История Лили Эванс в компании господ Мародеров и Принца-полукровки (гет)

Всю ночь ей снился Снейп. Совесть не давала ей покоя хотя бы потому, что он пришел ее спасать, забыв про их грандиозную ссору. Однако даже несмотря на мучившую ее совесть и уважение к этому человеку, она не собиралась говорить ему «спасибо» и тем более мириться. Она все еще была привязана к Снейпу, ей все еще было небезразлично, как он учится и что происходит в его жизни, но обида, появившаяся у нее в сердце после того, как он назвал ее грязнокровкой, только укрепилась после их разговора в библиотеке. Поступив на Слизерин в такое время, учась с такими людьми на одном курсе, он, наверное, был обречен стать Пожирателем. Конечно, немалую роль в этом сыграл и его отец-магл, который по сути своей являлся скорее чудовищем, нежели человеком. Жизнь в нищете, нехватка одежды и некоторая отрешенность от других людей делали его особенным, заставляя завидовать таким, как Блэк, таким, как Поттер и даже таким, как Петтигрю и Люпин, хотя жизнью, приближенной к идеалу, можно было назвать только жизнь Джеймса. Зато у Блэка была чистокровность и известная, благородная фамилия, уходящая в века. Что до Питера и Ремуса... Да, их жизни не отличались ничем особенным, но у каждого из них было звание Мародера, а этого было уже достаточно для зависти. Мародеры были крепчайшим союзом Хогвартса, своеобразными звездами, к которым всегда были прикованы восхищенные взгляды. Но самое главное, у них четверых была самая настоящая дружба. А среди Пожирателей смерти или даже будущих Пожирателей вряд ли отыщутся настоящие друзья. У Снейпа была только Лили, которую он потерял из-за любви к Темным искусствам и нелюбви к маглам. Лили не было его жаль только потому, что Снейп ненавидел быть слабым, ненавидел, когда его жалели. Но разве то, что его следовало бы пожалеть — это признак слабости? Нет, Северус Снейп был очень сильным волшебником, не только по своим магическим способностям, но и по внутренним качествам. Однако Лили еще слабо понимала, на что он способен, и слабо понимала, как искренни были слова Северуса в тот злополучный день, когда они разругались из-за семьи Буллитов, и еще она совсем не понимала, на что был способен Северус ради нее.

* * *

Ту часть ночи, которую Джеймс Поттер не спал (а это была большая ее часть, поскольку под действием Костероста спать вообще сложно), он размышлял о своих друзьях. В ту ночь было полнолуние, и он слышал, как пару раз выл волк. Бродяга, Лунатик и Хвост... Они были где-то там, в Хогсмиде. Кстати, у Бродяги даже нет разрешения на посещение Хогсмида. Как хорошо, что они Мародеры и знают все потайные ходы в этом замке. Жаль, что завтра ему не попасть в Хогсмид, легальный поход в деревушку случается не так часто, но нужно будет сказать ребятам, чтобы те обязательно сходили. Да и Люпину нужно будет отдохнуть, так что кружка сливочного пива окажется как раз кстати. Блэку, правда, придется как всегда выбираться под мантией-невидимкой.

Джеймс поморщился. Рука и нога предательски ныли. Интересно, что бы с ним сталось, если метла была прежней? Ведь только эту отец решил оснастить им же изобретенным защитным заклинанием, когда при небольшом повреждении метла не падает вниз, а зависает на высоте. Наверное, не сработай это заклинание или будь метла старой, он бы разбился. Жалко, конечно, метлу, ограниченная серия.

Вообще, единственным положительным моментом во всей этой ситуации было общество Эванс. Как удачно все-таки ребята не успели ее поймать, когда она в обморок упала. Джеймс усмехнулся. И что он несет?

* * *

Когда Лили открыла глаза, рядом с ней сидела Хельга. Подтянувшись и сев на твердой кушетке, она сказала:

— Доброе утро.

— Доброе, — отозвалась она. — Только уже день, два как-никак.

— Почему ты не в Хогсмиде?

— Еще успею, — хмыкнула она. — Что тебе сказали про голову?

