Джесси (гет)

Сейчас я с ужасом вспоминаю те дни, когда в одно мгновение моя жизнь, жизнь Гарри Поттера, Героя Магической Англии, внезапно оборвалась… и началась новая…

* * *

В конце четвёртого курса Лорд Волдеморт похитил меня и возродился благодаря своим слугам. Мне удалось выжить и сбежать. Но когда я рассказал о том, что произошло, мне никто не поверил. Министр Магии Фадж и журналисты «Ежедневного Пророка» выставили меня посмешищем и безумцем.

Моё обучение на пятом курсе не задалось ещё с лета. Сначала на меня и моего кузена Дадли напали дементоры, но, когда я вызвал Патронус для защиты, меня едва не исключили из школы. Если бы не вмешательство Дамблдора, судебное разбирательство закончилось не в мою пользу. Но всё это цветочки, по сравнению с тем, что нас ожидало дальше!

Все произошедшие события развивались с доселе невиданной скоростью. Тридцать первого октября Министерство Магии было атаковано Волдемортом. Не готовое к войне Министерство понесло колоссальные потери и вскоре пало. Я даже не хочу думать о том, сколько там погибло не только авроров, но и мирных работников. Пятого ноября сокрушительный удар Лорда пришёлся на Хогвартс.

Что ж, наше сопротивление продержалось целых два дня! За двое суток мы лишь успели эвакуировать учеников с первого по четвёртый курс, а также тех, кто не желал сражаться. Когда Пожиратели Смерти прорвали защиту, то, увы, практически не встретили сопротивления. Небольшая кучка магов против несколько сотен ликанов, вампиров и прочих ужасных монстров магического мира не выстояла, пусть и во главе с самим Альбусом Дамблдором. Оставалось лишь удивляться, каким образом за четыре месяца Волдеморт смог собрать такую ОГРОМНУЮ армию!?

Мы проиграли, и мы это знали, но всё равно приняли бой. Нам нечего стало терять, да и не было желания подчиняться Волдеморту. Последнее, что я помню, зелёный луч, ударивший меня в грудь…

* * *

Очнулся я также внезапно, как и потерял сознание. С трудом верилось, что я умер.

Я был в комнате, но она была, наверное, самая обычная и необычная из всех, которые я видел. Простая меблировка: стол, стул, кровать и шкаф — всё, как будто из света, чистого и золотистого. Стоит заметить, что очнулся я голый, но к моей радости в шкафу нашлась подходящая одежда.

Не прошло и пары минут (а минут ли(?), казалось, не прошло и секунды), когда я услышал чьи-то всхлипы, они доносились из-под кровати. Заглянув туда, я обнаружил премерзкое существо. Вдруг меня кто-то окликнул:

— Гарри, — позвал меня смутно знакомый голос, — ты не поможешь ему.

— Кто это? — растерянно спросил я, наконец, узнавая обладателя голоса. Это был Альбус Дамблдор.

— Часть души Волдеморта. Ты был крестражем, но, увы, я узнал об этом только после смерти.

— Чьей смерти? — В голове не укладывалось, что мы были мертвы.

— Твоей и моей. Но ты можешь вернуться, если пожелаешь.

— Разве можно… вернуться? — моему удивлению не было предела.

— Конечно, ведь твоя душа жива. Погибла лишь частичка Волдеморта.

Дамблдор замолчал, а я пытался вспомнить, что хотел спросить. Озарение снизошло на удивление быстро.

— Директор, а что такое крестраж?

Он долго думал, расчёсывал бороду, шевелил губами. Было видно, что он разрывается между желанием и нежеланием рассказать.

— Крестраж — это очень тёмная магия. Волшебник подвергает себя ужасной опасности, используя её. Дословно, крестраж — это часть души, помещённая в определённый сосуд.

— А зачем Волдеморту понадобилось дробить свою душу?

— Чтобы обрести бессмертие… — Было видно, что Дамблдор очень не хотел говорить на эту тему, но был вынужден.

— Когда я стал крестражем? — вы даже не представляете, как для меня важно было знать ответ.

— Вероятно, в тот момент, когда заклинание отразилось от тебя и уничтожило Волдеморта. Его душа заняла единственное живое существо в комнате, то есть тебя, Гарри, — вздохнув, ответил директор.

— Я ведь не единственный его крестраж? — в этот раз мне было просто интересно.

— Нет. Дневник, который ты уничтожил в тайной комнате, тоже.

В задумчивости я обошёл комнату и сел на кровать. Дамблдор сел на стул и, вперив в меня свой испытующий взгляд, наконец, спросил:

— Ты что-то хотел, Гарри?

— Зачем мне возвращаться? — а вот, правда, зачем?

— Тебя ждут, ты нужен там…

— Кому?! — резко прервал я директора. — Кому я нужен? Мои друзья мертвы!

— Может быть, тебе самому стоит узнать, кому ты нужен? — Дамблдор улыбнулся мне своей сияющей улыбкой и исчез.

После этого на меня со всех сторон нахлынула темнота, а всё тело пронзило болью такой сильной, что я закричал.

* * *

Всё промелькнувшее перед глазами, помню смутно. Кто-то тряс меня, вливал мне в рот всевозможные зелья и делал всё, чтобы я очнулся. Казалось, что всё моё тело разрывают на части. Ослеплённый болью, я разлепил глаза и вдруг она исчезла. То ли зелья подействовали, то ли сама по себе прошла, не знаю…

Передо мной появилось лицо Снейпа, растерянное, перекошенное болью. Оно выражало безнадёжность и бессилие как-либо помочь.

— Как ты? — спросил Снейп без своей обычной презрительности и ненависти.

— Не знаю… Где я? — спросил я совершенно охрипшим голосом.

— В относительной безопасности, — ответил зельевар и влил в меня очередное дурно пахнущее зелье.

Несмотря на свой запах, зелье было очень эффективным. Я тут же почувствовал, как восстанавливаются мои сорванные связки.

— Почему мы здесь?

— Слуги Волдеморта сюда ещё не дошли. Мы в относительной безопасности, — снова повторил он.

Я с усилием сел на диване и огляделся. Комната, очень тёмная и холодная, по всей видимости, служила лабораторией и находилась в подземельях, столь любимых профессором.

— Почему Вы помогаете мне? — спросил я, чувствуя подвох в его действиях, впрочем, как всегда.

— Я его предал... — ответил он.

— Предали? — перебил я Снейпа. — Не лучшая идея, особенно сейчас.

Когда мои силы немного пришли в норму, всё происходящее стало вызывать у меня иронию.

— Я предал его пятнадцать лет назад, в тот самый момент, когда узнал, что у меня родилась дочь.

— Дочь? — воскликнул кто-то из тёмного угла.

Я так резко повернулся, что, вероятно, мог себе сломать шею. Этот «кто-то» при ближайшем рассмотрении оказался Драко Малфоем.

— Малфой?! — моему удивлению не было предела. Возможно, я бы даже встал или вернее вскочил с дивана, но здоровье не позволяло. — Что ты тут делаешь?

— Тебе-то какое дело? — мгновенно окрысился он.

— Мне? Самое прямое. Вдруг ты побежишь к Волдеморту докладывать, что я жив и частично здоров. Может он даже наградит твоего папочку! — злобно сказал я в ответ.

— Я не служу Волдеморту! Эта тварь убила моего отца! — резко вскочил он.

Я сменил гнев на милость, хотя мне было абсолютно всё равно. Без его участия всё болело. А вот насчёт смерти Малфоя-старшего я погорячился, возможно, самую малость. Во время битвы Люциуса было не видно, но мы-то думали, что он где-нибудь отсиживается, а оно вот как повернулось.

— Когда? — спросил я, при чём совершенно серьёзно.

— Летом, — вдруг слишком тихо ответил он. — Он посчитал моего отца предателем.

Не зная, что ответить, я повернулся к Снейпу. Тот, словно огромная сороконожка, с космической скоростью складывал зелья и ингредиенты в свой бездонный чемоданчик. Заметив, что я за ним наблюдаю, он резко остановился, а потом достал фиал с серебристой жидкостью переливающейся всеми цветами радуги и протянул мне.

— Пей.

— Что это?

— Пей, — резко сказал Снейп, но увидев моё недоверие, добавил, — сначала выпей, а потом я отвечу на все твои вопросы.

Решив, что я ничего не теряю, храбро выпил зелье. Тело свело судорогой, и я выронил фиал, который с негромким «Дзинь!» разбился. Чувство, как после оборотного, но при этом я не чувствовал дискомфорта, да и фиал выронил скорее от неожиданности. Перед глазами всё стало расплываться, и я снял очки, попутно заметив, как сильно изменилась моя рука. Она стала очень маленькой с длинными пальцами и небольшими аккуратными ноготками. Кожа приобрела мертвенно-бледный оттенок вместо моего — смугловатого.

Судя по лицу Малфоя, у меня, как минимум, выросли на голове рога. По привычке я провёл (или провела!? Судя по руке, я всё-таки стал девушкой.) по волосам и обнаружил (или обнаружила!?), что они уж слишком удлинились. Взяв в руки локон, я увидела (да, всё-таки увидела), что он чёрного цвета. Сразу возникла ассоциация со Снейпом.

— Что со мной? — спросила я и тут же замолчала. У меня изменился голос, он стал, по моему мнению, более приятным и больше всего подходил девушке, но никак не юноше пятнадцати лет. — Оборотное?

— Нет. Это зелье Истинной Личности.

— ЧТО!? — в один голос закричали мы с Малфоем: я от удивления, а он скорее от неожиданности.

— Хотите сказать, что Поттер — девчонка? — удивлённо спросил Драко, рассматривая меня, словно особо ценный экспонат на выставке.

— Что значит девчонка?! — спросила я, в голосе отчётливо послышались истерические нотки.

Тут до меня дошло. Фраза, зацепившая меня в самом начале, про его дочь.

— Кто Ваша дочь? Она жива? — спросила я, не отводя ни на секунду взгляд. И Снейп понял меня.

— Да, она жива, — краем глаза я заметила, как заёрзал Малфой, — она сидит передо мной.

Ну как? КАК!? Как я должна была реагировать? Раскричаться? Упасть в обморок? Разреветься от ужаса?

Поверьте мне на слово, после Авады в грудь я уже ничего не боялась.

Я хотела что-то сказать и не знала, как начать, поэтому просто глупо открывала рот, пытаясь выдавить из себя хотя бы звук. Снейп, видимо, ожидавший более бурной реакции, расслабился и дал мне стакан воды. Воду я выпила буквально залпом и, о счастье, ко мне вернулся дар речи.

— А почему я стала… мальчиком? — в какой-то степени ответ на этот вопрос всё равно стал бы для меня бессмыслицей.

— Это старое заклинание, Лили смогла где-то отыскать. У него нет названия, но известно, что женщины, изменявшие своим мужьям во времена Средневековья, часто использовали его. Оно делает ребёнка похожим на своего неродного отца. Если, допустим, ты первоначально родилась девочкой, то это заклинание сделало тебя похожей на Джеймса Поттера и превратило в того, кем ты была.

— Но… Но мама не могла изменить моему папе… с Вами, — очень осторожно закончила я, совершенно не находя слов оправдания поступка моей матери. — Мне… Все говорили, что они с папой, то есть с Джеймсом, любили друг друга, — я пыталась найти хоть какое-то объяснение происходящему.

— Ты можешь мне не верить и не доверять, но пойми, я не вру тебе. — Северус Снейп присел передо мною на корточки и теперь всеми силами пытался меня убедить в невозможном и практически фантастическом факте. В том, что он — мой отец.

— Но Вы же… Вы ненавидели меня…

— Я опасен для тебя. Я думал… Мы с Лили думали, что сможем уберечь тебя, если ты будешь жить под именем Гарри Поттера…

— А потом? Почему ты не забрал меня потом? — от переполнивших меня эмоций я перешла на «ты».

Я уже не обращала внимание на то, что моим папой оказался другой человек. Мне было ужасно обидно. По всей видимости, вся смесь горя и обиды отразилась на моём лице, и Снейп, не выдержав, отвёл глаза.

— Неужели ты думаешь, что я не приняла бы тебя, даже, если бы ты сказал это не сейчас, а год или пять назад?! Почему вы все думаете, что у Дурслей мне будет лучше? Да я никогда, слышите, НИ-КО-ГДА не считала их своей семьёй! Если и было когда-то заклинание, то оно давно наверняка уже рассеялось… — закончила я тихо, чувствуя, как по щекам текут злые слёзы.

Я была ужасно зла. В первую очередь на Дамблдора! Он пудрил мне мозги всё время моего обучения. Конечно, маленьким забитым ребёнком намного легче и удобней манипулировать.

— Я его ненавижу!

Профессор и Малфой непонимающе смотрели на меня.

— Я ненавижу Дамблдора! Это он! Он сломал мою жизнь! Волдеморт тут и в половину невиновен. Почему он отправил меня к Дурслям?! Ведь наверняка нашлись бы люди, которые смогли бы воспитать меня! Почему?..

— Сейчас уже поздно об этом думать… — выдохнул Снейп.

— Крёстный, время, — предупредил Малфой.

— А как меня зовут? — я до сих пор не знала, как меня зовут.

Отвлекшись от своих мыслей, Северус Снейп посмотрел на меня и ответил:

— Джессика. Джессика Лилиан Принц.

— А почему Принц? — Вставил свои пять кнатов Драко.

— Мы решили, что будет лучше, если Джессика будет носить девичью фамилию моей матери Эйлин Принц.

— Что мы будем делать?

— Используем моё изобретение, которое либо сработает, либо убьёт нас.

— Не слишком обнадёживает, — фыркнул Малфой.

— И… как оно действует? — осторожно спросила я.

— Оно должно отправить нас в прошлое. В тот период времени, к которому сильнее всего привязан человек, использующий зелье.

— И какой период времени Вас сильнее всего к себе «привязал», профессор? — спросил Драко, и было непонятно — шутит он или говорит на полном серьёзе.

Этот вопрос, видимо, сбил с мысли Снейпа и, нахмурившись, он посмотрел на крестника.

— Не мешай. Дай... ей одежду, пусть переоденется, — отдал последние приказания зельевар и снова углубился в царство своих пузырьков и баночек.

Замешкавшись, Драко достал откуда-то внезапно возникшую девчачью одежду.

"Выручай-комната", — пронеслось у меня в голове.

— Где моя палочка? — спросила я. Драко принёс мне палочку, я смогла наколдовать ширму, немного кособокую, но вполне симпатичную, если в этом сумраке вообще может быть хоть что-то симпатичное.

Кое-как я поднялась с дивана. Проще сказать, чем сделать. Нога болела неимоверно, но я упорно игнорировала Малфоя. А ну его к чёрту, без него проблем море и небольшой океан.

Доковыляв до ширмы, я стащила с себя грязную и пропахшую потом одежду. Какой кошмар! Намного тяжелее было одеться.

— Может, Вы мне дадите что-нибудь, чем можно было бы перевязать ногу?... сэр, — намеренно выделяя последнее слово, произнесла я.

— Нет...

Я удивлённо приподняла брови.

— То есть, мне можно с чистой совестью истекать кровью?

— Если управишься быстро, то не придётся.

Я покачала головой, поражаясь Снейпу. Что он опять задумал?

Натянув спортивные штаны, которые мновенно пропитались свежей кровью, отчего на ткани появились неприятные багровы разводы, я, схватив куртку и кроссовки, поковыляла к старому дивану. Сев, я попыталась обуться, но не тут-то было. Запас сил, вызванный зельем, кажется, израсходовался полностью. Я была близка к потере сознания. Закрыв глаза, я пыталась унять возникшие перед глазами круги. Малфой, до этого восседавший на краешке парты у самой стены, подошёл и присел передо мной. Когда он взял в руки кроссовок, я смерила его ироничным взглядом, но было понятно, что этого взгляда он мне не простит.

— Я помогаю лишь потому, что действовать надо быстро, а ты провозишься до утра, — процедил он сквозь зубы.

Когда с обувкой было закончено, и я надела куртку, Малфой позвал Снейпа. Тот на мгновение остановился и замер, словно на что-то решаясь, потом, наконец, закрыл свой чемоданчик, уменьшил его и убрал в карман. Повернувшись, он посмотрел на нас.

— Готовы? — спросил он. Я посмотрела на него равнодушным взглядом и поднялась, отец он мне или нет, не знаю, но будем надеяться, что он перестанет вести себя как последняя сволочь хотя бы сейчас. Малфой утвердительно кивнул.

Мы вышли в ценр комнаты, а Снейп взял со стола одиноко стоящий пузырёчек из какого-то тёмного стекла и начертил зельем вокруг нас с Малфоем и себя, разумеется, круг. А потом взял и разбил бутылочку с остатками зелья об пол. Честно, я этого не ожидала, а потому вздрогнула от неожиданности. Едва коснувшись пола, бутылочка рассыпалась на множество мельчайших осколков, которые замерли в воздухе, нарушая все законы гравитации. Капельки зелья засверкали тёмно-бордовым светом и, подымаясь вверх, окутали нас непроницаемой стеной… А потом всё исчезло.

* * *

Наверное, именно с этой минуты моя жизнь, жизнь Гарри Поттера, Героя Магической Англии, закончилась… и началась новая. В этот самый миг на свет появилась жизнь Джессики Принц…

Мы появились в неяркой тёмно-бардовой вспышке в каком-то переулке. Снейп, мельком осмотревшись, приказал нам ждать его тут и сразу аппарировал куда-то.

Не в силах больше стоять на раненной ноге, я оперлась на стену дома.

— Ты в порядке? — спросил у меня Драко.

Не глядя, я кивнула, но, судя по лицу Малфоя, неубедительно.

— Как ты думаешь, куда он пошёл? — после минутного молчания спросила я.

— Не знаю, — он встал рядом со мной. — Слушай, тебе действительно плохо!

— Всё нормально. Отстань!

Драко, нахмурившись, рассматривал меня.

— Ты похожа на крёстного намного больше, чем ты можешь представить, — после долгого молчания сказал он.

— Да!? Ещё вчера я для тебя была просто «Потти»!

— Да, не отрицаю, но я просто сравниваю твои действия и поведение. И ты, и Снейп постоянно подставляетесь, стараясь защитить дорогих для вас людей. Скажешь, что это не так?

— Возможно… Мне нужно время, чтобы привыкнуть. За пару дней мой мир рухнул, как карточный домик... Но даже сейчас я думаю не об этом, что буду делать, а о том, когда же я смогу выспаться, да ещё и избавлюсь от этой проклятой раны, оставленной в подарок, кстати говоря, твоей тётушкой.

— Крёстный придумает что-нибудь, — уверенно ответил Малфой.

Я посмотрела на него. Худой и бледный, как привидение, волосы растрёпаны, а в магловской одежде он смотрелся попросту жалко. Потрепало всех без исключения.

— Помнишь, тогда на первом курсе ты предложил мне выбирать правильных друзей? — зачем-то спросила я.

— Ну... да. А что? — спросил он.

— Я думаю, что в теперешней ситуации ты правильный друг, — сказала я.

Малфой молча протянул мне ладонь.

— Хуже, чем был, — ответил он.

Я пожала его руку.

— Я так не думаю, — пожала я плечами.

Наступила недолгая пауза. Я отчаянно пыталась отвлечься от одолевающих мыслей, рассматривая грязный тупик. Было неправдоподобно тихо.

— Где мы? — не выдержала я. Молчание убивало.

— В Лондоне, — ответил Малфой, а я закатила глаза. Понятно, что не на луне.

— А где именно? И почему здесь? — допытывалась я.

— Лучше спроси, когда именно? — сказал он, приведя меня в замешательство. Он, что? бредит?

Прошло уже почти минут двадцать, а Снейп ещё не возвращался. На улице медленно темнело и стало прохладней. От усталости и потери крови у меня в глазах потемнело и я, уже больше не желая стоять, начала сползать на землю, но Малфой фактически поймал меня, не позволив упасть. И тут мы услышали спасительный хлопок аппарации.

* * *

Очнулась я в какой-то светлой комнате. Некстати вспомнилось больничное крыло в Хогвартсе. Нога болела — это отнюдь не порадовало. Я чувствовала ужасную сонливость, и, не желая дольше сопротивляться ей, заснула.

* * *

Во второй раз я проснулась более бодрой, но, всё равно, чувства, вызыванные у меня палатой в Мунго, были ужасны. Мне было плохо. Очень плохо. Мои друзья мертвы, а я непонятно кто!

Я резко села на кровати. Из глаз брызнули слёзы, нога болела нещадно. Всхливнув и вытерев глаза уголком одеяла, хотела встать и уже откинула одеяло, чтобы осмотреть масштаб урона, нанесённого мне Беллатрикс, но в это время зашли Снейп и Малфой, за ними подобострастно семенил целитель, дядька с моржовыми усами и весьма преклонного возраста. Ну, возможно, поведение целителя было почти легко объяснить. И Снейп, и Малфой стояли в дорогущих мантиях, чистые, причёсанные, пусть и бледные, а под глазами у них ещё лежали тёмные круги — следы тех бессоных ночей и ужаса, которые мы пережили.

Мне кажется, прошлой ночью во мне что-то сломалось, то важное и святое, чем я жила, во что верила. Представляю, каким пустым взглядом я посмотрела на них. Мне всё равно, кто они — враги или друзья, даже не так волнует, что я сама была сплошным обманом... Сама жизнь переломилась на до и после. До — это то время, когда я знала, что меня ждёт, а после — это то, что мне только предстоит узнать.

Целитель издал вскрик раненого бизона, возмущаясь тому факту, что я пыталась встать. С трудом он уложил меня снова, и, поспрашивав о моём здоровье, довольно быстро ушёл, видимо, не желая мешать нам.

Когда он ушёл, в палате воцарилась мёртвая тишина. Я смотрела в основном на Снейпа, лишь пару раз взглянув в сторону Драко Малфоя. Та вражда, которая была между нами — ничто, по сравнению с тем, что я видела, что пережила, — это детские шалости...

Снейп... Кто он? Теперь я не знала. Действительно ли он мой отец? Или опять врёт? И зачем было устраивать тот спектакль... в прошлом. С трудом верилось, что я девушка, но как-то думать про себя в мужском лице не получалось.

— Я так и останусь в этом обличье? — нарушила я тишину.

— Да, — ответил Снейп, но таким тоном, что не оставалось сомнений, так я буду выглядеть всю оставшуюся жизнь.

— Вы ограбили Грингротс? — с иронией спросила я. Быть человеком без прошлого было легко и трудно одновременно.

— Нет, Джессика, — делая ударение на имени, ответил Снейп, взяв и поствив стул против меня. Сев, он продолжил, — Ты — Принц! Принцы — это древняя и чистокровная фамилия. Хотя едва ли это о чём-нибудь тебе говорит, — с долей сарказма сказал он.

— Разумеется, меня же воспитывали маглы, — в тон ему ответила я. Кажется, иметь в родителях Снейпа ещё хуже, чем не иметь их совсем.

— Я вступил в права под именем Кристиан Принц. Теперь тебе придётся называть меня только так и никак иначе. Драко отныне Ксанф Мелифлуа...

— И Вам поверили? — некультурно перебила я его.

Снейп (то есть теперь Кристиан Принц) только хмыкнул. И я не смогла не хмыкнуть в ответ. Разумеется, такой гениальны зельевар и шпион обведёт вокруг пальца кого угодно, а не только убогого Волдеморта. Кстати говоря, о последнем ещё предстояло выяснить. Но пока в моём состоянии это дело второе.

— А с Драко что не так? — поинтересовалась я, наконец, полноценно обратив на него внимание. Всё-таки мы вчера, можно сказать подружились. Впрочем, поступать иначе и не имело смысла. Нас двоих связывала призрачная нить прошлого.

— Пускай он тебе сам расскажет, — ответил Кристиан и встал.

— Уже уходите, ми... — начала я, но осеклась. — Как мне Вас называть?

— Во-первых, на ты. Во-вторых, как удобно, — сказал он и вышел.

— Отлично, — с сарказмом подвела я итог. — "Как удобно" — это как?

Драко (Ксанф! — мысленно поправила я себя) хмыкнул и занял стул, на котором сидел Кристиан.

"Кристиан?" — подумала я, — "Ну, вот и пускай им остаётся! А в официальных случаях, я, так и быть, назову его отцом, но никак иначе. Пускай и не надеется!"

— Что не так? — несколько агрессивно посмотрев в сторону Ксанфа, спросила я.

— Думаешь, ему легко? — спросил он.

Я расхохоталась.

— А кому легко? Мне? Из меня вообще урода слепили! — несколько истерично ответила я. Но, понимая, что со стороны я выгляжу не лучшим образом, осеклась, несколько раз глубоко вздохнув и закрыв глаза.

— Это временно.

— Потом меня обратят обратно? — с надеждой спросила я.

— Нет, — ответил Ксанф, но поспешил добавить. — Через полгода ты будешь настоящей девушкой и даже не вспомнишь, кем была раньше.

— Тебе-то откуда знать? — недоверчиво спросила я, прищурив глаза.

— В отличие от тебя, я учу Зельеварение и знаю, что последствия от зелья Истинной Личности развеиваются через полгода, — со знанием дела ответил он.

— О, круто! Я почти рада, — с сарказмом ответила я.

— Тебе не идёт сарказм. Глупый и доверчивый Поттер был симпатичнее, — откинувшись на спинку стула, просвятил меня Ксанф.

— И где он теперь? Не знаешь? — спросила я и, не давая ему ответить, досказала. — А знаю, Драко, или Ксанф, или... неважно!.. Его убили! Авадой Кедаврой в грудь с двух шагов...

Мы помолчали. Каждый из нас вспоминал свою войну. Я ту, где погибли мои друзья, а он, скорее всего, ту, на которой пытались выжить его родители.

— Почему Мелифлуа? — спросила я, наконец, меняя тему.

— Это фамилия моей матери, — лаконично ответил он.

— А разве не Блек? — удивилась я. — Сириус говорил, что она вроде его кузина или что-то вроде этого...

— Не у тебя одной скелеты в шкафу. Кому расскажешь, не поверят, — уныло ответил Ксанф. Только сейчас я заметила, что он раздавлен не меньше меня.

— Я-то в любом случае поверю...

— Нарцисса не моя мать. Меня родила другая женщина — Агнесса Мелифлуа. Отец хотел жениться на ней, но дед не позволил. Только поздно было. Когда отец узнал, что Агнесса была беременна, он уже женился на моей... на Нарциссе... — он замолчал, кажется, сам с трудом переваривая сказанное.

— А что дальше?

— Дальше... Дальше было... Агнесса умерла при родах. Крёстный изменил память Нарциссе, будто я её сын, а меня благополучно напоили зельем Истинной Личности, — закончил Ксанф ской невесёлый рассказ.

— Мне жаль... — это всё, что я смогла сказать.

— Каждая семья несчастлива по-своему, — ответил Ксанф, — если ты об этом.

— Может быть, — неопределённо ответила я. — Думаю, тебе стоит уйти. Я хочу остаться одна.

Он кивнул, прекрасно понимая о чём я.

— Я приду завтра, принесу книги. Крёстный сказал, что в этом году мы на домашнем обучении. Несмотря ни на что, он беспокоится о нас, — вставая, сказал Ксанф.

— Наверное, я сумасшедшая, но я верю. Мне всё равно, что теперь с нами будет. Я устала...

Он больше ничего не сказал, но, уже подойдя к двери, сказал.

— Крёстный может говорить, что угодно, но я не чувствую, что теперь всё закончилось...

— Смотря какой год... — перебила я его.

— 9 ноября, 1974.

— Тогда у нас есть передышка.

Ксанф ушёл, но я осталась одна со своими мыслями не надолго. Вскоре пришёл целитель, перебинтовал мою ногу, на рану мне так и не удалось взглянуть, но боль была страшная от каждого прикосновения.

— Почему так больно? — недовольно спросила я. Жаловаться было не в моей привычке, но и терпеть уже было невозможно. Удивительно, что я вчера ещё и ходить с такой ногой умудрялась.

— Режущее заклинание было усилено ещё каким-то тёмным, которое мы не смогли опознать. Оно не позволяет применить обычные мази и зелья, которые мы используем в таких случаях. Придётся ждать, пока рана сама не затянется, — ёмко ответил на мой вопрос целитель, заканчивая перевязку.

— Спасибо, сэр, — кивнула я, накрываясь одеялом.

Он дал мне пузырёк с зельем, настояв, чтобы я выпила это при нём.

— Что это? — спросила я.

— Зелье Сна без Сновидений.

Я удивлённо приподняла брови.

— На этом настоял Ваш отец, — добавил целитель, наводя на меня ещё большее сомнение и изумление.

Ах, ну да. Небезызвестные кошмары. Едва ли бы Кристиан позволил, чтобы я вопила здесь на всю больницу, раскрыв нас целиком и полностью.

Махнув на всё рукой, я выпила сладковатое и терпкое на вкус зелье и устроилась поудобнее, укладывая больную ногу. Целитель вышел. Я снова осталась одна.

Проснувшись, я тяжело заворочалась на кровати. Действие снотворного плохо тем, что спишь всю ночь ты исключительно в том положении, что и легла первоначально. Тело затекает, как результат, чувствуешь боль даже там, где её не может быть по определению.

Встать с кровати — это подвиг номер один, который я собиралсь совершить в этой новой жизни. До прихода медсестры я вполне активно стащила свои ноги на пол и теперь сидела, крепко сжимая зубы, перетерпливая боль.

Новая проблема заключалась в том, что встать-то я встану, а дальше? Ползком до унитаза? Словно услышав мои мысли, вошла медсестра. Всплеснув руками, она отругала меня за мою самостоятельность, но я лишь махнула рукой.

Добирались мы до туалета, наверное, добрых полчаса. Идти я не могла, а прыгать на одной ножке — ещё тот неблагодарный труд.

В туалете пришлось привыкать к особенностям своего тела. Я с ужасом ожидала тех дней, которые обязательно бывают у всех девушек. Мда... лучше бы парнем меня оставил. Мороки меньше. Ожесточённо стирая зубной щёткой вредные бактерии вместе с эмалью, отчего я даже повредила дёсны, я рассматривала себя в зеркало. Осунувшееся, худое лицо с острым подбородком и не менее острым носом, несколько длинне обычного, глаза, хоть и остались зелёными, но не выражали ничего, кроме злобы и отчаяния загнанного в угол зверя, нерасчёсанные волосы висели, словно патлы, и были не в меру длинными на мой взгляд... В любом случае, девушка, отражённая в зеркале, хоть и была похожа на Кристиана, но ей я себя пока не чувствовала.

"Ждём полгода", — с усмешкой решила я.

В душ медсестра сходить мне пока не позволила, но обещала поговорить по этому поводу с целителем. Ну и отлично, а то ходить со шваброй на голове не прельщало.

* * *

К обеду пришёл Ксанф, принёс книги и список тем, которые мне предстояло проштудировать во время нахождения в больнице. Стены палаты больше не давили, но и не радовали. За окном пейзаж и вовсе угнетал: голые ветки деревьев, мелкий снег, неприятно скребующий стекло, и несколько серых высоток, которые было особенно хорошо видно с этого ракурса.

За учёбу я взялась почти с радостью. Она отвлекала меня от всего чего только возможно. Ксанф первые пару дней лишь удивлялся, но потом привык. А однажды притащил толстенный том в дорогом переплёте — "Азы Анимагии".

— Вдруг понравится, — прокомментировал он свои действия.

Книга и вправду оказалась познавательной, а главное дотошно объясняла все ступени достижения цели. Разумеется, прочтя лишь одну эту книгу, стать анимагом было бы трудно, но понять что к чему вполне. Теперь, по вечерам, после ухода Ксанфа мне было чем заняться.

* * *

Кристиан сварил антидот к зелью Истинной Личности, и Ксанф пришёл ко мне в своём новом обличии. Оно не слишком отличалось от его прежнего. Но едва ли я когда-нибудь могла подумать, что настоящий цвет волос у Ксанфа рыжевато-золотистый, а не платиновый, а глаза ближе к голубому, ежели к серому. На лице тоже никаких особых изменений не было — немного округлилось, приобрело более мягкие черты, но на этом, пожалуй, и всё.

* * *

Не могу сказать, что полторы недели, которые я провела в больнице, были совсем незаметными. Наоборот, я выла с тоски. Хуже того, началось то самое, чего я ожидала, словно смертного приговора. Даже Ксанф перестал приходить ко мне на какое-то время. Ненависть к этому миру дошла до своей кульминации.

* * *

Кристиан не показывал и носа в моей палате. Все новости я узнавала через Ксанфа. Принцы оказались не только древними и чистокровными, но ещё и непростительно богатыми. Факт наличия большого поместья за чертой Лондона в не одном десятке миль я практически проигнорировала. Хотя это, наверное, и к лучшему. Можно будет забиться куда-нибудь в угол и не попадаться на глаза Кристиану. Ксанф меня не тревожил. Как хочет, главное, чтоб не привязывался.

Новостью номер два было свидание с Эйлин.

Эйлин — это мать Северуса Снейпа и... кузина нашего дражайшего Кристиана Принца. (Я когда-нибудь смогу произнести его имя без сарказма?) Как оказалось, за свою любовь к маглу — отцу Снейпа — она была изгнана из Рода. Кристиан вернул и её, и Северуса Снейпа обратно. "Самого себя получается?!" — подумала я. — "Ладно, будем считать, что это разные люди! Кристиан отдельно, а Снейпы отдельно", — решила я про себя. Это существенно облегчило жизнь.

Она пришла навестить меня однажды и... основательно разрушила всё моё представление о себе. Это была не злая и обиженная на весь белый свет женщина, как сам Кристиан, например, но усталая и, тем не менее, потрясающе добрая и чуткая. Я была потрясена её отношением ко мне, хотя уверена, что она была потрясена не меньше, когда увидела перед собой нечто замученное жизнью и сверкающее больным взглядом. Кажется, она увидела во мне не только дочь своего кузена, но и нечто родное и близкое исключительно ей. Эйлин полюбила меня, я ответила ей тем же. Если она теперь будет жить с нами в поместье, тем лучше...

* * *

23 ноября, две недели спустя, меня выписали. От раны у меня остался ещё не полностью затянувшийся шрам, который останется у меня теперь навсегда, особенно, если учесть, что порез мне зашили обыкновенным магловским способом. Иначе было нельзя.

Так как на все вопросы о своём прошлом я отвечала либо "не знаю", либо "не помню", мне констатировали частичную амнезию вследствие сильного эмоционального потрясения. Ну и отлично, меньше будет возникать у людей вопросов.

Из Мунго меня забрала Эйлин, за что огромное ей спасибо. Я не была ещё в достаточной степени сильной и уверенной в себе, чтобы снова заговорить с Кристианом. Кстати говоря, Эйлин долго разговаривала со мной на эту тему, пытаясь выяснить моё отношение к нему. Я не стала ничего скрывать от неё... Ну, почти ничего. Но едва ли ей требовалось знать всё досконально! В какой-то мере ей удалось привить мне мысль, что я больше не сирота и у меня есть живой отец, которого я до сего момента считала мёртвым.

Мы аппарировали в Нест Рейвен. Так называлось поместье. Оно абсолютно не соответствовало своему имени. Пускай, поместье выглядело мрачным, и хоть оно и было высотой в три этажа, но его приземистость и серый цвет играли против него. Мёртвые лозы дикого винограда и плюща придавали ему запущенный вид, но сейчас всё это обусловлено ноябрём месяцем. Поместье окружал с левой стороны большой сад, справа было посажено всего лишь несколько одиноких деревьев. Наверное, предыдущий хозяин хотел окружить дом садом и с этой стороны, но либо не успел, либо не захотел.

Внутри поместье имело более приятный и уютный вид. Кругом было много дерева, очень много дерева, что создавало тёплую, хоть и несколько угнетающую атмосферу, чему также способствовали и тяжёлые портьеры, наглухо закрывающие окна, но отсутствие света даже радовало. Почему-то чувствовать себя одинокой мне даже нравится.

…— Мерзкий грязнокровка, как ты посмел бросить вызов самому Тёмному Лорду! — кричала Беллатрикс Лестрейнж, приближаясь ко мне. — Ты должен быть наказан за это, Поттер!

Крик…

В ужасе я очнулась. С трудом осознав, что это всего лишь сон, я мысленно порадовалась толстым стенам поместья. Нога болела. Сорочка и волосы припли к телу. Тяжело поднявшись, я поплелась в душ.

Холодные струи воды медленно приводили меня в чувство.

— Мерлин Всемогущий, теперь эти кошмары будут преследовать меня всю оставшуюся жизнь!

Я вылезла и, не вытираясь, натянула толстый махровый халат. Войдя в комнату, я с неудовольствием убрала прилипнувшие к лицу волосы. В ночном полумраке отчётливо были видны очертания кровати, которая была для меня и местом для сна, и для учёбы. Не в меру большая на мой взгляд...

Тяжело вздохнув, я села на кровати и закрыла лицо руками. Внутри болело от осозннания своей беспомощности. Кто я такая? Девчонка с благородной фамилией? А на самом деле? Я не знала, смогу ли вновь вступить в войну, сражаться бок о бок с людьми, которые в моём прошлом уже погибли. Я не знала, как отреагирую, когда встречу свою мать. Лили Эванс... Какая она?

Резко убрав от лица руки, я встала. Что за пессимизм? Подойдя к трильяжу, я попыталась рассмотреть своё лицо, свои глаза в блеклом свете луны. Как я могу сомневаться в своих силах?! Я не просто должна вновь вернуться на эту войну! Я обязана! И в этот раз я подготовлюсь соответсвующим образом. Единственным человеком, который мог мне помочь, был... мой отец.

* * *

Утром, когда я проснулась, то первым делом попыталась найти отца, но, по словам Эйлин, тот уже отбыл. Для всех нас дела Кристиана оставались загадкой, поэтому куда он уходил, было трудно сказать.

Мысленно сделав себе маленькую заметку, чтобы не забыть поговорить с отцом, я пошла делать уроки и заниматься вместе с Ксанфом анимагией. О том, что мне снова стали сниться кошмары никто не знал, хотя я и не думала, что такой пустяк может быть кому-нибудь интересен. А с другой стороны, рассказать кому-либо об этом тоже нельзя было.

* * *

Нерешительно я подошла к резной дубовой двери и осторожно постучала. Тишина. Меня вдруг охватила внезапная робость. Как подойти, попросить?

Несколько раз глубоко вздохнув, я открыла дверь и зашла в кабинет. Быть может, если я буду уверенно выглядеть, он мне не откажет.

Кристиан даже не заметил меня. Он что-то быстро писал, погрузившись в свои мысли.

Я стояла, напряжённо раздумывая совершенно не о том, о чём хотела попросить. Как же мне его называть! Возможно, он не обидится и не рассердится, если я назову его...

— Кристиан, — позвала я его, громко и уверенно.

Он поднял голову, выжидающе на меня посмотрев. Я расценила это, как добрый знак. Значит он хотя бы выслушает меня! Кем бы он не являлся мне в кровном родстве, перед глазами у меня стоял всё тот же профессор Зельеварения, подонок, оскорблявший меня все четыре курса обучения в Хогвартсе.

Я прошла в его кабинет и встала у самого его стола, но не села на кресло, стоявшее рядом. Нога ныла, но я упорно не обращала на неё внимания. Заживёт, не расклеюсь...

— Я хотела бы кое о чём попросить... тебя, — начала я, довольно неуклюже, на мой взгляд.

Он молчал, положив перо на стол и сцепив руки в замок, упёрся в них подбородком.

— Я хочу, чтобы ты обучил меня боевой магии... — сказала я, а на самом деле будто нырнула в холодную воду с головой.

— Боевой магии? — переспросил Кристиан. Его брови чуть иронично и насмешливо изогнулись.

— Да, — уверенно подтвердила я. — Боевой магии, а не просто защите от Тёмных искусств. Я не хочу защищаться, я хочу нападать.

— Ты слишком мала для этого, — отрезал он.

— Я слишком взросла для большинства своих сверстников! — серьёзно ответила я и, не давая ему ещё что либо добавить, сказала, — И я видела, к чему привела вся эта "защита". Будь Министерство чуть умнее, их бы не уничтожили.

Кристиан хмыкнул и принял действительно серьёзный и озабоченный вид.

— Сядь, Джессика.

Я мотнула головой, волосы рассыпались по плечам, ещё больше взбесив меня, что в этот момент было крайне противопоказано.

— Не называй меня так, — резко ответила я.

— И как же мне тебя называть, если это твоё имя? — спросил Кристиан, посмотрев на меня хмуро и даже как-то враждебно.

— Оно слишком длинное, — я недовольно отвернулась. — И сейчас вообще не в имени дело, а в том, что происходит!

— Сядь, — вновь попросил он. Понимая, что спорить бесполезно, я села. — А теперь начни по порядку.

— Я хочу, чтобы... ты... научил меня боевой магии, — вернулась я к первоначальному вопросу.

— Допустим. И как ты поступишь потом? — спросил он, нехотя соглашаясь, что сильно меня удивило. Я думала, что Кристиан меня давным давно выгонит.

Я посмотрела на него. Его лицо приобрело более здоровый оттенок, хотя под глазами всё ещё лежали тёмные круги, но, может быть, это было вызвано освещением настольной лампы и бликами камина. Он ни на секунду не изменил своему пристрастию к чёрному цвету — на нём был чёрный сюртук, застёгнутый на все пуговицы. Без своей широкой мантии, Кристиан выглядел непривычно и менее угрожающе. Может быть, он откажется от неё вовсе?...

— Поступлю в академию, — ответила я на его вопрос, немного подумав для вида.

— А потом?

— Устроюсь в аврорат...

— А потом? — снова заладил он.

— А потом!? Откуда я знаю, что будет потом?! Ты же сам понимаешь, что-либо загадывать на будущее глупо, — серьёзно посмотрела я на него, пытаясь сдержать гнев. Он здесь точно не помощник, а вот наши и без того натянутые отношения и вовсе разрушит. — Так ты научишь меня?... Боевой магии?

— При одном условии, — начал Кристиан, а едва не раскрыла рот, — ты будешь учить Зельеварение, хорошо учить...

— Да, я согласна, — легко согласилась я, — оно так и так необходимо для поступления.

Кристиан медленно кивнул, как бы проверяя мои слова на правдивость, а потом снова углубился в свои записи. Я встала, но почти сразу села.

— Что случилось? — спросил Кристиан.

— И как всё-таки тебе удалось убедить Эйлин в том, что ты её двоюродный брат? Человек в здравом уме в жизни бы не поверил так легко и просто!

— Она и не поверила. Когда Эйлин узнала, что я маг да, тем более, Принц, она запустила в меня несколько заклинаний, — ответил он, я удивлённо приподняла брови. — К тому же, сама понимаешь, если бы я использовал легилименцию или какие-то зелья, Эйлин вмиг бы меня раскусила.

— Но... — начала я, но оборвала сама себя.

— Что? — спросил Кристиан, испытующе посмотрев на меня.

— Ничего, — ответила я, для верности помотав головой, но не слишком сильно. Мне не нравилось, когда волосы начинали бить по щекам или лезть в рот и в глаза.

— Ничего? — снова переспросил он.

— Ничего, — твёрдо ответила я. Общение с отцом утомляло.

— Ну, что ж...

— Я пойду, — ответила я, поднимаясь с насиженного места. Из-за того, что я встала слишком быстро, моя нога вновь заныла, и мне пришлось проявить изрядную изобретательность, чтобы не показать этой боли.

— Как твоя нога? — словно читая мои мысли, спросил Кристиан. Я медленно повернулась.

— Всё в порядке, практически не болит, — сохраняя серьёзную мину, ответила я.

На мгновение воцарилась пауза, но Кристиан нарушил её, сказав:

— Ты всегда можешь попросить у меня помощи, и всегда её получить. Я не враг тебе.

— Мне ещё трудно свыкнуться с этой мыслью. А, тем более, с тем, что... ты — мой отец, — тихо произнесла я, будто нас кто-то мог услышать.

Я глубоко вздохнула и, наконец, решилась спросить.

— Мы меняем реальность, время... Разве так можно?

— Уже поздно сожалеть об этом. Если я скажу, что использовав то зелье, я был в отчаяньи, ты вряд ли мне поверишь, — усмехнувшись, ответил Кристиан на так волнующий меня вопрос.

— Значит ты... мы... собираемся переписать историю?

Он утвердительно кивнул.

Кажется, сегодня он был в хорошем настроении, и я, почувствовав свою безнаказанность, решилась на ещё один явно щекотливый вопрос.

— А... могу я спросить... Куда ты всё время пропадаешь? — замявшись, спросила я, не увренная, что Кристиан действительно мне ответит.

— Не думаю, что тебе положено это знать...

— Это связано с Волдемортом? — перебила его я.

— И да, и нет, — быстро ответил Кристиан. — Иди спать, — строго добавил он.

Я недовольно махнула головой, собираясь вступить в очередной бессмысленный спор за обладание бесполезной пока информацией, но вдруг меня осенило.

— Крестраж! — воскликнула я, вспомнив Дамблдора, с которым мне довелось побеседовать на том свете.

— Что? — спросил Кристиан, вскочив с кресла. На его лице образовалась глубокая смесь чувств, он был рассержен и шокирован одновременно. Меня это в какой-то степени удивило. Таким эмоциональным я его видела лишь один раз, когда явилась с того света.

— Крестраж, — немного растерянно повторила я. — Дамблдор мне сказал, что у Волдеморта были крестражи.

— Сказал? Тебе? Когда? — задал он мне сразу целую кучу вопросов.

— Э... Ты не поверишь, — ответила я, понимая, что до кровати я сегодня не доберусь. Вздохнув, я доковыляла до своего, уже ставшим родным, стула. Кристиан смерил меня подозрительным взглядом, но а что поделать, если нога от долгого стояния затекла и разболелась.

— Когда он тебе рассказал? И, самое главное, почему не сказал мне!? — серьёзно, едва сдерживая нахлынувшие чувства и совершенно ничего не понимая в моём внезапном восклике, спросил он.

Мне внезапно захотелось съязвить на счёт некромантии и восстания из мёртвых, но такое отношение к покойному (относительно) директору было бы крайне неэтичным, да и вряд ли Кристиан оценил бы мою шутку.

— Это долгая история, — сразу предупредила я, настраиваясь на долгий разговор. — Когда... когда я умерла, — Кристиан непроизвольно вздрогнул, — я... ну, я... очнулась в какой-то комнате... там... и там было существо... кусок души Волдеморта. А потом появился Дамблдор, начал нести чушь, что этому существу уже не поможешь, что мы оба мертвы, но я могу вернуться... Я... не хотела возвращаться... — я замолчала.

— Что случилось потом? — осторожно спросил Кристиан, стараясь неторопить меня.

Слова мне давались с трудом. Светящаяся комната вновь возникла перед глазами и то омерзительное существо. Мне вдруг стало жутко, будто то путешествие на тот свет было и вовсе не со мной.

— Ну, Дамблдор сначала очень не хотел мне ничего говорить, сам понимаешь, такие встречи происходят одна на миллион и даже больше. Я думаю, он знал, что я вернусь... в тело. Он рассказал о том, что Волдеморт хотел добиться бессмертия создал для этого крестажи — сосуды, какие-то предметы, куда поместил части своей души, — слова вдруг полились рекой. Такой говорливости я сама от себя не ожидала, но, видимо, настал тот момент, когда выговориться было просто необходимо, — и дневник, который я уничтожила втором курсе, был крестражем, и... я сама тоже, — мой голос сошёл на нет.

Я посмотрела на Кристиан. Он был практически белый, я испугалась, что его хватит удар, настолько ужасно он выглядел.

— Вы... Ты чего? — искренне перепугавшись не меньше его, спросила я.

Кристиан встал и, обойдя стол, подошёл ко мне. Обхватив моё лицо ладонями (слегка подрагивающими), он задал один единственный вопрос.

— Он ещё в тебе? — его голос как-то слегка надломился.

Я поспешила отрицательно покачать головой, хотя если твоё лицо держат в руках это весьма затруднительно. И можно было физически ощутить, как всё его напряжение и волнение вдруг исчезло, так же внезапно, как и появилось. Он поспешил убрать руки и отвернулся, отойдя к камину, будто стыдясь своего поведения. Я задумчиво потёрла щёку, ощущение тёплой мягкой руки на лице не проходило. Ладони у него были совершенно не шершавые и не холодные. Не к месту вспомнилась шутка про вампира, которой пугали первокурсников. Нет, у вампира руки бы не были такими тёплыми.

— Я, наверное, пойду, — нарушив установившуюсь тишину, сказала я. Кристиан абсолютно никак не отреагировал.

Я встала, решив потихоньку выйти, не мешая его размышлениям. Но он вдруг повернулся.

— Я научу тебя всему, что знаю, но мне искренне не хочется, чтобы ты вновь ввязалась в войну, не важно, касается она тебя или нет, — строго сказал он, будто ничего и не произошло. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — тихо ответила я, незамедлительно выскользнув прочь из кабинета.

После нашего памятного разговара с отцом прошло довольно много времени. Он упорно оттягивал тот момент, когда нужно будет проводить со мной тренировки, обуславливая это тем, что моя нога недостаточно зажила, а значит частично сковывает мои движения. Поэтому выдав мне огромный список книг, приказал (именно приказал, в исполнении Кристиана многое звучало как приказ) ознакомиться с литературой к моменту моего полного выздоровления.

* * *

18 декабря в Нест Рейвен прилетела сова с тремя приглашениями на Рождественский бал Малфой-менор от Абракаса Малфоя.

— Они теперь закидают нас письмами. Поверь мне на слово, Джесси! — смеялся Ксанф, распечатывая конверт с приглашением.

— Наша семья, видимо, чем-то заинтересовала Мистера Малфоя, раз он решил познакомиться с нами поближе, — со знанием дела прокомментировала Эйлин. — Это дорогого стоит.

— Ничего дорогого не вижу, — с долей скептицизма ответила я.

— Ты пока ещё не понимаешь, как важно иметь крепкие связи в нашем мире, — снисходительно улыбнулась Эйлин.

— Возможно. Но заботят меня в данный момент не связи и даже не наряды и причёски. Стоит заметить, что жила и воспитывалась я по большей части в магловском мире, а люди, с которыми я общалась, не придавали особого значения этикету, — последнее слово я выделила. — Разумеется, руками с тарелки я не ем, но все эти тонкости для меня дремучий лес.

