Душа (гет)

В школу Гарри и Джинни вернулись через камин в директорском кабинете и, немного поболтав с Дамблдором, направились в Гриффиндорскую гостиную. В это время в ней было полным полно народа — большинство школьников не покидали Хогвартс на пасху, предпочитая готовиться к экзаменам — и поэтому их появление вызвало много шума. В основном все интересовались, как прошла свадьба, о которой шумело все магическое сообщество, но на которое мало кто получил приглашение.

Кое-как отбившись от студентов, Гарри и Джинни разошлись по своим комнатам, чтобы успеть разобрать вещи до обеда. Справившись с этим занятием, они встретились в гостиной, но решили тут же покинуть ее и провести время где-нибудь в другом более уединенном местечке, благо Гарри знал целый десяток подходящих, начиная от укромных уголков и заканчивая Выручай-комнатой! Драко с Гермионой они встретили только во время обеда, а Рона увидели лишь на ужине.

На следующий день начинались уроки, и как по закону подлости самым первым была Защита. Не то чтобы Гарри не нравился предмет — сам предмет ему очень даже нравился! — но он откровенно и взаимно ненавидел преподавателя этого предмета. Северус Снейп имел дурную привычку портить Гарри жизнь всеми возможными способами. Гарри не удивился бы, если бы узнал что ненавистный профессор до сих пор преподавал Защиту лишь потому что ее так сильно любил Гарри, а вовсе не из-за того что его прапрадед не мог найти ему замену.

Впрочем, это сейчас имело мало значения, ибо Снейпу недолго было оставаться учителем Гарри — всего-то один семестр.

Когда раздался звон колокола, в класс летучей мышью влетел Снейп, создавая своей мантией небольшой ураган, сметающий на своем пути все легкие предметы (к счастью таких оказалось немного, лишь записка Дина Парвати, которую Снейп к счастью не заметил). Оказавшись возле своего стола, он приказал убрать учебники — впрочем, их на столах и не было — и приготовить волшебные палочки.

Взмахом своей палочки он заставил все парты и столы отскочить к стенам — студенты только и успели выпрыгивать из-за них, чтобы их не сшибло.

— Итак, на последнем занятии мы с вами начали изучать ударные заклинания. В конце урока вы все положите мне на стол сочинения по этой теме, которые я задал вам на каникулы, а теперь перейдем к уроку. Вы уже должны были освоить вербальное и невербальное применение заклинания Actio Menta и осознать, в каких случаях его целесообразно использовать, а в каких нет! Сегодня мы изучим другое ударное заклинание. Заклинание Lancul. Кто скажет, чем это заклинание отличается от уже известного вам? Мистер Поттер, встаньте и просветите публику!

Если профессор надеялся на не подготовленность Гарри, то он сильно ошибся. С тех пор как учителем Защиты стал Снейп, Гарри из принципа вызубривал сразу по нескольку параграфов учебника на несколько уроков вперед. Он решил, что ни за что не позволит этой засаленной летучей мыши подловить его на этом предмете! Защита от Темных Искусств, ровно как Трансфигурация и Заклинания, была родной стихией для Гарри и давалась лучше всего остального.

— Заклинание Action Menta имеет на невербальном уровне лишь ментальный эффект, ударяя в основном по сознанию. В слабой форме дезориентируя противника в пространстве и нарушая его координацию, а в сильной — лишая его сознания. При этом эффект заклинания нельзя снять другими чарами, как при заклинании Конфундус, имеющего схожее действие, но лишь навевающее эффект ментального удара. Сам ментальный удар можно нейтрализовать только с помощью специального зелья и курса лечения. На вербальном уровне Action Menta имеет помимо ментального действия, целенаправленное физическое, что в совокупности позволяет заклинанию разбить почти любой щит, а если заклинание слишком мощное то и нокаутировать противника. Заклинание Lancul же действует только на физическом уровне, оно само по себе обладает очень большой мощью, но не способно пробить щит или же вырубить противника — если, конечно, он во время отдачи не налетит на стену или дерево! Зато даже если противник защитится от Lancul, оно все равно на него воздействует, но уже в слабой форме, на инерции, — отчеканил Гарри ровным лекторским тоном.

Снейп проскрежетал зубами. За три года преподавания Защиты ему уже следовало понять, что Гарри не позволит ему снять с себя баллы на этом уроке.

