Четыре письма Энтони Гольдштейна, написанные им своей матери Джудит Гольдштейн в Манчестер, Англия (джен)

1 сентября 1991 года, вечер

Дорогая мамочка!

Я пишу тебе из гостиной нашего факультета. Представляешь, здесь с самого начала разделяют по факультетам, прямо как в университете, но только не надо писать заявление и сдавать экзамены, как дядя Аби. Вместо этого тебя вызывают, надевают на голову шляпу, и уже шляпа решает, где ты будешь учиться. Мамочка, ты не говорила мне, что в волшебных школах такая важная роль отводится неодушевленным предметам! Неужели у вас было не так?

Но все равно, мне сказали, что мой факультет — самый лучший. Он называется Рэйвенкло, и туда берут только умных. Всех остальных отправляют на другие факультеты — я тебе о них напишу как-нибудь потом (всего их четыре). Вот. А чтобы попасть в комнаты нашего факультета, то есть в гостиную и в спальни, надо отгадать загадку, и они каждый раз разные. И мы можем их отгадать, а все остальные — нет. Но все уроки тут все равно одинаковые, и, говорят, что-то особенное можно будет выучить только на третьем курсе. Зато здесь отличная библиотека: нас сегодня туда не пустили, но завтра обещали отвести на экскурсию и все показать. Наш староста, Эд (его зовут Адальберт; тут у всех очень странные имена. Например, нашего директора зовут Альбус, завуча — Минерва, декана — Филиус. Похоже, они тут все какие-то римляне! Ужас!), сказал, что в библиотеке мы будем дневать и ночевать, и никто нас не выгонит, потому что рэйвенкловцы любят книги, а книги любят рэйвенкловцев. Правда, я не хочу ночевать в библиотеке: у нас кровати и так хорошие. А живем мы по пять человек в комнате, но комнаты большие.

Кстати, насчет той опечатки на билете: ты правильно заметила, мамочка, у них действительно считается, что сегодня понедельник. У всего мира — воскресенье, а у них понедельник. Я спросил Эда, почему так, а он пожал плечами и ответил, что, мол, так принято: каждый год первое сентября — понедельник. Странно. Завтра еще у кого-нибудь спрошу. Что же делать, если в какой-нибудь год понедельники будут попадать на субботу? Или вторники? Или среды? И вообще...

Я пока подружился с двумя мальчиками с нашего курса, и из старших я пока знаю только Эда. Ребят зовут Майкл и Терри. Кстати, у всех в нашей группе имена почему-то нормальные, кроме, пожалуй, Падмы: она из Индии. С девочками я, конечно, еще не подружился, но знаю, как их зовут. А у Падмы есть сестра, и она, представляешь, попала, на другой факультет. Не понимаю, как так вышло: вообще говорят, что семьи обычно учатся на одном факультете.

Мама, я напишу тебе еще завтра или послезавтра, а пока нас загоняют спать.

Тони.

* * *

П.С.Я еще не выяснил, где тут у них молятся, но ребята, похоже, сами не знают. Зато тут есть один профессор, он точно должен быть в курсе, я уверен; я попробую спросить у него завтра.

3 сентября 1991 года

* * *

Дорогая мамочка!

Сегодня меня назвали «полукровкой». Как же я могу быть полукровкой, если ты волшебница? Ведь обычно, по крайней мере у нас, родство считается по материнской линии, национальность тоже, а как же этот дурацкий «статус крови»? Я думал, я полноценный волшебник, а не наполовину!

Кстати, я спросил после занятий у того профессора, где в школе можно молиться, а он посмотрел на меня оторопело и велел подойти к профессору Флитвику. А профессор Флитвик — это наш декан, я тебе, кажется, еще не рассказывал, у каждого факультета свой декан, и они все про все обычно знают. Но я сомневаюсь, что профессор Флитвик мне поможет. Я лучше завтра опять подойду к профессору Снейпу (это тот первый профессор) и спрошу поточнее.

Зато я спросил у профессора Флитвика, почему у нас такой странный календарь. Он надолго задумался, потом как будто что-то вспомнил, улыбнулся и намекнул, что в библиотеке можно найти ответы на все вопросы. Так что, похоже, он сам не очень

понимает, в чем дело.