— Сказали нервное перенапряжение, сегодня должны уже отпустить. Представляешь, если я так нервничала в этом году, что будет в следующем, когда сверху всего этого будет еще и ЖАБА? Тебе придется проводить со мной беседы, разгружающие мою психику, — хмыкнула Лили, глядя на подругу, которая при этих словах опустила голову и как-то странно сжала губы. — Ты чего? — нахмурилась Лили.

Хельга взглянула на Лили с грустью.

— Я уезжаю летом в Германию. Родители говорят, что в Англии слишком опасно.

Лили замерла. Только не это.

— Нет, — только и смогла сказать она.

Хельга посмотрела на Лили.

— Я не хочу уезжать. Они войны боятся, а я — нет, я Англию люблю и, по-моему, это просто нечестно.

— Ты правда уезжаешь? — спросила Лили, почувствовав какую-то невероятную пустоту.

Та кивнула и придвинулась ближе, обняв Лили, которая была так шокирована, что уже не могла сказать ни слова.

— Я буду писать тебе, и... знаешь, я приеду к тебе в гости, честное слово. Как только отвяжусь от родителей, вернусь в Англию. И еще, обязательно пришли мне приглашение на свадьбу, хочу видеть лицо Поттера, когда тот наконец-то добьется своего, — хмыкнула Хельга, и Лили улыбнулась.

— Обещаю, что ты будешь подружкой невесты, — сказала она, вытирая с лица слезы.

— Лили, — сказала девушка, отстраняясь от подруги. — Не плачь, пожалуйста, ты ведь такая сильная.

Лили кивнула, вытирая слезы.

— Тебе пора в Хогсмид.

Как только за Хельгой закрылась дверь, Лили упала на кушетку и закрыла лицо руками. Это самое ужасное, что могло случиться за эти злополучные полтора года.

— Лили, что случилось? — услышала она, а убрав руки, увидела Поттера, сидящего на своей кушетке; ширма была сдвинута.

— Хельга уезжает в Германию.

И этого было достаточно, Поттер лег обратно на кровать и не задал ни единого вопроса.

Лили взглянула на него и заметила, что соседняя с ним кровать ограждена ширмой.

— Кто-то еще заболел? — спросила она.

— Наверное, ночью привозили, — пожал он плечами.— Не видел кто это, но сейчас там уже никого нет.

Но это была ложь, потому что он знал, на кровати рядом с ним ранним утром лежал Ремус Люпин, отдыхающий после полнолуния, правда, за полчаса до пробуждения Эванс он покинул Больничное крыло и перебрался в спальню. Сейчас он должен был быть уже в Хогсмиде.

— Эванс?

— Что?

— Кто это тебе цветочки принес? — поинтересовался Джеймс, увидев на тумбочке рядом с ее кроватью букетик гербер.

— Не знаю, — честно ответила она и потянулась за букетиком. Цветы были перевязаны лентой, а к ней был прикреплен втрое сложенный листок желтого пергамента.

«С днем Святого Валентина, выздоравливай. P.S. Ты не обязана говорить мне «спасибо».

Лили усмехнулась: Северус.

— И кто? — переспросил Джеймс.

— Не подписано, — пожала она плечами.

— Правда? — удивился Джеймс.

— Можешь посмотреть, если так хочется, — сказала она, отдавая Джеймсу пергамент. — Черт, да сегодня же День Святого Валентина, — вполголоса сказала она.

— Ага, — подтвердил Джеймс. — А нам даже в Хогсмид сходить нельзя. Это Снейп, да?

— С чего ты взял? — нахмурилась Лили.

— Ну, — протянул Джеймс, сминая пергамент. — Вы не общаетесь, но несмотря на это, он вызволил тебя вчера из кладовки. Значит, тебя должна мучить совесть, о чем он, очевидно, подозревает. Поэтому, так как он беспокоится, — Джеймс поморщился, — он принес этот букетик с разрешением не вынуждать себя благодарить его, потому что ты не желаешь с ним общаться, а если ты его будешь благодарить, это... в общем...

