Гермидрачные места (гет)

Президент «Мэджик трэвел» гордился своим агентством, расположенным в доме без номера: жадное министерство выдавало номера лишь тем счастливчикам, чье жилище было чуть больше собачьей конуры. Наспех сбитые доски с хлипкой дверью и окошком, будто нарисованным посреди стены неумелой детской рукой, приличным домом не считались. Чиновник, похожий на чайник, аппарировал к порогу в семь утра, не спеша измерил все плинтусы и притолоки и, скорчив унылую физиономию, заявил, что номера «Мэджик трэвел» не видать как своих ушей. И нагло выпустил пар из носика, гад этакий. Плюнув на несправедливость, президент мелом нацарапал на двери огромную цифру девять, потерев руки в ожидании прибыли.

Он закрывал глаза и ясно представлял, что волшебники ломятся в дверь агентства, помахивая мешочками с галлеонами, и распихивают соседей, желая заполучить лучший тур. Длинная очередь змеится — как в тех мультиках, что маггловские дети смотрят по вечерам, — по всему городу, люди скупают путевки пачками, запихивая в карманы президента деньги, и обещают зайти еще. Женщины, замотанные в шикарные мантии, надрывно ругают недотеп-мужей, не сумевших пробиться в начало очереди, а дети кричат и заглядывают в отполированные окна. Окна, правда, пока что мутные и не совсем целые, но ведь и посетителей-то не видно.

Руки президент потирал недели три, пока не заподозрил неладное. По расчетам, двери его конторы уже должны осаждать очереди заядлых путешественников, желающих посетить «самые прекрасные уголки мира» — так было написано на бумажонке, приклеенной к внешней стороне косяка. Однако волшебники не торопились воспользоваться услугами начинающей фирмы и старательно обходили дом без номера стороной.

Побегав по единственной комнате, сломав пару перьев и опрокинув стакан с тыквенным соком, президент подпрыгнул на месте и кинулся к столу. Через четыре дня непрерывной работы над дверью появилась красочная вывеска, газеты напечатали малюсенькое объявление на самой последней странице, а сам хозяин фирмы отправился на лондонские улицы раздавать листовки. Имя он сменил на более благозвучное — Счастливчик — и без устали расхваливал свое маленькое предприятие, грозившее вырасти в гигантскую империю. Вскоре в «Дырявом котле», Лютном переулке и Хогсмиде начали поговаривать о новом сервисе — магических путешествиях. То здесь, то там шептали: «Да, ты слышал? Тот самый Счастливчик, косой на один глаз, немного хромой, на правой руке недостает пальца, ага. Как зовут? Ну Счастливчик, я ж говорю».

А сам Счастливчик, припадая на одну ногу, бегал по своей квартирке, так и не удостоившейся номера, выглядывал в окно и ждал первых клиентов.

* * *

Первый клиент сотворил из воздуха кресло, уселся в него и скрестил ноги, обутые в мягкие башмаки. Длинная седая борода, на конце заплетенная в косичку, доходила ему почти до пояса, мантия в мелкий горох волочилась по земле, а затемненные очки-половинки закрывали пол-лица. Не хватало только сомбреро и шезлонга, чтобы посетитель стал похожим на полоумного жителя солнечной Испании. Впрочем, внешний вид старика не волновал Счастливчика: он радостно уселся на стул, который угрожающе скрипнул и накренился.

— Ну тише-тише, — шепнул он мебели и обратился к клиенту: — Итак, что привело вас ко мне?

— Не желаете ли апельсиновую дольку? — радушно предложил незнакомец, вытаскивая из кармана малюсенькую шкатулочку, которая тут же обратилась вместительным ящиком. Угощение посыпалось на стол — Счастливчик едва успел подхватить бумаги — старик всплеснул руками и мановением палочки вернул сладкое на место, пробормотав: «Не поваляешь — не поешь». — Я, знаете ли, по вопросу щепетильному, — начал он, завидев ошарашенные глаза хозяина агентства, — и, можно сказать, интимному, — Счастливчик вздрогнул и отъехал на стуле подальше. — Вопрос этот требует полнейшей конфиденциальности и тщательной организации. Не знаю, справитесь ли вы? — выразил сомнение старик и покачал головой, запивая апельсиновую дольку принесенной с собой медовухой. Прежде чем сделать глоток, он понюхал содержимое бутылки, долго разглядывал его на просвет, а после нараспев пояснил: — Враги сожгли родную школу, друзья подсыпали мне яд, а смерть всех косит без разбору, не отдает потом назад.