— Приятно видеть, что вы все-таки удосужились подготовиться к уроку, — проговорил Снейп таким тоном, что всем было ясно, что никакой радости он по этому поводу не испытывал. Разумеется, прибавлять Гриффиндору баллы за правильный ответ он, как всегда, не собирался, — Сейчас вы встанете напротив тренажеров и будете по очереди отрабатывать заклинание, и чтобы я не слышал от вас ни звука!

Снейп снова взмахнул палочкой, и в классе появилось пять тренажеров в нескольких метрах от единственной свободной от парт стены. Ребята разбились на группы и принялись по очереди применять на них невербальный Lancul. Как и следовало ожидать, получалось не у всех, но никто не желал произносить заклинание вслух и таким образом лишать свой факультет баллов, во всяком случае, никто из Гриффиндорцев.

К концу урока чары получилось выполнить лишь четверым: Гарри, Драко, Гермионе и Джинни. То, что все четверо принадлежали (практически) Гриффиндору никак не улучшило настроение Снейпа, и в результате он задал огромное задание, включающее в себя отработку заклятья и сочинение на три свитка по заклинанию Lancul.

— Он отыграется на нас на Зельях, вот увидите, — мрачно предрекал Шимус, выходя из класса защиты, — Никогда еще не видел его таким злым.

— Просто он неожиданно резко понял, что его любимый ученик будет его учеником лишь еще три месяца, а он так и не сумел снять на защите с него баллы, не говоря уже о взыскании! — ответил ему Рон, светясь широченной улыбкой.

— И чего он к тебе пристал? — спросил Драко у Гарри. Раньше когда он был на Слизерине, он никогда не задавался причиной предвзятого отношения Снейпа к Гарри, но сейчас подобное поведение преподавателя его раздражало, и вопрос возник сам собой.

— Мой отец и крестный в школьные годы не сошлись с ним характером, а потом мой отец спас Снейпу жизнь и теперь он ненавидит из-за этого его и меня, соответственно.

— Глупость какая-то, — отозвался Драко, оборачиваясь к кабинету, — Они же теперь на одной стороне?

— Слишком много между ними обид, чтобы перечеркнуть все, что когда-то было, — пожала плечами Джинни, — Хотя на их месте я бы все-таки попыталась.

Драко подумал о том смог бы он подружиться с Гарри, если бы их души не были связаны зельем и, решив, что, скорее всего, у него на этот шаг не хватило бы духа, попытался выкинуть эти неприятные мысли из головы. Он был рад, что все случилось именно так. Осматриваясь назад сейчас, Драко понимал, что в итоге он стал бы таким же обозленным на весь мир и одиноким Снейпом, а Драко вовсе не хотел себе такой судьбы. Сейчас у него были друзья и любимая девушка, на которой он хотел жениться. Его мать вышла за человека, который ее любил, а у него самого появился брат, который никогда не бросит его на произвол судьбы. Помимо всего этого, он мог безопасно и в любое время общаться со своей тетей Андромедой и ее дочерью, а также говорить и делать то, что хотел он, а не то, что от него хотел его отец. Ради всего этого, безусловно, стоило поступиться своей гордостью, тем более что честь Малфоев от этого лишь выиграла.

Следующим уроком были Древние Руны, на которые из пятерых друзей не ходил лишь один Рон. В связи с тем, что данный предмет изначально выбрало мало студентов и еще меньше получили СОВУ с достаточной для продвинутого класса оценкой, учеников изучавших этот предмет на седьмом курсе было немного и все четыре факультета учились вместе. Из слизеринцев здесь было меньше всего учеников — лишь Блейз Забини и Миллиссента Булстроуд. Из Равенкло присутствовала половина класса, а именно шестеро человек. Трое из Хаффлпаффа: Джастин Финч-Флетчли, Сьюзен Боунс и Эрни Макмиллан. И пятеро из Гриффиндора: помимо четверки друзей предмет изучал еще и Дин Томас.

К этому семестру был изучен почти весь материал по рунам: скандинавским, англо-саксонским, огамному письму и даже древнеанглийскому и валлийскому языкам. Сейчас класс занимался в основном распознаванием древних текстов, их переводом, а также устной речью, закрепляя уже пройденный материал и готовясь к экзаменам на ЖУКА.