— Я поняла, — фыркнула Лили. — Может, ты и прав, и это Снейп, не знаю.

Лили отвернулась и, прежде чем поставить букет в вазу, наполнила ее водой. Только тогда она обнаружила, что на тумбочке лежали еще и конфеты. Джеймс пристально следил за ее движениями.

— Черт, — сказала она, просмотрев открытку. — От Брукса.

Вот теперь она и поняла, что за нежность была в голосе у Брукса, когда перед игрой он просил ее быть осторожнее. Сговорились они все что ли? Этот вон, сидит смотрит.

— Кстати, Поттер, а где твои подарки? — сказала она, положив конфеты на тумбочку и склонив голову на бок.

Джеймс сел и, небрежно взъерошив челку, хмыкнул:

— Надоело мне впустую тратить фантазию и средства, тебе же на меня плевать.

Пару минут Лили удивленно глядела на однокурсника.

— Ты серьезно?— спросила она, боясь самой себе признаться, что мысль о том, что Поттер к ней охладел , нанесла большой удар по ее самолюбию.

— Конечно.

— Ну наконец-то!

— Эванс! Ну неужели тебе вообще не нравятся знаки внимания?! — воскликнул он.

— Мне не нравится навязчивость, а ты у меня именно с этим словом ассоциируешься, — фыркнула Лили.

Пару минут они молча сидели, уставившись друг на друга.

— Эванс, ну пойдем хоть погуляем вокруг Хогвартса что ли?

Лили вздернула бровь.

— С чего ты взял, что я сейчас соглашусь, если раньше не соглашалась?

— Скучно же! Все в Хогсмиде. А мы что, тут будем сидеть? Только подумай, замок почти пуст.

* * *

После получасовых уговоров Лили, будучи уже не в силах противостоять напору Поттера, согласилась.

Они медленно прогуливались по Хогвартсу, и Лили показалось, что Джеймс очень похож на того Поттера, которого она видела летом. Он шутил, а она смеялась, они обсуждали войну, и их мнения совпадали, он понимал ее, а она — его. Это было странное ощущение: Джеймс Поттер ей нравился, и его можно было даже посчитать за ее друга. Они остановились на открытом балконе у больничного крыла и долго смотрели на горизонт, где заканчивалось Черное озеро. Странно было как раз то, что с Джеймсом было легко и говорить, и молчать. Лили заправила волосы за ухо и, подперев подбородок рукой, подумала, что даже жалеет, что Джеймс не всегда такой, каким он был тем летом. Или всегда? А может, Хельга была права, и Джеймс действительно сильно преобразился, просто она упрямо этого не замечала? Нет, иногда он как обычно балагурил и перегибал палку, но ведь без этого Джеймс — не Джеймс, а нечастые выходки только добавляют ему привлекательности. Вполне возможно, что выходки действительно были, иначе за что их с Блэком вечно наказывают, но ведь об этом Лили не известно. Так может, Поттер не так плох?

Она повернулась и увидела, что Джеймс смотрит на нее, не сводя взгляда.

— Что? — улыбнулась она.

— Ничего, — хмыкнул он в ответ и перевел взгляд на горизонт.

— Эванс, — наконец сказал он.

— Что?

— Я тут подумал...

Лили взглянула на него и приподняла брови, Джемс выглядел так, будто он действительно обдумал этот разговор не один раз.

— Отец купил один лишний билет на Чемпионат Мира, ты ведь хотела поехать.

Сердце Лили забилось с бешеной скоростью.

— И... у тебя ведь родители точно поехать не смогут, они ведь маглы, а на такие мероприятия... Ты можешь поехать с нами, мы там будем всей компанией. Ну, я, Сириус, Питер и Рем, мы едем с моим отцом, ты можешь к нам присоединиться. Мы будем рады, но если ты не хочешь, то можешь поехать отдельно, — сказал он, протягивая ей билет.

— Джеймс, — сказала она, поднимая взгляд с билета на парня. — Он стоит бешеных денег, я не возьму.

— Это подарок, на День Святого Валентина.

Лили поморщилась.

— Я не возьму, — сказала она.

