустя время спросил Волдеморт из-за газеты, которую скрупулезно изучал, отвлёкшись наконец и от Снейпа, и от Джинни, и от их такого очевидного сегодня провала.

— Ara.

— Ну так давай потанцуем, я тебя научу, — предложил Волдеморт, откладывая газету и поднимаясь с дивана.

Взмахом волшебной палочки он отодвинул всю мебель к стенам, освобождая им достаточно пространства посреди комнаты. Что ж, Волдеморт, как уже было сказано, просто не мог сердиться на Джинни слишком долго.

— Мой Лорд! Неужели вы умеете?

— Умею, — кратко ответил Волдеморт, пожимая плечами. Страшно подумать, сколько всего к его годам может успеть выучить и попробовать увлечённый человек, не имеющий жены и детей. Он включил патефон с золочёной трубой, примостившийся на трюмо.

— И-и-и! — нечленораздельно провизжала Джинни и спрыгнула с подоконника, на котором сидела. — Мой Лорд, вы самый лучший!

Едва подавив в себе желание кинуться Волдеморту на шею, Джинни вытянулась по стойке смирно посреди комнаты.

— А знаете, что сказал сегодня тот человек, который пытался научить меня танцевать?

От этого раздражающего воспоминания Волдеморт сдавил руку Джинни так сильно, что она ахнула, но тут же опомнился и ослабил хватку.

— М-м-м. И что же? — произнёс он холодно.

— Танго — это танец-секс, вы делаете шаг, а я уступаю, иначе — танца не выйдет.

— Значит, мне определённо понравится танцевать танго с тобой, Джинни, — шепнул он ей на ухо. Стиснул в объятиях и добавил: — Очень понравится.

Волдеморт и Джинни танцевали, всё ближе и ближе прижимаясь телами, её непокорные рыжие пряди волос выбивались из причёски и щекотали ему щёку, Аргентина засыпала, утомлённая дневной круговертью, планета летела вперёд по эллиптической орбите, а человечество стремительно неслось к пропасти.

1) Фолклендские острова (Мальвинские острова) — архипелаг в юго-западной части Атлантического океана. Фактически Фолклендские острова являются британской заморской территорией и важным перевалочным пунктом на пути из Атлантического океана в Тихий, позволяющим контролировать Южную Атлантику. Права Великобритании на острова оспариваются Аргентиной, рассматривающей их как часть провинции Огненная Земля, Антарктида и острова Южной Атлантики.

Вернуться к тексту

2) В английском языке есть идиома «to kill two birds with one stone», дословно она означает «убить двух птиц одним камнем». Соответствует нашему: «два зайца одним выстрелом».

Вернуться к тексту