— О… Это не проблема, Джесси! Мы можем приступить к обучению прямо сейчас, если ты готова, — мгновенно предложила свою помощь Эйлин. — Думаю, я ещё не забыла всех тонкостей этикета.

Я досадливо прикусила губу. По всей видимости, званого ужина мне не избежать.

— Ну что ж, тогда и сейчас приступим, — с мученическим видом произнесла я.

В жизни бы никогда не подумала, что существует такое разнообразие столовых приборов. Как по мне, самые обыкновенные вилка, ложка и нож — это всё, что нужно для спокойной жизни. Но, нет! Нужно знать и использовать огромнейшее разнообразие вилочек, ложечек, ножичков непонятного назначения. Для каждого блюда по десять приборов! Безобразие!

Отец, хмыкнув, без каких-либо возражений освободил меня от уроков, да и, кажется, втайне радуясь, что мои тренировки немного отойдут на второй план. Эйлин же приступила к заполнению пробелов в моих смутных познаниях этикета со всем рвением, на которое только была способна. Она очень строго следила за каждым моим движением во время завтрака, обеда и ужина, ругала, если вдруг моя спина была недостаточно пряма...

Следующей ступенью обучения стали танцы. Ксанф благородно согласился составить мне пару. Мерлин, кажется, они решили заставить меня выучить весь арсенал бальных танцев. После этих уроков мои ноги были нещадно стёрты и зудели, так как я танцевала на высоком каблуке, а если учесть, что раньше я их не носила, да и туфли были новые, то и последствия были впечатляющие!

В последние дни Эйлин не присутствовала на наших уроках, так как отец попросил её сварить несколько сложных зелий для каких-то там важных экспериментов, что особо нас не расстроило. Мы медленно кружили по залу в вальсе, повторяя всё, что успели выучить. Мы никогда не заговаривали о том, что было в нашей прошлой жизни. Постоянно присутствовали рядом люди, которым подобное знать не полагалось, или не было подходящего случая, или настроения. Но сегодня мы оба были в шутливо-приподнятом настроении. Как итог, мы взяли для разговора весьма любопытную и интересную тему...

— Знаешь, как-то до сих пор непривычно думать о тебе, как о девчонке, — усмехнулся он, это было как раз где-то в середине нашей болтовни.

— А ты не думай, крепче спать будешь, — фыркнула я, довольно неуклюже переступая в едва разношенных узких туфлях. Ноги болели так, что оставалось только тихо подвывать, но и этого Эйлин мне не разрешала. Видите ли, это неприлично.

— А в будущем ты как жить собираешься? — с усмешкой спросил Ксанф.

— Доживём — увидим, — ответила я, посмотрев на него. Об этом я задумывалась даже не во вторую, а в сотую очередь.

— Ну, а если у тебя появится парень? — спросил он после недолгой паузы.

Я удивлённо приподняла брови.

— Ещё чуть-чуть, и я подумаю, что ты набиваешься мне в парни, — медленно произнесла я, чуть подозрительно, чуть насмешливо.

Ксанф рассмеялся и отступил. Мы остановились.

— Не, я даже пробовать не собираюсь. Стоит представить тебя в очках и со шрамом на лбу — желание полностью пропадает! — ответил он, уже не стремясь сдержать смех.

— Ах, ты! — искренне возмутилась я, а потом, выхватив палочку из кармана, выпустила в Ксанфа детское заклинание "Танталегра".

Жёлтый луч ударил в пол... а палочка вылетела прочь из моих пальцев. Внутри всё мгновенно стихло, будто кто-то невидимый нажал кнопку «выкл.», такой силы был шок. Скинув осточертевшие туфли, я медленно подняла свою палочку, словно она вот-вот взорвётся. Вопреки всем ожиданиям она не откликнулась привычным родным теплом, став внезапно чужой. Несколько раз взмахнув, я испробовала несколько простых заклинаний. Разумеется, всё получилось: «люмос» послушно светился, а «левиоса» заставляла вещи летать по комнате… Но палочка выполняла задания нехотя, словно делая одолжение…

— Что происходит? — спросила я, поднимая глаза на Ксанфа.

Он был шокирован не меньше меня.

— Может... может, тебе лучше спросить у крёстного? — едва шевеля побелевшими губами, тихо произнёс он. Потеря контроля над палочкой — это что-то из разряда сверхневозможное.

Я закусила губу. Мне никогда не приходилось слышать ранее, чтобы палочка так самовольно вела себя. С горькой усмешкой я подумала, что даже здесь умудрилась выделиться.

Ксанф тем временем растерянно рассматривал свою палочку, пробуя на ней "Люмос". Он смотрел и иногда гладил её, словно она тоже может вылететь из его руки, как и моя.

— Я... я пойду, найду отца, — неуверенно предупредила я Ксанфа и вылетела из бальной залы, забыв туфли, но возвращаться не стала. Без них было намного удобнее.

Вылетев в корридор, я судорожно соображала, где сейчас может быть отец. «Главное, чтобы он был здесь, в поместье!» — заклинала я все видимые и невидимые силы.

Удача улыбнулась мне на удивление быстро. Я нашла отца в библиотеке.

— Слава Мерлину, ты тут! — без привычного приветствия начала я.

— Что-то случилось? Ты выглядишь, словно за тобой гналась стая мантикор! — Кристиан несколько удивился, но не более.

— Моя палочка! Она не слушается меня! — воскликнула я, не в силах сдержать ужаса. — Я, что, сквиб?! Может, теперь моя магия и вовсе исчезнет? — меня ощутимо затрясло, и я села рядом с Кристианом. Потерять магию, остаться беззащитной... Что может быть хуже?!

— Это из-за переходов во времени, Джесси. Моя палочка треснула у меня в руке не так давно, — спокойно и неторопливо ответил он.

— А почему ты нам не сказал?! — возмущённо спросила я, хмурясь.

— В последние дни вы под постоянным присмотром Эйлин. Так или иначе, не думаю, что нам стоит рассказывать кому-либо о нашей маленькой тайне. Завтра мы пойдём в Косой переулок и купим тебе новую палочку, да и Ксанфу заодно во избежания конфуза, — добавил он.

— Хорошо, — ответила я, восстанавливая дыхание и стараясь успокоиться.

— Всё в порядке, — успокаивающе произнёс он, поглаживая моё плечо.

Испуг прошёл, я начала трезво оценивать ситуацию. Осознание, что я сижу рядом с отцом, и он обнимает и успокаивает меня, пришло не сразу. Стараясь, чтобы всё выглядело буднично и незаметно, я высвободилась из его объятий и отсела. Говорить было в принципе не о чем. Уходить было невежливо, поэтому мне оставалось просто сидеть, рассматривая узор на ковре и повторяя его рисунок большим пальцем ноги, пытаясь скрасить затянувшуюся паузу.

— Я пойду... предупрежу Ксанфа, — нашла подходящую отмазку я, с ожиданием повернувшись к отцу. На его лице было непередаваемое выражение, он рассматривал меня всё это время, пока мы безмолвно сидели.

— Иди, — шумно выдохнув, ответил Кристиан, возвращаясь к книге, будто ничего и не произошло.

Я вышла и долго стояла у дверей библиотеки в раздумьях. В голове не образовывалось ничего однородного, какие-то только разрозненные мысли. На холодной каменной плитке мои ноги вскоре замёрзли и я переступила на ковёр.

Медленно я возвращалась в Бальный Зал. Ксанф сидел на диване у дальней стены, и стоило мне войти, мгновенно поднял на меня глаза, но я не спешила отвечать. Вначале, подобрав туфли, я задумчивым взглядом обвела зал — большое открытое пространство с редкими диванчиками и небольшими столиками у стен. Мысль ловко ускользала от моего сознания. Что-то важное, что-то...

— Ну, что сказал крёстный? — не выдержав, спросил Ксанф. Он смотрев хмуро и выжидающе, намереваясь услышать что-то совсем плохое.

— Переходы во времени, у него тоже... треснула, — ответила я, пожав плечами, — Завтра мы отправимся в Косой переулок за новыми.

— И всё? — приподняв светлые брови, спросил он.

— А что ещё? — недоумённо спросила я, приземляясь рядом с Ксанфом на диван и откинувшись на мягкую подушку.

— Ну, — Ксанф неопределённо передёрнул плечами, — у тебя было такое лицо, как будто, как минимум, завтра... как это у маглов... апокалипсис!.. да... настанет, — закончил он, едва вспомнив нужное слово и даже сумев выговорить его с первого раза.

— Да нет, — отмахнулась я, нахмурившись, — это о другом... забыла.

Я закатила глаза к потолку, перебирая в голове события минувших лет. Что-то важное, что-то важное по мнению Дамблдора... Связано с Волдемортом... Мда... У меня что ни возьми, всё — либо Волдеморт, либо Дамблдор, — третьего не дано.

— Палочка... — пробормотала я, а потом меня осенило, — Приори Инкататем! Фух, вспомнила, — я выдохнула и закрыла глаза, мысленно посылая невыговариваемые термины куда подальше.

— При чём тут это? — спросил Ксанф, я даже могла представить себе его задумчивое лицо. — Это же родственная связь между палочками, если не ошибаюсь?... — получив утвердительный кивок, он продолжил, — Редкое явление, меджду прочим.

— Объясняю, что имела в виду, — начала я, поднимая ноги с пола и придавая наиболее удобное положение подушке за моей спиной, — Моя палочка и палочка Волдеморта, — Ксанф чуть вздрогнул, я чуть слышно хмыкнула, — были близнецами. Их середина — сделана из перьев Фоукса, феникса, что у Дамблдора, он сам, по-моему, рассказывал. Когда он возродился, между нами была дуэль... ну, или слабое её подобие... неважно. Так вот, если у меня будет другая палочка, отменяется это самое Приори Инка...тем... Инка-та-тем, — по слогам выговорила я, никогда, к слову, дефектами речи не страдая. — Не знаю, правда, как это на общую ситуацию повлияет.

— Скорее всего — никак, — уверенно ответил Ксанф, выслушав мой рассказ.

— Я тоже так думаю, — подтвердила я его мнение.

Мы посидели в молчании, репетировать больше не стали, каждый задумался о своём. Груз воспоминаний, кажется, стал только тяжелее с момента нашего перемещения в прошлое... Прошлое. Вот уж сомнительный термин. Я вздохнула, рассматривая пустой зал взглядом всеми покинутой собаки.

— О чём думаешь? — спросил Ксанф. "Вот уж воистину глупый вопрос," — подумала я, но очень вяло.

— Ты думаешь о прошлом? — спросила я, посмотрев ему в глаза. Отчего-то было интересно, а может даже и важно узнать его мнение. Лично я ничего, кроме горькой душевной боли внутри, не чувствовала. Хуже того, у меня создавалось эгоистичное ощущение, что погибшие меня бросили. Осознав весь ужас этой мысли, меня замутило.

— Не часто... Стараюсь, по крайней мере, — ответил после долгого раздумия Ксанф, — А ты?

— Постоянно.

* * *

Уже перед сном, привычно укутываясь в одеяло с головой, я подумала, что так и могла навсегда остаться в той золотисто-светящейся комнате. Я вспомнила, как медленно и тяжело осозновала происходящее, как трудно мне было сразу узнать Дамблдора (вот уж кого не забудешь!)... Что-то странное произошло со мной на том свете, а может это эффект снятого заклинания матери... Я всё хуже и хуже помнила свои впечатления от тех или иных происшедших когда-то в моей прошлой жизни событий. Как бывает, когда видишь человека со стороны. Помнишь, как он реагировал на то или иное, но слабо... Единственными отголосками последней битвы были мои кошмары. Вначале, они снились очень часто, потом реже, и оставались по-прежнему яркими. Никакое заклинание не могло стереть их из памяти, никакое путешествие за грань...

…Слишком много людей. Слишком много боли и страдания. Убивать — это неправильно, но ещё неправильней — это мстить.

…И уже трудно понять, являешься ли ты сам среди этой кровавой бойни нормальным. Едва ли... Рассудок теряешь и ты...

— Маленькая госпожа, маленькая госпожа, проснитесь! Проснитесь, пожалуйста, — вырвал меня из сна обеспокоенный голос домовика Тфинти. Только он называл меня маленькой госпожой, остальные предпочитали называть меня «Мисс Джесси».

С огромнейшим усилием я попыталась осознать происходящее. Ко лбу прилипли волосы, а дыхание было сбивчивым. Опять кошмары.

— Что случилось, Тфинти? — пробубнила я, упав вновь на подушку и зарывшись в неё лицом, но потом всё-таки села на кровати, ёжась от внезапной прохлады.

— Мистеру Мелифлуа снятся кошмары, Маленькая госпожа. Тфинти очень испугался, когда увидел, как сильно кричит Мистер Мелифлуа! Он зовёт Вас, Маленькая госпожа, — Огромные голубые глаза Тфинти наполнились слезами. Одно радует, наши домовики — это вам не Добби — биться головой об стену и наказывать себя ни в жизнь не станут.

— Он всё ещё спит? — устало спросила я. Домовик покладисто закивал, словно болванчик. И как у них шея не болит?!

Потянувшись и пытаясь согнать остатки сна, я начала искать одежду. Тфинти мгновенно сориентировался и подал мне халат.

— Спасибо, — ответила я, зевая и не сразу попадая в рукав. — Сколько время?

— Два часа ночи, маленькая госпожа, — дёргая себя за ухо, осторожно произнёс домовик.

— Ох... — только и смогла я протянуть, выходя в корридор. Тфинти вёл меня за руку, чтобы я не заплутала в темноте и не споткнулась где.

Приоткрыв дверь в комнату Ксанфа, первым моим желанием было тут же её и закрыть. Громкий вопль Ксанфа было слышно до небес. О том, что наши Эльфы не будут беспокоиться по пустякам, я верила искренне, оказалось, не зря. Ксанф забыл выпить зелье. Просто прелесть! Полный пузырёк одиноко стоит на прикроватной тумбочке...

— НЕ-Е-ЕТ! — заорал Ксанф, вздрагивая всем телом, по лицу стрились крупные капли пота. В свете ночника он выглядел невероятно больным.

— Проснись, — неуверенно потрясла я друга за плечо, но тот похоже и не слышал меня.

— Нет-нет, так нельзя… Слишком опасно… Ты… Нет! Не ходи! — бредил Ксанф, а я никак не могла понять, о чём он. Следующий вопль заставил меня вздрогнуть, — ДЖЕСС! НЕТ!

— Я тут, Ксанф! — почти так же громко вскрикнула я, но скорее от боли, потому что он крепкой хваткой вцепился в моё запястье. Одеяло его уже не устраивало.

Попытавшись высвободиться, я с силой толкнула его в плечо. Хватка ослабла. Ксанф, снова вздрогнув, окрыл глаза затянутые белой пеленой кошмара. Неверотно долго он приходил в себя, бессознательно бродя взглядом по потолку, рука иногда сжимала мою, но он даже не понимал, что здесь нахожусь я и домовик, который беззвучно рыдал, затыкая себе рот худенькими ручками. Наконец, его взгляд добрался до моей руки. Снова проведя по ней пальцами, словно пытался осознать, настоящая ли она, тёплая ли, он поднял глаза на меня.

— Джесс? — хрипло спросил Ксанф, убирая руку и пытаясь принять сидячее положение. — Что ты тут делаешь?

— Тебя успокаиваю! — бросила я, усаживаясь рядом, — Неужели так трудно выпить снотворное, чтобы обеспечить меня крепким сном?! — спросила я, хотя крепкий сон для меня — это что-то из раздела фантастики.

— Забыл, — невнятно ответил он, закрывая лицо руками и пытаясь прийти в себя. Я лишь покачала головой, прикрыв глаза. Спать хотелось неимоверно, но сейчас это значило лишь вновь отправиться в страну кошмаров и общество Беллатрикс Лестрейнж.

— Ладно, я пойду, — положив ему руку на плечо, ответила я. Его кожа была неимоверно горячая, может быть, у него даже поднялась температура. — Пойдём, Тфинти, — обратилась я к домовику. Эльф, утирая слёзы какой-то старой тряпицей, с готовностью закивал. Мы вышли, оставив Ксанфа в одиночестве.

Тфинти проводил меня до комнаты. Наказав ему ни в коем случае больше не реветь, я зашла в спальню и устало упала на кровать. Сон прошёл. Ни в одном глазу. "Ну и ладно," — почти обиженно пробубнила я про себя и встала. Сходив в душ и высушив свои длиннющие волосы непослушной палочкой, я задумалась о том, что было бы неплохо укоротить мою причёску, но Эйлин ни в жизнь не согласится...

— Потому что это неженственно, — копируя голос "тёти", скривилась я перед зеркалом в ванной. Зеркало не замедлило ответить.

— Длинные волосы — это показатель красоты и здоровья девушки, — гнусаво ответило заколдованное зеркало, очень напоминая интонациями профессора Бинса, о чём я и сообщила стекляшке. Стекляшка ожидаемо обиделась.

Вернувшись в комнату, я ещё несколько часов пролежала в кровати, задремав лишь на полчаса, едва ли больше, а потом вновь проснулась, усталая и встрёпаная. Печальное 6:30 на часах и уйма времени до завтрака... Плюнув, встала.

Решив не терять больше время впустую, села за рассчёт своей анимагической формы. Лучше, чем без дела валяться в кровати. Ксанф вон уже неделю, как знает своё животное. Конь! Светло-рыжего, или, лучше сказать, палевого окраса. Он говорит, что столь гордый и чистокровный зверь подходит ему, как нельзя лучше! Что ж, кто бы был против!

* * *

Моя работа была в самом разгаре, когда в дверь постучали. От неожиданности я выронила листы пергамента, которые не преминули разлететься по комнате.

— Кто там? — спросила я, собирая бумаги.

— Джесси, это я, Ксанф. Можно мне войти?

Я расслабленно выдохнула. Хорошо, что это не отец и не Эйлин. Не хотела бы я, чтобы они узнали о том, что я собираюсь стать анимагом.

— Входи!

— У тебя случился погром? — удивлённо спросил Ксанф, поднимая улетевший к самой двери листок. — А… Высчитываешь анимагическую форму, — сделал вывод он, просмотрев запись на пергаменте.

— Да. Давай сюда, — протянула я руку.

— Подожди, — отмахнулся он.

— Что ты там увидел? — нетерпеливо сказала я, подходя сбоку, чтобы мне было тоже видно. — Ой, ошибка. Дай сюда, мне нужно исправить.

— По всей видимости, это какая-то кошка, — фыркнул Ксанф, наблюдая за мной.

— Это не просто кошка, Ксанф, — восхищённо говорила я, — Это большая кошка, с большой буквы! Это львица, Ксанф!

— Мда, звучит впечетляюще! Впрочем, я не удивлён. Кто из нас Истинный Гриффиндорец, ты или я?

— Да ладно тебе, Ксанф. Форма не зависит от принадлежности к факультету, — махнула я, убирая записи в надёжное место.

— Слушай… Эм… — Я напряглась, уже заранее зная, о чём он спросит. — Что было ночью?

— Ты не выпил зелье Сна без сновидений, громко орал во сне, едва не вывихнул мне руку, а… ещё до смерти перепугал Тфинти, — перечисляла я на пальцах.

— И как результат до смерти перепугал тебя, — закончил Ксанф, почёсывая затылок.

— Меня? — я с сомнением поглядела на него, не совсем понимая, о чём он.

— Джесс, я не слепой… Даже спросонья, и даже после пережитого кошмара! — добавил он, игнорировав мой скептический взгляд. — И я видел твоё лицо!

— Не знаю, что там было с моим лицом. Спросонья оно едва ли выражало радость и дружелюбие. Кстати, если не секрет, что тебе снилось? — спросила я переводя тему.

— Обычный кошмар.

— Из-за обычных кошмаров так оглушительно не орут, — буркнула я, вспоминая сегодняшнюю ночь, точнее раннее утро. — К тому же, Тфинти разбудил меня, потому что ты звал меня.

Он устало потёл виски, потом прошёл и сел на мою кровать, как-то виновато склонив голову.

— Как всё стало сложно!

— Не отрицаю. Но поверь, раньше было не намного легче, и тем более, легче не станет никогда! — я подошла и села рядом, положив ему на плечо руку, на которой зацветала уродливая грязно-лиловая гематома. Ужас какой! Кристиан или Эйлин точно заметят!

— Я не знаю. Мне снился какой-то бред. Я как будто наблюдал за всем со стороны. Мне приснилась ты, Джесс, но не такая, как сейчас, а маленькая, лет семь-восемь, а может меньше. Ты гуляла вдоль озера и поднялась куда-то к обрыву. Я пытался тебя остановить, но ты подошла слишком близко к краю, и земля под тобой обрушилась… А я не смог тебе ничем помочь… — Он растерянно покачал головой, всё ещё не глядя на меня.

Всё бы хорошо, и можно было бы списать это на стресс пережитых дней, но… Всё это действительно случалось со мной, тогда, в другой жизни. Дурсли поехали на пикник. Они хотели оставить меня на попечении одной из бесчисленных знакомых или подруг, но летом мало кто сидит дома, и им пришлось взять меня с собой. Мисис Дурсль сидела в тени, а дядя Вернон учил Дадли плавать в озере. Я, чтобы не мешать, пошла гулять вдоль озера и поднялась на обрыв. Мне было интересно посмотреть на окружающий вид с большой высоты, но когда я подошла к самому краю, земля ушла из под ног, а я упала в воду… Очнувшись, я так и не вспомнила, кто меня спас. Правда, с тех пор я панически боюсь больших водоёмов.

— Всё в порядке, Ксанф. Как видишь со мной всё хорошо.

Он кивнул, а потом его взгляд упал на мою руку.

— Это я тебя?..

— Всё нормально, — поспешила я успокоить его, убирая руку с глаз долой. — Отцу и Эйлин скажу, что повредила... ударившись об косяк? — я улыбнулась, — У меня ведь и так полно синяков, одним меньше, другим больше.

Ксанф пожал плечами.

— Скоро завтрак. Мы же сегодня пойдём в Косой переулок? — переспросил он на всякий случай.

— Да, — ответила я и душераздирающе зевнула.

— Ладно, встретимся за завтраком. И не забывай держать спину прямо, как учила Эйлин, — рассмеялся Ксанф, почти бегом удаляясь в сторону двери, я промахнулась, моя подушка ударилась где-то в футе от его головы.

Мне осталось лишь ворчливо покачать головой. А с другой стороны, откуда он знает то, что случилось в моём детстве?

* * *

Вчетвером (Я, Ксанф, мой папа и Эйлин) мы неспешно прогуливались по Косому переулку. Я с громко бьющимся сердцем рассматривала витрины магазинчиков, которые были и в наше время и которые исчезли. На всём лежал едва ощутимый налёт скорби. Лорд Волдеморт делал уже довольно уверенные шаги, нагоняя страх на мирных граждан.

— Магазин Мадам Малкин, — возвестила Эйлин, когда мы подошли к очередному магазинчику, ярко украшенному в честь приближающегося Рождества.

Весело звякнул колокольчик, когда Ксанф открыл перед нами дверь, галантно пропуская «дам» вперёд.

— Эйлин, дорогая, думаю, мы с Ксанфом пока прогуляемся, — предупредил «сестру» Кристиан, стоя на пороге магазина.

— Разумеется, — закатила глаза она. — Мужчины всегда считают женщин слишком медлительными, особенно, когда это касается покупки новой одежды.

— Что мы тут делаем? — я растерянно дёрнула за рукав Эйлин, застревая в проходе.

— То есть как, что делаем? — удивилась она. — Собираемся купить тебя платье на Рождество.

— Зачем? — всё ещё не могла понять я. У меня было предостаточно платьев, которые я не носила.

— Джесси, дорогая, не расстраивай меня, — возмутилась Эйлин, нахмурившись и проходя вглубь магазина.

— И... — я всё-таки хотела до конца выяснить, зачем мне ещё одно ненужное платье, но к нам навстречу вышла хозяйка магазина.

— Дорогие Дамы, добрый день! Что хотите купить? — вышла из глубин магазина Мадам Малкин, разумеется, на 20 лет моложе той, которая встретила меня перед первым курсом, женщина каких-то весьма необъятных размеров. Но это скорее вина платья, а не хозяйки.

— Вечернее платье для моей племянницы, — своим неподражаемым грудным негромким голосом, который, тем не менее, был во сто крат громче любого крика (если это было нужно), сообщила Эйлин цель нашего визита.

Мадам Малкин цепким взглядом оглядела мою худую, детсткую и нескладную фигуру, и, наконец, стала задавать вопросы, но сначала она предложила нам присесть на небольшой мягкий диванчик, а сама устроилась в широком мощном кресле, очень подходившем его хозяйке. Эльф принёс чаю.

— Каковы будут Ваши пожелания? Цвет, длина, фасон, текстура ткани. Или платье должно быть сшито на заказ?

— Думаю у такой талантливой женщины, как Вы, Галатея, непременно найдётся платье, которое подойдёт Джесси, — улыбнулась Эйлин, отпивая глоток чёрного чая, кажется, с бергамотом и мятой. Мда, хоть зельевар из меня никудышный, но на вкус я распознаю любой ингридиент. Правда, если я распробую яд, мне это знание врядли поможет.

«Оказывается, Мадам Малкин и Эйлин Принц знакомы, хотя… О чём это я?! Наверняка, Галатея тоже из какого-нибудь древнего и старинного рода. Может быть, они даже учились на одном курсе. Выглядят они, вроде, ровесницами», — размышляла я, не вмешиваясь в беседу взрослых и опытных женщин. Более чем уверена, они обязательно подберут мне что-нибудь.

После двадцати минут задушевного разговора я почерпнула много новой для себя информации. Что ж, я не ошиблась. Эйлин и Галатея действительно оказались сокурсницами. Более того, Галатея училась на Пуффендуе. Сложно представить, что могло подружить Слизеринку и Пуффендуйку, но факт, остаётся фактом.

За время, со стороны кажущийся бесполезной, беседы они успели обсудить все тонкости нужного мне платья, и туфель, и украшений, и ещё чего-то, между делом, сумев обменяться последними новостями, и своими успехами на поприще личной жизни... Моя голова медленно начинала гудеть. К тому же, мне всё до жути надоело, и я начала вполне ожидаемо ёрзать на диване... Похоже, обе дамы поимели совесть и решили заняться тем, ради чего мы сюда пришли.

— Так, моя дорогая, — вскинулась Мадам Малкин и с недюжинной скоростью, так не соответствующей её габаритам, засуетилась вокруг меня, прикидывая, какое платье мне предложить. — Как тебе вот это?... Хотя нет, фиолетовый не твой цвет! Правильно сшитое платье — это всего лишь половина успеха, вторая половина заключается в цвете, — говорила она мне, не переставая взмахивать палочкой, принося и унося огромное количество платьев и парадных мантий, от которых у меня медленно, но верно, начинало рябить в глазах.

— Галатея, может быть, зелёный? — предложила Эйлин, у которой, кажется, от такой резкой смены вешалок тоже в глазах зарябило, — Под цвет глаз. Думаю, будет очень красиво выглядеть.

Я со всей благодарностью, на которую была способна, взглянула на «тётю» (по совместительству бабушку), желая ей долгих и счастливых лет жизни. Эйлин же только рассмешило моё подавленное состояние.

— Зелёный?! — Все вешалки вокруг неё резко остановились. — Ах, да! Зелёный… Помнится мне, на днях я сшила великолепное платье. Думаю, оно будет как раз миниатюрной Джессике.

«Миниатюрной? Скорее костлявой», — мельком подумала я, с нетерпением ожидая, когда закончится этот «цветастый» ад.

Прошло минут пять прежде, чем Галатея вернулась с платьем. Даже не дав мне его толком рассмотреть, она запихнула меня в примерочную. Устало сняв с себя чёрное платье (мне кажется, или я действительно становлюсь крайне сильно похожей на Кристиана, только в женской версии), я одела заботливо впихнутое мне в руки зелёное, поглядела в зеркало и ахнула.

— Это не я, — покачала я головой, разглядывая свою донельзя уставшую и удивлённую физиономию.

— Джесси, ты скоро? — позвала меня Эйлин.

— Уже иду, — ответила я, не отрываясь от своего отражения. Немного подумав, я распустила волосы, — Так лучше.

Ткань медленно отъезжает в сторону, выпуская на свет меня, и Галатея восхищённо и громко радуется, а Эйлин довольно улыбается.

— Я же говорила, что зелёный прекрасно подходит под цвет её глаз, — комментирует увиденное Галатея, вызывая у меня смешок. Эйлин закатывает глаза и смеётся.

Мда, такого не ожидала даже я. Платье великолепно сидело на мне, подчёркивало достоинства и скрывало мои недостатки. Завышенная талия, чей пояс был украшен мелкими алмазами, которые (как я подозревала) были вполне настоящими, по бокам разрезы чуть выше бедра, открывающие мои бледные, или, как скажет зеркало, молочно-белые, ноги без грамма загара (в начале зимы-то откуда ему взяться, хотя вряд ли и летом он у меня появится), впрочем, как и остальные части моего тела. По фактуре платье было таким лёгким, таким воздушным… И да, я не представляю из какой оно сшито ткани!

— Мы его покупаем! — смешливо возвестила Эйлин, театрально взмахнув руками.

Я пошла переодеваться, не желая слышать, сколько стоит подобное чудо. «Галеонов сто, не меньше», — вредным писком сообщил мне внутренний голос. "Целое состояние," — в тон своему писклявому внутреннему голоску ответила я.

Когда мы вышли из магазина, я полной грудью вдохнула свежий морозный воздух. Пошёл снег.

— Устала? — заботливо спросила Эйлин.

— Есть немного, но скоро пройдёт.

— Галатея кого хочешь заболтает, — махнула рукой она. — А вон в книжном Кристиан и Ксанф.

Мы пошли в сторону магазина. Ксанф увидел нас и дёрнул Кристиана, оба вышли к нам из магазина.

— Всё купили? — спросил отец, принимая пакет с платьем из рук Эйлин. — В жизни не поверю, что Вы выбирали одно единственное платье почти час, — ворчливо произнёс он.

— Ты не поверишь, но платье мы купили от силы минут за пятнадцать, — закатив глаза, ответила Эйлин. Она, кажется, устала не меньше меня.

— А остальные 35 минут сражались с покупательницами или с хозяйкой магазина за право обладания им, — съязвил Кристиан в своей неповторимой манере.

— Мы всего лишь немного поболтали с Галатеей, — изображая легкомысленную аристократку, пожала плечами Эйлин, но тут же рассмеялась, разряжая обстановку.

— Это ужасно, — пожаловалась я, не зная кому. Ксанф одарил меня саркастичной улыбкой, но спорить и пререкаться с ним было физически лень.

После покупки платья, я и Ксанф сразу же ненавязчиво потянули Кристиана за покупкой палочек. Всё-таки оставаться безоружными мы не привыкли. Слишком мало времени прошло... с тех пор. Эйлин хотела пойти с нами, но, что-то вспомнив, грациозной походкой ушла в сторону Грингротса. Как только она ушла, мы быстрым шагом отправились в сторону магазина Олливандера.

Скрипнула открытая мною дверь, и я вошла в порядком заставленную комнату. Мастера палочек ожидаемо не было на месте.

Пока Ксанф и отец оттряхивались от снега, я прошла чуть вглубь, и навстречу мне из подсобного помещения вынырнул Олливандер, возможно, менее взлохмаченный, но совершенно не изменившийся.

— Здравствуйте… Желаете приобрести палочки? — торопливо начал он, не обращаясь в принципе ни к кому из нас. Видимо, мы отвлекли его от чего-то важного. — Ооо… Здравствуйте, Мистер Принц! — обрадовался изготовитель палочек, увидев Кристиана. — Эбеновое дерево и жила дракона!..

— Здравствуйте, Мистер Олливандер, — немного невежливо прервал его отец. — Мы хотели бы приобрести две палочки для моей дочери и крестника.

— С кого начнём? — спросил Олливандер с видом первооткрывателя.

— С него! — слишком поспешно перевела я «стрелку» на Ксанфа, тот закатил глаза, всем своим видом показывая, что он думает о моём ребячестве.

Минут пятнадцать мы с отцом наблюдали, как Ксанф с завидным упорством разрушает окружающие предметы. На семнадцатой минуте Ксанф наконец-то нашёл ту единственную и неповторимую палочку, которая согласилась его слушаться. Виноградная лоза и волос единорога, средней гибкости.

Закончив с Ксанфом, Олливандер переключил всё своё внимание на мою скромную персону. Оставив меня под наблюдением своих измеряющих лент и линеек, он ушёл, а вскоре вернулся с грудой коробочек.

Я побила рекорд своего первого курса. Все палочки либо не реагировали, либо обладили ну поистине разрушающим эффектом. Маленькие смерчи, носившиеся по помещению, брызги воды и растения, пробивающиеся сквозь пол…

Наконец, Олливандер убрал все палочки, и я с ноткой паники подумала, что он сейчас отправит меня куда-нибудь… подальше от его магазина. Скрестив руки на груди, он замер о чём-то раздумывая, а потом ушёл куда-то особенно глубоко в недра своей подсобки и не возвращался довольно долго. Я с тоской посмотрела на отца.

— Всё будет в порядке, — подбодрил меня он.

— А если Олливандер не найдёт мне палочку? — с ноткой паники спросила я. Ну, а что?! Вдруг я сквиб, ну, или не сквиб, но просто не могу контролировать свою магию.

— Олливандер не единственный, кто изготавливает палочки, — сделав секундную паузу, ответил Кристиан.

Я тяжело вздохнула, сетуя про себя на свою необычность и невезучесть. Из подсобки послышался стук, как будто что-то упало, а потом негромкая ругань, затем сменившаяся радостным воскликом.

— Я нашёл её, — радостно возвестил нам Олливандер, потирая макушку. В руках у него была особенно древняя на вид коробка. Даже не коробка, а какой-то деревянный ларчик. — Это нерукотворная палочка!

Я тихо ахнула. О нерукотворных палочках ходили легенды и мифы. Даже маглорождённые знали, какой это силы артефакт. А уж быть хозяином этого чуда — вообще на грани фантастики!

— Мой прадед нашёл её в 1874 году, когда искал новый материал для своих палочек. По его рассказу, он спасался от тролля бегством и залез в колючки. Там и отыскал палочку. Он говорил, будто она сама позвала его, но, тем не менее, ему не подчинилась, что несколько странно.

— А почему Вы, Мистер Олливандер, думаете, что эта нерукотворная палочка примет Джессику? Не каждому сильному взрослому магу подчиняются подобные артефакты, а уж тем более ребёнку…

— Пусть Мисс Принц просто попробует. Если не примет ничего страшного и непоправимого не случится, — оптимистично заявил Олливандер и открыл ларчик.

Он достал нерукотворную палочку и протянул мне. Я некоторое время рассматривала палочку, не решаясь к ней прикоснуться. Палочка представляла собой несколько переплетённых между собой побегов, плотно прилегающих друг к другу. Она была довольно длинная, но не толстая, что приятно порадовало. Прикусив губу от напряжения, я протянула руку к палочке, а, когда рука уже должна была коснуться палочки, закрыла глаза. Пальцы коснулись шероховатой древесины, и я почувствовала родное тепло. На душе стало легче, будто гора с плеч, и я смело открыла глаза. Палочка удобно лежала в моей руке, чуть заметно переливаясь.

— Потрясающе! — выдохнул Олливандер. — Это просто потрясающе! Не верится, что я стал свидетелем легендарного чуда!

— Главное, чтобы моя дочь от неё не пострадала, — угрюмо ответил отец. Увы, за многими такими палочками тянулся кровавый след.

— Не волнуйтесь, она... эта палочка — абсолютно мирная, я могу поручиться, — замахал руками Олливандер.

— Вы уже продавали её кому-нибудь? — спросила я, этот вопрос как-то всплыл сам собой.

— Э.. Ну, да... продавал, — замявшись, ответил продавец палочек, — но потом родственники решили вернуть её обратно в магазин.

— Почему? — спросил Кристиан, чуть прищурившись.

— Как почему?! Хозяин палочки умер естественной смертью, — ответил Олливандер, будто его подозревали в чём-то незаконном.

— Сколько мы Вам должны? — спросил Кристиан, переводя тему.

— Я бы отдал Вам их даром, но возьму как за две простые палочки, — развёл руками Олливандер, ему, кажется, было до сих пор не по себе из-за того, что ему задавали такие неудобные вопросы.

На этом разговор и кончился. Отец расплатился, и мы вышли на улицу. Снег ощутимо усилился, но ветра не было, метель вроде бы тоже пока не планировалась, но я накинула капюшон мантии.

Отец никак не прокомментировал мою палочку, что странно. Я тихо костерила Олливандера за всё хорошее, убирая палочку за пояс. Вот уж поистине везучесть! Моя первая палочка была с пером близнецом, а вторая, так вообще чудо!.. И это не от слова "чудесный".

С Эйлин мы договорились встретиться у Грингротса. Мы уже подходили туда, то очень удивились, по крайней мере я, когда увидели только что выходящую из недр банка Эйлин.

— Ох, а я думала, что это я такая копуша! — взмахнула рукой она, услышав мой восхищенный рассказ.

После мы все аппарировали в Нест Рейвен, я с Эйлин, а Ксанф с Кристианом. Разобравшись с покупками, (оказывается, Ксанф и отец купили несколько книг, пока мне выбирали платье) я ушла к себе в комнату примерять платье. Вскоре ко мне зашла Эйлин.

— Я ещё не всё, — сказала я, застёгивая петельки.

— Смотри, какую красоту я нашла в завалах нашего сейфа. Я подумала, что эта заколка на каждый день тебе очень понравится, — сообщила Эйлин, и я не сразу сообразила, что сидевший на её ладони ворон небольших размеров и есть та самая заколка.

— Какая прелесть! — восторженно улыбнулась я, погладив чёрную головку ворона, ощущая под подушечками пальцев только холодный металл. Тот довольно мигнул изумрудными глазами и затрепетал крыльями.

— Когда-то давно я носила его, но после школы пришлось расстаться с ним. Сейчас я научу тебя им пользоваться. Тебе нужно собрать волосы, — Эйлин собрала мне на голове незамысловатую причёску, — А потом тебе надо поднести заколку к волосам и приказать ворону. Смотри, — она поднесла ворона к пучку волос и произнесла: «Закрепись».

Я довольно покрутилась перед зеркалом, рассматривая заколку, потом пригладила платье.

— Готово! Ну как?

— Замечательно! Уверена, ты будешь выглядеть на балу лучше всех, — искренне улыбнулась Эйлин.

* * *

Вечером того же дня отец позвал меня в свой кабинет. Не нужно быть гением, чтобы понять, зачем. Была я там нечасто и сейчас у меня появилась замечательная возможность осмотреть всё хотя бы мельком. Почему-то мне было немного страшно в присутствии Кристиана, но это можно было списать на лёгкое волнение, после приобретения новой палочки, более чудной, чем моя прежняя. Какого либо отвращения к мрачному и угрюмому отцу я не чувствовала — это плюс, но определённая натяжка в отношениях и неловкость будут присутствовать ещё долго — не сказать, что минус.

Я грустно вздохнула, рассматривая стеллажи и полки, древние книги по тёмным искусствам, зельям, чарам и, кажется, истории, большой дубовый стол и не менее большое резное кресло, обитое тёмно-синей тканью, камин, в котором весело плясал огонь... Кроме рабочего места отца, в кабинете стояло кресло поменьше перед столом для посетителей и ещё небольшой диванчик напротив камина, а также несколько кадок с цветами. Не понимаю, как эти бедные растения жили в постоянном полумраке, потому что тяжёлые бархатные портьеры тёмно-синего цвета были закрыты.

Отец прошёл и сел на диван, сделав мне знак, чтобы я тоже присоединилась к нему.

— Наверное, ты уже догадалась, о чём я хотел бы с тобой поговорить?

Я молча кивнула.

— Ты хочешь поговорить о палочке? — предположила я.

— Да. Я хочу, чтобы ты понимала, что обладание Нерукотворной палочкой — это большая ответственность. Если Олливандер не врёт, и палочке действительно около ста лет, хотя мы и не знаем, сколько прошло времени с тех пор, как она появилась, то, поверь мне, Нерукотворная палочка уже сейчас является грозным оружием, — Отец говорил тихо, впрочем, как обычно, и я внимательно слушала его, стараясь ничего не пропустить. — Я не мастер по изготовлению палочек, но я знаю точно, да и любой волшебник, не маглорождённый, конечно, может подтвердить, что, как и любой магический артефакт, палочки в течение всего своего существования накапливают и увеличивают свою силу. Старые палочки довольно ценны на Чёрном рынке, — Кристиан немного недовольно фыркнул, вспоминая что-то из своего личного опыта, но потом продолжил, — Нерукотворные палочки отличаются от обычных тем, что они не имеют сердцевины! Это самое главное и самое важное. Они держат в себе лишь силу самой основы палочки…

— А как же сердцевина? — Я заинтересованно рассматривала свою палочку. — Она же тоже играет немаловажную роль.

— Роль сердцевины исполняет сам маг. Именно поэтому, все, кто хоть раз в жизни использовал Нерукотворную палочку, больше никогда в жизни не могут использовать другие палочки, — мрачно подвёл итог отец.

— Знаешь, у меня сейчас совсем другое чувство к палочке. Многие маги говорят, что их палочки, будто продолжение руки, а у меня палочка, словно часть тела, как рука или нога.

Кристиан кивнул.

— Можно вопрос? — Кристиан ожидающе изогнул бровь. — Откуда ты столько знаешь о Нерукотворных палочках?

— В молодости, когда я учился в Академии, то очень сильно интересовался связью, возникающей между зельем и магом, который его варит. Также мне было интересно понять различие между обычным зельем и зельем, сваренным с помощью заклинаний. Именно во время своих исследований я и узнал о Нерукотворных палочках.

Я задумчиво крутила палочку в руках, переваривая информацию. Значит, если я потеряю свою палочку в бою или ещё в каком-нибудь случае, то фактически стану сквибом.

— А ещё существуют Нерукотворные палочки? — обратилась я к отцу.

— Разумеется. Их не так много, около сотни зарегистрированных во всём мире. Самая известная у нас в Англии — это Старшая палочка, или Бузинная, как её называют многие. О ней упоминается в сказке барда Бидля о Трёх братьях.

— Никогда не слышала, — призналась я.

— Это распространённая сказка в магических семьях. Думаю, у нас в библиотеке есть сборник этих сказок.

— Обязательно прочитаю, — пообещала я. — А о чём эта сказка?

— В кратком пересказе, там рассказывается о трёх братьях, которые перехитрили саму Смерть, и за это получили от неё в Дар три предмета: палочку, камень воскрешения и мантию невидимку. Кстати говоря, Дамблдор думает, что мантия Джеймса Поттера и есть тот самый артефакт, Дар Смерти, — будничным тоном сообщил мне отец.

Наверное, я никогда в жизни не удивлялась столько раз за день! Сначала палочка, теперь мантия… Что будет следующим на очереди? Мы окажемся предками самого Мерлина?!

— Иди спать, — посоветовал мне Кристиан.

— Хорошо, — кивнула я и встала, — Спокойной ночи.

Отец посмотрел на меня долгим и грустным взглядом и, пожелав мне спокойной ночи, вернулся к своим бумагам, лежавшим на его столе в огромном количестве.

* * *

Первым делом, как я только вышла от отца, то совершила поход в библиотеку. После недолгих поисков мне удалось найти потрёпанный томик сказок Барда Бидля. Увы, радовалась я недолго. Книга оказалась написана рунами. Убирать я её не стала, а решила, что при случае надо попросить помощи в переводе у Ксанфа. Тому практика в изучении рун, а мне перевод.

* * *

— Хозяйка, проснитесь! Мисс Джесси, проснитесь, пожалуйста! — будила меня Чесси. Она была на грани истерики.

Спросонья я даже не сразу поняла, где я. Вяло осмотревшись, я наконец развеяла остатки сна и посмотрела на домовиху, довольно старую, которая, наверняка, перевидала не одно поколение Принцев.

— Что случилось, Чесси?

— Мистер Мелифлуа кричит во сне, Мисс Джесси. И Чесси ничего не может сделать, потому что Мистер Мелифлуа запретил заходить домовикам в его комнату, когда он там, — тараторила домовиха. Несмотря на старость, она была по-прежнему бодра и через чур гиперактивна.

— Ты хочешь, чтобы я пошла и разбудила его?! — Я была до крайней степени возмущена. Домовики, словно сговорившись, спрашивали у меня помощи, когда дело касалось членов нашей семьи. Но посмотрев в глаза Чесси, я почти тут же отказалась от идеи послать всех и вся к чёрту и лечь снова спать.

— Если Вам будет нетрудно, Мисс Джесси, — покаянно произнесла Чесси.

— Ладно, идём будить этого нарушителя спокойствия домовиков, — лениво произнесла я, одновременно зевая и натягивая халат. "Второй раз!" — возмущённо подумала я про себя, — "Уже второй раз! Убью!"

Вскоре мы благополучно добрались до спальни Ксанфа. Стоит отметить, что его комната находилась на довольно приличном расстоянии от моей. Без стука открыв дверь, я вошла в комнату. Ксанф ворочался на кровати и кого-то беспрестанно осыпал проклятьями. Подойдя к нему, я растолкала его, но не сразу. Он крутился и отмахивался от меня, даже чуть не заехал мне по лицу, за что получил чувствительный толчок в бок. Наконец, он очнулся.

— Что ты тут делаешь? — сонно пробормотал он.

— Тебя бужу! Что приснилось на этот раз?!

Ох, я представляю, какое ужасное зрелище я из себя представляла. Взлохмаченная, невыспавшаяся, да ещё и довольно рассерженная!

Он осмотрелся. Увидел Чесси и сказал ей, чтобы та шла спать. Поклонившись, Чесси вышла из комнаты.

— Ну?

— Что «Ну?»? — тупо переспросил Ксанф.

— Ты опять забыл выпить зелье? — возмущённо произнесла я.

— Не совсем, — замялся он.

— Что значит «не совсем»? — ещё больше разозлившись, спросила я.

— Я специально не выпил зелье, — Он поспешил прервать меня прежде, чем я успела разразиться тирадой на счёт его странных, будоражищих домовиков и будящих меня посреди ночи действий. — В общем, меня несколько смутил сон... про тебя. Я решил попробовать снова не выпить зелье, чтобы убедиться, что всё, что мне приснилось прошлой ночью всего лишь плод моего воображенья...

— И?.. — бесцеремонно прервала я его.

— Эм... Ну... — начал Ксанф, подбирая слова.

— Повнятней, пожалуйста.

— Ну... мне снова приснилась ты, — неловко закончил он.

Тяжело выдохнув, я бухнулась на кровать рядом с ним.

— Что было в этот раз? — спросила я.

— Ну... Был зимний вечер... Рождество. Я шёл по улице, в окнах горел свет. И тут на пороге одного их домов я увидел девочку лет шести. Она совсем замёрзла и была почти раздета, в смысле без верхней одежды. Наверное, её кто-то вытолкнул за дверь. Я подошёл к ней, и она меня увидела. В прошлом сне такого не было. Там я кричал и пытался схватить тебя, но там моё тело было почти прозрачным и мои руки проходили сквозь тебя…

— Как в Омуте Памяти, — сделала я вывод.

— Ну, наверно. Я спросил у неё кто она и почему стоит здесь. Она ответила мне, что её зовут… Джессика. Ещё она почему-то назвала фамилию Эванс…

— Это девичья фамилия моей мамы.

— Оказалось, что её вытолкнул на улицу старший двоюродный брат, а дверь закрыл. В доме играет музыка, поэтому она не может ни до кого достучаться, чтобы ей открыли дверь…

— Это всё? — снова спросила я, чувствуя внутри неприятный тянущий комок… страха?.. паники?.. смущения?.. Я не знала.

— Я сильно застучал в дверь, и вскоре какая-то женщина, наконец, открыла её. Она сначала посмотрела на тебя, а потом на меня, и как будто узнала! Хотя я её никогда в жизни не встречал. Она с таким ужасом на меня смотрела, словно я дракон или василиск, а может и ещё хуже, потом схватила тебя и буквально втащила в дом, а потом захлопнула дверь прямо перед моим носом. Вот и всё.

— Какие у тебя мысли по этому поводу? — начала я допытываться, не обращая внимания на подступающую зевоту. Непонятное беспокойство и подозрение напрочь перебили сон.

— Я хочу спать, — объявил Ксанф, но обратив внимание на мой мрачный вид, добавил. — Понятие не имею. Сон, как сон.

— Ладно, — выдохнула я. — Хочу тебя обрадовать! Это не сон, а моё воспоминание, предыдущий кошмар, кстати, тоже.

— Чёрт! — фыркнул он, откинувшись на подушку. — Но как?!

— Я хочу спросить у тебя о том же.

— Не знаю.

— Раньше было подобное?

— Нет. Первый раз такая ерунда, — искренне ответил Ксанф.

— А ты всегда пьёшь зелья? — я косо посмотрела на полный пузырёк жидкости.

— С момента нашего путешествия сюда? — уточнил он. Я кивнула. — Только два раза пропустил, сегодня и в тот раз. А что?

— Не знаю, смущает меня всё. Я понимаю, когда твоя тётушка по мою душу приходит, но твои-то сны с какого перепугу, — рассуждала я вслух.

— Какая тётушка? — не понял Ксанф, по удобнее устраиваясь на кровати.

— Лестрейнж, — чуть громче, чем нужно, ответила я и резко замолкла, прислушиваясь. Снаружи вроде тихо, хотя в поместье двери такой толщины, что хоть хором в сотню человек пой, никто и не услышит.

— Я... Я видел, как... она Грейнджер убила, — с заминкой признался Ксанф, погружаясь в глубину своих воспоминаний.

— Не надо, — попросила я, сжав его руку. — Я пойду... — я встала с его кровати, — и пей зелья, сделай одолжение.

Ксанф как-то горько и хмуро фыркнул, глядя невидящим взглядом в сторону, и промолчал.

