Гарри Поттер и Светлый круг, часть первая (гет)

— Я не была уверена, — нарушила молчание Джинни. — Я потеряла сознание, когда он еще горел факелом. Но больше некому — как я поняла, ты тоже никого не видел. Значит, это были мы с Луной, и еще каким-то образом Невил — хоть он и не мог сражаться, он… он умирал, — Джинни вытерла слезы. — Простите… Гарри, ты ни в чем не виноват, и хватит себя терзать! Во-первых, ты не знал. Во-вторых, мы не случайно там оказались — мы вас увидели и пошли на перехват.

Вот как все получилось — не тебя, а нас оттеснили, и пришлось очень туго. Это была самая паршивая банда Волдеморта — не «аристократы» Пожирателей смерти, которые всегда рядом с ним — Люциус, Нарцисса и так далее — а боевики, которые два года назад прорвались в Хогвартс. Амикус с сестрой и другие. Мы хорошо отбивались, но и достать никак не могли. Нас оттеснили к озеру и пытались загнать в воду. Как вдруг к нам метнулось громадное щупальце и отшвырнуло в сторону. Второе захватило сразу троих-четверых Пожирателей и утянуло под воду. Все остолбенели — и мы, и Пожиратели, а наш милый кальмарчик воспользовался этим: высунул голову, снова выбросил ловчие щупальца — те, длинные, которые у него по бокам головы — сгреб еще шестерых и погрузился. Оставшиеся Пожиратели бросились к озеру — идиоты полные, их же осталось человек пять! Начали беспорядочно палить в воду — и тут несколько в стороне высунулись с десяток тритонов, метнули копья и нырнули обратно. Всех Пожирателей пригвоздило к земле, в некоторых торчало по два копья. Мы не стали на них смотреть. Посидели, оклемались немного — кальмар нас крепко хлестнул, не в обиду сказано, конечно, он же нас спасал. Я еще подумала — хорошего тебе обеда, если эта дрянь съедобна!

И тут земля задрожала — да так, что по воде рябь пошла! Раздался жуткий рев и голос Хагрида: «С дороги! Затопчут! Убирайтесь!» Мы метнулись в сторону. К воде неслись вслепую два великана, утыканные стрелами, как ежи, за ними — братец Хагрида, Грохх — у него была дубина больше него самого, и лупил он метко, хоть и был им чуть выше пояса. За ними — ну, такое только Хагрид мог придумать! — за ними бок о бок скакали, обнявшись для верности, два кентавра — Флоренц и Бейн, извечные враги! — и Хагрид стоял на их спинах — левой ногой на Флоренце, правой на Бейне… Стоял очень крепко, согнув ноги в коленях — никогда бы не подумала, что у него такое потрясное чувство равновесия!

Все рассмеялись.

— Блин! — воскликнул Рон. — Хотел бы я это увидеть!

— Мне он этого не говорил, — сказала, отсмеявшись, Мак-Гонагалл. — Ну, Хагрид! Я же просила его — во всех подробностях! Продолжайте, мисс Уизли, — она снова стала серьезной. — Я хочу восстановить всю картину битвы. Хотя понимаю — мы подошли к самому тяжелому…

— Я расскажу, профессор. Оказывается, так становится легче — я зря делала, что только давила это в себе. Я все расскажу сейчас.

Когда появился Хагрид, мне тоже стало смешно, хотя все было куда как серьезно. Кроме них, там было все стадо кентавров, они догоняли великанов и посылали в них стрелу за стрелой. Я расхохоталась как раз, когда Хагрид проскакал мимо, и не только я, Луна тоже. А вы же знаете — ее нелегко удивить. Невил вообще рот раскрыл. Помню, Хагрид очень сердито оглянулся, хотя мы не столько над ним смеялись, нас куда больше поразил Грохх — на нем был магловский костюм с галстуком! Хагриду, конечно, некогда было нас ругать — он то стрелял в великанов из арбалета, то поливал их заклинаниями из своего зонтика. Думаю, он был на седьмом небе — когда бы ему еще довелось всласть поколдовать!

Одного великана загнали в озеро, он сразу ушел под воду — видимо, кальмар схватил за ноги, и вода словно закипела, замелькали спины тритонов и русалок. Второй, однако, сообразил свернуть и побежать вдоль берега. Мы смотрели, пока все не исчезли вдали — а потом решили вернуться туда, где сражаются люди.

Джинни помолчала, ее лицо потемнело. Никто больше не улыбался.

— Пошли как раз в сторону лощины. Вдруг Луна повернулась, молча ткнула пальцем — зрение у нее, при таких больших глазах, хоть куда! Мы вас увидели — тебя и Волдеморта. Сначала не врубились, на таком расстоянии только Луна могла кого-нибудь узнать, но вы быстро приближались, и мы с Невилом тоже поняли, что происходит. Сбежали по склону, взяли палочки наизготовку и стали ждать. Волдеморт появился над краем, прыгнул в воздух, и ему в спину ударил луч — твоя «Импедимента». Его закрутило, но он сделал сальто — акробат хренов! — и, еще не коснувшись земли, метнул «Сектумсемпру». Из Невила хлестнула кровь, он уронил палочку, мы подхватили его под руки. Волдеморт уже стоял на ногах и поднимал палочку. Не знаю, почему он первый раз применил «Сектумсемпру» — то ли из-за своего паршивого садизма, то ли для «Авады» надо несколько сосредоточиться…

— И то, и другое, — негромко вставила Мак-Гонагалл.

