Cinderella (гет)

* * *

Утром меркнет говор бальный…

Мой наряд.

Черубина де Габриак

Будильник рядом с ее ухом взорвался настойчивым, требовательный звоном и вырвал Гермиону из тревожного сна. Она механически нащупала кнопку звонка, чтобы остановить этот мерзкий оглушительный звук, но нечаянно толкнула часы рукой. И те, упав, закатились под кровать.

— Прекрати, наконец, это безобразие, — проворчала недовольная Лаванда, не открывая глаз.

— Сейчас, сейчас, — Гермиона нехотя поднялась, взяла палочку и, опустившись на колени, занялась извлечением маленького надрывающегося засранца. — Акцио, будильник!

Секунду спустя в комнате наступила долгожданная тишина.

— Грейнджер, ты всех уже достала, — зевая, сказала Парвати и зарылась с головой в одеяло. — То утром всех разбудишь, то ночью. Тебе пора попросить у Снейпа отдельную комнату.

— Точно. Рядом с его подземельями, — согласилась Лаванда и, повернувшись лицом к стене, попыталась вновь заснуть. — Или спи в его кабинете. Думается, он не будет против.

— Спасибо на добром слове, — буркнула в ответ Гермиона и принялась заправлять постель.

Часы показывали шесть. Можно было еще, как минимум, часа два наслаждаться сном, или, откинувшись на подушку, просто полежать, закрыв глаза. Еще целых два часа. Тем более что прошлой ночью девушка спала мало, то и дело просыпалась и подолгу таращилась в ночную темноту. Но — увы! — вчера она забыла отключить будильник, и вот результат: сна как ни бывало.

Время, оставшееся до общешкольной конференции, пролетело удивительно быстро. Когда-то с трудом верилось в то, что им со Снейпом удастся довести исследования до конца. Но теперь проводимые опыты подошли к своему логическому завершению, работа над зельем была закончена и получила все необходимые теоретические обоснования. Свиток с написанным докладом лежал под подушкой. Вчера, перед тем, как уснуть, Гермиона еще раз прошлась по основным пунктам, которые предстояло затронуть в выступлении. Именно это и помешало ей крепко уснуть — волнение из-за предстоящей конференции разлилось по ее венам, от него перехватывало дыхание, и мелко дрожали руки. Привести свои чувства в порядок так и не удалось. Задремала студентка под самое утро, но лишь закрыла глаза, как под ухом раздался оглушительный звон.

Гермиона нащупала свиток рукой, вытянула его из-под подушки, поправила покрывало на кровати — она всегда во всем хотела добиться безукоризненного порядка — и подошла к зеркалу.

Всю оставшуюся до конференции неделю девушка валилась с ног от усталости: вставала засветло, ложилась далеко после полуночи. Работая над эликсиром, Гермиона словно попала в жернова гигантской мельницы, целый день проводя в ее бешеной круговерти. Она вообще забыла бы о сне и еде, если бы не профессор Снейп. Директор зорко следил за тем, чтобы она регулярно питалась, время от времени подпаивая ее укрепляющими зельями и витаминизированными коктейлями, приготовленными собственноручно. И все равно сегодня Гермиона выглядела словно тень: бледная, похудевшая, напряженная. На лице остались одни глаза. Ее слегка подташнивало, руки мелко дрожали, и все из-за волнения!

М-да! С этим срочно нужно было что-то делать. У нее все должно быть идеальным: и отточенный до последней запятой доклад, и тщательно подготовленная речь, и внешность. В день своего триумфа она могла позволить себе то, в чем отказывала последние полгода.

— Лаванда, — окликнула она успевшую задремать соседку по комнате.

— А? — вздрогнула та, со сна не понимая, что произошло.

— Извини, но мне нужна твоя косметика.

— В комоде, в верхнем ящике, — ответила Браун и вновь засопела носом, не успев удивиться просьбе Гермионы.

— Отлично, — прошептала Грейнджер и, отойдя от зеркала к окну, взгромоздилась на подоконник. С макияжем можно было не торопиться, у нее в запасе оставалось целых два часа. Девушка села, поджав к груди коленки, и уставилась в окно.

За стеклом на землю падали крупные белые хлопья. Башни древнего замка были одеты в мягкие пушистые покрывала. Через неделю Рождество. Потом Новый год, окончание школы и — о, Мерлин! — новая самостоятельная жизнь. Мирная жизнь.

Девушка вспомнила свой последний разговор с Гарри в библиотеке, где они вместе готовились к выступлению:

— Ты самая умная и трудолюбивая девчонка в школе, Гермиона. И самая везучая. Ты всегда смотрела только вперед. Постарайся и дальше не сворачивать с намеченного пути. У тебя все получится, не сомневайся! Ты станешь одной из самых великих ведьм нашего столетия. Я верю в тебя.

Милый, милый Гарри! Как много надежд он на нее возлагал. А она никакая не выдающаяся, самая что ни на есть обыкновенная девчонка.

