Грязный Гарри и Тайная комната (джен)

— Входите, мистер Снейп. Я вас ждал.

Грязный Гарри с почтением произнес:

— Да, профессор Фламель, — и вошел.

Знаменитая алхимическая лаборатория профессора Фламеля, гордость Хогвартса, поражала его всегда так, словно он пришел в музей. Образцовая лаборатория, оборудованная по последнему слову техники, была этого достойна, и Гарри знал, что ученые из других стран действительно приезжали в Хогвартс, чтобы полюбоваться на нее.

В лаборатории, как всегда, что-то варилось и проверялось, и профессор Фламель стоял у стола, протирая пробирки.

— Закройте за собой дверь, юноша.

— Да, профессор.

Гарри запер дверь на три заклинания и обернулся.

— Я вас слушаю, юноша.

— Скажите, профессор, как вы думаете, почему я перестал понимать змеиный язык? — выпалил Гарри.

Профессор Фламель кивнул, как будто давно ожидал этого вопроса.

— Садитесь, мистер Снейп, и давайте вместе подумаем.

Гарри сел.

— Когда вы выучили этот язык?

— Мне кажется, он у меня с рождения, я всегда его знал, — сказал Гарри.

— Вы помните, что владеете этим языком с рождения? В таком случае, мистер Снейп, у вас уникальная память. Редко кто способен помнить, что он делал в первые дни после своего рождения, — заметил профессор Фламель. — Пожалуй даже, за семьсот лет моей жизни я встречаю такого уникума в первый раз.

Гарри покраснел.

— Простите, профессор, я очень неточно выразился. Но я хотел сказать, что сколько себя помню, всегда говорил на этом языке. И сейчас я учу его заново, по учебнику, — прибавил Гарри.

— Вот как? И каковы ваши успехи?

— Очень хороши, ведь я же знал этот язык раньше, — сказал Гарри.

— И знали, сколько вы себя помните, — повторил Фламель. — А сколько вы себя помните, позвольте спросить?

Гарри задумался:

— Лет с трех, наверное.

— Лет с трех, — сказал Фламель. — Отлично. Продолжайте.

— Я очень успешно учу змеиный язык заново, но я постоянно пытаюсь… надеюсь… что я вспомню всё, что забыл раньше, что как-нибудь во время обучения память ко мне вернется, — продолжил Гарри. — Что уроки ее стимулируют, и еще пробовал другие способы… Я посмотрел несколько методик возвращения памяти, магловских и магических, но всё, что я пробовал, безрезультатно. Память не вернулась, сэр.

— Безрезультатно? Отрицательный результат, юноша, это тоже результат, — сказал Фламель. — Но я скажу вам свое мнение. Я с вами согласен. Интуитивно вы очень правильно выбрали, что стали заново изучать язык, потому что я полагаю, что память вы потеряли безвозвратно и она к вам никогда не вернется.

— Вот как, — прошептал Гарри.

— Вот так, — повысил голос Фламель. — У меня и у профессора Дамблдора есть определенные подозрения… Посмотрим, подтвердите вы их или нет.

Гарри обратился в слух.

— Скажите, юноша, какие еще изменения вы в себе почувствовали, кроме потери змеиного языка? Или никаких?

— Я почувствовал изменения, — подтвердил Гарри. — Я стал лучше спать, у меня исчезли кошмары и перестал болеть шрам. Я больше не думаю и не чувствую Сами-Знаете-Кого. Раньше я, если бы задумался, всегда смог бы сказать, что он сейчас чувствует и о чем думает. И мне было нехорошо, когда он находился поблизости. Я чувствовал его присутствие, а сейчас этого нет.

— Проверим, — спокойно сказал Фламель. — Попытайтесь прямо сейчас проникнуть в мысли Темного Лорда. О чем он сейчас думает?

Гарри честно наморщился.

— Я не чувствую связи с его мыслями, сэр. Я могу умом предположить, что он должен думать, но связи между нами нет.

Фламель снова кивнул.