— Понятно. Спасибо, профессор. Мы с Луной ударили почти одновременно. Тут… я хочу это объяснить: я стояла слева от Невила, Луна — справа, и наш ряд был по отношению к Волдеморту немного наискосок. Луна оказалась ближе к нему, и правая рука с палочкой у нее была свободна… не знаю, насколько это важно. Невил… он висел у нас на руках, упав на колени, мне пришлось вывернуть кисть, чтобы нацелить палочку. Из палочки Луны ударил огонь, я, сама не знаю почему, крикнула «Дифиндо!». И тут нас… словно прошило! Профессор, ребята, я не знаю, как объяснить это ощущение, как если бы у меня были две правые руки, и я держала две палочки, причем вторая — это была лунина палочка! Мы все трое на секунду стали чем-то одним, и наши с Луной палочки соединились — но не так, как Гарри рассказывал насчет его и волдемортовой. Не напрямую, а через Волдеморта, понимаете? И Волдеморт превратился в факел! Была такая слепящая дуга, я чувствовала — нет, мы чувствовали, как он пытается вытолкнуть ее из себя. Выл он по-страшному, но не от боли — ты прав, Гарри, он больше не был человеком, ему не было больно — а жаль! Он выл от бешенства. Его палочка уже горела, но он крикнул: «Авада Кедавра» — и попал в Луну. Заклинание прошло через Невила и ударило в меня, уже ослабленное — тела Луны и Невила поглотили его… Кажется, я все же помню, что Волдеморт разлетелся фейерверком — получилось ведь «Дифиндо» с «Инсендио», его и разнесло на куски! Я, кстати, только сегодня сообразила, когда ты показал, как можно комбинировать заклинания. Вот и все, наверное. Я потеряла сознание. Потом один раз увидела твое лицо — наверное, на секунду очухалась. Пришла в себя в больнице, вместе со многими. Ты сидел рядом и держал меня за руку… — она улыбнулась ему. — Это все.

Гарри смотрел на нее, потрясенный и охваченный острой жалостью.

— Как твоя рука? — спросил он. — Зажила?

— Давно, Гарри. Еще в больнице.

— Погоди! Когда ты ко мне приходила, у тебя все время была повязка!

Джинни некоторое время смотрела на него. Потом расстегнула верхние пуговицы и оголила плечо.

— Я сама не знаю, почему не хотела тебе показать, — сказала она.

— Нич-чего себе! — выдохнул Рон. — Что же выходит, сестренка? Ты у нас сейчас — Девочка-Которая-Выжила?!

Джинни молча застегнула кофточку, спрятала лицо в ладонях и разрыдалась.

— Джинни, прости! — Рон вскочил.

Мак-Гонагалл жестом остановила его и обняла девочку.

— Все в порядке, Рон… — выдавила Джинни. — Все в порядке, не обращайте внимания! Мне просто полегчало, наконец-то полегчало!..

— Я очень рада, мисс Уизли, — мягко сказала Мак-Гонагалл. — Возьмите платочек.

— Спасибо…

— Хотите, я вам покажу что-то интересное? — она порылась в мантии и извлекла фотографию. — Мне хочется узнать, насколько вы проницательны. Что вы можете сказать об этой девочке?

Джинни еще раз вытерла глаза, взяла снимок и с некоторым недоумением уставилась на него. Долго разглядывала, то хмурясь, то становясь задумчивой (Рон украдкой вытянул шею, пытаясь заглянуть), потом вдруг улыбнулась:

— Да она полувейла, так ведь? Вроде Флер.

— Больше, — поправила Мак-Гонагалл. — Миссис Флер Уизли только на четверть вейла. Все?

— Ну, красивая, конечно… раз полувейла, так и должно быть. И, по-моему, симпатичней Флер. С такой я не против дружить.

— Что ж, я рада. Неплохо.

— Если надо было угадать насчет вейлы, ее лучше мальчикам показывать. От вейл только мужчины балдеют.

— Ну что ж, ладно, — Мак-Гонагалл повернула фотографию так, чтобы видели все.

— О-о! — воскликнул Рон.

Гарри тоже не смог сдержать восхищенного вздоха.

Она была, похоже, их ровесницей — или ровесницей Джинни. Волшебная фотография, прекрасно сделанная, передавала даже мягкое сияние струящихся волос, ну а глаза — сил не было взгляд отвести!

— Можно? — Гермиона, сидящая по другую сторону от Мак-Гоногалл, мягко потянула за уголок.

Мак-Гонагалл повернула фотографию к ней. Несколько секунд Гермиона сосредоточенно смотрела, потом слегка ахнула и глаза у нее округлились.

— Ну? — требовательно спросила Мак-Гонагалл. — Что скажет моя лучшая студентка?

Гермиона сразу же взяла себя в руки и сделала серьезное лицо.

— Так, ну что тут можно сказать? — проговорила она. — Можно, я попробую предсказать ее будущее?

— Давайте.

— Она будет преподавателем трансфигурации, — заговорила Гермиона, неплохо имитируя потусторонние интонации Трелони. — С возрастом вид у нее станет очень строгим, может, даже суровым, а вот сердце, — не выдержав, она рассмеялась и закончила обычным голосом, — оно у нее навсегда останется золотым.

— Ох, Гермиона!.. — Мак-Гонагалл крепко обняла ее.

— Так это вы?! — хором закричали Гарри, Рон и Джинни.

— А вы что думали — что я с детства такая старая?!

Гермиона смеялась. Мак-Гонагалл забрала свой платок, промокнула уголки глаз, скомкала и сунула в карман. Потом убрала фотографию.

— Покажу вам другую, — сказала она, когда мальчики запротестовали. — Вот. Это моя свадебная фотография.

