Упрямая (гет)

Минерва Макгонагалл

(в которой директор Хогвартса вдруг выступает в новой роли)

Минерва Макгонагалл — нынешний директор Хогвартса — была женщиной высоких моральных принципов. Она неуклонно следовала правилам, традициям и законам Магического Мира, ненавидела человеческие пороки и разного рода привилегии, а также верила в справедливость.

Наверное, были у неё и слабости. Впрочем, об их наличии я могла только догадываться.

Поэтому я ждала вызова от директора: моё вызывающее поведение не могло быть оправдано ни героизмом в военный период, ни принадлежностью к факультету Гриффиндор.

Но мне было всё равно.

Когда передо мной возникла Винки с запиской в руке, я точно знала — это послание от Макгонагалл.

«Мисс Грейнджер.

Жду Вас в своём кабинете как можно быстрее.

Пароль — «победа».

Директор М.М.»

Я обвела взглядом комнату, в которой царил жуткий беспорядок: вещи и книги, пергаменты и перья — всё было вывернуто из школьного сундука.

Я вздохнула и, оставив всё, как есть, отправилась на встречу с директором.

«Это — последний раз», — подумала я.

* * *

Когда я вошла в кабинет и поздоровалась, профессор Макгонагалл как раз разговаривала с портретом Дамблдора. Она обернулась ко мне и... приветливо улыбнулась.

«Наверное, она ещё не знает, что Гриффиндор моими усилиями потерял около сотни баллов», — промелькнуло у меня в голове.

— Здравствуйте, мисс Грейнджер!

— Приветствую вас, Гермиона, — со смехом добавил Альбус Дамблдор.

Я не поняла, что их так рассмешило, и, на всякий случай, одёрнула подол мантии и пригладила волосы.

— Вы великолепно выглядите, Гермиона, — тут же сказал Дамблдор.

— Давайте пить чай, мисс Грейнджер, — Макгонагалл с улыбкой прервала речь готового рассыпаться в любезностях покойного директора. — Присаживайтесь.

Пока директор занималась «чайной церемонией», Дамблдор возился и поминутно вздыхал в своей рамке. Надо полагать, его распирало от желания пообщаться, но тем не менее, мы молчали.

Я пригубила чай, встретилась взглядом с профессором Макгонагалл и, чтобы держать ситуацию под контролем, первая начала разговор.

— У меня к вам просьба, мэм.

— Слушаю вас, мисс Грейнджер. И пожалуйста, без всяких «мэм».

— Хорошо, директор. Я ухожу из Хогвартса, поэтому хочу сдать ТРИТОНы на пасхальных каникулах.

— Вы так расстроились из-за снятых баллов? — Макгонагалл пыталась быть невозмутимой, но, не выдержав, заулыбалась.

Я вздохнула.

«Она знает. И?..»

— Может, вы не знаете, сколько баллов снял с меня сегодня профессор Снейп? — я старалась сохранить бесстрастное лицо, но слёзы предательски подступали к горлу.

— Где-то около ста баллов, — беззаботно ответила директор Хогвартса, и я впала в ступор от изумления.

Проморгавшись и с превеликим трудом обретя дар речи, я спросила:

— И вы считаете — это нормально?

— Северус — сложный человек. И, если он что-то вобьёт себе в голову, то его трудно разубедить.

— Причём здесь «сложный человек Северус Снейп»? С меня сняли сто баллов! Ни за что! Знаете, директор, я долго терпела, никогда не жаловалась на его методы преподавания, но сегодня — это было уже слишком. Я не желаю больше выслушивать гадости, терпеть оскорбления, да ещё и подвергаться провокациям.

— Просто вы не знаете Северуса.

— И не желаю знать! Судя по тому, как Снейп отдаёт Долг Жизни, он — законченный мерзавец.

— Надеюсь, вы не жалеете, что спасли профессора Снейпа? — в голосе Макгонагалл звучало осуждение.

Я пожала плечами. Размышлять над этим вопросом мне не хотелось, так как ответ мог бы стать сюрпризом даже для меня.

Я посмотрела на Дамблдора — он продолжал безмятежно улыбаться.

