Ищу тебя (гет)

Лили Луна Поттер на мгновение зажмурилась, сосредотачиваясь, и решительно дёрнула ручку двери.

В библиотеке старого блэковского особняка на Гриммо вспыхнули, мягко разгораясь, свечи.

Лили медленно прошла мимо полок, внимательно осматривая корешки толстых фолиантов, и вдруг, затая дыхание, замерла. Библиотека — сам дом — отозвалась на её просьбу. Лили протянула руку и аккуратно вытащила из шкафа учебник по чарам.

Это был её эксперимент: попытка наладить контакт с домом, — как называла это сама Лили. «Безумная теория» о том, что дом на Гриммо был едва ли не живым, одолевала её с раннего детства, ещё с тех далёких времён, когда она удирала от многочисленных кузенов и пряталась в неожиданных укромных уголках, которые потом местами не могла даже и отыскать.

Старшие братья к её затее отнеслись без особого энтузиазма: Альбус — скептически, а Джеймсу было просто без разницы, — но это, пожалуй, ещё больше подстегнуло её интерес. В конце концов, — то и дело напоминала себе Лили Луна, — не могла же Шляпа распределить её — единственную из всей семьи — на Рейвенкло просто так?

И, похоже, после долгих мучений её опыт, наконец, увенчался успехом. Лили отложила книгу и задумалась. На конкретный запрос библиотека откликнулась живо и удивительно точно. Но если попробовать что-нибудь более общее?..

«Расскажи мне о тех, кто жил здесь, — мысленно обратилась она к дому. В памяти мелькнуло имя, знакомое с детства по отцовским байкам, — расскажи мне о Сириусе Блэке».

Лили моргнула и ещё раз осмотрела полку: на том месте, откуда она только что вытащила ученик по чарам, стоял потрёпанный томик в сером переплёте. И его точно не было там секунду назад.

«Знамения и превратности Судьбы», — гласила тиснёная надпись на обложке. Лили удивлённо подняла брови. Кажется, это было какое-то пособие по прорицаниям... весьма отдалённой давности — она проверила дату, и издание оказалось ещё первой половины прошлого века.

— Как прорицания, интересно, могут помочь узнать о прошлом? — пробормотала она вслух, рассеянно пролистнув книгу, словно надеялась, что дом ответит ей. Но в библиотеке было тихо. Лили нахмурилась. Значило ли это, что дом не хочет с ней контактировать? Или же значит, что весь её эксперимент потерпел крах? Или же она просто что-то упускает?

Лили ещё раз опустила взгляд на «Знамения». В конце концов, это загадка. А загадки требуют, чтобы их разгадывали.

— — — — — — —

Лили изучала странный том внимательно и скрупулёзно: как полагается прилежной студентке Рейвенкло. И хотя с каждой прочитанной страницей она всё больше убеждалась в правильности своего решения не ходить на Прорицания, в книге было нечто странное. Она явно была магической: она пахла волшебством, притягивала магнитом, — но вместе с тем разочарованной Лили не удавалось найти в ней ровным счётом ничего полезного: уж конечно, толкования снов было нельзя отнести к этой категории.

Самым интересным, если уж на то пошло, в «Знамениях» были пометки и забавные каракули на полях. Лили сама иногда любила рисовать в конспектах, особенно, когда задумывалась, и в этой привычке бывшего хозяина пособия чудилось что-то родное.

«Кем ты был, загадочный Блэк, наследник своей семьи, который любил рисовать карикатуры поверх предсказаний смерти и подписывать внизу страницы анекдоты?»

Ответ пришёл к ней так же внезапно, с яркой вспышкой, как если бы её ударило молнией.

В самом начале Лили осмотрела все страницы, сантиметр за сантиметром, пытаясь найти подсказку, кто был владельцем тома раньше. Подписи по-прежнему не было, но, пожалуй, теперь ей даже не требовалось подтверждение, что художественным вандализмом в «Знамениях» занимался крёстный её отца — Сириус Блэк.