Гарри уставился на снимок. И с чего он взял, что удивляться дальше некуда?!

Здесь Мак-Гонагалл была чуть-чуть взрослее и светилась от счастья, а волна доходящих до талии волос (более темных, чем у настоящих вейл), мерцала, как старое золото. Ее муж, явно намного старше, крепко обнимал ее, глаза за очками-половинками были счастливыми и слегка растерянными, а борода сверкала не хуже волос его юной супруги — только серебром.

На этот раз не одна Гермиона сделала большие глаза.

— Ну что? — усмехнулась Мак-Гонагалл. — Подняла я вам настроение?

— Это точно, — согласился Рон, все еще ошеломленный. — Вы были замужем за Дамблдора?!

— Недолго, Рон, — вздохнула Мак-Гонагалл (Рон с удивлением посмотрел на нее — Мак-Гонагалл чуть ли не первый раз назвала его по имени). — Восемь лет или чуть больше. Потом развелись, но друзьями остались, и соратниками тоже.

Она убрала фотографию.

— Хорошо, что вы повеселели, потому что я тоже хочу немного рассказать. Вообще-то, рассказать нужно многое — но у меня еще не все собрано. Спасибо вам, вы хорошо дополнили мою информацию. Но все это — как паззл, детская мозаика с очень недетской картинкой, и многих кусочков не хватает. Поэтому — вернемся еще раз к битве…

…Одну вещь я поняла еще в давней войне с Гриндевальдом. Каждый видит только ту маленькую часть сражения, которая происходит вокруг него. Никто не видит всего — все поле боя, все сражение, всю войну. Смотрите — Гарри только сегодня узнал, почему Джинни оказалась в той лощине вместе с Невилом и Луной, какая цепочка событий привела их туда. Случайность за случайностью — и Волдеморт пал. Да, он бы пал в любом случае — но только благодаря этим случайностям он погиб именно таким образом. Над этим тоже подумайте.

Вот вам еще одна цепочка — как в битве оказались Пожиратели, с которыми сразилась Джинни, и почему их было так мало? Да, понимаю, мало вам не показалось — при соотношении пять к одному! Но их было раза в два больше! И ответ прост — они бежали от тех четверых, которые первыми дали им отпор. От меня, Чжоу Чанг и сестер Патил! А я увидела самую необыкновенную магию за всю свою жизнь.

Я ждала у ворот Хогвартса. Волдеморт послал мне летучую мышь с предложением встретиться в поединке — один на один! — и обещал, что в случае моей победы его люди сдадутся. И требовал того же от нас в случае его победы. Я ответила согласием. Не пугайтесь так! Мы оба врали, и каждый знал, что другой врет. Единственное, что было правдой — я действительно собиралась встретить их одна. Свою группу я отослала с приказом присоединиться к ближайшим группам. Однако мой приказ выполнили не все — Чжоу, Парвати и Падме заявили, что они, хоть тресни, останутся со мной, и просили только одно — разрешить им использовать любые заклятия. Я разрешила, конечно — Непростительные им все равно были не по силу. Но, господи, если бы я знала, что они подразумевали! Вместо Волдеморта, как я и ждала, пришла его банда Пожирателей-боевиков и… Ребята, три красивые, хрупкие девочки разметали их меньше чем за минуту! Мое разрешение им было нужно для того, чтобы они могли применить магию своих предков. Чжоу превратила свою палочку во что-то вроде меча или сабли с очень длинным клинком и пошла напролом, вращая свое оружие так, что оно размылось в сверкающий круг… даже не круг, а вроде полусферы или конуса, не знаю, как описать. При этом раздавалось прерывистое гудение, от которого меня буквально трясло. Пожиратели остолбенели, но, когда Чжоу врубилась в центр и сразила сразу троих или четверых, они открыли огонь. Я успела подумать: «Все, конец девочке!» — ничуть не бывало. Чжоу отскакивала в каких-то невероятных позах, будто у нее под кожей были не кости и мышцы, а одни пружины, кувыркалась в воздухе, подставляла под заклятия меч, отбивая даже «Авады», причем отбивая назад, в пославшего! Она их связала боем, начала отступать, понемногу увлекая за собой — а потом, когда они сбились в кучу, отскочила в сторону. Близняшки Патил подняли палочки, выбросили вперед левые руки и закричали: «Сударшана!» Из их рук начали вылетать огненные диски. Несколько секунд — и уцелевшие Пожиратели в панике бежали. Девочки бросились за ними — вот это им делать не стоило. Одному из них удалось метнуть «Инсендио» и попасть в Парвати. По счастью, не убил, хотя бедная девочка страшно кричала, мне не сразу удалось погасить боль. Я боялась, что она ослепнет навсегда, но в Святом Мунго ее смогли вылечить…

Я сказала, что они бежали от нас, но это было не совсем так — ведь мне не довелось бросить ни одного заклинания! Кстати, потом, на досуге, я попробовала это «Сударшана» — ничего не получилось!

— Все это надо переварить, — тихо сказал Рон. — Ничего себе! «Аваду» отбить?!

— А сударшаны? — добавил Гарри.

Мак-Гонагалл встрепенулась:

— Вы что-то знаете об этом, Поттер?

— Да, мне попадалось — в магловской библиотеке. Очень древняя книга, «Махабхарата», — он поднял голову. — У вас и не могло получиться, профессор… ох, извините!

— Все в порядке, Поттер. Я всегда рада узнать что-то новое. И почему не могло получиться?