— Как я понимаю, открытие, что вы потеряли парселтанг, стало в декабре для вас неожиданностью, и поэтому сказать, когда примерно вы его потеряли, вы не можете. А как насчет кошмаров, болей в шраме и связи с Темным Лордом? Когда вы почувствовали улучшение в состоянии? Было ли это сразу или постепенно?

— Сразу, — быстро ответил Гарри. — В конце прошлого сентября. Когда я приехал в школу, всё сохранялось как раньше, и вдруг однажды всё прекратилось. Можно сказать, вчера я лег спать одним человеком, а проснулся другим. Вчера я всё чувствовал, а сегодня абсолютно спокоен и ничего не болит!

— Вчера я лег спать, а проснулся другим человеком, — повторил Фламель. — Очень интересно.

— И с тех пор я ничего не чувствую. Даже вблизи от Темного Лорда. Я же был в октябре в кабинете директора, сидел прямо перед Зеркалом Еиналеж, — сказал Гарри. — И шрам не болел, и чувствовал я себя абсолютно спокойно. Как будто Темного лорда рядом не было.

— Вы подтверждаете мои догадки, — заметил Фламель. — Но я считаю должным спросить: с сентября у вас всё хорошо и стабильно, рецидивов из прошлых болей не было?

— Ни разу, — сказал Гарри.

Фламель встал.

— Что ж… Других изменений вы не заметили?

— Нет, сэр.

— Отлично. Тогда я задам, наверное, неожиданный вопрос: вы что-нибудь знаете о судьбе спасенного вами когда-то профессора Квиррелла? Вы с ним связывались?

Гарри снова покраснел.

— Нет, сэр. Хотел, но… поленился.

— Тогда вам следует узнать, что состояние профессора Квиррелла сильно улучшилось, — сказал Фламель.— За ним следит много ученых голов, ведь его болезнь — уникальный случай. Профессор Квиррелл сейчас отвечает на много вопросов, и что удивительно, его ответы очень напоминают ваши. В смысле связи с Темным Лордом, в смысле изменений в состоянии, неожиданной потери и приобретения парселтанга — почти дословно. Вам известно, что до вселения в его тело Темного лорда профессор Квиррелл не знал парселтанга, а после того ощутил, что понимает его прекрасно? А когда Лорд покинул его тело, дар парселтанга исчез так же бесследно и внезапно, как и появился. Вам известно, что профессор Квиррелл откомментировал день, когда он очнулся в Святом Мунго, следующими словами: «Словно вчера я лег спать, а проснулся другим человеком»? Профессор признает, что очень болезненно чувствовал все мысли и эмоции Темного лорда, а потом, когда он потерял сознание и Лорд вышел из него, он проснулся другим человеком. В состоянии произошел резкий скачок.

Гарри сидел, потеряв дар речи.

— Но что это значит, сэр? Ведь Сами-Знаете-Кто вселился в Квиррелла. Он заставлял Квиррелла делать что-то не по своей воле, Квиррелл был его зомби. Квиррелл ощущал раздвоение личности, чужое присутствие. Но я всегда оставался в здравом уме, и Темный лорд никогда ничего мне не приказывал, сэр!

— Здоровье человека — уникальная вещь, — сказал Фламель. — Смертельную болезнь все люди переносят по-разному. Кто-то сразу умрет, а кто-то даже не заболеет, будет лишь носителем вируса. Помнится, во время эпидемии чумы в Индии в 1897 году… Но сейчас не время для исторических басен… Возможно, у вас и у профессора Квиррелла разный иммунитет. Вам дали потрясающую защиту от вируса Темного Лорда ваши родители, а у профессора Квиррелла ее не было. Поэтому на вас влияние Темного Лорда было минимальным, а он … чуть не погиб.

Фламель замолчал.

— Во мне был Темный лорд, сэр? — спросил Гарри, не желая верить своим ушам. — И когда он вышел?

— Очевидно, той судьбоносной ночью в конце сентября, — сказал Фламель. — а по какой причине он вышел из вас, мистер Снейп, можно только догадываться.

