История Лили Эванс в компании господ Мародеров и Принца-полукровки (гет)

Аудиторию заполнили сонные лица. Кто-то клевал носом, пытаясь вести конспект, кто-то просто слушал, а кто-то и вовсе растянулся на парте, досматривая сны. Слизнорт не злился и не пытался будить учеников, он негромко рассказывал тем, кто был готов его слушать, что ждет студентов на ЖАБА. Медленно, секунда за секундой утекали последние часы перед последним итоговым экзаменом.

Слизнорт чувствовал себя не лучшим образом. Он даже думал уволиться после этого года. Найти себе домик где-нибудь на побережье, пожить в тихом месте, подальше от тех ужасов, что несет Тот-Кого-Нельзя-Называть. Ему все чаще казалось, что последние лучи света затмевают тучи.

Он закончил лекцию, пожелал ученикам удачи и пошел в комнату, чтобы выпить какого-нибудь теплого напитка. Где-то в глубине шкафчика у него лежала пачка маггловского кофе, которую он не трогал вот уже несколько лет. Сделав себе этот напиток, он несколько минут постоял возле окна, наблюдая за весенними преображениями природы, и отправился обратно в кабинет. Он был совершенно пуст. На некоторых партах лежали кусочки пергамента, на полу было брошено старое перо, наверное кто-то наступил на него, потому что ворсинки были безжалостно растасканы по всему полу. Слизнорт не обратил на них внимания. Он прошел к столу и только спустя несколько мгновений, среди бутыльков и книг заметил аквариум, в котором на поверхности кружился золотистый лепесток. Профессор осторожно коснулся сосуда, и лепесток начал тонуть, но прежде чем опуститься на дно, он преобразился в золотую рыбку. Она покружилась вкруг своей оси, хлопнула глазами и встрепенулась: перед ней был новый мир. Словно яркий луч это преображение прошло сквозь душу Профессора, подарив ему новую надежду.

— Кто тебя здесь оставил, дружок?

Рыбка поплыла ко дну и снова сделала переворот. Под аквариумом лежала записка: «От Лили Эванс, лучшему преподавателю».

* * *

— Поверить не могу, что ты сделала Слизнорту подарок, — бросил Сириус откинулся на траву и расправил галстук.

— Делать подарки учителям это нормально, — отозвалась Лили, открывая учебник, и, не давая Сириусу, сказать, добавила: — то, что он декан Слизерина не имеет значения! Он прекрасный человек.

— Ага, замечательный просто, — прыснул Блэк, положив руки под голову. — Именно поэтому он водит дружбу, только с самыми-самыми сама-знаешь-какими из своих учеников.

— А я? Ну, Сириус, со мной он тоже «водит дружбу».

— Ну ведь никто не отрицает, что ты ужасно амбициозна, а? — он взглянул на нее, дважды приподняв брови.

Лили рассмеялась, шутливо пихнув Блэка в плечо. Ремус, наблюдавший эту картину, отвел взгляд и, улыбаясь, сказал:

— Прекратите привлекать к нам внимание. Девчонки, что сидят у пруда и так скоро сожрут нас взглядами.

Все как по команде, поглядели в их сторону. Кое-кто из наблюдательниц смущенно отвел взгляд, а самые смелые продолжили с еще большим старанием строить глазки.

Сириус отвернулся первым, с несколько удивленным, усталым видом закатил глаза и поморщился.

В безмолвных взглядах Мародеров легко читался вопрос.

— Что? — спросил Блэк. — Я уже от них устал, — промолвил он, завалившись на траву. — Все такие одинаковые и глупые.

— Потрясающе, — высказался Джеймс. — Не думал, что услышу это от тебя когда-либо.

— Время перемен.

Они давно забросили учебники, хотя делали вид, что что-то повторяют. Всем наскучили Зелья, а экзамен был назначен уже на завтра. Но порывистый ветер, напоминающий о прошедшей весне, растекался по окрестностям Хогвартса, обволакивая учеников ленью. Лили вытянула ноги и прижалась к Джеймсу.