— Потому что «сударшана» не заклинание — это название оружия. Метательный диск. Заклинание вызова, видимо, невербально, а оружие вызывается вслух. Но… кто же они тогда?

— Кто?

— Близняшки! Сударшана — это оружие богов!

— Поттер, — Мак-Гоногалл усмехнулась, — да все древние боги — те же волшебники. Если бы Албус жил пять или десять тысяч лет назад, его тоже называли бы богом.

— Ну, Дамблдор не стал бы морочить людям головы! — возразила Гермиона.

— Почему морочить? Это был просто титул великого волшебника. Уже темнеет, кстати… Может, пойдем в дом?

— Пошли! — очнувшись, Джинни вскочила на ноги.

Один за другим они вышли из беседки и неторопливо направились к дому. Окна гостиной пылали отраженным закатом.

— Смотрите, как замечательно! — Гермиона забежала вперед.

Догнав ее, все сгрудились, любуясь роскошным зрелищем. Небо пылало оттенками золота и пурпура, низкое солнце пронизывало лучами кроны деревьев и причудливой формы облака.

— Я такого не видела целую вечность, — тихо сказала Гермиона. — Настоящее небо! Настоящий закат!

— Настоящий Хогвартс! — закричал Рон.

— Где?

— Рон, точно! Смотри, слева — Астрономическая башня!

— И башня Грифиндора! — Джинни начала подпрыгивать от избытка чувств.

Гарри заметил, что слизеринская башня какая-то кривая.

— Потому что слизеринская! — смеялась Гермиона.

Закатный свет сделал ее каштановые волосы такими же огненно-рыжими, как у Уизли, и девочки теперь казались сестрами. Несколько отойдя, Гарри смотрел на них и не мог налюбоваться. Почувствовав его взгляд, они оглянулись:

— Гарри! Иди к нам!

— Я хочу на вас смотреть, — возразил с улыбкой Гарри. — Когда я рядом, вас целиком не видно.

— Насмотришься еще! Иди к нам, Гарри!

— Ну пожалуйста! — попросила Гермиона.

Ей он, понятно, не мог отказать. Она прижалась к нему; Гарри почувствовал, как со спины его обнимает Джинни, и увидел Рона, обнявшего сзади Гермиону. Рон вытянул шею, высматривая сестру, и воскликнул:

— Класс! Прямо слоеный пирог!

— С подгорелой коркой! — не осталась в долгу Джинни.

— А как ты подгорела, сестренка?

— А кто тебе сказал, что я?

— Ладно, молодежь! — вмешалась Мак-Гонагалл. — Пирог, конечно, очень милый, но все же — пойдем. Возможно, по молодости вы не заметили, но для меня стало немного прохладно. И, по-моему, нас там уже ждут.

— Ой! — Гермиона с некоторым усилием вывернулась из «пирога». — Мама с папой вернулись, да?

— Да, и, кажется, там еще миссис и мистер Уизли — насколько я смогла разглядеть.

Мак-Гонагалл направилась к дому.

Друзья, держась за руки, цепочкой вошли вслед за ней и остановились у стеклянной стены. Сидевшие в гостиной не сразу их заметили.

Сидели, собственно, не все — мистер Уизли, то красный, то бледный, мерил шагами гостиную от камина до библиотечных полок, время от времени набирая полную грудь воздуха и выпуская его, не находя нужных слов. Джеральд из своего кресла следил за его перемещениями и слегка посмеивался. Женщины сидели на диване; миссис Уизли гладила руку Эльзы и говорила что-то успокаивающее, хотя сама была белой, как полотно.

— Нет, ну Джерри!.. — воскликнул наконец мистер Уизли. — Ты хоть можешь понять, что это — чистейшей воды ребячество?!

Тут его взгляд упал на вошедшую компанию.

— Гермиона! — он бросился к ним. — Гермиона, ты знаешь, что… Господи, да чего это я! — мистер Уизли остановился. — Гермиона, девочка… с воскрешением! С возвращением в мир живых!

— Гермиона! — миссис Уизли вскочила с дивана и, подбежав, обняла ее. — Я так счастлива, Гермиона!

— Ой, спасибо!.. Спасибо, миссис Уизли! — Гермиона, улыбалась, пыталась освободиться. — А что случилось? Мне показалось, что вы…

— Все в порядке, все в порядке! — торопливо заверил ее мистер Уизли. — Пойдемте, сядем! Ребята, профессор — прошу вас!

— И все же, мистер Уизли? — решительно спросила Гермиона, когда все уселись, — что на этот раз выкинул мой любимый папа?

Джеральд рассмеялся, Эльза с некоторым опозданием присоединилась к нему, хотя все еще выглядела немного напуганной.

— Артур сам разрешил мне попробовать! Более того — предложил, сказав, что с первого раза все равно ни у кого не получается.

— У тебя тоже не должно было получиться!

— А что же ты не предупредил?

— Папа! — с ужасом закричала Гермиона. Все повернулись к ней. — Ты… что?! Ты трансгрессировал?!!

— С первого раза! — воскликнул мистер Уизли. — А потом сообразил, что мы не знаем, где он и…

— И вернулся в «Нору», — невозмутимо закончил Джеральд.

— Два раза?! Папа, ты с ума сошел!

Джеральд сосчитал на пальцах:

— Три. Я им сказал, где меня найти, и снова трансгрессировал домой. Очень уж по тебе соскучился, Герми!

— Па-па-а! Ну не на людях! Я Гер-ми-о-на! Ага, отвлекаешь, да? Не выйдет!