Сам Поттер, вернувшись в Хогвартс после первого послевоенного лета, думал только о поступлении в Школу мракоборцев. Даже квиддич отошел на второй план. Он, как и Грейнджер, писал доклад для конференции — «Система безопасности магической Англии». И Джинни, чтобы не потерять любимого, готовилась вместе с ним.

Из их троицы один Рон болтался без дела. После памятной вечеринки накануне Хеллоуина они с Гермионой больше не общались. Мало того, что Уизли в тот вечер напился до зеленых соплей, так он еще и незаслуженно обвинил подругу во всех смертных грехах. Начал с того, что она преднамеренно опоздала, чтобы вывести его из терпения, а закончил тем, что будто бы Гермиона клеилась к Малфою на виду у всей школы, совсем как другие девчонки. Мол, ты такая же, как и все, и толстый кошелек значит для тебя куда больше честного имени.

Девушка не оправдывалась. Зачем? Пусть думает так, как ему удобнее. Все ее «ничего не было» или «я не виновата» привели бы только к новым необоснованным обвинениям. А так было лучше для всех. Теперь Рон в одиночестве переживал их ссору, с каждым новым днем чувствуя, как ему не хватает Гермионы. Он уже в полной мере осознал свою вину перед ней, но подойти и помириться не смел, видя ее нервное напряжение перед предстоящей конференцией. Для Гермионы же это был самый спокойный период в жизни, ей никто не мешал, никто не напрягал вечным нытьем, ворчанием и постоянным недовольством. Полтора месяца тишины и покоя. Если бы она знала, что ее разговор с Малфоем приведет к подобным последствиям, она сама подошла бы к слизеринцу еще первого сентября, когда они только садились в Хогвартс — экспресс.

Все, хватит расслабляться. Пора приводить себя в порядок. Гермиона спустилась с подоконника и встала перед зеркалом, решая, в чем же пойти на конференцию. Сквозь холодное и равнодушное стекло на нее пристально смотрело собственное отражение. Девушка немного порепетировала дежурную улыбку, которая понадобится для выслушивания мнения представителей Министерства, приглашенных в Хогвартс, потом иронично улыбнулась сама себе. Затем нахмурила брови, представляя себя Снейпом, когда тот устраивает ей очередной разнос. И снова улыбнулась, на этот раз вполне доброжелательно.

Сегодня она должна была предстать перед всеми не просто рядовой гриффиндорской студенткой, а преуспевающей молодой ученой, уверенной в своих силах, милой, интеллигентной, остроумной, готовой к ответу на любой вопрос. Решалась ее судьба. Сейчас она действительно чувствовала себя Золушкой перед балом.

Хогвартская форма вполне подходила для выступления на конференции. А вот над макияжем придется поработать. Может, попросить у Гарри очки для солидности? Гермиона представила себя важной очкастой дамой, похожей как две капли воды на профессора МакГонагал, и весело рассмеялась.

Спустя полчаса в темном проеме окна она увидела свое новое отражение и не сразу узнала себя в стройной девушке, одетой в школьную мантию, с темно-каштановыми волосами, тщательно заплетенными в косу за спиной. Магическая косметика не подвела, она практически не бросалась в глаза, но делала гриффиндорскую старосту непривычно привлекательной. Накрашенные карие глаза выразительно смотрели из-под пушистых черных ресниц. Кожа лица посвежела. Щеки лучились легким румянцем. Помада придала губам непривычную форму и подарила блеск. Но Гермиона совсем не походила на прелестную, легкомысленную куколку, какой в ее глазах всегда была Лаванда Браун. Скорее на взрослую, уверенную девушку, серьезную и знающую себе цену.

* * *

Бал во дворце.

Грубые люди и грубые вещи!

Елизавета Стюарт

Начало конференции было в десять. В восемь тридцать Снейп вызвал ее к себе в кабинет. Не в лабораторию, как обычно. И не как ее научный руководитель, с которым она бок о бок провела сотни часов. А официально, как директор школы. Это Гермиону насторожило.

— Садитесь, мисс Грейнджер, — обычно суровое лицо раскраснелось от волнения, которое Снейп всячески старался скрыть. — Садитесь же на стул, чтобы не упасть от того, что я Вам сейчас сообщу. Сегодня в зале будут присутствовать член Министерства, отвечающий за присвоение ученых степеней. Вы должны произвести на него впечатление, и тогда у Вас появится реальный шанс стать самой молодой ученой в магическом мире!

Новость Гермиону не удивила, скорее озадачила: Снейп не сказал ничего нового, чего бы она не знала еще три месяца назад.

— Но дело не только в этом, — строго продолжил мужчина. — Я не могу больше скрывать от Вас тот факт, что эликсир принесет Вам не только мировую известность, но и сделает богатой. Очень богатой.

Она не поверила ему. Этого просто не могло быть. Возможно, Снейп всего лишь решил жестоко пошутить над ней. Но директор продолжил говорить, не заметив ее смятения:

— Вчера я получил официальную сову за подписью самого Кингсли Бруствера. Так вот, мисс Грейнджер, Министерство магии готово выкупить у Вас патент на изобретение за огромную сумму, такую огромную, что Вам, маглорожденной, она не снилась и во сне. Миллион золотых галеонов сразу, и по сто тысяч ежегодно в течение десяти лет. Это еще миллион. Если Вы правильно разместите их, то Ваше будущее, и будущее Ваших детей будет обеспечено.