— У меня путешествия, а не литературное сообщество… — промямлил Счастливчик, но гость его не слушал. Закатив глаза, он вытащил из кармана платок, громко высморкался и продолжил:

— Плачу вдвое больше! — старик соединил кончики пальцев перед собой.

— За что? — если платят вдвое больше, значит, дело нечисто.

— За неповторимую, беспрецедентную авантюру! Если дело будет поставлено на высшем уровне, ваше агентство прославится! — он подскочил на ноги и, распахнув объятия, обогнул стол, как будто хотел расцеловать Счастливчика.

— Обещаете? — тот сполз с места, попятился и уперся в стену.

— А как же! Около двадцати лет назад я напророчил славу одному мальчику — так его до сих пор на улицах узнают. Чем же вы хуже?

«Ничем, — подумал Счастливчик и вновь представил толпу, осаждающую двери его дома без номера. — Моя фирма даже лучше какого-то там мальчика».

— Я согласен, — с тоской проговорил он и мрачно подумал о выживших из ума стариках с многочисленными — неосуществленными за долгую жизнь — идеями.

* * *

Мы страсти накалим до состоянья сплава,

Купите тур по знаменитым городам!

Зазывающий стишок, явно написанный неумелым поэтом, мерцал на страницах «Ведьмополитена» и обещал замечательный отпуск, но Гермиона Грейнджер и мечтать не могла о такой радости. Рон уже с месяц нудит об «офигенной возможности» съездить на чемпионат мира по квиддичу, который в этом году будет проводиться то ли в Алжире, то ли в Ботсване — комитет магического спорта до сих пор не решил. Гермиону не впечатляла перспектива провести лето в Африке, среди лиан, крокодилов и огромных насекомых. Она, с детства привыкшая доверять книгам, представляла «черный» континент именно таким, опутанным непроходимыми джунглями, и эти картины повергали ее в уныние.

— Герми… она, — договорил Рон последний слог и виновато покраснел: Гермиона не терпела, когда имя сокращали, а он частенько ленился произносить его целиком. — Только не бери с собой книги.

— Почему? — Грейнджер искренне удивилась, потому как в комнате уже стояли два чемодана, набитых тяжелыми, но интересными томами, и она не собиралась останавливаться на достигнутом. — В этой твоей Ботсване, я уверена, негде купить нужную литературу, — при всей начитанности у Гермионы было страшно зашоренное сознание: ей об этом еще в школе говорили. — И вообще! — она грохнула об стол книгой «для легкого чтения» в кожаной обложке. — Ты никогда меня не слушаешь… — Грейнджер начала краснеть, и от экзекуции Рона спас лишь звонок в дверь.

— Добрый д-день, — произнес незнакомец, переступив через порог. Легкая хромота делала его похожим на сороконожку, потерявшую полдюжины лапок.

— Что вы хотели? — грозно осведомилась Гермиона, собрав остатки вежливости, которые сохранились после разговора с Уизли.

— Добрый д-день, — повторил гость, сделав еще один шажок вперед.

— Вы что-то продаете? — осторожно спросила она, вспомнив торговцев, обивающих пороги клиники мистера Грейнджера.

— Добрый д-день, — в третий раз сказал гость, и Гермиона подавила желание развернуть его и попытаться нашарить рычажок, переключающий режимы.

— Добрый-добрый, что надо-то? — не выдержал Рон и поднялся наконец с дивана.