24 декабря. Рождественский званый ужас у Малфоев. Нет, ужин… А хотя всё правильно! Это будет именно званый ужас!

С самого утра у меня всё валилось из рук. При мысли, что мне нужно будет придти в поместье Малфоев и вести себя как ни в чем не бывало среди будущих Пожирателей смерти, мне становилось дурно, а руки сами по себе тряслись от едва сдерживаемой ярости. В течение целого вечера я должна буду терпеть присутствие людей, которые в будущем убили (или убьют?) моих друзей!

Но, как оказалось, на взводе была не я одна. Ксанф, хотя и не показывал, но тоже был чем-то взволнован. Я даже знала, что именно его взволновало. Это встреча с Люциусом и Нарциссой. Ему до сих пор не верилось во всё происходящее вокруг нас.

К четырём часам вечера мы, то есть я, Ксанф и отец, собрались в холле. Это единственное место, откуда можно было аппарировать, не выходя за ворота поместья. Аппарировать в холле могли только члены семьи Принц.

Северус Снейп совсем недавно написал матери письмо, что Люциус и его тоже пригласил на приём, поэтому, скорее всего, после мы все вместе вернёмся в Нест Рейвен.

Ровно в 16:00 мы аппарировали. Возникает ужасное чувство во время перемещения, но становится ещё хуже после. Кажется, будто вот-вот твои внутренности выйдут наружу! Когда мы возникли перед коваными воротами Малфой-менора, у меня ужасно кружилась голова. Я зажмурила глаза, но вскоре тут же их открыла, испуганно вспомнив сколько времени потратила Эйлин на мой макияж.

Ворота были широко распахнуты, всем своим видом как бы приглашая гостей внутрь. Подняв голову, я в шоке уставилась на огромное поместье, хотя по размерам это был целый дворец. Разумеется, Нест Рейвен уступал по своим размерам Малфой-менору, но это не значит, что последний мне понравился. Несмотря на то, что почти во всех окнах горел тёплый яркий свет, само здание создавало тяжёлое впечатление холодного замка Снежной Королевы. Когда-то давно в детстве я смотрела мультик про неё. Королева жила в очень красивом ледяном замке. Малфой-менор, сделанный из белого камня, вполне мог быть обиталищем этой жуткой злобной Снежной Королевы. Впечатление отнюдь не принесло мне радости.

Те пять минут, которые мы шли по широкой мощёной дороге, заботливо отчищенной от снега домовыми эльфами, я не уставала рассматривать окружающий пейзаж, стараясь по большей части делать это не заметно, так как у входа в поместье стояло несколько мужчин. Среди них я сразу узнала Абракаса и Люциуса Малфоев. Судя по всему, они решили встречать гостей прямо у дверей, благо погода позволяла. Стоял лёгкий морозец, а редкие снежинки бесшумно опускались на землю и нашу одежду. Как можно незаметней я скосила глаза на Ксанфа. Он стоял слева от меня, а отец справа, что давало мне прекрасную возможность наблюдать за ними и за всем окружающим нас. Лицо Ксанфа, как я и предполагала, превратилось в непроницаемую каменную маску, но в глазах читалась слабое удивление и интерес ко всему происходящему, хотя могу представить, что он участвовал не на одном и не на двух подобных вечерах и был хорошо знаком со всем происходящим на них. Отца тоже едва ли интересовало всё это. По его рассказам, Люциус часто таскал его на эти «мероприятия», так что если вначале ему было страшно присутствовать там, то вскоре ко всему у него выработалась стойкая неприязнь к глупым сплетням надушенных богатых дамочек и предположительно серьёзным разговорам мужчин, покуривающих дорогие сигары и степенно потягивающих виски…

Глубоко вздохнув, я сделала первый шаг на ступеньки Малфой-менора, молясь всем святым, дабы не поскользнуться и не растянуться во весь свой малый рост прямо перед Малфоями. Почему-то Эйлин казалось, что вся моя обувь просто обязана быть на высоком каблуке. В обычные дни я мало придавала значения своей обуви. Вся моя обувь была либо совсем без каблука, либо на почти незаметном невысоком каблучке.

Двое мужчин, до этого разговаривающих с Малфоями, откланялись и зашли в поместья. Теперь и Люциус и Абракас обратили на нас всё своё внимание. Мысленно я порадовалась тому, что и Ксанф и отец умеют вести светские беседы (сама я предпочитала молчать), а на лице изобразила равнодушно-вежливое внимание ко всему происходящему. Ксанф потратил несколько дней на мою мимику, стремясь научить меня скрывать свои эмоции.

В принципе и мы с Ксанфом, и Люциус молчали, слушая приветствия двух взрослых, хотя… Отец сказал, что Люциус старше меня на пять лет, а это значит, что сейчас ему около двадцати, поэтому фраза о двух взрослых не совсем верна. Разговор между Кристианом и Абракасом происходил самый, что ни на есть, обыденный. Сначала отец поздоровался, ну и мы, разумеется, тоже, с Мистером Малфоем-старшим, потом состоялась череда знакомств, а после краткого и ничего не значащего разговора между ними, мы, наконец, зашли в холл поместья. То, что всё произошло так быстро, было благодаря новым гостям Абракаса, которые также, как и мы, неспеша шли от ворот до дверей поместья. Кстати говоря, это было целое семейство, которых я никогда не видела, но они показались мне отдалённо знакомыми. Ксанф успел однако шепнуть мне, что это Блеки. Когда он назвал эту фамилию, я кратко вздрогнула, вспомнив Сириуса.

В холле нас встретила миловидная женщина и домовой эльф. Женщина представилась, как Летиция Малфой. Это была супруга Абракаса. Эльф забрал нашу верхнюю одежду. На мне был тёплый шерстяной плащ с большим широким капюшоном, по краям отороченный мехом. Плащ в тон платью был глубокого тёмно-зелёного цвета. Подобные плащи сняли и отдали эльфу отец и Ксанф, только чёрного цвета.

Летиция Малфой была довольно привлекательная женщина с холодными серыми глазами и светлыми, почти белыми волосами чуть ниже пояса (и это при том, что её волосы были собраны в причёску). Её узкое лицо с острыми скулами и узкими бледно-розовыми губами, изогнутыми в полуулыбке, оставалось почти неподвижным, лишённым практически всех общеизвестных эмоций. Очень высокая и худая, с сильно бледной, почти белой кожей, она напоминала статую. Но внезапно мне пришла в голову мысль, что, возможно, Летиция больна. Сказав нам пару приветственных фраз, она скованным жестом указала нам куда идти и даже приказала домовику проводить нас в нужном направлении. Это ещё раз подтвердило мою догадку на счёт её болезни.

Когда мы вошли в бальный зал, там уже было довольно много народу. По большей части взрослые, но были и подростки, хотя и в меньшем количестве. При беглом осмотре я насчитала около шести девушек и где-то семь-восемь юношей, это не считая прибывших Блеков и прочих, ещё не прибывших, гостей. Все они были примерно моего возраста или с разницей в пару лет.

Не успела я осмотреться, когда отец жестом повёл нас куда-то в сторону.

— Куда мы идём? — спросила я у него.

Отец практически на прямую, не быстро, но и не медленно, перекидываясь ничего не значащими приветствиями и фразами с встречающимися нам по пути людьми, с большинством из которых он, несомненно, уже успел познакомится раньше, повёл нас к окну, рядом с дверьми на балкон (следует заметить, что эльф отвёл нас на второй этаж поместья в бальный зал). Вскоре я с удивлением встретилась взглядом… с Северусом Снейпом.

Наверное, у отца ушло всего пару минут на знакомство с Северусом и краткий ознакомительный разговор с ним. А после какой-то полный невысокий человек с противной миной на лице, больше похожий на мопса, утянул Кристиана в какую-то скучную беседу с такими же, как и этот мопсолицый, лицемерными и равнодушными ко всему происходящему, двумя мужчинами, которых мы уже видели на улице. Северус, видимо, знал их, а потому ему не составило труда представить этих людей, с которыми разговаривал мой отец.

Толстого человека, похожего на мопса, звали Рафаэлем Паркинсоном. На лице Ксанф промелькнул ужас, а я едва успела спрятать улыбку, прекрасно понимая, что, скорее всего этот Рафаэль ближайший родственник, если не дедушка, Панси Паркинсон, нашей бывшей однокурсницы, и тем более бывшей девушки Ксанфа.

Двое других оказались родственниками. Лестрейнжи. Два брата с разницей в шесть лет. Младший Рабастан был на год старше Северуса, учился на факультете Слизерин и был капитаном команды по квиддичу. Старшего звали Родольфус, и именно с ним бы намного больше и лучше были знакомы, но, разумеется, Северусу этого не стоило говорить. Впрочем, как только Северус представил их мне, я потеряла к ним всякий интерес.

Разговор с Северусом едва складывался да ещё Ксанф, как назло, куда-то смылся. По-моему к сёстрам Блек, Нарциссе и Беллатрикс. Когда я поняла в чём дело, я чуть не расхохоталась. Северус сильно смущался в компании «богатых родственничков», хотя и старался этого не показывать.

Мы по-прежнему стояли в мрачном уютном уголке у окна. И, оглядевшись, я, наконец, решилась серьёзно поговорить.

— Северус, — начала я, попутно заметив, как он напрягся, — мы… смущаем тебя. Не так ли?

— Н-нет… Нет! — Он даже головой махнул для правдоподобности. Даже не верится, что в прошлом (будущем?) это был двойной агент.

Я терпеливо вздохнула, предпринимая ещё одну попытку до того момента, как кто-нибудь подойдёт ко мне. Я оказалась жутко популярна, но пока предполагаемых ухажеров ожидал отказ.

— Северус, всё это богатство и громкая фамилия смущают меня не хуже тебя.

Он удивлённо посмотрел мне в глаза, не понимая, шучу я или нет.

— Я думаю, ты читаешь газеты, — Он кивнул. — и наверняка видел заметку о нападении на волшебницу Морриган Адамс, которая за неделю до нападения приехала из Нью-Йорка…

— Зачем ты мне это рассказываешь? Морриган Адамс погибла в Адском пламени, насколько я знаю…

— Миссис Адамс моя бабушка, мама моей мамы, Лилиан Адамс, — Он удивлённо вздёрнул брови, а я быстро продолжала, — Когда мне исполнился год, моя мама умерла, а бабушка увезла меня в США. Отец только пару месяцев назад узнал обо мне, а так как у него не было наследников, он решил меня удочерить. Именно поэтому мы с бабушкой приехали сюда в Англию, и мой отец тоже…

— Прости… Я не знал, — сник он.

— Всё в порядке, Северус. Я рассказала тебе всё это, чтобы ты знал, как всё странно и ново для меня здесь, — Я сделала жест рукой, — в этом окружении. У меня тут нет друзей, кроме Ксанфа, разумеется, и я практически никого не знаю. Почему бы нам просто не подружиться вместо того, чтобы шарахаться друг от друга?

Северус пару минут раздумывал над всем сказанным, и так углубился в свои думы, что не сразу заметил подошедшего к нам юношу. Он мне безумно напомнил Сириуса, наверно, я бы даже могла их спутать, если бы не его манера себя вести. Скорее всего, это кто-то из бесчисленных Блеков.

— Добрый вечер, Северус, — поздоровался он, улыбнувшись, когда тот резко вскинул голову, вырванный из своих дум. — Не представишь меня своей собеседнице?

— Здравствуй, Регулус, — кивнул Северус, и лицо его прояснилось. Наверно, они дружили, хотя Регулус и выглядел чуть младше нас, но это было едва заметно. — Джессика, познакомься. Это мой друг — Регулус Блек. Регулус, это моя… — Он кратко запнулся. Можно было подумать, будто бы Северус вспоминает, кем я ему прихожусь, но на самом деле он всё ещё смущался меня, — троюродная сестра — Джессика Принц.

Согласно этикету, я первая протянула руку Регулусу. И кстати говоря, я вспомнила, кто он такой. Перед пятым курсом Сириус рассказывал мне о своей семье. Кажется, он упоминал Регулуса Блека как своего родного младшего брата.

— Приятно познакомиться, Регулус, — улыбнулась я вполне искренне.

— Мне тоже, Джессика, — ответил он улыбкой на улыбку. — О Вас сегодня только и говорят.

— Ммм… Может перейдём на ты? Я ведь уже в следующем году поступлю в Хогвартс.

— Как будет угодно даме, — ответил он, театрально приложив руку к сердцу и вызвав у меня ещё одну улыбку.

Может быть присутствие Северуса, или присутствие Регулуса, а может быть и их обоих, сгладило моё первое не совсем положительное представление о приёмах и балах. Видимо, Северус и Регулус были друзьями. Они довольно легко и непринуждённо общались между собой, но в основном все разговоры крутились вокруг меня. Я решила не избегать их, а потому постаралась как можно правдивей рассказать им свою легенду о бабушке, отце, переезде из Нью-Йорка, вымышленных друзьях и пр. и пр.

Вскоре все гости собрались, и после недолгих бесед и речей Мистер и Миссис Малфои пригласили всех в столовую, чтобы за ужином продолжить бесконечные разговоры, если это вообще возможно. На что гости заулыбались, оценив шутку.

Мои страхи на счёт вилок, ножей и ложек частично развеялись, когда мы сели за стол. Во-первых, приборов было не так много, как учил меня Ксанф, который, как я заметил, сидел в серединке между Нарциссой Блек и девушкой, которую я не знала, но по всей видимости она была подругой Нарциссы. А во-вторых, едва ли в таком скоплении народа кто-то будет присматриваться ко мне, если я перепутаю вилку и нож. Это обнадёживало.

Северус сел рядом со мной. Наверно, он уже успел осмыслить всё, что я ему сказала, а потому и общался со мной свободней и легче. Регулус устроился напротив нас. Отца я, как ни искала, найти не смогла. Возможно, отсюда его просто не было видно.

Ужин прошёл спокойно. К нашему разговору присоединились также Дональд Девис и Сабина Гринграсс. Первому было около двадцати. Довольно самовлюблённый и эгоистичный, как мне показалось. Вторая же была, на мой взгляд, слишком скромна и застенчива для слизеринки. Она оканчивала седьмой курс в этом году. Примечательно было то, что Дональд и Сабина должны были пожениться этим летом. Ну, оно и понятно. Как пояснил мне Регулус, многие чистокровные семьи заключают помолвки своих чад едва ли не с рождения.

После ужина все снова вернулись в большой бальный зал. Почти все разбились на небольшие группки, которые обсуждали последние сплетни. Отчасти, как я поняла, этот Рождественский ужин был создан для того, чтобы молодой Малфой нашёл себе невесту. Он и правда гениально изображал заинтересованность под неусыпным наблюдением отца, но как только последний отворачивался, лицо Люциуса приобретало замученное выражение и усталость.

Вскоре я заметила, что он подошёл к группке Ксанфа, а потому решила незаметно перейти туда. Регулус и Северус всё равно ничего не заметят. Как только я подошла, Ксанф тут же представил меня Нарциссе, Люциусу и той девушке, которую звали Ирма Лоуль. Каждый из них по-разному, но, тем не менее, довольно ожидаемо, отреагировали. Нарцисса без всякой холодности и притворства улыбнулась мне и что-то сказала в ответ на моё приветствие. По-моему то, как она была рада познакомиться со мной. Ирма просто дружелюбно кивнула мне. А Люциус смерил меня оценивающим взглядом. Мне в тот момент подумалось, что, возможно, он даже пофлиртует немного со мной, чтобы его отец, наконец, отстал от него.

Во время приветствия я уже с близкого расстояния смогла лучше рассмотреть Нарциссу и Люциуса. Нарцисса была в бледно-голубоватом платье, которое подчёркивало цвет её глаз, причёска удлиняла шею и была украшена маленькими драгоценными камнями, а несколько локонов красиво спадали на лицо. Вообще Нарцисса очень красивая девушка. Её лицо ещё не портила гримаса презрения и недовольства, искренняя улыбка шла ей раз в сто больше. Глядя на Люциуса, я пыталась найти схожие черты между ним и Ксанфом. Высокий рост, широкие плечи, поджарая фигура. Различался немного цвет глаз, у Ксанфа были серо-голубые, а у Люциуса глубокого серого. Также у Ксанфа кожа была на пару тонов темнее, как и цвет волос. Мимика, разговор, жестикуляция тоже были довольно схожи. Кстати говоря, на лице Люциуса, ещё на входе в менор, когда он и его отец встречали нас, проявился кратковременный шок. Видимо, Ксанф был очень сильно похож внешне на Агнессу…

Наш разговор продолжался в лёгком и необременительном духе, но потом откуда-то заиграла музыка, и я поняла, что сейчас начнётся самое ужасное. Танцы. Ксанф без каких-либо усилий заметил мой испуг и всего лишь улыбнулся, одними уголками губ, что в тот момент мне показалась издевательской усмешкой.

Музыка играла небыстрая, и вскоре Ирму пригласил на танец какой-то парень, который по виду не намного нас старше. А вскоре и Ксанф с Нарциссой легкой походкой вышли на паркет, при этом они отрезали мне всякий путь к отступлению. Если бы я прямо сейчас сбежала бы куда-нибудь в тёмный уголок зала, то Люциус мог бы спокойно думать о том, какая я трусиха. Позволить сомневаться в себе я не могла, так как обещала отцу, что не посрамлю его. Но, тем не менее, мне вдруг стало не по себе от мысли, если вдруг в танце я споткнусь или чего хуже оттопчу Люциусу ноги.

Я прекрасно видела, как косится в сторону сына Абракас Малфой. Даже мой отец не мог отвлечь его от этого занятия. Кстати говоря, меня немного смутил взгляд Кристиана, то, как он на меня посмотрел. Я даже не могу сказать, что он выражал: то ли предупреждение, то ли сочувствие.

Прошло всего-то от силы секунд тридцать с начала этих переглядываний, а Люциус, казалось, был раздражён до крайности. Похоже, с отцом у него были очень натянутые отношения. Видимо, то, что он согласился меня пригласить на танец, отчасти сыграло его раздражение, а отчасти ему, наверно, казалось просто невежливым не пригласить меня.

* * *

Как я и ожидала, Люциус пригласил меня на танец. С бесстрастным видом я приняла его предложение потанцевать и взяла его за руку. Когда мы выходили в центр зала, я изо всех сил старалась выглядеть уверенно и свободно. Похоже, у меня получилось. Краем глаза, я заметила, каким пристальным и оценивающим взглядом меня смерили многочисленные гости.

Внутренне я облегчённо вздохнула, когда музыка вдруг сменилась, и заиграл вальс. Вальс — это, наверное, единственный танец, который я смогла бы станцевать даже без музыки и с закрытыми глазами. Во время танца мы оба молчали. Люциус был задумчив и невероятно печален. Мне стало так жаль его. Слова вырвались против моей воли:

— Вас что-то расстроило? — спросила я, обращаясь к нему на «Вы». Разница в пять лет казалась мне такой огромной.

Он не сразу ответил, видимо, всё ещё находясь в дебрях своих размышлений.

— Нет-нет, не обращайте внимания, — покачал головой он и поглядел мне в глаза. Кажется, он понял, что мой вопрос вызван не праздным любопытством. — Не думаю, что тебе это будет интересно, да и я сейчас не склонен к долгим разговорам.

«Отшил, так отшил, — иронично подумала я. — да как вежливо!»

В общем, после нашего краткого разговора я решила больше не лезть к нему, а то мало ли. Не хочется всё-таки выглядеть в чьих-то глазах глупой, тем более, в глазах Люциуса Малфоя!

* * *

Вернулись домой мы только полвторого ночи. Я устала жутко. Представляете, как я удивилась, когда нас в холле встретила Эйлин. Она, как оказалось, даже не ложилась. Она поприветствовала нас и первым делом обняла сына. У Северуса был такой удивлённый и смешной вид, что улыбнулся даже мой отец. В последнее время он очень часто улыбался.

Я проснулась оттого, что кто-то, по всей видимости, пытался выломать мою дверь. Когда я, наконец, продрала, как говорится, глаза, то поняла, что дверь мне ломать никто не собирается. Возмущенная до глубины души тем, что меня так нагло вырвали из объятий Морфея, я открыла дверь, совершенно позабыв, что я не причёсана и одета только в тёмно-синюю ночнушку до колен. Слава Мерлину, что я вчера хоть умылась перед сном, а то б вышла в боевой раскраске. Дело в том, что после своего превращения из мальчика в девочку, я ещё не до конца ощущала себя девочкой, то есть стеснения на счёт того, что мой вид может кого-то шокировать не было. Отец сказал, что действие заклинания закончится окончательно через пол года. Прошло только чуть меньше двух месяцев.

Распахнув дверь, я увидела довольного Ксанфа, а за ним смущаясь стоял Северус.

— Достучался, дятел? — грубо спросила я. — Ты на часы вообще глядел?

Ксанф ещё шире улыбнулся.

— Здравствуй, Джесси, — поприветствовал он меня. Северус непонимающе смотрел то на меня, то на Ксанфа. — На часах девять утра. Видел! Но я просто не мог не удержаться и не поздравить тебя с сегодняшним замечательным праздником, — Ксанф распахнул объятия, — С Рождеством тебя, Джесс!

Никогда в жизни мне ещё не хотелось сделать с человеком так много гадостей! Но в тоже время губы растягивались в предательской улыбке. Сердито погрозив Ксанф пальцем, я сказала:

— Ещё раз такое повторится, и в следующий раз я подниму тебя в полночь с фанфарами!

— Ловлю на слове!

— С Рождеством! — сказала я и, наконец, улыбнулась. — С Рождеством, Северус!

Утро у нас началось, как и во всех нормальных семьях, которые с утра пораньше начинают праздновать Рождество. Кстати говоря, Северус до конца так и не смог поверить, что такая проделка сойдёт Ксанфу с рук. Ну и правильно, что не верил.

Когда мы всей семьёй распаковывали подарки, которые эльфы заботливо сложили под елью, я наколдовала Ксанфу беличий хвост. На что он с улыбкой ответил:

— Не фанфары, но так даже лучше! — А заметив вопросительное выражение лиц у Кристиана и Эйлин, добавил, — Джесси пообещала в отместку за то, что я её сегодня разбудил так рано…

Впрочем, вскоре Ксанф изменил своё мнение на счёт хвоста. Тот мешал ему безумно, и как он не старался, убрать злосчастный хвост не смог. Всё потому, что мне удалось связать заклинание с собой. То есть, снять заклинание могла только я.

Если не считать такие маленькие шалости и шутки, которые, как мне кажется, добавляли больше уюта, то у нас было самое счастливейшее Рождество из всех. Даже суетливое Рождество в доме Уизлей не было для меня, наверное, таким счастливым лишь потому, что рядом со мной не было по-настоящему родных людей. Разумеется, Миссис Уизли считала меня одной из своих бесчисленных детей и любила, как своё собственное дитя, но ведь она не могла иначе. Это было частью её характера, частью её самой. А теперь, когда рядом со мной сидели за одним столом и отец, и Эйлин, и Северус с Ксанфом, я чувствовала себя совершенно иначе. И как бы я не скорбела по своим погибшим друзьям, ни что на свете не заставило бы меня сменить это время на то, исчезнувшее будущее-прошлое…

* * *

Северус со вчерашнего дня только и делал, что глубоко удивлялся! А уж когда я и Ксанф устроили ему экскурсию по поместью, его счастью, кажется, уже и не было предела!

О… Это нужно было видеть его восхищённое лицо, когда мы зашли в библиотеку. Словно в трансе он долго ходил между стеллажей. Нужно заметить, что такая огромная библиотека меньше всех восхитила Ксанфа, но этому есть своё объяснение. Ведь он с детства жил в Малфой-меноре, и, вероятно, библиотека Малфоев была не меньше нашей, если не сказать больше… На меня и Северуса этот кладезь науки произвел ни с чем не сравнимое впечатление. Помню, когда я впервые зашла сюда, то минут пять стояла с открытым ртом, рассматривая великолепие антикварных стеллажей и обилие книг. Северус же постоял от силы минуты две, а потом будто зомби скрылся среди стеллажей.

Стоит ли говорить, как он отреагировал, когда увидел суперпродвинутую лабораторию, которой очень гордился мой отец. Наверное, если бы я любила зельеварение, то тоже бы гордилась всеми этими приспособлениями с невыговариваемыми названиями. Совершенно осмелев после общения с нами, Северус подошёл с просьбой хотя бы посмотреть всё в лаборатории к моему отцу. И каково же было его удивление, когда Кристиан разрешил Северусу не только осмотреть, но и даже составить ему компанию в качестве помощника. В принципе, иначе и быть не могло.

Впрочем, на лаборатории наша экскурсия и закончилась. Теперь до конца каникул Северуса и Кристиана из лаборатории за уши не вытащишь! Ксанф также решил остаться с ними, а позже к ним присоединилась и Эйлин. Видимо, зельеварская натура обошла меня стороной, но едва ли я жалуюсь. Наоборот, изучать тёмные искусства и заниматься анимагией мне было намного интересней, чем проводить дни и ночи у кипящего котла.

Выйдя из подземелий поместья, я поднялась в свою комнату. Тфинти каждый день убирал мою комнату с таким энтузиазмом, с каким первокурсники-равенкловцы учат уроки. Кровать аккуратно заправлена, а все мои записи аккуратной стопочкой лежат на прикроватном столике. Разумеется, как и у отца, у меня была рабочая зона… через стенку. Но ведь уходить в другую комнату, чтобы поработать — эта так неудобно. Скорее всего, привычка заниматься уроками лёжа на кровати у меня осталась с тех времён, когда я жила у Дурслей. Дурсли скорее бы лопнули от злости, чем расщедрились бы на стул и стол. Впрочем, стул-то был, но сидеть на нём было опасно для жизни. А то подобие стола и на стол похоже не было. Единственным местом, кроме пола, разумеется, где можно было выучить уроки, оставалась кровать.

Собрав свои расчёты по анимагической форме и взяв из кабинета книгу по анимагии, я уселась на кровати по-турецки скрестив ноги.

— Тааак… — пробубнила я себе под нос, — прочитала… рассчитала… вычислила… — я перевернула страницу. — Аааа! Вот! Следующим шагом на пути к превращению была концентрация на своей звериной сущности. — А дальше в книге приводилась пошаговая инструкция, что и как делать.

Внимательно всё прочитав, я закрыла глаза и постаралась представить себя львицей. Получалось плохо, и я никак не могла заставить себя сконцентрироваться на образе зверя. Промучавшись минут двадцать, я открыла глаза и глубоко вдохнула.

Лёжа на кровати, я пыталась понять, почему у меня не получается. Шаг, который мне первоначально казался самым лёгким, вдруг стал непреодолимым препятствием! Злобно фыркнув, я выкинула из головы все глупости, добившись полной пустоты в голове, а уж потом попробовала снова представить себя львицей. Правда, на это ушел, по-моему, ещё не один час, так что вышла из комнаты я уже к ужину.

В столовую я зашла сонная и измождённая. Такое ощущение, будто бы я не медитировала целый день, а, как минимум, провела хорошую тренировку по боевой магии.

Сев за стол, я устало потыкала вилкой в какую-то запеканку.

— Что-то случилось? — заботливо спросила меня Эйлин, отрываясь от интереснейшего разговора, суть которого я едва улавливала.

— Нет, — для убедительности я даже покачала головой. — Устала просто.

Эйлин что-то сказала в ответ, но я её не услышала. После ужина Эйлин, отец, Ксанф и Северус пошли в гостиную, чтобы снова обсудить свой эксперимент, который они сегодня проводили. Я же на едва гнущихся от усталости ногах отправилась в спальню. Ещё никогда в жизни мне не хотелось так безумно спать.

…— Что тебе нужно от меня!? — крикнула я в пыльную мглу. Полуразрушенный коридор стал тупиком из-за обвалившихся колонн, став для меня непреодолимым препятствием.

Вырвавшись из тесного тупика, я оказалась лицом к лицу с Волдемортом. Тот, видимо, заслышав угрозы Лестрейнж и заметив вспышки заклинаний, с наигранным любопытством наблюдал за происходящим. Увидев меня, он равнодушно усмехнулся…

* * *

Утро настало внезапно. Голова болела после вчерашних занятий, хотя и не слишком заметно. Лениво потянувшись на кровати, я взяла с прикроватной тумбочки палочку.

— Темпус! — В воздухе повисли цифры жизнерадостно-зелёного цвета — 5:54.

Потерев глаза рукой, я душераздирающе зевнула. Можно сказать, что кошмар, приснившийся сегодня ночью, был не так уж плох. Меня не убили, моих друзей тоже…

Едва ли у меня есть желание заснуть снова, поэтому я решила встать. Умывшись, причесавшись, одевшись в обычные магловские спортивные тёмно-серые бриджи и чёрную тенниску, я зашла в свой «кабинетик». На письменном столе и небольшом письменном столике лежали рождественские подарки. Ещё вчера я разложила их по степени значимости: подарки от моих родных лежали на письменном столике, а подарки в знак уважения от незнакомых мне людей на письменном. Мой отец уже обзавелся обширными связями, и многие люди присылали подарки не только ему, но и Эйлин, и мне, и Северусу, и даже Ксанфу.

Решив, что подарками от моих родных и близких мне людей я займусь чуть позже с толком, с расстановкой, я решила посмотреть остальные. Многие коробки в блестящих праздничных упаковках я даже не открывала…

Усевшись с ногами в широком мягком кресле, я подгребла коробки поближе и принялась рассматривать.

— От Мистера Грегори Фолса, с наилучшими пожеланиями… — прочла я первую записку. Какой-то очень хороший знакомый отца.

Я распаковала обёртку. Внутри лежало с виду обычное зеркальце, но судя по записке, оно позволяло увидеть путь или какое-то место при условии, что я его уже хотя бы раз видела. Недолго думая, я представила Хогвартс и расплылась в глупой улыбке, когда увидела древний замок, заменивший мне дом. Зеркальце я положила в одну сторону, которую я мысленно отвела для хороших подарков.

Вскоре на моём столике скопилось множество всяких нужных и ненужных вещей, открыток, приглашений и поздравительных записок. Теперь разобравшись в этих «знаках внимания», я задумчиво чесала макушку, не зная, куда это деть. От размышлений меня оторвал тихий хлопок, возвестивший меня о появлении Тфинти.

— Маленькая госпожа!.. — робко позвал меня домовик.

— Что-то случилось, Тфинти?

— Господин Кристиан зовёт Вас к завтраку, маленькая госпожа, — поклонившись, сообщил он.

— Уже?! — Я несказанно удивилась, кода поняла, что время уже близится к 8:30. — Бегу!

Я спрыгнула с кресла, и поднявшийся благодаря мне ветер снёс половину открыток с журнального столика. Виновато поглядев на Тфинти, я выскользнула из кабинета в свою комнату, чтобы переодеться.

Уже через пять минут я спускалась на первый этаж в столовую.

— Доброе утро! — приветливо всем улыбнувшись, я села за стол, тихо шурша длинной юбкой.

Сегодня я решила надеть длинную юбку и блузку без рукавов, разумеется, всё было чёрного цвета. Северус, видимо, был несколько удивлён, увидев меня в таком наряде. Тем не менее, я не была склонна надевать разноцветные платья…

— Что-то случилось? — спросила я, обращаясь к отцу. — Обычно ты не посылаешь за мной Тфинти.

— Сегодня мне пришло письмо от Макгонагал…

— В такую рань? — удивился Ксанф.

— Она спрашивает об уровне вашей подготовки, — не обращая на вопрос Ксанфа, досказал отец.

— И? — заинтересованно протянула я.

— Она хочет, чтобы вы с двадцатого января в течение недели посещали занятия, чтобы профессора проверили ваш уровень знаний.

— Мы будем учиться вместе со всеми? — Моё сердце ухнуло вниз. Мне стало страшно увидеть снова Хогвартс и людей, которые в моём времени были мертвы.

— Но мы не зачислены ни на один из факультетов! — изогнув бровь, немного удивлённо произнёс Ксанф. Я согласно закивала.

— Не думаю, что ученики Хогвартса будут скакать от восторга, когда мы сядем за один из факультетских столов, — в моём голосе появились нотки раздражения. Да и как иначе?! Едва ли ученики нас правильно поймут, если мы сядем, например, за стол Слизерина. Одно дело, когда ты учишься на этом факультете, но совсем другое дело, когда ты являешься посторонним фактически человеком! — Нас не поймут, — озвучила я свои мысли.

— Думаю, вскоре всё разрешится, — с практически спокойным видом сказала Эйлин. — В любом случае, если Вы оба поступите на шестой курс, то тем более, Вам нужно освоиться. В замке довольно легко потеряться.

За столом воцарилось молчание. Отец считал свою работу выполненной. Он же сообщил о письме?! — сообщил! Так в чём же дело. Я тяжело вздохнула, грустно ковыряя яичницу с беконом. Учится-то я хотела, даже очень. Хотела снова влиться в ту шумную атмосферу школы, межфакультетного соперничества и т.д. и т.п. Но что-то мне подсказывало, что едва ли эта «атмосфера» примет меня. Я уже более, чем точно, решила поступить на Слизерин. В какой-то мере я даже жалела, что не поступила на Слизерин тогда, на первом курсе. А ведь Шляпа уговаривала меня, видимо, что-то чувствуя, но я, поверив глупым слухам о «змеином» факультете, наотрез отказалась туда поступать. Общественное мнение…

После завтрака я, Ксанф и Северус собрались в библиотеке. Забравшись с ногами на диван, я лениво листала томик по Темнейшему Искусству XIX века. Ксанф сидел в кресле совершенно неэтично положив ноги на журнальный столик. А Северус сидел в другом кресле напротив нас и, видимо, чувствовал себя не совсем комфортно. Разговор не клеился. Я чувствовала себя подавленной перед открывшейся перспективой провести пару недель в школе, настроение медленно опускалось до отметки -20 за окном.

Я посмотрела в окно. Пошёл снег хлопьями. Наплевав на своё дурное настроение, я встала. Ребята удивленно воззрились на меня.

— Что-то случилось? — спросил у меня Северус.

— Нет, — Я покачала головой, а потом, протянув ему руку, сказала, — Пойдёмте на улицу.

Нерешительно взяв меня за руку, он поднялся. В его глазах отчётливо читалась растерянность моим поведением.

— Ты с нами? — спросила я у Ксанфа. Его глаза были прикрыты, и создавалось впечатление, будто он спит.

— Как будто у меня есть выбор, — ответил он, и я заметила, как дрогнули кончики его губ.

— Северус, расскажи нам о Хогвартсе, — попросила я, когда мы втроем медленно вышагивали по аллее парка.

Большие белые хлопья медленно падали на лицо и волосы. Шапку я вообще одевала редко, опять-таки «привет» из детства. Как вспомню то бесформенное нечто, которое мне досталось в наследство от Дадли. Брр… В любом случае всегда можно накинуть капюшон.

— Ну… Не знаю. Он прекрасен… Вы и сами увидите… Я не знаю, как рассказать, — Он был не на шутку смущён.

— Ну, хорошо. А что ты нам вообще можешь рассказать? — допытывалась я. — Об учителях сможешь? Или о своих друзьях? У тебя есть друзья? — спросила я, обернувшись к нему, так как шла я чуть впереди, а Ксанф и Северус позади.

— Ну… да. Да, конечно, у меня есть друзья, — замялся Северус, а мы вопрошающе посмотрели на него. — С моего факультета и…

— И? — протянула я.

— И ещё Лили…

— Лили? Кто это? — Я чувствовала, как глухо бьётся моё сердце. Услышать хоть что-нибудь о моей маме — было невероятно важно. В основном все рассказы и истории крутились вокруг моего, скажем так, приёмного отца.

— Мой друг, — кратко ответил Северус, видимо, не очень-то желая продолжать рассказ.

— На каком факультете она учится? — спрашивала я, стараясь не терять терпения.

— Гриффиндор.

— Я слышал, что ученики Слизерина и Гриффиндора не очень ладят между собой.

— Это тебе Нарцисса нашептала? — рассмеялась я. — Или Ирма?

— Обе, — Ксанф показал мне язык.

В ответ я слепила снежок и запустила им в Ксанфа, тот, не растерявшись, отскочил, и снежок попал Северусу по плечу. Не удовлетворившись своим промахом, я начала лепить новый и едва увернулась от снежной подачи Мелифлуа.

— Сейчас ты у меня получишь! — пригрозила я ему и кинула в него снежок, который угодил Ксанфу по спине. — Попала!

Ксанф слепил себе новый снежок. Самым удобным укрытием оказался Северус, за которого я успела спрятаться, и который крайне возмутился, когда в него попал Ксанф. В стороне Северус не остался, и скоро наша маленькая потасовка превратилась в снежную баталию. Домой мы вернулись насквозь промокшие. Смеясь, мы снимали с себя сырые мантии, с которыми Тфинти молниеносно исчез.

— Что-то Вы быстро вернулись? — спросила Эйлин, когда мы вошли в гостиную, не удержав смешка при виде нас. Она читала.

Я поглядела на Северуса, а потом на Ксанфа. Волосы были сухие только у последнего, так как он был в шапке. У меня и Северуса волосы были не только сырые, но и даже в сосульках. Мда…

Я подошла к зеркалу, висевшему в гостиной, пока Ксанф и Северус что-то рассказывали Эйлин, и ужаснулась. На голове сплошное воронье гнездо, в волосах тающий снег, щёки красные. Возмущённо покачав головой, я отошла.

— Идите, приводите себя в порядок. Скоро обед, — посоветовала Эйлин.

— Хорошо, — ответили мальчишки, а я быстро закивала, широко улыбаясь.

Увы, после мне так и не удалось расспросить Северуса о Лили. Я даже была немного сердита на Ксанфа да и на себя тоже!

* * *

На следующий день нас навестила необычная гостья. Ну, не то, чтобы она была необычная, просто это был последний человек, которого я ожидала увидеть — Минерва Макгонагал. Видимо, отец написал ей о наших колебаниях насчёт факультетов.

— Здраствуйте, — несколько заторможено кивнула я ей в знак приветствия.

Я проходила мимо холла, когда услышала голоса моего отца и ещё один, женский и смутно знакомый. Когда я вошла туда, то и увидела своего отца в её обществе. Он помогал ей снять зимнюю мантию.

— Доброе утро, Джесс, — кивнул мне отец, так как с утра мы ещё не встречались. А потом он обратился к Макгонагал. — Мисс Макгонагал, позвольте представить Вам мою дочь — Джессику. Джессика — это Минерва Макгонагал, профессор Трансфигурации в Хогвартсе. Она навестила нас по моей просьбе…

— Приятно познакомиться, Мисс Макгонагал, — сдержанно ответила я, следуя за отцом в гостиную.

Весть о приходе профессора уже разнеслась среди членов нашей семьи, поэтому Эйлин, Ксанф и Северус уже сидели там. Скорее всего, Тфинти всех предупредил.

Дальше всё прошло, как по сценарию. Домовик принёс чаю, Эйлин и Кристиан расспрашивали Макгонагал о школе и об успехах Северуса, и лишь потом речь зашла о нас. Профессор предложила не просто появляться в Хогвартсе через портал, а пожить две недели в школе, но тогда вставал вопрос о распределении. В конце концов, сошлись на том, что мы с Ксанфом вместе со всеми приезжаем на Хогвартс— Экспрессе, распределяемся на факультеты и учимся две недели, а потом уезжаем домой и возвращаемся лишь весной для сдачи С.О.В. Такой план всех, разумеется, устраивал…

* * *

Я пришла в библиотеку, чтобы поставить книгу по тёмной магии на место. В принципе, она была, по моему мнению, не особенно и тёмной. В ней были приведены биографии разных древних тёмных магов до XlV века и, соответственно, их вклад в ныне запрещённые искусства. Но наткнулась там на Северуса. Он сидел в кресле, подтянув ноги, и, вероятно, читал книгу по зельеварению. Или, как и я, по тёмным искусствам. Кстати говоря, отец хоть и не запретил нам (читай, я и Северус) изучать подобную литературу, но намекнул, чтобы мы не лезли глубже, чем сможем понять и освоить.

— Что читаешь? — спросила я, присаживаясь рядом на диванчик.

— Развитие зельеварения с древнейших времён до наших дней, — пожал плечами он, не отрываясь от чтения.

— Отец хвалит тебя, — немного робко начала я, решив зайти из далека.

— Правда?! — Северус удивлённо посмотрел на меня, даже опустив книгу.

— Да… А разве ты… он тебе не говорил?

— Ну, он говорит, что у меня неплохо получается. Хотя я считаю, что получить похвалу от такого гения, как твой отец — многого стоит, — тихо ответил Северус, но в его голосе явственно прозвучало восхищение.

— О… — Я была несколько растеряна. Разумеется, я тоже считала отца гением, но… — Я уверена, что ты тоже будешь гением в зельеварении, возможно, даже лучшим.

— Ты так считаешь?

— А разве нет? Уж кому и следует комплексовать по этому поводу, так это мне. Вот уж кто не уродился зельеваром! — Я встала, чтобы, наконец, положить книгу на место. — Трансфигурация, боевая магия, тёмные искусства — шаг влево, шаг вправо — Авада Кедавра в лоб!

Северус рассмеялся.

— Чего? — недоумённо повернулась я к нему. — Чего ты смеёшься?

— Прости… Просто ты с таким лицом всё это говорила… — Он улыбался.

— С каким? — спросила я, «нехорошо» прищурившись и прижимая несчастную книгу к груди.

— Ну… С таким, смешным! — Северус виновато пожал плечами, но по-прежнему улыбаясь.

— Ну, а что, если это правда! Сам посуди, папа, Эйлин, ты, даже Ксанф — прекрасно разбираетесь в зельеварении. Моя мама, не смотря на то, что была маглорождённой, очень любила зельеварение, — «Мне папа рассказал», — подумала я, а вслух добавила, — Меня окружают одни зельевары. Самое смешное, никогда не знаешь — радоваться и грустить по этому поводу.

— Почему? — не понял Северус.

— Опытный зельевар может не только вылечить, но и умело отравить, — с иронией сказала я, но потом тут же рассмеялась, увидев недовольную гримасу Снейпа.

— Не смешно. Убивать — это удел Пожирателей Смерти, а я к ним не имею никакого отношения, — довольно резко ответил он, а потом встал, как я поняла, желая уйти.

— Эй, Сев, постой! — Я видела, как он вздрогнул, но не придала этому значения. Вцепившись ему в рукав, я заставила его остановиться. — Подожди! Я же не говорила это про тебя. Я не хотела тебя обидеть.

— Всё в порядке, — отвечает он, но, тем не менее, я его не отпускаю.

— Мне правда жаль, Северус. Я не хотела тебя обидеть. Просто я всегда, сначала говорю, а потом разгребаю последствия… — Я грустно улыбнулась. «Язык мой — враг мой!» — в который раз подумала я.

— Я действительно не сержусь и не обижаюсь на тебя.

Он выглядел крайне растерянным. Несколько раз моргнув и, наконец, собравшись с мыслями, я отпустила его рукав.

— Ладно… Хорошо.

Кажется, в последнее время я слишком много нервничаю по-пустому. Глубоко вздохнув, я отправилась вглубь библиотеки, чтобы, наконец, поставить книгу на место.

Возвращаясь назад, я думала о том, что же такое на меня нашло. Наверное, мне до сих пор чудится битва. Те напряжённые, сумасшедшие несколько дней… И я совсем не ожидала увидеть Северуса.

— Я думала, ты ушёл.

— Я собирался… Просто хотел сказать, что я никогда не предам вас, вас всех. Мистер Принц рассказал мне… что твою маму и твою бабушку… убили Пожиратели Смерти. Я не хочу быть похожим на них. Не хочу становиться, как они, убийцей!

Я стояла совершенно потрясённая, не зная, как отреагировать.

— Северус, спасибо…

— За что?

— Просто спасибо. — Я обняла его. Не рассказывать же ему нашу тайну!?

* * *

Если зимние каникулы и пролетели быстро, то только для Северуса. Наблюдая за ним изо дня в день, я пыталась найти в нём черты присущие моему отцу и мне самой. Он любил книги, зельеварение и Тёмные искусства. Без сомнения мой некрасноречивый запас слов на этом и заканчивался. Наблюдая за ним, я сама, наконец, поняла и осознала, что мы не просто в прошлом, не просто отщепенцы, беженцы будущего, мы стали частью этой жизни. Я уже не могла себе представить утро без доброй весёлой Эйлин, которая теперь уже без смущения и без оглядки на моего отца повелевала четырьмя нашими домовыми эльфами. Я уже не могла пройти мимо кабинета отца, не зайдя туда, чтобы поприветствовать папу. Отношения между нами всё ещё были относительно натянутыми, но мы смогли принять друг друга со своими сложными и неуступчивыми характерами. «Нашла коса на камень,» — не раз и не два говорила Эйлин, видя наши небольшие, так сказать, ссоры.

И возвращаясь в Северусу. Видя, как он робко и иногда крайне нерешительно разговаривает со мной и Ксанфом, мы всеми силами старались помочь ему принять нас, своих внезапных родственников. Я не говорю, что он боялся нас и нашего богатства (недаром же прошло его многолетнее общение с Люциусом), он боялся не за себя, а за Эйлин! Северус очень не хотел, чтобы его мама снова возвратилась в ту нищенскую атмосферу, которая, как мне когда-то рассказал Кристиан, и погубила её.

Хогвартс-Экспресс мерно пыхтел, в его коридорах шумели и смеялись ученики, а за окном бесконечный зимний пейзаж. Учеников возвращается много, они ещё даже не представляют, что произойдёт спустя пару лет.

В нашем купе много народу, хотя по большей части это слизеринцы. Северус, Регулус Блек, его двоюродная сестра Нарцисса, тут даже Беллатрикс, и Макнейр, и Рабастан, и ещё кто-то, кого мне не очень-то хотелось запоминать. Навесив на лицо скучающе-дружелюбное выражение, я закрылась книгой и спряталась в углу купе. После вынужденного заточения огромное количество народа не пугало, но несколько напрягало. Шум и смех, распространяемые Рабастаном Лестрейнжем и Уолденом Макнейром, непрерывно сотрясали стены. Незаметно, как мне казалось, я устало потёрла лоб и наткнулась на понимающий взгляд Ксанфа. Он вопросительно изогнул бровь, как бы спрашивая «Что случилось?», но я отрицательно покачала головой. Зачем напрягать кого-то своими проблемами?! В какой-то книге я вычитала фразу: «Не верь, не бойся, не проси!» Практически девиз моей жизни.

Не выдержав удушающей меня атмосферы, я вышла из купе, но меня окликнула Нарцисса:

— Ты куда?

Пожав плечами, я ответила:

— Не знаю. Пойду куплю что-нибудь.

Отговорка так себе, если учесть, что столик завален разнообразными вкусностями. К тому же, я совсем не хотела есть.

Пройдя несколько вагонов, я резко остановилась и задумалась. «Куда я иду?» — всплыл вопрос в моей затуманенной голове. Но, как только я остановилась, в меня практически сразу врезались.

— Ой, прости, — виновато произнесла девушка, подняв на меня свои ярко-зелёные глаза.

Наверное, в этот момент я перестала дышать, и даже сердце пропустило несколько ударов, прежде чем разум вернулся ко мне, и я смогла среагировать.

— Всё в порядке, — едва разлепив губы, произнесла я, жадно впитывая каждую её чёрточку. Мне едва верилось, что я в живую вижу перед собой свою маму. Хотя… Нет. Уже не маму. Просто — Лили Эванс.

Она, несколько задумавшись, вероятно, над моим поведением, прошла мимо, а я неотрывно продолжала смотреть ей вслед. Когда она ушла, я облокотилась на стену и закрыла лицо руками, пытаясь сконцентрироваться и прийти в себя. Передо мной, словно в тумане, стояла Лили, но я видел лишь её зелёные глаза, точь-в-точь у меня, даже разрез глаз такой же.

Вдруг моего плеча кто-то коснулся.

— С тобой всё в порядке? — Это был Регулус.

— А… Да… Да, всё в порядке, — ответила я, убирая руки от лица.

— Выглядишь не очень хорошо…

— Говоря нормальным языком, выгляжу отвратительно, — кисло улыбнувшись, ответила я, невежливо перебив его.

— Я так не говорил, — рассмеявшись, покачал головой он.

Его рука всё ещё лежала на моём плече, туман перед глазами потихоньку рассеивался, словно Регулус стал ярким тёплым солнцем. В принципе, возможно, так оно и было. Регулус за всю нашу поездку не переставал улыбаться, а его вежливое беспокойство приподняло моё чуть опустившееся настроение.

Постояв с минуту, мы уже решили возвратиться в купе, когда Регулуса окликнули.

— Эй, Рег!

Обернувшись, я увидела… Сируса Блека собственной персоной. Надев маску и скрыв свои эмоции, я, чуть улыбнувшись, спросила у Регулуса.

— Это твой брат?

Обняв Сириуса, он представил меня ему.

— Не хочу быть невежливым, но скажу по секрету. Наша истеричная маман прожужжала нам все уши о том, какая симпатичная дочь у Мистера Принца, — шутливо просветил меня Сириус.

Чуть прищурившись, я без труда поняла — Сириус Блек ещё даже не подозревает о моём родстве с Северусом Снейпом.

— Очень приятно познакомиться, Сириус.

— Фу, противный этикет, — он рассмеялся. — Спасу от него нет.

— Сириус, давай отойдём. Джесси, подожди, пожалуйста.

— Хорошо, — я кивнула, отвернувшись к окну.

Они о чём-то тихо переговаривались, а я, не зная, чем заняться, стала их рассматривать. Не смотря на разницу в год, они были практически близнецами. Голубые глаза, улыбка, жесты. Всё было крайне похоже. Будто зеркальное отражение. Если бы их одели в одинаковую одежду и подстригли Сириуса (он отращивал волосы, а у Регулуса была короткая стрижка), то их не различила бы и родная мама. Но… Но братья были абсолютно разные по характеру. Регулус со своими изящными манерами, вежливой речью, одетый с иголочки, выглядел так, будто бы едет не в школу, а на светский приём. Сириус же был одет, как заправский хулиган. Джинсы, белая рубашка, не заправленная и не застёгнутая на все пуговицы, свободно свисала, галстук в красно-золотую полоску и мантия, небрежно накинутая на плечи, дополняли образ. Оба брата были потрясающе красивы. Их аристократическая внешность прекрасно сочеталась и с образом Регулуса — отличника-старосты, ловца Слизерина, и с образом Сириуса — хулигана и главного Казановы с Гриффиндора.