Для Гарри это было немного скучным занятием, но Древние Руны хоть и не были обязательным предметом, могли пригодиться ему в будущем, поэтому он заставлял себя не волынить на уроках, а пользоваться возможностью и готовится к экзаменам, чтобы позже иметь больше времени на другие предметы. Все в классе думали примерно также (за исключением Гермионы и Драко, которым до упоения нравился этот предмет) поэтому здесь царила мирная рабочая атмосфера на радость профессору.

Когда студенты, наконец, покинули класс Древних Рун, голова у Гарри была заполнена отрывками текса, который достался ему для перевода. Это был просто кошмарный отрывок, в связи с тем, что писали его сразу несколькими способами, используя три различных рунических футарка!

— Если мне попадется такое же на экзамене то «превосходно» я точно не получу в связи с преждевременной кончиной! — жаловался он, направляясь вместе со всеми в Большой зал на обед, — Это ж надо так шифровать!

— Ничего ты не понимаешь! — возразил ему Драко, — Это же хорошо когда текст сложный — над ним нужно подумать, поковыряться!

— Это вам двоим нравиться в них ковыряться! — отозвалась Джинни, и идущий возле нее Дин энергично закивал, подтверждая ее слова. — Лично я не нахожу в этом ничего заманчивого!

Гермиона с Драко смерили Гарри и Джинни такими одинаково снисходительными взглядами, что Дин рассмеялся, случайно перехватив их. Прошедшие мимо них слизеринцы из числа потомков Пожирателей удостоили компанию холодным взглядом и прошествовали мимо.

— Чего это они? — удивленно спросил Драко, — Даже ничего не сказали.

— Может на них снизошло понимание после той дуэли на день Валентина? — предположил Дин.

— Ага, тогда чего это понимание снизошло на них лишь к середине марта, а не сразу же после дуэли? — спросила у него Джинни, — Они же весь конец второго семестра доставали нас.

— Что-то мне не нравится, что они притихли, — высказал своем мнение Гарри.

Они вошли в зал и, заняв места за Гриффиндорским столом, украдкой бросали взгляды на слизеринцев. Нотт и Паркинсон о чем-то переговаривались. Крэбб и Гойл, а также младшие юные пожиратели внимательно слушали их беседу, изредка что-то вставляя. Наблюдая за ними, Гарри приобнял Джинни, испытав странное желание защитить ее от них. Его охватило очень дурное предчувствие.

Обед прошел в молчаливом напряжении. Даже Рон, который подошел довольно поздно, ни о чем не спросил, видимо поняв, что именно тревожило друзей. Подробности его не интересовали, ибо от юных пожирателей можно было ожидать лишь одного — гадости! Но все было тихо. Слизеринцы молчали даже на Зельях, которые в этот раз для разнообразия прошли удивительно тихо. Не было ни инсинуаций, ни даже снятых Снейпом балов. Все казалось каким-то сюрреалистичным, вымершим.

Юные пожиратели продолжали молчать и на следующий день и на третий. Они ходили притихшими группками и тихо шушукались в коридорах и в большом зале во время завтрака, обеда и ужина, изредка поглядывая в сторону Гриффиндорцев, но чаще игнорируя их вообще.

Гарри с Драко до того не нравилось это затишье, что они предпочитали не выпускать своих возлюбленных из поля зрения и всегда быть рядом с ними, но очень скоро вихрь школьной рутины закрутил их. Гермиона не давала никому спуска, решив во что бы то ни стало добиться достаточной подготовки к экзаменам по СОВУ и ЖУКА. Каждый вечер она садилась в гостиной за учебники и как надзиратель следила за тем, чтобы пятикурсники и семикурсники не отлынивали от подготовки. В этом она была неумолима и напоминала двигающийся на всех парах локомотив. Драко и Гарри не были исключением — прошла лишь пара дней, а зубрежка теории напрочь выбила из их голов все беспокойные мысли о странном поведении Слизеринцев.

В конце марта Гарри пришло по письму от Сириуса и от родителей, причем мама и папа умудрились написать ему два письма, по одному от каждого. Все эти три письма были об одном и том же событии, лишь вскользь освещенном в прессе. Сириус, однако, посчитал нужным проинформировать своего крестника о деталях.