— Не желаете ли приобрести тур? Путешествие по всему миру за ничтожную сумму в… — незнакомец, оказавшийся владельцем начинающего турагентства, отмер и вытащил из-за пазухи пачку ярких листовок. Помахав ими перед носом изумленной Гермионы, он голосом профессора Трелони прошептал: — Уникальная возможность увидеть свет, посмотреть достопримечательности и…

— Нет-нет, — перебил Рон. — Видите ли, мы уже едем на чемпионат мира по… э-э-э, — замялся он, получив увесистый пинок от Грейнджер, — по фусболу…

— Футболу, — прошипела она.

— Вы, верно, имеете в виду квиддич? — гость беззастенчиво почесался и, глядя Гермионе в глаза, продолжил: — А разве такой прекрасной, умной, талантливой девушке может быть интересен квиддич?

Гермиона не успела удивиться его познаниям в магических видах спорта. В эту самую секунду мысли занимали слова о ее невероятной индивидуальности: нет, конечно, Грейнджер всегда знала, что она прекрасна и удивительна, но тщательно это скрывала. Сейчас же, услышав, что тайна раскрыта, не посчитала нужным отпираться и глупо захихикала:

— Ой, да я вообще во всех этих мячах не разбираюсь и правил не знаю. Рональд, — сказала она точь-в-точь как миссис Уизли, — мы не едем на чемпионат.

— А тур-то почти бесплатный! — смаковал каждую фразу коварный разрушитель роновых мечтаний, назвавшийся Счастливчиком. Он дергал бровями, приплясывал на месте и всем своим видом показывал, с каким же удовольствием он поехал бы в этот тур сам, если бы не желал осчастливить других.

— Но Гермиона, как же так? — опешил Уизли, усаживаясь мимо кресла. — Там же будут великие команды, мы собирались…

— Не мы, а ты, — поправила Грейнджер, схватившись за виски. — Ты не желаешь видеть мои книги, и я с этим смирилась, но пойми, Рональд, через неделю ты невзлюбишь Глотика, через две тебе разонравятся мои ноги, а через месяц ты велишь собирать чемодан и отправляться с твоего чердака в трехэтажный коттедж моих родителей. Я, конечно же, буду страдать, а это не входит в мои планы.

— Но…

— Ты любишь поесть, поспать и покидать мяч, — с занудством профессора вещала она, — но мне нужен другой человек: чувственный, понимающий, а главное, Рональд, знакомый с элементарными правилами поведения и этикета.

— Но до этого тебя все устраивало! — Уизли вытер нос ладонью и уставился на тарелку с мясом. Он и мысли не мог допустить, что мироздание изменчиво. Впрочем, говорила себе Грейнджер, он вряд ли знает значение таких сложных слов как «мироздание».

— Кругосветное путешествие почти даро-о-м, — пел Счастливчик, маскируясь под волшебное радио — спрятавшись за спинку дивана, он лишь подавал голос.

— Ты знаешь, Рональд, — официально заявила Гермиона, — я чувствую, что нам не по пути. Я бы простила тебе книги, могла бы даже простить нелестные отзывы о моих ногах, но сурового обращения с Глотиком не допущу!

— Да? — приподнял рыжие брови Рон, запихивая в рот пару орешков.

— Да, — кивнула Грейнджер, и, закрыв глаза, представила картину: Уизли бросает в рот горсть орехов, зажевывает их курицей, запивает тыквенным соком и начинает задыхаться. Хватается за горло, синеет, краснеет, бледнеет и, в конце концов, сползает на пол, в последних судорогах умоляя подать ему стакан воды. А Гермиона стоит над ним и, подняв указательный палец, менторским тоном цедит: «Теперь-то ты понимаешь, что значит «скончаться от обжорства»? Вода — это уже лишнее, Рональд». — Так что вы там говорили насчет тура? — обернулась она к Счастливчику, выползающему из-за дивана.

— Великолепная возможность объездить мир всего за…

Счастливчик спустился по лестнице и спрятал полученные деньги в карман. Пункт первый плана удался на все сто, и образ осаждающих его контору людей стал несколько ближе и четче. С удовольствием зачеркнув на клочке пергамента строчку «Избавиться от Рональда Уизли», он запихал листок в карман и аппарировал ровно с таким же звуком, с каким взрываются маггловские петарды.