Закончив разговор, во время которого Сириус чаще всего презрительно улыбался и ехидничал, Регулус вернулся ко мне. После чего, мы распрощались. Улыбнувшись и подмигнув мне, Сириус пошёл в сторону своего купе. Вероятно, не знав его раньше, я бы, возможно, влюбилась бы без памяти в него, но…

— Ты идёшь? — приподняв брови, спросил у меня Ругулус.

— Разумеется, — фыркнула я.

— Сириус умеет произвести впечатление!

Я улыбнулась в ответ:

— Возможно. А разве вы не вместе прибыли на перрон.

— О, нет. Они с Джеймсом, Джеймсом Поттером, друзья с первого курса, не расстаются ни на минуту. Практически все каникулы Сириус провёл у него, — несколько грустно закончил Регулус, но при этом мастерски скрыв свои внутренние настроения.

Дальше продолжать разговор было бессмысленно, мы вошли в наше шумное купе.

— Где вы были? — не преминула поинтересоваться Беллатрикс.

— Проветривались, — расплывчато ответил ей Регулус, но я могла бы поклясться в том, что она всё поняла.

Ни Сириус, ни Беллатрикс никогда не скрывали своих враждебных отношений друг к другу. Отчасти я их не понимала. Возможно, они оба были через чур радикальны по отношению друг к другу. Я ничуть не оправдываю её. В будущем она станет хладнокровной убийцей, садисткой и правой рукой Тёмного Лорда. Может быть даже, в таких отношениях виноваты отчасти их родители. Сам Сириус рассказывал мне, что Вальбурга, его мама, всегда пыталась разделить их с Регулусом, да и Беллатрикс воспитывали в лучших традициях семьи Блек. Пытаясь разобраться в этих бесконечных междуусобицах, я задремала. В последнее время я слишком много читала, пытаясь подтянуть и заполнить пробелы в моих познания Зельеварения, поэтому моя высыпаемость оставляла желать лучшего. Сама того не заметив, я превратилась в заучку похуже Гермионы Грейнджер.

* * *

Проснулась я уже перед самым приездом в Хогвартс. Так как мы с Ксанфом и Северусом изначально дома надели школьную форму, то нам не пришлось мучаться и переодеваться. Необузданная весёлость в купе незаметно сошла на «нет», хотя к нам то и дело захаживали студенты Слизерина, реже равенкловцы, да ещё Регулус, как староста, должен был наблюдать за порядком в вагоне, поэтому часто мотался туда-сюда.

Дочитать параграф мне не удалось, поэтому я просто сидела, изредка поглядывая в потемневшее запотевшее окно, и уже минут десять вертела в руках карточку из-под волшебной шоколадной лягушки, которую кто-то оставил из ребят. Присмотревшись, я увидела надпись на карточке. Размашистым витиеватым шрифтом было выведено «Годрик Гриффиндор». Почему-то я посчитала это дурным знаком.

Хогвартс-Экспресс, наконец, сбавил ход и остановился на станции Хосмида.

— Выгружаемся, дети мои! — взмахнув руками, произнёс Рабастан, довольно удачно скопировав интонации Дамблдора, чем развеселил и окончательно разбудил задремавших сокурсников.

Вдохнув морозный свежий воздух, я окончательно пришла в себя. Потеплее закутавшись в мантию, я оглядела высыпавших из вагонов ребят, зябко кутающихся, так же, как и я, в свои шерстяные мантии. Многие уже отправились к повозкам, запряжёнными фестралами. Невольно сглотнув, я дёрнула Ксанфа за рукав.

— Ты тоже их видишь? — довольно тихо спросила я, чтобы разговор слышен был только нам.

— Да, и это нормально. По крайней мере, для нас, — криво усмехнулся он.

Сев в повозки, мы благополучно добрались до замка. Я, словно впервые, разглядывала древнее строение.

— Внутри он ещё красивее, — заметил Регулус.

Я сдержанно ему улыбнулась и перевела взгляд на скелетоподобные тела фестралов. Мерно покачивая длинными гривами, они апатично тянули за собой тяжёлые повозки с гомонящими на них детьми. Когда мы подъехали к воротам Хогвартса и вылезли, я не удержалась и погладила жёсткую чёрную гриву лошади и мягкий нежный кожистый нос. Ксанф посмотрел на меня, всем своим видом показывая, что я веду себя, как ребёнок. Но когда я догнала его, Северус к тому времени шёл уже где-то впереди вместе с Лили Эванс, он ничего не сказал.

— Ксанф, — позвала я его, и сама удивилась, какой робкий и слабый у меня стал голос.

Тот несколько удивлённо посмотрел на меня.

— Ксанф, а что, если я попаду на Гриффиндор?

— В смысле?

— Ну… — протянула я, подбирая слова, — ты будешь ненавидеть меня?

Он задумался, а потом отрицательно покачал головой.

— Нет, — усмехнулся, а потом добавил, — теперь уже нет. Даже завидовать и докучать не буду. А почему ты спрашиваешь?

— Я боюсь, — честно призналась я.

— Да ладно, всё будет хорошо. Северусу же это не мешает дружить с Лили, — он кивнул на идущую впереди пару. — К тому же, раз уж мы собрались бороться с предрассудками, то нужно начинать уже сейчас.

— С каких пор ты стал так либерален? — спросила я, с подозрением посмотрев на него.

— Это всё твоя гриффиндористость! — доверительно шепнул он, приобняв меня за плечи. Но я практически сразу убрала его руку.

Зайдя в общий холл, все ученики тут же направлялись в Большой Зал, но нас на полпути задержала Профессор Макгонагал.

— Мистер Мелифлуа и Мисс Принц, идите за мной, — произнесла она, едва завидев нас.

Она завела нас в Зал, когда уже все расселись за столами факультетов. Сейчас как раз наступил обед, но многие ученики ещё даже не приступили к еде. Дамблдор призвал всех тишине, поэтому, казалось, что наши шаги особенно громко раздаются в наступившем гробовом молчании. Я недовольно передёрнула плечами, но постаралась не придавать значения окружающим мелочам.

Взойдя на помост, директор представил нас ученикам школы и вкратце обрисовал сложившуюся ситуацию. После было объявлено о нашем внеплановом распределении. Профессор Макгонагал вынесла табурет и старую Распределительную Шляпу. Так как нас было всего двое, ей не требовался свиток, что бы вызывать нас. Она просто громко назвала сначала имя Ксанфа, которого Шляпа без каких-либо возражений отправила на Слизерин, а потом моё. За те пару минут, я успела прийти в полуобморочное состояние. Руки неприятно вспотели, а походка стала совершенно неловкой, будто деревянной. Сев на табурет, Макгонагал надела на меня Шляпу. Та через пару секунд заговорила.

— Потрясающая храбрость и самоотверженность, но я вижу в Вас сомнение. Не понимаю, чем Вам не нравится факультет Гриффиндора…

— Он мне нравится, но я боюсь… что не подхожу для него, — быстро проговорила я.

— Слизерин не для Вас, милая леди, — галантно возмутилась Шляпа. — Гриффиндор подходит Вам больше всего.

— Хорошо, — малодушно смирилась я. Видимо, как говорит Ксанф, Гриффиндор — это действительно диагноз.

Шляпа, кажется, особенно громко выкрикнула название факультета. А я с сомнением посмотрела на вяло хлопающих представителей львиного факультета, одним из которых теперь являюсь и я. Ксанф ободряюще кивнул мне и искренне хлопал моему распределению, впрочем, как и Северус. Оба были ничуть не огорчены выбором Шляпы. А вот в глазах Регулуса и Беллатрикс я заметила некоторое разочарование, хотя и разной окраски.

Глубоко вздохнув и скрестив пальцы на удачу, я села за шумный и гомонящий стол Гриффиндора.

Когда я села за стол, едва ли кто-нибудь искренне радовался моему распределению. Для них я была абсолютно чужим человеком, по ошибке попавшим на их факультет. Многие, как мне кажется, были уверены в том, что и Ксанф, и я попадём на Слизерин, но упрямая Шляпа всё разрешила по-своему. Наверное, мне не дано её понять! На первом курсе она уговаривала меня отправиться на Слизерин, хотя я туда совершенно не хотела, а теперь распределила на Гриффиндор, в который я теперь уже тоже попадать не собиралась. Это самый неправильный головной убор из всех существующих!

Оглядев хмурых и недружелюбно настроенных сокурсников, я силой воли заставила себя расслабиться. Сейчас главное — вести себя искренне и естественно. Гриффиндорцы не любят недомолвок и лжи — это я знала более чем точно. Богатый опыт за плечами оставил неизгладимый след в моём поведении, хотя я уже сотни раз прокручивала в голове воспоминания о предыдущих годах моего обучения и нашла миллион глупых и непростительных ошибок. Я не собиралась наступать на одни и те же грабли, на которых я буквально танцевала прошедшие четыре года. Глубоко вздохнув, я снова огляделась и со спокойным, почти умиротворённым видом приступила к еде.

«Всё в порядке, всё в абсолютном порядке», — мысленно напомнила я себе, ковыряя вилкой блюдо. Есть совершенно не хотелось. Эйлин не уставала ругать меня, каждый раз за обедом и ужином она буквально насильно заталкивала в меня еду. Здесь моей дорогой любимой Эйлин не было, меня никто не ругал, поэтому обед был практически сразу оставлен в покое.

На меня никто не смотрел. Точнее смотрели все, но исподтишка, перешёптываясь. Что ж, к этому мне совершенно не привыкать. К разговорам за спиной у меня иммунитет, железно-бетонный. Переведя взгляд на стол Слизерина, я нашла Ксанфа и Северуса, они сидели в кружке старшекурсников, и, похоже, Северус совершенно не привык к тому, чтобы всё внимание было обращено на него. Где-то рядом скрипнула вилка, и я невольно обернулась на звук. Оказывается я сидела рядом с Лили Эванс, а напротив неё я увидела Ремуса. В голове что-то будто вспыхнуло. Аконнитовое зелье ещё же не изобретено! Надо сегодня же написать отцу, возможно, ему как-нибудь удастся облегчить страдания Люпина. Выглядел Ремус ещё довольно прилично, значит полнолуние не скоро.

Видимо, моё молчание поднадоело всем. Лили первая решилась со мной заговорить.

— Привет. Меня зовут Лили Эванс. Я староста Гриффиндора, — она вполне дружелюбно и искренне мне улыбнулась, и я гадала, написал или нет ей Северус о том, что я его сестра.

— Привет, — кивнула я в ответ, — Я Джессика Принц.

— Приятно познакомиться с тобой, Джессика. Пока ты не освоишься здесь, ты всегда можешь обратиться ко мне… или к Ремусу, — она жестом указала на него. Он сразу встрепенулся и перевёл на меня взгляд. — Джессика, познакомься. Это Ремус Люпин. Он тоже староста и наш сокурсник.

Я кивнула и улыбнулась ему. И он тоже робко кивнул мне в ответ. Видимо, он не на шутку стеснялся предо мной.

Я заговорила об уроках и профессорах, чтобы как-то разрядить атмосферу. К тому же, это было полезно чисто с практической точки зрения. Но к тому времени обед был уже на исходе.

Мы вылезли из-за обеденного стола, и Ремус практически сразу ушёл вместе со своими друзьями. Сириуса Блека я уже видела в поезде, а вот Джеймса Поттера мне, увы, удалось увидеть лишь со спины. Но впереди у меня будет ещё куча времени. Я пошла вслед за Лили. Как никак, мне нужно было изображать полное незнание замка, его коридоров, проходов и лестниц, только вот, наверняка сделать будет это довольно затруднительно. Особенно, если всё это крайне свежо в памяти.

Не успели мы выйти из Зала, когда нас нагнали Ксанф и Северус. Лили радостно улыбнулась Северусу, и тот тоже расцвёл в смущённой улыбке.

— Поздравляю с распределением, Ксанф! — улыбнулась я.

— Я иного и не ожидал, — несколько высокомерно задрал нос он, но тут же испортил всё впечатление, рассмеявшись.

Я лишь возмущённо покачала головой, краем глаза поглядев на Лили. Та вся напряглась, хотя и не подавала виду.

— Ксанф, познакомься. Это Лили Эванс. Лили, это Ксанф Мелифлуа, — представила я их друг другу, сделав несколько нервный жест в его сторону.

— Ааа… — протянул Ксанф в своей любимой манере. — Теперь я понимаю, почему Северус ничего не хотел о тебе рассказывать, — начал он, обращаясь к Лили. — Я бы тоже никому ничего не рассказывал о такой красивой девушке, будь она у меня.

Северус весь смутился до кончиков волос, а Лили не сильно покраснела, что сделало её ещё краше.

— Мы с Северусом друзья детства, — поспешила ответить она.

Их реакции нас с Ксанфом позабавили. Было весело наблюдать за ними, как они смущаются друг перед другом. Но Северус решил, пока не поздно, перевести разговор в более мирное русло.

— Лили, Джесси, если Вы не против, конечно, мы с Ксанфом хотели пригласить вас на экскурсию по замку, чтобы и тебе, Джесси, и Ксанфу было легче ориентировать здесь.

— Это хорошая идея. Насколько я поняла из слов Дамблдора, вы со следующего года будете учиться здесь постоянно.

— Да, ты всё правильно поняла, — кивнула я. — Мой папа пока ещё не хочет отпускать нас от себя надолго, в свете последних событий так сказать, — замялась я, не зная, как нормально закончить фразу.

— Поэтому в этом году мы учимся на дому. Привыкаем к Англии пока что, — выручил меня Ксанф.

Мы пару секунд помолчали.

— Эм… Северус. Встретимся тогда здесь в холле. Я хочу показать комнату Джессике, — нарушила молчание Лили.

Я на мгновенье нахмурилась. Не люблю, когда меня называют полным именем.

Мы разошлись. По пути в башню Гриффиндора, я заговорила со своей спутницей.

— Лили, — она обернулась. — Раз уж мы будем вместе учиться и жить в одной комнате, я бы хотела, чтобы ты называла меня Джесси. Просто Джесси и никак иначе.

— Хорошо, — она пожала плечами, нисколько не удивившись моей просьбе.

* * *

Я никогда не бывала раньше в спальне девочек, но, как оказалось, в них нет ничего особенного. Пять кроватей с красными пологами, моя стояла почти у самого окна. Меня посетила странное чувство дежавю. Когда я ещё была мальчиком, моя кровать тоже стояла у окна.

В комнате никого не было. Все наши соседки сидели в гостиной. Кстати говоря, когда мы проходили через гостиную, не произошло ничего особенного. Только Поттеру зачем-то понадобилось что-то кричать и свистеть Лили. Та лишь раздражённо встряхнула своими длинными рыжими волосами. То, что она на дух не переносит Джеймса, я поняла почти сразу. Что же случилось такого, что заставило её выйти за него замуж?!

Первым делом, когда мы зашли в комнату, я решила переодеться. Приехала в Хогвартс я в белой блузке и жилетке, но лично для меня блузка была не очень-то удобной одеждой, от которой я постаралась поскорей избавиться. Сняв блузку, я услышала за спиной тихий вскрик.

— Лили, что случилось? — спросила я, обернувшись к ней.

Она показывала на меня пальцем, а второй рукой прикрыла рот от ужаса. Тут до меня дошло.

— Ты про шрамы что ли? — будничным тоном спросила я, стараясь больше не обращать на всплеск эмоций Лили. Даже если не она сама разболтает, то другие соседки по комнате, увидев повсеместно расположенные шрамы на моём теле, обязательно разнесут об этом по школе. — В «Пророке» писали же о том, что на меня и мою бабушку напали Пожиратели Смерти, — постаралась я объяснить происхождение шрамов, поскорее натягивая тёплый свитер грубой вязки. Зимой в замке особенно холодно.

— Прости… Я просто не ожидала… Это ужасно.

— Не извиняйся, я всё понимаю, — улыбнувшись, я подошла к ней. — Ну что, идём? Мальчишки, наверное, уже заждались нас.

— Да, разумеется, идём, — закивала Лили, с радостью меняя тему.

Мы вышли из комнаты и уже пересекли гостиную, когда меня окликнули. Это был Ремус.

— Джессика, подожди!

— Что-то случилось? — непонимающе обернулась я к нему.

— Профессор Макгонагал просила передать тебе твоё расписание на завтра, — он отдал мне листок с расписанием на неделю. Перевернув его на другую сторону, я увидела ещё какие-то уроки.

— А! — будто вспомнив что-то, кратко воскликнул Ремус, — Это дополнительные уроки, которые ты должна будешь посещать после основных.

— Ммм… Спасибо, — кивнула я, пряча расписание в карман мантии.

После этого мы вышли в пустынный коридор и направились к холлу у Большого Зала, где договорились встретиться с Северусом и Ксанфом.

— Ты даже не посмотришь, какие у тебя завтра уроки? — немного удивлённо спросила Лили.

— Зачем? Я и так знаю, что у меня завтра Зельеварение, Трансфигурация и Травология, — пожав плечами, объяснила я.

— Ну, не знаю, — дёрнув плечом, проговорила Лили. — А какие ты будешь сдавать предметы на С.О.В.?

— ЗоТИ, Чары, Зельеварение, Травологию, Трансфигурацию и, наверное, ещё Руны.

Руны я решила начать изучать, после того, как, не добившись помощи от Ксанфа, села сама переводить сборник сказок Барда Бидля. Процесс так увлёк меня, что я начала самостоятельно изучать основы Рунологии под зорким наблюдением отца. Оказалось, что он прекрасно разбирается в этом предмете и даже сдавал экзамены по нему.

— Все основные предметы, — со знанием дела кивнула она. А потом, задумавшись, спросила, — А как долго вы будете здесь оставаться?

— Две-три недели, а потом за две недели до экзаменов, а потом уже первого сентября… — рассказывала я ей, перепрыгивая через ступеньки, — мы будем учиться на постоянной основе.

— Здорово. Эм… Можно поинтересоваться?

— Разумеется. О чём?

— Это не моё, конечно, дело…

— Договаривай, я в любом случае не обижусь, — уверила я её, видя, как она колеблется.

— Ну, я вижу, как и ты, и Ксанф сдружились с Северусом. Так не сдружишься за несколько часов, — начала Лили, но я уже её поняла.

— Разве он не написал тебе?

— Не написал о чём? — чуть забеспокоилась она.

— Ааа… Значит не писал, — задумчиво проговорила я себе под нос. — Северус Снейп — мой троюродный брат, а его мама и мой папа — двоюродные сестра и брат.

Я прошла ещё пару метров, прежде чем поняла, что Лили не идее за мной.

— Почему ты остановилась? — спросила я у неё.

— Я не знала, что у Северуса есть какие-либо родственники, кроме мамы и папы…

— Я сама, не знала, что у меня есть так много родственников. Я ведь раньше думала, что кроме бабушки у меня никого больше нет. Моя мама погибла, когда мне было всего лишь год.

— Это ужасно. Наверное, тебе было очень одиноко без мамы, — она сделала несколько шагов мне навстречу. — Знаешь, Северус самый замечательный человек на всём белом свете, правда, крайне стесняется и частенько замыкается в себе. И я верю, что ты, точно такая же, добрая и потрясающая, как и он.

После такой длиннющего признания она подошла и обняла меня, чего я совсем не ожидала. Неуверенно обняв её в ответ, я с трудом ответила ей.

— Лили… Ох, Лили… Я не думала, что ты… так отреагируешь, — я покрепче обняла её, — и я считаю, что ты тоже добрая и потрясающая… и… — Я замолчала, не зная, что ей ответить.

Она отстранилась и, поглядев на меня пару секунд, с улыбкой проговорила.

— Идём, ребята, наверняка нас уже заждались.

Облегчённо рассмеявшись, мы, перескакивая через ступеньки, довольно быстро добрались до холла у Большого Зала. Ксанф и Северус уже ждали нас там.

* * *

Наша экскурсия затянулась до самого ужина. И хотя мы с Ксанфом знали едва ли не каждый коридор и поворот в замке, нам было очень интересно побродить по тем местам, где мы когда-то ходили со своими друзьями. Честно признаюсь, мне кране жутко было проходить по тем местам, где погибли мои друзья и знакомые. И хотя все колонны и облицовка стен, оконные рамы и факелы находились в положенных им местах, стоило мне закрыть глаза, и я без труда представляла всё произошедшее в моём прошлом-будущем, будто всё случилось только вчера.

— Джесси, ты почему такая задумчивая? — спросила у меня Лили. Она не сводила с меня глаз за всё время нашей прогулки. Видимо, шрамы, которые она увидела на моей спине, оставили слишком глубокий след в её памяти, чем мне хотелось бы.

— Не знаю, наверное, устала немного. День насыщен событиями и новыми знакомствами, — пожала я плечами, ответив не глядя ей в глаза. Мне казалось, что она запросто сможет определить, что я вру.

— Думаю, у нас будет ещё куча времени, чтобы всё осмотреть и привыкнуть. Разве нет? — спросил Ксанф, но ему никто не ответил.

Наша экскурсия, не смотря на те маленькие грустные моменты, была потрясающа. Лили и Северус были замечательными рассказчиками, к тому же они рассказали нам множество весёлых баек из школьной жизни, о которых я прежде никогда не слышала ни от Сириуса, ни от Ремуса. Вероятно, они просто не слышали о них, или не придавали этому значения.

Мы пришли в Большой Зал в самый разгар ужина. На нас едва обратили внимания. Только Мародёры смерили нас недовольным взглядом (все, кроме Ремуса) и скорчили забавные физиономии. Похоже, им не очень нравилось, что Северус повсюду с нами, или Лили. В общем, они не думали, что мы так быстро сойдёмся с Лили Эванс.

Спать мы легли довольно рано, но завтра у нас был первый учебный день в этом году. Лично я не хотела проспать.

* * *

...— Прекрасная встреча, не правда ли? — злобный смех отражался от стен. Волдеморту, кажется, и самому не верилось, что я стану столь лёгкой добычей для него.

Хищно сузив глаза и оскалившись от удовольствия, Волдеморт произнёс те два страшных слова: «Авада Кедавра». Я даже не успела вскрикнуть!

— Джесси! Джесси! — кто-то звал меня и тряс за плечо.

Реальность с трудом возвращалась ко мне. Вглядевшись в темноту, я смогла различить тёмную фигуру — Лили.

— Всё в порядке, — глухо произнесла я. — Это просто кошмар!

«Как бы мне хотелось самой в это поверить», — подумала я.

— Ты так стонала и металась! — тихим шёпотом ужаснулась Лили.

— Я ещё, кроме тебя, кого-нибудь разбудила? — осторожно поинтересовалась я, стряхивая с себя остатки наваждения.

— Нет, у меня сон чуткий, а девчонок и из пушки не разбудишь! — махнула рукой она.

— Прости, что разбудила тебя. Просто привыкла, что дома никто не слышит…

Я закрыла глаза и глубоко вздохнула. Надо было предусмотреть это, надо было наложить заглушающие чары… Ладно, что уж теперь.

— Я пойду, — тихо прошептала Лили. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Лили, — также тихо ответила я ей и прошептала заклинание, когда она задвинула полог моей кровати.

Проснувшись рано утром, я не почувствовала облегчения. Мои соседки по комнате всё ещё спали, поэтому сходив в душ и одевшись, я взяла учебник и спустилась в гостиную. Даже изучив учебник вдоль и поперёк, мне ни шаг не удалось сдвинуться с мёртвой точки. Все мои потуги превратиться в животное терпели крах. И хотя здесь и сейчас в гостиной я не собиралась экспериментировать, но найти ошибку в своих действиях не оставляла надежды.

Вдруг портрет закрывающий вход позади меня открылся, и в гостиную ввались два подростка. Я сползла в кресле с такой прытью, которой никогда от себя не ожидала. Теперь меня совсем не видно с их стороны, до тех пор, пока они не обернутся, поднимаясь в свою спальню. Нарушителями оказались две довольно знаменитые в Хогвартсе личности и отчасти мне уже знакомые — Джеймс Поттер и Сириус Блек. Ну, да! Кто же ещё мог возвращаться рано утром после ночной прогулки в первый учебный день.

Я села, как можно незаметнее, и, подобрав под себя ноги, закрылась книжкой. Я почему-то не горела желанием знакомиться с ними один на один. Возможно, подсознательно чувствуя опасность, исходящую от них; точно такую же, какую они представляли для моего брата. Но, видимо, мне не повезло. Они заметили меня даже раньше, чем мне хотелось бы. На догадку меня натолкнул мой же учебник. Анимагия.

— Джеймс, братец, ты посмотри, кто у нас тут! — Сириус облокотился на спинку кресла и теперь смотрел на меня сверху вниз.

— И тебе Доброе утро… Сириус, кажется?! — после небольшой заминки добавила я.

— Ага… Джессика, кажется?! — копируя меня, ответил он. — А это Джеймс Поттер. Мой самый лучший друг!

— Приятно познакомиться, Джеймс, — ответила я ему, всё ещё прикрываясь книгой, будто она может меня защитить.

— А мне неприятно! — довольно грубовато ответил он. — Мне вообще неприятен тот факт, что теперь на нашем факультете завелись змеи!

— Да ладно тебе, Джеймс, не кипятись!

— Джеймс, не думаю, что за прошедшие 24 часа я успела сделать что-нибудь плохое в твою сторону…

— Даже если не сделала, то в ближайшем будущем обязательно сделаешь! — ответил он, откинувшись на противоположно стоящем кресле. Сириус всё ещё стоял надо мной, дыша мне в затылок.

Слова Джеймса заставили меня невольно задуматься. Ведь я сама не раз так поступала по отношению к Ксанфу и прочим слизеринцам в своём времени. И теперь смотря на хмурое, практически обиженное выражение лица Поттера, мне казалось всё это донельзя глупым. Я же не собиралась замышлять что-то плохое.

Тут Сириус резким движением вырвал у меня из рук книгу.

— Эй, верни немедленно! — Возмущенно вскрикнула я, вскакивая с кресла.

Смеясь, он отступал прочь.

— Сейчас мы посмотрим, какие книги читают змеи на нашем факультете! Джеймс, только представь себе! «Высшая трансфигурация. Основы анимагии»

— Похоже, змейка решила вернуть себе свой истинный облик! — рассмеявшись, ответил Джеймс, не вставая с кресла.

Оскорбившись до глубины души, я решила во что бы то не стало отнять свою книгу. Но Сириус был высокий, и даже если бы я применила магию, не факт, что Поттер не ударил бы мне в спину, якобы защищая друга от нападения.

— Блек, верни мне мою книгу, — злобно попросила я.

После общения с ними я сама себя не узнавала, будто вдруг из доброго и отзывчивого ребёнка всё моё существо обратилось в колючий комок злости. Те люди, ради которых я была готова отдать жизнь, теперь бесили и раздражали меня, а те, кого меня учили ненавидеть, становились друзьями и приятелями один за другим. Видимо, зелье Истинной сущности изменило не только мою внешность и пол, но и мысли и сознание. Будто я разом ослепла, прозрела и увидела мир в новом свете!

— А что мне за это будет? — лукаво улыбнувшись, спросил он, пряча книгу за спину.

Хмыкнув и скрестив руки на груди, я ответила:

— Ничего, — покачала я головой. — Потрясающие отношения у Вас здесь на Гриффиндоре. Один обвиняет в несуществующих грехах, другой книжки отнимает. Знаешь, раз уж тебе так полюбилась моя книга, можешь взять её на время и почитать, если умеешь, разумеется. Только вернуть не забудь.

C этими словами я, круто развернувшись, поднялась в спальню. И ещё даже не переступив и двух ступенек, услышала, как жалобно упала моя книга на пол.

Ну, зачем я отдала книгу этому вредителю! Ох, прощай мой любимый учебник со всеми старательно сделанными на полях заметками. «Высшая трансфигурация. Основы анимагии» под руководством Эрнеста Манка была едва ли не любимее родных «Азов Анимагии». Моё стремление овладеть этой мало изученной и трудно изучаемой ветвью трансфигурации буквально сводило меня с ума. Пробуя снова и снова превратиться в животное, и снова и снова терпя поражение, я с каким-то фанатическим усердием искала и читала литературу, которая смогла бы мне оказать посильную помощь. И хотя Ксанф пытался убедить меня в том, что трёх месяцев крайне мало для прогресса, я и слушать его не хотела. Единственной моей целью стало найти принцип, ключик, который открыл бы замок на пути превращения в Моего Зверя — Львицу!

Теперь же, отдав книгу этому мародёру, я лишилась возможности продолжать учиться. Хотя не думаю, что за две недели, в которые профессора Хогвартса должны были проверить наш пройденный материал, у меня останется капля свободного времени!

Пройдя в комнату и с размаху бухнувшись на свою кровать, я и не подумала о спокойствии своих сонных соседок. Привычка вставать рано и поздно ложиться сделали мой организм выносливее, чем у большинства среднестатистических школьников. Но как вскоре оказалось, не я одна такая бодрая. Кровать Лили была уже заправлена, а из ванной доносился звук воды, на который я вначале не обратила внимания. Дотянувшись до палочки, я произнесла заклинание «Темпус» и надо мной высветились цифры: «6:55»

Я пролежала минут пять в прострации, закрыв глаза, прежде чем Лили меня окликнула.

— Ты уже вернулась? Мне показалось, я слышала шум в гостиной, когда вставала, — улыбнувшись, произнесла она, высушивая волосы полотенцем.

— Доброе утро, Лили, — улыбнулась я ей в ответ, приподнимаясь на локтях. — Всё в абсолютном порядке, если не считать, что я подарила свой учебник Блеку.

Пауза глубокого удивления проступила на её лице, а после она как-то сдавленно рассмеялась, видимо, не до конца осознавая шутку. Пришлось рассказать ей о моей перепалке с Блеком и Поттером.

— У, разбойники! Ещё первый день не успел начаться, а они уже вредить всем начали! Надо обязательно забрать у Блека твою книжку, пока он её не изуродовал.

— Нет смысла… — покачав отрицательно головой, ответила я, с умилением наблюдая за горячностью Лили. Она совсем не считала меня плохой в отличие от предвзятого Поттера.

— Это ещё почему? Я староста, в мои обязанности входит следить за порядком, а Сириус их нарушил, отобрал твою книгу, — нахмурив лобик, перечисляла она, жестикулируя время от времени рукой.

— А кто сказал, что он у меня отобрал её. Я же сама сказала, что даю учебник ему почитать, и Поттер это подтвердит. А Поттер подтвердит, — со знанием дела кивнула я, садясь на кровати. Соседки по комнате начали просыпаться, нужно было сворачивать разговор. — Лили, это пустой разговор. Поверь мне на слово, он сам мне отдаст её, когда ему надоест, или когда он поймёт, что сама к нему на поклон я не приду. Мне нужно ещё отнести письмо. Покажешь, где находится совятня? — совершенно не изменяя голоса, я незаметно переменила тему.

О Поттере и Блеке я не хотела больше говорить. Их отношение ко мне не на шутку обидело меня. Как бы я их не оправдывала, что меня-то они знать не могут, также как их я, мне было неприятны их взгляд и манера поведения. Но, в конце концов, они же всего лишь мои сверстники, а я сама — девчонка, которая по ошибке не попала во враждебный Гриффиндору факультет Слизерин.

— Темпус, — произнесла я, чтобы уточнить время.

— 7:25, — прочитала Лили, — Мы успеем до завтрака. Думаю, сумки тоже стоит собрать, чтобы не терять время перед уроком.

Запихав в сумку нужные учебники (у Лили сумка была собрана с вечера), я встала у зеркала, чтобы расчесаться и собрать волосы в хвост. Строгая староста Эванс тем временем, будила сонных девчонок. Всего их было три: Эмма Соммерс, Инга Хенк и Алиса Смит. По какой-то странной случайности все мои соседки были маглорождёнными…

Удостоверившись, что все встали, Лили, подняв сумку, потянула меня за собой. Проходя через гостиную, я невольно оглядела комнату на наличие книги, но, увы, коварные мародёры утащили её в своё логово, то есть в спальню мальчиков.

Весь путь, который мы прошли от башни Гриффиндора до совятни, я сжимала конверт с письмом отцу. И хотя я была точно уверена, что отец не расстроится, узнав о моём распределении, необъяснимое чувство тревоги, грызло меня изнутри.

— Джесси, на тебе лица нет, — заметила вдруг Лили, когда мы уже зашли в совятню. Несколько сотен сов заухали и затрепетали крыльями на все лады.

— Всё в порядке… Да… — ответила я, находясь глубоко в своих мыслях.

— Ты написала отцу, — догадалась она. Я кивнула. — И ты не знаешь, как он на него отреагирует. Да?

— И откуда в тебе такая проницательность?

— Прости, если обижу тебя и вообще…

— Задавай свой вопрос, я ничуть не обижусь, да не на что.

— Ну, — протянула она, натягивая рукава мантии, чтобы закрыть замерзающие ладони. — Он, наверное, помешан на чистокровности, как родители Сириуса, и ты боишься, что он рассердится на то, что Шляпа распределила тебя в Гриффиндор, а не в Слизерин.

— Ооо… Нет, — улыбнувшись и отрицательно замотав головой ответила я. — Мой отец — прекрасный человек, просто мне иногда кажется, что он не совсем доволен моими успехами, хотя и очень любит меня. А ещё я волнуюсь потому, что Эйлин, мама Северуса, училась на Слизерине, да и сам Северус, и Ксанф тоже, а я туда не попала, хотя и очень хотела. Но если посмотреть на это с другой стороны, то тогда бы мы, наверное, с тобой не подружились.

Лили улыбнулась мне так тепло и искренне, что у меня вдруг защипало в носу, и я, чтобы она не заметила, занялась отправкой письма.

— Сумрак! — позвала я филина Ксанфа, своей у меня совы не было, но я и не жаждала её заводить. — Лети сюда, противный филин.

— За что ты его так? — рассмеявшись, спросила Лили.

— А что? Он действительно противный! Клюётся и кусается. Ксанф от него без ума!

— Он не твой?

— Нет. Ксанфа. У меня совы нет.

Наконец, Сумрак соизволил откликнуться на мой зов и слетел вниз на самую нижнюю жёрдочку. Оглядев меня своим вечно недовольным взглядом исподлобья, он всё-таки снизошёл до моего величества и протянул свою ухоженную чёрную лапку с длинными острыми когтями, к которой я поспешила привязать конверт.

— Всё. Пошли скорей, а то на завтрак опоздаем.

На завтрак мы успели. После завтрака мы пошли на Зельеварение, где профессор Слизнорт дотошно спрашивал с меня и Ксанфа пройденный материал. Не скажу, что мы принесли нашим факультетам кучу баллов, но лично я ответила на все вопросы более менее правильно. Успокаивало, что нашим учителем был Слизнорт, а не мой отец, перед которым я невольно испытывала дрожь, когда давала неправильный или неточный ответ. Ксанф же ответил на все вопросы чётко и лаконично, что я даже по доброму позавидовала ему. Ксанф как-то недавно сказал мне по секрету, что хочет стать учеником Кристиана, а после поступить в Академию Зельеваров. В отличие от него, мне Зельеварение нужно лишь для того, чтобы успешно сдать Т.Р.И.Т.О.Н. и поступить в Школу, где обучают авроров и мракоборцев. И тогда моя мечта сражаться с Пожирателями Смерти и убить Волдеморта сбудется. Я очень надеялась, что обезвредить Тёмного Лорда мне удастся прежде, чем он доберётся до тех, кто мне дорог.

После был урок Трансфигурации, где изрядно помолодевшая Макгонагал повторила «подвиг» Слизнорта, то есть завалила нас кучей трудных и сложных вопросов. Вот тут я превзошла Ксанфа, который никогда, даже в мирные времена учёбы, не уделял должного внимания искусству превращений, ответив на все заданные профессором вопросы. Похоже, она была более чем довольна своей новой ученицей.

Довольная своим успехом я посмотрела на Поттера и Блека. Те сидели, улыбаясь, причём Сириус помахал мне моим же учебником. Вот гад! Я так и знала, что эти два бандита прикарманили мою книгу. Тут же обернувшись на Ксанфа, я увидела, что он заметил мой учебник в руках Блека. Не дожидаясь конца урока, я нацарапала на клочке пергамента вкратце историю с книгой и, наложив на пергамент Чары Секретности, кинула его в сторону Ксанфа, как только Макгонагал отвернулась. Как бы он сам не полез отбирать учебник у Мародёров…

После урока Ксанф с Северусом, Нарциссой и Ирмой остановили нас прежде, чем мы успели выйти за порог кабинета. Лили с едва скрываемым удивлением оглядела слизеринцев. Мне удалось рассказать о случае, произошедшем утром, Ксанфу прежде, чем прозвенел звонок на урок. И всё бы ничего, если бы нам с Лили не нужно было бежать в теплицы на Травологию. Это был один из немногих уроков, где гриффиндорцы работали в паре с пуффендуйцами. Слизеринцы же отправились на Историю Магии, которую преподавал всё тот же бессмертный профессор Бинс, и которую каждый из факультетов слушал в «гордом одиночестве».

В теплицы мы зашли буквально следом за учителем, пухленькой и совсем молоденькой профессор Спраут, поэтому нашего опоздания никто не заметил. Практических заданий в первый день не намечалось, и профессор спрашивала у нас пройденный материал за полгода. Среди прочих очень отличилась Алиса Смит, моя соседка по комнате. Её имя мне с самого начала показалось знакомым, да и внешность тоже. И лишь сейчас, когда она бойко рассказывала о Золотнике Губчатом, который произрастает лишь на глубине 3х футов, я вспомнила, что так же бойко отвечал лишь один гриффиндорец в моём времени — Невилл Лонгботтом. Разумеется, как же я раньше не догадалась! Вот будь здесь Гермиона, то она сразу бы поняла, что к чему! Но, увы, когда я поняла, что рядом со мной стоит не Гермиона, а Лили, меня будто резко ударили. Нос защипало, и мне понадобилось всё моё самообладание, чтобы не расплакаться. Погружённая в свои невесёлые думы, я не сразу поняла, что вопрос профессора Спраут обращен ко мне.

— Простите, профессор. Вы не могли бы повторить свой вопрос? — виновато улыбаясь, спросила я.

— Разумеется, Мисс Принц. Будьте добры рассказать нам о свойствах Белой ламинарии.

Я задумалась. О Белой ламинарии я знала совсем немного, но попробовать дать ответ стоило.

— Ну… — протянула я, собираясь с мыслями, — Белая ламинария — это водоросль, которая растёт и в пресных, и в морских водоёмах… Растёт она только в чистой и прозрачной воде, потому что любит большое количество света… Маглы её не видят. Это одно из немногих растений, которые не доступны глазу человека, не обладающему магическими способностями…

На этом я замолчала. Увы, это было то немногое, что удержалось в моей памяти.

— Хорошо. А теперь расскажите мне о свойствах Белой ламинарии, Мисс Принц, — снова попросила меня профессор Спраут.

Со стороны Мародёров послышались смешки, и я едва не заскрежетала зубами от обиды! Но тут, словно невидимая сила воздействовала на меня, и я слово в слово вспомнила ответ Гермионы на одном из уроков.

— Свойства Белой ламинарии отличаются своим разнообразием. Но в большей степени её используют в зельях невидимости и зельях щитовых чар. Также если съесть кусочек сушёной ламинарии, то можно на полчаса принять любой облик, подобно метаморфу.

— Прекрасно! 5 баллов Гриффиндору.

Я облегчённо выдохнула. Похоже, профессор осталась довольна моим ответом.

«Спасибо тебе, Гермиона», — прошептала я. Увы, но я была более чем уверена в том, что не я сама вспомнила об этой водоросли. За меня как будто кто-то ответил…

После моего ответа, профессор начала новую тему, которую мы и конспектировали до конца урока.

После обеда мы всей компанией собрались в библиотеке. Наверное, за последние 10, а то и 20 лет никто не видал компании страннее, чем наша. Ксанф, Нарцисса и Ирма — чистокровные маги из тёмномагических семей, слизеринцы, Северус и я — полукровки, хотя тоже являемся отпрысками довольно чистокровного семейства, и Лили — староста Гриффиндора, маглорождённая волшебница. И если учесть, что война между Светлой и Тёмной сторонами вот-вот войдёт в свою кульминацию, то наше дружелюбное общение между двумя враждующими факультетами было огромной дикостью для остальных учеников школы.

Каждый из нас с удивлением обнаружил, что общение между враждующими сторонами может быть не только возможным, но и приятным. Нарцисса вообще очень сильно меня поразила своим лёгким и смешливым характером, она с удовольствием общалась и со мной, и с Лили, невзирая на то, что мы принадлежим к факультету Гриффиндор, а Эванс вообще маглорождённая. Мне остаётся лишь догадываться, о чём они говорили с Ксанфом, прежде, чем согласились с нами дружить.

Уже прошла целая неделя, и за эту бесконечно длинную неделю я исписала целую связку перьев и метры пергамента. Учителя спрашивали на уроках преимущественно только нас. И мне уже стало казаться, что ещё чуть-чуть и голова моя начнёт правиться от переизбытка информации. А ещё эти бесконечные дополнительные уроки!

О том, что они включены в наши расписание по инициативе отца, я узнала из письма Эйлин. Она возмущалась и писала, что Кристиан по меньшей мере намерен сделать из нас воинов и гениев, иначе как объяснить что у меня на каждой неделе стояли по четыре часа ЗоТС, два часа Чар, три часа Трансфигурации. Отец аргументировал это тем, что нам сдавать экзамены, и нужно как следует подготовиться.

Дружба с Лили давала небывалые силы. И ещё я была очень удивлена, наблюдая за ней. Она все годы обучения по-настоящему дружила исключительно с Северусом. Разумеется, на своём факультете Лили общалась абсолютно со всеми, но почему-то никто близкой дружбы ей не предлагал. Я сделала вывод, что это связано с Северусом. Он слизеринец, а Лили продолжала с ним дружить, несмотря на Мародёров, которые всячески их допекали. Да-да, чтобы мне не рассказывал Сириус из прошлого о своих школьных годах, что они всегда издевались исключительно над Снейпом, на деле оказалось не совсем так. Лили тоже порядочно доставалось. Её не били физически, но словами иной раз можно оскорбить намного сильнее. И если сейчас основной удар приходился на Северуса, то только потому, что Джеймс Поттер внезапно воспылал страстью к недотроге старосте Эванс. Клубок их отношений оказался намного запутанным.

* * *

Сегодня четверг, полнолуние. Отцу о Ремусе я написала в первый же день приезда. Ответное письмо не заставило себя ждать. Отец написал, что сварит Аконитовое зелье и договорится с Дамблдором.

Сейчас же, сидя в гостиной Гриффиндора среди шумной и развесёлой толпы, я незаметно наблюдала за группкой учеников сидящих в самом тёмном углу — Мародёры. Они о чём-то оживлённо перешёптывались и изредка смеялись. Среди них был и Ремус. Он выглядел жутко больным, кожа приобрела мертвенно-бледный оттенок, а под глазами залегли тёмные круги, но, тем не менее, он был довольно бодрым и даже слабо улыбался. Я знала, о чём они говорят, но желала удержать в тайне свою причастность к «пушистой проблеме» Ремуса. Пока я была не готова ответить на их вопросы.

Наблюдение наблюдением, но уроки тоже не собирались ждать. Осталось всего пару дней, прежде чем мы с Ксанфом вернёмся в Нест Рейвен. Учителя спрашивали и спрашивали, и мне казалось, что день, словно резиновый, тянется и тянется… Наверное, я отвыкла много учиться. Раньше Спасителю Магической Англии, так или иначе, всё сходило с рук. Учителя прекрасно понимали, что на мне и так лежала большая ответственность. Теперь я просто Джесси, Джессика Принц. Полукровка и внебрачная дочь своего отца, человека чистокровного и влиятельного, строгого и талантливого. К внебрачным детям здесь был особый подход. В этом я убедилась на собственном опыте. И если посмотреть с этой незамысловатой точки зрения, мне крупно повезло, что я попала на Гриффиндор. На моём факультете учились такие же, как и я, полукровки, многие из которых были детьми внебрачной любви.

О том, что хорошего меня ничего не ждет и лишь удачный брак с чистокровным магом исправит моё положение в обществе, мне доступно объяснила Беллатриса Блек. Мне с ней не приходилось встречаться ранее, хотя мы и были косвенно знакомы друг с другом. Она была старше меня на год и училась на шестом курсе. Помню, когда мы с ней столкнулись в пустом коридоре, меня поразила её изумительная красота. Чёрные курчавые длинные волосы, заколотые драгоценной заколкой гоблинской работы с её инициалами, голубые глаза, как и у всех абсолютно Блеков, глядели на меня бесстрастно и даже чуть презрительно, тонкий прямой носик и пухлые розовые губы, за которыми скрывался ряд белых ровных зубов с чуть выступающими вперёд клыками. Из-за этого улыбка Беллатрисы выглядела хищной и опасной. Она была выше меня, так как носила каблуки, а её мантия, сшитая по последней моде, изящно облегала её стройную фигуру. И, наверное, даже спустя много лет я не смогла бы придумать девушку красивее, чем Беллатриса Блек.

Я думала, мы просто разойдёмся, но нет. Она обратилась ко мне.

— Полукровка, ты в курсе, что тебя ничего не ждёт в нашем обществе? — внезапно спросила Блек, остановившись на против меня, лицом к лицу.

— Я не понимаю о чём ты, — вежливо ответила я. Беллатриса была самым последним человеком, с которым бы можно начать войну.

Она так снисходительно посмотрела на меня.

— Ты действительно не знаешь или просто притворяешься глупой?

— Беллатриса, я выросла среди маглов с бабушкой сквибом, и то, что знаешь ты, я не могу знать по определению.

— Действительно, — хмыкнула она, поправив ремень школьной сумки. — Твой отец поступил крайне недальновидно, записав тебя в свои наследницы. Лучше бы он с таким усердием Снейпа продвигал.

— Ты всегда говоришь загадками? — Мне уже стало казаться, что наш разговор ведёт в никуда.

— Нет. Всё дело в твоём понимании. Ты совсем не понимаешь меня. Если бы твой отец оставил бы тебе фамилию матери, то на тебя никто и никогда бы не обратил внимания. Сейчас же чистокровная фамилия твоего отца, словно красная тряпка для быка.

Наконец, до меня стало доходить, что именно хотела мне сказать Беллатриса. Она предупреждала меня. Разумеется, я и сама должна была догадаться. Принцы издревле славились знанием Тёмных искусств и Зельеварами, многие из которых были прославленными Мастерами с большой буквы. Если учесть, что Тёмный Лорд набирает в свои ряды сильных чистокровных магов, исповедующих культ Тёмной магии, то и я, как лицо, заинтересованное в дальнейшем изучении этой ветви, могу в полной степени попасть под раздачу.

— Ты меня предупреждаешь? Но зачем?

— Не хочу, чтобы он набирал в свои ряды полукровок. Хоть вы и со Снейпом талантливы, но я верю, что за Лордом должны последовать лишь Избранные, — с достоинством ответила она. Ей было всего шестнадцать лет, но фанатизма её словах — больше некуда!

— И ты рассказала мне всё это лишь из-за того, что я полукровка из Тёмной семьи? — удивлённо уточнила я.

— Возможно, из того что я тебе рассказала и мне удастся извлечь собственную выгоду, — чуть улыбнулась она.

Мы с ней разошлись, а у меня до конца дня сохранилось ощущение недосказанности, будто в её словах было что-то важное, что я упустила. А ночью мне приснился кошмар, непохожий ни на один из тех, что мне снились ранее.

— Джесси! Джесси, вставай ты проспишь завтрак!

После этих слов у меня началась настоящая истерика. Я кричала и умоляла признать меня, но ничего не происходило…

Проснувшись, я ничего не понимала и всё также продолжала плакать. Наученная горьким опытом, перед тем как лечь спать, я всегда ставила заглушающие чары на полог своей кровати. Горло болело, глаза саднило. Наверное, я в правду из-за приснившегося кошмара долго ревела и кричала. Меня знобило. Ужас происходящего только-только начал доходить до меня во всей своей пугающей красе.

Моля Мерлина, Основателей и даже Господа Бога, я осторожно встала с кровати и, подкравшись к кровати Лили, заглянула за её полог. Яркий лунный свет вырисовывал контуры её лица. Закрыв полог, я вернулась в свою кровать и, лишь обновив чары, решилась выдохнуть. Всё-таки это был сон…

* * *

Наш отъезд предполагался на воскресенье. Утром я стала собирать вещи, Лили мне помогала. Я настолько полюбила всех ребят, с которыми мало-мальски общалась, что расставаться с ними было грустно. Особенно с Лили, это маленькое яркое солнышко, которое согревало не только меня и Северуса. Всем, кто дружил и общался с ней, она дарила по кусочку своего тепла.

Книгу Сириус мне так и не вернул. Делать нечего, он всё-таки вынудил меня подойти к нему первой. Поиски Сириуса увенчались успехом лишь минут через сорок. Как оказалось впоследствии, мы просто постоянно с ним расходились. Уже бросив его искать, я возвращалась в гостиную. Сириус был там, сидел, развалившись на диване, и по большому счёту ничего не делал.

Я подошла к нему и, также нависнув над ним, как и он, совсем недавно, спросила:

— Блек, ты собираешься вернуть мне книгу?

— Я как раз собирался это сделать, но ты как сквозь землю провалилась. А так… Знаешь, у тебя в книге весьма интересные пометки.

Что ж, возможно, ему удалось удивить меня.

— Неужели ты даже читал её? — спросила я, увидев в его руках свой раскрытый учебник.

— Разумеется, а как иначе?! — улыбнулся он мне, обнажив свои белые зубы. И в который раз я заметила эту странную особенность Блековских клыков, которая была и у Беллатрисы, и у Сириуса, и как я предполагала и у Нарциссы, и у Регулуса.

— В любом случае, я забираю её. Сегодня мы с Ксанфом уезжаем, — сказала я и протянула руку, чтобы забрать учебник.

— Уже?... А знаешь, с тобой было даже весело, — сообщил вдруг он , не препятствуя мне, и я забрала, наконец, свою книгу.