— Ух, ты! — все, что смогла произнести в тот момент пораженная Гермиона, до конца не понимая всей сути сказанного профессором. Хорошо, что директор заставил ее сесть.

— Да, два миллиона — это Вам не шутки, — осклабился Снейп в ответ на ее восклицание. — Вы станете богатой девушкой, настолько богатой, что Ваша жизнь в корне изменится. Вам будут завидовать. Вас будут ненавидеть, оскорблять, называя «выскочкой» или еще хуже.

— Ну, не настолько и изменится, — с трудом выдавила из себя Гермиона. — Ничего такого, к чему бы я ни привыкла за годы учебы в школе.

— Мисс Грейнджер, я вижу, что Вы не понимаете всей серьезности проблемы, — нахмурился директор. — Вас будут преследовать, пытаясь завладеть тем, что у Вас есть.

— Преследовать? Меня? — удивилась студентка. — Зачем же?

— Потому что Вы станете самой завидной невестой из всех девушек Вашего возраста.

— Но я не собираюсь замуж, профессор. Надеюсь, Вы пошутили, заявив подобную чушь. Спросите кого угодно в Хогвартсе, является ли Гермиона Грейнджер девушкой, и Вас засмеют. Я староста, сэр, гриффиндорская староста, а это не предполагает наличие половых признаков.

— Сейчас не собираетесь, — ухмыльнулся Снейп. — Сколько Вам лет, мисс Грейнджер? Девятнадцать? Самое время. Как только галеоны зазвенят в Вашем кармане, толпа поклонников атакует Вас своим назойливым вниманием. И какой-нибудь смазливый юнец, засыпав комплиментами, заставит сердце биться сильнее.

— Зачем весь этот разговор, профессор? — рассердилась девушка.

— Затем, что именно тогда все пойдет коту под хвост, — ответил директор, нервно ходя из угла в угол. Наконец, он остановился перед ней и посмотрел сверху вниз. — И Ваши деньги, и наши исследования в области Зельеварения, и мировая известность. Домохозяйки не занимаются наукой, мисс Грейнджер. Они занимаются мужем. А муж сразу после свадьбы начинает распоряжаться деньгами жены. Вот такой расклад. И это придумал не я, это доказано жизнью.

— Чего же Вы от меня хотите, сэр? — Гермиона в упор посмотрела на Северуса Снейпа. И в его темных зрачках она прочитала то, о чем никогда прежде даже не задумывалась. Не только он был нужен ей, чтобы достичь своих целей, но и она ему. С ней он жил, а не существовал, как раньше. С ней он вновь почувствовал себя ученым. Она воплотила в себе его самые честолюбивые мечты, которых он в своей жизни оказался лишен.

— Ничего особенного, — отвернулся директор, не выдержав ее взгляда. — Чтобы Вы, как и прежде, работали головой, холодной головой, мисс Грейнджер, а не тем местом, которым, извините, думают многие Ваши однокурсницы.

— Отлично, профессор. Я поразмышляю над Вашими словами, но только после конференции, — сказала, покраснев, девушка и поднялась на ноги. — Спасибо за совет, мистер Снейп.

Гермиона вышла из кабинета, медленно закрыла за собой дверь и тут же, в коридоре, прижалась спиной к стене. Если бывший декан Слизерина рассказал своему крестнику об эликсире бессмертия, значит, поведал и о свалившемся на нее богатстве. Теперь понятно, почему Драко Малфой обратил на нее внимание. Осталось выяснить только одно: зачем Северус Снейп решил предупредить ее?

* * *

Золушка танцует танго при дворе.

Счастье испарится, но лишь когда пробьют часы.

П. Кашин

Сразу после завтрака Большой зал благодаря усилиям профессора МакГонагал и профессора Слизнорта превратился в огромный конференц-зал, как это было принято у маглов. Столы были убраны, лавки расставлены параллельными рядами. Во главе установлена внушительная кафедра для докладчиков. Чуть в стороне появились удобные деревянные кресла с высокими спинками и резными подлокотниками, предназначенные для представителей Министерства магии и прессы.

Студенты седьмого курса Слизерина заявились на конференцию одними из последних, не боясь, что им достанутся плохие места. Их вполне устраивала галерка. Здесь можно было отключиться, заснуть с открытыми глазами, когда все надоест. Можно было переговариваться вполголоса, не боясь, что тебе сделают замечание. Отсюда можно было наблюдать за симпатичными девчонками, следить за их перешептываниями и нервными переглядываниями. Никому не нравилось, когда его пристально рассматривали со спины.