* * *

Семейство Малфоев не имело привычки покидать свое поместье. Несмотря на заманчивые перспективы, Люциус предпочитал оставаться в Малфой-мэноре и проводить вечера в размышлениях: он подолгу рассматривал висящие над камином картины, крякал, поднимался на ноги и взмахом палочки переставлял их местами. Суть дела рокировка не меняла, но Люциусу нравился сам процесс. Нарцисса целиком и полностью полагалась на мнение мужа, и потому проводила летние — как, впрочем, и зимние — дни в своей спальне. Чем она там занималась, не знал никто и, скорее всего, не желал узнавать. Драко удалось вытащить родителей на чемпионат мира по квиддичу лишь однажды, и с тех пор он больше не делал подобных попыток: Люциус сбежал из-под контроля сына и накуролесил с друзьями так, что первые полосы газет оказались окончательно и бесповоротно отданы им на ближайшую неделю.

Одним словом, Малфои вели жизнь скромную, тихую, предпочитали статичность динамике и не представляли, как можно в один чемодан уместить все, что нужно для дальней поездки — даже Драко в Хогвартс они провожали с поклажей, при виде которой у носильщиков Кингс-Кросс потели ладони. И когда невеста Драко Астория внезапно заявила о намерении отправиться в летний тур по странам Европы, Люциус забыл о картинах, Нарцисса прибежала из спальни, а сам жених подавился куском яблока и, смешно открыв рот, переспросил:

— Э?

— Добрый д-день, — тихий голос был прерван истошным визгом эльфа: «Господа заняты!» Счастливчик протиснулся в гостиную и скромно остановился у порога.

— Кто пустил в дом этого… — казалось, что у Малфоя не хватило слов, чтобы выразить возмущение.

— Добрый д-день, — с настойчивостью мула повторил тот и почесался.

— Мерлин, у меня голова разболелась, — Нарцисса не упустила возможности привлечь к себе внимание.

— Добрый д-день.

— Да добрый-добрый, — догадался согласиться Драко, и Счастливчик мгновенно перешел к сути дела.

— Я владелец магического турагентства, — начал он, — хочу предложить вам…

— Берем! — выступила вперед Астория, желавшая во что бы то ни стало отправиться летом путешествовать.

— Отлично! — хлопнул в ладоши Счастливчик. — Вы, дорогуша, отправитесь в Австралию на замечательный тридцатидневный тур по отстрелу кенгуру, а вам, молодой человек, я предложу…

— Как это в Австралию? — опешила Гринграсс. — Я не хочу туда одна, и вообще! Я против убийства невинных животных. Я буду защищать их права и бороться за их неприкосновенность.

— И ты туда же, — простонал Драко, но вовремя прикусил язык.

— Но, милочка, тур индивидуален, кенгуру мало, — плел Счастливчик откровенную чушь, — я никому не предлагаю такой уникальный вариант, но вам отдам просто за кнаты — не пожалеете. Решено — вы едете в Австралию, — он всучил Астории красочную бумажонку и обернулся к Малфою: — А вам! Вам индивидуальный тур вокруг света, — голос понизился до шепота. Драко спрятал программку в карман, в последний момент выхватив ее из цепких пальцев подскочившей Астории. Рассуждал он просто: от поездки все равно не отвертеться, а так Гринграсс вряд ли поминутно будет аппарировать из Мельбурна или Сиднея к нему в спальню с просьбой взглянуть на сто пятый халатик.

— Если что, сразу вызывайте меня, — увещевал его Счастливчик, быстро пересчитывая прибыль. Он протянул Драко жетон, смахивающий на сикль, и затараторил: — Это вам. На него наведены Протеевы чары, и когда…

— Я знаю, что такое Протеевы чары, — отозвался Малфой, оглядывая монету.

— О, ну тогда вы сможете воспользоваться им без проблем, просто меняете на монете номинал — и вуаля! — я аппарирую к вам и решаю все возникшие трудности, которых, к слову, не должно быть вовсе.

