Cinderella (гет)

* * *

Ты прав, сынок, тебе — жениться.

Я знаю выход. Эй, пажи…

Dzotta

Опавшие пожухлые листья похрустывали под ногами Драко Малфоя, когда тот уверенно шел по дорожке ночного парка в сторону родного дома и, улыбаясь своим мыслям, мурлыкал под нос веселую застольную песенку, услышанную пару часов назад в «Кабаньей голове». Вечер удался на славу: девчонка, с которой он поднялся наверх, оказалась удивительно хороша собой и ненасытна в желаниях. Драко чувствовал себя полностью опустошенным после общения с ней.

Он неспешно отворил массивную парадную дверь и пораженно застыл: хотя старинные часы на стене давным-давно пробили полночь, огромный холл замка был ярко освещен. Теперь при плачевном положении их семьи такое расточительство выглядело почти святотатством.

А Драко так надеялся, что, вернувшись в замок, попадет в сонное царство Морфея, и, стараясь не разбудить родителей, тихонько проберется к себе, оставив все объяснения на утро, которое, как известно, мудренее вечера. Теперь придется в спешном порядке придумывать отговорки своего столь позднего возвращения, да и запах алкоголя будет трудно скрыть от бдительных родителей.

Парень поднялся по парадной лестнице на второй этаж, надеясь проскользнуть незамеченным. Но дверь в гостиную оказалась распахнутой настежь. Оттуда доносились негромкие голоса Люциуса и Нарциссы, и, что особенно неприятно, слышался знакомый баритон директора школы.

Драко поморщился, словно от зубной боли, представив на миг недовольную физиономию профессора Снейпа. Тот в последнее время постоянно был недоволен Малфоем-младшим, обвиняя его то в отсутствии интереса к учебе, то в легкомысленном отношении к собственному здоровью, то в излишней заинтересованности противоположным полом. И сейчас он непременно поинтересуется, почему его студент-семикурсник находится в родительском доме, когда он должен видеть десятый сон в спальне для мальчиков в слизеринских подземельях Хогвартса.

Драко зло сплюнул на натертый до зеркального блеска паркет — ничего, эльфы уберут. Чертов моралист Снейп! Именно ему как никому другому должно было быть понятно стремление учеников жить так, как им того хотелось. Теперь, когда наступила столь привлекательная и желанная свобода, снявшая все нравственные ограничения и запреты, когда давление Темного лорда перестало висеть над головой, словно Дамоклов меч, студентам хотелось окунуться в мир беззаботности и наслаждения, удовольствия и страсти, жить одним днем, не задумываясь о последствиях. Война закончилась. Кому теперь нужна учеба? Разве что зубрилке Грейнджер… И Драко хотелось дышать полной грудью, отрываться по полной, встречаться с веселыми, беззаботными девчонками, чтобы забыть весь тот ужас, что пришлось пережить весной.

Юноша вспомнил непроницаемо черный мрак, царивший в его душе еще полгода назад, когда жизнь каждого без исключения аристократа зависела от прихотей и желаний сумасшедшего маньяка, гордо именуемого себя Лордом. Этот мрак плотной мантией закрывал надежды на счастливое будущее, суля Малфоям проигрыш при любом раскладе сил. В случае победы Волан-де-Морта можно было навсегда забыть о свободе и собственных желаниях, в случае перевеса весов удачи на сторону Поттера рассчитывать на милость победителей вообще не приходилось.

Но на деле все оказалось не так уж и плохо: свободы не лишили, имение не отобрали, даже позволили сохранить чувство собственного достоинства. Министерство ограничилось тем, что старших Малфоев подвергли домашнему аресту и заставили заплатить компенсацию «за моральный и материальный ущерб, нанесенный волшебному сообществу». И не важно, что эта компенсация опустошила все закрома и сейфы некогда почтенного семейства, и они вынуждены были экономить буквально во всем, даже в самых ничтожных мелочах. А что касается Драко… Драко обязали закончить школу.

И неужели Снейпу не понятно, что теперь хотелось просто жить и наслаждаться молодостью, которая так быстротечна. Директор школы, сам едва выкарабкавшийся с того света, легко мог бы закрыть глаза на некоторые вполне невинные шалости своих учеников. Подумаешь, огневиски текло рекой. Подумаешь, шумные студенты засиживались в своих гостиных допоздна, а на утро просыпали и прогуливали занятия. Подумаешь, доверчивые девчонки лишались невинности. Никто никого не принуждал — они сами вешались на шею. Зато все были живы и счастливы.