Я тебе обещал рассказать про факультеты. Названия у них хоть и английские, но какие-то непонятные. Наш факультет, как ты уже знаешь, называется Рэйвенкло, и он самый лучший. Есть еще Хаффлпафф, и туда идут люди, которые, как говорит дедушка Лев, «совершенно не хотят работать головой» — то есть они постоянно делают что-то руками. Зато, по словам Эда, там самые красивые девочки. Есть еще Гриффиндор, туда берут смелых, и Слизерин — туда берут хитрых. И вот я не понимаю: неужели одновременно нельзя быть умным, смелым и хитрым? Или просто умным и смелым? Или умным и хитрым? У дяди Аби гораздо проще: любишь физику — занимаешься физикой, любишь историю — идешь на исторический; а дядя Аби вот любит деньги — и поступил на экономический. Еще эти факультеты все время ссорятся, особенно два последних. Мы-то мирные, потому что понимаем, что все это ерунда, а хаффлы (так мы их называем) просто боятся ввязываться. Но мне у нас очень нравится.

Еще я хотел тебе пожаловаться. Сначала нас кормили нормально, но сегодня нам на обед дали, во-первых, ветчину, а во-вторых, говядину под сырным соусом, и мне было нечего есть! Я же не мог нарушить кашрут, мама! Я ел только хлеб. Теперь не знаю, что делать, если так будет все время. И как они моют посуду, я тоже не видел: наверняка не так, как надо.

Кстати, такие проблемы не только у меня. Падма — ты помнишь, я рассказывал, что она из Индии — вообще не ест мяса, и ей приходится питаться только овощами, а когда сегодня дали говядину, она расплакалась и сказала, что, мол, разве так можно с коровами? Мама, почему в этой школе совершенно не обращают внимания на то, что ученики разные?

Ладно, я пошел, а то у нас сейчас (ночью!) будет астрономия.

Тони.

* * *

П.С. Не присылай, пожалуйста, больше с письмом голубя, а то он пугается наших сов.

5 сентября 1991 года

* * *

Дорогая мамочка!

Я надеюсь, что у нас учиться будет так же интересно, как и у вас. Хотя Каббалы у нас вообще, по-моему, нет, а нумерология будет только на третьем курсе. Надо же, я и подумать не мог, что вы с папой познакомились не в школе, а гораздо позже! Ты мне потом все расскажешь, ладно?

Как там папа? И как дела у нас в лавке? Хорошо ли продается мыло? А спички? А как дедушка с бабушкой? А другие дедушка с бабушкой, которые в Америке? Ты про меня рассказываешь? А что слышно от дяди Самуэля? Что еще он вычитал из Торы? Кстати, ты писала, что вы учили Тору в вашей школе при Храме. Но ведь там училась только ты? Или дядя Самуэль тоже? Я не понимаю: почему же Тору читают только дядя и его сыновья, то есть женщины, значит, не должны этим заниматься? У них ведь тетя Рахэли, наоборот, работает за всю семью. Хорошо, что наш папа не такой!

Я спросил у профессора Снейпа, где здесь ближайшая синагога. Он пожал плечами. Тогда я спросил, куда же в этом случае ходит он, а он закатил глаза и снял с меня баллы. Но ты не беспокойся, мамочка, я сразу же отработал их на трансфигурации. Трансфигурация — это такая наука, которая учит превращать одно в другое. Так что, когда я приеду на каникулы, у нас будет столько золота, сколько ты захочешь.

А этот Снейп ведет у нас зельеварение — такой дурацкий предмет, и совершенно бесполезный! Все то же самое, что мы варим в классе, можно взять у дедушки Ици в аптеке, и не надо резать никаких жаб и пауков. А что безоар находят в желудках у коз, я и без него знаю. Зато самый лучший предмет — чары, или заклинания, как он еще называется. И на них, оказывается, нужна палочка, и нельзя колдовать просто руками, как ты. Так что палочка действительно очень важна (и котел, и телескоп тоже), а не «одно разорение», как сказал папа, когда мы все это покупали. Здесь без палочки вообще никуда. А в субботу же нельзя колдовать, ты не помнишь? Ой, я на всякий случай не буду. Кстати, насчет календаря я так и не выяснил. Тьфу, как же быть? Надеюсь, к выходным разузнаю.