— Да-да, спасибо, я непременно воспользуюсь вашими услугами. Значит, первого июня в одиннадцать утра, я правильно понял? На вокзале Кингс-Кросс?

— Не будем изменять традициям, — нехорошо улыбнулся Счастливчик и украдкой зачеркнул в своем списке строчку «Избавиться от Астории Гринграсс и Панси Паркинсон». Панси, к слову, он пару часов назад уговорил отправиться в Бразилию на карнавал — она как сорока польстилась на мишуру и блеск праздника.

— Именно, — кивнул Драко и, опустившись в кресло, углубился в изучение плана будущего путешествия.

* * *

Луна Лавгуд уже минут пять гадала, что цветастая программка, призывающая «оторвать задницы от стульев» и окунуться в мир красочных иллюзий и непередаваемых ощущений, делает на ее столе. Вообще на столе Луны никогда не бывало ничего лишнего: только парочка слив-цеппелинов, сломанные перья, каждое из которых являлось бесценным и по этой причине не могло отправиться в мусорную корзину, экзотическое растение, поминутно издающее жуткие звуки, и ожерелье из пробок.

«Вы сможете почувствовать себя другим человеком, — обещала листовка, — начнете жизнь заново и познакомитесь с интересными людьми».

Начать жизнь заново не помешало бы: Луне откровенно надоело, что ее появление в обществе ассоциируется исключительно с морщерогими кизляками, в конце концов, есть сотня других не менее привлекательных и интересных созданий. Судя по написанному на обороте, владелец некого турагентства (в адресе отсутствовал номер дома) предлагал кругосветное путешествие почти даром. Мама говорила в детстве, что бесплатные мозгошмыги часто бывают больными, но Луна не боялась подобных казусов, ведь она знала, как с ними бороться. Галлеон, самый обычный на вид, прилагался к яркой листовке, и Лавгуд с сомнением повертела его в руках. Вспомнив Отряд Дамблдора, потерла монету, и в дом буквально ввалился человек без возраста:

— Добрый д-день.

— Добрый, — пропела Луна и сделала реверанс, — скажите, а вы оказываете услуги исключительно в начинании новой жизни, или на экспедиции в дальние края тоже можно рассчитывать?

— Э-э, — замялся тот, — думаю, дальние края я сумею вам обеспечить. Для этого нужно всего лишь явиться на вокзал Кингс-Кросс первого июня, — подробности уточнять не потребовалось, ведь Луна Лавгуд была выше таких мелочей.

* * *

Блейз Забини громко выругался на всех языках мира, которые ему удалось вспомнить. Мало того, что он где-то потерял адрес шестнадцатого мужа своей матери, а значит, не сможет написать ей из дальнего путешествия, так еще столкнулся с милыми однокашницами. Закравшееся в душу предположение, он решительно прогнал: ну не может случиться так, что ему придется путешествовать в компании Браун и Патил. Они же даже в хогвартских коридорах путались первые три года обучения, не то что в мире. Да эти дуры не отличат Эйфелеву башню от Пизанской, не говоря уже о том, что обе искренне считают Парижский клуб местом ночных развлечений в столице Франции.

— Осторожнее, идиот, — буркнул он зазевавшемуся прохожему, нагруженному чемоданами так, что лица не было видно.

— Простите, — извинился тот и опустил поклажу.

— Ну блин, — Блейз приложил ладонь к глазам и прошипел: — Только не говори, что ты тоже едешь в это чертово путешествие, организованное хромым Счастливчиком.

— Невилл! — крикнул кто-то, и Лонгботтом, не успев ответить Забини, поспешил обнять Симуса Финнигана. — И ты здесь! А ты уже видел Лаванду и Парвати? У них дофига сумок — твои ни в какое сравнение не идут, а когда я спросил у Браун, зачем ей столько, она ответила, что еще не все взяла, представляешь?! А я вообще налегке! — Симус подпрыгивал на месте от восторга.