— А как он вошел?

— Опять же очевидно, тогда, когда вы получили этот шрам, — ответил Фламель. — В ночь Хеллоуина 1981 года. Он не смог убить вас, но попытался завладеть другим путем… и потерпел поражение. Ваши родители хорошо защитили вас.

«Я был крестражем Темного Лорда,» — думал Гарри, чувствуя, словно его треснули дубинкой по голове. — «Во мне сидел Волдеморт с детства, всё это время.»

— Вижу, что вы поражены, молодой человек, — усмехнулся Фламель . — Понимаю, вам всегда везет на удивительные приключения. Но вы не печальтесь: эта потеря самая лучшая из всех, что вы имели в жизни. Пожалуй, ее стоит даже отпраздновать.

Фламель улыбнулся и отпустил Гарри.

«Во мне был Волдеморт. А я ни о чем не подозревал, ничего не чувствовал. Не может быть.»

На прощание Фламель уверил Гарри, что когда первый шок пройдет, Гарри осознает свое счастье и «будет летать, как на крыльях».

Пока что, наверное, не осознал.

Зато, подумал Гарри, привычно выискивая в положении крестража Волдеморта хоть что-то хорошее, если я совру Гермионе, что крестраж всё еще во мне, она от меня отстанет. Кому нужен парень с крестражем?!

Мысли о крестраже предсказуемо перевели стрелки раздумий на тему василиска.

О василиске школьники регулярно получали новости. Мадам Саламандер объявляла, что животное постепенно приручается. Брать еду с рук мадам змея стала каждый день, и у мадам возникла новая идея.

— Прошу всех временно прервать завтрак и выслушать меня! — заявила мадам нынче утром в Большом зале. — Я должна сделать очень важное объявление. С сегодняшнего дня, по согласованию с вашей администрацией, я запечатываю коридор третьего этажа от посещений персонала школы и от студентов. Отныне не пытайтесь проникнуть на огороженную территорию, особенно если на ограждении горит запретительный знак. Этот знак обозначает, что в коридоре находится василиск. Администрация школы дала согласие, чтобы я ежедневно проводила в данном коридоре оздоровительные прогулки с животным, которому вредно постоянно находиться в запертой канализации. Во время прогулок я буду всегда рядом с василиском, но следить одновременно за василиском и за вашими перемещениями по коридору я не в состоянии. Постарайтесь не усложнять мою работу! Василиск — не домашняя кошка, то, что он приручен, не означает, что можно легкомысленно подходить к нему и давать конфеты. Он слушается только меня.

— Она ненормальная. Она серьезно считает, что мы мечтаем пойти погладить василиска? — прошептал Рон Уизли.

Гермиона тут же толкнула его в бок, мадам Саламандер бросила на болтуна очередной змеиный взгляд и продолжила:

— Предупреждаю: не пытайтесь хулиганить или что-то бросать в коридор, колдовать или выливать туда зелья. Не пытайтесь подбрасывать туда игрушки или еду, вы понятия не имеете, что полезно или вредно для научной диеты василиска. Директор школы разрешил снимать за подобные хулиганства по 50 баллов с любого факультета. Василиск здесь не для вашего развлечения!

— Я уверен, Тритонида, что дети это понимают, и они очень разумно отнесутся к вашим ограничениям, — примирительно сказал Дамблдор. — Думаю, проблем с кормлением василиска не возникнет. В нашей школе учатся очень дисциплинированные дети, Тритонида, вот увидите!

— Посмотрим, — отрезала Тритонида и бросила на Рона Уизли последний взгляд.

Кажется, она с самого начала невзлюбила его.

— Кажется, мадам Змея с самого начала невзлюбила тебя, братишка, — сочувственно выразился Фред Уизли.

Рон вспыхнул:

— Да она сама ненормальная! Ей целый этаж надо перегородить, потому что, видите ли, надо выгуливать василиска! А что следующее? Перекроет лужайки перед замком, потому что василиску нужен свежий воздух?!