Драко прошел вдоль лавки и сел, закинув нога на ногу. С одной стороны опустилась Миллисента, с другой пристроились Гойл с Ноттом и все остальные. Малфой окинул глазами заполненные студентами ряды. По цветам факультетов легко можно было проследить за местонахождением их представителей. Справа расположились трудолюбивые барсуки — пуффендуйцы, канареечно-жёлтый цвет вперемешку с чёрным. Слева — ало-золотое море Гриффиндора. Бронзово-синие мантии когтевранцев заполонили собой всю центральную часть зала. Но лучшие места, естественно, заняли зелено-серебристые представители змеиного факультета.

Серый взгляд остановился на ярко-рыжей макушке Рона Уизли, и Драко с усмешкой вспомнил свое столкновение со знаменитой гриффиндорской троицей полчаса назад. Они спускались по лестнице, торопясь попасть в Большой зал: Поттер с Грейнджер впереди, Уизли отстал на пару ступеней. Решив немного развлечься, Малфой произнес невербальное заклинание подножки, и Грейнджер оступилась, скатившись вниз и со всей силы плюхнувшись на задницу. Юбка школьной формы задралась, обнажив ноги до самых трусиков. Девушка, вероятно, больно ударилась. Она села на каменном полу, поправляя подол и рассматривая содранную на коленке кожу.

Драко окликнул ее сверху, как всегда высокомерно усмехнувшись:

— Смотри под ноги, Грейнджер. Так немудрено сломать твою умную голову. Будет жаль, если вся слава достанется Снейпу.

— Ты хочешь помешать моему выступлению? — наполненные слезами боли глаза девушки смотрели на слизеринца. Ее голос дрожал от обиды. Она прекрасно поняла, кто заставил ее упасть — сама отлично владела невербальной магией и узнала заклинание.

— Да мне плевать на тебя, — скривился парень. — И на твое изобретение тоже.

— Правда? — спросила гриффиндорка. — А на те галеоны, которые я за него получу?

Малфой окаменел: кто рассказал ей?

— Какие галеоны, дура? — грубо заорал он, не сдержавшись. — Откуда они у такой грязнокровки, как ты? Поправь юбку, Грейнджер, а то трусы видно.

Драко рванул вперед, слыша, как за его спиной фыркнул Нотт и громко заржал Грегори Гойл, а девчонка еле слышно прошептала: «Ненавижу». Но Уизли преградил дорогу, не давая пройти, он стоял, набычившись, широко расставив ноги. Веснушчатая рожа налилась краской гнева, парень с силой сжал в кулаке волшебную палочку, готовясь к нападению. Стычки было не миновать.

Но ничего не произошло. Поттер дотронулся до локтя приятеля, пытаясь удержать его и предупредить необдуманные действия. Рыжему ничего не осталось, как засунуть палочку в карман брюк, освободить дорогу и броситься на помощь к своей грязнокровной подружке.

Отогнав воспоминания, Малфой вновь осмотрел переполненный зал. Внезапно его взгляд остановился на фигуре, показавшейся странно знакомой. Да это же Люциус собственной персоной! Что он здесь делает? Но еще больше Драко изумился, когда рядом с отцом заметил стройную фигурку Нарциссы. Родители сидели слева от центра, прямо за представителями Министерства Магии, и терпеливо ждали начала конференции. Какого черта они забыли в Хогвартсе?!

Только вчера Драко отправил домой сову с письмом, в котором сообщил, что пытается наладить отношения с Грейнджер, присматривается к ней, «принюхивается», следит за каждым ее шагом. И что, похоже, Снейп не соврал о ее научных изысканиях — она день и ночь торчала то в лаборатории, то в библиотеке, все время что-то читала, писала и экспериментировала. Тогда зачем же они заявились сюда?! Хотели собственными глазами убедиться, что Грейнджер действительно тот лакомый кусочек, о котором столь сладко пел крестный? Или, может быть, собирались поторопить события?

Хотя, зная отца, вполне можно было догадаться, что он не пустил бы это дело на самотек. Слишком уж заманчиво выглядела перспектива завладеть гонораром Грейнджер и за счет ее магловского происхождения повысить свой статус в обществе. Ведь после войны слово «чистокровный» оказалось приравненным к бранным словам. А так брак с подружкой Поттера помог бы решить многие проблемы. Люциус для блага семьи был готов принести в жертву что угодно, даже собственные принципы!

Драко поморщился, представив, что в угоду родителям ему придется подбивать клинья под эту ненормальную гриффиндорку. Ладно бы под Браун или под ту же Вейн… Те хотя бы понимали толк в удовольствиях и любви, умели подать себя, разбирались в моде. А Грейнджер… Можно было потратить целую жизнь на ее перевоспитание, но вряд ли чего-нибудь добиться. В конце концов, он не профессор Хиггинс, а она не Элиза Дуллитл…

Ладно, с родителями Драко поговорит потом. Сейчас важнее было сосредоточиться на докладе протеже директора школы.

Конференция началась. Вступление сделал, естественно, сам Снейп, затем он предоставил слово высокому мужчине — представителю Министерства Магии, тот поздравил участников, сказал пару слов о роли науки в жизни магического сообщества и передал слово первому выступающему. В зале заунывно зазвучал голос темноволосого когтерванца Майкла Корнера, предлагавшего внести кое-какие изменения в правила квиддича. Полная муть! Малфой его почти не слушал, отвлекся, решив отыскать глазами знакомую каштановую гриву гриффиндорской всезнайки. Откуда она могла узнать о желании Люциуса завладеть деньгами, которые она получит при продаже омолаживающего зелья?

