Две галки на клеверном поле (гет)

«Дорогой(-ая) мр.(мс.) _Гарри Поттер_!

Позвольте пригласить Вас на Самое Главное Торжество всей нашей жизни.

Мы хотим соединить наши судьбы и наши сердца _29 июня 1998 г._, и нам было бы очень приятно, если бы Вы явились свидетелями этого события и разделили с нами нашу радость.

Торжество будет проходить в _резиденция Уизли «Нора» близ Оттери-Сент-Кэчпоул, Девоншир_

Мисс: _Гермиона Джин Грейджер_ Мистер: _Рональд Билиус Уизли_.»

Пергамент розоватого цвета благоухал цветочным ароматом, красная печать являла собой узор из двух сплетенных колец и скрещенных волшебных палочек. Выглядело пошловато, банально и вполне оправданно для подобного консервативного события, как свадьба. Гарри перевернул пергамент зачем-то, осмотрев пустую обратную сторону, потом швырнул его на стол.

Значит, после всего произошедшего они всё-таки решили его пригласить. Впрочем, он отметил, что приглашение было именно на свадьбу, куда созывались все, кто имел отношение к жениху и невесте, а не на церемонию магического бракосочетания в Министерство, на которой обычно присутствовало лишь несколько самых близких людей. Что ж, спасибо и на этом.

Хотя, если отвлечься от эмоций, он не понимал, зачем вообще нужно устраивать свадьбу во время такой политически неустойчивой ситуации. Мало им было одной сорванной свадьбы год назад?

Странно, но, получив это приглашение, он почти не чувствовал сейчас той досады и душевной боли, какую ощущал совсем недавно в отношении людей, которых долгое время считал своей семьей. Видимо, уже как-то свыкся с мыслью, что они теперь в другом лагере. Поэтому даже проведенное расследование покушения на министра не привело его в особенное расстройство.

На этот раз попавшиеся оказались более ценной рыбой, чем в предыдущих случаях. Из них удалось вытянуть и многие подробности нападений на чистокровные семьи и фамилии кое-кого из тех, кто получал от этих нападений свои дивиденды. Визенгамот поредел еще на нескольких членов, отправившихся прямиком в Азкабан, а имущество Вудов, Фоссетов и Маклаггенов было конфисковано вплоть до разбирательства, кому и в каких пропорциях оно должно быть распределено. Скандал вышел такой, что работа Министерства на несколько дней была практически парализована. Слишком реальна стала перспектива для многих угодить под новую чистку. По залам и кабинетам бродили слухи и версии. Казалось, потеряны все ориентиры. Старые столпы общества рухнули, новые, едва только успев заявить о своих претензиях, оказались дискредитированы и под тотальным подозрением. Рита в своих статьях уже впрямую обвиняла многих чиновников в приобретении состояний за счет грабежа. Управление министра готовило закон об амнистии. В аврорате появился первый отряд из чистокровных магов. В связи со всем этим кое-кто начал поговаривать о бунте и даже о гражданской войне.

Гарри, впрочем, не пытался осмысливать все эти перемены. Для него намного важнее были самые ближайшие подозрения. Джордж Уизли — вот какое имя всплывало у него в голове уже не раз после покушения. Его не было ни в первый его визит в «Нору», ни на награждении. Порошок мгновенной тьмы поставлялся из Перу именно в его магазин, наконец, из всей семьи именно он мог иметь достаточно сильную мотивацию, чтобы участвовать в организации нападений на министра и на него самого. Потеря брата могла полностью изменить его, оставить в его сердце одну лишь ненависть и желание отомстить, поэтому Гарри видел именно его наиболее вероятным претендентом на то, чтобы выдать квартиру на Гриммо нападавшим.