— Не думаю, что твой друг будет сожалеть по этому поводу.

— Ты про Джеймса? Да ладно, он не такой дурак, как кажется. Возможно, в следующий раз ты познакомишься с ним лучше…

— Не имею желания, — перебила я Сириуса. — Знаешь, если ты собрался заниматься сводничеством, то у тебя плохо получается.

— Я всего лишь хочу, чтобы он перестал сходить с ума из-за Эванс, — сказал он, совсем понизив голос. Многие в гостиной уже начали на нас оборачиваться.

— Выходи из гостиной, а через некоторое время выйду следом. Всё мне и объяснишь.

Он ухмыльнулся.

— Прямо, как в шпионов играем…

Считая разговор оконченным, я поднялась в комнату, чтобы положить книгу в сундук. Там сидела Лили, и я, улыбнувшись, помахала ей книгой.

— Неужели получилось! — чуть не подпрыгнула на кровати она.

— Иначе и быть не могло.

— Но он же не сам тебе её отдал. Разве нет?

Я задумалась на ответом, но, не придумав ничего остроумного, сдалась:

— Ну и ладно. Не дорога потеря.

Положив книгу в сундук, я уже собралась уходить, но Лили меня окликнула:

— Джесси, разве ты не пойдёшь с нами. Ты же обещала, — спросила она, уперев руки в бока. Я только что заметила, что она в зимней мантии.

— Я догоню вас, но мне нужно уладить одно маленькое дело, — пообещала я. — Где вы будете?

— Джесс, что ты задумала?

— Ничего особенного, я вас догоню. Обещаю, — добавила я, захватив с собой мантию, и убежала вниз, так и не узнав место встречи.

«Не велика потеря», — подумала я, — «Хогвартс мне известен лучше, чем моя собственная комната в Нест Рейвене!»

Сириуса я нашла в два счёта. Он стоял недалеко от башни Гриффиндора, за поворотом, и, заметив меня, смерил недовольным взглядом.

— Прости, у меня непредвиденные обстоятельства, о которых я совсем забыла.

— Стандартная отговорка всех девушек, можешь не оправдываться.

Я скорчила недовольную рожицу. Это же надо обо мне такое подумать!

Он зашёл в один из пустых классов.

— Итак, — начала я, — ты говоришь, что Поттер сходит из-за Лили с ума. И почему же ты так думаешь?

Сириус криво улыбнулся и облокотился на парту.

— Он хочет отомстить Нюниусу, то есть Снейпу, — тут же исправился он, заметив выражение на моём лице, — Мне глубоко плевать, что будет со Снейпом, но я не хочу, чтобы Джеймс винил себя за эти глупые ошибки.

— Блек, вы с Поттером — эгоисты. Знаешь, если твой дружок хоть пальцем тронет Лили, руки отрывать я буду в первую очередь тебе!

— Ты меня вообще слушала, что я сейчас тебе говорил? Я сам пытаюсь не допустить этого. К тому же, не любит он совсем твою Эванс.

— Я поняла тебя, Блек. И у меня уже появилась идея. Всё, что я прошу взамен, так это чтобы вы отстали от Северуса. Пусть он и занимается Тёмной магией, но он никогда в жизни не станет Пожирателем Смерти!

— Не понимаю, почему ты так печёшься о нём. Он тебе что — брат?

Я рассмеялась, но не ответила. Пусть гадает, сколько его душе угодно. У меня ведь тоже могут быть свои секреты.

Застегнув мантию, я вышла из кабинета. Произошедший разговор можно считать неофициальным перемирием между слизеринцами и гриффиндорцами. Осталось уладить ещё одно маленькое дельце.

Найти ребят оказалось проще простого. Ксанф, Нарцисса, Ирма, Лили и Северус стояли у ворот на дороге, ведущей в Хосмид. До отправки Хогвартс-Экспресса оставалось полтора часа, наши с Ксанфом вещи уже были погружены, поэтому свободное время мы решили использовать, погуляв по Хосмиду. Лили, поворчав на меня за мою нерасторопность, принялась допытываться о причине моей задержки. Я же всё переводила в шутку, если Лили узнает о Поттере и Блеке, разразится Третья Мировая война, и её причиной будет явно не Волдеморт.

Когда мы проходили мимо Сладкого Королевства, я, наконец, улучила момент и задержала Северуса. Поговорить нужно было именно сейчас, а не объяснять свои догадки в письме. Но, если бы Блек не рассказал мне о планах своего друга, едва ли бы я на это решилась.

Схватив Северуса за рукав, я потащила его за собой, подальше от толпы, глазеющей на огромную витрину магазина, за которой было навалено горы конфет, сосулек и жевачек. Ничего не понимая, Северус попробовал остановиться и узнать в чём причина моего странного поведения, но я не позволила ему. Когда мы отошли на безопасное расстояние, я заговорила, но не сразу.

— Джесси, как это понимать? Зачем ты притащила меня сюда? — вырвав из моей руки свой рукав, немного возмущённо спросил он. Когда я попала на Гриффиндор, братские отношения между нами внезапно потеплели, как ни парадоксально.

— Прости, Северус. Но я давно хотела с тобой поговорить, но всё как-то не решалась. Знаешь, возможно, мне и не стоит лезть в это дело, но я очень хочу, чтобы ты знал моё мнение. Эти две недели, которые я прожила бок о бок с Лили, сблизили меня с ней, и мы стали, словно сёстры. По крайней мере, я смею надеяться. Но дело даже не в этом. Просто её отношение к тебе и твоё отношение к ней уже трудно не заметить, — он несколько покраснел, невольно дав мне понять, что я на верном пути. — Она же нравится тебе, Северус? И ты ей нравишься… — всё, как на духу, рассказывала я ему, но он меня перебил.

— Откуда ты знаешь, что я ей нравлюсь? — спросил он и покраснел ещё немного. Отношения с Лили для него всегда были очень щекотливой темой.

— Я же уже сказала, что это трудно не заметить. Она краснеет и смущается, когда речь заходит о тебе, всегда защищает тебя. И ты бы только слышал, с каким восхищением она отзывается о тебе!

Я говорила и говорила, сочиняя и приукрашивая, хотя это была истинная правда, желая добиться лишь одного эффекта. Я очень хотела, чтобы Северус предложил ей встречаться. Они же действительно любят друг друга, но из-за своей природной робости только и делают, что ходят вокруг да около.

— Но что я могу сделать? Вдруг она откажется? — наконец, пришёл в себя он.

Мда, тут явно глубоко запущенный случай. От переизбытка эмоций я ударила себя по лбу.

— Северус, — схватив его за плечи и немного потряся, позвала его я. — не будь тупицей! Поговори с ней. Где-нибудь в тихом укромном уголку, только в туалет Плаксы Миртл её не води. Расскажи ей всё, что чувствуешь, и пригласи на свидание, на прогулку да куда угодно. Она будет счастлива, поверь мне. И тебе Северус Тобиас Снейп-Принц совершенно нечего стесняться, потому что ты умный и богатый. А теперь пойдём в магазин, а то я замёрзла уже.

После этого разговора мы зашли в Сладкое Королевство, накупили сладостей в дорогу, а после все вместе пошли в «Три Метлы». Северус всё оставшееся до нашего отъезда время был молчалив, изредка улыбался, и запоздало смеялся над нашими шутками. Но я ничуть не расстраивалась по этому поводу, потому что видела, как нарастают едва уловимые изменения в Северусе, как зажёгся огонёк в его глазах…

Когда мы зашли в Хогвартс-Эскпресс, я тут же подбежала к окну, чтобы помахать на прощанье своим друзьям. И хотя мы расставались всего на пару месяцев до экзаменов, грусти по этому поводу я ещё не чувствовала. С другой стороны меня распирало от радости и гордости за свой поступок. Всеми силами я надеялась, что у Северуса хватит смелости признаться в своих чувствах Лили. В том, что она ответит ему взаимностью, я ни секунды не сомневалась. Ведь иначе и быть не могло.

— Вся светишься от счастья, — заметил Ксанф, и тут я только заметила, что он хмур и грустен.

— Ксанф, ты чего? Неужели ты так расстроился из-за отъезда?

— Я не расстроился.

— Тогда в чём проблема?

— Ни в чём.

Я нахмурилась. Едва ли я допущу, чтобы Ксанф испортил моё хорошее настроение своей кислой миной!

— Тогда давай обмен. Я расскажу, что меня так осчастливило, а ты мне раскроешь тайну своего плохого настроения. Давай? — по-детски спросила я, подбирая под себя ноги и положив руки на коленки.

Он рассмеялся.

— Мне ещё никогда столь забавного обмена не предлагали.

— Ну, я же предложила! Поэтому слушай!

Вкратце я рассказала Ксанфу и о Поттере, и о Блеке, и разговоре с Северусом. При этом, подойдя к тому моменту, где Северус дал мне согласие попробовать признаться в своих чувствах к Лили, я постоянно смеялась, вспоминая его растерянное покрасневшее лицо. К концу рассказа Ксанф уже улыбался вместе со мной, что не могло меня не порадовать!

— Так, а теперь ты рассказывай, — настояла я, но он и не думал начинать свой рассказ.

— Здорово будет, если Северус и Лили начнут встречаться. И отец будет счастлив.

— Отец? — переспросила я. — Не знала, что ты называешь Кристиана отцом.

— Ну, а что в этом такого? Он мой крёстный отец, к тому же он фактически и воспитал меня. От Люциуса я никогда не видал любви, ему проще было держать всех в повиновении…

— Что-то я не замечала за Малфоем тиранических наклонностей, хотя в этом времени я и видела его всего лишь один раз. Но и тогда он был скорее подвержен влиянию Абракаса, ежели своей собственной самостоятельности.

— Да. Я разговаривал об этом с Кристианом. Он сказал почти то же самое, что и ты. И ещё он предположил, что поведение Люциуса вызвано Меткой Пожирателя Смерти. Она же делает человека неуправляемым и сводит с ума. И ещё отец сказал, что Люциус делал всё возможное, чтобы гнев Волдеморта ни в коем случае не пал на его семью. Если со мной всё понятно, то за Нарциссу он боялся только потому, что любое пыточное заклинание могло нарушить ментальный щит, установленный на её сознание, и она запросто могла бы сойти с ума или всё вспомнить.

— Жуткая история. Но ты же не зря начал так издалека?

— И вот сейчас я подумал, что смогу защитить Нарциссу от этого, встав на место Люциуса. Я ничуть не хуже него, а когда мне исполнится семнадцать, я стану главой Рода, так как я последний мужчина в нашей семье.

— Но ты понимаешь, что за этим последует? — спросила я.

Он хмыкнул.

— Тебя это не остановило. Тогда почему не могу попробовать я? — возмутился Ксанф.

— Ну, если Люциус действительно такой хороший, почему бы нам не попытаться вытащить и его? Мы могли бы восстановить наши семьи в их первоначальном порядке.

— Чтобы вытащить Люциуса из этого болота — нужна веская причина, которая заставила бы его пойти против отца.

— Сам подумай, за кем бы Малфой пошёл на край света и ради кого он столько лет терпел нашего красноглазого «друга», — сказала я, а в моей голове назревал очередной «гениальный» план.

Ксанф задумался. Он уже и без моих подсказок хотел найти свою настоящую мать — Агнессу, но сейчас это было несколько затруднительно в силу нашего возраста, но и после школы у нас в запасе оставалось бы не так много времени. Конечно, можно было подключить и отца к нашему поиску, но Кристиан был занят своими делами, более важными, которые мне уже заранее не нравились. Слишком странные слухи иногда всплывали.

— Ну, даже если мы и найдём Агнессу, что дальше-то? — наконец, заговорил Ксанф.

— Может удастся избежать её смерти… В любом случае, нам нужно избежать её смерти.

На этом наш разговор и закончился. Я достала из сундука учебник по Высшей Трансфигурации, тот самый, который забрала у Сириуса, и открыла примерно где-то посередине. Здесь меня ожидал первый сюрприз. Карандашом на свободном от текста и схем местечке была нарисована симпатичная рожица, которая, двигаясь, показывала мне языка и махала кривыми ручками. Я уже хотела стереть сие произведение искусства, но передумала и перелистнула ещё несколько страниц, а потом ещё и ещё. Учебник был изрисован весь. Абсолютно. Вдоль и поперек. Там, где не было пометок, текста, иллюстраций и схем, строили гримаски бесконечные рожицы, двигались какие-то непонятные закорючки, но последняя страница меня убила! Она была исписана блековским почерком. Почерк был, несомненно, его: буквы кривые и острые, слова разбегаются, будто перед столкновением, а строчки скачут, образуя волнообразную дугу. Послание содержало в себе недовольный отзыв о моей «змеиной особе», которая «решила передружить Гриффиндор и Слизерин», а также хвальбу за «чёткие и точные заметки на полях». В общем счёте, я так и не поняла, что это было. Комплимент или предупреждение?

* * *

Ничего не происходило. Ничего не происходило, по моему мнению, уже слишком давно. Целых два с половиной месяца абсолютного спокойствия, наполненного уроками и тренировками. С приходом весны я даже начала расслабляться.

Раньше бы я исключительно радовалась свободным дням, когда не приходилось ни выяснять отношения, ни сражаться… Да, впрочем, я и сейчас радовалась, но это было так непривычно. Даже и не знаю, как описать своё ощущение, но оно, определённо, вызывало у меня тревогу. Затишье перед бурей.

* * *

— Джесси, возьми этот флакончик. В нём лекарство для Эйлин. Не расставайся с ним ни на секунду, — отец передал мне прозрачный флакончик с голубоватой жидкостью на длинной цепочке. Я тут же одела её на шею. — Я надеюсь на тебя.

Я посмотрела на отца. 15 апреля неумолимо приближалось, он очень нервничал. И хотя старался не показывать вида, ходил хмурым и настороженным.

Но беда пришла не оттуда, откуда мы её ждали…

Всё произошло буквально накануне. От имени директора Эйлин пришло письмо. Лишь пробежавшись по первым строчкам, она смертельно побледнела, и письмо выпало из её рук. Встав из-за стола, она побежала наверх, а я подняла упавшее письмо, так как сидела ближе всех. В письме директор писал, что произошло происшествие чрезвычайного характера. Также директор упомянул имена Ремуса Люпина и Джеймса Поттера. Отец забрал у меня письмо, и я даже не успела дочитать его.

— Что теперь будет? — спросила я, заметив, что мой отец отправляется вслед за Эйлин. Домовик уже принёс ему верхнюю одежду.

— Всё потом, — не глядя на меня, бросил он и, выйдя в холл, аппарировал.

— Что случилось? — спросил Ксанф, он не единственный, кто ещё ничего не понимал.

— Я не поняла. Кажется, Ремус напал на Северуса и Поттер спас его…

— Что? Как Люпин мог напасть на Северуса?

Меня осенила страшная догадка.

— Вчера было полнолуние! — воскликнула я и побежала наверх. Ксанф поспешил за мной.

В кабинете отца был лунный календарь на текущий год; я хотела убедиться в правдивости своей догадки. Увы, моё предположение оказалось верным. Прошлой ночью на небе светила полная луна.

— Ремус не мог напасть, — покачала я головой, обессилено падая в отцовское кресло, обитое плотной тёмной тканью. Подтянувшись, я села ровно; из-за высокой спинки иначе в кресле сидеть нельзя было. — Он пьёт Аконитовое зелье, Ксанф!

Ксанф удивлённо посмотрел на меня и лёг на диван.

— А откуда у Люпина зелье?

— Я написала отцу, и он согласился его сварить… — объяснила я и поменяла положение, спустив ноги на пол, и, от нечего делать, стала водить сухим пером по столу.

Что было не так! Зачем Северус полез под Дракучую Иву? Он же не знает, как её успокаивать?

Я сидела и перебирала в голове события третьего курса. Именно тогда мы с друзьями узнали, что Ремус — оборотень, а Сириус ни в чём не повинен. Предателем оказался Питер. Северус Снейп тогда говорил что-то об оборотнях, о Ремусе… и о Поттере. Джеймс спас его в школьные годы; значит, мы ещё не совсем отошли от ранее происходивших событий.

— Сириус! — воскликнула я, вскочив с кресла.

— Что? Где? — всполошился Ксанф. Он, кажется, уже успел немного задремать.

— Ни где, а кто! Это он виноват! — взмахнула я руками, возмущённая недогадливостью друга. — Могу я взять твоего филина?

— Разумеется, — разрешил он, растирая лицо руками, — только объясни, каким боком Блек сюда попал.

— Он сказал.

— Кому?

— Северусу, — ответила, раздражаясь вопросам Ксанфа. На тот момент мне и в голову прийти не могло, что в событиях третьего курса он не учавствовал.

— Что? — продолжал допытываться он.

— Ну, как — что? — остановилась я. — Блек сказал Северусу про тайну Ремуса и сказал, как успокоить Дракучую Иву! А Северус — дурак, полез туда в одиночку!

— Круто! Не знал, что Иву можно успокоить! — удивился Ксанф.

Наконец, я поняла, что Ксанф совершенно ничего не мог знать о том, что знала я, поэтому пришлось вкратце пересказать ему свой третий курс. Мы зашли в мой кабинет, которым я никогда преимущественно не пользовалась, и, найдя пергамент, перо и чернила, начала писать письмо Сириусу. Придурок! А я ему поверила! Написав и запечатав письмо в конверт, я почти бегом отправилась в совятню. Сумрак, который, видимо, почувствовал моё недоброе настроение, не ворчал и не кусался по своему обыкновению, пока я привязывала к его лапке конверт.

— Сумрак, будь другом, искусай хорошенько этого гада-Сириуса! Он этого заслужил, — наставляла я филину, пока он хмурился и жмурил свои жёлтые глаза.

Когда птица улетела, я спустилась в гостиную. Там было неуютно и пусто. Время было уже к вечеру; видимо, Дамблдор тянул до последнего. Просчитался наш директор. Теперь Северус не безродный мальчишка из бедной семьи, где и заступиться то некому… Теперь Северус — наследник и будущий глава Рода, и стоит за ним не только его мать, но и мой отец. А уж Кристиан будет пострашнее Эйлин. От этих мыслей мне стало чуть легче, хотя тревога и не отпускала. В последнее время меня постоянно терзало смутное предчувствие чего-то плохого. Как оказалось — не зря.

Отец с Эйлин вернули спустя полтора часа и закрылись в его кабинете. Кристиан пообещал нам с Ксанфом объяснить всё завтра и отправил спать, закрыв перед нашим носом дверь.

Ксанф, встряхнув головой, от чего его золотистые кудряшки чуть подпрыгнули и, нахмурившись, переспросил у закрытой двери.

— Ложиться спать в семь вечера?!

Я выдохнула. Сейчас было бесполезно стучаться в закрытую дверь, к тому же Эйлин наверняка перенервничала, а это плохо. Очень плохо…

* * *

Письмо от Сириуса пришло быстрее, чем я ожидала, и было примерно такого содержания:

Я не знал, что всё произойдёт именно так! Это стало для меня новостью даже большей, чем для тебя!!!

Сириус.

Из этого письма я сделала несколько выводов. Во-первых, Сириус не отрицает свою причастность к произошедшему, а, во-вторых, теперь Мародёры знают, что Северус мой брат… Только вот я не знала, хорошо это или плохо.

* * *

15 апреля был обычный весенний день, деревья уже покрылись зелёной дымкой, хотя кое-где в низинах до сих пор лежал снег. Небо высокое и голубое, редкие облака играли в салки, а солнце уже довольно чувствительно пригревало. Удивительное для Англии дело… День был слишком хорош для свершения каких-либо бед.

Накинув мантию, я спускалась в холл. Мы собирались погулять с Эйлин по приусадебному парку, который только-только начал оживать от зимней стужи. Но на лестнице, между вторым и третьим этажом, передо мной возникла Чесси. Домовиха была на грани истерики.

— Госпожа Джессика, — зарыдав и схватившись за уши, громко вскрикнула Чесси, падая передо мной на колени, — Госпожа Эйлин… Моя хорошая, добрая госпожа…

Для меня не было секретом, что Чесси была нянечкой Эйлин, для которой она до сих пор, словно маленький непослушный ребёнок. Домовихе не нужно было объяснять, что случилось, я и так уже всё поняла.

— Где она? — закричала я, схватив домовиху за плечи. Меня трясло как в лихорадке.

— В г…гос…гостиной, — наконец, простонала она, и я, словно сумасшедшая, побежала туда, скинув на ходу мантию, которая мне мешала.

Вбежав в гостиную, я не сразу поняла, где Эйлин. Она сползла с дивана, держась за сердце, на лице гримаса боли. Подбежав к ней, я упала рядом с ней не в силах сдержать слёзы. И хотя у меня были считанные мгновенья, растерявшись, я не знала, что делать. Вдруг кто-то силой меня развернул, передо мной появилось лицо Ксанфа, но оно было таким нечётким, что я даже не сразу поняла, кто он. Ксанф сорвал с моей шеи цепочку, горло обожгло на мгновенье болью. Вскрыв пузырёк, он влил его содержимое в рот Эйлин, и она потеряла сознание. Из камина вдруг появился отец, с ним был и целитель. Последний тут же кинулся Эйлин, на ходу доставая из бокового кармана чемоданчик и увеличивая его в размерах. Отец сказал что-то Ксанфу, и тот, подняв меня на ноги, потащил вон из гостиной. Сама я идти практически не могла, меня трясло от страха и рыданий.

— Ну же! — как мне показалось, злобно сказал Ксанф, сильно встряхнув меня. Я зашаталась, словно тряпичная кукла.

— Ксанф… — очень тихо произнесла я, давясь слезами, — Я не смогла… Какой теперь от меня толк?..

Он глубоко вздохнул, сморщился и, почесав лоб, ответил:

— Джесс, успокойся. Хорошо?

Я, даже не посмотрев на него, шатаясь, пошла в свою комнату. Меня по-прежнему трясло, а перед глазами всё плыло в каком-то мутном сером тумане. И лишь одна мысль не давала мне покоя.

«Я не смогла. Какой толк от меня теперь?! Я подвела всех тогда в Битве за Хогвартс, теперь своего отца!»

Как я посмотрю в глаза отцу?

Я проснулась внезапно, чувствуя ужасную усталость во всём теле. За окном смеркалось, и комната тонула в мрачных серых тонах. Я не сразу поняла, где я и что со мной случилось. А когда воспоминание о произошедшем с Эйлин вернулось ко мне в полной мере, чувства жуткой вины и паники затопили моё сознание. Но вскочив с кровати, я заметила сгорбленную фигуру моего отца, заснувшего в кресле напротив моей кровати. Он спал, свесив голову набок, лицо, даже во сне, выражало какую-то внутреннюю борьбу и было хмурым, а его левая рука безвольно свесилась с подлокотника. Видимо, заснул он уже довольно давно. В этот момент мне стало так жалко его, ведь по моей вине он едва не потерял свою мать. Эйлин была дорога нам обоим, и её смерть стала бы сокрушительным ударом для нас.

Опустившись на пол рядом с отцом и положив свою голову ему на колени, я осторожно сжала его руку, пытаясь выразить всё то, что в данный момент у меня было на душе. Мне стало невероятно спокойно в присутствии отца. И даже когда его рука легла на мою голову, я не поменяла своего положения и не отпустила его руки.

— Прости, — тихо сказал он.

Это извинение несколько выбило меня из колеи, ведь я совершенно не понимала, за что он извиняется передо мной.

— За что? — спросила я, не поднимая головы.

— Я не должен был поручать тебе подобное. Это было слишком эгоистично с моей стороны.

— Нет, — возмутилась я, посмотрев в его глаза, выражавшие глубокую скорбь и печаль. — Ты всё правильно сделал. А я не смогла с этим справиться!

Отец грустно улыбнулся и, подняв меня с пола, ответил:

— Джесси, тебе всего лишь пятнадцать лет. Не по своей воле ты оказалась втянута в войну, в которой сложно сохранить самообладание и рассудок взрослому, закалённому в боях волшебнику, что уж говорить о подростке. Это не твоя война, теперь, здесь и сейчас, она не твоя. Пойми это. И то, что ты запаниковала, абсолютно нормально.

Я стояла, опустив голову, будто он отчитывал меня за совершённый мною поступок, но всё было совершенно не так. Тогда почему же я чувствовала вину, выслушивая его?

— Хорошо… Но я ничего не обещаю, — ответила я на длинную речь моего отца и добавила. — А что с Эйлин? С ней всё в порядке?

Отец ожидал другого вопроса, и моя внезапная послушность и покладистость его удивили. Он предполагал, что я буду спорить и возмущаться, но моё неожиданное равнодушие его насторожило. Именно так.

— Да. С ней всё в порядке. Она в Мунго под наблюдением целителей. Им удалось привести в порядок работу её сердца, но… — Он глубоко и тяжело вздохнул. — Но любое сильное потрясение, хорошее или плохое, будет означать смерть для неё.

Известие настолько ошеломило меня, что я не знала, как отреагировать на него. Целителям всего-навсего удалось лишь отсрочить смерть Эйлин. Страх острыми коготками царапал изнутри, приводя в замешательство.

— И ничего нельзя сделать? — с надеждой спросила я.

— Пока нет, — коротко ответил отец.

* * *

Через две недели Эйлин выписали. В Нест Рейвен она вернулась с порт-ключом, так как аппарацию и перемещения по каминной сети ей запретили. Её возвращение ознаменовалось ещё несколькими удивительными событиями, которые сильно повлияли на нашу жизнь.

Первое событие заключалось в письме, пришедшем в начале мая. Мы сидели за завтраком, когда Тфинти внёс сипуху, которая не желала отдавать своё письмо никому, кроме получателя. Изящный молочно-розовый конверт с вензелем и гербом семьи Мелифлуа, источавший приятный аромат жасмина, был привязан мягкой шёлковой ленточкой к лапке совы. Судя по её состоянию, ей пришлось пересечь немалое расстояние, но, несмотря на свою усталость, сипуха довольно культурно вела себя, дав Ксанфу развязать узелок. Письмо, написанное на чистом французском языке, было адресовано именно ему. Эйлин сразу сделала предположение, что письмо написано и отправлено женщиной.

Я видела, как удивился Ксанф, когда, вскрыв конверт, он пробежался только по первым строчкам послания.

— Что там? — спросила Эйлин, в глазах которой горело любопытство, вызванное письмом.

— Это от Агнессы Мелифлуа, — ответил он, посмотрев на подпись. — Она просит о встрече.

— Когда? — уточнил отец, не отвлекаясь от завтрака и газеты. Сейчас, когда горе обошло нас стороной, он стал невозмутимым, как прежде.

— Нескоро. Она хочет приехать сюда, в Англию, после того, как сдаст экзамены в Шармбатоне, — сказал Ксанф, дочитывая письмо. — В конце июня.

— О… Это замечательно, — улыбнулась Эйлин. — Она твоя сестра? — уточнила она.

— Двоюродная, — кивнул Ксанф, но поскольку он был всё также задумчив, я сделала вывод, что это не всё, что было в письме. Или мне так просто показалось.

— Мне уже нетерпится её увидеть. Наверное, она такая же милая, как и ты, Ксанф! — Улыбка ни на секунду не сходила с лица Эйлин, что не могло меня не радовать.

— Я не знаю. Я никогда её не видел, — грустно ответил Ксанф.

— Как так? Это невозможно! — возмутилась она и, повернувшись к Кристиану, спросила, — Кристиан, будь добр, объясни мне. Почему ребёнок никогда не видел своей сестры? Ты же его опекун и не можешь не знать о таких вещах.

Мы с Ксанфом при слове «ребёнок» идентично скривились. Очень уж в этот момент Эйлин мне напоминала Молли Уизли. Мой отец, впрочем, никак на это не отреагировал, и Эйлин пришлось повторить вопрос. В этом они с Кристианом были весьма и весьма похожи. Если им не будут открыты все тайны мира, они не успокоятся, пока всё о них не разузнают. Северус уже довёл своей любознательностью маму до больничной койки.

— Мы часто переезжали с места на место. К тому же я не любитель обсуждать местные сплетни в кругу чистокровных снобов.

Я видела, как Эйлин поперхнулась воздухом. Это означало лишь то, что сейчас начнётся очередной сеанс возмущений со стороны нашей дорогой Эйлин и полное равнодушие к её упрёкам со стороны Кристиана. Бедный папа.

Я посмотрела на Ксанфа. Он одними губами прошептал мне, что нужно срочно бежать, пока буря не задела и нас. Стараясь оставаться незаметными, мы вышли из-за стола, но почти дойдя до выхода, Эйлин повернулась в нашу сторону. Не сговариваясь, мы с Ксанфом выбежали прочь.

— Как дети, — посетовал он, когда мы вошли в холл.

— Плохо, что ли?

— Ах, ну да, ну да… Я совершенно забыл, что Гриффиндор — это болезнь, не поддающаяся лечению, — съязвил Ксанф, но я ничуть не обиделась.

В какой-то мере, ему даже нравились эти сумбурные спонтанные выходки. Например, стащить пирожки с вишней из-под носа у ворчливой домовихи Крабли, которая всем своим видом и поведением напоминала мне Кикимера, что было отнюдь не в её пользу. И хотя умом я понимала, что обижать старушку было неправильно и Гермиона этого в жизни бы не одобрила (я постоянно пыталась оценить свои поступки с точки зрения Гермионы), но как же забавно было слушать Тфинти, который до слёз ухохатываясь, рассказывал об ужасе на лице Крабли, когда она узнавала о пропаже.

Перед нами возник Тфинти с письмом.

— От кого это? — спросил у меня Ксанф, когда я, уже распечатав конверт, читала письмо.

— От Северуса. Спрашивает о здоровье мамы, — ответила я, читая ровные строчки, написанные бисерным почерком.

С тех пор, как с Эйлин случилось несчастье, он писал практически каждый день. Несчастные совы стекались к Нест Рейвену не хуже, чем верующие в Иерусалим. Не смея допекать письмами Кристиана, он закидывал письмами меня и Ксанфа.

— Он издевается, — устало вздохнула я, даже не дочитав, и хотела уже бросить письмо в камин, но Ксанф меня остановил.

— Подожди, — возмутился он, вырывая у меня из рук письмо, — там ещё что-то.

Он пробегал содержание письма с космической скоростью, а я, не имея возможности прочитать письмо до конца, крутилась вокруг него. Из-за своего малого роста (издевательство природы, не иначе!) мне было неудобно читать. В конце концов, разозлившись, я с силой дёрнула Ксанфа за руку, опуская письмо на уровень своих глаз, но он, видимо, дочитав, поднял руки.

— Ты издеваешься? — обиженно спросила я, скрестив руки на груди.

Он, довольно расплывшись в улыбке, кивнул.

— В этом письме, — начал он, счастливо закатив глаза, — нечто такое, ради чего ты сделаешь всё, что мне вздумается.

— Да ладно. Если только там не написано, что Волдеморт разочаровался в жизни и повесился…

— Думай, Джесси, думай…

— Я не хочу думать! Отдай письмо!

— Вот, что отличало гриффиндорцев от слизеринцев, так это абсолютное нежелание думать!

— Ах, так! — вскрикнула я, обидевшись, и бросилась на него, пытаясь отнять письмо, но сражаться с Ксанфом, это всё равно, что пытаться вскарабкаться на Эйверест, пользуясь резинкой от трусов.

Выхватив палочку, я направила её ему в лицо.

— Отдай мне письмо! Немедленно!

— О. Ты вспомнила, что у тебя есть палочка. Как мило!

— Ты невыносим! — простонала я.

— Правильно. Зачем меня куда-то выносить?!

Он так самозабвенно издевался надо мной, что единственное, чего мне хотелось, так это, чтоб он, наконец, замолчал и ушёл куда-нибудь. В его серо-голубых глазах плескалось такое самоудовлетворение, какого я не видела никогда за предыдущие четыре года обучения вместе с ним. И так каждый раз, когда у него появлялся маломальский повод!

— Всё, отстань! Подавись этим письмом! — обиженно взмахнув руками, ответила я.

Спросив у Тфинти тёплую мантию, я собралась пойти погулять. Но тем сильнее меня поразил удивлённый возглас Ксанфа:

— Ты что? Обиделась?

— Нет! Я радуюсь и танцую джигу! — разводя руками, в таком же тоне ответила я ему.

— Правда? Я хочу это увидеть! — развеселился он, но, увидев мое настроение, исправился, вызвав у меня ещё больший фонтан возмущений, — А что я такого сделал?

— И он ещё спрашивает, — покачала я головой, принимая свою мантию из рук Тфинти, — Спасибо, Тфинти.

Переобувшись и застегнув мантию, я вышла из поместья в сад. Встав на ступеньках, я долго жмурилась и грелась в тёплых лучах весеннего солнца. Вчера прошёл дождь, и на дорожках образовались небольшие лужицы, отражающие высокое голубое небо с редкими серыми облачками. Поддавшись порыву, я побежала по дорожке, перепрыгивая лужи. Было здорово!

Всё-таки хорошо быть маленькой! Никаких тебе взрослых проблем, каждый день новые открытия, и даже постоянные перепалки с Ксанфом доставляют мне удовольствие! Даже Волдеморт не способен отравить мне последние годы моей детской жизни.

Гуляя по саду среди старых разросшихся вишен и яблонь, которые вскоре должны были зацвести (Жаль меня здесь не будет в этот момент, в мае мы с Ксанфом как раз должны будем вернуться в Хогвартс для сдачи экзаменов.), я забрела в какую-то давно заброшенную часть. И хотя здесь было довольно симпатично, но возраст некоторых деревьев здесь явно был больше, чем у основной части. Скорее всего, раньше здесь была роща, которую сад впоследствии поглотил. Старые деревья, которые я определила, как ясень и клён, росли, широко раскинув свои ветви, образуя что-то вроде аллеи, или то, что раньше могло быть аллеей. Пройдя пару шагов, я наступила на ветку, которая громко треснула, потревожив птицу на дереве. Под ногами раздалось вялое шипение.

— Уйди… Уйди, тут моё гнездо. Раздавишь! — разобрала я, когда бессмысленное шипение стало складываться в вполне понятную мне английскую речь.

— Я не специально, — ответила я, отходя на несколько шагов и сев на корточки. Среди опавших коричневых листьев я, наконец, заметила серую змейку.

Та подняла свою маленькую головку с чёрными глазками-бусинками и удивлённо произнесла:

— Говорящая?

— Да, я говорю на парселтанге, — кивнула я, подставляя руку змейке, которая из-за прохладной погоды чувствовала себя довольно сонной. Она обвилась вокруг моего запястья, удовлетворённо зашипев, согреваясь на моей тёплой руке. — У тебя есть имя?

Помолчав, змейка ответила:

— К’шарри.

— Необычное имя. Меня Джесси, — представилась я.

— Мы не имеем права называть Говорящих по имени. Это неуважение, — ответила она, мелькая маленьким розовым язычком и поднимая головку. — Я чувствую что-то необычное в тебе… — добавила она, подумав. Я лишь пожала плечами.

— Ты давно здесь живёшь?

— Да. Всегда. И моя мать здесь жила, и мать моей матери, и ещё много поколений… Род, живущий в Вороньем поместье, не трогает нас. Ты из их Рода, — добавила она, потеревшись головкой о мою руку.

— Ты здесь одна? — спросила я снова.

— Нет. Вместе со мной жили две дочери. Сейчас они ищут себе мужей, с которыми продолжат наш род.

— А почему вы не уйдёте отсюда? — задала я новый вопрос.

— Зачем? — удивилась К’шарри. — Здесь у нас есть всё, что нужно для хорошей жизни.

Устав сидеть, я с трудом поднялась, разминая затёкшие конечности. Когда я начала оттряхивать мантию от налипших старых листьев, моя палочка, для которой карман мантии был маловат, выпала. Подняв её с земли, я собиралась положить её обратно в карман, но К’шарри вдруг очень громко зашипела, выражая удивление и негодование одновременно.

— Плющ! Плющ! — зашипела она, не сводя своих глаз-бусинок с моей палочки.

— Что случилось, К’шарри? — растерянно спросила я.

— Это же Плющ!? — возмутилась она, но, видя моё непонимание и растерянность, спросила, — Разве ты не знаешь?

— Не знаю чего?

— Древней легенды о Волшебнике, Змее и Плюще? — спросила К’шарри, тряся своей маленькой серой головкой и мелькая розовым язычком.

— Никогда не слышала, — пожала плечами я.

— Каждая змея знает об этой Легенде…

— Расскажи мне о ней, — попросила я, ища место, куда бы присесть. Увидев широкий плоский камень, освещённый солнцем, я направилась туда и, высушив его поверхность и отчистив от листьев, села.

К’шарри сползла с моего запястья, уютно устроившись у меня на коленях. Пригревшись на солнышке в складках моей мантии, она неторопливо начала свой рассказ.

— Давным-давно существовала Змеиная Роща, прекрасное место, змеиный рай. Там жил огромный двухголовый Змей, которому поклонялись и люди, и звери. Каждый год ему приносили в жертву юную невинную деву, и так продолжалось много-много лет. А однажды, когда наступило время очередной жертвы, Змей запросил дочь местного правителя, которая была помолвлена с одним сильным и храбрым Волшебником. Он не разрешил правителю отправлять Змею свою дочь и на следующее утро сам отправился в Рощу вместо своей возлюбленной.

Двухголовый Змей, увидев Волшебника, вступил с ним в бой, но проиграл. Притворившись мертвым, он дождался, когда Волшебник подойдёт совсем близко, и укусил его. Яд быстро проникал в тело ослабленного воина, и тот пал близ Священного древа, увитого плющом. Плющ этот так долго соприкасался с корой Священного древа и чешуёй двухголового Змея, что насквозь пропитался их светлой и тёмной энергией, обретя волшебную силу.

Плющ обвился вокруг запястья умирающего Волшебника и впитал змеиный яд. Волшебник поднялся на ноги, полностью исцелённый, а Змей, видя, что его враг по-прежнему жив, проклял Плющ, который помог ему.

С того самого момента и до сих пор, Волшебник, владеющий Плющом, мог тринадцать раз исцелиться сам или исцелить других, но после вступало в силу Проклятье Змея, суть которого заключалась в том, что яд, содержащийся в палочке, отравлял своего владельца, и тот умирал. И хотя польза от Плюща огромна, немногие волшебники готовы пожертвовать своей жизнью.

На этом К’шарри закончила свой долгий рассказ и снова посмотрела на меня.

— И как заставить Плющ обвиться вокруг моей руки и излечивать людей? — спросила я.

К’шарри посмотрела на меня, словно на сумасшедшую, нервно прошипев:

— Разве ты не поняла? Если ты пробудишь Плющ, он в конце концов убьёт тебя!

— Я всё прекрасно поняла, но мне нужна его помощь.

Когда я услышала рассказ К’шарри, то в моей душе шевельнулась надежда, что мне удастся с помощью Плюща исцелить Эйлин. Моей смертью из-за одного использования это всё равно закончиться не сможет, а моя дорогая Эйлин будет жить, и папа будет счастлив, и Северус тоже. Сплошная польза!

— Мне нужно исцелить Эйлин, мою тётю. У неё больное сердце, она едва не умерла, и теперь любое потрясение для неё равноценно смерти. Я должна ей помочь.

К’шарри долго молчала, свернувшись клубочком у меня на коленях, и похоже не собиралась отвечать.

— К’шарри, пожалуйста. Мне нужно знать, как попросить Плющ о помощи.

— Я не знаю. Тебе придётся самой найти ответ, — грустно ответила змейка.

— В любом случае, спасибо тебе. Ты подарила мне надежду. Если хочешь, я буду навещать тебя, правда, скоро я уеду в Хогвартс, но тем не менее.

— Это замечательно, Говорящая. Я так давно ни с кем не разговаривала.

— Мне нужно идти. Наверное, меня уже потеряли, пока я тут с тобой сидела, — рассмеялась я, поднимаясь с тёплого, нагретого солнцем камня. Змейка снова обвилась вокруг моего запястья.

Я вернулась к тому месту, где нашла К’шарри и положила её на место. Согревшись, она чувствовала себя довольно бодрой и, попрощавшись со мной, отправилась на охоту. А я, выйдя из кленовой рощи, вернулась в поместье.

Вернувшись в поместье, я прямиком отправилась в библиотеку. Мне нужно было найти книги с упоминанием Плюща. Возможно, где-то найдется ответ на то, как пробудить палочку. Ксанф сидел там, читая книгу по зельям за пятый курс.

— Где ты была? — спросил Ксанф, отвлекаясь от книги, но голос его был какой-то скованный, будто я помешала ему в чем-то.

— Гуляла. Что-то случилось? — спросила я, приподнимая бровь.

— Ничего, — покачал головой он, но я ему ни на секунду не поверила.

Возмутившись его скрытностью, я прошла вперёд и бухнулась рядом с ним на диван.

— И почему я тебе не верю?

Ксанф пожал плечами. Я вздохнула и хотела встать, чтобы отправиться на поиски нужной книги.

— Постой, — остановил он меня, видя, что я собираюсь уйти. — Я просто… не знаю.

— Говори, как есть, — ответила я. — Это связано с письмом Агнессы?

— Да, — ответил Ксанф, а потом, подумав, достал письмо, — кстати, ты хотела знать, — улыбнулся он.

Я взяла письмо, которое не дочитала ранее. Пропустив тот отрывок, содержание которого я уже знала, и, найдя то место, которое так заинтересовало Ксанфа, на моём лице расплылась улыбка. Северус всё-таки набрался смелости признаться в своих чувствах Лили. Судя по восторгам на каждой строчке, он до последнего не верил, что Лили ответит ему взаимность, и благодарил меня.

— Потрясающе! — воскликнула я. Ксанф улыбался.

— Надеюсь, у них всё получится.

— Обязательно всё получится, — убеждённо кивнула я, сжимая письмо в руках. — А теперь нужно разобраться с письмом Агнессы. Когда ты впервые его прочитал, счастье оно тебе не прибавило.

Ксанф нахмурился, и, хотя его лицо не выражало практически никаких эмоций, было видно, что внезапное известие от Агнессы его глубоко взволновало.

— Я не знаю. Впервые в жизни, я совершенно не знаю, как реагировать. Мне так хотелось найти её, увидеть, поговорить с ней, узнать, кто она… Совсем недавно, сидя в купе Хогвартс-Экспресса, мы разговаривали о том, как связаться с Агнессой, как найти её. Я не верил, что она будет рада встрече со мной…

Слова сыпались из него, как из рога изобилия. Я впервые видела его таким растерянным и счастливым одновременно. В отличие от меня, он до сих пор не имел возможности увидеть свою маму. Его беспокойное, нервное состояние передавал лишь лихорадочный блеск глаз. Ксанф хотел увидеть Агнессу, стремился к этому и желал всей душой. Но не привычный показывать свои чувства, он пытался скрыться за маской. Положив свою руку ему на плечо, я ответила:

— Тебе не стоит так волноваться. Всё будет хорошо, — я на мгновение запнулась, но потом всё-таки решилась раскрыть тайну своей палочки, ведь с помощью Ксанфа мне удалось бы быстрее найти нужную информацию, — и будет ещё лучше, — договорила я.

Вкратце я рассказала о своей встрече с К’шарри. Глубоко удивлённый, он долго не мог поверить, что решение нашлось так легко и оказалось так близко. Я так и не смогла признаться Ксанфу да и не хотела, что мне грозит неминуемая смерть, если все тринадцать попыток будут исчерпаны. Не стоило волновать кого-то раньше времени.

Ксанф, воспрянув духом, согласился мне помочь, тут же отложив учебник. Он надеялся, что я смогу помочь и Агнессе тоже. Мы долго искали упоминания о нерукотворных палочках, их было не так много. Поиск осложнился ещё и тем, что мы недостаточно хорошо знали библиотеку и абсолютно не имели понятия, в какой из нескольких десятков книг есть интересующая нас информация.

Выбрав и разделив между собой понравившиеся книги, мы принялись за работу. Но если я, движимая амбициями, надеялась найти всё и сразу, то вскоре мне пришлось глубоко разочароваться. Наш поиск оказался долгим и нудным, всё больше напоминая мне события четвёртого курс, когда я также безуспешно пыталась найти способ провести целый час под водой. Лишь в одной из нескольких десятков книг Ксанфу удалось найти небольшую заметку о необычной силе нерукотворных палочек. Автор ссылался на первоисточник. Книги, указанной автором в нашей библиотеке не было, а это означало лишь то, что поиски придётся отложить до первого похода в Косой переулок. Но если смотреть с другой стороны, мы, наконец, сдвинулись с мёртвой точки.

* * *

Приближалось время экзаменов, а это значило, что нам с Ксанфом предстояло вернуться в Хогвартс.

Утром, третьего мая, отец создал порт-ключ, который переместит нас в Хосмид. Наши вещи перенесёт Тфинти. На мой вопрос, почему мы не можем отправиться в школу вместе с домовиком, ответила Эйлин. Она сказала, что перемещения с домовиком ужасны для мага. Не в том смысле, что нас может покалечить, но сам способ был непотребен для волшебника из-за различий в наших магических способностях. Именно поэтому домовик мог проникнуть куда угодно.

Пустая чернильница, которую зачаровал мой отец, стояла на его столе, ожидая назначенного часа. Обнявшись и попрощавшись, мы получили от Эйлин несколько напутственных слов, отец же ограничился сухим прощанием, хотя довольно крепко обнял в ответ нас обоих. После мы с Ксанфом прикоснулись к чернильнице, отец постучал по ней волшебной палочкой и, пока мы не успели переместиться, сказал:

— Чернильницу оставьте там, она всё равно скоро исчезнет.

Я улыбнулась. Было бы забавно, если бы шли в школу с чернильницей. Она засветилась голубым светом, меня что-то резко дёрнуло за пупок, а перед глазами всё закрутилось, превращаясь в размытое пятно, земля ушла из-под ног. Когда окружение приобрело очертания домов, а широкая пыльная дорога оказалась гораздо ближе, чем я предполагала, действие порт-ключа стало заканчиваться. Я резко приземлилась и, не удержав равновесия, завалилась на бок, врезавшись в Ксанфа. Мой желудок недовольно заворчал, а перед глазами до сих пор всё кружилось.

— Отвратительно, — простонала я, уткнувшись в плечо Ксанфу.

Он погладил меня по плечу, выражая сочувствие. В отличие от меня Ксанф довольно хорошо переносил подобные перемещения.

Придя в себя, я молча поправила свое летнее зелёное платье и, откинув за спину волосы, посмотрела на Ксанфа. Он хитро щурился, глядя на высокие башенки замка. Его волосы лениво теребил слабый ветер, а лицо выражало предвкушение чего-то хорошего. Светлая рубашка, а поверх неё чёрная жилетка, и чёрные брюки сидели на нём довольно гармонично. Вокруг нас сновали люди. Сегодня была суббота, и много школьников, не смотря на приближающиеся экзамены, решило посетить Хосмид. Мельком оглядевшись, мы пошли в сторону замка.

Вскоре мы вошли на широкий замковый двор. После недолгой прогулки под не по-весеннему палящим солнцем, я совершенно выдохлась и несколько раз успела оценить преимущества своего летнего платья. Будь на мне сейчас чёрная закрытая мантия, моя смерть наступила бы быстрее, чем я успела бы добраться до замка.

— Ну и жара сегодня, — озвучив мои мысли, пробормотал Ксанф. На виске у него выступила капелька пота, а вид был такой, будто вот-вот и он свалится.

— Наверное, в подземельях сейчас холодно, — рассмеялась я, почти бегом заходя в тень замка, а потом и в холл, сквозь открытые ворота.

— Это уж точно, — вдыхая полной грудью прохладный воздух, ответил он.

Осмотревшись, я увидела факультетские песочные часы, по двое с каждой стороны от двери. Они были размещены таким образом, чтобы каждый заходящий в замок мог сразу их увидеть. Сейчас лидировал Слизерин, за ним Равенкло, потом Гриффиндор и Пуффендуй.

— Слизерин победит, — рассмеялся Ксанф, — у вас просто нет шансов.

Показав ему язык, я пошла вперёд по коридору.

— Я пойду в башню, — ответила я, после некоторого молчания, — встретимся тогда в обед в Большом Зале, если раньше не получится.

— Не знаю, как тебе, но мне после утомительной прогулки под жарким майским солнцем требуется отдых, — махнул он мне рукой на прощание, заворачивая в один из коридоров, ведущих в сторону подземелий.

Я пошла в сторону башни Гриффиндора. Замок был абсолютно пуст. Скорее всего, те, кто не в Хосмиде, отсиживаются в библиотеке, гостевых или у Чёрного озера и готовятся к предстоящим экзаменам. Поднявшись к портрету Полной Дамы, я поняла, что не знаю пароля, благо навстречу мне шёл первокурсник с Гриффиндора.

— Мальчик, постой, — позвала я его.

Рыжий, высокий для своего возраста, с россыпью веснушек на лице, он, словно был одним из бесчисленного семейства Уизли.

— Чего тебе? — спросил он.

— Как тебя зовут? — ответила я вопросом на вопрос.

Он смерил меня подозрительным взглядом. Отсутствие формы и зелёное платье сыграли не в мою пользу.

— Билл.

— Уизли, — вырвалось у меня против воли.

— Ты что-то имеешь против? — нахмурившись, сказал он.

Мне захотелось рассмеяться. Неказистый, но вполне симпатичный рыжий мальчишка был сыном Молли и Артура, самый старший в семье.

— Нет, разумеется, нет, — улыбнулась я. В лобовую атаку идти не было смыслы, мне ли не знать, какими упёртыми могут быть Уизли. — Ты мог бы оказать мне одну маленькую услугу?

— С чего мне тебе помогать? — уже спокойнее спросил он.

— Меня зовут Джессика Принц, я учусь на пятом курсе Гриффиндора, но на дому. Зимой я уже сюда приезжала, возможно, ты помнишь. Не мог бы ты сходить в гостиную и позвать сюда Лили Эванс… или Ремуса Люпина,— добавила я. Лили могло не оказаться в башне.

— Хорошо, — буркнул он, открывая портрет.

Я запросто могла пойти за ним следом или попросить открыть вход, но мне не хотелось. К тому же, Билл мог убежать или обидеться на такое хамство.