Странно, но Грейнджер нигде не было. Поттер был, он сидел в третьем ряду слева. Уизли был, он верным псом расположился возле своего дружка. А вот девчонка пропала. Неужели, ей пришлось отправиться в больничное крыло?

Драко никогда не испытывал угрызений совести, если дело касалось студентов львиного факультета. Но сегодня что-то кольнуло в душе. Ведь если Снейп узнает, что именно из-за него Грейнджер пропустила конференцию, не прочитала доклад и не представила на всеобщее обозрение свой эликсир, о котором директор столь многословно талдычил в Малфой-мэноре, то парню придется не сладко. Вряд ли крестный простит ему его прокол.

Малфой еще раз всмотрелся в окружение Поттера: рядом оба Уизли — и брат, и сестра. Какая-то темноволосая девчонка с толстой косой на спине. Тупой Лонгботтом. Блондинка Браун. Чернявая индианка Патил. Томас. Финниган. И где же Грейнджер, пикси ее задери?

Выступление Корнера подходило к концу, когда Паркинсон, стараясь не наступать однокурсникам на ноги, протиснулась между сидящими и, отодвинув в сторону Грегори, опустилась рядом с Драко.

— Где была? — в полголоса спросил ее Малфой, наклонившись ближе.

— Снейп попросил сделать кое-какие распоряжения на кухне, — прошептала девчонка. — Эльфы должны подготовить большой банкет после конференции. А что интересненького я здесь пропустила?

— Ничего, — ответил парень, пожав плечами, и вновь принялся изучать притихший зал. Теперь за кафедрой стоял прыщавый пуффендуец и вещал что-то про придуманное лично им заклинание.

— Люциус с Нарциссой здесь, ты их видел? — спросила Паркинсон, плотно прижавшись бедром к его ноге.

Драко не успел ответить, он напрягся, почувствовав, как маленькая проворная ручка легла ему на колено и осторожно поползла вверх. Парень ощутил знакомое бесконтрольное волнение, которое теплой волной разлилось по жилам и от которого перехватило дыхание. Мерлин! Только не хватало возбудиться прямо здесь.

— Паркинсон, — с трудом прошипел Малфой, нервно косясь по сторонам. — Убери руку. Или я за себя не ручаюсь.

— Тебе не нравится? — хихикнула девчонка.

— Не здесь же, чертова кукла, — он попытался отодвинуться от нее, но Пэнси еще теснее прижалась к нему, а ее рука поднялась выше, прямо туда, где уже и так вздыбились брюки.

— Пошли отсюда, — прохрипел Драко, закрыв глаза. Кровь ударила ему в голову, и не только туда. Возбуждение требовало выхода, причем немедленного. Он забыл и о присутствии родителей в зале, и о пропавшей Грейнджер. А если бы даже и вспомнил, то в данный момент ему было на них наплевать.

— С удовольствием, — промурлыкала Паркинсон и встала. Малфой поднялся вслед за ней, но именно в этот момент в зале прозвучал громкий и требовательный голос профессора Снейпа.

— Прошу Вас, мисс Грейнджер!

Голос директора ледяным душем облил слизеринца и заставил его вернуться на свое место. Желание уединиться с Паркинсон исчезло так же стремительно, как и появилось.

— Драко, идем же! — потребовала Пэнси и потянула однокурсника за рукав. Драко отмахнулся от нее и уставился в центр зала, где к кафедре уверенным шагом направлялась та самая темноволосая девчонка с косой за спиной, которая сидела рядом с Поттером. Как он мог не узнать ее? Ведь это была именно она, Грейнджер. Богатой будет…

Паркинсон вслед за Малфоем опустилась на скамью и, обиженно прикусив губу, уставилась на ненавистную грязнокровку. Опять эта сучка спутала ее планы. Снова и снова она. Когда обида прошла, Пэнси попыталась вслушаться в слова гриффиндорки, не понимая, что такого интересного нашел в них Драко.

— В прошлом веке древние аристократические семьи понятия не имели о том, какому риску они подвергают свое потомство, заключая браки со своими такими же чистокровными кузенами, — голос Грейнджер слегка дрожал от волнения. Но с каждой минутой она чувствовала себя все увереннее. — Они считали, что магическая сила, магическая энергия определяются чистотой крови, но это не так…

Паркинсон прислушалась: что за чушь?

— Уже в наше время учеными доказано, что подобная практика ведет к вырождению рода. Но, не смотря на это, фанатики идеи чистокровности до сих пор продолжают вступать в брак со своими родственниками, в результате чего в этих семьях начались необратимые генетические изменения…

Пэнси слушала все внимательнее. Выступление Грейнджер, в начале вызвавшее раздражение, теперь стало казаться интересным.