А директор заговорила снова, только голос её звучал, как обычно, строго.

— Мисс Грейнджер. Я попросила вас прийти без ваших друзей — мистера Поттера и мистера Уизли. Так как хотела поведать одну историю лично вам. Вы хорошая девочка, добрая и справедливая. И, если я попрошу не распространяться о нашем разговоре, думаю, вы мне не откажете.

— Если вы попросите остаться в Хогвартсе, то я — против.

— Я ни о чём не буду вас просить, кроме сохранения разговора в тайне, обещаю. Но поверьте: из этого кабинета вы выйдете совсем другой.

Я была удивлена и заинтригована.

— Северус Снейп, — начала директор без предупреждения, — вбил себе в голову, что вы, мистер Поттер и мистер Уизли должны его снова возненавидеть.

— Но... зачем? Мы пытались с ним подружиться, восхищались им. Да и жизнь ему спасли тоже мы!

Макгонагалл печально улыбнулась.

— Этого он и испугался. Поэтому поставил себе такую цель.

— Но почему?

— Северус привык воевать. Он не хочет знать, что где-то существуют нормальные отношения. Во всяком случае, он не верит, что кто-то может и хочет с ним общаться. А о любви... я вообще молчу.

— А мы-то тут причём?

— Вы — немногие из тех, кто искренне о нём заботились, кто не стал чураться человека с клеймом пожирателя и убийцы. А Северус принял это за жалость. И, чтобы жалость прошла, он заставил вас его ненавидеть.

— Только я и Рон.

— Что?

— Я хотела сказать, что только Рон и я ненавидим Снейпа. Гарри продолжает боготворить...

— Профессора Снейпа.

— Ну, хорошо, извините, профессора Снейпа.

Я не видела в нашем разговоре ничего секретного, поэтому недоумевала.

— Я вижу, мисс Грейнджер, что вы совсем не поняли меня. Придётся всё объяснять подробно, — директор задумалась. — Вы, наверное, несколько по-иному взглянули бы на профессора Снейпа, если бы знали, в каком аду он живёт последний учебный год.

Макгонагалл сняла очки, и устало потёрла глаза.

— Директор, — попыталась я её отвлечь. — Можно и просто — Гермиона.

Макгонагалл улыбнулась.

— Хорошо, Гермиона. Я догадываюсь, что вы все трое видели воспоминания профессора Снейпа, — она оглянулась на нарисованного Дамблдора.

Мы с ним кивнули одновременно.

— Значит, вам не надо рассказывать, какую жизнь вёл Северус вплоть до самой битвы за Хогвартс.

Меня коробило от этого имени. Я поморщилась и ответила Макгонагалл честно.

— Профессор Снейп отдал Гарри все ключевые воспоминания, так сказать, квинтэссенцию своей жизни.

— Тогда вы поверите мне, если я скажу, что человек, отдавший настолько сокровенные тайны, не собирался бороться за жизнь?

Я задумалась и рассеянно кивнула. А Макгонагалл продолжала:

— Я интересовалась у целителей, почему он не умер сразу после укуса. Ведь Гарри говорил, что Волдеморт приказал Нагайне убить профессора Снейпа. Оказалось, что змея немного промахнулась и, вцепившись в его горло, почти не повредила крупных кровеносных сосудов. Иначе Северус умер бы если не мгновенно, то очень быстро, не успев передать Гарри воспоминания. Зато яда она напустила предостаточно — Северус был обречён, так как истекал кровью. Когда он был почти мёртв, появились вы с Кикимером. Эльфийская магия и безоар с Rennervateотсрочили его смерть. Конечно же, главную работу сделали целители, а вернее их своевременная помощь и опыт лечения таких ран. Но факт остаётся фактом: если бы не вы, профессора не было бы среди живых. А теперь представьте: умирающий Северус отдаёт самые сокровенные и интимные воспоминания, о которых почти никто не знает. А чтобы рассказ получился более ярким и эмоциональным, он добавляет туда все накопленные за эти годы чувства: неразделённую любовь, горечь утраты, одиночество и чувство вины. Перед смертью он, наконец, освобождается от этого груза. Но даже в смерти он оказывается недостаточно везуч: неугомонные гриффиндорцы вмешиваются и рушат все его планы.