— Ну ладно, — вздохнул Джеральд. — И чего это я воспитал тебя такой целеустремленной? — он прищелкнул пальцами. — Ладно, Артур. Вот послушай. Ты мне сам объяснил насчет трех «Н». Нацеленность, настойчивость, неспешность. Было такое?

— Разумеется, было! — горячо подтвердил Артур. — Главный принцип трансгрессии! Этому надо учиться по крайней мере…

— Да, я помню. Теперь такой вопрос — что нужно для того, чтобы посадить самолет?

— Папа!

— Подожди, деточка!

— Не называй меня так!

— А раз взрослая — тихо. Ну, Артур?

Уизли нахмурился:

— Что ты говорил?.. Надо выпустить колеса и эти… — он повел в воздухе раскрытой ладонью.

— Закрылки.

— Да, закрылки. Сбросить скорость…

— Артур, ты не понял. Я не спрашиваю, как посадить самолет, я спрашиваю — что для этого нужно?

Мистер Уизли недоуменно моргал.

— Для этого нужны три вещи, — пояснил Джеральд. — Нацеленность, настойчивость, неспешность! Это, Артур, знает любой летчик. Дай ему магическую силу и… — с резким хлопком он исчез. Все подскочили.

— Вот, — Джеральд подошел к ним со стороны камина. — Как тебе, Эльза? — спросил он, усаживаясь назад.

— Я думаю… — протянула Эльза. Уголки ее губ подрагивали от скрытого смеха. — Думаю вот о чем — для хорошего стоматолога тоже ведь нужны эти качества, верно? Скажем, когда удаляешь тяжелый зуб, — она выпрямилась. — Помнишь, я когда-то балетом занималась?

— Еще бы не помнить! — засмеялся Джеральд.

Эльза встала, подняла руки над головой и, подогнув ногу, сделала пируэт — получилось очень изящно. Все зааплодировали, а Гарри подумал: «Вот откуда это у Гермионы!»

— Значит — нацеленность, настойчивость, неспешность, так? И повернуться? — она сделала второй пируэт. И с хлопком исчезла.

— Эльза!!! — Джеральд вскочил.

— Привет, Джерри! — жена хлопнула его сзади по плечу.

— Ну, ты даешь… — Джеральд рухнул обратно в кресло.

Эльза вернулась к миссис Уизли, уселась и успокаивающе похлопала ее по руке:

— Все в порядке, Молли. Все в порядке!

— Слава богу! — миссис Уизли отерла лоб. — А еще нашу семью считают сумасшедшей! Гермиона, деточка!..

— Я не деточка, миссис Уизли! — рассердилась Гермиона.

— Вот-вот! Ты всегда была такой умной, серьезной… взрослой девочкой! Ну как тебе это удалось — при таких родителях?!

— Они меня так воспитали, миссис Уизли, — объяснила Гермиона, явно не зная: то ли рассердиться окончательно, то ли расхохотаться.

— Замечательно, милочка! Пора бы тебе взять инициативу и начать воспитывать их!

Гермиона печально улыбнулась:

— Не выйдет, миссис Уизли. Я столько раз пыталась! Они безнадежны.

— Моя дочь, как всегда, права, Молли! — поддержал ее Джеральд. Потом сказал уже серьезно: — Артур, у вас, наверное, уже все собрались.

— Да! — мистер Уизли вскочил. — Простите, ребята. Я хотел их кое с кем познакомить.

— Подождите, — вмешалась Мак-Гонагалл. — Мистер Грейнджер…

— Джеральд, миссис Мак-Гонагалл.

— Хорошо, Джеральд. Тогда зовите меня Минервой.

— Вы Минерва? — весело удивился Джеральд. — Хорошо, очень приятно. Похоже, Гермиона, тебя опередили — не быть тебе Афиной.

— Это еще почему? — возмутилась Гермиона. — А!.. Жаль!

— А я вовсе не против, — заметила Мак-Гонагалл, — мне ведь когда-нибудь понадобится преемница, верно? Так вот, Джеральд — пока будете в «Норе», найдите немного времени и ознакомьтесь.

Она извлекла из складок мантии предмет до того изящный, что все со вздохом восхищения подались вперед.

Это было яйцо, сделанное из белого полупрозрачного камня и оплетенное золотыми завитушками, делящими его на четыре лепестка. В тончайших переплетениях сверкали микроскопические брильянты. Яйцо покоилось на хрустальной подставке, настолько прозрачной, что казалось — оно висит в воздухе.

— Прямо Фаберже! — воскликнула Эльза.

— А это и есть Фаберже, — пояснила Мак-Гонагалл. — Он был волшебником.

Она достала палочку и коснулась верхушки яйца:

— Алохомора!

Раздался переливчатый звон, и лепестки неторопливо раскрылись. Взору открылся миниатюрный письменный стол с лежащим на нем таким же миниатюрным свитком пергамента. Свиток был частично развернут, а над ним стоймя висело крохотное золотое перо.

Мак-Гонагалл повернула ладонь вверх и начала шептать заклинания. Микроскопический свиток выскользнул из-под пера, свернулся и взлетел. В столике открылся ящик, оттуда вылетел новый свиток и, развернувшись, лег на место первого. С тем же нежным звоном яйцо закрылось.

— Энгоргио! — приказала Мак-Гонагалл и протянула Джеральду свиток обычных размеров.

Подняв брови, тот развернул его:

— Отлично! Мне бы такой диктофончик!

— Получите. Ребята, — строго сказала Мак-Гонагалл, повернувшись к друзьям, — не обижайтесь, что я записала наш разговор. Уверяю вас, перо хорошо заколдовано — в тексте нет ни слова личной информации, только то, что относится к битве. Я задержусь, Артур, — сказала она мистеру Уизли, пряча яйцо. — Мне тоже нужно рассказать им кое-что.