Вскоре портрет открылся, но вышел совсем не тот человек, которого я ожидала увидеть. Блек.

— Привет, — улыбнулся он, но я продолжала всё также хмуро смотреть на него. — Мда, — сделал глубокомысленный вывод Сириус.

— Привет, Блек. Не скажешь мне пароль от гостиной? — холодно спросила я у него.

— Честь и доверие, — ответил он.

— Как символично, — хмыкнула я, обходя замершего Сириуса.

Видимо, эта фраза переполнила чашу его терпения. Схватив меня за плечо, он довольно грубо развернул меня к себе.

— Я не виноват, что твой братец-идиот полез под Гремучую Иву, — возмущённо сказал Блек, но потом осознав, что его могут услышать, резко замолчал.

— Ты подставил не себя, Сириус. И даже не Северуса, — покачала я головой, — Ты подставил Ремуса, своего друга. И радуйся, что он пьёт Аконитовое зелье и находился тогда в сознании. И отпусти меня, мне больно, — злобно прошипела я.

Разжав руку, он в шоке уставился на меня.

— Откуда ты узнала про зелье?

— Лучше думай, как загладить свою вину перед другом, — жёстко ответила я.

Но зайти в гостиную он мне не дал.

— Мой отец изобрёл это зелье, — сказала я, собирая последние остатки терпения, чтобы хорошенько не треснуть Блека.

После этого мне, наконец, удалось попасть в гостиную. Народу здесь было совсем не много. Заметив рыжую макушку Билла, сидящего на диване вместе с друзьями, я пошла прямо туда, лавируя между диванов и кресел, стоящих в большом беспорядке. Он растерянно посмотрел на меня, но, улыбнувшись, я сказала:

— Спасибо за помощь, Билл. Хотя ты и привёл не того, кого я просила.

— Не за что, — ответил он, всё ещё находясь под впечатлением.

Взлохматив ему волосы, я отправилась в комнату, попутно здороваясь с некоторыми знакомыми мне ребятами.

В комнате, рядом с моей кроватью, уже стоял сундук. Достав из него белую блузку, юбку и гриффиндорский галстук в красно-золотую полоску, я быстро переоделась. Помучавшись с волосами, от которых было больше проблем, чем пользы, я решила всё-таки собрать их в какую-нибудь причёску.

— Raven*, — позвала я, и из сундука выпорхнул ворон, заколка, подаренная мне Эйлин.

Собрав волосы в пучок, я сказала слово «закрепись», которое активировало ворона, и он, послушно слетев с трюмо и широко распахнув крылья, крепко сцепил мои волосы и, каркнув напоследок, замер. Схватив учебник по зельеварению, единственному предмету, при мысли о котором, меня трясло, я спустилась вниз. Мне было очень неуютно оставаться одной, особенно после разговора с Блеком, поэтому, покинув гостиную, я отправилась на поиски своих друзей.

Найти Лили и Северуса оказалось не трудно. Они заметили меня прежде, чем я, позвав к себе. Они сидели между корней широкого старого дуба, под которым в свое время сидела и я с Гермионой и Роном. Обнявшись и кратко обменявшись новостями, я, наконец, перешла к интересующему меня вопросу:

— Вы встречаетесь? — крайне нетактично спросила я. Оба так мило покраснели, переглядываясь между собой.

У меня потеплело на сердце. Северус и Лили с такой любовью посмотрели друг на друга, что мне показалось, что ещё чуть-чуть, и я взлечу от счастья. Неужели мне удалось?!

* * *

После обеда мы уже собрались в нашем полном составе. Оккупировав местечко под дубом, мы все вместе сидели, обложившись книжками, но больше валяли дурака, смеясь и развлекаясь, чем в действительности готовясь к экзаменам.

Нарцисса и Ирма были одинаково рады не только приезду Ксанфа, но и моему, что приятно порадовало.

— Если бы не ты, Джесси, Слизеринцы и Гриффиндорцы в жизни бы не стали дружить между собой, а не только соревноваться, — тепло улыбнувшись, сказала Ирма.

— Я тут ни при чём, — покачав головой, ответила я. — Это Лили и Северус во всём «виноваты».

«Виновники» дружбы между враждующими факультетами скромно улыбались, закрывшись книгами.

* * *

Raven — Ворон.

В компании друзей время летело незаметно, но тем ужаснее казались предстоящие экзамены. У старшекурсников пятых и седьмых курсов сдавали нервы от страха. Особенно у семикурсников, ведь это был их последний год. У мадам Помфри уже давно закончился запас успокоительных зелий, но ученики по-прежнему приходили туда с завидной регулярностью. И, наверное, в первую очередь стоит отметить причастность к этому некоторых предприимчивых студентов, которые решили хорошо подзаработать, спекулируя различными зельями и порошками, по большей части вредных и абсолютно бесполезных. Именно поэтому многие приходили в Больничное крыло отнюдь не за успокоительным.

Чем меньше оставалось времени, тем чаще я впадала в отчаянье. Я была уверена, что сдам Трансфигурацию, ЗоТС, Чары и даже Руны, но перед Зельеварением страх и паника неизменно одерживали надо мною вверх. Я честно пыталась успокоиться, но, как назло, первый экзамен, который нам предстояло сдавать, было именно Зельеварение.

В знаменательный день мы собрались у Большого Зала, где после завтрака были убраны длинные столы и поставлены парты с котлами и разложены наборы требующихся нам ингредиентов. Всё это я успела рассмотреть, когда вызвали первых учеников.

Оглядев волнующихся не меньше меня сокурсников с одинаково бледными сонными лицами независимо от факультета, я посмотрела на Северуса и Ксанфа. Оба представляли собой эталоны невозмутимости, и даже умудрялись успокаивать девчонок. Лили, Нарцисса и Ирма волнуясь, но не так сильно, как я, повторяли формулы.

Когда незнакомая мне профессорша из проверяющей комиссии вызвала новую группу учеников, среди которых оказалось и моё имя, я чуть не потеряла сознание, хотя мне, наверное, просто так показалось. От страха я не сразу поняла, что от меня требуется, но несколько успокоившись, я всё-таки пришла в себя, вслушиваясь и концентрируясь на грудном тягучем голосе пожилой женщины, имя которой я была не в состоянии запомнить. Для начала нас всех рассадили за парты, где у каждого на столе лежало задание. Сев на стул, я дрожащими руками развернула пергамент. Задание состояло из двух пунктов — письменного и теоретического.

Теоретический вопрос был для меня не проблемой, со страха я вызубрила весь материал за пятый курс. Я едва не подпрыгнула от счастья, когда прочитала задание — «Белая ламинария в Зельеварении. Её применение и свойства». Не теряя ни секунды, я начала писать на черновике эссе по теме, даже не посмотрев второй, практический пункт.

Никогда в жизни я так не торопилась и не спешила. Строчки сползали, а количество клякс зашкаливало, но, когда мне всё-таки удалось написать хороший и вразумительный ответ на вопрос, страх перед экзаменом частично отступил. Успокоившись, я аккуратно переписала эссе на чистовик и, наконец, приступила к практическому заданию.

«Костерост», — прочитала я одно единственное слово. Время словно остановилось. Перед глазами замелькали обрывки старых воспоминаний, которые я тщетно пыталась забыть. В памяти всплыл день, когда Волдеморт взял штурмом Министерство Магии. Мы ничего не подозревали и спокойно, как обычно, сидели на уроках. Я вместе с другими ребятами нашего курса сидела на Зельеварении. Между мной и Северусом Снейпом только началась перепалка, когда по всей школе прозвучал усиленный заклинанием голос Дамблдора, сообщающий о взятии Министерства и просьбе собраться всем в Большом Зале. Та ужасающая минута после того, как замолк голос Дамблдора, казалось, длилась вечно, а затем резко начавшийся крик и шум. Я продолжала с ненавистью смотреть на своего учителя, не понимая, что он ни в чём не виноват. И в эту секунду в полной мере существовала лишь злость на человека, стоящего передо мной…

— Мисс, с Вами всё в порядке? — спросила у меня та самая профессорша. Даже не поднимая глаз, я узнала её по грудному тягучему голосу.

— Всё… всё в порядке, — ответила я чуть дрожащим голосом.

Вздохнув, профессорша ушла. Я видела её бледно-серебристую мантию, удаляющуюся от меня. Мои руки дрожали, а сознание отчаянно отказывалось понимать — как я могла так сильно ненавидеть Северуса Снейпа.

С трудом собравшись, мне, наконец, удалось приступить ко второй части задания. К счастью, я помнила рецепт Костероста, но не думала, что смогу приготовить его в точности, как следует. Более того, я помнила лишь изменённый рецепт, по которому варил мой отец, а не тот, который мы изучали на уроках Зельеварения.

Решив, что я всё равно ничего не потеряю, я приступила к работе. Поставив котёл на огонь и аккуратно нарезав все ингредиенты, прошла, наверное, целая минута прежде, чем мне хватило смелости начать приготовление зелья. Забросив первые ингредиенты в едва тёплую воду, согласно рецепту моего отца, я подождала минут десять и потом положила истолченный в порошок корешок фенхеля, четвёртым по счёту, а не седьмым, как писал автор учебника. На экзаменаторов я не поднимала глаз вовсе. Не хотела видеть их лица. После помешала три раза справа налево, затем пять раз слева направо — с точностью повторив действия отца. Зелье приобрело мутно-оранжевый оттенок. Этого ни в одном из рецептов не упоминалось. Меня пробил холодный пот: не иначе, я всё испортила. Часто задышав, мне в который раз удалось успокоиться, и прежде, чем я успела подумать, я добавила экстракт душицы. Секунда, две… Сначала ничего не менялось, но за тем произошло чудо! Зелье приобрело прозрачно-желтоватый оттенок. У меня вырвался слишком громкий вздох облегчения, но я даже не заметила этого, радуясь своей маленькой победе. Впрочем, я понятия не имела, какой эффект даст душица! Но об этом позже… Сейчас мне следовало доварить зелье. Дальше я ни на одно малейшее действие не отступила от рецепта и выполняла всё в точности, как мой отец. Доведя зелье до кипения, я дала ему остыть, а в оставшееся время подписала листочек, который впоследствии приклеила к пустой колбочке. Теперь, когда моя работа была полностью выполнена, я ещё раз проверила эссе. На практическое задание я не надеялась, но искренне верила, что чудесным образом экзаменаторы, всё эти помпезные и надменные седые дядечки с длинными бородами и не менее седые тётечки с сеточкой морщинок на лице, всё же выведут мне «Выше ожидаемого».

Зелье чуть остыло. Я налила порцию в колбочку и, свернув пергамент трубочкой, положила их на край стола. Старичок в забавной пурпурной мантии, казалось, чуть подпрыгивая на ходу, подошёл ко мне.

— Вы всё закончили, мисс? — спросил он, улыбаясь, отчего его лицо стало похожим на сморщенный чернослив.

— Да, профессор, — уверенно ответила я, всё своим существом мечтая выбежать за пределы Большого Зала.

— Ну, что ж… — подумал секунду он. — Поздравляю, Вы первая закончили свою работу, — всё ещё улыбаясь, он схватил моё зелье и эссе и утопал своей прыгающей походкой к большому столу, за которым сидели экзаменующие.

Я пошла к выходу, рассматривая сидящих или стоящих за своими партами сокурсников. Взглядом мне удалось отыскать Северуса, Ксанфа и Лили, и ещё на выходе я встретилась глазами с Ремусом. Он сидел на последней парте, и, проходя мимо, я не удержалась от ободряющей улыбки, на которую тот предпочёл не реагировать. Ох, уж это «мародёрское» влияние!

Выйдя из Большого Зала, на меня тут же уставилось с десяток глаз, отчего мне стало неуютно.

— Ну, что? Сдала? — спросила Ирма, подбегая ко мне и схватив за руки. Её ладони были такие холодные!

— Я надеюсь, — всё ещё взволнованным и осипшим голосом ответила я.

— Ох, как же мне страшно! Ты не представляешь!? — быстро заговорила она, но я прервала её.

— Всё будет хорошо, поверь мне!

После того, как самое страшное для меня осталось позади, я могла убедить кого угодно и в чём угодно.

Не прошло и пяти минут, как из Зала вышли ещё трое, а затем та профессорша с грудным тягучим голосом. Она позвала с собой новых учеников, среди которых была и Ирма.

— Удачи! Ты всё сдашь! Будь уверена… — прошептала я, обняв её напоследок.

Дверь в Большой Зал закрылась, и я отошла к окну, решив, во что бы то ни стало, дождаться ребят. Мой учебник лежал всё там же, на подоконнике. Учеников, ожидающих своей очереди, осталось всего четверо — я их не знала. Два пуффендуйца, равенкловка и слизеринец. В пуффендуйцах не было ничего примечательного. Один, светлый высокий паренёк с водянистыми серыми глазами, привалившийся к стенке и уставившийся в одну точку (вероятно, повторял что-то). Другой, с тёмно-каштановыми волосами и ужасающе-страшных очках с толстенными линзами, сидел на полу и читал книгу, шевеля бледными губами. Слизеринец, с болезненно-бледным лицом, стоял недвижимо, словно статуя, изредка переводя взгляд с пуффендуйцев на равенкловку, а затем на меня. В его мутных глазах была только усталость. Видно, он не спал всю ночь, настолько рассеянным был его взгляд. Но девочка-равенкловка вызвала у меня острый приступ жалости. По её красным глазам и кончику носа можно было без сомнения сказать, что она только что плакала. Её светло-русые волосы, собранные в неаккуратную косичку, растрепались, а одежда помялась. Очень вероятно, она не меняла её с вечера.

Дверь Большого Зала открылась, и из-за неё вывалилась бледная курносая девочка, тоже с Равенкло. Посмотрев на нас, она горько разревелась и убежала прочь. Пуффендуйцы побледнели, слизеринец долго смотрел убежавшей девочке вслед, а та, девочка-равенкловка, которой ещё предстояло сдавать экзамен, сползла по стене и снова расплакалась. У меня сердце заболело при виде этой картины, и, отойдя от окна, я прямиком направилась к плачущей равенкловке. Сев рядом с ней, я принялась её успокаивать, хотя и не была особо сильна в этом деле.

— Не плачь, — погладив её по голове, попросила я. — Как тебя зовут?

Несколько раз всхлипнув, она подняла голову, не понимая, почему я успокаиваю её.

— Нотиэль, — всхлипнув и стирая рукавом блузки слёзы с лица, ответила она.

— Красиво, — улыбнулась я. — А меня Джесси.

Нотиэль чуть улыбнулась.

— Почему ты плачешь? Боишься, что не сдашь? — слишком неосторожно начала я разговор и тут же об этом пожалела. Её лицо скривилась, будто она снова собиралась заплакать. — Не реви. Едва ли это тебе поможет, только голова разболится, — строго предупредила я.

Нотиэль вздохнула и уткнулась подбородком в колени, обхватив себя руками.

— Всё будет хорошо, даже лучше, — пообещала я, поглаживая её по спине. — Вот увидишь!

Она отрицательно покачала головой.

— Не будет.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что я полный ноль в Зельеварении. Когда я варю зелье, обязательно что-нибудь происходит, — обречённо ответила она.

— Ты не поверишь, насколько мне это знакомо. Но даже будь я хоть вполовину умнее тебя, я не сдала бы лучше.

Нотиэль, убеждённая в своей правоте, лишь отмахнулась от меня.

— Я тебя правду говорю! — рассмеялась я. — Хуже того, все в моей семье прирождённые зельевары, а я одна… неправильная, — подбирая слово, досказала я свою речь.

Дверь Большого Зала снова распахнулись, выпуская сразу восемь человек, среди которых были Северус и… Джеймс Поттер. Второй, впрочем, не обратил на меня никакого внимания, совершенно не заметив и отходя к окну. Северус тоже вначале не заметил меня, но потом подошёл к нам.

— Я думал, ты уже ушла, — удивлённо сказал он, невольно покосившись в сторону Поттера.

— Сдал? — спросила я.

— Разумеется, — как о чём-то само собой разумеющемся, ответил Северус.

— А почему так долго? — снова спросила я.

Он лишь закатил глаза, делая вид, что не слышал вопроса.

— Пойдём или ребят дождёмся? — спросил он.

Я посмотрела на Нотиэль. По её щекам снова текли слёзы, и я бы чувствовала себя крайне отвратительно, если бы оставила её здесь одну.

Северус всё понял, поэтому просто прислонился к стене, дожидаясь неизвестно чего вместе со мной.

— Не плачь, ты всё сдашь. Я верю, что ты сдашь, — снова начала я успокаивать Нотиэль.

— Спасибо, — почти шёпотом ответила она, и в этот момент дверь Большого Зала открылась, и вышла профессорша.

— Удачи, — обняла я свою подругу по несчастью точно так же, как обнимала совсем недавно Ирму.

Она и те трое ребят ушли. В холле перед Большим Залом остались только мы с Северусом да Джеймс, вероятно, ожидавший своих друзей, как и мы. Ни о каких стычках и пререканиях не было и речи. Все устали, а ведь это ещё только начало. Поттер, не выспавшийся, лохматый и весь какой-то помятый, душераздирающе зевал. Северус, удобно прислонившись к стене и ко мне, дремал. Мне же оставалось лишь рассматривать их да ещё, пожалуй, стены и дверь Большого Зала в ожидании конца экзамена, а кончится он только в час. Я не знала, сколько сейчас времени, и часы как назло были только у Поттера. После нескольких минут раздумий, я всё же решила спросить у него, сколько время. Так или иначе, хуже не будет.

— Джеймс, — окликнула я его, и он вздрогнул. — Сколько сейчас времени?

Он странно посмотрел на меня, но всё же поднял руку и перевёл взгляд на часы.

— Двенадцать.

— Ровно? — переспросила я. Он кивнул. — Спасибо.

Хмыкнув, Поттер потерял ко мне всякий интерес, бессмысленно уставившись на дверь.

«Значит, я управилась примерно за полтора часа», — подумала я. — «В час всё закончится, и будет обед». После того, как адреналин и стресс перед первым экзаменом сошли на «нет», я чувствовала лишь сильную усталость и голод. Я не помнила, когда в последний раз полноценно завтракала, обедала или ужинала, а о сне вообще говорить не приходилось. Оставалось лишь надеяться, что остальные экзамены пойдут легче.

Спустя двадцать минут вышло довольно много учеников, среди которых были и наши друзья, и друзья Поттера. Мародёры в полном составе ушли, а я, Северус (совершенно уснувший на моём плече), Ксанф и Лили остались дожидаться Нарциссу и Ирму. Вскоре обе вышли. После короткого разговора было решено разойтись по комнатам и привести себя в порядок, а потом, в час, идти на обед.

Лили, весьма довольная своим результатом, потащила меня в гостиную Гриффиндора, но я вовремя вспомнила о забытом учебнике Зельеварения, оставленном мною на подоконнике. Пришлось возвращаться. Но вернувшись в башню, в свою комнату, мы рухнули на кровати и лежали добрые десять минут, счастливые, что всё написали и правильно сварили.

— Какое счастье! Самое страшное позади, — сказала я.

Лили рассмеялась.

— А как же остальные экзамены?

— Я не боюсь их также панически, как Зельеварение. Хотя и сомневаюсь, что смогу осуществить превращение на Трансфигурации с первого раза, — отмахнулась я.

Перевернувшись на живот, я собиралась непременно заснуть, но, не успев пролежать и пятнадцати минут, Лили подняла меня.

— Что? Уже? — сонно спросила я, совершенно растерявшись и засыпая на ходу.

— Уже, — кивнула Лили, улыбаясь. — Идём, а то обед без нас съедят.

Вместо меня ответил желудок, вызвав новый повод для смеха.

В Большой Зал мы летели, словно на крыльях. Экзамен закончился, парты убрали, а длинные столы снова поставили. Теперь за ними сидели ученики, уплетая обед за обе щеки. Запах вкусной еды вызвал новый позыв моего недовольно настроенного желудка. Сев за стол, я впервые за этот ужасный и счастливый одновременно год смогла спокойно и с удовольствием поесть.

«Осталось всего ничего», — подумала я. «Самое страшное уже позади!»

Уже в конце обеда я обернулась на стол Равенкло и долго искала светлую макушку Нотиэль. Мне это удалось отнюдь не сразу, и я уже успела подумать, что её тут нет вовсе. Но вскоре мне повезло, и мы встретились с ней взглядом. Нотиэль вся светилась от счастья и помахала мне рукой. Широко улыбнувшись, я помахала ей в ответ, удовлетворённая и счастливая от того, что у неё всё получилось.

Как я и ожидала, остальные экзамены отняли у меня нервов намного меньше, чем самый первый по Зельеварению. На сдаче практического задания по Трансфигурации я так и не смогла с первого раза превратить мышь в кубок. Слишком переволновалась, как потом сделали вывод мои экзаменаторы. А на Чарах перестаралась… Мои отпирающие чары вышли настолько сильны, что дверца шкафа слетела с петель.

Травология, увы, тоже не прошла для меня успешно, но я искренне старалась сделать вид, что Африканская мухоловка не вызывается у меня отвращения. Разумеется, за такие «оплошности» высший балл не дадут, но «Выше удовлетворительного» — вполне.

Экзамен по Рунам был завален, окончательно и бесповоротно. Я не умела и не могла переводить тексты, написанные рунами, без словаря, и, когда мне на экзамене предоставили текст и время для его перевода, с огромнейшим трудом я перевела едва половину. При поступлении на шестой курс я решила больше не включать этот предмет в свой список уроков на следующий год. Я изучала руны для себя, для общего развития, так сказать. Они мне и не нужны были вовсе в моей будущей профессии.

Единственный предмет, которым я была очень довольна, — это ЗоТИ. Идеально выполненные и практическое, и теоретическое задания не могли не радовать. А уж как радовался наш профессор ЗоТИ. Так же хорошо, как и я, с нашего факультета сдали экзамен лишь Ремус, Джеймс и Сириус. Так получилось, что я стала единственной девочкой среди них. Было забавно видеть их недоумение!

Остался последний и заключительный экзамен — История магии. Единственный предмет, где на удачу полагаешься больше, чем на широту своего кругозора. И я очень надеялась, что удача не оставит меня в самый ответственный момент.

* * *

Я подошла к длинному столу экзаменующих нас профессоров, чтобы вытянуть билет. Наивно веря, что гоблинские восстания обойдут меня стороной, и мне достанется что-нибудь более лёгкое и запоминающееся, например, первые годы Министерства Магии или война 1939-1945. Это было бы просто замечательно, но удача в этот раз решила во всей своей красе показать мне свою пятую точку. Увы, гоблинские восстания XVI века… Обидно. А я так надеялась!..

* * *

За полтора часа, отведённые для экзамена, я всего-то и написала позорно короткий конспектик. О событиях XVI века я вообще знала непростительно мало, а уж всё, что было связано с гоблинами, было для меня карой небесной! Но всё же я смогла вспомнить семь наиболее крупных восстаний и даже четырёх предводителей и написать, чем всё закончилось. К концу экзамена я вся извертелась, надеясь, что случится чудо, и мне кто-нибудь или что-нибудь поможет… Но мечтать не вредно, поэтому отчаявшись выжать из себя хоть что-то, я сдала свою работу и направилась к выходу.

На этот раз я была не первая, но и до последних мне было далеко. Все мои друзья корпели над своими конспектами и даже не думали заканчивать свои работы. От осознания свой тупости я почувствовала себя ущербной среди таких умников.

Окончательно расстроившись, я решила сдать все книги, которые брала в библиотеке для подготовки к экзаменам, чтобы не бегать в последний день с шальными глазами. Поднявшись в гриффиндорскую башню, я взглянула на часы, висевшие в гостиной. Без десяти двенадцать. «Я успею до конца экзамена», — подумала я, войдя в комнату и разыскивая книги. Всего набралось пять штук: одна по Истории, две по Зельеварению, одна по Травологии и рунный словарь. Книг по Трансфигурации и Чарам, как я не искала, не было. Возможно, я уже успела их сдать. А учебник по ЗоТИ, по которому я готовилась к экзамену, был мой собственный.

Собрав книги в стопку, я пошла в библиотеку, обдумывая во время своего пути ошибки, которые я допустила в эссе по Истории Магии и, как это всегда бывает, вспомнила причины восстаний и ещё два имени гоблинских предводителей. В библиотеке мадам Пинс забрала у меня книги и сказала, что учебник по Чарам я уже сдала, а вот Трансфигурация за пятый курс всё ещё у меня. Возвращаясь к Большому Залу, я долго пыталась вспомнить, где и при каких условиях последний раз пользовалась книгой. В этот момент мне на встречу из-за угла выбежала Ирма.

— Что случилось? — взволновано спросила я, видя чуть испуганное лицо подруги.

— Там… — взмахнув рукой, указала на окно она, окончательно запыхавшись. — Поттер… и Северус… — начала Ирма и, глубоко вздохнув, закончила, — дерутся!

— Идиоты! — в сердцах произнесла я, побежав к выходу.

Я успела уже к самой развязке, когда Северус, подвешенный за ногу неизвестным мне заклинанием, болтался в воздухе, осыпая Поттера и Блека проклятиями. Его палочка валялась на земле прямо под ним, но как бы он ни старался, всё равно не мог дотянуться. Ремус Люпин сидел под деревом, заслонившись книгой, старательно делая вид, что он тут ни при чём и вообще его здесь нет. А Питер Питтегрю противно смеялся до слёз, тыкая пальцем в сторону моего брата. Смеялись многие, но с моим появлением смех резко стих. Все замерли в ожидании нового шоу. Как отвратительно!

Джеймс и Сириус с вызовом посмотрели на меня, ожидая решительных действий. Мысленно послав обоих к Волдеморту, я прошла вперёд и, подняв палочку Северуса, отдала её ему. Я не знала заклинания, наложенного на него, а поэтому не стала пытаться снять его сама. Северус не заставил себя ждать, невербально отменяя заклинание. С глухим стуком он рухнул на спину, раздались смешки. Я оглянулась, взглядом ища Ксанфа, но тот как сквозь землю провалился. И не было ни Лили, ни Нарциссы. Вероятно, Ирма отправилась на их поиски.

Резко вскочив, Северус хотел снова кинуться на обидчиков, и те уже вскинули палочки, но мне с большим трудом удалось удержать его от этой глупой ошибки.

— Не надо, Северус, — сухо произнесла я, с отвращением посмотрев в сторону Мародёров, — не опускайся до их уровня.

— Ох, какие мы благородные! — рассмеялся Джеймс.

— Поблагородней тебя, Поттер! — огрызнулся Снейп.

— А ты вообще заткнись, Нюниус! Не с тобой разговаривают, — подал голос Сириус.

— Заткнись, Сириус! — прошипела я, чувствуя, что запас моего терпения иссякает.

Мне не удалось увести Северуса сразу, и теперь наша словесная перепалка грозила перерасти в новую драку. Именно драку, а не дуэль, потому что в дуэли соперники сражаются на равных, а в этой драке просто напросто происходило избивание слабого сильными!

— Не строй из себя сестру милосердия, Принц! Тебе не идёт, — скрестив руки на груди, сказал Джеймс. — Всё равно свою змеиную натуру не скроешь!

— Не смей так разговаривать с моей сестрой! — громко произнёс Северус, отталкивая меня назад и взмахивая палочкой.

Поттер среагировал на удивление быстро, вскидывая палочку и произнося заклинание. Я же, по своей глупости желая остановить дуэль, кинулась между Джеймсом и Северусом, когда те уже произнесли заклинания, и остановить их действия нельзя было никак. Заклинания ударили в меня с двух сторон, и я вскрикнула, почувствовав резкую боль в правом предплечье. Боль была настолько сильна, что практически мгновенно потеряла сознание.

* * *

Северус на мгновение замер, видя как, вскрикнув от боли, его сестра падает на землю, и успел поймать её уже у самой земли.

— Джесс! — потряс он её за плечо, но она никак не отреагировала.

— Что с ней? — Ксанф резко возник над Северусом. Он успел в самый последний момент, когда его помощь уже и не требовалась.

Северус растерянно посмотрел на Ксанфа, не понимая, откуда тот взялся, и, чувствуя себя ужасно виноватым из-за того, что допустил произошедшее с Джессикой.

Ксанф, оттолкнув ничего не соображающего Снейпа, провёл палочкой над бессознательной девушкой, прошептав заклинание. Спустя какое-то время, её веки затрепетали, а на лице появилась гримаса боли. Она схватилась левой рукой за правое предплечье и почти по-детски прохныкала:

— Больно.

— Тише, Джесси, — успокоил её Ксанф, приподнимая и усаживая на земле. Потом он расстегнул манжет блузки на правой руке и, осторожно приспустив рукав, промычал что-то нечленораздельное себе под нос. — Джесс, только не теряй сознание, — предупредительно сказал он, поднимая девушку с земли. Та едва стояла на ногах, грозясь снова упасть в обморок.

— Что случилось? — подбежав, спросила Лили, позади неё стояли Ирма и Нарцисса.

— Северус, у меня к тебе просьба, — сказал Ксанф, не отвечая на вопрос Лили, которая уже кинулась с кулаками на Джеймса и Сириуса. — Ты должен написать письмо Кристиану, скажи, что это очень срочно, и требуется его присутствие.

— Я не могу, Ксанф, — покачал головой Северус, злобно оглянувшись на замерших в ожидании Поттера и Блека, к которым присоединился теперь и Ремус.

— Северус, я бы не просил, если бы дело не было таким срочным. Посмотри! — Ксанф довольно неаккуратно дёрнул расстёгнутый рукав Джессики, и та всхлипнула от боли, так и не открыв глаз.

Северус в шоке уставился на тонкий браслет, крепко охвативший тонкое белое предплечье, представлявший собой хитро сплетенную вязь из тринадцати молодых зелёных побегов плюща.

— Что это? — в один голос спросили Нарцисса и Ирма, Северус так и не смог произнести ни слова.

— Её палочка. Джессика является хозяйкой нерукотворной палочки, — скороговоркой объяснил Ксанф, а потом добавил, — Северус, я прошу тебя…

— Он напишет, мы проследим, — закивала головой Нарцисса, с восхищением разглядывая палочку, оплетающую руку Джесси.

Ксанф, легко подняв девушку, быстрым шагом отправился в Больничное крыло.

* * *

— Мистер Дамблдор, я требую самого сурового наказания для мистера Блека и мистера Поттера, — последние два имени Кристиан Принц выплюнул с откровенным презрением.

— Но, мистер Принц, мальчики же не виноваты в том, что случилось с вашей дочерью, — изобразив искреннее недоумение, ответил директор, с неодобрением оглядев виновников.

— Возможно, — почти согласился Кристиан, — но конфликт начался не с этого. Стоит заметить, что мистер Поттер первый напал на моего племянника. Причём нападение было абсолютно необоснованным!

— Но, мистер Принц… — попробовал возразить директор, но был бесцеремонно перебит.

— Мистер Дамблдор, — Кристиан постарался вложить в свои слова как можно больше яда, — не заставляйте меня сомневаться в вашей компетентности.

Директор на мгновение задохнулся от такой наглости и не сразу смог взять себя в руки. Ксанф, Северус, Джеймс и Сириус переглянулись между собой, с волнением ожидая конца этого бессмысленного разговора. Последние особенно трепетно ожидали решения директора.

Пауза затянулась. Кристиан, на губах которого змеилась неприятная насмешливая улыбка, молчал, удобно откинувшись в кресле. Слева от него стояли Ксанф и Северус, замершие, словно две статуи, а справа, ближе к директору, с беспокойством переводя взгляд с Дамблдора на Кристиана, — Сириус и Джеймс.

— Но сейчас уже конец года, и наказывать уже бессмысленно, — медленно произнёс директор, внутренне радуясь, что всё так удачно повернулось в его пользу.

— Можно перенести наказание на следующий год, — тихо произнёс Кристиан, в голосе которого по-прежнему звучала угроза.

— На следующий? — Дамблдор удивлённо приподнял брови.

— Да, на следующий. И пусть это будет не просто отработка на пару месяцев, а, допустим, на полгода, и к этому, я бы, пожалуй, ещё добавил запрет на посещения Хосмида… на весь год, — безжалостно закончил Кристиан.

Шок и удивление отразились на лицах Джеймса и Сириуса. Они беспокойно переглянулись друг с другом. Поттер хотел что-то сказать, но не решился. Мистер Принц внушил ему чувство угрозы ещё в их первую встречу, когда произошла вся эта катавасия с полнолунием и Ремусом. Но даже тогда все шишки сыпались на Сириуса.

— Я думаю, до следующего учебного года мы сможем придумать для мистера Поттера и мистера Блека достаточно суровое наказание, — окончательно сдался перед разъярённым отцом Джессики Дамблдор.

Сириус и Джеймс практически синхронно опустили головы и поникли. Директор не собирался и дальше пытаться «договориться» с мистером Принцем. Впрочем, их разговор всё равно бы ничем хорошим не кончился.

* * *

С того самого момента, как Ксанф принёс меня в Больничное крыло, и мадам Помфри засуетилась вокруг меня, боль ни на секунду не утихала, хотя и стала слабее. Я не потеряла сознание, но, тем не менее, перед глазами всё кружилось и расплывалось. На все вопросы мадам Помфри я не отвечала, хотя бы потому, что не понимала и не слышала её слов.

К вечеру боль отступила. Ко мне впустили девчонок, Ирму, Нарциссу и Лили. От них я узнала, что в школу прибыл мой отец и вот уже несколько часов они не выходят их кабинета директора. Не исключая моего отца и Дамблдора, там также присутствовали Ксанф, Северус и, разумеется, Поттер и Блек. После той отвратительной выходки я окончательно разочаровалась в «добрых» намереньях Сириуса и Джеймса. В них не было абсолютно ничего хорошо, и эти «мародёрские» наклонности приносили горе не только своим обладателям, но и всем окружающим.

Но с другой стороны, если бы не эта выходка, неизвестно, сколько бы ещё прошло времени прежде, чем мне удалось бы «призвать» палочку.

* * *

Когда отец, придя меня навестить, сообщил мне, что собирается меня забрать сегодня же, я на мгновение испытала шок, но спорить не стала. Во-первых, меня всё ещё мутило, а, во-вторых, отец был полностью прав. Неизвестно, какое ещё влияние на меня окажет моя же палочка, с которой я теперь была связана раз и навсегда. Но о последнем я предпочла умолчать, примерно, так же, как и о своих новых способностях к исцелению. Мне почему-то казалось, что об этом нужно непременно молчать.

* * *

— Лили, я хочу, чтобы ты непременно приехала погостить к нам, — улыбаясь, произнесла я.

— Ну, я не знаю. Если только твои родные будут не против, — замялась она.

— О, нет! Я более чем уверена, что они будут не против, — рассмеялась я; голова вновь закружилась, но я изо всех сил старалась сохранять бодрость духа.

— Хорошо, — наконец сдалась Лили.

— Я напишу тебе, — обнимая подругу, сказала я.

Мы стояли в нашей комнате в башне Гриффиндора. Я уже собрала свои вещи, и Тфинти забрал.

— Так или иначе, всё равно конец года, — преувеличенно бодро пожала я плечами, — и пришлось бы расставаться.

— Ты права, но тебе не стоило кидаться по заклятья, — неодобрительно ответила она.

— Мне пора, меня ждёт отец, — вздохнув, ответила я и снова обняла подругу.

Мы вышли из комнаты и, проходя через гостиную, я не могла не отметить удивлённые взгляды, обращённые на меня. Слух о том, что я являюсь хозяйкой Нерукотворной палочки, уже вовсю блуждал среди учеников и профессоров. Если мне повезёт, к новому учебному году страсти поутихнут.

У портрета Полной Дамы стоял мой отец. Посмотрев на Лили и улыбнувшись ей, я подошла к отцу.

— Пока, Лили.

— Пока, — улыбнулась она мне в ответ, и я не могла не заметить, как она оробела перед моим отцом.

— Идём, Джесси, — сказал Кристиан, пропуская меня вперёд.

Когда мы шли к выходу из замка, проходящие мимо ученики удивлённо оборачивались на нас, и это очень позабавило отца.

— Теперь, когда я уеду, только и будет разговоров, что об этой глупой драке да о моём отъезде, — посетовала я.

— Именно поэтому я и забрал тебя, — слишком уж равнодушным голосом ответил Кристиан.

— Только поэтому? Уж что-что, а на сплетни у меня иммунитет, — улыбнулась я.

— Нет, завтра отправимся в Косой переулок: нужно заглянуть к Олливандеру. Старый шарлатан! — он угрожающе злобно произнёс последние слова.

— Не говори так! — искренне возмутилась я. — Возможно, он просто не знал того, с чем мне предстоит столкнуться. К тому же ты видел, что ни одна из предложенных палочек, кроме этой, — я взмахнула правой рукой, рукав которой скрывал мою палочку, и едва не взвыла от резкой боли, пронзившей руку, — мне не подошла, — с паузой докончила я.

— Вот и спросим у него, знал или не знал, — не терпящим возражения тоном, ответил он.

Всю остальную дорогу мы шли молча. У выхода нас ждали Ксанф, Северус, Ирма и Нарцисса. Я задержалась, чтобы попрощаться с девчонками, и лишь после этого мы продолжили свой путь в Хосмид, откуда можно было аппарировать.

Мы аппарировали в Нест Рейвен, где нас встретила взволнованная Эйлин. Широко улыбаясь, я постаралась тут же успокоить её и, думаю, у меня получилось.

В этот день мне пришлось пережить ещё одно маленькое открытие. Когда я обняла Эйлин, то ощутила странную пульсирующую боль внутри неё. Сердце билось неровно и тяжело. Мне не составило труда предположить, что это чувство было вызвано моей палочкой. Всё, что мне теперь требовалось, так это понять, как можно с её помощью исцелить Эйлин.

Уже вечером отец позвал меня к себе в кабинет для серьёзной беседы. Вначале разговор шёл в необременительном и спокойном русле: он спросил об экзаменах, о моих друзьях, о Ксанфе и Северусе, и, разумеется, о Лили. Отец был шокирован, узнав, что Северус и Лили встречаются совсем не как друзья. Это известие сбило с него то хмурое и суровое выражение лица, с которым он меня встретил, едва я вступила на порог его кабинета. Наступила долгая пауза, в течение которой отец молчал, уставившись в одну точку, а я, от нечего делать, перебирала перья на его столе.

Потом очнувшись от своих размышлений, он перешёл к более волнующему его вопросу.

— Я хочу, чтобы ты мне рассказала всё, что произошло между вами. Объяснениям Поттера и Блека я ни капли не верю, а Ксанф и Северус излагают события со своей точки зрения, которые несколько отличаются друг от друга. У первого — потому что он пришёл поздно, а у второй не может сдержать своих эмоций, рассказывая.

После такой длинной прелюдии, я ненадолго замолчала, перебирая события прошедшего дня. Но после рассказала всё, начиная с момента, когда Ирма нашла меня, и тем, когда я потеряла сознание.

— Дай мне свою руку, — попросил отец, и я поняла, что он хочет, протянув правую. — Довольно необычно. Выглядит, как чехол для палочки, — сделал вывод отец, дотошно рассмотрев мою руку. И хотя мне было ужасно больно от его прикосновений, я всеми силами старалась сохранить равнодушное лицо.

— Почему ты так думаешь? — спросила я, поднимая свою руку на уровень глаз и тоже рассматривая.

— Вот, смотри, на внутренней стороне выемка, — показал он, и действительно, узор переплетался, образуя выемку, куда можно было бы вставить небольшую палочку, — хотя я и могу ошибаться.

— Думаю, мистер Олливандер всё нам объяснит, — ответила я, искренне на это надеясь. — Я пойду, уже поздно.

— Спокойной ночи, Джесси.

— Спокойной ночи, — пожелала я, обойдя вокруг стола и поцеловав отца в щёку.

* * *

На следующее утро я встала довольно поздно — сказались дни сдачи экзаменов, но за то мне удалось хорошенько выспаться. Рука почти не болела, но я почти и не замечала её. Всё казалось совершенно нормальным, как и до той перепалки с Мародёрами.

Приведя себя в порядок и надев летнее жёлтое платье, я спустилась вниз на завтрак. После завтрака мы с отцом отправились в Косой переулок, к Олливандеру. Мне оставалось лишь надеяться, что Кристиан никогда не узнает страшную тайну моей палочки.

Косой переулок встретил нас гомоном различных голосов и большим скоплением людей. Крепко вцепившись в руку отца, я изо всех сил старалась поспевать за его широким шагом и не сильно застревать в разноцветной толпе, сомкнувшейся вокруг нас, едва мы вошли в переулок. Было немного странно идти, вот так просто, не прячась и не пытаясь скрыть своё лицо. Никто, абсолютно никто не имел повода тыкать в меня пальцем и шёпотом повторять: «Это она! Ты посмотри, это она! Я видел её шрам! (которого у меня, Слава Мерлину, не было)»

Вскоре мы дошли (точнее я добежала, а отец дошёл) до лавки Олливандера, и я даже не успела рассмотреть золотистую полуистёршуюся надпись на магазине. Отец крайне недружелюбно толкнул дверь и пропустил меня вперёд. После духоты на улице мне было приятно находиться в прохладном, хоть и пыльном помещении. Нас окружали всё те же коробки с волшебными палочками, возвышающиеся чуть ли не до самого потолка.

Олливандер появился, словно из ниоткуда, и отец, едва поздоровавшись, сразу начал излагать, в чём дело. Чем ближе наступал конец небольшого приключения, произошедшего со мной, тем выше поднимались брови мастера, и тем изумлённее становилось его лицо.

— Поверить не могу! Дайте взглянуть, пожалуйста! — возбуждённо проговорил Олливандер и тут же направился ко мне. Он осмотрел каждый миллиметр моей палочки, сначала просто, потом через увеличительное стёклышко, прежде чем, сказать что-то нечленораздельное, чего не смогла понять даже я, находясь от него всего лишь в шаге.

— Простите?.. сэр. Что Вы сказали? — переспросила я, надеясь, что его бурчание имеет какое-то отношение к делу.

— Ох… простите, мисс… и Вы, мистер Принц! Я совсем забылся. Не каждый день встречаешь обладателя целых двух Нерукотворных палочек, — объявил он, и я готова была взвыть. Наверное, это мой крест — быть ненормальной всю свою жизнь!

— Двух? — не понял отец, переспрашивая.

— Да! — воскликнул Олливандер и убежал к себе в подсобку. Он долго возился там, разыскивая, по моему мнению, что-то уж совсем сверхестественное, но, наконец, вернулся, неся в руках маленький ларчик из красного дерева. — Вот! — объявил Олливандер, открывая ларчик и доставая оттуда небольших размеров палочку не более пяти дюймов в длину (12 см — прим. автора). Она была совершенно неполированная, а её поверхность украшали узоры естественного происхождения. В любом случае, с первого взгляда она походила всего лишь на сучок.

— Ужас какой, — в отчаянье простонала я.

— Что?! — изумился Олливандер, — Палочка прекрасна! Это веточка Священного древа! — начал он объяснять мне.

— Я не об этом, — отрицательно покачала я головой, теряя хорошее настроение. Отец насуплено молчал, сдвинув брови.

— Ну, тогда приступим, — обрадовался мастер палочек, — возьмите её в руки.

— Вы уверены, что она примет меня? — совершенно не уверенная в успехе, спросила я.

— Иначе и быть не может!

Грустно вздохнув, я подошла к прилавку, за которым стоял Олливандер, и, в принципе, ни на что не надеясь, взяла в правой рукой палочку — веточку Священного древа. К моему разочарованию, она вспыхнула золотистым светом, и так же вспыхнул Плющ, обвивающий мою руку.

— Отлично, — чуть злобно процедила я. — И как мне теперь использовать целых две палочки одной рукой?

— Только одну! — подняв палец вверх, сказал возбуждённо Олливандер. — Так как Плющ обвивает Ваше предплечье, мисс Принц, Вы лишены возможности в полной мере ей пользоваться, хотя и можете колдовать взмахом ладони, если научитесь. А вот веточку Священного древа Вы используете как абсолютно обычную палочку…

— Это всё, конечно, хорошо, — вмешался в разговор мой отец, — но какой смысл и сила заключается в этих палочках?

— А разве Вы не знаете легенду о Плюще и Волшебнике? — удивлённо спросил Олливандер, — Ну, как же? — Кристиан смерил его недовольным взглядом. — Неужели я Вам не рассказал, — мастер палочек был изрядно раздосадован случившейся недомолвкой с его стороны.

— Так, может, Вы нам расскажете? — хмурясь, попросил Кристиан.

— Да, да, конечно! Дайте вспомнить, — Олливандер задумался и растерянно поскрёб лоб узким крючковатым пальцем. — Ага, вспомнил, — обрадовано ответил он.

Олливандер рассказал историю про Плющ, но отличающуюся от той, которую мне поведала змейка К’шарри. Несмотря на то, что всё было показано слишком сказочно, так ещё и палочкой владел не сам Волшебник, а его невеста, которую приковали золотыми цепями к Священному древу. Пока маг сражался с помощью меча и палочки со Змеем, Плющ превратился в палочку, и девушка с её помощью освободилась от цепей. Потом, когда Змей укусил Волшебника, она излечила его. Так как Плющ обвивал предплечье девушки, и ей было неудобно колдовать, она решила проблему гениально, отломив сучок Священного древа. С тех пор обе палочки используются вместе. Ни о каком проклятье речи не было, но это не значило, что его не могло не существовать.

— Значит, теоретически Плющ направлен на целительство, — сделал вывод Кристиан.

— Почему же теоретически, Мистер Принц?! — не на шутку оскорбился Олливандер.

Я равнодушно ожидала конец всей этой комедии. Увы, но эта история с Нерукотворными палочками мне наскучила.

— Ах, да! Вот ещё, — вспомнил Олливандер, — Вы, Мисс Принц, можете использовать Плющ в качестве своеобразного чехла для второй палочки. Вам нужно сказать… так… — он снова открыл ларчик из красного дерева и достал от туда желтый кусочек пергамента, — а, вот… К Истоку!

Я посмотрела на веточку Священного древа в своей руке. Не зная, нужно ли взмахивать ей или нет, я просто сказала: «К Истоку!» Палочка растворилась и через мгновение оказалась в той самой выемке, которую разглядел вчера мой отец.

— Прекрасно, Мисс Принц, — удовлетворённо кивнул Олливандер. — А чтобы достать её, Вам надо взмахнуть кистью, будто Вы указываете сторону, — он показал, взмахивая. Я повторила, и палочка удобно легла в ладонь, будто влитая.

— Замечательно, — наконец, одобрил отец и спросил, — Сколько мы Вам должны за палочку?

— Четырнадцать сиклей и пять кнатов, — озвучил цену палочки мастер палочек, которая ни чем не отличалась от цены за обыкновенную палочку.

Заплатив, мы вышли. Веточка Священного древа всё ещё была у меня в руке, и я поспешила её убрать.

— Мы теперь домой? — спросила я, посмотрев на отца.

— Да, домой, — кивнул он и, крепко схватив меня за плечо, аппарировал, не сходя с места.

* * *

Спустя пару дней из Хогвартса приехали Ксанф и Северус. Мне пришлось рассказать им историю, поведанную Олливандером — она привела их в шок, особенно Северуса. Я же чувствовала внутри пустоту и радость одновременно. С последним, разумеется, понятно… Я могла излечить Эйлин и Агнессу. Но вот первое… Этого я объяснить не смогла. Какое-то тяжёлое предчувствие давило на меня.

* * *

Лето пролетело как-то сумбурно быстро. О книгах мы почти не вспоминали, а я практически забросила анимагию. Мы с Ксанфом почти каждый день летали на мётлах, и Северус иногда составлял нам компанию. Переписывались с ребятами, с которыми успели познакомиться, с Ирмой и Нарциссой, и, конечно, с Лили.

Ближе к концу июля, за пару дней до моего дня рождения я пригласила всех трёх девчонок. Но, если Лили согласилась сразу, то с Нарциссой и Ирмой возникли проблемы. Ирму родители на всё лето отправили к бабушке в Ирландию, которая отличалась крайне настырным и вредным характером. Вот и сейчас, разобидевшись на какую-то свою дальнюю закадычную подружку, она не желала отпускать от себя куда-либо свою горячо любимую внучку. Это известие меня несколько огорчило. С Нарциссой всё было несколько проще. И хоть она и не могла приехать заранее, но обещалась прибыть в день торжества.

— Торжество! — я недовольно хмыкнула. — Это же надо обозвать мой день рождения торжеством!

— Почему нет? — спросил Ксанф, отвлекаясь от книги.

Мы сидели в библиотеке, я писала ответы к письмам, Ксанф читал книгу по анимагии (он был упорнее меня), а Северус блуждал где-то между книжных шкафов, разыскивая книги, которые он ещё не прочитал. Я лично считала, что он прочитал их уже все, так как в последнее время в библиотеке он практически жил и везде ходил с книгой.

— Я не считаю свой день рождения торжеством, — упрямо ответила я.

— Другие считают. И я уверен,что в этом году у тебя будет куча подарков, — ответил Ксанф.

— Тогда почему ты свой день рождения не отмечаешь? — перешла я в наступление.

— А оно у меня шестого октября, — ничуть не теряясь, отвечает он, и мне от досады хочется стукнуть его по лбу его же увесистым томом по анимагии.

— Да ну тебя, — наконец сдаюсь я.

— Что там ещё Нарцисса пишет? — спросил Ксанф, опуская книгу на колени и сползая в кресле.

— Спрашивает, может ли она прибыть с Регулусом Блеком, и… всё… да, всё, — отвечаю я, дочитывая письмо.

— А что хорошая идея! Нас будет ровно шестеро, если ещё кого не пригласим, и тебе не удастся забиться куда-нибудь в угол и ждать, пока все не разойдутся, — с лёгкой улыбкой ответил он, закидывая ногу на ногу.

— Ты о чём? — спросила я, прекрасно понимая его намёк, и тут же, разозлившись, воскликнула, — Чушь какая!

— Ну, почему ты всё воспринимаешь буквально?

— Иди ты!