Но нет, Северус Снейп никому не делал поблажек. Даже ему, своему крестнику.

Драко медленно приближался к гостиной. Сквозь открытую дверь лился мягкий чуть приглушенный свет, было слышно, как в камине потрескивали дрова. Парень подошел и осторожно заглянул внутрь комнаты. Снейп с отцом удобно расположились на диване, перед ними на низеньком столике с резными ножками стояла наполовину опорожненная бутылка огневиски. Нарцисса сидела чуть поодаль в кресле с вышивкой в руках.

Младшему Малфою ничего не оставалось, как войти внутрь. Сейчас ему предстояло почувствовать себя виноватым — стоять со смиренным видом под суровым взглядом родителей и директора, согласно кивать головой, словно китайский болванчик, выслушивая упреки в свой адрес, краснеть и оправдываться, а потом в очередной раз пообещать, что встанет на путь исправления. Хотя исправляться в ближайшее время Драко не собирался. Его устраивала подобная разгульная жизнь, и что-нибудь менять в ней не входило в его планы.

Странно, но никто в гостиной не выразил недовольства его столь поздним появлением: отец молча кивнул сыну, мать улыбнулась, директор отсалютовал поднятым бокалом. Все заготовленные объяснения так и остались невостребованными. Ничего непонимающий парень подошел к камину, протянул к огню слегка замерзшие пальцы и невольно прислушался к прерванному его появлением разговору.

— Мисс Грейнджер — удивительно талантливая ведьма, — сказал Снейп, сделав приличный глоток огневиски.

Драко недоуменно оглянулся и уставился на профессора: не ослышался ли.

— Люциус, эта девушка гениальна! Она непременно оставит свое имя вписанным золотыми буквами в историю волшебного мира.

Парень закашлялся и отвернулся к камину. Сколько же Северус выпил, чтобы нести подобную ересь?

— На шестом курсе после отравления младшего Уизли, — продолжил директор, вновь пригубив из бокала, — Грейнджер в тайне от всех начала таскать ингредиенты из кабинета Слизнорта, пытаясь разработать свой собственный уникальный антидот на основе безоаровой пыли...

— Безоар сам по себе хорош в качестве противоядия, — встрял в рассказ удивленный Люциус.

— Так оно и есть, — воскликнул Снейп, и его глаза вспыхнули ярким огнем. — Но девчонка решила создать не просто средство против яда, а нечто совершенно новое. Грейнджер длительное время экспериментировала, пробуя все новые и новые составные, и, представляете, ей удалось невозможное. Я поражаюсь упорству этой несносной девчонки! Я еще никому этого не говорил, но именно благодаря ее помощи я пережил укус Нагайны и встал на ноги. У нового снадобья есть одно существенное побочное действие — если его принимать постоянно в течение длительного времени (я, например, делал это на протяжении трех последних месяцев), в организме наступают неожиданные изменения…

— Какие? — в один голос воскликнули старшие Малфои: Нарцисса с любопытством, а Люциус с большой долей скептицизма.

Снейп, довольный произведенным эффектом, выдержал длительную паузу, с удовлетворением разглядывая потрясенных собеседников и наслаждаясь их глупым видом.

— Человек молодеет! — наконец произнес он и широко улыбнулся.

Малфои с недоверием уставились на директора Хогвартса. Люциус забыл про свой стакан с огневиски, Нарцисса про незаконченную вышивку. Драко, прислонившись к камину спиной, не почувствовал исходящего от огня жара. Накинутая на плечи мантия начала дымиться, но парень так ничего и не заметил.