«Гарри, я пишу тебе для того чтобы предупредить. В “Пророке” об этом почти ничего не говорили, поэтому, скорее всего, ты даже не обратил внимания на ту короткую заметку в сводке происшествий. Дамблдор тоже не посчитал нужным тебя проинформировать, хотя я подозреваю, что он попросту закрутился и позабыл это сделать. Я пишу тебе это письмо по просьбе твоего отца. Он посчитал, что из первых уст новость будет иметь большую правдивость. По мне так это излишне, он мог и сам тебе написать, но видимо Сохатый решил исправить тот досадный факт, что с января я не послал тебе ни одного письма, да и практически не видел тебя. В оправдание могу сказать лишь, что у меня было много дел — мы пытались найти Волдеморта. И это возвращает меня к теме…

Твой крестный, Бродяга»

Письма от родителей содержали примерно ту же информацию. Мама беспокоилась и просила его быть предельно осторожным, а по возможности вообще не покидать стен Хогвартса. Разумеется, запретить она ему уже не могла, но призывала к благоразумию. Отец был более сдержан, хотя Гарри чувствовал, Джеймс просто не стал писать о своих тревогах сыну, предпочитая вселить в него уверенность, а не лишнее беспокойство. Он также рассказывал о Сириусе, уверяя, что обязательно заставит его написать еще раз, потому что Бродяга, судя по всему, решил самоудалиться с Гарриного горизонта, открыв простор для его настоящих родителей. Сириус считал что теперь, после воскрешения папы и мамы Гарри нуждался в нем не так сильно как раньше. Эта мысль была для бедного Бродяги невыносимой, поэтому он решил не рубить хвост по частям.

Гарри, читая письмо отца, был несколько удивлен, ведь подобное поведение больше походило на Ремуса, чем на Сириуса. Пораженный выводами Джеймса Гарри этим же вечером написал Сириусу письмо, причем такой длинны, что вполне бы сошло для маленькой книги. Он, конечно, понимал чувства Бродяги — в конце концов, Сириус воспитывал его с годовалого возраста и считал не просто крестником, но и сыном. Все что произошло, было тяжело для него в особенности, поэтому Гарри решил прочно поселить в голове своего крестного мысль о том, что тот факт, что он теперь живет родительском доме, не означает, что он перестал нуждаться в обществе человека, который его воспитал!

Последовавшее после этого письмо Сириуса было написано уже более беззаботно и видно было, что Бродяга успокоился и смирился с существующим положением, оставив все свои депрессивные выводы в прошлом.

В апреле министерство магии провело экзамен на аппарацию. На нем все шестикурсники, которым исполнилось семнадцать, и все семикурсники, которые не были допущены до экзамена или не сдали его в прошлом году, должны были получить лицензию. На экзамен вызывали в алфавитном порядке, поэтому ждать Гарри и Джинни пришлось очень долго. Очередь до них дошла уже затемно, но, несмотря на утомительный день, они все сдали экзамен, хотя Рон и заставил их поволноваться. У самого младшего в семействе Уизли мальчика то и дело случались расщепы — этот раз не был исключением, но в темноте экзаменатор не заметил оставшейся от брови Рона волосинки.

Возвращались из Хогсмита в хорошем расположении духа, и даже угрюмые лица Слизеринцев не смогли испортить настроения ребят.

Следующие три недели были отмечены последними в этом году Квиддичными матчами. Как и предполагали Гриффиндорцы, несмотря на то, что Равенкло почти всухую разгромил Хаффлпафф, а Слизерин в свою очередь по полной отыгрался на Равенкло за свой прошлый проигрыш, кубок по квиддичу достался Гриффиндорской сборной. Это был пятый кубок в копилке Гарри. Пятый кубок из пяти разыгранных за все время его учебы, и хотя радость Гриффиндора была сильно приправлена горечью из-за того что их самый лучший ловец за всю историю Гриффиндорской сборной покидал стены школы, они тем не менее надеялись найти ему достойную замену.

В мае подготовка к экзаменам достигла своего апогея. Семикурсники почти не выходили из библиотеки и пустых классов, в которых отрабатывали заклинания и чары.

Интенсивнее всех подготовкой занимался Невилл, хотя он изучал на повышенном уровне всего три предмета: Травологию (которую ему почти не надо было учить), Защиту от темных искусств и Заклинания. Именно в практику последних двух он и окунулся с головой, с теорией по ним у него было более чем нормально.

Гарри, буквально схватывающий все на лету, учил в основном теорию по Травологии, Древним рунам и Зелеварении. С остальными предметами — Защитой, Трансфигурацией и Заклинаниями — у него не было никаких проблем. Он превосходно владел практикой, в связи с чем безупречно понимал и теорию.