Я встала и несколько раз прошла от кресла, вдоль камина, к книжному шкафу у окна. Рассматривая корешки книг, я невольно задумалась, что действительно всё воспринимаю буквально. Ну, подумаешь, нас будет шестеро, три девочки и три мальчика… Ну, и что? Что волноваться-то по пустому поводу?! В который раз я поймала себя на мысли, что повод был как раз не пустой. С тех пор, как Ксанф и Северус стали встречаться с девчонками, я осталась совершенно одна. В отличие от Ирмы у меня не было множества подруг, на своём факультете я была чужой. И честно признаться себе в том, что это всего лишь зависть, я не могла.

— Когда приедет Агнесса? — спросила я, переводя разговор.

— В начале августа. А что? — тут же отозвался Ксанф.

— Просто.

Пройдясь мимо книжных шкафов, я, чтобы как-то развеять грусть, решила проведать К’шарри.

— Я, возможно, опоздаю или вовсе не приду на обед.

— Мама опять будет отчитывать тебя весь вечер, — вдруг откуда-то из-за полок подал голос Северус.

Ничего не ответив, я вышла из библиотеки и, обувшись, неспеша направилась в стороны рощицы, стараясь оставаться в тени деревьев. Но дойти медленно всё равно не получилось, зато сев на белый плоский камень под раскидистым дубом, я практически сразу успокоилась.

Сколько себя помнила, начиная с самого детства, я никогда не видела себя в кругу семьи. Разумеется, как и все сироты, мне иногда снилось и мечталось, что вот-вот придут мои родители, или бабушка с дедушкой, или какая-нибудь добрая тётя и заберёт меня из этого чужого мне и неприветливого дома Дурслей. Но чуда не случалось. Тщетно я загадывала каждый год желания… Потом, когда для меня открыли целый новый и чудесный магический мир, я думала, что теперь-то у меня точно всё будет, ведь здесь меня все знают, я герой, но оказалось, что только пешка в заумной и тупиковой игре, окончившейся разгромным поражением. Сейчас у меня была семья, были друзья, было всё, что только можно пожелать ребёнку, выросшему в чулане под лестницей. Ан нет, опять недовольна… И опять где-то маячит призрак кровавой войны…

Тихое шипение, отвлекло меня.

— К’шарри, это ты? — позвала я в ответ.

— Здравствуй, Говорящая, — поприветствовала меня К’шарри, осторожно взбираясь вверх по моей ноге. Я подставила ей руку, и она с удобством обвила моё левое предплечье. — Значит братья снова вместе? — спросила она.

— Братья?

— Палочки…

— Ааа… — задумчиво протянула я, подняв свою правую руку на уровень глаз и вновь рассматривая замысловатый браслет, образованный тринадцатью побегами. — Да. Знаешь, Олливандер, мастер, изготовляющий палочки, рассказал мне несколько отличающуюся от твоей историю про Плющ.

— Люди любят сказки, им нравятся красивые истории с красивым концом, — глубокомысленно ответила змейка.

— Он сказал, что девушка, невеста Волшебника, просто прикоснулась к нему, и он излечился. Что скажешь? — выжидающе спросила я, надеясь, что К’шарри поможет мне и научит, как исцелить Эйлин и Агнессу.

— Скорее всего, так всё и было, но я знаю точно, что для этого ещё нужно и большое желание. Нельзя так просто взять и исцелить, — подумав, ответила она.

Наступила долгая пауза. К’шарри молчала, а я пока ещё не придумала, что бы ещё можно было спросить у неё.

— Твои дочери уже вернулись? — спросила я, наконец.

— Со дня на день, я так думаю, — лениво ответила она.

— У меня через два дня день рождение, — неохотно поделилась я, — моим друзьям и Эйлин просто нетерпится его отметить. Замкнутый круг какой-то…

— Обычно люди любят отмечать праздники…

— Ты говоришь так, будто я — не человек, — заметила я.

— Ты Говорящая и хозяйка Плюща.

— И всё равно?

— Ты пахнешь осенью… — ответила К’шарри, как всегда загадочно.

Я тяжело вздохнула, облокотившись на ствол дуба и закрыв глаза.

— Знаешь, Говорящая, — заговорила вдруг змейка, — все люди пахнут по-разному, домом, дорогами, цветами… по-разному. Знаешь, почему?

— Почему? — спросила я, поддержав её странный разговор.

— Потому что так пахнет их душа… — закончила она. — Мне пора идти, я сегодня ещё даже не охотилась.

— Надо мне было принести тебе что-нибудь, — сказала я, внутренне досадуя, что не принесла угощение.

— Принесёшь в следующий раз, — ответила К’шарри, и я могла бы поклясться, что если бы она умела, то обязательно улыбнулась.

К’шарри сползла на камень рядом, а я встала.

— До следующей встречи, Говорящая.

— До следующей, — эхом отозвалась я. — с тобой всегда есть о чём поговорить.

Я постояла пару минут, наблюдая, как змейка скрывается в высокой траве. Высокий старый дуб стоял на самой окраине сада. Здесь роща заканчивалась, и во всей красе открывался вид на замечательный холмистый пейзаж с редким пролеском, а где-то вдалеке блестело озеро…

Лили приехала на следующий день. Прекрасная милая рыжая Лили!.. Ещё никогда я не была настолько рада её появлению. Ей пришлось добираться на «Чёрном рыцаре», и, едва она вышла из автобуса с лицом нежно-зелёного цвета, мы с Северусом поспешили её поддержать.

— Ты жива? — с улыбкой спросила я, смутно вспоминая свою первую поездку.

Лили промычала в ответ что-то маловразумительное.

— Крепись, скоро пройдёт, — с жалостью погладив её по спине, постаралась я успокоить подругу.

Северус, подняв чемодан девушки, с ожиданием смотрел на нас.

— Пойдём?

— Да, — наконец, придя в чувство, ответила Лили, неуверенно кивнув головой.

— Ну и хорошо, — облегчённо ответила я, — сейчас мы тебе устроим потрясающую экскурсию по нашему поместью. Только, чур, в библиотеку пойдём в последнюю очередь.

— А что там? — заинтересованно спросила она, идя с нами ровно по серединке, и одной рукой обхватив мою руку, а другой Северуса. Ксанфа с нами не было, он летал на метле, хотел пробоваться в загонщики в этом году.

— Там?! Там чёрная дыра, которая затягивает таких умников, вроде тебя и Северуса, — зловещим голосом поведала я.

Северус рассмеялся.

— Она просто злится, что и я, и Ксанф уделяем книгам внимания больше, чем ей.

Я недоверчиво хмыкнула.

— Скажешь тоже. Просто тоска берёт, когда наблюдаешь за вашими серьёзными лицами, — поспешила я отмахнуться. — Лили, я надеюсь, ты будешь на моей стороне?

— Я, конечно, постараюсь, но думаю, мне будет весьма трудно исполнить твою просьбу, — ответила Лили, скосившись на Северуса.

Тем временем, мы поднялись в холл, где нас уже ждала Эйлин.

— Здравствуй, Лили. Мне очень приятно, что ты решила приехать к нам в гости, — с распахнутыми объятиями поприветствовала она её. Лили робко шагнула к ней навстречу, чтобы тот час оказаться в дружеских объятиях Эйлин. Она смущённо зарделась, явно не ожидая столь тёплого приёма. — Пойдём, скоро обед. Ты не голодна?

— Я… нет, — сдавленно ответила Лили, посмотрев на нас и ища поддержки.

Видя, как Эйлин уводит Лили, я вырвала из рук Северуса чемодан.

— Иди, а я пойду, позову Ксанфа и найду отца.

— Кристиана нет, он сказал, что у него срочные дела, — услышав меня, ответила Эйлин.

«Дела?», мысленно переспросила я. Какие могут быть срочные дела в день приезда Лили?! Но тут меня осенило. Ему было бы очень больно увидеть живую и невредимую Лили Эванс, к тому же встречающуюся с Северусом Снейпом. То, что мне удалось сделать в это время, в прошлом нещадно уничтожено. Теперь Кристиан боялся, что всё это сон.

Позвав Тфинти и поручив ему отнести чемодан Лили, я отправилась на поле. Ксанф сегодня был с самого утра сам не свой. На все вопросы либо отшучивался, либо молчал. Что с ним могло произойти за одну ночь, я не понимала, хотя и смутно догадывалась.

Обойдя особняк вокруг, мне сразу удалось разглядеть фигурку друга, выполняющего сложные пируэты. Меня он заметил не сразу, пришлось терпеливо ожидать его внимания. Спустившись, я с беспокойством вгляделась в раскрасневшееся лицо Ксанфа, под глазами у него залегли чёрные круги. Похоже, он совсем не выспался этой ночью.

— Лили приехала, — сообщила я, и сама поразилась, каким бесцветным оказался мой голос.

— Что случилось? — спросил он удивлённо.

— Это с тобой что-то случилось, — констатировала я, глядя ему прямо в глаза.

Хмыкнув, он отвернулся и, поудобнее перехватив метлу, собрался идти в дом.

— Объясни хотя бы с чем это связано, — не отставая, привязалась я, ухватив его за руку, которая тут же напряглась.

Сейчас, после полёта, когда ветер перестал обдувать его лицо, пот выступил у него на лбу и на спине. Его взгляд вдруг стал горьким. В этот момент он выглядел намного взрослее. Зато я почувствовала себя маленькой и глупой.

— Опять… кошмары? — предположила я.

— Не опять… Они и не прекращались, — ответил он, остановившись, и даже не пытаясь вырвать руку. — Хотя иногда сны с твоим участием бывают даже забавными…

— Что на этот раз? — перебив его, спросила я.

— Ничего, — ответил Ксанф, вновь порываясь уйти. Меня охватила злоба.

— Слушай, эти сны касаются меня в первую очередь, ты не имеешь права скрывать, — накинулась я на него, неминуемо повышая голос.

— Хорошо. Я покажу тебе, но обещай, что не будешь сопротивляться и выталкивать меня.

Прежде, чем я смогла в полной мере осознать его слова, он легко скользнул в моё сознания, открывая своё. Перед глазами у меня замелькали картинки, не сдержавшись, мне хотелось тут же отстраниться и разорвать связь, но Ксанф, ухватив рукой мою голову, удержал меня. Наконец, пелена немного рассеялась, а картинки приобрели чёткость. Судя по тому, как блёкло и безэмоционально они выглядели — это и были его сны. Сценки из моего детства следовали одна за одной, и я с трудом могла понять, что это всего лишь кошмары чужого человека. Раз от раза «я» в снах становилась старше, на последней картинке мне уже было почти десять, кажется, я шла в школу. Момент, запечатлённый во сне, уже практически изгладился в моей памяти, и я никогда старалась не вспоминать его. Женщина, очень старая, но удивительно высокая, статная, одетая в странный чёрный балахон; её абсолютно седые волосы были спутаны, а в глазах горел огонёк безумия.

— Дочка, — схватив меня за локоть, прошептала она, едва двигая сухими губами.

— Всё вернётся, однажды и ты вернёшься… Вернёшься!..

— Хватит! — закричала я почти истерическим голосом, меня трясло также сильно, как и в тот день, когда я встретилась с этой безумицей. И хотя всё было несколько иначе, суть кошмара та же.

— Что это? Кто эта старуха? — спросил Ксанф, не отпуская меня, хотя я и не оставляла попыток вырваться.

— Я не знаю, я не знаю!!! Отпусти!

— Успокойся, — он с силой тряхнул меня за плечи.

Я изумлённо уставилась на него, всё ещё дрожа от ужаса.

— Я не знаю, кто она, — подозрительно спокойным голосом ответила я, глаза мои тоже оставались сухими. Настолько сухими, что создавалось впечатление, что у меня в глазах песок. — И всё было иначе. Если ты помнишь, тогда я была мальчиком. Она подошла ко мне и так же схватила за локоть. Она сказала, что чего-то ждала, но, потом вдруг обезумев, начала кричать. Я убежала. Всё.

— Что она имела в виду? — спросил Ксанф.

— Откуда мне знать?! Одно малейшее воспоминание о ней вызывает у меня приступ неконтролируемой паники, — мой голос снова начал срываться.

Наступила пауза. Ксанф разглядывал моё лицо, пытаясь угадать, всё ли я ему рассказала. Я же отводила глаза, рассматривая его мокрую белую футболку, и пытаясь успокоиться и вновь забыть эту старуху, которая, смею надеяться, мне больше не встретится.

— Ты весь горишь, — заметила я, наконец, подняв глаза и коснувшись рукой его лба. Я почувствовала пульсацию, тяжёлую, словно свинец, и вызвавшую у меня головокружение, заставившую меня тот час отдёрнуть руку.

— Я могу… Я могу это убрать, — осевшим голосом сказала я, поймав непонимающий взгляд Ксанфа.

— Что убрать?

— Сны, кошмары… Заставить их исчезнуть, — зачастила я.

Ксанф всё понял. Понял, что в моих силах избавить его от этих странных снов, взявшихся ниоткуда и вызванных неизвестно чем.

— Не надо.

— Но ты мучаешься! — попробовала настоять я.

— Нет… Пойдём, нас ждут, — жёстко ответил он и, подняв метлу с земли, схватил меня за руку, уводя прочь с поля.

* * *

После обеда мы все вчетвером совершили экскурсию по особняку, обошли сад и вернулись лишь к ужину, потом до самого вечера просидев с Эйлин. Разговор снова завертелся вокруг моего дня рождения. Эйлин и Лили совершенно не понимали, почему я не хочу его праздновать. Мне же просто не хотелось привлекать к себе ненужное внимание. К сожалению, я лишь добилась обратного эффекта.

К вечеру и ко мне, и к Ксанфу вернулось хорошее расположение духа. Мы, не сговариваясь, решили раз и навсегда забыть об этой, вызывающей ужас, старухе, о том, что она кричала… Я же сделала себе заметку на будущее, обязательно поговорить с Ксанфом и, что самое важное, уговорить его принять мою помощь.

Я не сводила глаз с Эйлин, размышляя, удастся ли мне, не посвящая её в тонкости, незаметно излечить её. Мне хотелось, чтобы она чувствовала себя обязанной ещё и передо мной.

* * *

Отец до самого моего дня рождения абсолютно игнорировал всех домочадцев, исчезая ранним утром и возвращаясь лишь за полночь. Что-то мне подсказывало, что эти внезапные исчезновения связаны не только с приездом Лили, но с чем-то большим и важным. Мне хотелось надеяться, что то, чем он занимается, не опасно. Тем не менее, к своему стыду я чувствовала облегчение от его отсутствия…

31 июля после завтрака меня нагло выпроводили прочь из дома. Хорошо, что мне хоть позволили книжку по анимагии захватить, а то тогда бы мне совсем нечем было заняться. Забежав на кухню, где уже во всю орудовала поварёшкой Крабли, и захватив вкусностей для К’шарри, я отправилась в рощу. Расположившись на своём уже законном месте на плоском белом камне под дубом, я стала ждать змейку, которая обычно сама находила меня. Положив кусочки куриного филе, завёрнутые в салфетку, в тенёк, я раскрыла книгу. Добиться перевоплощения в зверя оказалось намного труднее, чем я предполагала вначале. За прошедший месяц, малодушно забросив книги в дальний ящик, я порядочно отстала от Ксанфа, которому, кажется, удалось значительно продвинуться в этом сложном искусстве Высшей Трансфигурации.

Я просидела почти двадцать минут, концентрируясь на своём зверином образе, прежде чем, наконец, услышала недалеко тихое шипение.

— К’шарри, это ты? — привычно спросила я.

— Здравствуй, Говорящая, — растягивая согласные, ответила она.

— Здравствуй. Я принесла тебе угощение.

— Это хорошо, Говорящая. Твоё угощение кстати. Сегодня добыча ушла от меня, — забравшись ко мне на камень, одобрила К’шарри принесённое мною мясо. Я развернула салфетку и покормила змейку. Хотя она и возмущалась подобному обращению, аргументируя это тем, что она всё-таки змея не домашняя, но я заметила, что ей было приятно. После трапезы К’шарри свернулась колечком рядом со мной на камне под ярким лучом солнца, проглядывающим сквозь листву дуба, и заснула. Я снова углубилась в книгу.

Ближе к полудню меня нашла Лили.

— Ну и спряталась же ты! — возмущённо ответила она, подходя ко мне.

Боясь, что Лили испугается, я поторопилась спустить К’шарри с камня на траву. И всё же мне показалось, что она что-то заметила, но, тем не менее, не подала виду.

— А что уже пора? — деланно удивилась я, закрывая книгу.

— Да, Нарцисса и Регулус скоро прибудут, и, кажется, ещё кто-то, — ответила Лили, но как-то неуверенно, что вызвало у меня дурные предчувствия.

— Я надеюсь, что только Нарцисса и Регулус, — ответила я, рассматривая девушку. Только сейчас я заметила, что вместо цветастого синего платья на ней красивое белое с чуть завышенной талией, а волосы были чуть прихвачены лентой. — Какая ты красивая! — искренне восхитилась я. Она смущённо зарделась.

— Ну, пойдём, а то мы не успеем привести тебя в порядок.

— Меня? Зачем? — возмутилась я, но Лили лишь рассмеялась и, схватив меня за руку, потащила прочь их сада. — Ну, я же хорошо выгляжу?! Или всё настолько плохо?!

— Нет, всё отлично, но ты одета не празднично, а сегодня вообще-то у кого-то день рождения, — наставляла она меня на «путь истинный».

Издав полузадушенный всхлип, мне пришлось сдаться и покорно плестись вслед за Лили.

Лили практически бегом протащила меня через холл на второй этаж, и только потом мы уже более-менее спокойно поднялись в мою комнату на третий. Там меня уже ждала Эйлин, пытаясь выбрать из моего «сумрачного» гардероба наиболее праздничный наряд.

— Эйлин, милая, может, Вы без меня отметите? — заныла я, уже не надеясь избежать своей участи.

— Это исключено, — почти серьёзно ответила она, не поддаваясь на мои горестные вздохи. — Твои подарки в кабинете.

— Да?! — удивилась я, впрочем, не сильно.

— И их довольно много, — добавила Лили.

— Не верю, — ответила я, пытаясь улизнуть в кабинет, а заодно и из-под надзора Эйлин и Лили.

— Потом посмотришь… — осекла мои хлипкие попытки побега Эйлин. — Вот, примерь это, — она протянула мне лазурное лёгкое платье чуть выше колена.

— Откуда оно? У меня такого не было, — принимая платье, сказала я нахмурившись.

— Подарок Кристиана, — коротко ответила она.

Я растерянно рассматривала платье. Красивое, лёгкое, воздушное… Таких я никогда не носила. Но особую прелесть этому платью придавал тот факт, что его подарил мне отец. Больше не раздумывая, я положила платье на кровать и начала расстёгивать блузку, затем скинув широкую зелёную юбку, я нырнула в платье, которое Эйлин помогла мне застегнуть. Подойдя к зеркалу, я ахнула от того, насколько красиво платье на мне сидело.

— Удивительно, — прошептала я, крутясь у зеркала, юбка легко развевалась, а затем снова принимала первоначальную форму, облегая изгиб бедер.

Рассмеявшись, я подбежала сначала к Эйлин, обняв её, а затем к Лили.

— Ну, хватит, стрекоза. Садись на стул, будем тебе причёску придумывать, — не скрывая радостной улыбки, сказала Эйлин.

Схватив стул и развернув его боком, чтобы спинка не мешала, я села, откидывая назад волосы. Спустя минут пятнадцать-двадцать Эйлин удалось, соорудить что-то удивительное на моей голове, судя по лицу Лили, не иначе. Она собрала мои длинные волосы в косу и вплела в неё несколько голубых лент, под стать моему платью. Просто и со вкусом.

Несмотря на мои протесты, Эйлин всё же нанесла на моё лицо лёгкий макияж — подрумянила, подкрасила ресницы и губы, чтобы я не выглядела бледной. Наконец, она меня отпустила, наказав, ни в коем случае ничего не портить и не исправлять, как бы мне этого не хотелось. Но я даже и не думала об этом.

Обувшись в лёгкие белые сандалии с ремешками, завязывающимися вокруг икр, я села на стул. Буквально через полчаса приедут гости. Что-то мне подсказывало, что это будут именно «гости», а не только Нарцисса с Регулусом. Похоже, наплевав на мои протесты, они всё-таки решили устроить грандиозное торжество в честь моего шестнадцатилетия. Я даже почувствовала себя немного виноватой перед друзьями.

— Лили, я даже не знаю, когда у тебя день рождения, — спросила я, чтобы как-то исправить паузу, образовавшуюся с уходом Эйлин.

— 15 августа, — улыбнувшись, ответила она.

— Я надарю тебе столько подарков, что совы замучаются их таскать! — почти обиженно и возмущённо ответила я.

— Да ладно тебе. Это же всего день рождения. Всем хотят поздравить тебя, — угадывая ход моих мыслей, пыталась она меня успокоить.

— Пойдём подарки смотреть, — махнула я рукой, желая побыстрее пережить сегодняшний день, как неминуемое зло. Словно подтверждая мои слова, в окно постучал клювом филин, в лапах он держал обыкновенную коробку без каких-либо намёков на ленточки и подарочную упаковку.

Я поспешила распахнуть окно, но вопреки всему, филин не влетел в комнату, а завис над подоконником, размахивая широкими крыльями с тёмным оперением и мечтая избавиться от коробки немедленно. Едва я отвязала посылку от его лапок и приняла коробку, как филин, легко взмыв в воздух и сделав круг по комнате, мгновенно вылетел прочь.

— Интересно, от кого это?! Не похоже на подарок, — спросила Лили, стоя рядом со мной и с таким же любопытством, как и я, рассматривая странную коробку. Внутри что-то копошилось.

— Надеюсь, это не дракон и не мантикора, или ещё какой-нибудь опасный и страшный редкий монстр, — оптимистично заявила я, заставив Лили забеспокоиться.

Открыв коробку, нашим глазам предстало маленькое пушистое зрелище, вызвавшее писк радости у Лили и огромное удивление у меня. Книзл. Самый настоящий. Точнее всего лишь котёнок, но это не делает его безобидней.

Книзл хмуро и неодобрительно смерил нас своим желтоглазым взглядом и выпрыгнул на подоконник, потряхивая хвостом-кисточкой. Пока Лили осторожно пыталась найти общий язык с котёнком, я снова посмотрела в коробку. Помимо разорванной ленточки, которую книзл, скорее всего, сорвал с себя во время перелёта, мне удалось найти письмо в плотном конверте, край которого был чуть покусан. Вскрыв конверт, я достала письмо.

С Днём Рождения, Змейка!

Сохатый, Бродяга, Луни и Хвост.

Слово «Хвост» было не много прокушено острыми зубками Луты. И хотя книзла была прислана Мародёрами, она мне почти нравилась.

— Ну, что, Лута? Я надеюсь, ты хорошенько их перецарапала, — обратилась я к кошке, поглаживая её двумя пальцами под подбородком. Попривыкнув, она перестала пытаться меня куснуть за палец и заурчала.

— Лута? — переспросила Лили, пытаясь погладить кошку по спине.

— Ага, — протянув её письмо, ответила я, — Покормить бы тебя, — обращаясь к Луте и забирая к себе на руки, произнесла я.

— Ремус писал, — наконец, сделала вывод Лили, прочитав письмо. — Оригинальный способ загладить вину, — жёстко добавила она, всё ещё сердясь на этих балбесов, устроивших в конце учебного года потасовку, благодаря которой пробудилась моя палочка.

— А, по-моему, очень даже забавный, — рассмеялась я, почёсывая за ухом урчащий комочек шерсти. — Ну, что, Лута? В полку мародёров прибыло?

— Знаешь, Лили, я всё-таки надеюсь, что мы успеем покормить Луту прежде, чем начнётся всё это ужасное празднество, — сказала я, когда мы быстрым шагом спускались из моей комнаты на кухню, но до неё мы так и не дошли.

В холле послышалось множество голосов, среди них я явственно слышала голос Эйлин.

— Мы не упеем, — ответила Лили, посмотрев в ту сторону. — Идём. — Она потянула меня за локоть.

Закусив губу и смазывая блеск, я разрывалась между нежеланием присутствовать на собственном празднике и желанием непременно покормить перепуганную после полёта кошку. Лута, словно в подтверждение моим мыслям, жалобно мяукнула.

— Сначала покормим, — настояла я и уже отправилась в сторону кухни, но вошла Эйлин.

— Ты куда, Джесси? — спросила она. — Гости уже прибыли.

— Гости?! Мы же ждали только Нарциссу и Регулуса, — возмущённо ответила я.

— Ну, мы подумали, что было бы замечательно пригласить ещё кого-нибудь, кроме их двоих и Лили, — сказала Эйлин, не обращая внимания на моё изумлённо-хмурое лицо, и, выждав паузу, добавила: — К тому же, сегодня приехала Агнесса Мелифлуа...

Кажется, именно в этот момент моё изумление достигло пика. Лута недовольно завозилась, стремясь влезть мне на плечо.

— Лута! Перестань! — строго осадила я кошку, пресекая её попытки обучиться «скалолазанию».

— Лута? Тебе подарили кошку? — спросила Эйлин, подходя ко мне.

— Да. Только это не совсем кошка. Это книзл, — ответила я. — И мне нужно её покормить, — строго добавила я. — Прямо сейчас.

— Кис-кис, — ласково позвала Эйлин кошку, забирая её у меня. — Я отдам её эльфам, они её покормят и позаботятся о ней.

Я насупилась в ответ.

— А, ну, вперёд. Иди, принимай гостей, — отправила она меня.

— Зачем ты всё это делаешь? — спросила я, зная, что собрать ораву гостей было задумкой Эйлин.

— Я верю, что тебе это пригодится, — ответила она со вздохом, — или Северусу. Знакомства всегда полезны, запомни, Джесси.

Мда, в этом была вся Эйлин. Разочаровавшись в собственном поступке, теперь она ни в коем случае не хотела, чтобы мы с Северусом, не дай Мерлин, повторили её судьбу.

— Я.... Спасибо, Эйлин, — ответила я.

Я не могла сказать ей в лицо, что не нуждаюсь в её помощи — это было бы неправильно и глупо. Тем более, что я действительно нуждалась в них. Она и Кристиан, и Северус, и Лили, и Ксанф, да все. ... Без них меня бы не было, я жила ими.

Эйлин улыбнулась, мой ответ ей понравился. Что ж, видимо, мне действительно сегодня придётся заставить себя веселиться и радоваться всему, что происходит.

— Пойдём, Лили. Нас уже ждут, — потянула я подругу за собой, надев на лицо самую искреннюю и дружелюбную улыбку.

— Тебя ждут, — поправила она меня и улыбнулась.

Мы прошли в бальный зал. Войдя, я на мгновение струсила, когда вдруг все гости обратили на меня внимание. Народу было не сказать, что много, но и немало. В основном наши сокурсники со Слизерина, несколько равенкловцев и гриффиндорцев, которые предпочли держаться особняком.

— Она всех пригласила? — едва слышно спросила я у Лили. Она еле заметно покачала головой.

— Когда я уходила, народу было меньше, — словно оправдываясь, ответила она.

— Почему они все так на меня смотрят? — растерянно и сконфужено снова спросила я у неё. — Я не умею говорить длинные речи.

Лили лишь пожала плечами. В этом деле она была так же неопытна, как и я.

Положение спасли неизвестно откуда взявшиеся Ксанф, Нарцисса и Регулус, который встал чуть поодаль, но рядом с нами. Будто ожидая своей очереди. Гости, заметив, что виновницу торжества уже втянули в разговор, вернулись к своим прерванным беседам.

Мне хватило ума и терпения, не накинуться на Ксанфа с претензиями на количество приглашённых, хотя бы потому, что это заведомо глупо и некультурно. Он ни в чём не виноват, хотя я уверена, что он приложил руку к списку гостей.

— С Днём Рождения, моя дорогая! — радостно сказала Нарцисса, крепко сжав мои ладони и легко прикоснувшись губами к моей щеке. От неё пахло персиками и жасмином.

— Спасибо большое, — ответила я, пожимая её ладони в ответ.

— Знаешь, Джесси, я хотела сама вручить тебе подарок. Ксанф уже рассказал о твоём нежелании что-либо отмечать, и поэтому я не была точно уверена, что ты кинешься открывать подарки. — Она раскрыла свой маленький клатчик, украшенный крупными жемчужинами, и достала маленькую зелёную бархатную коробочку.

Я раскрыла её. Там были серьги, не большие, но, подозреваю, очень дорогие, из светлого металла и выполненных в форме маленьких птиц, обращённых грудью и распахнувших крылья. Словно в подтверждение об их цене, Нарцисса добавила:

— Это гоблинской работы! Я очень надеюсь, что они тебе понравятся. К тому же, они очень подойдут к твоей заколке, которую ты всегда носишь.

Ага, я так и представила, как расхаживаю в таких дорогущих серьгах по школе. А вот то, что она обратила внимание на такие мелочи, как моя заколка, немного удивило меня. Хотя, я действительно часто закалывала волосы именно этим украшением —вороном, который мне подарила Эйлин.

— Спасибо, они замечательные, — поблагодарила я её ещё раз. Что-то мне подсказывала, что теперь Эйлин точно заставит меня проколоть уши.

Я посмотрела на Регулуса. В школе мы с ним редко общались, практически никогда. Казалось, за время, которое я его не видела, он сильно изменился: подрос на несколько дюймов, а лицо стало терять детское выражение, став более серьёзным. Хотя его голубые блестящие глаза и широкая улыбка, открывающая ряд ровных белых зубов с чуть выступающими клыками, остались теми же. Так же, как и его аккуратный вид. Едва ли его можно было сравнить с Сириусом.

— С Днём Рождения, Джесси, — искренне улыбнувшись, сказал он. — Я, как и Нарцисса, тоже решил вручить тебе подарок лично.

Юноша уже держал в руках коробочку с моим подарком. Когда он раскрыл её, я увидела, что там лежит браслет. В девять тёмных сегментов, сделанных из дерева, были втиснуты прямоугольные молочно-белые камни. На вид он не выглядел особо дорогим, но похоже и ценность его заключалась не в этом. Он бережно достал из коробочки браслет и застегнул его на моём левом запястье.

— Он магический, — подтверждая мои мысли, сказал Регулус. — Девять камней зачарованы, ты сможешь их связать с помощью заклинания с людьми, которые тебе дороги... — На этих словах, он, всё ещё не отпуская моей руки, посмотрел мне прямо в глаза. Этот взгляд заставил меня смутиться.

В этот момент вошла Эйлин и спасла ситуацию, то есть полное её отсутствие. Виновница торжества, то есть я, абсолютно не реагировала на гостей, премило общаясь со своими друзьями и только с ними.

Немного недовольно посмотрев на меня, она поспешила привлечь к себе всё внимание и жестом привлекла меня к себе. Оробев, я на негнущихся ногах подошла к ней. Оглядев присутствующих, их праздничные платья и костюмы, я снова испытала то чувство рассеяности, как и впервые войдя сюда. Они чего-то от меня ждали, но я абсолютно не понимала чего же именно.

Эйлин произнесла замечательную речь. Настолько замечательную, что я не сразу поняла, что все эти красивые эпитеты и пожелания обращены ко мне.

Тфинти с подносом над головой, на котором стояли бокалы с шампанским, внезапно возник перед нами. Эйлин взяла бокал, и я, с большим неудовольствием посмотрела на неё, но, тем не менее, мне тоже пришлось взять шампанское.

— ...Так поднимем же бокалы за нашу именинницу! — закончила она свою длинную речь, широко и радостно улыбнувшись.

Все, вторя Эйлин, подняли бокалы и сделали глоток. Когда я, отпив шампанского, снова посмотрела на стоящих передо мной людей, всё уже перестало казаться таким страшным и пугающим.

«Может, мне даже понравится», — подумала я, чувствуя, как тугой узел в моём желудке ослабевает под действием алкоголя. Теперь я, наконец, смогла хорошенько рассмотреть всех присутствующих и убранство бального зала. Переходя от одной группки к другой, я здоровалась с ребятами, знакомилась, если не знала их, принимала от них поздравления. Улыбка не сходила с моего лица, и, казалось, что если весело мне, то и всем нашим гостям тоже. Чуть позже было решено переместиться в сад. Эльфы быстро организовали столы с лёгкими закусками и напитками и лавочки под сенью деревьев.

Наконец, выдалась свободная минутка, и я смогла вновь поговорить с Регулусом. Мы сели в самом конце сада, чтобы нам не мешали. Я хотела попросить его, обучить меня заклинанию для браслета. Он с радостью согласился.

— ...Ты просто должна сконцентрироваться на образе человека и невербально произнести заклинание, — сказал он. С того момента, как мы сели, Регулус не отпускал моей ладони, задумчиво теребя браслет на моём запястье. Наверное, со стороны мы выглядели, как влюблённые, но эта мысль меня отнюдь не порадовала. Я даже успела пожалеть, что не ушла сразу же, как только он научил меня пользоваться браслетом.

Ненавязчиво я высвободила руку и, чтобы скрыть смущение, охватывающее меня сегодня исключительно рядом с Регулусом, стала расправлять складки платья. Похоже, мой маневр не остался незамеченным.

Я посмотрела туда, где веселились гости. Едва ли меня можно назвать гостеприимной хозяйкой, но я надеялась, что им достаточно весело и без меня. Среди гостей особенно выделялась Агнесса. Словно бабочка, она перепархивала от одного гостя к другому, что-то быстро щебеча и путая французские и английские слова. Её платье палевого цвета было украшено живыми цветами, так же, как и причёска, что придавало ей ещё больше сказочности. У неё, как и у Ксанфа были рыжевато-золотистые волосы, но с маленького и аккуратного личика с полными розовыми губками и большими серыми глазами не сходило детское выражение лица. Агнесса была скорее похожа на хрупкую фарфоровую куколку, чем на живую девушку.

— У Ксанфа потрясающая сестра. Все гости от неё в восторге, — в который раз словно читая мои мысли, сказал Регулус.

— Да, она замечательная. Ужасно говорит по-английски, но очень искренна, — ответила я, вспомнив, как почти пять минут пыталась разобраться в ворохе её путанных англо-французких фраз.

Регулус, кажется, ещё что-то хотел сказать, но я, случайно заметив среди девочек Нотиэль, простилась с ним и пошла туда.

— Нотиэль, — позвала я, удивлённая тем, что среди приглашённых была и она.

— Привет, Джесси, — улыбнувшись, сказала она. Мы обнялись с ней, словно старые друзья. — С Днём Рождения! Прости, что не подошла к тебе сразу, я немного опоздала.

— Спасибо большое! Ты знаешь, тут столько людей, что очень трудно за всем уследить. Но я очень счастлива, что ты пришла!

Она стояла, смущённо улыбаясь и явно радуясь, моему тёплому приёму. В последний раз я видела Нотиэль в конце года, во время экзаменов, но тогда она была испугана и заплакана. Сейчас же на её лице сияла улыбка, светлые волосы были собраны в мальвинку и чуть вились, а ярко-жёлтое платье делало её похожей на маленькое солнышко.

Мы долго общались с ней и с её двумя подружками-сокурсницами, которые тоже учились на факультете Равенкло. Их лица и имена мне были не знакомы — меня это не могло не радовать.

* * *

К четырём часам вечера все разошлись. Кроме Лили, осталась только Агнесса. Эльфы убирали последствия праздника, а я, наконец, почувствовав свободу, вернулась в комнату. Этот день был лишь омрачён тем фактом, что до сегодняшнего дня я так и не увидела отца. Он, словно призрак оперы, отчаянно не хотел появляться в моём поле зрения. В какой-то мере это было эгоистично, но я убеждала себе, что у него есть действительно важные дела. Важнее, чем присутствие на моём дне рождения. К тому же, я прекрасно понимала, что едва ли бы он был рад впустую потерять целый день, не зная чем заняться, и распугивая гостей своим мрачным видом. Его запросто можно было представить читающим книгу в библиотеке, изучающим свойства очередного зелья или даже в бою... но мирно расхаживающим и мило беседующим с гостями на каком-нибудь званом вечере, — едва ли.

Не придумав ничего путного, я вышла из комнаты, так и не переодевшись. С этим праздником я совершенно забыла о Луте. Кто знает, где сейчас сидит это пушистый комочек шерсти. Проще всего, было бы позвать Тфинти и попросить его найти котёнка, но у домовиков и так сегодня работы выше крыши, так что я решила найти его сама.

Первым делом, я решила сходить на кухню — вдруг она ещё там, но, ни на кухне, ни в столовой, ни в гостиной, ни даже в бальном зале её не было. Луты вообще нигде не было на первом этаже. У меня даже зашевелилась неприятная мысль, что кошка могла выбежать на улицу, ведь все двери в поместье сегодня целый день были открыты. Ради успокоения своей совести, я решила обойти сад. Но и там её не было. Этот факт меня несколько успокоил. Возможно, Лута в поместье, но спит где-нибудь в укромном уголке. Вернувшись, я снова обошла весь первый этаж, затем второй и третий. Пусто. Меня отчаянно стало подмывать желание произнести «Акцио, Лута!», но я побоялась, что это может как-то повредить кошке.

Совершенно отчаявшись, я спустилась в гостиную. Там уже все собрались: Эйлин пила чай, удобно расположившись в кресле, Агнесса пела какой-то забавный романс на французком языке, подыгрывая себе на рояле, на который из никто из нас, в принципе, никогда не обращал внимания, Лили, Северус и Ксанф сидели на диване. Было уютно и весело.

Я прошла и села в кресло, рядом с Эйлин, стараясь не шуметь и не отвлекать Агнессу. Свои праздничные наряды сменили все, кроме меня. Лили вновь надела цветастое синее платье, в котором была утром, а Агнесса была в розовой до пола юбке и белой шёлковой блузке. Она распустила волосы, и они живописно лежали на её плечах, так, словно это было задумано. Когда девушка допела, я не удержалась, чтобы не похвалить её.

— Ты замечательно поёшь! — сказала я, обращаясь к Агнессе.

— Я стараюсь, но моя мадам говорит, что мне придётся ещё многому научиться, — не выговаривая некоторые слова, произнесла она.

Я пожала плечами. На мой взгляд, она пела даже слишком хорошо. Куда уж лучше?!

Потёк размеренный разговор, к которому я не прислушивалась. Мне безумно хотелось спать. Я чувствовала себя такой выжатой! Хотя по виду моих домочадцев и не скажешь, что они устали, наоборот, веселы и полны энергии....

Я закрыла глаза и, подобрав под себя ноги, свернулась на кресле, прижавшись щекой к мягкой обивке кресла. С такого ракурса мне было видно лишь лицо Эйлин, которое я и рассматривала в течение всего разговора. Несмотря на свою веселость, у неё был усталый вид.

Подтянувшись на кресле, я коснулась пальцами плеча Эйлин. В отличие от моих более ранних прикосновений, от которых у меня вставала багровая пелена перед глазами, теперь ко всему прочему примешивалось что-то тяжёлое и чёрное. У меня больше не было времени для раздумий, я должна была действовать немедленно. Моё желание излечить было так велико, что один из побегов вдруг засеребрился у самого кончика. Я быстро отдёрнула руку, надеясь, что, кроме меня этого никто не заметил! Так вот оно как! Теперь мне было всё ясно и понятно! От радости я была готова прыгать до потолка!

Эйлин повернулась ко мне, и я убавила свой пыл.

— Что-то случилось? — спросила она, видимо, расценивая моё касание, как способ привлечь внимание.

— Ммм… ничего, — замявшись, ответила я, но, заметив её хмурое выражение, добавила: — Я кошку потеряла. Не могу найти.

— Chat? (Кошка? — фр. прим. автора) — спросила вдруг Агнесса, но я не поняла, что. — Такая маленькая, пятнистая и с забавным хвостиком?

Я, наконец, догадалась, что она имеет в виду мой непоседливый подарок.

— Да! Ты её видела? — усталость, как рукой сняло, и я встала.

— Oui! Во время праздника!

— Куда она побежала? — спросила я, пытаясь вспомнить место, которое я ещё не осматривала.

— Oh! Я тоже об этом думала! — сказала она с восхищённо-радостной улыбкой. Я едва боролась с желанием поторопить её. К тому же, её французкий акцент периодически сбивал меня с толку. — Она выглядела... потерявшейся. Я отнесла её к себе в комнату! — наконец, рассказала она. — Ah! Она же до сих пор там!

Агнесса всплеснула руками и поспешила к себе в комнату. Я улыбнулась и поспешила за ней. Всё-таки она такая странная! Хотя я, наверное, ещё не совсем привыкла к её манере общения.

* * *

Лута уже давно крепко спала, свернувшись клубочком у меня на пледе, и мурчала, довольная тем, что я уже, наверное, целый час бездумно гладила её мягкую, приятную на ощупь шёрстку. Меня мучала бессонница из-за волнения за Эйлин. Разумеется, я могла бы просто подойти к ней и сказать, что я могу её вылечить, но, как всегда это бывает, начались бы бесконечные распросы и вопросы, а это, по моему мнению, бесполезная трата времени, когда помощь нужно оказать незамедлительно.

Устав ворочаться, я осторожно выскользнула из-под пледа. Подумав, я решила одеться, а то мало ли. Несколько раз споткнувшись в темноте, я всё же решила включить ночник. Потирая ушибленное колено, я достала из шкафа тёмно-синие шорты и белую майку. Эйлин не очень нравилось, когда я одевалась как мальчик, но я считала иначе. Пускай полгода давным-давно прошли, какие-то воспоминания всё-таки остались...

Выключив свет, я тихо, как мышка, прямо босиком выскользнула из комнаты, наглухо затворив за собой дверь. Лута, кажется, решила теперь всюду следовать за мной, но сейчас её компания была бы лишней.

В полумраке коридоров я вполне хорошо ориентировалась, чтобы случайно не оступиться, а все домашние уже давно крепко спали, иначе бы я и не пошла. Комнату Эйлин было отыскать проще простого. Не сказать, что я была там частым гостем, но заходила пару раз и достаточно точно помнила обстановку.

Осторожно, словно вор, я приоткрыла дверь в её комнату. На лбу у меня выступила испарина от волнения. Вдруг ничего не получится, и палочка не излечит её больное сердце. Отогнать эти страшные мысли, как назло не получалось. В конце концов, главное, чтобы Эйлин меня не застала. Мне очень хотелось сохранить свой Дар в тайне.

В комнате всё было по-прежнему. Ничего не изменилось. Всё лежало на своих местах, не то, что у меня. В каком-то смысле, это здорово облегчило жизнь, значит я нигде не споткнусь. Эйлин крепко спала. Одна её рука сжимала одеяло, а другая покоилась на груди, будто боль в сердце и во сне преследовала её. Лицо в слабом лунном свете казалось на десяток лет моложе, а угольно-чёрные волосы, свободно лежавшие на белой подушке, и вовсе делали её какой-то потусторонне красивой. Мне было невыносимо жаль её. Как хорошо, что Кристиан увёл Эйлин из тех трущоб!

Набравшись смелости, я присела на краешек кровати и постаралась вновь вспомнить то чувство, которое я испытала, и, когда моя палочка засветилась. Приготовившись, я положила на её грудь обе руки и... пожелала. Искренне, сильно, как никогда в жизни! Палочка засветилась, ярко-серебрящийся свет заструился у самого кончика на одном из побегов, оплетающих мою руку. Мне стало дурно, словно боль Эйлин проходила сквозь меня, в глазах потемнело. Усилием воли я заставила себя сконцентрироваться на этом ярком свете и сцепила зубы. Свет полз вверх по побегу к самому основанию не очень быстро, а к концу у меня и вовсе абсолютно онемела рука. Палочка, казалось, сжималась вокруг предплечья, причиняя невыразимую боль. Я боялась даже стонать или вскрикнуть от боли, иначе бы Эйлин проснулась, и всё происходящее её бы немало напугало.

Свет потух. Единственным моим желанием было тут же потерять сознание. Переждав пару минут, я попробовала встать. С трудом удержавшись на своих двоих, я пыталась унять головокружение, перед глазами мелькали серебристые звёздочки...

Я посмотрела на Эйлин. Она больше не сжимала одеяло, её тело расслабилось, а дыхание стало ровным и глубоким. Я смогла, справилась... Осознание этого придало мне сил. Стараясь не шуметь, я побрела в свою комнату. Ещё никогда мои ноги так не дрожали. Зайдя в свою комнату, не забыв закрыть дверь, я упала на свою кровать, кажется, всё-таки потеряв сознание.

— Джесси! Джесси, проснись срочно! Немедленно! — сквозь пелену своего тяжёлого сна услышала я. Спросонья, мне даже не сразу удалось определить источник и обладателя голоса.

— Не тронь меня, отстань, — сказала я куда-то в пространство, понимая, что не только встать, но даже двигаться мне невероятно трудно. Тело болело и ломило, а голова была невероятно тяжёлая, но хуже всего было то, что я практически не чувствовала своей правой руки, словно её и не существовало вовсе.

— Мерлин Всемогущий! Что с твоей рукой? — словно в подтверждение моих мыслей, спросил Ксанф.

— Её нет, — простонала я, всё ещё не открывая глаз. Совершив подвиг, я перевернулась на спину. — Ксанф, я просто не смогу встать физически, у меня ВСЁ болит!

— Что случилось? — спросил он, а потом добавил: — Хорошо, что я догадался первый разбудить тебя.

Я мучительно соображала, восстанавливая обрывки вчерашних событий. День Рождение… Не то… Над ухом мяукнула кошка. Лута… Тоже не то. Я хотела убрать волосы с лица, но правая рука не слушалась. Рука! Палочка!

— Я исцелила! У меня получилась! — не в меру громко воскликнула я, резко сев на кровати. Всё тело свело судорогой, но я быстро оправилась.

— Эйлин… — он кивнул, задумавшись. — Она сегодня с утра такая необычная, я даже слышал, как она пела на кухне!

— У меня получилось! — рассмеялась я, упав обратно на кровать. — Только я всё равно не встану, моя правая рука ушла в отпуск.

— Твою руку всю ночь пытали, у тебя синяки, и палочка их, увы, не скрывает! — раздосадовано покачал головой Ксанф. И мне оставалось предположить, что сейчас он соображает, как спрятать весь этот ужас.

Он повернулся, чтобы уйти.

— Ксанф! — воскликнула я. — Постой! Подыми меня!

Ксанф насмешливо поднял брови.

— Всё так плохо? — с усмешкой спросил он.

— Поверь мне на слово, всё ещё намного хуже! — в тон ему ответила я.

Он подошёл и, схватив меня за левую руку, резко вздёрнул, поставив на ноги, и тут же поймал за правое плечо, когда моё тело опасно накренилось.

— Тряпичной куклой себя чувствую, — честно призналась я.

— Сейчас я тебя подлечу, приводи пока себя в порядок, — пообещал Ксанф.

— Спасибо.

— Только один вопрос. Как ты смогла?

— Нужно было всего лишь сильно пожелать, — слабо улыбнувшись, ответила я.

— Судя по твоему виду, простым желанием там не обошлось, — хмыкнув, ответил Ксанф.

— Считай это побочным эффектом. Но оно того стоило, — пожав плечами и испытав жуткую боль в спине, произнесла я.

Ксанф вышел. Я, словно сломанная игрушка, с трудом переставляя ноги, поплелась в ванную. Надеюсь, Ксанфу удастся замаскировать или облегчить моё состояние. Прохладный душ пошёл мне на пользу. Боль не ушла, но голова перестала кружиться окончательно. Насухо вытеревшись, я натянула вчерашние шорты и майку. Да, Эйлин весь завтрак будет смотреть косо, но не думаю, что сейчас в её исцелённом состоянии она вообще что-нибудь заметит. Почистив зубы, я, наконец, решилась посмотреть на себя в зеркало, которое до сих пор упорно избегала. То, что я увидела, можно было назвать одним единственным словом — чучело. Грустно вздохнув, я вышла из ванной. Мне удалось немного расходиться, поэтому шаги уже не отдавались дикой болью во всё теле.

Ксанф уже меня ждал. Он сидел на стуле, листая «Азы Анимагии». Увидев, что я уже вышла, он поднял голову.

— Забросила уже заниматься?

— Ну… в связи с экзаменами.… Да, частично, — нехотя призналась я. — У меня не получается представить образ зверя.

— Попробуй освоить основы оклюменции — это должно облегчить дальнейшее изучение анимагии, — посоветовал Ксанф. — Зелья и мазь вон там, на столике, — указал он рукой, снова обратившись к книге.

Я подошла к небольшому столику у окна. Его назначение здесь в комнате было не изучено, мне он не мешал, но и пользоваться им я фактически не пользовалась. Так, учебник какой положить… Ксанф поставил на него две баночки с мазями и небольшую бутылочку из прозрачного стекла с голубоватой жидкостью. Взяв одну баночку наугад и предварительно понюхав её содержимое, я с неудовольствие поморщилась и посмотрела на Ксанфа. Тот листал книгу и на меня внимания не обращал. Вздохнув, я вновь обратилась к баночке. Зачерпнув пальцем немного жирной и вязкой мази, я начала крайне осторожно размазывать её по коже между веточками плюща, обвивающими мою руку. Один побег будто завял и скукожился, приобретя тёмно-коричневый оттенок, но не сильно отличался от других, если не присматриваться, конечно. Кожа вокруг палочки была красная, словно обожжённая, а под увядшим побегом образовался тёмно-фиолетовый синяк. Такую «красоту» будет довольно трудно скрыть.

— И через сколько подействует? — спросила я.

— Минут через двадцать второй мазью помажешь, по крайней мере, не будет в глаза бросаться, — ответил Ксанф.

— Успокоил, — хмыкнула я, — но спасибо за помощь.

— Пей зелье, — посоветовал он.

— Что это? — спросила я, взяв бутылочку и рассматривая её содержимое.

— Восстанавливающее.

— Всё?

— Что всё? — не понял Ксанф.

— Я спрашиваю, мне всё пить? — пояснила я.

— А.… Да.

Я сделала первый глоток на вид совершенно безобидного зелья. Язык обожгло горечью.

— Фу, — фыркнула я, высунув язык наружу. Ксанф рассмеялся.

— Пей давай, а то ещё зайдёт кто.

— Ну и что? — пожала я плечами. — Если это не отец и не Эйлин, то всё нормально.