То, о чем говорил бывший декан Слизерина, никак не хотело укладываться в голове. Северус Снейп никогда в жизни не позволял себе эмоцией без веских на то причин. Неужели Грейнджер удалось найти знаменитый утерянный рецепт Макропулоса?! Драко, никогда особо не интересовавшийся Зельеварением, о знаменитом средстве вечной молодости все же знал. Вот так пощечина Волшебному миру! Какой-то грязнокровке покорилась вершина науки о зельях — средство знаменитого лейб-медика! Да, чудны дела твои, создатель…

— Снадобье не менее действенно, чем Философский камень, оно превосходит своими качествами небезызвестную сыворотку Иеронимуса Макропулоса! — голос Снейпа звенел от удовольствия, вторя мыслям крестника. — Люциус, это переворот в мире науки! Зелье, созданное мисс Грейнджер, обладает свойством омолаживать организм и продлевать жизнь, отодвигая порог старения. Посмотрите на меня…

Три пары глаз уставились на Снейпа. А посмотреть действительно было на что: Северус как будто стал выше ростом, плечи его развернулись, щеки обычно мертвенно бледные сейчас покрывал нежный румянец, кожа на лице разгладилась, посвежела, исчезли морщины возле глаз. В черных волосах пропали признаки намечающейся седины. Он действительно выглядел неплохо, гораздо моложе, чем в последние дни господства Темного лорда. И как же они раньше не заметили этого?! Да Снейп просто лучился здоровьем, от него исходил мощный заряд бодрости и энергии.

Профессор скромно потупил взор и, заикаясь, сказал то, что Малфои ожидали от него меньше всего на свете:

— Я это… даже жениться решил… и того... впервые о наследнике задумался… В общем, не буду скрывать от вас, у меня грандиозные планы на будущее.

Широко раскрытые глаза Нарциссы и Люциуса, открылись еще больше, к глазам добавились рты. С выражением ужаса, паники и благоговения смотрели они на директора Хогвартса. Наконец Малфой-старший сумел взять себя в руки и, судорожно взглотнув, спросил:

— Северус, ты женишься?! На мисс Грейнджер?

— Что? — переспросил Снейп и густо покраснел. — На Грейнджер?! Люциус, да ты сошел с ума! Я что, по-твоему, похож на педофила? Она еще совсем девочка!

— Ну, извини, — Малфой-отец облегченно выдохнул. — А что я должен был подумать, когда ты только что в течение получаса расхваливал нам достоинства этой грязнокровки, воспевая ей все мыслимые и немыслимые дифирамбы?!

— Не называй ее так, — возмутился директор. — Во-первых, «маглорожденная» звучит гораздо приличнее. Во-вторых, мисс Грейнджер я обязан своей жизнью. В-третьих, эта студентка — моя золотая жила. А в-четвертых — и это самое главное! — она надежда всего магического мира…

Снейп наклонился к столику, налил из бутылки новую порцию огневиски и опрокинул напиток в себя. Нарцисса и Люциус переглянулись, обменявшись им одним понятными знаками: муж еле заметно сдвинул брови, жена кивнула в ответ. На какой-то миг Драко показалось, что родители выглядят попугайчиками-неразлучниками, настолько хорошо они понимали друг друга.

— Что это значит, Северус? — осторожно спросила Нарцисса.— Объясни же, наконец….

— Это значит только одно…, — ответил Снейп и, отклонившись на спинку дивана, принялся изучать пустой сосуд, крутя его в руке. — Мисс Грейнджер теперь моя ученица, я занимаюсь с ней индивидуально углубленным курсом Зельеварения с правом получения ею в конце года звания самого юного магистра-зельевара в истории страны. Одновременно с этим мы совместно работаем над улучшением созданного ею снадобья, изучаем его всевозможные положительные качества, проверяем на наличие противопоказаний в применении. Там еще непочатый край работы. Но я уже подал документы на получение патента на новый «эликсир вечной молодости».

— Ты?! — Люциус подозрительно прищурил глаза. — А как же грязнокровка? Это же ее изобретение.

— Не думайте обо мне хуже, чем я есть на самом деле, — усмехнулся Снейп. — Я не вор. Зелье, названное нами «эликсир Грейнджер», не может быть зарегистрировано на ее имя по двум простым причинам. По существующему магическому законодательству патент на изобретение может быть выдан молодому волшебнику при условии достижения им двадцати одного года, а также при наличии в кармане как минимум диплома об окончании школы. Так что оформление всех документов на имя мисс Грейнджер возможно не раньше, чем через три года. А поскольку на одном открытии она останавливаться не собирается, то все патенты на ее изобретения буду пока получать я. Вырученный от продажи снадобья доход мы поделим на две части, причем мне, как ее научному руководителю полагается не менее двадцати пяти процентов. Но, Люциус, даже четверти будет достаточно, чтобы я стал действительно богатым человеком. «Эликсир Грейнджер» — золотое дно!