Еще у нас есть астрономия — она как раз ночью, и это, по-моему, тоже очень интересно. Там нужен телескоп, зато совсем не нужна палочка. Но не беспокойся, ночью не холодно, и утром на следующий день у нас нет первых двух уроков, чтобы мы выспались.

Ну все, мне еще уроки делать — писать эссе по защите от темных искусств (это тоже один наш предмет, потом про него напишу). Я решил все сделать сегодня, чтобы выходные были свободны.

Тони.

* * *

П.С. Мама, с нами тут учится один мальчик, его зовут Гарри Поттер. Он очень знаменитый. Я так понял, он что-то вроде местной Анны Франк. Ты о нем когда-нибудь слышала? Я нет.

8 сентября 1991 года, понедельник (или воскресенье?)

* * *

Дорогая мамочка!

Я понял, что тут каждый сам за себя. Конечно, если случилось что-то совсем уж непонятное или страшное, то профессора и старосты помогут, да и ребята не бросят, но, в общем, каждый должен решать сам, когда вставать, чтобы не проспать, куда идти, чтобы не заблудиться, какие книги взять, чтобы делать уроки... Зато никто не стоит над душой и не тычет носом. А у нас в семье все самостоятельные, правда? Вон дядя Беньи взял и уехал в Америку. А ты — к папе в Англию.

Ты пишешь, что вас не учили трансфигурации, зато учили алхимии, а еще, что нельзя превращать что угодно в золото все равно, потому что это нарушает первичные законы мира. Жалко. Но если очень хочется, то можно, правда? Иначе откуда у бабушки столько золотых зубов, а у дедушки — серебряный портсигар?

Я не замечал, чтобы профессор Снейп когда-нибудь тихо отворачивался к стенке. И, кажется, он ест все подряд. А что он читает, я не посмотрел, хотя у нас была контрольная (представляешь! контрольная уже на третьем занятии), и он читал книжку. Как ты думаешь, он предатель?

И ура! Я наконец-то выяснил насчет календаря. Я нашел такую книжку, где все объясняется. Терри и Майклу тоже стало интересно, кстати, и мы последние три дня рылись в библиотеке втроем. Так вот, представляешь, новый рабочий и учебный год здесь всегда должен начинаться с одного и того же дня недели. А рабочий год у них начинается шестого января — на «двенадцатую ночь», как они говорят. То есть новый год, как у всех, считается от первого января, но шестого числа заканчиваются рождественские каникулы (у них никто не молится, а Рождество свое они все равно празднуют, ничего себе!). А после Нового года идет пять «безнедельных» дней. То есть, тридцать первое декабря — это всегда получается среда. Потом мы отсчитываем: первое января — первый безнедельный день, второе — второй безнедельный день, и так далее. Потом наступает шестое, и мы говорим: вот — это понедельник. И потом идет опять вторник, среда... А в високосные годы шестое января — воскресенье, и работа начинается с седьмого; зато сохраняется понедельник для первого сентября. На самом деле, сказал Майкл, все это деление на дни недели — просто условность, договоренность, как ты думаешь? Мы привыкли к одному, а они привыкли к другому, и никто просто уже не замечает странностей. Но все равно я не знаю, что делать с субботой...

Тони.

* * *

П.С. А еще я очень по вам скучаю (только папе не говори). Ты точно не сможешь приехать ко мне на следующих выходных?

9 сентября 1991 года

* * *

Тони!

Учись хорошо, читай книги, кушай полезную еду, одевайся теплее. Все передают тебе привет, а дядя Аби жмет руку. Я сказала соседям, что ты поступил сразу в университет, так что теперь все думают, что ты вундеркинд. Мы ждем тебя на каникулы.

Целую,

мама.

* * *

П.С. Ребе разрешил тебе соблюдать субботы по вашему школьному календарю.

* * *

Конец.