Впрочем, он не спешил делиться своими мыслями с Кингсли, даже после того, как орден Мерлина на поддельном Поттере был идентифицирован как принадлежащий Рону Уизли. В первый момент, когда он услышал об этом, его словно пригвоздило к полу. Он был не просто шокирован, он был убит этой новостью. Орден Мерлина не может быть подделан, он изготавливается как уникальное изделие для каждого обладателя, и настолько же индивидуален, как волшебная палочка, отзываясь своей магией только на магию владельца. Так что, выходило, что Рон должен был быть, по крайней мере, в курсе покушения, специально «забыв» парадную одежду дома, несмотря на напоминания Гермионы. И вряд ли тому же Джорджу составило бы большого труда вытащить из комнаты своего брата его награду. Но рассуждать на эти темы было настолько отвратительно, что Гарри просто отставил их в сторону, не желая больше ни искать виновных, ни пытаться разобраться в их мотивах. Они участвовали — пускай, он смирился с этим. От этого даже стало как-то легче. Он понял, что даже сможет с ними со всеми общаться. Официально никому из них не было предъявлено никаких обвинений, ни один из нападавших не назвал их имен, так что и он будет держаться официально и отстраненно. В конце концов, это ненадолго. Он уже твердо для себя решил уехать после этой свадьбы, и чем скорее, тем лучше.

Однако если с Уизли он уладил свои отношения в собственной душе, как бы отстранив их от своих эмоций, отдалив внутренне, то с Гермионой всё было иначе. Сразу после этого отвратительного инцидента, когда она обнаружила Беллу в образе себя самой, он думал, что она не захочет больше его видеть, настолько оскорбленной она выглядела. Должно быть, для нее было особенно обидно, что она прилагает такие усилия, чтобы предупредить его, помочь ему, а он... Конечно, она всё не так поняла. Он даже несколько раз порывался написать ей, но снова и снова не мог найти нужных слов, к тому же, его останавливала вероятность, что его письма могут попасть в руки кому-то другому, отчего у Гермионы могли быть только неприятности. И вот теперь — это приглашение, на котором стоит ее собственноручная подпись. Выходит — она всё-таки смогла его простить, хотя бы отчасти. Возможно, слегка остыла, возможно, поняла, что не пригласить его на свадьбу — будет поступком совсем уж рушащим за собой все мосты.

Он чувствовал, что эта свадьба станет для него серьезным испытанием. Утешало только, что сразу вслед за ней он покинет Англию и постарается начать новую жизнь. Он пока не знал, ни как эта жизнь будет выглядеть, ни чем он станет заниматься, но всё было лучше, чем оставаться здесь. Тревожило только, что ему делать с Беллой. До конца он так и не решил, как именно ему следует поступить. Прошло то время, когда он мог считать себя ответственным за нее. Теперь она сама была в состоянии принять решение. И он сильно сомневался, что сможет начать с чистого листа, живя вместе с ней. Мало того, что она всегда служила бы живым напоминанием о его прошлом, но своим характером и своей волей она постоянно меняла его самого. Он вовсе не был уверен, что, в конце концов, не приобретет значительную часть того цинизма и пренебрежения к другим, которые имелись у нее с избытком. Но, одновременно с этим, он понимал, что привык к ней. К ее грубым замечаниям, к ее издевательскому смеху, к вспышкам гнева и периодам апатии, и, конечно, к ее телу, без которого уже не мыслил собственные ночи. Он привык заботиться о ней и учитывать ее желания и антипатии при принятии собственных решений. Возможно, это и была зависимость, но лучше уж было иметь такую зависимость, чем от бутылки, денег или жажды власти.

— Всё-таки решил идти? — Белла подцепила лежащее приглашение двумя пальцами, почти ноготками, словно что-то в высшей степени омерзительное.

— Да, покончу с этим раз и навсегда.

— У тебя еще есть время всё это остановить.

— Ты о чем?

— Ты знаешь о чем.

— Хватит, уже надоело, Белла! Они поженятся, а потом я просто уеду из страны... Мы уедем.

— Мы? Не сходи с ума. Ты всерьез решил тащить меня за собой? Я тебе не собачка, Поттер.

— Тащить не собираюсь. Но, если ты поедешь... мне было бы приятно.