— Кстати, — усмехнулся Снейп, — пока девчонка даже не догадывается о реальной стоимости своего изобретения. Ее гораздо больше интересует научная сторона деятельности, чем денежная. А я не поленился узнать — за миллилитр эликсира нам уже сейчас, на стадии его разработки, готовы заплатить не меньше ста галеонов. А что будет, когда мы его закончим!

От его слов в гостиной словно возникли и закружились в воздухе золотые сполохи, которые сами собой сложились в замысловатый вензель «ГГ» — «Гермиона Грейнджер». Потрясенные Люциус и Нарцисса вновь посмотрели друг на друга и вздрогнули оттого, что их видение оказалось столь материально. Теперь, когда их финансовые возможности были сведены к нулю, слова «сто галеонов за миллилитр» звучали для них значимо и очень весомо.

Малфой-старший вновь открыл и закрыл рот, но так ничего и не сказал. Нарцисса, задумавшись, откинулась на спинку кресла. Драко, во время рассказа Снейпа стоявший у камина, вдруг громко вскрикнул, заметив изменения, произошедшие с его парадно-выходной мантией. Его возглас разорвал напряженно повисшую тишину, и тут же головы родителей повернулись к сыну. Первым заговорил глава семьи:

— Драко, ты сам все слышал. Ты прекрасно знаешь, что наши сейфы после откупных Министерству практически пусты, а позиции семьи после падения Темного лорда сильно пошатнулись…

— И что? — парень склонился над поврежденной мантией, внимательно рассматривая ее, и потому не сразу понял намек отца.

Для Снейпа же, опытного легилимента, мысли Малфоя-старшего были как открытая книга. «Хитрая бестия Люциус, — с легкой усмешкой подумал он. — Мгновенно просчитал возможные действия на сто шагов вперед и ухватился за шанс вернуть семье прежнее положение в обществе. Даже если этот шанс и зовется «грязнокровкой Грейнджер».

Но по мнению Северуса, Люциус зря надеялся на удачу и свое вечное везение. Зная гриффиндорку, Снейп был абсолютно уверен, что ни одному Малфою, да что там Малфою, никому в мире не удалось бы заставить свернуть эту девчонку с выбранного ею пути. Она полностью посвятила себя науке и в ближайшее время ничего в своей жизни менять не собиралась.

— Дорогой, ты слишком много времени проводишь неизвестно где и неизвестно с кем, — вторя мужу, сказала Нарцисса и посмотрела на сына. — Эти твои гулянки до самого утра, женская помада на воротничках рубашек, дешевый коньяк… Думаю, тебе пора остепениться!

— Мама! — воскликнул парень, слегка смутившись от ее слов. — Я не понимаю, чего ты хочешь от меня. Чтобы я все время сидел дома, у твоей юбки?

Люциус погладил ладонью свою трость с набалдашником в виде змеи:

— Хватит развлекаться, сын. Пора взрослеть! Думаю, при наших сегодняшних условиях мисс Грейнджер лучший вариант из всех возможных. Тебе нужно присмотреться к ней повнимательней.

— Вариант чего? — вскипел Драко, не выдержав недомолвок родителей. — И при чем здесь эта грязнокровка?

Но родители не ответили ему, лишь Снейп ехидно так ухмыльнулся. И его усмешка Драко не понравилась. Очень не понравилась. Очень-очень.

* * *

Часы на старой башне возле рва

С мозолями на содранных руках.

О. Макеева

Она позволяла ночами ласкать себя,

Она оставалась по-прежнему одинока.

О. Макеева

Гермиона Грейнджер склонилась над книгой из Запретной секции хогвартской библиотеки, поджав под себя одну ногу, и покусывая перо, которое прихватила на случай, если нужно будет сделать заметки. Она из последних сил старалась не обращать внимания на расположившегося напротив нее Рона, который только и делал, что ковырял в носу, тяжело вздыхал и почесывал за ухом. Уизли знал, что тем самым он выводит подругу из терпения, но сознательно шел на это, надеясь, что взбешенная Гермиона в конце концов уступит ему, и они вместе отправятся на вечеринку.