* * *

За несколько дней до выпускного наступил тот самый день Х, когда почта волновала всех больше чем обычно. Большинство даже не притронулось к еде. Старшекурсники ждали шуршания крыльев, затаив дыхание. Результаты ЖАБА разлетелись по Большому залу вместе с сотней птиц. Послышался шорох бумаги, один за одним открывались конверты. Снейп взял свое письмо и, не глядя, коснулся печати. У соседних столов раздавались восторженные вскрики девчонок. Но они его не интересовали. Все, кроме одного. Он узнал ее голос и повернул голову: Лили прикрыла рот рукой, в другой зажат конверт, глаза блестят. Еще секунда она протягивает руки и обнимает Поттера, такого же счастливого, как она. Они кружатся. Джеймс ставит ее на ноги и обращает внимание на друзей. Они показывают письма друг другу, улыбаются, смеются, о чем-то шутят. Для него сейчас эти пятеро — одни в этом зале, среди сотен других учеников. Он словно смотрит кино. Лили прыгает от радости и обнимает всех Мародеров сразу.

* * *

«Истории, рассказанные кем-то о ком-то всегда кажутся более волшебными, чем они являются на самом деле».

Лили одним пальцем приподняла обложку и захлопнула недочитанную книгу.

Она помнила, как мама рассказывала про свой выпускной. Что она волновалась, готовилась вместе с матерью и бабушкой, что у нее даже не было пары, но на самом вечере она познакомилась со своей первой любовью. У Лили было не так. В гостиной ее уже ждал Джеймс, и никто не помогал ей собираться на праздник.

Лили только теперь подумала, что ничего не знает про выпускной Петуньи. Она отправила сестре открытку, но Тунья ничего не ответила. Как себя чувствовала сестра в этот день? И какое у нее было платье?

Что Лили точно знала, так это то, что она, в отличие от гриффиндорки, собиралась в пустой комнате.

А рядом с Лили толпились однокурсницы. Всем было мало места, все хотели протиснуться к зеркалу, поправить прически, платье, макияж. Не было в этом торжественности момента, какой Лили всегда представляла себе, слушая мамины рассказы. И хотя она не чувствовала волнения и была абсолютно спокойна, сейчас матери ей очень не хватало. Нет, не просто матери, родного человека, который поддержал бы ее в тот момент, когда она вот-вот шагнет в пропасть и полетит в неизвестную жизнь за стенами Хогвартса, кто просто сказал бы ей повеселиться от души, сказал, что она очень и очень красива.

Почему-то казалось, что как прежде уже не будет. И этот вечер — последняя, самая сладкая капля школьной жизни. Перед смертью не надышишься?

Она нашла момент, подобралась к зеркалу и взглянула на свое отражение. Ей стало противно от того, как девчонки толкаются вокруг и стараются как можно больше украсить себя. Лили выглядела не так вычурно, как другие. Распущенные, завитые в локоны волосы, прекрасно смотрелись с темно-зеленым платьем в пол. Вот и все. Сережки, подаренные Джеймсом, невычурный макияж и те единственные туфли на каблуке, что служили ей верой и правдой вот уже третий год.

Она спустилась в гостиную, но Джеймса не было. На подлокотнике дивана сидел, болтая с какими-то девчонками, Сириус.

— Лили, — увидев ее, он мгновенно отвлекся от собеседниц, поднялся и прошел к ней, даже несколько смешался, кривовато улыбнувшись. — Прекрасно выглядишь.

— Спасибо, — немного потерянно отозвалась она. — А где Джеймс?

— А он подойдет, не волнуйся. Спустимся пока в холл? Должно же мне достаться хоть немного этой красоты.

— Бродяга, — чуть смущенно улыбнувшись, протянула Лили. Внимательно поглядев на него, она почувствовала, какая энергия исходит от Блэка. Даже тот факт, что Сириус так усердно старался всю свою жизнь не быть Блэком, эта его сущность никуда не исчезла. Лили впервые видела его в таком официальном виде: в костюме, белой рубашке и бабочке, с зачесанными назад волосами, и могла поклясться, что этот гриффиндорец, катающийся на байке и курящий больше любого маггла, не теряя своего блеска в глазах и легкой безалаберности, производил впечатление настоящего аристократа.

— Сириус, ты просто бесподобен, кстати. Бабочка тебе чертовски идет, — заметила она, взяв его под руку.

— Не захваливай меня, мне и так не очень хочется отдавать тебя Сохатому.

Они вошли в холл, полный ожидающих своих пар выпускников, и получили рекордную порцию оценивающих взглядов в свою сторону.