Джинни, Рону и Драко приходилось готовиться в обоих направлениях сразу, так же как и Гермионе, хотя последняя учила теорию только ради самого процесса. Практика у нее тоже получалась неплохо, она владела всеми заклинаниями и чарами уровня ЖУКА, но они не отличались ни мощью, ни силой. Лучше всего у нее, конечно, выходили заклинания по Трансфигурации, но мисс Заучка за то и получила свое прозвище, что не умела останавливаться и считала, что не знает ровно ничего!

— Герми, хватит мельтешить перед глазами! — прикрикнул на нее Рон, когда Гермиона в очередной раз сорвалась с места и побежала на поиски очередной разъясняющей литературы.

— Не хватит, Рон! — возразила девушка, громко опуская на стол толстый фолиант размером с маленький телевизор, — Я очень многое еще не выучила!

— Ну, уж если ты много чего еще не выучила, то мы тогда и вовсе ничего не знаем! — едко заметил Рон себе под нос.

К счастью Гермиона уже увлеклась книгой и его не слушала, иначе в библиотеке разразился бы очередной скандал, и мадам Пинс в очередной раз выставила бы всю их компанию за дверь.

Так проходило все свободное время у седьмого курса, единственным днем, когда выпускной класс Хогвартса не сидел, зарывшись в конспекты и книги, было воскресение. Расслабляться, по мнению некоторых (Гермиона подходила к этому вопросу очень скупо), тоже было необходимо, поэтому раз в неделю выпускники отправлялись в Хогсмит, чтобы развеяться, а заодно позволить утрамбованной в мозг информации занять место на надлежащей для этого полочке.

Гарри выходил в Хогсмит не так регулярно как Драко, Джинни и Рон, он предпочитал подобно Гермионе совершать такие прогулки по мере необходимости и не всегда подобные выходные приходились именно на воскресение, часто это могла быть и суббота и даже вечер пятницы. Такой день пришелся на шестнадцатое мая, а так как это была суббота, то компанию ему составить было некому.

Хогсмит был полон шестикурсников и лишь изредка на глаза попадались третьекурсники и четверокурсники. Они сновали от магазина к магазину, заходили в паб Мадам Розмерты «Три метлы» или в «Сладкое королевство», пропадая там на несколько часов. В общем, развлекались, кто как мог.

Гарри не стал никуда заходить, он просто шатался по улочкам, дышал свежим воздухом и думал ни о чем и обо всем одновременно. Пару часов он просидел на камне, смотря на видневшуюся далеко за окраиной деревни Визжащую хижину, а когда день стал клониться к вечеру, и солнце прикоснулось к горизонту, повернул обратно к Хогвартсу. Чтобы добраться до школы понадобиться еще около часа — как раз хватит времени, чтобы успеть к ужину.

На улицах деревни уже было тихо. Вечерний майский воздух, почти недвижимый, смешивался со светом ламп и словно мотылек парил возле них. Дневная духота очень медленно сменялась ночной прохладой, и Гарри подумал, что в следующий раз стоит ограничиться загоранием возле озера — там прохладнее, чем в деревне, тише, да и ребята, быть может, присоединятся к нему.

Решив, что сделает именно так, Гарри вышел из деревни. Узкая извивающаяся тропинка, ведущая к Хогвартсу, огибала озеро вдоль кромки Запретного Леса и в некоторых местах подходила к нему столь близко, что можно было услышать тихие шорохи и лесные звуки, а то и вовсе стук копыт — толи Кентавров, толи Единорогов. Гарри это не пугало — он уже давно отучился бояться различных монстров. Что такое животное, пусть и такое гигантское как соплохвост или акромантул, по сравнению с Волдемортом и его навязчивой идеей фикс!? К тому же, как показал опыт, и уроки Ухода за магическими существами с тех пор как преподавателем назначили Хагрида, все эти неуправляемые монстры старались с ним не связываться. Если конечно не были совсем уж глупы, а Хагрид глупых животных никогда не держал (ну за исключением некоторых соплохвостов)!

В основном, завидя его, эти милые, по мнению Хагрида монстрики старались улепетнуть подальше или, во всяком случае, не нарываться. Когда они проходили соплохвостов (Хагрид начал отходить от депрессии вызванной историей с Гипогрифом), эти милые гигантские скорпионоподобные черепахокрабы слушались его словно собачонки. Надо ли говорить, что Хагрид считал его лучшим учеником?