— Конечно, Минерва… — он осекся: раздался звонок.

— Я открою, — Эльза направилась к прихожей.

— Кого еще принесло? — нахмурился Джеральд. — На сегодня вроде никто не записан.

— Вы принимаете на дом? — удивилась Гермиона.

— Иногда, с тех пор, как ты… В общем, мы ушли из института.

— Ой, папа, ну что же вы?!

Из прихожей доносились невнятные голоса. Один из них, хриплый и грубоватый, зазвучал громче:

— Однако нам в ночлежке сказали, что тута зубодер живет! Имейте милость, мадам! Вон как жену всю разнесло, стонет, бедняжка, я спать ваще не могу!

Джеральд шагнул, к двери, присмотрелся и, сказав: «Так, вроде понятно!», исчез. В дверях появилась Эльза, растерянно пятящаяся перед одетым в грязные лохмотья бродягой. За ним вошла старуха с завязанным тряпкой лицом. Она тихо постанывала и держалась за раздутую щеку.

— Дык хто тута стреляет? — спросил, озираясь, нежданный гость (видимо, услышав хлопок от трансгрессии). — Не разбойники мы, нет! Зуб у жены болит, пожалейте бедняжку! Хто тут дохтур-то!

— Я, — раздался с лестницы голос Джеральда.

Джинни прыснула и толкнула Гарри в бок.

— Что?!

— Не узнал, что ли?

Джеральд вошел, и старик опасливо попятился, увидев у него в руке большой разводной ключ. Гарри открыл рот, но Гермиона шлепнула его по колену:

— Тихо! Дай посмотреть!

— Я никому не отказываю в помощи, — объявил Джеральд, подойдя к старухе. — Долг врача, как-никак. Откройте рот, пожалуйста. Где именно болит?

— Дохтур, а ключ-то зачем? — старик сзади схватил его за руку.

— Это не ключ! — сурово заявил, освободившись, Джеральд. — Это новейший стоматологический инструмент! Не бойтесь, — сказал он перепуганной старухе, — больной зуб наверняка окажется среди выбитых и больше болеть не будет. Разве что челюсть немного сломается.

— Не, дохтур, ой, не надо! — завопила, отступая, старуха. — Не болит уже, ни капельки не болит!

— Эффективный инструмент, правда? — усмехнулся Джеральд, кладя ключ на полку. — Тогда можно снять повязку.

Он сделал молниеносное движение, и в руке у него оказалась повязка старухи, ее платок и бесформенная мочалка, на месте которой вспыхнула огненно-рыжая шевелюра.

— Парики аккуратней надевайте, парни, а то все видно!

— Джордж! — закричала миссис Уизли.

— Это Фред, мама, — недовольным голосом сказал «бродяга», сдергивая свой парик. — Джордж — это я. Мы пришли сказать, что Люпин и Тонкс уже в «Норе», и все вроде уже в сборе. Грюма и Снейпа еще нет, но Грюм скоро будет — от него сова прилетела.

— Ну, вы нашли способ! — воскликнул мистер Уизли. — Ладно, потом разберемся. Так… Минерва, я запишу весь разговор, но вы не сильно задерживайтесь, ладно? Эльза, вам лучше опять пойти в паре с Молли.

— Конечно, Артур. Я не думаю, что смогу хорошо нацелиться сама — это не на шесть футов трансгрессировать. Главное, что не на вашем автобусе — второй раз я в этот кошмар не сяду!

— Джерри…

— Я справлюсь.

— Джинни, Рон — вы с нами или…

— Или, — отрезала Джинни.

— Подожди, папа! — перебил Фред, доставая из воздуха огромный свиток пергамента. — У нас тут поема в честь Гермионы! Не беспокойся, это быстро.

— Мы на нее целых пять минут затратили, — добавил Джордж, — и просто обязаны ее прочитать!

Они с братом встали рядом и, развернув свиток, проскандировали:

— Гермиона Грейнджер, солнышко ты наше!

Ты снова, блин, взошла над темным горизонтом!

— Все! — сказал Джордж, свернув пергамент. — Немного ломается размер, но зато — коротко и лаконично, и идея ясна, верно, Гермиона? Ладно, ребята, пока!

Эльза и Молли, смеясь, взялись за руки. Раздалась очередь громких хлопков.

— Уф! — Рон потряс головой. — Придумал бы кто-нибудь бесшумную трансгрессию! Однако это класс! — с восхищением сказал он Гермионе. — Первый раз вижу человека, который смог обломить Фреда с Джорджем!..

— Так это же папа!

Сияя улыбкой, Гермиона подняла руки над головой и повторила пируэт Эльзы.

— Гермиона, только без трансгрессии! — завопил Рон. Потом осторожно добавил: — Знаешь, мне только не очень нравится, что он все время тебя поддевает…

— Рон, да что ты?! Ты думаешь, я всерьез обижаюсь? Это у нас игра такая, всего-то!

— Что с тобой, Гарри? — вдруг спросила Джинни.

Гарри, очнувшись, вздрогнул.

— Ничего! — быстро ответил он. — Все в порядке!

— Непохоже! — сказала Гермиона.

Девушки сели по обе стороны от него. Гарри стало не по себе от их встревоженных взглядов. Рон тоже, устроившись в кресле, смотрел на него с некоторым испугом.

«Как же им объяснить?..»