— Что-то мне это напоминает.

— За это «что-то» я получил по морде, так что не буде вспоминать, а? — Блэк глянул на Лили. Она улыбнулась, высвобождая руку.

Сириус отодвинул рукав пиджака, обнажив потрепанные часы, те самые, что появились на его запястье после зимних каникул.

— Поттер не знает правил этикета, — заметил Сириус. Он опустил руки, хотел спрятать их в карманы, но решил этого не делать, желая по-видимому сохранить образ аристократа.

— Сириус, почему ты не пригласил Саманту?

— Мы расстались, — не на секунду не запнувшись, ответил Блэк. Лили даже показалось, что он отрепетировал заранее. Он легко пожал плечами и все-таки спрятал руки в карманы. — Я отлично чувствую себя, Лили. Думаешь, я хотел бы этого?

— Ты носишь ее часы, — факт, разрушающий все на свете.

Только спустя несколько секунд Сириус был готов что-то ответить, но из неоткуда появился Джеймс с огромным букетом гербер, а следом за ним и Ремус с Питером.

— Я достал для тебя гигантские ромашки!

— Джеймс, ты чудо, — она улыбнулась, зарывшись носом в охапку цветов.

Поттер очаровано глядел на девушку:

— Лили-и… Ты такая красивая…

Она улыбнулась и потянулась к нему, чтобы поцеловать.

— Никакого уважения к друзьям! — заметил Ремус, тыкнув в плечо Джеймса.

Поттер замахнулся на него рукой, не отвлекаясь от своего занятия.

— Видели это? — Ремус поглядел на Питера, а затем и на Сириуса.

Тот только слегка улыбнулся.

— Бродяга, все в порядке?

Мгновение и Сириус широко улыбнулся:

— Да, лучше не бывает.

* * *

Ремус прошелся взглядом по танцующим парочкам, задержав глаза на Лили, нежно опустившей голову на плечо Поттера.

На их одинокую компанию Лили сегодня была единственной девушкой. Она уделяла внимание каждому, но не на мгновение не выпуская ладони Джеймса из своей. Теперь на танцполе была романтическая идиллия, а за столом выпускников — полное безумие. Гордон и Дэвис протащили на Бал огневиски и теперь, разливая его под столом, угощали однокурсников.

— Давай, Пит, за счастливое будущее! — провозгласил Джонатан, поднимая кубок.

Ремус покосился на Питера, тот уже плохо себя контролировал, но все равно потянулся за своим кубком.

— Сириус, Ремус, может, с нами? — Дэвид поглядел на однокурсников. Ремус мотнул головой, поглядел на Сириуса, тот немного поморщился:

— Я пас.

— Ну как хочешь.

Ремус удивленно приподнял брови.

— Что? Мне уже хватит.

То, что Сириус умел делать, так это праздновать. Он практически не напивался, но веселился всегда от души и всегда на пару с Джеймсом был душой компании, особенно, если вовремя не находил себе какую-нибудь девушку. Сегодня все девушки шли мило Блэка, он будто их вообще не видел. Это немного настораживало Ремуса, но он списал это на то, что Блэку просто не хочется видеть, как какая-нибудь по уши влюбленная будет кататься у него в ногах, признаваясь в любви. Ведь все же знают, что выпускной — день пламенных признаний?

Кубки столкнулись в воздухе с характерным звоном, нарушая ход мыслей Ремуса.

— Черт возьми! — воскликнул Гордон, с громким стуком опустив кубок на стол. — Пойду приглашу Веронику на танец!

— А я Кристи. В конце концов, сегодня или никогда!

Ремус удивленно приподнял брови: неужели он так громко думал?

Гордон и Дэвис мгновенно поднялись.

— Эй-эй, — Сириус заметно напрягся. — Вы что, так собираетесь идти?

Джонатан и Дэвид переглянулись.

— А что?

Сириус всерьез удивился:

— А что? Поправьте галстуки хотя бы.

Гордон присел и, уставившись в отражающую поверхность кубка, попытался поправить галстук. Дэвис наклонился к Ремусу, сидящему ближе всего.

— Будь другом.

— И возьмите пиджаки, — добавил Блэк.

— Жарко ведь! — возмутился Джонатан.