Ох, как он обиделся, когда Гарри на шестом курсе не стал изучать его предмет более углубленно! Но потом, когда Гарри объяснил ему что он все-таки не Гермиона, чтобы изучать на таком сложном уровне семь предметов (Грейнджер могла бы изучать на ЖУКА и все свои одиннадцать, но ей не позволили), Хагрид успокоился. Конечно, Гарри тут сильно приврал. Он смог бы, как и Гермиона, изучать и Уход за магическими существами, и Прорицания, и Астрономию с Магловедением и даже Историю Магии, по которой он каким-то образом сумел получить СОВУ на «Отлично» (надо сказать это была единственная «Отлично» среди десяти «Превосходно»), но он просто этого не хотел! У него не было такой навязчивой тяги к получению знаний, какая была у невесты Драко, поэтому он просто выбрал на ЖУКА наиболее интересующие его предметы. Впрочем, Гермиона сделала то же самое, только решила воспользоваться доступным ей максимумом (в Хогвартсе разрешалось брать на ЖУКА от трех до семи предметов). Ох уж эта Грейнджер! Для нее смысл жизни — превосходные оценки.

Крик, донесшийся из леса, привлек его внимание. Тот, кто кричал, был очень близко, метрах в десяти или чуть дальше. Гарри остановился, решая, что делать: ему могло послышаться, это могла быть ловушка, но с другой стороны тот, кто кричал, мог находиться во вполне реальной опасности…

Крик повторился, и Гарри, не успев что-либо сообразить, машинально кинулся в его сторону.

«Вот она Гриффиндорская безрассудность!» — язвила его Слизеринская часть.

Сам Гарри был сейчас согласен именно с Гарри-Слизеринцем — он поступал глупо и необдуманно. Однако Гарри-Гриффиндорец не мог бросить попавшего в беду человека из-за одного лишь осознания, что это может для него плохо кончится, поэтому несмотря ни на что осторожно пробирался в чащу. Идти пришлось недолго. Завернув за очередное необъятное дерево и перешагнув хитросплетение окаменевших кряжистых древесных корней, он увидел, в пяти метрах хаффлпаффку с третьего курса. На нее с оскалом надвигался грязный засаленный мужчина и, хрипло посмеиваясь, пугал.

Девочка снова закричала: ее крики вполне устраивали мужчину, и он лишь смеялся.

— Кричи-кричи, нам это и надо, — приговаривал он, — Кричи громче, чем вас больше соберется, тем больше оборотней станет! Сегодня полнолуние, вот только солнце скроется, и мне будет, чем полакомится! — мужчина подошел совсем близко к девочке и втянул в себя воздух, словно пытался ощутить какой она будет на вкус.

— Фенрир, держи себя в руках! — сказал второй человек.

Посмотрев на него, Гарри к удивлению понял, что это Теодор Нотт. Он сидел на особо вылезшем из-под земли корне и играл со своей волшебной палочкой.

— Она должна быть живой и в сознании, — сказал Нотт, — Отойди от нее, она же сейчас в обморок от страха упадет!

— Мне велели, чтобы она кричала! — сладко возразил Фенрир, — Ее крик должен привлечь его сюда.

— Если она грохнется в обморок, то некому будет кричать! Хозяин скоро будет здесь, где же этот Поттер — решил ночевать в Хогсмите?

— Может мне ее слегка поцарапать, чтобы дальше слышно было? — предложил Фенрир.

— И чтобы на ее крик прибежал не только Поттер, но и Дамблдор? — фыркнул Нотт, — Нет уж!

Гарри вжался в дерево, не зная, что ему предпринять. Он мог справиться с пятью Пожирателями — Сириус, а затем и отец неплохо его обучили боевой магии, прекрасно осознавая, что она ему пригодиться — однако справиться в честном бою с оборотнем накануне полнолуния? Нет, на такой подвиг его сил точно не хватит. Оборотни и, не превращаясь, обладали не дюжей силой и превосходным чутьем, а за несколько часов до трансформации тем более. Но ему также нельзя было тянуть время: скоро тут будет Волдеморт, а еще через пару часов — обезумевший оборотень!