— Да я вот хочу свозить в Германию одно из своих растений… — скромно заявил Лонгботтом и шаркнул ногой. — Я, знаешь ли, увлекаюсь.

— Да уж знаю, — с упреком воскликнул Финниган, — помнится, твой кактус с прыщами регулярно гадил на мою кровать.

— Приветствую вас, дорогие друзья! — Ответить Невилл опять не успел, впрочем, он к этому привык. Счастливчик прохромал к лавке, взобрался на нее и распахнул объятия. — Добро пожаловать на открытие первого в мире магического кругосветного путешествия…

Блейз с тревогой оглянулся по сторонам и, не увидев ни одной живой души, кроме участников, призадумался: странный какой-то вокзал, вроде бы все было знакомо, но небывалая тишина приводила в недоумение.

— Мы отправляемся ровно через десять минут, а пока есть время, я объясню правила, — он потер руки и лучезарно улыбнулся беззубой ртом. — Они очень просты…

— Ага, как законы Гампа, — Драко подошел незаметно и остановился позади компании. — Привет, Забини, — они обменялись рукопожатием. Блейз кивнул и шепотом спросил, как Малфой докатился до такой жизни, но ответа не получил. Вообще у него был какой-то безответный день, да и Драко не желал распространяться о своих проблемах.

— За двадцать четыре часа вы должны обогнуть планету и добраться до Авеню Монтень в Париже. Для волшебника это несложно, однако, — Счастливчик выдержал театральную паузу, — каждый из вас будет находиться жестких рамках соперничества, потому как приз один, а вас восемь.

— А что за приз? — воскликнул прагматичный Финниган.

— Пока это держится в секрете, но будьте уверены, вы останетесь довольны, — подмигнул Счастливчик. — Так как создавать порталы и аппарировать на бесконечные расстояния невозможно, вы в одинаковых условиях. И учтите: каждый сам за себя, никаких союзов, никакого бартера и — самое главное — никакого обмана. Попытавшийся добраться до цели нечестным путем мгновенно выбывает из соревнования.

— Так в этом и состоит неповторимость «незабываемого тура»? То есть, это не простое путешествие, мы должны соревноваться? — подала голос Парвати. В отличие от сестры, она всегда долго соображала. — Мы что же, вместо магазинов будем искать в Париже какую-то там улицу? — видимо, Патил не ожидала такого подвоха, но деньги были заплачены, обидно отказаться от затеи.

— Именно! — Счастливчик взглянул на часы и заторопился: — Ну что ж, я желаю вам всем удачи, точный адрес места назначения появится на монетах в тот самый момент, когда каждый и вас достигнет японских островов — середины пути. Как вы будете добираться до нужно точки, что для этого предпримете, меня не волнует, главное — результат.

— Да? А меня бабушка учила, что цель не всегда оправдывает средства, — пожал плечами Невилл, но все равно подхватил поклажу и приготовился к старту.

— Осталось пять секунд, — Счастливчик встрепенулся и спрыгнул с лавки. — Три… две… одна… начали!

Парвати с Лавандой заверещали, суетливо забегали по абсолютно пустой платформе, Невилл с трудом тащил чемоданы, Симус поторапливал его и даже предложил понести пару сумок, и каждый из них возмущался тем, что паровоз Хогвартс-экспресса на этот раз стоит на путях, а не выпускает пар, приглашая занять места в купе.

Счастливчик махал вслед белым платком и в уме подсчитывал, сколько же галлеонов заработает в случае удачного предприятия. Избавившись позавчера от Поттера, профессора Снейпа, который сам не горел желанием ехать куда-либо, Виктора Крама, сломавшего ногу на тренировке, и Маклаггена, поверившего, что набор в сборную Великобритании по квиддичу будет проводиться как раз в момент отправления, Счастливчик с удовольствием вычеркнул их имена из списка, составленного загадочным стариком. Сам он понятия не имел, зачем это нужно, но отклониться от заданного курса не решился.

А образы людей, осаждающих двери маленькой конторы, танцевали дикие танцы и становились все отчетливее, больше похожие на яркие сны.