— Ты уже сколько времени знаешь меня, и так и не понял, что со мной нельзя вот просто так жить. Поселиться где-нибудь на юге Франции и жить себе, как семейная пара. Это не для меня.

— Почему? Разве ты еще недостаточно набегалась в жизни? Мало тебе было сражений и борьбы? Ты же сама говорила, что всё уже проиграно.

— Ух, Поттер, как же ты меня бесишь постоянно своей непроходимой тупостью! Ты правда считаешь, что я буду терпеть вокруг себя всяких магглов, которые станут постоянно мельтешить у меня перед глазами на всех этих их курортах? Их дебильный смех, их компании шляющейся молодежи, их песенки, которые они постоянно орут, их вонючие машины?

— Но можно же поселиться где-нибудь в уединенном месте, чтобы в округе никого не было, или жили только маги. У нас в Англии есть такие места, почему бы не найти такое же за границей?

— Да потому что я тебе не домашний книзл, я — нунду — свирепый и смертоносный. И я очень быстро начну скучать, сидючи в четырех стенах. Мне надо время от времени охотиться.

— Охотиться? Ты имеешь в виду — нападать на людей?

— На магглов, Поттер. Да, я люблю охоту, люблю больше всего на свете. Подкрадываться по ночам к какому-нибудь домику на отшибе, где они мирно посапывают себе, чувствуя себя в безопасности. И вдруг! Бам! Беллатриса пришла повеселиться! Хы!

— Ужасно!

— У тебя не хватит воображения, Поттер, чтобы представить, НАСКОЛЬКО! Однажды я заставила одну жирную магглу под империусом съесть своего ребенка. Ха-ха! Вот это было зрелище!

— Фу, Белла, что за пакости ты рассказываешь! Это абсолютно омерзительно! Как можно было довести себя до такого? Ты же больна, неужели ты не понимаешь?

— Плевать, главное, что это доставляет удовольствие. Так что, Поттер, жить с тобой тихо-мирно у меня не выйдет. Ты же не будешь терпеть мои ночные увлечения и, тем паче, не станешь принимать в них участия.

— Тогда что же ты предлагаешь?

— Хмм... — она прошлась туда-сюда по комнате, сложив руки на груди, кусая нижнюю губу, — есть у меня одна мыслишка...

— Говори же.

— Боюсь, если я скажу, у тебя случится сердечный приступ.

— Я крепче, чем ты думаешь, Белла.

— Н-ну, хорошо. Скажи мне, ты точно решил позволить своей грязнокровке вступить в этот брак?

— Белла, Гермиона сама сделала выбор, и не мне его менять. Она любит Рона, и она выйдет за него замуж.

— Ладно, и ты точно решил забыть ее и уехать?

— Не знаю, смогу ли я ее забыть, это вряд ли, но уеду после свадьбы я точно.

— Значит, ты не будешь страдать и устраивать слезливых сцен, порываясь вернуться?

— Нет! К чему эти расспросы, Белла?

— К тому, что я вижу только один способ, как бы могли с тобой жить тихо-мирно хотя бы какое-то время, если тебя, конечно, не смущает мой возраст и мое прошлое.

Сейчас он почему-то и вправду почувствовал, что сердце застучало как-то быстрее.

— Ну, говори уже!

— Помнишь, ты спросил меня, а что же останется от рода Блэк? Если у меня будет ребенок, это решит многие проблемы.

— Ребе...нок?! — он открыл рот. — Я не ослышался сейчас? Ты хочешь от меня ребенка?!

— Да, блядь, ты не ослышался! Не смотри на меня так, словно я Медуза Горгона.

— Но... — он выдохнул, — и ты можешь? В смысле, после всего того, что...

— Теперь могу.

— Что значит — «теперь»? А раньше?

— Видишь ли, Поттер, даже если наш брак с Рудольфом и был политический, всё равно наследников-то мы должны были обеспечить. Так что я постаралась свои обязанности выполнить.