— Вырождение проявляется, прежде всего, увеличением врожденных и передаваемых по наследству заболеваний, негативным изменением у потомков сначала внешних, а через пару-тройку поколений и внутренних качеств. Дети в чистокровных семьях со временем становятся непривлекательными, порой даже уродливыми, страдают патологической жестокостью и необузданным характером. Вспомните, например, Беллатрису Лестрейндж — представительницу древнейшего волшебного рода Блэков…

Паркинсон покосилась на Малфоя, лицо которого после этих слов превратилось в каменную маску. Его мать была родной сестрой Беллатрисы. Интересно, а как на смелое заявление грязнокровки отреагировала сама Нарцисса?

— А самое главное то, что вырождение особенно сильно сказывается на магических способностях. Вот вам и ответ, почему в чистокровных семьях нет-нет и появляются сквибы.

— Но сквибов не так уж и много, — выкрикнул кто-то с места. — Их единицы.

— Разве? А кто их считал? — улыбнулась в ответ Грейнджер. Реплика из зала не озадачила докладчицу, казалось, девушка даже ждала ее. — А я не поленилась посчитать. Практически каждая, я подчеркиваю — КАЖДАЯ — чистокровная семья имеет в своем роду минимум одного сквиба. Просто о них не принято говорить. Всё начинается с того, что сначала замалчивают их появление на свет, потом вычеркивают из родословных, и, наконец, когда ребенок подрастет, выкидывают его в мир маглов, считая, что там ему и место.

В рядах поднялся шум, последнее заявление гриффиндорки вызвало у всех шок. Кое-кто повскакивал с мест, возмущенно размахивая руками.

Грейнджер выждала некоторое время, потом подняла вверх ладонь, и зал мгновенно затих, ожидая продолжения ее удивительного доклада:

— Я не собираюсь сейчас говорить о нравственной стороне отношения к неумеющим колдовать. Но могу, если хотите, привести полную статистику о количестве рожденных сквибов за последние пятьдесят лет и назвать довольно известные семьи, в которых они появились.

Ответом ей была гробовая тишина, казалось, было слышно, как в Лондоне отбивают полдень часы Биг Бен. Никто не рискнул попросить подтверждения слов докладчицы, никто не высказал сомнений. Девушка улыбнулась. Она не блефовала, список сквибов существовал на самом деле, но она была уверена, что зачитывать его вслух не потребуется, и оказалась права: ни один из присутствующих не захотел оказаться в нелепом положении, если бы сейчас в зале прозвучала его фамилия.

— Что ж, поскольку вопросов нет, то, пожалуй, я продолжу. Мне пришлось изучить огромное количество литературы, в том числе магловской, по анатомии человека, медицине и генетике. Теперь я с полной уверенностью могу заявить, что появление сквибов напрямую связано с наличием в клетке лишней сорок седьмой хромосомы вместо положенных сорока шести. У маглов такое нарушение называется синдромом Дауна, и такие люди считаются умственно-отсталыми. Дети волшебников с подобным заболеванием в умственном отношении от других не отличаются, но их магические способности с рождения равны нулю. В принципе появление больного ребенка возможно у любых, даже самых здоровых супругов. Но неумолимая статистика показывает, что у тех, кто заключил кровосмесительные браки, шансы родить ребенка-сквиба резко увеличиваются. Положение с каждым поколением усугубляется все больше.

В зале вновь зашевелились, но чувствовалось, что непонятные термины никого не смутили, и студенты уловили самую суть выступления Гермионы.

— Заинтересовавшись проблемой рождения сквибов, я решила понять, а нельзя ли свести на нет появление этой самой сорок седьмой хромосомы? Беда в том, что способов лечения данной болезни у маглов нет. В том мире предполагается только диагностика заболевания, а выход из положения один — аборт, — голос Грейнджер чуть дрогнул, но она быстро взяла себя в руки. — Для нас, магов, такое решение проблемы неприемлемо. Из-за нашей малочисленности каждый младенец считается даром свыше, дети в волшебных семьях всегда желанны, прерывание беременности встречается крайне редко, так как горячо осуждается обществом.

Девушка обвела взглядом притихших студентов, преподавателей, представителя Министерства. В этот момент больше сотни людей внимательно следили за ней, впитывая, словно губка, каждое ее утверждение. Случайно Гермиона встретилась глазами с ненавистным ей Малфоем, и сразу поняла, что он удивлен не меньше других. Как же, слизеринец думал, что знает все о докладе мисс Грейнджер! Ан нет, оказалось, он не знал ничего!

Гермиона не забыла его невербальное заклинание на лестнице. Содранная коленка все еще саднила. Именно поэтому девушка и решила привести в пример Беллатрису Лестрейндж, зная, что упоминание этого имени выведет Малфоя из себя. Так ему и надо, гаду, пусть впредь знает, с кем связывается. Она умеет за себя постоять!