— Когда вы выйдите со своими леди на улицу для приватной прогулки, они замерзнут быстрее, чем дослушает ваши пламенные речи. Вы думаете, что пиджаки придуманы для того, чтобы их носили мужчины?

Дэвид усмехнулся:

— Умно, дружище.

Они сняли со спинок стульев пиджаки и скрылись где-то в зале.

— Так вот почему ты всегда брал с собой мантию или куртку! — Ремус засмеялся и поглядел на Блэка. — Чертов Ловелас!

— Кто?

— Да забудь, — Ремус махнул рукой. — Знаешь, давай выпьем за тебя. За твою гениальность!

— Лучше за тебя, Лунатик.

Они потянулись за кубками, но их прервал отчетливый, почти жалобный возглас.

— Кажется, мне плохо.

Питер сидел, ухватившись в стол руками, бледно-зеленого цвета и несчастно глядел на друзей.

— Хвост, ну почему?! — протянул Сириус, всплеснув руками. — Разве сложно себя контролировать?

— Мне нужно в туалет.

Ремус поглядел на Сириуса, тот махнул рукой. По его взгляду Люпин понял, что Блэк вообще не собирается сходить со своего места и поспешно поднялся, догоняя побежавшего в уборную Петтигрю. Сириус проводил их взглядом и покачал головой. Музыка начинала действовать на нервы.

Он прошелся взглядом по столам: почти все танцевали, мало, кто остался на местах. Из Гриффиндора — только он. За Слизеринским столом — гораздо больше. Та, кого он неосознанно искал глазами, сидела с самого края. На ней было простое черное платье, с пышной юбкой, закрывающей угловатые колени. Распущенные волосы, казалось, стали еще более пышными и длинными. Она глядела прямо перед собой, сложив белоснежные руки на темную ткань. Нога на ногу, подбородок вздернут, шерстит взглядом по залу, разглядывает людей. В таком образе она выглядела почти траурно, строго и торжественно.

Сириус усмехнулся своим мыслям, отвернулся и сделал глоток, что бы себя чем-то занять.

— Не скучал без нас? — Лили, слегка запыхавшаяся, села рядом.

— Не успел, Ремус ушел всего минуту назад.

— А где они с Питером?

— Питеру стало плохо.

— Как он? — обеспокоенно ахнула Эванс.

— Обычное дело, не волнуйся, — Поттер махнул рукой и жадно отхлебнул прямо из графина с водой, не отыскав пустого стакана.

— Джеймс! — Лили засмеялась.

— Что? — Поттер пожал плечами. — Это танцевальная музыка выбивает из сил. Теперь танцуем только медленные танцы.

Но потом они еще много танцевали. Танцевали их фирменный рок-н-ролл, умудрившись вытащить с собой и Ремуса. Поили Питера чаем. Сириус отшил почти два десятка девушек, во главе с Лили, которая просила с ней потанцевать, пока Джеймс отошел. Сириус был непреклонен. До тех самых пор, пока, возвращаясь за стол к друзьям, его взгляд не привлекла стычка у Слизеринского стола.

Эйвери что-то настойчиво говорил Саманте. Сириус остановился, что бы понаблюдать.

Саманта явно злилась. Блэк все ждал, что она пригрозит ему каким-нибудь проклятьем. Но когда Эйвери схватил ее за руку, а она только продолжала огрызаться, он понял, что что-то не так. Видимо, палочки у нее с собой просто не было.

— Эй, Эйвери, — подходя к ним, крикнул Блэк. — Разве так обращаются с девушками?

— Чего тебе надо, Блэк? — оскалился слизиринец, не выпуская тонкого запястья. — Мы собираемся потанцевать.

— Мне кажется, Саманте не хочется танцевать с тобой. Тем более, разве она не сказала, что она уже обещала этот танец мне?

— Серьезно? — Эйвери захихикал. — А мне казалось, что ты, Блэк, теперь совсем другого поля ягода.

— Да ладно, Эйв! Это шутка так неоригинальна, что я слышал ее больше тысячи раз. Тебе самому не противно повторять такие глупости, а? — Сириус поглядел на Слизиринца.

— Отпусти мою руку, — прошипела Саманта.

— Что, малышка? — Эйвери усмехнулся.

— Мне больно, кретин.