— Синяк у тебя ненормальный. К тому же, если Кристиан не дурак, а он не дурак, ему будет нетрудно сложить два и два и провести параллель между выздоровлением Эйлин и твоей внезапной «болезнью». Ты ходишь-то едва-едва.

— Нормально я хожу, — немного обиделась я. А Кристиан и так догадается. Как ты уже успел заметить, он совсем не дурак, а Эйлин была смертельно больна без шансов на выздоровление. Вопросы будут, если они уже не появились. И я не знаю, что мне делать. Кристиан знает, что Плющ — палочка исцеляющая…

Я не успела закончить, в дверь постучали.

— Чёрт! — чертыхнулась я и, посмотрев на свою руку, абсолютно не пришедшую в порядок, спросила: — Кто там?

— Джесси, это я. Можно войти? — раздался из-за двери бодрый голос Лили.

Прежде, чем Ксанф успел сказать что-либо, я ответила:

— Да.

Дверь открылась, я встала, загораживая баночки с мазью и зелье спиной и убрав руки за спину.

— Доброе утро! — поздоровалась Лили. — О, ты уже встала…

Я инстинктивно зевнула, прикрывая рот левой рукой.

— Ага, уже… Ксанф разве даст спокойно поспать? Поднял ни свет ни заря, — притворно пожаловалась я.

Ксанф удивлённо приподнял брови.

— Я опять виноват? — спросил он.

— Ну, не я же, — закатив глаза к потолку, ответила я, пожав плечами. Мы с Лили рассмеялись.

Ксанф скрестил руки на груди с видом оскорблённой личности.

— Так, ладно, сейчас я принимаю душ и спускаюсь на завтрак, а после вы поможете мне распаковать подарки, — сказала я, мысленно надеясь, что синяк уже исчез и краснота тоже.

— Ты их ещё не распаковывала? — спросила Лили крайне удивлённо. Рассмеявшись, я отрицательно покачала головой. — Мда… — протянула она, не зная, что и сказать.

Лута спрыгнула с кровати и, потягиваясь, подошла ко мне, села и мяукнула.

— Доброе утро, кот, — поприветствовала я кошку, пощекотав её пузо большим пальцем ноги, за что тут же была укушена. — Эй! Не хочешь быть котом, будь кошкой, только не кусайся. Вредина!

Мяукнув, Лута, задрав хвост, пошла к Лили.

— Ну, что? — спросила она, поднимая кошку на руки. — Завтракать будем?

— Мяу! — ответила Лута, барахтая в воздухе задними лапами.

— Я и не сомневалась, что ты ответишь именно так! — серьёзно ответила Лили, кивая.

Мы с Ксанфом смеялись над этой забавной сценкой.

— Я пойду её покормлю, а ты тоже спускайся, — ответила Лили, унося Луту с собой.

Когда дверь закрылась, я с облегчением выдохнула.

— Слава Мерлину, обошлось, — произнесла я.

Повернувшись вновь к столику, я, уже нисколько не вредничая, выпила горькое зелье.

— Беее… — протянула я.

Открыв вторую баночку с мазью, я быстро, но, тем не менее, осторожно стала втирать в кожу её содержимое.

— Ты мне скажи, когда всё это подействует? — взмолилась я, рассматривая уже немного сошедшую красноту, но синяк по-прежнему оставался слишком заметным.

— Минут через двадцать, — ответил Ксанф, — но синяк едва ли исчезнет полностью, — он хмуро рассматривал мою руку.

— Ладно, надеюсь, никто не заметит ярко-лиловый синяк на полруки, — я широко улыбнулась, а после и вовсе рассмеялась, увидев закатившего глаза Ксанфа.

Он встал и, подойдя ко мне, положил книгу на стол.

— Пойду отвлекать их, сколько смогу, — предупредил Ксанф и вышел из комнаты.

— Спасибо, — запоздало поблагодарила я уже закрывшуюся дверь, а после, совсем обессиленная, вновь рухнула на кровать.

Перевернувшись на спину и рассматривая потолок, я мучительно соображала, что скажу отцу, когда сегодня он позовёт меня в свой кабинет. Не нужно быть гением, чтобы предположить неизбежность этого события. Посмотрев на стол и увидев, что баночки с мазями и бутылёк с выпитым зельем всё также стоят на столе, практически на самом виду. Мне пришлось вновь вставать, чтобы убрать их куда-нибудь подальше, с глаз долой. Сделав над собой титаническое усилие, я встала, правда, по частям.

Сначала мне пришлось сползти с кровати на пол, а уж потом подыматься с колен. Всё это заняло отнюдь не одну минуту, но, тем не менее, когда, спрятав в прикроватную тумбочку баночки, я вновь посмотрела на свою руку, синяк уже приобрёл более нормальный цвет, хотя и не сошёл полностью. Если что, можно было бы соврать что-то, вроде того, что «я неудачно взмахнула рукой и ударилась о дверной косяк». Хотя стоит признаться, что, не смотря ни на что, руку я всё равно еле подымала, к тому же, при небольшом напряжении её периодически сводило судорогой.

Как следует расчесавшись, весьма медленно орудуя расчёской в левой руке, я, наконец, решилась спуститься на завтрак. К моему удивлению, за столом находились все, включая отца. На мгновение испытав приступ паники, я всё же смогла справиться с собой, убедив себя, что ужасного ничего не произошло. Наоборот, Эйлин теперь здорова. Кстати говоря, она сидела весёлая и довольная жизнью, и в данный момент пересказывала события вчерашнего дня. К её рассказу, как и вообще ко всем рассказам за столом, я не прислушивалась, самозабвенно ковыряясь в тарелке и изображая чрезвычайную сонливость. Отец не проявлял ко мне никакого внимания, лишь пару раз спросил, понравился ли мне подарок и праздник, устроенный в мою честь. Когда завтрак был окончен, и я почти облегчённо вздохнула, надеясь под шумок смыться с ребятами, но буря, кажется, только затевалась. Отец увёл меня в свой кабинет. Это не выглядело странным, он всегда приглашал в свой кабинет, если хотел поговорить в тихой и приятной для него обстановке. Понадеявшись на сообразительность Ксанфа, я состроила улыбчивую мину и пошла вслед за отцом.

В кабинете было непривычно светло — тяжёлые шторы раздвинуты. Я присела на своё привычное место, стараясь действовать свободно и расслабленно, а не как парализованный кузнечик. Действие зелья, принесённого Ксанфом, сходило на нет, но я надеялась, что разговор с Кристианом надолго не затянется.

Кристиан сел на своё место и испытующе посмотрел на меня. Стол, разделяющий нас, позволял мне прятать руки, не вызывая подозрений.

— Я слушаю… — начал он, надеясь, что я сама признаюсь. Меня раскусили намного быстрее, чем мне хотелось бы.

— Не понимаю, о чём ты, — равнодушно ответила я, принимая наиболее выгодное и безболезненное положение для моего обессиленного тела.

— Эйлин, — произнёс он одно единственное слово.

— Она сегодня невероятно весёлая. Ты об этом? — спросила я, посмотрев на него. Кристиан смотрел на меня подозрительно, но мне удалось выдержать его взгляд, ничем не выдав себя.

— Вчера вечером Эйлин пожаловалась мне на плохое самочувствие. Сегодня утром приходил целитель, следящий за её здоровьем. Как ты думаешь, что он нашёл? — отец решил зайти с другого конца.

— С ней всё в порядке? — спросила я встревожено и абсолютно искренне. Мало ли… Вдруг я не помогла, а навредила.

— Да, более чем, — ответил он хмуро, — Эйлин абсолютно здорова.

— Можно подумать, ты не рад этому обстоятельству!? — в тон ему и так же хмуро ответила я.

— Я хочу знать, как ты замешана во всей этой истории, — чуть повысив голос, произнёс отец.

— Я?! — мне понадобились все силы, чтобы изобразить искреннее недоумение. Во мне умерла актриса.

— Мы оба знаем, что ты исцелила её, — в лоб высказал свои подозрения Кристиан. — Я хочу знать, каким образом.

— Почему тебя это волнует? — спросила я, но успела пожалеть об этом. Никогда в моих словах не было столько равнодушия и лицемерия. Стало противно.

Лицо отца потемнело. Яркий свет, бьющий из окна, освещал его, отчего он казался старее, чем был на самом деле. Он молчал, но молчание это было тягостным, вызывающим волну отвращения к самой себе. Кажется, он до сих пор верил и думал, что я его ненавижу, хотя это и было не так. Ненависть перегорела, но мое недоверие к нему было по-прежнему сильно. Мне иногда удавалось забыться и абстрагироваться от этих мыслей, тогда отец мне казался почти родным, важным и нужным. В остальное же время он просто был…

— Я пойду, — спросила я, поднимаясь. Зря я сделала это раньше времени. Действие мази истекло, обнажая, уже не такие уродливые, но, тем не менее, вызывающие отвращение синяки и покраснения.

— Что это? — спросил Кристиан, взгляд его стал угрожающим, а голос холодным. Не выдержав, я отступила, пряча руку за спину. Не удивлюсь, если взгляд у меня в этот момент был, как у загнанного в угол зверька.

— Ничего, — едва сохраняя остатки прежнего спокойствия, ответила я, делая ещё один шаг назад.

— Подойди сюда, — попросил Кристиан уже довольно спокойным голосом, хотя его глаза не могли скрыть тревоги.

— Я пойду, — ответила я, пятясь к двери. Всего пару шагов.

— Дай мне посмотреть, — уже более властно произнёс он, вставая и обходя стол.

— Зачем? — спросила я, пытаясь оттянуть время. Ещё один маленький шаг, и ладонь касается двери.

Кристиан достал палочку, заставив меня напрячься, и невербально произнёс заклинание. Дверной замок противно громко щёлкнул, я вздрогнула, почувствовав себя в ловушке.

— Дай мне посмотреть твою руку, — кажется, уже в последний раз попросил он. Его фигура стала темней и крупнее из-за того, что свет освещал его со спины.

— Не дам, — упёрлась я, злобно и почти враждебно посмотрев на него.

Мы зашли в тупик: я не желала подавать ему своей пострадавшей руки, он же в свою очередь не желал применять ко мне грубую силу.

Наступила долгая пауза, я опустила глаза. Кристиан глубоко вздохнул, а на мою голову легла его широкая ладонь.

— Ладно, я не собираюсь тебя уговаривать, — наконец, сдался он. Но сдался ли? Отец произнёс это таким голосом, что мне стало неминуемо стыдно.

Помедлив, я протянула ему руку.

— Пойдём, — сказал он, уводя меня за плечо к креслу.

Я села и снова протянула ему руку, но так и не посмотрела на него. Он довольно продолжительно водил палочкой над моей рукой.

— Ничего не понимаю, — произнёс Кристиан.

— Что-то не так? — спросила я, повернув голову и рассматривая свою руку.

— Явные повреждения — синяки, ожоги, но заклинание их не видит, — ответил он, отпуская мою руку и облокачиваясь на стол.

— Может… моя палочка просто блокирует твоё заклинание? — предположила я.

— Может… Мне никогда прежде не приходилось сталкиваться с Нерукотворными палочками, — пожал плечами отец.

После он встал и, порывшись в низеньком шкафчике, едва заметном на фоне огромного стола и достал несколько склянок с мазью. Одну из них Ксанф мне уже приносил, вторая же имела противный цвет ржавчины, да и запах соответствующий.… На автомате я нанесла мази на свою вновь жутко разболевшуюся руку. Боль возвратилась резко, и мазь нескоро успокоила её.

От отца я вышла подавленная. Не то, чтобы я действительно расстроилась из-за нашего спора, но эта стычка в очередной раз показала, и насколько сильно я не доверяю Кристиану, и как терпеливо он каждый раз пытается завоевать моё доверие. Ненавязчиво, практически незаметно.… Но факт оставался фактом, и мне становилось невыносимо противно от собственного поведения.

* * *

Я вернулась в свою комнату и на мгновение растерялась, услышав голоса в кабинете. Открыв дверь, я не мало удивилась, застав там в сборе всю нашу семью.

— Эээ… А что Вы тут делаете? — после небольшой паузы, спросила я.

— Собираемся проследить за тем, чтобы ты прямо сейчас начала раскрывать подарки, — рассмеялась Эйлин. Она сидела диване и была такая невероятно красивая, весёлая и родная… и, самое главное, абсолютно здоровая. Она даже не сделала мне замечание по поводу внешнего вида!

Я надулась, но потом рассмеялась.

— Ладно, — я развела руками, — как хотите.

Подойдя к столу, я взяла первый попавший под руку подарок в ярко красной шуршащей обёртке и с не менее красным огромным бантом. В нём были небольшая открытка и книга…

— «Высшая Трансфигураци. Основы анимагии» под руководством Эрнеста Манка, — прочитала я, и меня пробил необоснованный смех.

Северус и Агнесса посмотрели на меня удивлённо и непонимающе. Ксанф раскручивался на кресле и в тот момент, когда я засмеялась, нехорошо так прищурил глаза, но ничего не сказал. Лили, которая стояла ко мне ближе всех, облокотившись на спинку кресла, где сидел Северус, взяла у меня из рук книгу и открытку.

— Он, что, преследует тебя? — задала она риторический вопрос, в её голосе звучали нотки недовольства.

— Будем считать это возмещением убытков, — улыбнулась я, откладывая книгу на стол и принимаясь за второй подарок.

Северус, не выдержав, взял открытку и тихо выругался, прочитав имя отправителя, но в присутствии матери и Агнессы не стал это никак комментировать.

— А почему именно этот учебник? — наконец, спросила Эйлин.

— Мой… пострадал в результате одного… происшествия, — ответила я, по-прежнему улыбаясь.

— Надеюсь, ничего серьёзного, — с подозрением произнесла она.

— Нет. Мы ужё всё уладили, — сказала я, распечатав под шумок уже третий подарок.

Комментировать своё отношение к одному или другому отправителю мне не хотелось, а этот разговор, пусть и был весьма щекотливым, но, тем не менее, здорово отвлекал собравшихся.

Когда я краем глаза посмотрела на Северуса, то наткнулась лишь на его сердитый и крайне недовольный взгляд. Лили, тепло улыбнувшись, погладила его по голове, словно маленького, ещё больше рассердив Северуса. Фыркнув, он сполз в кресле, скрестив руки на груди. Похоже, сегодня меня ожидал ещё один неприятный разговор.

Подарки, несмотря на их количество, закончились довольно быстро. Лута радостно шуршала бантиками и упаковками, мешая Тфинти убираться. Все, кроме меня уже спустились на обед, но я медлила. Мне было стыдно смотреть в глаза Кристиану после моей отвратительной выходки. Совершенно не хотелось видеть его грустный, разочарованный взгляд. Тем не менее, когда я всё-таки спустилась, отца за столом не было, и никто из домочадцев не знал, куда он так спешно исчез.

Северус практически не находил себе места, желая вытрясти из меня информацию о Блеке. И если кошку он принял, всё-таки Лута постоянно носилась за мной попятам, но история с учебником ему не известна. К тому же, Северус подозревал, что он единственный, кто не в курсе. Так как и Ксанф не испытал особого удивления по этому поводу.

Я села за стол в середине какого-то душещипательного монолога в исполнении Агнессы. Она честно старалась использовать только английские слова, но когда наступали моменты, особенно расстраивающие её, то неминуемо скатывалась на родной французский.

— А о чём речь? — тихо спросила я у Лили, сидящей рядом со мной.

— Она встречается с Люциусом Малфоем, но его отец против таких отношений и не разрешает заключать помолвку, — также тихо ответила Лили.

Эту историю я уже знала от Ксанфа. Кстати говоря, он сидел за столом с каменным выражением лица, наверное, втайне проклиная упёртого Абракаса. Но я могла ошибаться.

Эйлин и Агнесса после обеда ушли в сад. Северус, Лили и Ксанф спустились в прохладные подземелья, варить свои горячо любимые зелья. Я, помотавшись без дела, вскоре тоже присоединилась к ребятам.

В лаборатории было, на мой взгляд, более чем прохладно. Там уже вовсю кипела работа: они что-то резали, помешивали и делали ещё кучу непонятных мне манипуляций.

— Что делаете? — спросила я, залезая на стойку у стены. Это место открывало мне весь обзор на ребят.

— Экспериментируем, — лаконично ответила Лили, поглощённая работой.

— С чем? — не отставала я, мне доставляло садистское удовольствие отвлекать их от работы.

— С цветком паслена, — недовольно ответил Северус, похоже, у него что-то неладилось.

— Он ядовитый же, вроде!

— Угу, — глубокомысленно кивнул он.

Наступило молчание. Я лениво потянулась и слезла со стойки. От холода меня клонило в ещё больший сон, да и тело требовало более уютного пристанища. Кресло, стоящее на другом конце лаборатории, было как раз кстати. Только я прошла половину пути, как позади меня что-то негромко бухнуло.

— Это не я! — по инерции начала оправдываться я.

— Да не ты, не ты! — хмыкнул Ксанф, накрывая котёл заклинанием, непропускающим ядовитые пары варева. — Ладно, идём. Попробуем в следующий раз что-то другое.

— Идите без меня, — махнул рукой Северус, что-то быстро черкая в книжке.

Лили и Ксанф пошли впереди, я за ними, но потом, остановившись и закрыв дверь, повернулась к Северусу.

— Давай поговорим сейчас, потому что я не думаю, что потом у нас появится свободное время, — начала я, подпирая спиной дверь. Спина неблагодарно заныла.

Северус слишком резко разогнулся и закрыл книжку, в которой писал.

— Ну, ну... Я слушаю, — ответил он, облокачиваясь на стол и скрещивая руки на груди.

— Где-то я уже это слышала, — пробубнила я себе под нос, а вслух уже спросила, — Я так понимаю, тебя интересует история с учебником?

— И это тоже, — кивнул он.

Я нахмурилась.

— Если эти идиоты дарят тебе книги и кошек, значит, Вы неплохо общаетесь, — добавил Северус, хмурясь в ответ.

— Давай по порядку! — остановила я его, — Кошка была извинением за пущенное в меня заклинание...

— Как интересно! — ядовито произнёс он, — Наверное, после седьмого курса я с головы до ног буду усыпан котятами...

— Северус, подожди, — перебила я его, — дай договорить! Книгу Блек вернул мне взамен испорченной...

— Ты ещё и книжки ему даёшь, — протянул он, качая головой и закатывая глаза к потолку.

— Если бы ты не был моим братом, я могла бы подумать, что ты ревнуешь, — ответила, подавляя желание взбеситься.

Северус поперхнулся воздухом, а потом быстро заходил по лаборатории, размахивая руками.

— Я забочусь о тебе! — воскликнул он. — И я не хочу, чтобы эти... эти... — запнулся Северус, не в силах подобрать синонима в полной мере описывающий всю палитру ненависти к Мародёрам и степень совершённых ими злодеяний, — ОНИ лезли к тебе, пусть даже не приближаются!

Я выдохнула и попробовала отойти от двери, но по телу вновь прошла судорога.

— Мерлин, — тихо выдавила я, осторожно пытаясь расходиться. — Северус, послушай... — я запнулась, не зная, что сказать дальше.

Да и что бы я могла ему сказать?! То, что он встречается с Лили с подачи Блека, желающего оградить Поттера от неразумных поступков. Или то, что мы с Сириусом заключили договор, что Мародёры не трогают Северуса и Лили, который не продержался и полгода... Разговор заходил в тупик.

— Пойдём наверх, тут холодно, — вздохнув, продолжила я, свою прерванную речь. Но ощущение недоговорённости между нами повисло в воздухе.

Северус, наконец, остановился и с подозрением посмотрел на меня. Я отвернулась, растирая продрогшие руки.

— Обещай мне не общаться с этими идиотами, — серьёзно попросил Северус.

— Я не могу, — ответила я.

— Почему? — спросил он, напрягаясь.

— Потому что я живу с ними в одной башне, и общения с ними нельзя избежать физически, — докончила я свою мысль, улыбаясь.

— Тьфу ты, — фыркнул Северус, закатывая глаза к потолку, — Ладно, пойдём, а то ещё немного и инеем покроешься.

— Не дождёшься, — хмыкнула я, открывая тяжёлую дверь и выходя в коридор.

* * *

Через пару дней в Нест Рейвен прилетели совы со списком книг на следующий учебный год и табелем с оценками за С.О.В. Развернув свой, я долго хмурилась и несколько раз сверяла свои оценки с собственной фамилией в графе Ф.И. На мой взгляд там явно что-то не сходилось.

— Ну, что ты его мусолишь? — недовольно спросил у меня Ксанф.

Своими оценками все, кроме меня уже давно похвалились, а Эйлин счастливо улыбалась. Историю с выздоровлением решили оставить невыясненной и считать чудом.

— Я не пойму, — ответила я, ещё раз сверяя фамилию с оценками.

— Давай мы посмотрим, — спросила Эйлин, протягивая руку за табелем.

— Читай вслух, — предложила Лили.

— Ммм.... Трансфигурация — "Выше ожидаемого", Чары — "Выше ожидаемого", Руны — "Удовлетворительно", История Магии — "Удовлетворительно", ЗоТИ — "Превосходно", Травология — "Выше ожидаемого", Зельеварение... — перечислила я свои оценки, а затем вновь запнулась.

— Ну, — поторопил меня Северус.

— Тут какая-то ошибка... — нахмурилась я, отдавая листок Эйлин.

— Зельеварение — "Превосходно", — приподнимая брови, прочитала она.

— Быть такого не может, — ответил Ксанф, забирая листок у Эйлин. Северус и Лили сгрудились вокруг него.

— Вот и я говорю, что такого быть не может, — подтвердила я, скрещивая руки на груди.

Оценка по Зельеварению была мне непонятна. Что же такого я сварила, отчего экзаменаторы свихнулись?! Последний вопрос я задала вслух.

— Ну, и что? — удивился Ксанф, — С твоим пониманием Зельеварения я бы прыгал от восторга, увидев "П" в табеле. Но ты — другое дело, возмущаешься, почему тебе не снизили...

* * *

Вскоре Лили вернулась домой, чтобы провести остаток лета с родителями и сестрой. Они вроде бы собирались всей семьёй съездить куда-то за границу.

Но и нам после отъезда Лили скучать не пришлось. В наше поместье с недавних пор постоянно стал наведываться блондинистый гость, в которого дорогая Агнесса была влюблена. Люциус Малфой.

Молодой мистер Малфой покорил всех, как мне казалось, и даже отца. Фактически Люциус проводил у нас всё свободное время, общаясь с Агнессой, Эйлин, Ксанфом и Северусом. Когда ему удавалось застать Кристиана, то и у него он просиживал по нескольку часов.

Не составляло труда заметить, что, аппарируя зачастую из Малфой-менора к нам в угнетённом, а то и раздражённом состоянии, Люциус буквально на глазах оживал. Агнесса сияла, как солнышко, и я с сомнением каждый раз слушала её рассказы о том, что "Люциус обязательно переубедит своего отца, и они поженятся". Впрочем, не я одна не верила этому. Даже Эйлин с какой-то едва скрываемой тоской смотрела на Агнессу. Ксанф от комментариев воздерживался.

* * *

В поместье за внешними радостью и весёлостью всё чаще и чаще стали скрывать свои мрачные думы, я посвящала всё своё свободное время анимагии или тренировкам с отцом. Похоже, и ему эти тренировки помогали отвлечься в не меньшей степени. Физическая усталость отбивает любое мало-мальское желание думать о чём-то, кроме прохладного душа и мягкой подушки.

Мои занятия анимагией, как ни странно, сместились с мёртвой точки. В основном благодаря К'Шарри и Ксанфу, а не моим собственным потугам. Ксанф, не понимая, почему я так долго топчусь на месте, решил сам просчитать моё животное и нашёл несколько недочётов. Оказалось, что это вовсе не львица, как мы думали, а... камышовый кот. Да-да, этот премилый, но такой же опасный зверь, хотя и с лихвой уступающий львице в размерах. Но меня удивило иное, камышовый кот — это в первую очередь рыболов, имеющий перепонки на лапках и крайне бесстрашно бросающийся в воду. А я воды боялась...

Заслуга же К'Шарри состояла в том, что она помогала мне настроиться на нужный лад. Кто ещё может с таким же успехом объяснить, что чувствует зверь, как не сам зверь?! Теперь я, наконец, легко и чётко представляла себе своего зверя: тёмная шерсть, аккуратные небольшие ушки, мордочка оскалена, как перед нападением на противника, а хвост с силой бьёт по бокам.

* * *

Отец, как всегда решил всё за нас, поэтому все принадлежности к новому учебному году купили без нас. Даже мантии были сшиты на заказ, Тфинти и Чесси ради этого предварительно сняли с нас мерки, чтобы "вдруг чего не перепутали". Всё было настолько чудно, что я не удержалась от саркастичного вопроса: "А в Хогвартс тоже без нас поедут?" Но, как обычно, меня проигнорировали, сочтя подобный вопрос риторическим.

Но первого сентября мы в компании Эйлин и даже Кристиана аппарировали на платформу 9 и 3/4. Вокруг уже было достаточно народу: все шумели, говорили, животные кричали... От такого шума у меня голова пошла кругом, поэтому предложение Ксанфа заранее отнести вещи в вагон я восприняла с сомнением. Впервые в жизни, я оценила, что девочкой быть не так уж плохо. Ксанф и Северус шли впереди, расчищая путь к вагону, а мне лишь оставалось поспевать за ними, пытаясь не потерять в толпе собственный чемодан. Луту, усыплённую заклинанием, я предусмотрительно оставила на время Эйлин. Продираться сквозь малышню с корзинкой в руках проще, чем тащить при этом за собой ещё и чемодан, который, кстати, у меня благополучно застрял, после того, как кто-то неуклюжий споткнулся об него. Чемодан развернуло, и он застрял в проходе. Ксанф и Северус уже скрылись в коридоре вагона.

— Отлично, — раздражённо произнесла я.

— Э-э... Прости, я нечаянно, — зачастил кто-то, рывком разворачивая мой чемодан.

— Спасибо, — ответила я, пропустив момент освобождения моих вещей.

Опустив глаза вниз, я наткнулась взглядом на Питера. Питера Питтегрю. Момент узнавания у нас обоих весьма задержался, мы пару секунд изумлённо смотрели друг на друга, не зная, как реагировать. Хоть Питер и не сильно вырос за лето, но вот с его лицо детское выражение почти пропало. Он был пухлым, светловолосым и, в принципе, симпатичным, если бы не его передние выступающие зубы. Именно они и делали его лицо похожим на крысиную мордочку.

— Спасибо, — произнесла ещё раз я и поспешила освободить проход, так как ученики вот-вот грозили раздавить меня, сомкнувшись с обеих сторон.

Мне почти без труда удалось разыскать купе, которое заняли мальчишки. Там, кроме укладывающего вещи Северуса, я обнаружила ещё и Лили. Ксанфа не было. С трудом закинув на верхнюю полку мой чемодан, мы решили выйти вновь на перрон. Во-первых, мне нужно было забрать ещё кошку, а, во-вторых, следовало со всеми попрощаться. В коридоре мы столкнулись с Ксанфом, который нёс чемодан Нарциссы, сама девушка попятам следовала за ним. Они о чём-то разговаривали, поэтому не сразу заметили нас. Ирмы с ней не было, но Нарцисса сообщила нам, что она скорее всего поедет в другом купе с каким-то Эддаром Маклагеном. Мне лишь оставалось пожать плечами, я такого не знала. К тому же, это дело Ирмы — с кем ехать... Нам пришлось вновь возвращаться, укладывать вещи Нарциссы, а после этого всей нашей немалой толпой мы, наконец, смогли покинуть душный и тесный вагон, в котором мне оттоптали ноги и изрядно помяли мантию.

Эйлин и Кристиан стояли всё там же. К своему неудовольствию я заметила, что они с кем-то разговаривают. Высокая женщина с надменным и некрасивым лицом, темноволосая, и мужчина рядом с ней, весьма представительный с приятными чертами лица, но рано облысевшего, и теперь его проплешина довольно ярко блестела от пота. Лили не решилась подходить, а поэтому сразу ушла прощаться с родителями, к тому же, время поджимало. Нарцисса же, улыбнувшись, поспешила к неизвестным мне мужчине и женщине.

— Ты знаешь, кто это? — спросила я у Ксанфа, дёрнув его за рукав. Северус чуть подотстал, продираясь сквозь толпу.

— Я так понимаю, это Орион и Вальбурга Блеки, — подумав немного, ответил он.

— Что? — почти испуганно ответила я, будто эти самые Блеки могут меня сожрать.

— Это родители Регулуса, — добавил Северус, который уже успел нас догнать и слышал Ксанфа. О том, что они являются ещё и родителями Сириуса, он намеренно опустил.

— Тётя Вальбурга, дядя Орион! — со счастливой улыбкой, сбавляя шаг, Нарцисса позвала чету Блеков.

На нас обратили внимание. Нарцисса чинно подошла, поздоровалась, поцеловала в щёку вначале Вальбургу, потом Ориона, последний что-то сказал Нарциссе, отчего Эйлин и Кристиан улыбнулись. На лице же Вальбурги осталось брюзгливое жестокое выражение лица, приводившее меня в дикий ужас, и мне стоило огромных трудов сохранять спокойное и улыбчивое выражение лица. Мы, Ксанф, Северус и я, тоже подошли, поздоровались. Я мысленно прорабатывала пути к отступлению, молясь, чтобы время ускорило свой ход, и нас отпустили в Хогвартс-Экспресс. Орион что-то сказал насчёт нас с Северусом, но я не расслышала что, собираясь забрать у Эйлин корзинку с кошкой и тайком сбежать, затерявшись в толпе, но наткнулась на её предупреждающий взгляд. Уловив краем уха слово "помолвка", я насторожилась и начала прислушиваться к разговору.

— А почему бы и нет, Мистер Принц? — рассмеялся Орион. — Я был бы совсем не против, если бы Вы заключили помолвку своей дочери с одним из моих сыновей.

Мистер Блек говорил весьма уверенно и, кажется, даже не подозревал, что ему могут ответить отказом. Вальбурга Блек стала ещё недовольнее, её совсем не прельщал факт введения в её чистокровную и древнюю семью полукровки.

— Не думаю, Мистер Блек, — с усмешкой ответил Кристиан, я мысленно выдохнула. Не то, чтобы я действительно боялась, что меня могут насильно заставить выйти замуж за кого-то после окончания Хогвартса... — Моя дочь слишком своевольна, едва ли она станет поступать по чьей-то указке, даже если этой указкой стану я. К тому же, я придерживаюсь несколько иных взглядов, чем Вы, и считаю, что и моя дочь, и мой племянник, и даже мой крестник вполне справятся и без вмешательства со строны в поисках спутников жизни. Да и обсуждать это довольно рано, — высказал своё мнение мой отец.

Лицо Вальбурги стало надменно-недоумённым. Наверное, она ожидала, что мой отец или Эйлин будут благодарить её мужа за такое щедрое предложение. Раздался предупреждающий гудок Хогвартс-Экспресса, не давший произнести что-либо в ответ Ориону Блеку. Я, почувствовав, что сейчас положение, как никогда, на моей стороне, улыбнулась мистеру и миссис Блек и, попрощавшись с Кристианом и Эйлин, забрала кошку. Блеки ушли, видимо, тоже хотели попрощаться с Регулусом, так как, я сомневалась, что Сириус вообще когда-нибудь прощался со своими родителями.

— Что за чушь? — возмутился Северус, когда мы оказались вне зоны слышимости как Блеков, так и наших родителей. — Они действительно решили, что Кристиан или моя мама на это согласятся?!

— Ты лучше подумай о том, что Эйлин ни слова не произнесла против, — вмешался Ксанф.

— Думаешь, она может переубедить Кристиана? — от такого предположения мне стало нехорошо. Едва ли кому-то удалось бы заставить меня выйти замуж против моей воли, да и вообще выйти замуж, но от простой мысли, что Эйлин из страха за наше с Северусом будущее или каких-то иных предположений может...

Додумать свою мысль мне не дали. Прозвучал второй гудок, все ринулись к вагонам, меня зажало в толпе и протащило в другом направлении от намеченного курса. Второй раз за день я отстала от Ксанфа и Северуса, те хотели вернуться, но я махнула им рукой, чтобы они меня не ждали и что я потом их найду.

Пробираясь сквозь толпу, я оказалась у входа в вагон, кто-то резко дернул меня наверх. Одной ногой я встала на ступень, второй оступилась, но рука, крепко вцепившаяся в моё плечо, не дала мне даже покачнуться. Подняв голову наверх, я встретилась глазами с Сириусом Блеком.

— Вот вспомнишь... — беззлобно пропыхтела я, поднимаясь следом за ним в вагон.

— А спасибо? — приподняв брови и рассмеявшись, спросил Блек.

— Спасибо, — отозвалась я, и, даже не взглянув в его сторону, ушла искать своё купе.

Хогвартс-Экспресс мерно стучал колёсами, удаляясь от Лондона. За окном — однообразный пейзаж, но скуки он не вызывает. Мне почти приятно и спокойно, а моя кошка, умостившаяся на моих коленях, лишь способствовала укреплению этого чувства. Заклинание уже давно сошло, но Лута по-прежнему продолжала лениво дремать... Я ей завидовала.

В последнее время произошло столько всем нового и необычного... Но об этом потом... Всё потом. Сейчас моральный отдых и тишина. Всё, как всегда. За исключением того, что напротив меня сидят не Рон с Гермионой, а Нарцисса и Ксанф, а рядышком — Лили и Северус о чём-то болтают вполголоса. Пару раз к нам в купе заглядывал Регулус, ставший в этом году старостой. Подаренный им браслет я так и носила до сих пор, практически не снимая, но, когда он это заметил, мне стало неловко. И ещё заходила Ирма. Она, практически не умолкая, взахлёб рассказывала нам о том, какой её Эддар хороший, и какой чуткий, и как много всего знает, и что в квиддиче ему нет равных, и ещё много чего... Они познакомились с ним летом, когда Ирма жила у своей бабушки в Ирландии, и, оказывается, Маклагены были их соседями... Полчаса болтовни подруги меня утомили, хотя я и была за неё рада. Она сильно комплексовала из-за того у всех её знакомых и подруг (я не в счёт!) есть парни, а у неё до сих пор нет. Мне лишь оставалось закатывать глаза по этому поводу.

— Ты знаешь, о чём я подумала? — спросила у меня Нарцисса, после того, как Ирма вновь убежала к своему идеальному во всех смыслах Эддару.

— О чём? — спросила я, играя с ухом Луты. Та забавно морщилась и прижимала ушки к затылку.

— Что все, с кем ты дружишь, вскоре находят себе пару, — ответила Нарцисса, вызвав у меня лёгкое удивление.

— Может... А, может, и не может, — фыркнула я. Сводницей я себя не считала.

— Ну, ничего... — недобро и хитро прищурившись, начала Лили, — мы и тебе парня найдём!

— Нет, мне учиться надо, — отмахнулась я и демонстративно отвернулась к окну.

Девчонки ничего не ответили, и их молчание заставило меня насторожиться.

* * *

В Хогвартс мы, как и положено, приехали поздно вечером, к самому ужину. В Большом Зале парили свечи под потолком, и, кажется, ничего не предвещало беды. Я села за гриффиндорский стол, рядом с Лили. Повертев головой, наткнулась взглядом на светленькую макушку Нотиэль, она меня тоже вскоре заметила. Мы обменялись улыбками, две девочки, сидевшие рядом с ней и присутствовавшие на моём Дне Рождения, помахали мне рукой.

За столом Гриффиндора царило оживление, всем нетерпелось обменяться своими летними впечатлениями. По иронии судьбы Мародёры, припозднившиеся в коридоре, не нашли лучшего места, где приземлиться, как прямо напротив нас с Лили. Джеймс Поттер, выросший, наверное, за лето на целых четыре дюйма, одарил нас своей наглой улыбкой и подмигнул Лили. Она злобно что-то пропыхтела себе под нос и отвернулась в сторону преподавателей. Я посмотрела на Ремуса, с последней нашей встречи он стал выглядеть чуточку лучше. Мне пришла в голову мысль, что его можно было бы попробовать вылечить. Задумчиво я рассматривала свою нерукотворную палочку, пока не поняла, что Сириус смотрит на меня. Нахмурившись и хмыкнув, я убрала руки под стол. Началось распределение.

В Большой Зал гуськом вошли первокурсники, следуя попятам за Макгонагал, как за матерью-гусыней. Сравнение заставило меня чуть улыбнуться. Малыши, испуганные, удивлённые, широко распахнув глаза от восхищения, рассматривали потолок. Среди них было довольно много маглорождённых, наверное, они думали, что попали в сказку.

Я постаралась вспомнить своё распределение. Наверное, я так же, раскрыв рот, восхищалась всему, что видела... Обидно, когда потом наступает разочарование, когда понимаешь, что вокруг не сказка, а жизнь пострашнее магловской, и волшебная палочка — не решение всех возникающих проблем. Часто поморгав, я постаралась стряхнуть с себя оцепенение и грусть.

Наконец, я вновь перевела взгляд на наш стол. Ирма довольно подробно описала внешний вид Маклагена... Меня несколько удивило, что предмет её воздыханий учится на Гриффиндоре. А вон, кажется, и он. Довольно симпатичный на вид, светловолосый, лицо самодовольное и даже противное, на мой взгляд, широкоплечий и высокий, он, кажется, был вратарём в команде по квиддичу. Возможно, что в моём времени кто-то похожий на него учился вместе со мной на одном факультете, но точнее я не могла сказать.

По заведённому сценарию прошло распределение, потом речь Дамблдора, потом ужин, и, наконец, нас отправили по гостиным. Оказавшись в комнате, я с радостью бухнулась на свою кровать. Лута, кажется, всё это время упорно дожидавшаяся меня, неторопливо взобралась на мою спину и улеглась. Где-то за спиной рассмеялась Лили.

— Джесси, тебе подарили котёнка? — восхищённо спросила Алиса, она только что зашла в комнату.

— Да, на День Рождения, — лениво ответила я, придавленная Лутой.

— Какая прелесть! — воскликнула Алиса, её голос раздался где-то прямо надо мной. Судя по тому, что Лута громогласно урчала, Смит вовсю начёсывала ей за ушами и под подбородком.

Осторожно перевернувшись, я скинула со своей спины кошку. Лута не расстроилась, но в отместку укусила меня за руку, чуть повыше браслета, а после, как ни в чём не бывало, свернулась калачиком. Я лишь закатила глаза в ответ на такое хамство.

Инга собиралась пойти в душ, но дверь оказалась закрыта.

— Эй, ну кто там!? — возмущённо пнув дверь, спросила она.

— Дайте зубы спокойно почистить! — спустя какое-то время отозвалась Эмма.

— Ты их полируешь что ли? — фыркнула Инга, возвращаясь к своим вещам, чтобы начать их разбирать.

— Ну, ладно, кто как лето провёл? — спросила Алиса, усаживаясь рядом со мной и перетащив несопротивляющуюся кошку к себе на колени.

— Два месяца проторчали всей семьёй в каком-то богом забытом месте, — недружелюбно отозвалась Инга. — Родителям, видите ли, пришла в голову мысль, что неплохо бы отдохнуть на лоне природы. Одни комары, да ещё чёрт знает кто...

— Я провела всё лето дома, в компании брата, Ксанфа, его кузины и Лили, — начала я, — вполне неплохо, если сравнить с отдыхом Инги, — закончила я свой рассказ, одновременно с этим ловя подушку, прилетевшую прямой доставкой от Хенк. — Ну, а что?

— Ещё что-нибудь скажешь, и я в тебя кроссовком запущу! — пригрозила она.

— Ты кроссовки лучше во вратаря чужой команды кидай, может, он не будет ловить все твои мячи, — вмешалась в разговор Эмма, высушивая полотенцем свои мокрые короткие волосы.

— Ага, зубы она чистит... — хмыкнула Инга и мгновенно скользнула в ванную, пока её никто не занял.

— Берите пример с меня, — указав на себя ладонью, начала Эмма, — вот я отдыхала всё лето у кузена в Италии, синее море, тёплый песок... — перечисляла она, не забывая похвастаться своим идеальным загаром, — Не то, что некоторые, была пацанкой, ей и останется.

Я улыбнулась. Эмма и Инга не очень-то ладили, да и были они к тому же абсолютными противоположностями друг другу, и это лишь накаляло отношения между ними. Впрочем, ни Эмма, ни Инга не были плохими или злыми. Инга Хенк — охотница в команде Гриффиндора была, как выразилась Соммерс, настоящей "пацанкой" и, в отличие от большинства своих сокурсниц, выбирала мётлы, а не модные мантии, да и ходила по школе в обычных стоптанных кроссовках под всеобщее неудовольствие профессоров. Эмма же, наоборот, была модницей, встречалась, как сама она нам уже успела сообщить, с Сириусом Блеком и чувствовала себя, если не богиней, то самой красивой девочкой в школе. И пусть мы, да и некоторые другие девчонки, меркли на фоне её красоты, но я не видела никого, кто бы ей по-настоящему кто-то завидовал. Догадаться о причине возникновения подобного парадокса было нетрудно. Эмма Соммерс — всего навсего маглорождённая... А значит, будь она даже в тысячу раз красивей самой себя, предпочтение отдадут чистокровной волшебнице.

* * *

Учебные дни потекли уныло и медленно. Тёплая погода продержалась почти до середины октября, позволяя ученикам не сидеть в тёмной душной библиотеке, а выходить на улицу и учить уроки там. Команды по квиддичу тренировались, не жалея сил, чтобы как следует восстановиться после летних каникул.

В первые же учебные дни нам дали кучу брошюрок, где в нескольких словах приводилось описание той или иной профессии, которой, сдав те или иные экзамены, мог обучиться любой желающий. Я, в отличие от большинства своих сокурсников, давно знала, куда пойду поступать. Лили мой выбор поверг в шок.

— Ты не можешь, это очень опасно! — безрезультатно пыталась переубедить меня она.

Ни кто из моих друзей не одобрил мой выбор. Но тем удивительнее было мне узнать, что Алиса Смит, маленькая, кругленькая, больше похожая на первокурсницу, чем на шестнадцатилетнего подростка, тоже собирается поступать в Академию.

— Зачем? — задала я само собой разумеющийся вопрос.

— Ну... Понимаешь... — замялась она, краснея до самых кончиков волос. — На нашем факультете в прошлом году учился парень, Френк Лонгботтом.... Он... Он поступил в Академию, собирается стать аврором. Я думаю, что если тоже поступлю туда, то он заметит меня... когда-нибудь.

Алиса сильно смутилась от своего признания. Мы сидели с ней вдвоём на диване в гостиной, этот факт заставлял её говорить вполголоса. Мне давно было любопытно узнать, что же могло толкнуть такую хрупкую и абсолютно невоинственно настроенную девочку на овладение такой не соответствующей её характеру профессией.

— Ты сумасшедшая, — вынесла я вердикт.

Алиса молчала, теребя бахрому диванной подушки. Лута, прижавшись к полу, выгадывала момент для нападения. Когда на мгновение рука Алисы замерла в воздухе, кошка сделала прыжок, вцепляясь зубками в угол подушки, и до смерти пугая Смит.

— У, разбойница! — покачав головой, ответила Алиса. Лута предусмотрительно юркнула за мою спину и теперь, как ни в чём не бывало, вылизывала переднюю лапу.

Вскоре пришла Лили, но, уже выходя из гостиной, мы наткнулись на Поттера и Блека. Оба над чем-то неприлично громко смеялись. Увидев нас, они вдруг начали толкаться на лестнице, до наших ушей донеслось только что-то вроде "ты обещал!" Эти недоумки в очередной раз что-то задумали, и только я хотела пожелать, чтобы к нам их проделки не относились, как Блек целенаправленно пошёл в нашу сторону. Остановившись передо мной и состроив до неприличия серьёзную мину, он начал говорить.

— Джессика Принц, не желаете ли Вы составить мне компанию и пойти в эти выходные со мной в Хосмид, — спросил у меня Блек, заведя руки за спину. На его лице не промелькнуло и тени улыбки, но вот его глаза откровенно смеялись.

Сама того не ожидая, я сильно оскорбилась.

— Ты действительно думаешь, что я пойду с тобой в Хосмид? С тобой? — спросила я у него, мой голос был холоден, и в нём отчётливо проскальзывали свирепые нотки.

— Почему нет? — приподняв брови, немного удивлённо произнёс Сириус. Кажется, он впервые получал отказ.

— Ты, наверное, полный идиот, — ответила я, проходя мимо. Я больше не мальчик, но устроить хорошую взбучку Блеку очень нетерпелось.

— Да ладно, ты хочешь со мной пойти, только боишься в этом признаться, — громко произнёс он, заставив меня обернуться. Блек стоял, сунув руки в карманы и смеялся, — а может ты Нюниуса боишься?

Это было последней каплей. Лили, вскинувшаяся было защищать Северуса, опоздала. Моя рука, будто обладая собственным разумом, резко взлетела, палочка мягко уместилась в руке, а красный луч Ступефая уже летел в сторону Блека. С его лица на мгновение слетела улыбка, и возникло растерянное выражение лица, а потом луч, ударившийся в его грудь, повалил Сириуса с ног.

— Не смей трогать Северуса! Никогда! Даже не думай! — чётко выговаривая каждое слово, холодно произнесла я. Поттер бросился к другу, но Сириус уже и без его помощи встал.

Посмотрев на меня, Блек ничего не ответил, лишь фыркнул, а его глаза по-прежнему смеялись. Шумно выдохнув, я отвернулась, мысленно убирая палочку. Алиса и Лили попятам следовали за мной в полном молчании. Свидетелей нашей стычки не было, исключение составляли лишь картины, но мне хотелось думать, что они никак не повлияют на количество кристаллов в наших песочных часах.

* * *

За исключением этой небольшой стычки никаких поползновений в нашу сторону от Мародёров не было. Вряд ли подмигивания Поттера Лили можно считать вредительством. Ему, кажется, всего навсего доставляло удовольствие просто побесить Лили, да и Северуса, наблюдавшего это, тоже.

Я с головой ушла в учёбу и не замечала никого и ничего, что находилось бы дальше моего письменного стола. Когда мы пришли в очередной раз на Зелья, я была несказанно удивлена, узнав, что мы будем варить сегодня. Основа для Приворотного Зелья. Это какой же гений включил подобное в школьную программу. Но, похоже, удивилась лишь я, остальные только посмеялись. Слизнорт не поленился заранее сварить Амортенцию, чтобы нам продемонстрировать. Он рассказал, что запах, источаемый зельем, отражает то, что нам больше всего нравится. Я с сомнением покосилась на небольшой котелок, испускавший розоватый дымок. Уже битых пятнадцать минут я безрезультатно пыталась определить, что же за странный аромат я чувствую, ну, а помимо этого, был ещё запах свежескошенной травы, от которого у меня кружилась голова ещё с детства, и духов Лили. Последние, наверное, было самое замечательное из всех.

Мы благополучно разбились на пары. Ремус вроде бы был совсем не против того, что два часа он проведёт в моей компании, но Северус, как всегда, нахмурился. Ну, и пусть. Поттер и Блек, конечно, идиоты каких мало, но Ремус же всегда был хорошим, а покрывал своих горе-друзей лишь из страха, что те либо раскроют его тайну, либо просто напросто перестанут с ним дружить. О том, что и я знаю, кто он такой, его практически не смущало. Мой отец исправно варил для Люпина зелья перед каждым полнолунием и отправлял с совою или порталом.

Зелье в нашем с Ремусом исполнении приобрело практически нужную консистенцию, но была безнадёжно далеко от идеала. Хотя наиболее правильный вариант сварили лишь Лили с Северусом, да и у Ксанфа и Нарциссы было что-то похожее на правду. Слизнорт начислил каждому из них по пять баллов, которые те получили весьма заслуженно.

* * *

С тех пор, как моё изучение анимагии шагнуло далеко вперёд, я изо всех сил старалась выкроить среди уроков немного времени для того, чтобы попрактиковаться. В основном это приходилось на поздний вечер, а потому немудрено, что всё чаще и чаще я стала задерживаться после отбоя.

В один из таких вечеров я возвращалась в башню. В коридорах уже вовсю гуляли сквозняки, конец ноября, как-никак. Впрочем, холод вообще пришёл в этом году, на мой взгляд, внезапно. До середины октября было тепло, а потом буквально за одну ночь погода поменялась... Медленно возвращаясь в гостиную и прислушиваясь к окружающим звукам, на предмет приближения Филча или профессоров, я только сейчас задумалась, что прошёл целый год, как наше прошлое вдруг стало будущим... Странно, очень странно было ощущать, что ты не отсюда вовсе. Я так привыкла, что вижу каждый день Лили, дружу с Ксанфом, а Северус — мой брат.

Столкнувшись нос к носу с Регулусом Блеком, я внезапно очнулась от своих мыслей и растерялась. С минуту мы смотрели друг на друга, не произнося ни слова. Я удивлённо рассматривала его, не понимая, каким образом столкнулась с ним, и что теперь за этим последует. Регулус немного подрос за лето, вытянулся и смотрел куда серьёзнее, чем летом, с момента нашей последней встречи. В вагоне Хогварт-Экспресса я вообще к нему как-то не приглядывалась.

— Что ты здесь делаешь? — скованно, шёпотом спросил Регулус. Неясный свет факела недалеко за моей спиной смутно очерчивал его скулы. Он казался чуть старше своих лет.

— Что ты здесь делаешь? — спросила я, делая ударение на слове "ты".

Его губы на мгновение дрогнули в улыбке. В соседнем коридоре отчётливо послышались шаги. Мы одновременно повернулись на звук, а, потом резко схватив меня за руку, Регулус потащил меня в противоположном направлении к ближайшей нише с неподвижной статуей. Оказавшись в нише, я постаралась как можно глубже забиться в угол, чтобы места хватило нам двоим. Будучи более высоким, чем я, Регулусу пришлось пригнуться. От волнения ли или смущения, что мы оба оказались в такой не очень приятной ситуации, он дышал быстро, и я чувствовала его дыхание на своём лице. Его рука, упиравшаяся в стену, была где-то на уровне моего локтя, а носки ботинок изредка касались носков моих туфель, и, наверное, никто из ребят никогда не подходил ко мне настолько близко. Я отвернулась к стене, замерев и вслушиваясь в отдалённый звук шагов.