— Вижу в ваших глазах немой вопрос: неужели ничего нельзя сделать? Первоначально решением этой проблемой я не задавалась, а просто вышла на нее в процессе работы над своим зельем, о котором я расскажу чуть позже. Изучая материалы, я обратила внимание на то, что больные дети у волшебников в восьмидесяти процентах случаев появлялись в тех чистокровных семьях, где один или оба из родителей приблизились к зрелому возрасту. Надеюсь, вы согласитесь со мной, что мы, к сожалению, не достаточно хорошо разбираемся в вопросах молодости и старости. Почему человек стареет, и почему он не остается вечно молодым?

— Ого, наша Грейнджер чего-то не знает, — раздался с галерки язвительный голос Забини. — А мы думали, что ты знаешь все!

Тут же Снейп, нахмурив брови, грозно глянул с кафедры на нарушителя спокойствия:

— Мистер Забини, сейчас же покиньте аудиторию!

— Все-все, больше не слова, профессор, простите меня! — Блейз молитвенно прижал руки к груди.

— Продолжайте, пожалуйста, мисс Грейнджер, — обратился директор к студентке.

— Я изучила трактаты Николаса Фламеля и других ученых-магов, а также перерыла кучу магловских книг, посвященные вопросам продления молодости, — Гермиона продолжила, как ни в чем ни бывало, — и наткнулась у маглов на любопытную для изучения тему, которая называется «стволовые клетки». Что это такое? Клетки, которые формируются на уровне зарождения эмбриона. Попадая в организм взрослого человека, чужие эмбриональные клетки активизируют все его жизненные и обменные процессы. Кровь начинает активнее обогащаться кислородом, становится свежее, разглаживаются морщинки. На клеточном уровне формируется и крепнет мышечная ткань, человеческий организм, подстегнутый новыми клетками, становиться активнее и выносливее…

— И красивее? — раздался тоненький девичий голосок.

— Ну да, и красивее. Но ведь самое главное — здоровый, омоложенный организм просто физически не допустит выработку той самой дефектной сорок седьмой хромосомы, о которой я говорила вначале, и, значит, проблема сквибов теоретически вполне может быть решена.

— А где же их взять, эти самые стволовые клетки? — забыв о своем обещании, вновь не выдержал Блейз.

— Вот именно, где? А нельзя ли их заменить чем-нибудь похожим? — Гермиона замолчала и потянулась к стакану с водой, стоящему перед ней на кафедре. Было заметно, как у нее дрожала рука. Девушка пригубила из бокала и посмотрела на замерший в ожидании зал. — Оказывается можно. Это и есть тема моего доклада — «Омолаживающее зелье»; зелье, которое мы с мистером Снейпом, — Гермиона повернулась и показала рукой на директора школы, — изобрели на основе безоаровой пыли и назвали моим именем «эликсир Грейнджер».

В который раз за выступление гриффиндорской старосты аудитория застыла от напряжения. У всех на глазах рушилась общепринятая теория чистой крови, повергались сомнению вековые верования магического мира. Если прежде считалось, что сквибы, рожденные в чистокровных семьях, это проклятие рода, то теперь все вставало с ног на голову. По утверждению гриффиндорской пигалицы, сквиб — всего-навсего больной маг с лишней хромосомой, и эту болезнь вполне можно вылечить.

— Наш эликсир — не только субстанция, дарующая бессмертие и похожая по своему действию на философский камень, открытый Николасом Фламелем, — вещала девчонка, — не только противоядие от очень многих ядов, но и, благодаря своим побочным эффектам, универсальное лекарство, улучшающее качество крови. Это именно та панацея, которая позволит сквибам стать полноценными членами магического сообщества.

Гермиона тяжело выдохнула, на мгновение замерла, ожидая реакции слушателей. Но в Большом зале было тихо. Все ошарашено молчали.

— Свои эксперименты я начала с профессора Снейпа, — Гермиона с уважением склонила голову, -пытаясь спасти его от смертельного укуса Нагайны. И мне это, как видите, удалось. Созданное мной противоядие оказалось эффективным.

Взоры присутствующих обратились к директору.

— Наблюдая за профессором в ходе лечения, — девушка продолжила свой доклад, — я заметила, что изобретенный мной состав зелья против змеиного яда через какое-то время стал действовать иначе, чем в начале, а именно как средство обновления организма. Позже, разбирая состав эликсира, выяснилось, что все дело в ингредиенте, который называется…

— Постойте, мисс Грейнджер, — Снейп резко прервал выступление Гермионы, и его голос прозвучал довольно грозно. — Не нужно прямо сейчас открывать все секреты Вашего изобретения. Думается, что все в этом зале и так поняли, какие серьезные исследования мы с Вами проводили в лаборатории. Достаточно добавить, что эликсир был опробован на безнадежно больных в клинике Святого Мунго, и все они достигли ремиссии. Также наши добровольные помощники мадам Пинс и мистер Филч, любезно согласившиеся принимать зелье в течение месяца, готовы сейчас продемонстрировать, что у нас получилось.