— Эванс, я вижу, как ты хочешь поехать, — сказал он, помахав билетами у нее перед глазами. — Другого шанса не будет. А так, что ты теряешь? Бесплатные билеты, общество истинных любителей квиддича, охрана взрослого мракоборца и четверых однокурсников, неплохо владеющих ЗОТИ, ты посмотришь Открытие Чемпионата Мира по квиддичу и сможешь расслабиться в это нелегкое для Англии время. Конечно, если его не отменят из-за ухудшения положения в стране. Хотя отец сказал, что, пока Министерство держит оборону, этого точно не случится, а по его прогнозам, силы Министерства истощатся минимум через восемь месяцев, так что это будет еще не скоро. Эванс...

— Нет.

— Чемпионат Мира по квиддичу, открытие...

Лили глубоко вздохнула. Если она откажется, то будет ненавидеть себя всю оставшуюся жизнь.

— Эванс, я ведь безвозмездно, от всей души. Просто подарок на День Святого Валентина, Лили.

— Ладно! — выпалила она и взяла у него билет.

— Тогда, — хмыкнул Джеймс, крайне довольный собой. — Мы за тобой заедем. Рано утром, как тут указано, четвертого июля.

Лили улыбнулась, представив, как к ней заявится мистер Поттер с четверкой неугомонных однокурсников, и улыбнулась. Это лето обещает быть гораздо веселее, чем предыдущее.

* * *

Поттер влетел в спальню для мальчиков в таком прекрасном настроении, что от него, казалось, исходило сияние. Распахнув дверь и представ перед друзьями, сидящими на кроватях, он широко улыбнулся и взъерошил волосы. Сириус многозначительно поднял брови, взглянув на него так, словно тот тронулся умом, Люпин нахмурился, а Питер выглядел растерянным и удивленным.

— Господа Мародеры, — провозгласил он и захлопнул за собой дверь. — Вы в полном составе?

— Как видишь, господин Сохатый, — улыбнувшись, ответил Сириус и, повернувшись к Люпину, продолжил. — Господин Лунатик, ты знаешь что-нибудь против средств, вызывающих умственное помутнение и эйфорию, а то, по-моему, наша мадам Помфри напоила господина Сохатого чем-то не тем.

— Нет-нет, — провозгласил Джеймс. — Со мной все в порядке, господа Мародеры, и даже лучше, чем обычно.

— Ты уверен? — пискнул Питер.

— Как никогда, господин Хвост, — продолжил Джеймс, расхаживая по комнате перед кроватями, положив руки в карманы брюк. — Итак, господин Бродяга, — сказал он, остановившись против кровати, на которой сидел Блэк, — я хочу напомнить, что ввиду того, что твои родители оставили тебя без наследства и денег, у нас с тобой теперь общий бюджет. Я, как и говорил ранее, не желаю ничего слышать о том, что ты, господин Бродяга, собираешься мне вернуть деньги, потраченные семейством Поттеров на тебя, но, — он многозначительно поднял указательный палец вверх, — поскольку ты все же на этом настаиваешь и желаешь, чтобы я тебе докладывал обо всех расходах, что я несу из-за тебя, хотя они для меня незначительны, и я никогда не приму у тебя этих денег, если ты все-таки решишь мне их вернуть, я хочу сообщить тебе, что в копилку потраченных на тебя средств отправляется еще галеон.

— С какой это радости? — спросил Блэк, осмыслив все, что сказал его друг.

— Помнишь, мы поспорили, что на День Святого Валентина в этом году Эванс пойдет со мной гулять? Ты был не согласен с моим утверждением, что я этого добьюсь, — при этих словах Джеймс расплылся в очаровательной самодовольной улыбке, словно ребенок, которому дали конфету.

Все присутствующие подняли на него глаза.

— Она что, согласилась с тобой погулять? — спросил Люпин.

— Вы гуляли? — подхватил Питер.

— Пока мы были в Хогсмиде? — ошарашено спросил Блэк.

— Да-да, господа Мародеры, я наконец пробил глухую стену, ограждающую неприступную мисс Эванс.