А чего собственно она ожидала, когда разрешила ему пойти с собой? Ей пришлось взять Рона, потому что его постоянные жалобы на ее занятость начали раздражать Гермиону. Парень стонал и злился на девушку, даже когда они были вместе, потому что ни о чем другом, кроме как о докладе к рождественской общехогвартской научной конференции, она думать не могла. Ей было безумно жаль времени, проведенного вдали от книг и лаборатории.

Снадобье, над которым Гермиона работала последние несколько месяцев совместно с профессором Снейпом, было почти готово, теперь оставалось представить его на всеобщее обозрение. Практическую часть в кратчайшие сроки нужно было перевести в сухую теорию, прописать цели и задачи исследования, подробно перечислить все этапы работы над ним, рассказать обо всех положительных эффектах, а также противопоказаниях к применению, о гипотезах, которые у них с профессором появились в процессе изучения свойств открытого зелья. Еще куча дел, тонны непрочитанных учебников, десятки футов недописанных свитков, а времени почти не осталось…

Но более всего вводила в ступор и добавляла нервозности необходимость представления на суд Волшебного мира открытия, которое изменит представление людей о жизни и смерти, которое не оставит равнодушным ни одного мага. Девушка уже сейчас чувствовала ответственность, которая тяжелым грузом ляжет на ее плечи в ближайшем будущем.

— Гермиона, — простонал Рон, не вытерпев и получаса подобного сидения. — Может быть, на сегодня достаточно? Когда ты, наконец, устанешь от всех этих книг и выбросишь свой доклад из головы?

— Позже, пока не закончу, — миролюбиво ответила она, хотя ее терпение и приближалось к критической отметке.

— Раньше ты сидела в библиотеке только в будние дни, потом стала пропадать здесь по субботам и воскресеньям, — продолжал ныть Рон. — А теперь и в праздники. Хеллоуин все-таки…

Но именно в праздничные вечера и в выходные, когда основная масса студентов веселилась внизу, в пустых залах библиотеки работалось как нельзя лучше. Здесь было спокойно и прохладно. И что самое важное — тихо. Если бы Уизли знал, что все ее свободное время расписано на полтора месяца вперед, и в этом расписании лично на него не отведено ни минуты — он, наверное, давным-давно порвал бы все отношения с Гермионой Грейнджер.

Девушка взглянула на друга сквозь прикрытые ресницы. За последний год Рон определенно возмужал. Правильные черты лица, густые рыжие волосы, пронзительно голубые глаза, если к этому прибавить его высокий рост и широкие плечи, то перед вами предстанет мечта любой юной ведьмы. Тем более что Рон Уизли был героем войны и лучшим другом Гарри Поттера. Но почему же у Гермионы все его достоинства не вызывали отклика в душе? Почему молчало сердце, когда она смотрела на него? Почему сейчас так хотелось накричать на парня, прогнать его вон из библиотеки, а самой склониться к открытым на столе книгам и вновь заняться знакомыми, ей одной понятными формулами и рецептами?

Рядом с Грейнджер сидел единственный на свете человек, которого она волновала как девушка, который любил ее, которому она была нужна. Вот только он-то ей был совсем не нужен. Наверное, стоило решиться и сказать Рону правду, какой бы горькой она не была. Но что-то все время удерживало Гермиону от окончательного разрыва с другом. Возможно, страх остаться совсем одной? Или, может быть, боязнь разборок, которые Рон непременно устроит, заикнись она о чем-то подобном?

— Мы могли бы с тобой пойти на вечеринку к профессору Слизнорту, — предложил Уизли. — Помнишь, он приглашал тебя на прошлой неделе? А потом потанцевали бы в Большом зале — Флитвик пригласил поп-группу «Дары смерти»…

Девушка удивленно вскинула голову. Рон, посчитав, что она проявила внимание к его предложению, слегка приободрился. Но Гермиона вновь опустила взгляд на книгу, всем своим видом показывая отсутствие интереса к модным тенденциям современной музыки. Парень разочарованно вздохнул.

— Даже Гарри сделал перерыв в своих занятиях, — продолжал бубнить Уизли. — Неужели, мне не удастся сделать то, что удалось Джинни?

Девушка не ответила. Она демонстративно встала и принесла с полки еще парочку учебников.