Теперь все взоры студентов и приглашенных переключилось на женщину, поднявшуюся со своего места в первом ряду. Она вышла вперед, смущаясь и краснея. На мадам Пинс никто и никогда не обращал внимания. Всегда неприметную, необщительную, неразговорчивую, практически не покидающую библиотеку, ее не замечали, ею пренебрегали, к ней привыкли настолько, что всем она стала казаться тусклой тенью, необходимым приложением к древним томам, этаким библиотечным привидением, выдающим книги и следящим за порядком в своем маленьком государстве.

— Пожалуйста, мадам, — Снейп указал ей на кафедру, — расскажите присутствующим о Вашем самочувствии.

— Благодаря снадобью мисс Грейнджер, — начала та, искоса поглядывая на директора, словно ища у него поддержки, — я чувствую себя просто великолепно. Первую неделю я не замечала каких-нибудь изменений в своем организме, потом почувствовала, что мне стало легче дышать, я совсем перестала задыхаться и кашлять, что неизбежно при ежедневном общении с книжной пылью. Исчезла тяжесть в ногах. Улучшился сон.

Пока она перечисляла все, что произошло с ней в последнее время, несколько сотен глаз с любопытством и удивлением разглядывали ее. Многие только сейчас заметили, что мадам Пинс не просто нескладная серая мышка, а высокая, стройная и довольно привлекательная женщина. На вид ей было около сорока, хотя скорее всего на десяток-полтора больше. Темные, без единой сединки волосы уложены в строгую прическу. Выбранная ею для конференции лиловая мантия была несколько старомодна, но по цвету она удивительно гармонировала с темно-синими глазами библиотекарши. Кожа казалось несколько бледноватой, но это лишь из-за нехватки свежего воздуха — мадам Пинс слишком много времени проводила в закрытом помещении.

Почему никто раньше не замечал всего этого? Неужели все одновременно ослепли, или это действительно стало заметно только после употребления эликсира Грейнджер?

— Спасибо, мадам Пинс, — поблагодарил ее за выступление профессор Снейп, и Драко Малфой услышал в его голосе какие-то новые, прежде незнакомые нотки. Были ли они на самом деле, или всего лишь ему показались — он не знал, но почему-то вдруг вспомнил фразу директора, сказанную тем не в совсем трезвом уме в Малфой-мэноре: «Я это… того… даже жениться надумал». А не была ли Пинс той самой незнакомкой, которой удалось таки растопить холодное сердце бывшего декана Слизерина? Вино в тот вечер развязало ему язык. А что у трезвого на уме, то, как известно, у пьяного на языке.

— Мистер Филч, не согласились бы теперь и Вы выйти сюда и продемонстрировать Ваши успехи после того, как начали принимать зелье мисс Грейнджер? — Снейп посмотрел в конец зала поверх голов сидящих студентов. Любопытные взгляды невольно повернулись в ту же сторону, что и директор школы.

Старик медленно прошаркал между рядов, провожаемый удивленными школьниками. Неразлучная миссис Норрис привычно следовала за ним, важно вышагивая возле ног хозяина — тощее точно скелет создание цвета пыли с выпученными глазами-фонарями, такими же, как у самого Филча.

— Вам предоставить волшебную палочку, — спросил Снейп, — или Вы принесли свою?

— Принес, — пробурчал Филч и вытащил палочку из кармана старинных брюк, давно потерявших свой первоначальный цвет. — Вот.

— Принимаемое зелье, — пояснила Грейнджер, прежде чем школьный смотритель начал показывать свои достижения в области чар и волшебства, — в данном случае проявилось не на внешних, физических особенностях организма, как у мадам Пинс, а на магических способностях подопытного. Больше ничего говорить не буду, сейчас вы увидите все сами …

Как в самом Хогвартсе, так и за его пределами всем давным-давно было известно, что старик является сквибом. Поэтому видеть его с волшебной палочкой в руках — это было что-то из области фантастики. Похоже, Филч и сам чувствовал себя не в своей тарелке. Но возможность доказать всему миру, что и он умеет колдовать, пересилила страх и неловкость.

— Акваменти! — взмах рукой и графин, стоявший на кафедре возле гриффиндорской старосты, начал медленно наполняться жидкостью, которая, заполнив вскоре собой весь сосуд, вырвалась наружу и полилась мимо. Грейнджер отошла в сторону, с удовольствием наблюдая за происходящим на столе.

— Фините! — и вода послушно замерла.

— Вингардиум Левиоса! — выкрикнул мистер Филч знакомое всем с первого курса заклинание и вновь взмахнул рукой. Зрители замерли, увидев, как сосуд поднялся в воздух, а потом, подчиняясь волшебной палочке старика, опустился обратно.

— Акцио, графин! — и тот полетел по направлению к старику, но по дороге почувствовав слабину в дрожащей от волнения руке, упал и разбился вдребезги. Стеклянные брызги разлетелись по каменному полу.

Гермиона выскочила из-за кафедры, собираясь прийти на помощь магу-новичку. Но мистер Филч и сам не растерялся:

— Репаро, — разбившийся сосуд незамедлительно восстановился и уже стоял на полу, поблескивая блестящими гранями.

Все, — подумала Грейнджер про себя и облегченно выдохнула, — сквибов больше не будет!

Казалось, весь зал выдохнул вместе с ней.