— Я был так рад… — проговорил он. — Так рад, что все они живы! Люпин, Тонкс, Грюм!.. Даже, черт возьми, Снейпу рад! По крайней мере, рад, что узнал!

— Я понимаю, Поттер, — мягко сказала Мак-Гонагалл и, обойдя их, села напротив.— Стыдиться нечего. Гарри… Вы слышите меня?! Я повторяю — вам нечего стыдиться! Вы поверите, если я скажу, что мне тоже было страшно узнать, кто еще погиб? Что я тоже пряталась после похорон, чтобы, упаси бог, не услышать, что погиб еще… неважно кто!

Гарри поднял на нее взгляд:

— А разве вы не знали?

— Как, Гарри? Да, я организовала похороны. Да, мне принесли списки. Вы думаете, я их подробно и хладнокровно изучала? Даже бросить беглый взгляд — и то порой было свыше моих сил! Я их распределила среди министерских работников, которые мне помогали. Чиновникам легче — на то они и чиновники.

— Но вы не сбежали, как я! Не сбежали от правды!

— Ничего постыдного нет сбежать на время, — задумчиво сказала Мак-Гонагалл, — а потом впускать в себя правду постепенно. Вот сбежать навсегда — это глупо, но для этого надо было сбежать с похорон. А вы там были.

— Я видел только… — он посмотрел на Гермиону. Та кивнула. — И Невила с Луной. А рядом хоронили других. Их было так много!

— Да, — подтвердила Мак-Гонагалл. — Но уцелевших больше, Гарри. Вы не представляете, какие силы бросил на нас Волдеморт. Он мог нас всех уничтожить — быстро и без особых потерь.

— Но мы же победили!

— Волдеморт рассчитывал на внезапность. На то, что мы не знали, когда и как он ударит. Что мы не в состоянии постоянно держать большие силы в боевой готовности. Хогвартс все-таки школа, а не казарма. Однако нас предупредили вовремя, и мы сумели бросить клич.

— Предупредили?!

— Да. Вот вам еще цепочка — может быть, решающая! В начале марта появился Драко Малфой. Каждый день в одно и то же время он слонялся по площади Гримо, стараясь оставаться на виду. Хотя стояли последние холодные дни, и он явно мерз. Увидеть дом 12 он, конечно, не мог, но явно знал его местоположение. На третий день, посоветовавшись, мы решили рискнуть — это могло быть и ловушкой — и впустить его. Я подождала, пока он не повернется лицом к нам, и приостановила действие заклинания — да, не удивляйтесь, мне это по силу. Увидев дом, Драко бросился к входу, Артур его впустил, закрыл дверь, а я снова навела защиту. Никто бы даже прицелиться не успел. Но никто и не стрелял.

Драко сразу же сдал палочку Артуру, а тот привел его к нам. Мы молча ждали, я только потребовала, чтобы его усадили у камина — бедняга был весь посиневший. Отогревшись, он сразу сказал: «Если хотите, можете меня обыскать». У него было какое-то дикое состояние — сжатые зубы, безумные глаза... Казалось, он даже рта раскрыть боится, чтобы не сорваться в истерику. Я его заверила, что в обыске нет необходимости, и тогда он потребовал: «Дайте веритасерум. Я хочу, чтобы вы мне верили». Что ж, я сделала ему чашечку горячего чая, добавила три капли зелья и сказала: «Прошу. Согреетесь заодно». Никто ни слова не сказал, пока он пил этот чай. Потом Драко заговорил.

Деталей он, конечно, не знал, но и общего рассказа хватило. Мы узнали, что в нашем распоряжении пять дней, что главная цель Волдеморта — Хогвартс, и что у Волдеморта есть новые хоркруксы. Что Темный лорд собирается захватить замок, взять студентов заложниками и диктовать свою волю Министерству. Что целая армия инферналов ждет приказа на дне озера. Драко рассказал, что идею с заложниками Волдеморт позаимствовал у магловских террористов — и опробовал на нем!

Видимо, с того раза, когда Драко не смог убить Дамблдора, Волдеморт перестал ему доверять. Он предложил Драко расправиться с нами в одиночку и заслужить прощение. А для гарантии похитил его подружку Пенси Паркинсон и заявил, что в случае провала он ее… изнасилует! Смешно, правда? Но Драко поверил! Да, он преклонялся перед Темным лордом, но беда в том, что Пенси он любил — и любовь пересилила. Он умолял нас спасти Пенси от позора. Ему было крайне неприятно, конечно, когда мы тоже расхохотались, но мы, взяв себя в руки, объяснили, почему смеемся. Может, это не стоило говорить, но мы ему сообщили, (он, оказывается, не знал!) что Темному лорду больше семидесяти лет, и никакое волшебство не может вернуть ему… соответствующую силу.

— Тем более адепту Темных искусств, — задумчиво вставила Гермиона.

— И тем более Волдеморту, который ненавидел свое детство, потом — молодость, потом — любовь, а значит — и секс. Мы объяснили Драко все это. И он понял, что мисс Паркинсон мертва. Я предложила ему укрытие, но он решил вернуться и разделаться с Волдемортом. Он оставался Драко Малфоем, конечно. Все время, даже пока действовал веритасерум, подчеркивал, как он нас ненавидит и презирает, и что пришел он к нам лишь потому, что Волдеморта ненавидит еще больше. Что ж, мы не стали его отговаривать — так он нас достал, при всей важности полученной информации! Да он и не хотел нашей благодарности. Попросил только вернуть его палочку и как-нибудь сделать вид, что он с нами сражался — на случай, если за ним следят. Артур выполнил его просьбу и с превеликим удовольствием вышвырнул в окно.