— В гриффиндорской гостиной девчонки стол накрыли, — Рон предпринял очередную попытку уговорить подругу. — У эльфов закуску разную выпросили. Пойдем, а? Посидим немного со всеми, выпьем, расслабимся…

Картинка рисовалась яснее ясного — огневиски, шумная компания, девочки на коленях у мальчиков, потом все расползутся парами по укромным уголкам Хогвартса. Начнутся поцелуйчики, обжималки, все эти ничем не приглушенные «О… о… о…» и «Да… да… да…». Хорошо, что Выручай-комната сгорела, а то и там бы коек понаставили! Как можно позволять разыгравшимся гормонам взять верх над серым веществом? Неужели они не понимают, что лишают себя самого важного в жизни — знаний! Ведь всего и делов-то: доучиться, сдать экзамены, получить диплом, устроиться на работу, а потом обжимайся-целуйся, сколько хочешь!

Нет, подобное времяпрепровождение было не для нее. Гермиона не собиралась тратить драгоценные часы на заведомо никчемную чушь, которую Лаванда, Парвати и прочие называли любовью. Грейнджер не понимала студентов, открыто исповедовавших после войны свободные нравы. Хотя особо и не осуждала их: каждый после тех страшных весенних событий расслаблялся, как мог. Она не была ханжой, просто для нее самой подобный способ казался неприемлемым. Уж если она вновь и ляжет с кем-то в кровать, то, как минимум, с человеком, которого будет уважать. И уважать не за то, что у него в штанах, и как он этой штукой владеет, а за то, чего он достиг на поприще служения науке или, на худой конец, политике…

Девушка исподлобья посмотрела на друга, пытаясь сохранить лицо и не скорчить кислую мину.

— А если не хочешь сидеть вместе со всеми, мы могли бы погулять где-нибудь. Вдвоем…, — многозначительно намекнул Уизли. — Сходить до хижины Хагрида, например. Он, кстати, в Шармбатоне, уехал навестить мадам Максим...

Ну вот, что и требовалось доказать! Девушка склонилась еще ниже к книге, проклиная тот час, когда вообще связалась с Роном Уизли. Его примитивные мысли были для нее как на ладони — мальчик вырос, стал половозрелым самцом, и ему нужна самка. Вот только Гермиону отведенная ей роль не устраивала. Девушку не привлекал быстрый юношеский перепих на хагридовой постели. Секс вообще ее не интересовал. Отрывистое дыхание, слюнявый рот, жесткие ладони, сначала тискающие грудь, а потом норовящие забраться в трусы! Фу! Гораздо интереснее было заниматься зельями.

После года скитания по лесам и финальной битвы за Хогвартс, когда погибли многие знакомые, девушке отчаянно хотелось сделать что-то такое, что окончательно закрыло бы страшную страницу войны. Например, подарить волшебникам новый мир. Мир без горя, слез и смертей. Мир красоты, гармонии и добра.

— Рон, иди один, а я еще позанимаюсь с полчаса и поднимусь к вам, — попросила тихо Гермиона, а про себя подумала: «Как же, поднимусь, ага! Жди хоть до утра, не дождешься!»

Девушка знала, где можно абсолютно надежно укрыться от назойливого ухаживания Уизли — в подземелье Снейпа. Туда он точно не потащится — побоится связываться с директором школы.

Но парень добровольно уходить не собирался. Он упрямо сидел напротив нее, вздыхая и заглядывая ей в глаза. И продолжал на что-то надеялся. А все из-за той ночи, когда она уступила его просьбам. Та первая и единственная их ночь! Именно тогда Гермиона впервые испытала острое чувство раздражения по отношению к Рону, а он, наоборот, решил, что у них все отлично, дело идет к свадьбе, и мисс Грейнджер ждет не дождется, когда сменит свою фамилию на более благозвучную и звонкую, такую, как Уизли.

— Гермиона, ну почему ты такая несговорчивая? — простонал рыжий в надежде разжалобить ее.

И ему это все-таки удалось. Девушка с грохотом захлопнула книгу.

— Ладно, Рон, — выдавила она из себя, стараясь не смотреть на расползающуюся по веснушчатому лицу довольную улыбку. — Но предупреждаю сразу: никакого Слизнорта, никакой хижины, никакого алкоголя. Только танцы. И ровно до полуночи, потому что завтра утром мне рано вставать — у нас с профессором Снейпом еще много незаконченной работы.