— Хотел бы я посмотреть, как она выгуливает василиска по нашей лужайке, — сказал Джордж Уизли.

— На твое счастье, братец, василиск по лужайке гулять не может. У него ног нету, — хмыкнул Фред.

— В общем, коридор на третьем этаже перекрыт, как в прошлом году, — резюмировала Гермиона.

— Зато василиск доволен, — сказал Грязный Гарри.

Пожалуй, если бы он знал, к чему приведет разговор, состоявшийся дальше, он бы его не начинал. Но он же не знал!

Грязный Гарри имел многие уникальные способности, но не дар предвидения. А он иногда бывает нам всем так нужен…

Итак, «ноги василиска» напомнили Гарри о важном деле.

— Гермиона, — позвал Гарри, — нам надо поговорить.

— Слушаю, — ответила Гермиона.

— Мы всё поняли и мы удаляемся! — возвестил Фред Уизли.

Джордж и Фред увлекли Рона подальше в угол гостиной. Рон устроился там, рассеянно поглаживая Коросту.

— Мы заткнули уши и ничего не слышим, — информировал Фред. — Джордж, картишки при тебе?

Джордж вытащил карты, и даже Рона удалось заинтересовать.

Увидев всё это, Гарри набрался смелости и выложил Гермионе весьма откорректированную версию своего разговора с профессором Фламелем.

Результат его откровенности был неожиданным: во-первых, Гермиона повела себя совсем не так, как он ожидал, а во-вторых, им пришлось прервать разговор на самом интересном месте, потому что крысе Рона Уизли стало плохо.

— Мы справимся с твоей бедой, Гарри, я тебя не брошу! — решительно сказала Гермиона и даже обняла его. — Я сейчас же пойду в библиотеку. Я уверена, что я в конце концов что-нибудь найду!

— Гермиона… — растерянно ответил Гарри. — Я наоборот… я думал, нам надо расстаться. Я тебя не достоин…

— Я ждала, что ты так скажешь! — провозгласила Гермиона. — Не будь таким благородным, Гарри, не надо жертвовать собой! Крестраж — это ничего. Это даже хорошо. Не волнуйся, мы с ним справимся! Неужели ты думал, что я оставлю тебя? Именно теперь, когда ты в беде?

— Но я же часть Темных сил, — сказал Гарри. — Я, может быть, теперь перейду на сторону Сама-Знаешь-Кого…

— Ну и что, а я тебя верну и вылечу, — бодро ответила любимая девушка. — А зачем, по-твоему, нужны друзья? Вот сейчас и нужны. Я тебе еще летом говорила, Гарри: не пытайся со всеми своими проблемами справиться сам, у тебя есть мы! А с некоторыми проблемами даже ты, несмотря на весь свой героизм, в одиночку не сможешь справиться. С Темными силами мы будем бороться вместе и отвоюем тебя!

Гарри потерял дар речи.

— Знаешь, ты очень похож на своего отца, — сказала Гермиона. — Я недавно читала о нем, о том, каким он бы в юности… Я так и знала, что ты скажешь когда-нибудь, что беден и недостоин меня, что я должна ждать лучшего… Твой папа твоей маме тоже так говорил. У них на пятом курсе даже был спор, потому что твоего папу тоже пытались увлечь Темные силы. Но твоя мама молодец, Гарри, она его не бросила! Ее все отговаривали, советовали обратить внимание на другого человека. В нее ведь были влюблены многие, в том числе и богатые, благополучные ученики. А твоя мама плюнула на всех и отвоевала своего жениха обратно! Знаешь, она как пример для меня. Я тоже хочу спасти своего друга, а потом выйти замуж за него и жить с ним долго и счастливо. Твои родители, как я прочитала, они были вместе очень счастливы. И я хочу такого — но только с другим концом, чем у них, конечно… И я буду самой лучшей, самой магической женой, буду сидеть дома и рожу десяток детей! Не надо так смотреть, я же видела, как вы все кривились, когда я спорила с Ноттом. Гарри, ты хочешь видеть меня традиционной женой, так я такой и буду! Всё для твоего счастья.