Мы известили всех выпускников Хогвартса, сообщили всем школам в других странах. И просто всем, кого знали и кто мог помочь. Хагриду удалось договориться с кентаврами и даже с кальмаром — тот хоть и достаточно разумен, но из людей понимает только его. Я договорилась с предводительницей русалок. Вместе с тритонами они разыскали инферналов и уничтожили их. Мы использовали даже дементоров!

— Что?! Дементоры… на нашей стороне?!

— Ничуть, — усмехнулась Мак-Гонагалл. — Я сказала — мы их использовали! Это была идея Снейпа. Если бы он додумался до этого два года назад! Тогда и вам не пришлось бы столько пережить. И Албус, возможно, был бы с нами… Еще в то время, когда дементоры охраняли Азкабан, с ними было заключено магическое соглашение, которое невозможно нарушить, пока они находятся в нашем мире. Нам они больше не подчинялись, но их Король ответил на зов. И как был рад, узнав, что у Волдеморта есть тайники с частицами его души! Волдеморт, конечно, установил защиту — но не от дементоров, он ведь и предположить такое не мог. А дементоры были очень даже рады угощению! Через несколько часов все хоркруксы были пусты. А мы начали организацию обороны.

Волшебники — не маглы, ребята, у волшебников нет армии. Можно было собрать только ополчение — но сильное ополчение! Иностранные школы, конечно, не особо боялись Волдеморта и считали, что это наша, британская проблема. И все же прислали помощь. Кое-кто в Ордене даже ворчал, потому что из Дурмстранга и Шармбатона пришло только по несколько человек, но ворчание быстро прекратилось, потому что они прислали сильнейших.

— Я видел Крума! — воскликнул Рон. — Правда, только на… на твоих похоронах, Гермиона. Но я понял, что он сражался.

— Он был?.. Господи, надо послать ему сову!

— Я уже послал. Не удивлюсь, если он сейчас в воздухе и на полпути к нам.

— Спасибо тебе, Рон! — ошеломленно сказала Гермиона. — Но… именно ты?

— Да, именно я. Ты знаешь, что… Тьфу ты, что я несу — ты же не могла знать… В общем-то… Ну, он там плакал! — сбивчиво объяснял Рон. — Я подумать не мог, что Крум — и плачет, понимаешь? И еще… Видишь ли, я перестал ревновать. Вообще! Кого угодно, к кому угодно. Я сам себе поражаюсь, но вот…

— И это очень важно, Рон, — заметила Мак-Гонагалл. — Запомни это, все запомните. И потом, на досуге, загляните в себя. И попробуйте задать себе такой вопрос: «Когда я в последний раз испытывал ревность?»

— А что тут такого…

— Мы еще вернемся к этой теме, ребята, — заверила их Мак-Гонагалл. — Вы даже не представляете, какое громадное значение это имеет — наряду с той надеждой, которую дал нам Гарри.

— Это всего лишь надежда, профессор, — тихо сказал Гарри.

— Для меня несколько странно слышать такое, — усмехнулась Мак-Гонагалл, — и одновременно видеть, как трогательно обнимает вас мисс Грейнджер!

Гарри смущенно засмеялся и сжал руку Гермионы.

— И для того, чтобы закрыть тему, я открою секрет. Мистер Поттер наложил на вас заклятье.

— Что?! Профессор, я ничего такого не делал!!!

— Но вы их любите, Гарри?

— Конечно!

— Вот это и есть ваше заклятье. У вас ведь очень и очень необычная любовь. Вы разве забыли?

Мак-Гонагалл явно любовалась их ошеломленными лицами.

— И, возможно, не только он, мисс Грейнджер, — добавила она. — Нам с вами надо очень серьезно изучить ваш дар. Гарри — Маг Жизни, и мы знаем, что это такое. Но такого дара, как у вас, никогда не было — по крайней мере, в известной истории. Вы сами сказали, что даже не знаете, как его назвать. Я тоже не знаю.

— Вы думаете, это опасно? — встревожилась Гермиона.

— Ни в коем случае. Я думаю, это что-то прекрасное. Но мы должны знать, что это такое.

— Я согласна, профессор! Правда, не думаю, что я как-то повлияла на ребят. Гарри — да, тут вы правы. Но у меня ведь это произошло, когда я… умерла.

— Произошло с наибольшей силой. Но я не зря попросила вспомнить — когда именно в вас исчезла ревность…

— В прошлом году! — перебил Рон. — Зимой, под Рождество! Когда началось у нас с Луной…

— Замечательно, Уизли. Но не торопитесь, — Мак-Гонагалл посмотрела на часы. — Меня ждут, ребята, и я хочу договорить. Гарри, я сказала про надежду, и нужно добавить одну вещь. Для Невила и Луны это не надежда — это точное знание. Они очень скоро будут с нами. Правда, понадобится еще немного вашей крови.

— Лишь бы ее хватило, профессор!

— Вполне хватит. Вас же четверо. Значит, вашей крови понадобится… две капли. Мисс Грейнджер, нет необходимости завтра же бежать в библиотеку — у меня есть все нужные материалы, кроме одной книги из Министерства. Но я получу ее, даже если для этого потребуется дать пинка Министру магии, — она встала. — Отдыхайте, Гермиона. И вы, Гарри, тоже. Вы мне будете нужны через несколько дней, и я хочу увидеть вас полными сил и как можно счастливее!

— Ну, это… — Гарри и Гермиона обменялись улыбками.

— Это важно. Счастливые люди сильны, а нам потребуется ох как много сил! Пока!

И Мак-Гонагалл исчезла.