Макгонагалл внимательно посмотрела на меня, потом сделала глоток чая и продолжила:

— До этого момента я передала вам рассказ Северуса, которым он поделился со мной в порыве отчаяния. А теперь расскажу то, что мы с Альбусом додумали сами, — она махнула рукой на портрет Дамблдора. — Итак, мы считаем, что, отдавая воспоминания Гарри, Северус Снейп освободился от болезненной любви к Лили. Но свято место пусто не бывает. И его страстная натура сыграла с ним плохую шутку: Северус влюбился в первую женщину, которую увидел, придя в себя.

До меня долго доходили её слова, а когда дошли, я возмутилась.

— Нет, нет и ещё раз — нет! — кричала я и мотала головой. Мне было тошно и страшно. — Вы ошибаетесь, профессор Макгонагалл!

Она печально улыбнулась.

— К сожалению, наблюдения за Северусом доказывают правоту моих слов.

— Вы ошибаетесь. Профессор ненавидит меня!

— Когда Северусу рассказали историю его спасения, он впал в ярость. Настолько, что уже в больничном крыле Хогвартса у него случился рецидив: он снова потерял сознание, а его рана открылась. Поппи Помфри, лечившая Северуса, поведала мне под большим секретом, что он разговаривал в бреду. Одним из наиболее часто произносимых слов было — Гермиона.

Мне сделалось совсем худо. Я вспотела, щекам стало жарко.

— Зачем вы мне всё это говорите, директор? Я ненавижу этого уб... профессора Снейпа, — успела я вовремя «прикусить язык».

— Значит, Северус-таки добился своего, — спокойно ответила Макгонагалл и пригубила остывший чай. — А вы не настолько умны, как кажетесь.

Я очень болезненно воспринимаю критику насчёт своих умственных способностей. И если подначки Снейпа для меня ничего не значили, то фраза Макгонагалл сразила меня наповал.

— Да что вы от меня хотите? — завопила я. Мне было горько от её слов.

— Ничего, Гермиона, — холодно ответила она. — Надеюсь, наш разговор вы забудете, и чувства профессора не станут поводом для обсуждения и скабрезных шуток вас и ваших товарищей. И ещё, — она протёрла очки и водрузила их себе на нос. — Я договорюсь о досрочной сдаче ТРИТОНов. Вам действительно лучше покинуть Хогвартс сейчас.

У меня была такая каша в голове, что, от невозможности разложить всё по полочкам, я зарыдала.

Сквозь слёзы я услышала, как портрет Дамблдора журит Минерву Макгонагалл.

— Минерва, перестань. Стоит ли доводить девочку до слёз!

— Я полагала, что она достаточно взрослая, чтобы с достоинством принять эту историю. Внимание такого человека, как Северус — это повод гордиться, а не впадать в истерику.

— Но я не люблю его, — прошептала я сквозь слёзы. Видит Мерлин, я не понимала, чем тут можно гордиться.

— Разве я что-то говорила о любви? — взволнованно проговорила Макгонагалл. — Ну, знаете, мисс Грейнджер, я всё-таки директор Хогвартса, а не сводня!

— Да что же вы от меня хотите? — в сердцах выкрикнула я.

— Только одного, чтобы вы поняли: человек, чьи воспоминания вы видели, не может быть мерзавцем.

— Но...

— Как же вы не поймёте. Северус — шпион с двадцатилетним стажем. Он предпочтёт смерть, если кто-нибудь узнает о его «необычном» увлечении. Я ничего от вас не хочу, — страстно говорила Макгонагалл. — Мне всего лишь на какое-то время показалось, что девочка, помогавшая Гарри Поттеру разгадать загадки Тома Риддла, сможет помочь и Северусу Снейпу...

Она замолчала, я — тоже.

Хаос моих мыслей потихоньку ослабевал, уступая место хоть какому-то порядку.