— Гермиона, я тебя недостоин, — искренне ответил Гарри.

Гермиона посмотрела на него влажными глазами и сказала:

— Пустяки.

Гарри несмело протянул руку и коснулся ресниц Гермионы.

Гермиона улыбнулась и прикрыла глаза.

И в этот момент их бессовестно прервал вопль Рона Уизли, что его крыса умирает.

— Когда я взял ее на руки, она была в полном порядке, — взволнованно докладывал Рон. — А пока мы сидели и играли в карты, ей становилось всё хуже. Сначала она стала дрожать, потом ее затрясло, а теперь пискнула и лежит как мертвая!

Крыса лежала на его ладони без признаков жизни.

— Если она еще жива, ее немедленно нужно спасти, — распорядилась Гермиона.

— Мы отнесем ее в Больничное крыло.

Рон поднялся:

— Пошли!

Гарри подозревал, что не так-то просто будет пронести больную крысу по замку, ведь студентам по вечерам запрещено покидать свои гостиные. В коридорах дежурят преподаватели и могут остановить их. Но ведь у них уважительная причина, почти крайний случай!

Главное, решил Гарри, это кто именно из учителей будет дежурным на выходе из замка.

Им не повезло.

Дежурным был Джеймс Поттер.

Препираться с тренером Поттером было безнадежным делом. Идея о том, что он должен против строжайших правил безопасности выпустить троих студентов из замка по столь важной причине как больная крыса, могла бы сойти для Хагрида, но для Поттера не прошла.

Он только рассмеялся в лицо крысоспасателям и велел возвращаться к себе, пока он не снял с них сотню баллов.

Возмущенный Рон с крысой наперевес напирал вперед, держа палочку; при необходимости он готов был даже проклясть профессора Поттера. Он собирался выйти и отшвырнуть любого, кто не даст ему дорогу, а профессор Поттер стоял перед ним как стена и дорогу не давал.

— Пока вы препираетесь, моя крыса умрет! — орал Рон.

— Ага, вот сейчас я вас выпущу из-за какой-то крысы, — отвечал Поттер.

— Она уже старая, она совсем больна! Она не может ждать!

И Рон сунул крысу буквально под нос Поттеру.

— Я вас не выпущу…

— Сэр, но вы можете, например, позвать Хагрида? Он же умеет ухаживать за животными, — вставил своё Грязный Гарри, радуясь, что ему пришла в голову хоть какая-то спасительная мысль.

Поттер на секунду задумался, а затем сделал следующее: взмахнул палочкой и вызвал большого серебряного оленя.

Олень был так красив, что даже Рон на минуту притих.

— Попроси сюда на минуту профессора Саламандер. Тут у студента умирает крыса, — сказал Поттер — и отправил оленя в путь, прежде чем несчастный Рон простонал:

— Только не это.

… Профессор Поттер по-прежнему стоял в дверях как стена, глядя, как с лестницы спускается мрачная профессор Саламандер. Она увидела Рона и нахмурилась.

— Ну, давайте профессорше вашу крысу, — подначил Поттер.

Мадам посмотрела на Рона еще мрачнее.

— Моя крыса… Она умирает, — храбро сказал Рон и протянул крысу Саламандер.

Если бы крыса видела взгляд мадам Саламандер, она бы точно околела, подумал Гарри, ибо мадам явно училась взгляду у своих василисков. К счастью для крысы, пока она так и не пришла в сознание.

Мадам подхватила крысу и провела над ней палочкой.

— Интересно, — сказала она. — Очень интересно.

— Моя крыса, она совсем старая и весь год болела. Наверное, я вообще зря ее взял в школу, — торопливо объяснял Рон. — Она жила здесь еще когда учились мои старшие братья.

— Сколько лет вашей крысе? — спросила мадам.

— Не знаю, — покраснел Рон. — Она появилась у нас, еще когда я был совсем маленьким. Папа говорил, что ей 11 лет.