— — — — — — —

Это было странное ощущение: как будто она держала в руках историю. Живую историю — историю отдельно взятого человека, который когда-то... Жил? Радовался жизни? Обижался? Она искала в пометках и неровных строчках намёки, полускрытые признания, свидетельства того, что за высохшими чернилами когда-то била ключом жизнь. Иногда ей казалось, что она читает чужой дневник: урывками, невесть как уцелевшими лоскутами. Конечно, урывками — она представить себе не могла Сириуса Блэка, как о нём рассказывали, аккуратно и повседневно ведущим дневник. Говорили, что Джеймс похож на него, а уж Джеймс о всяких дневниках отзывался пренебрежительно, как о «девчачьих штучках», и Лили была уверена, что этого же мнения придерживался Сириус.

Сириус. Это тоже было странно — называть, пусть и мысленно, по имени человека, который погиб задолго до твоего рождения. Но, читая «Знамения», Лили неизменно обращалась к нему так. «Сириус». «Блестящий». Альфа Большого Пса. Первая ученица курса, истинная рейвенкловка, Лили Луна Поттер могла бы подобрать с десяток эпитетов и вспомнить множество связанных с этим именем вещей и значений, но не могла выделить одного: Сириус Блэк, человек, живший десятки лет назад, щедрой россыпью оставивший свои заметки на полях методички по Прорицаниям, казалось, только ускользал от неё.

— — — — — — —

Она как раз вернулась домой на каникулы и перечитывала «Знамения», когда вдруг обнаружила, что текст изменился. Нет, не текст книги, но пометки, которые Лили с такой жадностью исследовала. Их стало больше — и в том она была готова поклясться, как бы абсурдно не звучала сама идея.

И что самое главное: надписи и рисунки продолжали появляться. Чаще всего притом — ночью, как будто кто-то подрисовывал их в темноте. И однажды, засидевшись за полночь, Лили была вознаграждена сторицей за своё терпение: она увидела, как будто из воздуха появляются на потёртых страницах линия за линией. Как если бы кто-то невидимый стоял над книгой прямо сейчас, и она невольно оглянулась, когда рисунок был закончен.

Именно тогда Лили решилась на отчаянный шаг и сама дорисовала начатую картинку, приладив к фигурке колпак и длинную бороду.

Ответ не заставил себя ждать в виде жутковатого выражения лица.

Лили подрисовывала цветы, книга — или же не книга? — подписывала какие-то неприличные частушки, от которых Лили краснела, но ухохатывалась.

Написать «Привет, меня зовут Луна» — своё второе имя Лили иногда использовала как псевдоним, например, когда подписывала собственные рисунки, — было изрядной авантюрой. Бессмысленной, конечно. И Лили, так и не дождавшись реакции, уснула поверх книги.

Но на следующее утро под её подписью на полях появилась другая надпись.

«Рад познакомиться, мисс Луна, можете звать меня Сириусом».

— — — — — — —

Су-мас-шест-ви-е. Сущее сумасшествие, — повторяла Лили самой себе, но с каждым новым исписанным листом всё меньше верила собственным словам.

Сириус Блэк был мёртв — многие-многие годы как. Что это было? Отпечаток души? Лили было страшно — и в то же время её сердце бешено колотилось от волнения: она совершила открытие! И где-то в глубине души Лили молилась, чтобы это действительно оказался Сириус Блэк — каким-нибудь невероятным чудом! Настоящий Сириус, а не какое-то «отражение».

Она задавала вопросы: косвенные, с намёками, — и параллельно осторожно расспрашивала отца о Мародёрах, сопоставляя факты.

Сириус отвечал сначала неохотно, с явной настороженностью. Лили надеялась, что откровенность придёт, если она тоже будет искренней, и она доверяла ему свои девичьи тайны, рассказывала о братьях, — хотя, конечно, умалчивала о «деталях будущего».

И однажды барьеры рухнули. Лили готова была скакать по комнате от радости, что он ей доверяет, когда Сириус впервые написал о ссоре со своим братом.

Ей понадобилось ещё несколько секунд, чтобы запоздало осознать самую страшную из своих догадок и замереть от ужаса: она общалась с человеком в прошлом. Она, из далёкого будущего, напрямую беседовала с таким же пятнадцатилетним Сириусом Блэком, который был ещё жив.

Ещё жив.