— Тебя стоит поздравить, — искренне улыбнулся Блэк и, встав, подошел к другу и пожал ему руку. — С успехом, господин Сохатый. Так, глядишь, лет через пять и до свадьбы дойдет.

— Ты будешь шафером, мой друг. И ты не поверишь, но я уже знаю, кто будет подружкой невесты.

— Нюнчик? — рассмеялся Блэк. Опускаясь на кровать.

— Нет, с ним покончено, — заявил Джеймс.

— Лили окончательно разругалась со Снейпом? — спросил Люпин.

— Сдается мне, что да, — пожал Джемс плечами. — Поэтому подружкой невесты будет Хельга Штец. Эванс ей пообещала, я слышал.

— Ты подслушивал? — спросил Питер.

— Я просто не спал, а они об этом не знали, — пожал Поттер плечами. — Но самое интересное даже не это.

— Есть еще что-то более интересное? — хмыкнул Блэк, закидывая руки за голову и откидываясь на кровати.

— Есть. Эванс будет пятой, кто под предводительством моего отца поедет на открытие Чемпионата Мира по квиддичу.

— Красавчик, — прошептал Сириус и торжествующе улыбнулся.

* * *

Лили зашла в спальню для девочек. Карман ее мантии, в котором лежал заветный билет, казалось, отдавал теплом, и она светилась от счастья.

Едва зайдя в комнату, она остановилась как вкопанная. На полу перед открытым чемоданом в одиночестве сидела Ребекка и складывала вещи.

— Не слишком ли рано для сборов? Только февраль, — напомнила Лили.

Ребекка подняла на нее взгляд.

— Ты уже выписалась? Хорошо себя чувствуешь?

Лили кивнула и села рядом с однокурсницей.

— Что случилось?

Ребекка опустила голову, и светлые волосы упали на ее лицо. Когда она наконец подняла взгляд, то сказала:

— Мы уезжаем, завтра.

— Что? — Лили показалось, что она ослышалась. Ребекка была вторым человеком в Хогвартсе после Хельги, кого она могла бы назвать подругой.

— Мы уезжаем далеко, даже не в Европу. Сейчас ведь многие будут уезжать, война и все такое.

— Ты даже не доучишься? Осталось несколько месяцев! — воскликнула она.

Ребекка грустно вздохнула.

— Слушай, — сказала она. — Я обещала никому не рассказывать, но тебе скажу, ты только не говори никому.

— Обещаю.

— Мы уезжаем не потому, что родители войны боятся, они даже наоборот, готовы вступить в схватку с Тем-Кого-Нельзя-Называть хоть сейчас. Отец очень разозлился. Мы уезжали на Рождественские каникулы домой, ты помнишь? В те каникулы Стив плотно начал общаться с Пожирателями, он почти вступил в их ряды, собирался сделать это в ближайшее время, на пасхальных каникулах или летом, — Ребекка замолчала. — Когда родители узнали об этом... что они наговорили друг другу... Отец и Стив кричали, мать рыдала... Папа сказал, что мы уедем из этой чертовой Англии, кишащей Пожирателями, как можно дальше и как можно скорее. Стив попросил только закончить квиддичный сезон. Вчера была последняя игра Слизерина, завтра мы уезжаем.

— Бекки...

Ребекка поджала губы и обняла Лили.

— Я так не хочу уезжать! Бросать Хогвартс, Англию, вас... Еще одна игра по квиддичу впереди, Брукс меня чуть не прикончил, когда я ему сказала.

— А Гордон, ему ты сказала?

Ребекка отстранилась и покачала головой.

— Еще нет. Если бы не Стивен... Какой же он все-таки дурак... — покачала она головой. — Вот, — она протянула Лили кусочек пергамента, — здесь мой новый адрес. Напиши мне, ладно? Пиши как можно чаще о том, что в стране, о том, что в школе, что в квиддиче. Гордон не будет писать, я знаю. Он, наверное, даже не поймет, обидится, я не знаю, что у него в голове.

Лили еще раз обняла Бекки и глубоко вздохнула. В тот момент она ясно осознала: с приходом войны ее жизнь изменится в корне.