— Подожди. Но у тебя же нет детей.

— Нет. Но они должны были быть.

— В каком смысле?

— Не тупи, Поттер, в каком еще смысле это может быть?! Я забеременела. Близнецами.

— И что потом?

— Потом я попала в Азкабан, — объяснила она ему таким тоном, как маленькому ребенку.

— Ты попала в Азкабан, будучи беременной?!

— Ну да, на третьем месяце. Ты же не думаешь, что из-за такого пустяка меня бы выпустили!

— И... и что же?

— Что, что! — передразнила она его. — В Азкабане нет акушерского отделения. Зато ледяные стены, сырость и грязь. И еще дементоры. Естественно, я потеряла ребенка... Обоих. Именно тогда ко мне приходила мать со своей колыбельной, помнишь, я рассказывала. Можно подумать, мне от этого стало легче.

— Белла... — прошептал он, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Эта жизнь была слишком жестокой ко всем им, не разбирая, кто стоял по какую сторону.

— После этого случая я больше не могла рожать. И, выйдя из тюрьмы, естественно, не по больницам бегала. Но, вот ведь странное дело, всё это лечение заодно вылечило и другие мои способности, — она похлопала по животу.

— Невероятно! Я... я даже не знаю, что сказать. Честно, не знаю!

— Ну, ты уж напрягись, Поттер! Имей в виду, мне всё это признание нелегко далось, так что давай уж, решай.

— Подожди, но я же полукровка? Разве для тебя это не главная преграда?

— В Лорде маггловской крови было на четверть больше, чем у тебя, — пожала она плечами, — но если б он только пожелал...

— Но ты же говорила, что он изжил свою маггловскую сущность.

— Ты тоже, Поттер, разве ты до сих пор этого не понял?

— Как? Я не убивал свою мать. И вообще, я даже не признаю все эти бредни про чистоту крови.

— Ты вступился за меня. За всех чистокровных. Ты стал нашим защитником, направив свое оружие против грязнокровок. И ты признал главенство рода, надев перстень своего отца.

Выходит, она специально навела его на этот перстень. Она хотела, чтобы он «очистился» в ее понимании этого слова. Получается, она чуть ли не всё время вела его по тому пути, который ей самой был нужен. Но зачем?! Неужели она с самого начала хотела...

— Белла, ты что, давно уже собиралась сделать из меня отца своего ребенка?

Она сверкнула глазами на него.

— Слишком много хочешь знать!

— Белла!

— Ну, хорошо, Поттер, когда я поняла, что опять способна рожать и после того, как ты надел на меня перстень Блэков, я решила — пускай. Пускай это будет он. В конце концов, у меня не так уж много других вариантов, тебе не кажется? И не так уж много времени.

У него в памяти всплыла сказанная ею фраза: «Я хочу быть здоровой. На все сто процентов».

— Ну, прекрасно! Водила меня на поводке все эти дни.

Она уселась рядом, вплотную к нему.

— Так уж ты устроен, Поттер, что тебя кому-нибудь надо водить. Сам ты так и будешь стоять в нерешительности, как баран.

— Тогда почему ты спрашиваешь сейчас о моем решении? — спросил он с грустной улыбкой.

— Потому что не хочу, чтобы ты в один прекрасный момент предал семью, как Сириус. Поэтому принимай решение сам.

Он развел руками.

— Ну, что сказать? В общем, мне нравится твоя идея. На счет ребенка. Только если ты пообещаешь, что покончишь со своей «охотой» навсегда.

— И ты поверишь моему обещанию?

— Ну, ты же не предашь семью, ведь верно?

— Ненавижу тебя, Поттер!

— Так мы договорились?

— Отправляйся на свадьбу прощаться со своей грязнокровкой, и валим из этой страны! С меня тайное пересечение Ла-Манша, с тебя — поиск подходящего дома на Лазурном берегу.

— Ты довольна?

— Это будет самый безумный поступок из всех, что я когда-либо совершала!