Осознание этого «ещё» накрыло её неконтролируемой болью.

Будущее и прошлое никогда не должны пересекаться — таков закон Времени. Прошлое нельзя менять, — Лили помнила это ещё из тех историй, которые им на ночь рассказывал отец. Прошлое нельзя изменить, поскольку даже если использовать хроноворот, оно уже произошло, — объясняла потом тётя Гермиона.

И Лили никогда ещё так страстно не желала, чтобы её обожаемая крёстная ошибалась.

— — — — — — —

Что она могла сказать своему жизнерадостному ровеснику, своему другу из прошлого, которому предначертано умереть? Что она могла бы сказать, если бы была возможность изменить историю? Предупредить? Где она — та «точка опоры», которая могла бы перевернуть мир? Каков он мог бы быть, этот мир? Может ли на самом деле рухнуть всё, если она, Лили, небрежно отбросит законы Времени?..

У Лили не было ответов, но что было ещё страшнее, она знала, что их нет ни у кого.

«Как бы поступил мой отец?» — задавалась она вопросом каждый раз, когда в очередной раз открывала «Знамения». Воспользовался бы он хотя бы призрачным шансом, чтобы спасти крёстного?

Временами Лили почти набиралась смелости спросить об этом у отца, но всякий раз останавливалась, как будто что-то удерживало её. Эта книга и Сириус были её тайной. Её личной тайной, и она была не уверена, что будет правильно с кем-то ею делиться.

Лили росла на историях о войне. О своих героических родителях, их друзьях, об их родителях, об Ордене Феникса, о четверых друзьях-мародёрах, — и ей с самого детства всегда казалось безумно несправедливым, что такие любимые ею по рассказам герои на самом деле погибли в этой ужасной резне.

Если бы она только могла исправить историю! Сколько раз Лили мечтала об этом, и разве не шанс исправить, помочь подкинула ей Судьба?

— — — — — — —

Шёл второй день каникул, когда Лили открыла «Знамения» и на форзаце обнаружила длинное, выписанное поспешным, почти летящим почерком, послание.

«...знаю, что нам не суждено знать будущее, но если в нём живёшь ты и твои братья, оно не может быть таким уж плохим, ведь так?»

«...Иногда я чувствую, что ты пытаешься что-то сказать — и недоговариваешь. И почему-то мне кажется, что это не то, что я хотел бы услышать. Но — это, может быть, к лучшему?»

«...Каждому из нас назначено своё. Не то чтобы я верил в Судьбу, но я верю в свою Удачу. И желаю тебе того же — пусть она никогда тебя не оставляет, Луна».

«...P.S. Я ухожу из дома, я никогда сюда не вернусь, и оставляю в библиотеке эту книгу. Ты найдёшь её — я знаю, и, чёрт возьми, это смешно, но я ведь действительно знаю. И как бы мне ни хотелось взять её с собой, как бы мне не хотелось не терять тебя, если я не оставлю её сейчас здесь, этого ничего не будет. Хотя, честно говоря, я ненавижу эти временные парадоксы, они слишком заумные. В стиле Рейвенкло, знаешь?»

На «...Вечно твой, Сириус Блэк» Лили, не удержавшись, всхлипнула и уткнулась в подушку.

— — — — — — —

— Добро пожаловать в Отдел Тайн, мисс Поттер, — щуплый, но с яркими живыми глазами пожилой волшебник с чувством пожал её небольшую ладонь. — Я читал ваши статьи и рекомендации... Ваша специализация — одна из наиболее опасных, я должен сказать. Но знаете, у вас цепкий ум. И я рассчитываю, что наше сотрудничество будет плодотворным.

— Взаимно, сэр, — Лили Луна Поттер, выпускница факультета Рейвенкло, специалист по Чарам и начинающий исследователь, улыбнулась своему новому начальнику. Перед ней в мыслях простирались бескрайние дороги и тысячи тысяч причудливых парадоксов, которые нужно было решить.

Парадоксов, которые, пожалуй, большинство волшебников отмели, как заведомо нерешаемые.

Но Сириус Блэк бы не сдался так просто перед неразрешимой загадкой.

А она была Поттер, чёрт возьми.