— Серьезно, Эйвери, отпусти ее, — тот не шелохнулся, будто проверял самообладание Блэка. — Ладно, — Сириус в одно мгновение достал палочку и, придвинувшись почти вплотную к обидчику, приставил оружие к его горлу. — Я так хотел начистить твою физиономию, все эти долгие семь лет, что сейчас это будет слаще, чем Сливочное пиво. Убирайся сейчас же, если не хочешь доставить мне такого удовольствия.

Глаза Эйвери потемнели:

— Я еще поквитаюсь с тобой.

— Буду ждать.

Эйвери выпустил руку Монро и, сверкнув глазами, пошел прочь.

Сириус выпрямился, спрятал палочку, повернулся к Монро.

— Теперь мы можем нормально поздороваться, — и чуть улыбнувшись, поцеловал ее руку. После чего, не выпуская ее, приподнял рукав платья и взглянул на запястье, украшенное синими следами от пальцев Эйвери.

— Только не делай глупостей, — проговорила девушка, заметив, как изменилось лицо Гриффиндорца. — Я сама виновата, что забыла палочку. Знала, что он просто так не отстанет. У него просто мания, так что…

— Сэм… — он отпустил ее руку. — Еще слово и я все-таки начищу ему морду.

— Ненужно. Он вместе со всеми Пожирателями и так одной ногой в аду, — она поглядела на Сириуса и вдруг словно очнулась: — Извини, я не подумала...

— Все нормально.

Мгновение молчания. Она приподняла брови, придирчиво разглядывая Блэка.

— Крутой образ. А-ля аристократ. И прическа новая.

— Я старался.

— Сириус, — неуверенно произнесла она, и Блэк удивился, как необычно звучит его имя. Почему он раньше не замечал? — Я вообще-то собиралась уходить. Но теперь я вроде как должна тебе танец.

— Нет. Если не хочешь.

— Спасибо, — она улыбнулась. — Ну, я тогда пойду.

И помахав, она пошла к выходу. Еще секунду-другую Сириус помялся с ноги на ногу, а потом кинулся за ней.

— Сэм!

Она оглянулась, давая ему возможность догнать ее.

— Я провожу тебя? А то мало ли…

— Пытаешься нести за меня ответственность? У тебя плохо получается.

— Что?

Саманта поглядела на него и усмехнулась:

— Да есть такая магловская сказка. Забудь.

Они спустились в подземелье, он накрыл ее тонкие плечи своим пиджаком. Вместо «спасибо» она слабо улыбнулась.

— Как сдала экзамены?

— Отлично. Именно так, как мне хотелось бы. А вы как обычно самые-самые лучшие?

— Как планировали, — Сириус улыбнулся похвале. — И что решила делать после школы?

— Один ученый пригласил меня в Америку, он работает над изучением Магической истории. У него самый большой штаб по работе над этим вопросом и доступ к большому количеству документации.

— Так ты уезжаешь? А как же борьба со злом?

— Не для меня. Слишком много несправедливости, я не выдержу этого. Я бы не хотела бросать здесь Дэна. Но не могу забрать его с собой. Так что если все получится, то да. Уезжаю, — она остановилась. — О, ты носишь мои часы.

— Да, — Сириус поглядел на них. — Ты уверена, что не хочешь их забрать?

Она кивнула.

— Ну а ты, Мистер Свобода, что? Будешь биться с Пожирателями и Волдемортом?

— Мы в Мракоборцы пойдем, наверное, — он пожал плечами. — Все дороги открыты. Закончится война — поеду путешествовать. Ну а что еще делать, если есть мотоцикл и бескрайнее небо?

— Твое «мы» и твоя свободолюбивая неопределённость — самое отвратительное и прекрасное, что я когда-либо наблюдала, — без улыбки проговорила она, тепло, открыто взглянула на него, скинула пиджак и, передав его Блэку, протянула руку.

Легкое рукопожатие.

— Удачи, Сириус.

И она исчезла.

* * *

Лили засмеялась, чуть закинув голову. Джеймс только что поставил ее на ноги, после продолжительного кружения по залу.

— Ты сумасшедший! — шутливо бросила она.

— Теперь я не могу прямо идти.

И Джеймс, пошатываясь, зашагал к столу. Лили снова залилась смехом.

— Джеймс!