Девочку нужно было спасать, к тому же если он ничего не предпримет, его обнаружит Фенрир. Стоило воспользоваться преимуществом: пока его не обнаружили и пока Фенрир не в своем волчьем обличие и на него вполне подействует обычная оглушалка.

Гарри так и сделал. Не покидая своего убежища, он выпустил в оборотня две оглушалки подряд (вторую на всякий случай). Пока Фенрир приземлялся за три метра от того дерева где стоял, а Нотт соображал что случилось, Гарри в три прыжка оказался возле хаффлпаффовки и, приведя ее в более или менее адекватное состояние, толкнул к выходу из леса. Девочке два раза повторять не нужно было, и очень скоро она уже выбежала на дорогу и стремглав неслась к Хогвартсу.

Гарри с презрением смотрел на слизеринца, но так и не успел ничего предпринять, прежде чем его шрам взорвался болью, предупреждая о том, что Волдеморт близко. Хорошо, что хоть девочка была в безопасности.

Волдеморт вышел из чащи. Предположения Сириуса были верны — он и впрямь овладел телом Люциуса Малфоя. Призраки изнеможения уже отпечатались на лице лощеного аристократа: кожа посерела, щеки впали, волосы лежали патлами и теперь уже не блестели здоровьем, как прежде. Люц сейчас не походил сам на себя и окажись здесь Драко никто не посмел бы назвать младшего Малфоя его сыном.

— Вот мы и встретились снова, Гарри Поттер, — сказал Волдеморт, — Признаю. Ты снова смог меня удивить. Напасть со спины на беззащитного оборотня… — он осуждающе защелкал зыком, а потом резко закончил мысль, — Как это не по-гриффиндорски! Что скажет твой великий предок Годрик?

— Ты пришел поговорить о моем воспитании? — едко поинтересовался Гарри.

— Ну что ты! — притворно ужаснулся Волдеморт, — Твое воспитание дело только твоих воскресших родителей! Я же здесь за другим. Мне от тебя кое-что нужно, мальчик! На твоем месте я бы даже не сопротивлялся — это бесполезно! Может у тебя и равный мне потенциал, но твой уровень еще далек от него! Тебе меня не победить.

— Пока не победить!

— Может быть, — согласился Волдеморт и резко поднял палочку.

Гарри знал, какое именно заклинание использует Волдеморт, поэтому, не дожидаясь, применил щит против него. Окутавшее его сиреневое сияние поглотило заклинание Submigratio Animam. Тело Люциуса мешком упало на землю, а Гарри вынуждено согнулся пополам, пытаясь прийти в себя. К счастью ему удалось сделать это раньше, чем Нотт сообразил что произошло.

Нотт сначала испугался, что Волдеморт пал, но очень быстро вспомнил про Хранителя души и запустил в Гарри сногсшибатель. Он опасался кидать в него что-нибудь травмирующее, потому что это могло не понравиться Волдеморту, решившему взять себе тело Гарри, поэтому ограничивался оглушающими и парализующими заклятиями. Когда Гарри пропустил мимо себя очередное заклинание, Нотт решил завязать с заклинаниями школьной программы и использовать самонаводящиеся темные заклинания из Высшей магии.

— Vigorperdis!

— Ratiosorbeo! — на пути серого луча лишающего сознание самонаводящегося заклятья появилось легкое облако и поглотило его. Это был щит против заклинаний разума, он держался лишь десять секунд, зато действовал безотказно.

Нотт был несколько шокирован тем, что Гарри знал щит против заклятья Vigorperdis, но очень быстро пришел в себя и продолжил дуэль. Закрывшись от заклинания Гарри одном из своих самых прочных щитов, он послал из-за него очередной залп оглушалок. В итоге ему удалось сделать то, чего он добивался — задержать Гарри. Когда он, наконец, пробил оборону слизеринца и отправил его оглушенного отдыхать под дерево, Волдеморт пришел в себя. Он был в ярости. Это было видно по его перекошенному от досады лицу, по блеску в глазах и по той боли, что чувствовал Гарри в шраме.

— Отлично, — однако, голос Темного Лорда совсем не звучал на отлично, — Старый дурак Дамблдор научил тебя кое-чему. Я вижу, ты слишком упрям, чтобы понять собственное преимущество, а раз так, то ты умрешь! Avada Kedavra!