— Одиннадцать лет, — повторила мадам Саламандер, еще раз проведя палочкой над крысой. — Как интересно.

— Да, она совсем старая.

— И давно у нее на левой передней лапе не хватает пальца? — неожиданно спросила Саламандер.

— Она такая была с самого начала.

Саламандер еще что-то прошептала над крысой. Та лежала не шевелясь.

— У вас очень необычная крыса, мистер Уизли, — спокойно сказала Саламандер. — С вашего разрешения, я должна как следует изучить ее. Я заберу ее у вас и верну… пожалуй, не раньше завтрашнего вечера. У вас действительно необычная крыса.

— Вы сможете ее вылечить? — волнуясь, спросил Рон.

— Я думаю, она не так уж сильно больна, — заметила Саламандер. — Она выглядит хуже, чем чувствует себя. Вы не знаете, откуда взялась в семье ваша крыса? Ее купили в магазине или подарили вам?

— Я не знаю, — ответил сбитый с толку Рон.

Он явно ничего не понимал. Глянув на его растерянное лицо, Саламандер пояснила:

— Постарайтесь к завтрашнему дню связаться с родными и выяснить, как к вам попала эта крыса. Видите ли, она не похожа на обычных крыс, мистер Уизли, потому что обычно крысы живут два-три года, а ваша уже прожила вчетверо больше; у нее неординарная реакция на применение к ней колдовства, и я подозреваю, что ваша крыса заколдована.

Рон молча и испуганно кивал.

— Она излучает магию, то есть к ней определенно было приложено колдовство. Я думаю, именно этим и объясняется ее долголетие. Я должна внимательно изучить природу обнаруженного в крысе колдовства, чтобы подобрать ей курс лечения…

В тот момент крыса очнулась, посмотрела на Саламандер и отчаянно забилась в ее руке. Если бы не похвально быстрая реакция натуралистки, зажавшей крысу, Короста сбежала бы из ее ладони.

— Очень, очень интересная реакция, — хладнокровно подытожила Саламандер, разглядывая крысу.

Крыса лягалась и пыталась укусить ее.

— Что вы хотите сделать с моей крысой? Вы ей не нравитесь! — не выдержал Рон.

— Чем больше я наблюдаю за вашей крысой, тем больше я убеждаюсь, что она будет интереснейшим объектом для исследования, — сказала профессор.

Крыса завизжала.

— Она не объект для исследования! Она моя крыса, и она больна! Вы будете лечить ее?

— Вы, очевидно, не понимаете, что ее нельзя лечить как обычную крысу, — холодно ответила Саламандер. — Сначала ее надо изучить…

— Я не хочу, чтобы ее изучали! Чтобы над ней ставили опыты! Неужели нельзя ей просто дать лекарство? Вы же видите, ей нехорошо!

— Если вы не доверяете мне как специалисту, рекомендую обратиться к кому-то другому, — ледяным тоном отозвалась Саламандер. — Так вы желаете, чтобы я лечила вашу крысу?

Рон взглянул на Коросту, короста протянула к нему лапы и запищала. Это был решающий аргумент.

— Извините, но я лучше отдам свою крысу Хагриду, — твердо сказал Рон. — Вы ей не нравитесь.

— Мистер Хагрид — отличный выбор, — сквозь зубы сказала Саламандер. — Что ж, желаю вашей крысе успешного излечения, а мистеру Хагриду — удачи.

Она отдала крысу в руки Рону, и Короста сразу успокоилась. Рон погладил ее и подобрел:

— Вот, сами видите.

Саламандер не соизволила ответить, повернулась и ушла.

Джеймсу Поттеру ничего не оставалось, как всё-таки позвать Хагрида, который обещал к завтрему излечить крысу, есть у него один чудодейственный раствор.

Хагрид забрал крысу к себе в сторожку.

— Подходи завтра, Рон, не боись. Вылечим твою крысу, — пообещал Хагрид.

Никто не знал, что назавтра крысу забрать у Хагрида не удастся.

Ночью она таинственно исчезла.