— Голова кружится! — он взъерошил волосы и, заметив взгляд Лили, рассмеялся.

Когда же они, наконец, дошли до своего стола, Лили чувствовала себя уставшей и счастливой одновременно. Удивительно, как в этот последний день обострились все чувства. Она любила каждый уголок этого замка, каждого гриффиндорца так сильно, как, наверное, не любила их даже в свой первый день в Хогвартсе. Она откинулась на спинку стула и оглядела ставший родным за столько лет зал, людей, которые ее окружали. Ее однокурсников, ее мародеров, ее Джеймса, ее… Она осторожно оглянулась и столкнулась взглядом с тем, кто все еще сидел за Слизеринским столом, кто прятался в тени в потрепанном костюме. Один. По телу пробежали мурашки, но она, собравшись с силами, тепло улыбнулась.

Лили вернулась в прежнее положение. Без улыбки, и не такая счастливая, как мгновения назад.

— Все в порядке?

— Да, просто воспоминания нахлынули.

— Воспоминания о тех прекрасных временах, когда мы беззаботно хулиганили все свободное время, и были не обременены ничем, кроме как планами заполучить тебя для Сохатого, — Блэк занял свое прежнее место. — То есть, когда ты водила дружбу с Нюнчиком.

— Сириус, где ты был? — Ремус нахмурился, глядя на друзей.

— Прощался с единственной девушкой, которая была мне по душе, — совсем сухо проговорил он, затем он почти вымучено улыбнулся. — Причем в данном случае по душе именно в прямом смысле, а «прощался» от слова «прощай».

Лили сочувственно поглядела на Сириуса и ободряюще коснулась его руки:

— Бродяга…

— Эх, Эванс, — Блэк улыбнулся. — Не ревнуй. Ты у меня теперь единственная.

Лили засмеялась.

— Она все еще моя девушка, дружище, — напомнил Джеймс.

— Обещаю не трогать руками.

— Сириус, ты осторожнее, а то Джеймс воспримет твои слова всерьез, — шутливо предупредил Люпин.

— Джеймс, он шутит, — добавила Лили, через плечо поглядев на Поттера, который с подозрением рассматривал Блэка. — Ну?

Поттер улыбнулся и потянулся к Сириусом с кубком, по пути чмокнув Лили в щеку.

В тот вечер было сказано много всего. Много глупых, бессмысленных фраз, много напутственной банальности, вроде «в добрый путь» и всего подобного. Было сделано много фотографий, на которых улыбающиеся черно-белые волшебники корчили рожи, махали руками, смеялись, что-то говорили, пели, обнимались, плакали, прощались и просто веселились.

Было много пророчеств на будущее, философских речей, и грез о том, что будет, когда… Было много смеха. Ближе к утру, когда из гуляющих выпускников остались самые стойкие и мародеры перешли в их любимую комнату на четвертом этаже, когда Эванс уснула, растянувшись на подушках, Питер пришел в себя, и Мародеры допивали сливочное пиво.

— Да... вовремя же мы родились, а? — Сириус грустно улыбнулся.

— Почему это?

— Ну, рядом с нами рождается история.

— Да, — усмехнулся Джеймс, подхватив мысль Блэка. — Лет через двадцать во всех учебниках истории магии напишут про войну, про героев. И наши фамилии будут отмечены в этих параграфах, и новые ученики Хогвартса будут читать про нас, а не про гномов, воевавших в 1523 году.

— Не было такой войны.

— Ну, Лунатик! — одернул Блэк, поморщившись.

Джеймс только засмеялся и, не теряя мысли продолжил:

— С нами можно будет поболтать и спросить, а как это было? Было страшно? И мои дети на уроках истории будут говорить: ребята, а это вранье, мой папа рассказывал мне, хотите, я расскажу вам, как было на самом деле?

— Ага, — протянул Ремус, глядя на остатки, плещущиеся на дне бутылке. — Если не умрем.

— Не умрем.

— Ну, когда-то все равно придется, — заметил Сириус, облокотившись на стену. — Вот только, что потом? Не станет кого-то? И… И что?

И тут до каждого из них дошел главный смысл сказанного Сириусом. Впервые в жизни они поняли, что рано или поздно им придется расстаться навсегда. Казалось, в комнате стало холоднее. Они испуганно переглянулись.

— Выходит, сначала останется трое, потом двое, а потом один?