Я просто взяла и поставила себя на место Снейпа. И постепенно в голове начало проясняться. Его замученный вид, словно снова возродился Волдеморт. Снятые баллы и охота за мной и Роном, перекошенное от ненависти лицо... всё стало так понятно, что мне хотелось смеяться над собственной тупостью.

Но что я могла предложить Северусу Снейпу?

Кроме дружбы — ни-че-го!

А нужна ли ему моя дружба?

Последнюю мысль я озвучила.

— Всем без исключения нужны положительные эмоции. А дружба, забота, внимание... что может дать человеку большую радость? А вы интересуете Северуса особенно. Хотя я не думаю, что он подпустит вас близко к себе — не тот человек Северус Снейп. Если подобное произойдёт, я поверю в лояльность Люциуса Малфоя к новой власти, — Минерва усмехнулась, но глаза её остались серьёзными и настороженными. Она внимательно на меня посмотрела и добавила: — Я гордилась бы дружбой с таким человеком.

— А почему вы сами не дружите с профессором?

— Не сложилось. Когда он только пришёл преподавать в Хогвартс, мне было не до него. Потом... мы стали немного ближе. Ровно до той черты, которую провёл Северус. Но приятельские отношения так и не переросли в настоящую дружбу. А после войны он совсем замкнулся, я уже не интересна ему. А вот вы его действительно интересуете. Могу биться об заклад: он попытается всеми правдами и неправдами выдворить вас из Хогвартса. Так ему легче.

— Может действительно тогда уйти из школы, дать ему возможность забыть?

— Можно сделать и так, но тогда он окажется обречённым на одиночество.

— Вы ставите передо мной непосильную задачу.

— Я не ставлю перед вами задач, Гермиона, — директор взяла себя в руки. Её голос и выражение лица вновь были строгими. — И не пытаюсь заставить делать то, чего вы не желаете. Я дала пищу для размышлений, а остальное — решать вам. ТРИТОНы вы можете сдать прямо сейчас, не выходя из кабинета. Но чтобы спасти Северуса от одиночества... у вас всего лишь три месяца.

— Спасти или достать?

Дамблдор и Макгонагалл рассмеялись.

— А это как получится.

— Не факт, что мне это удастся, — я глубоко задумалась, но задорный голос Дамблдора вывел меня из ступора.

— Вот видишь, Минерва, — торжествующе проговорил он, протирая очки-половинки собственной мантией.

— Скажите честно, профессор Макгонагалл, зачем это вам? — задала я мучивший меня вопрос.

— Всё дело в заботе. О Северусе некому позаботиться, и я не вижу перспектив. Поэтому я переживаю за него. Вы, Гарри и Рон показали свою находчивость, спасая профессора. Сможете ли вы пойти дальше?

Я снова впала в задумчивость. Фантазия моя взыграла настолько, что я уже наяву грезила, как буду общаться с профессором, как буду дискутировать, как начну давить на него интеллектом...

Мне пришлось потрудиться, чтобы остановить это «мыслеблудие». Картинки были ирреальны, и я не видела возможности найти с профессором Снейпом общий язык.

— Вы знаете, что такое мимикрия? — отвлёк меня от грустных выводов Дамблдор. Его голос прозвучал настолько громко в тишине кабинета, что я подпрыгнула в кресле.

— Мимикрия — это один из видов маскировки — защитная реакция животных... — начала я на автомате, но Дамблдор прервал меня.

— А для Северуса — это способ выживания, единственный, которому он доверяет. Злобный голос, ненавидящие гримасы — всего лишь способ защиты. Он так сжился с выдуманным им самим образом, что нужно быть поистине учёным, чтобы расшифровать синонимику его жестов и гримас. Знайте это, Гермиона.

От обилия информации у меня разболелась голова.

— Я, пожалуй, пойду. До свидания, — пробормотала я.

— Идите, Гермиона, — сказала Макгонагалл.

— Счастливо, мисс Грейнджер, — добавил Дамблдор.

Возле самой двери Макгонагалл окликнула меня.

— А как же ТРИТОНы — досрочно?

— Не надо, я остаюсь, — рассеянно ответила я.

— В таком случае — сто баллов Гриффиндору!