Кто-то говорил, что от Авады невозможно увернуться. Быть может для кого-то это действительно будет сделать сложно, ведь это проклятье настигает жертву почти сразу же, как маг произносит формулу, однако у Гарри с рождения была потрясающе быстрая реакция, благодаря которой он и избежал сейчас смертельного луча.

Волдеморт буквально зарычал от ненависти, а льдистые глаза старшего Малфоя неожиданно стали кроваво-красными, как рубины. Его тело на глазах сморщилось и стало еще более иссушенным: Волдеморт в ярости выпускал столько магии, что бедное тело Люца, никогда испытывавшее такой мощи, не выдерживало.

Гарри старался держаться на расстоянии и, уйдя в глухую оборону, пытался найти выход из сложившейся ситуации. Сражаться сейчас с Темным Лордом было верхом безумия, но и убежать от него он не мог — необходимо было отвлечь от себя Тома хотя бы на минуту.

Решение пришло нежданно-негаданно в лице Драко Малфоя, напавшего, как совсем недавно Гарри, из-за дерева.

— Actio Menta! Vis-Magice Devasto! — послал он сначала Ментально-ударное заклинание, а затем высшее черное, полностью лишавшее волшебника магических и физических сил, тем самым обрекая его на смерть.

О последнем Гарри до этого и не знал, но знание пришло, как только заклятье слетело с палочки Драко. Они так и не поняли, попало ли последнее в Темного Лорда, или не попало, потому что Том, едва услышав, что в него послали аппарировал — благо Антиаппарационный щит, накрывавший Хогвартс, здесь уже не действовал.

— Ты как? — подошел к нему Драко.

— Нормально, — отозвался Гарри, в изнеможении прислонясь к дереву. — Как ты здесь оказался?

— Ну, нам не понравилось, что ты не появился к ужину, а затем в Большой зал влетела третьекурсница с Хаффлпаффа и рассказала, что случилось. Дамблдор, Снейп и Макгонагалл сейчас будут тут. А где Сивый и Нотт?

— Где-то там, в кустах, оглушенные, если конечно Волдеморт их с собой не успел прихватить.

— Не думаю, — ответил Драко, отправившись в сторону, в которую указал Гарри. Он очень быстро наткнулся на Нотта, а затем и на Фенрира. — Я думаю, что все-таки попал в него. От вербального Actio Menta нет щитов, а защититься от Vis-Magice Devasto ему бы не хватило ни времени, ни сил, после ментального-то удара!

— А тебе по голове не надают за черную магию? В школе запрещено ее использовать.

— Самооборона — я же тебя защищал. К тому же мы сейчас не в школе, — невозмутимо ответил Драко, — Давай-ка притащим этих двоих сюда и свяжем Сивого на всякий случай — вдруг очухается.

Они так и сделали. Едва только стальные тросы оплели оборотня к ним прибежали преподаватели. Снейп оглядел место морща нос толи от неприятного аромата Сивого, толи от того что с Гарри все было в порядке. Макгонагалл, схватившись за сердце, облегченно выдохнула, поняв, что с ее студентами все в порядке. Дамблдор же невозмутимо поднял Нота и Сивого в воздух и кивком головы велел всем следовать за ним. Сам он пошел в конце, левитируя к школе захваченных пленных.

Нотту точно больше не учиться в Хогвартсе!

Оказавшись в замке, директор первым делом позаботился о том, чтобы оборотень и Нотт никуда не сбежали до прибытия авроров. Затем он отвел Гарри и Драко к себе в кабинет и, напоив обоих чаем, принялся слушать их рассказ о случившихся событиях. Гарри и Драко поведали ему обо всем, что произошло, после чего директор отпустил их в Гриффиндорскую башню, где их дожидался уже весь факультет.

Едва перешагнув порог, Гарри скрылся в своей комнате, оставив недовольного Драко отвечать на вопросы Гриффиндорцев. Впрочем, спустя минуту, заклятье с его двери было снято, и в комнату проскользнула Джинни, тут же восстановив на замке магический запор.

Она так ничего ему и не сказала по поводу того что случилось; просто села на колени и, обняв, уткнулась лицом ему в плечо. Они оба знали, что это произойдет; они оба понимали, что его жизнь далеко не самая безопасная и теперь они просто наслаждались тем, что были живы и что были вместе.

— Мне надо, наверное, поблагодарить завтра Драко, — шепнула она спустя час.

— Наверное, — согласился с ней Гарри и, повалив девушку на кровать, поцеловал.