Лили перевернулась на спину, и Джеймсу пришлось убрать руку с ее плеча. Он грустно посмотрел на нее.

— Жизнь не должна заканчиваться смертью, — услышал он брезгливый тон Блэка.

— А как?

— Ну не знаю… я просто… просто ненавижу похороны. Я был на похоронах, это ужасно! . Все приходят, смотрят и плачут, своеобразная вечеринка, где вместо веселья все почему-то рыдают и строят такие серьезные мины, будто смотрят на что-то важное до невозможности, а ты лежишь в ящике и тебе уже все равно. Ты хочешь, чтобы на земле твои друзья и родные веселились и радовались, а они почему-то плачут. Не хочу. Не хочу, чтобы всю жизнь мы вместе смеялись, а в последний путь меня провожали в рыданиях, глядя на мою белую, как простыня, физиономию. Так что лучше… не знаю… лучше исчезнуть. В крайнем случае — погибнуть на поле боя. Еще и ящик. Лежит там тело и…

— Давай без подробностей.

— Вот именно!

— Смотрите, в Блэке проснулся аккуратист.

— Да я же не о том!

— Знаю, — Ремус усмехнулся, а потом грустно вздохнул и сказал: — Почему-то у меня такое чувство, будто никто из нас не доживет до глубокой старости.

— Знаете, что я думаю? — Джеймс поднялся на ноги и, чуть подняв бокал в воздух, начал говорить, глядя, как друзья тоже поднимаются. — Что, несмотря на то, что мы умрем или не умрем, сейчас мы вместе, а впереди у нас еще есть неопределенное количество времени, что бы наполнить жизнь каким-то количеством событий, и пусть мы не знаем каким именно, содержание этих событий зависит только от нас. Я знаю, говорят, что в восемнадцать смерть кажется, как никогда далеко, но… такие люди, как мы, не умирают. И мы не умрем. Тут мне хочется употребить прекрасную фразу, которую присвоили себе дрянные люди: «Последний же враг истребится — смерть». В конце концов, разве кто-то отменял жизнь после смерти? Если что, друзья, знайте, я вас буду ждать, смотреть, свесив ноги с какого-нибудь мягкого облачка, и когда мы соберемся вместе, мир иной содрогнется от наших шалостей.

Это был один из лучших тостов Джеймса Поттера и прощальный звон школьных лет. Над окрестностями Хогвартса всходило солнце.

* * *

Проснувшись утром, Лили не чувствовала себя счастливой. Она чувствовала холод, пустоту, страх, а еще тягучее чувство где-то в груди. Ей как никогда хотелось просто пролежать весь день на кровати в своей комнате. В своей комнате в башне Гриффиндора. Одной. Задернув шторы. Джеймс еще спал. Она осторожно вылезла из-под одеяла и пошла в свою спальню. Соседок в комнате не оказалось, у некоторых уже не было и чемоданов. Лили переоделась, вытащила из-под кровати свой чемодан, открыла его и, осмотрев комнату еще раз, принялась собирать оставшиеся вещи. Положила последние книги сверху мантий и попыталась закрыть чемодан. Он никак не поддавался: слишком большая кипа вещей вылезала из щелочек, не желая покидать Хогвартс. Раз. Два. Три. Лили обессиленно опустила руки и неожиданно для себя заплакала: у нее не было сил бороться с проклятой сумкой.

Она забралась на кровать и свернулась клубочком. Совсем скоро она в последний раз сядет в Хогвартс-экспресс.

Дверь в комнату отворилась и вошли Мэри и Нэнси.

— Тебя в гостиной ждут мальчики, — бросила последняя, сразу принявшись за сбор вещей.

— Значит, подождут, — едва слышно пробубнила Лили, наблюдая за Мэри. Та, кажется, тоже была не в духе: легла на кровать и печально вздохнула.

— Ну вот и все. Последний день. А я так и не нашла будущего мужа.

Лили не сдержала смех.

— Чего ты смеешься? Я все надеялась, что какой-нибудь красавец признается мне в любви. Выпускной же!

Нэнси тоже засмеялась.

— Смейтесь. Кажется, всем на этом чертовом празднике признались в любви, кроме меня. Гордон и Дэвис теперь с Вероникой и Кристи. Нэнси с Джастином… А я?

— Мы пока не встречаемся, — отмахнулась Нэнси.

— Спасибо, что успокоила.

Лили улыбнулась и села на кровати.

— Мэри, ты красивая, общительная девушка, найдешь парня вне Хогвартса. К тому же, кого ты хотел здесь найти? Мне кажется, тебе нужен кто-то постарше.

— Правда?

— Конечно, — Лили махнула рукой и улыбнулась. — А меня, наверное, Джеймс заждался.

Она бросила взгляд на чемодан, с какой-то необыкновенной лёгкостью, закрыла его и в последний раз вышла из своей спальни.

Однако легкость, с которой она покинула спальню не передалась в дальнейший путь. Спускаться на первый этаж было как никогда тяжело. Последний завтрак.

Лили поглядела в свою тарелку: тосты с маслом, рядом — тыквенный сок.

— Все в порядке, Лили? — Джеймс обеспокоенно поглядел на нее.

— Да. Просто тяжело прощаться с Хогвартсом.

Есть ей не хотелось, но последний завтрак она пообещала распробовать как следует, чтобы запомнить вкус так точно, как только это возможно. Большой зал шумел, радостно, как обычно это бывает в последний учебный день.

Она кинула взгляд на стол Слизерина, и не смогла найти Северуса. Не заметила она его на пути к поезду и затем в самом Хогвартс-Экспрессе. Она сама не знала, что изменилось бы, заметь она его. Но ей казалось необходимым попрощаться. Попрощаться основательно, даже больше: поставить точку. Потому что жизнь вне Хогвартса казалась чем-то таким далеким и неизведанным, что давало уже полную свободу действий. Их дороги должны были разойтись раз и навсегда. Но этого не произошло. Точка не была поставлена.

Лили почти всю дорогу мочала, наблюдая за пейзажем за окном поезда.

— Ты не передумала?

— Что?

Джеймс осторожно, словно боясь обидеть, пояснил:

— Не передумала жить со мной?

— Нет. Но только сначала мне нужно будет заехать к отцу. Забрать вещи и сообщить, что я уезжаю.

— Конечно, — просиял Поттер. — Тогда поступим так. Я поеду домой, приберусь там и закуплю продуктов, а завтра Сириус заедет за тобой на мотоцикле. Так будет удобнее всего перетащить вещи.

— Ладно.

— Бродяга, — Джеймс толкнул спящего друга в плечо, тот гневно поглядел на него, слегка приподняв веки. — Отвезешь Лили ко мне завтра?

— Сохатый, ты совсем сдурел? Не мог подождать, пока я проснусь?

— Дело срочное.

— Отвезу, если нужно.

Хогвартс-Экспресс приближался к Лондону.

Один шаг, разделяющий платформу и поезд. Шаг между детством и взрослой жизнью, между укрепленным стенами Хогвартса и войной. Секундная пауза и этот шаг сделан.

Ничего не изменилось, все тот же Хогвартс-Экспресс у Лили за спиной. Те же люди рядом, то же небо, тот же дым. Ей казалось это странным. В следующий раз она вернется сюда, только провожая своего ребенка. Мысль, что когда-нибудь она снова увидит этот поезд, провожая частичку себя на новую встречу со школьной жизнью, приятно согрела ее душу, и Лили улыбнулась.

— Все нормально? — Джеймс сжал ее руку, и она кивнула. — О чем ты думаешь?

— Последние полгода в моей жизни были по-настоящему счастливыми. Просто вокруг бушует война, все гораздо серьезнее, чем год или два назад, гибнут люди, а мне впервые было так спокойно. Я счастлива. Будто моя жизнь — сложенный паззл. И ничего не нужно менять. Это так странно, чувствовать себя счастливой.

— Ты боишься, что теперь все изменится?

— Немного. Меня пугает неизвестность.

Словно зависшие между прошлым и настоящим они стояли на платформе, держась за руки. Все еще чувствуя дыхание прошлой жизни, и глядя в сторону, пока прячущейся от посторонних глаз, будущей реальности. Несколько дней, несколько шагов. И единственное, что придавало устойчивости в этом непростом положении — они сами. Друг другу. Мародеры и Лили Эванс.

бонусом для вас моя иллюстрация:

sofiaisakova.deviantart.com/art/Samantha-Monroe-428648803