Друг № 3 (гет)

После разговора с Блейзом Драко стало еще хуже. Он решил, что, строго говоря, у него имеется только полтора друга. Но из практических соображений решил округлить число в большую сторону. Ему предстояло довести количество друзей до трех, и он пришел к выводу, что искать друга и половинку слишком сложно.

Стоя на коленях, он смотрел в огонь. Это всегда его зачаровывало: когда языки пламени охватывали дрова, а потом стекали вниз, огонь был похож на воду. Что и говорить, чарующее зрелище! В этом вся его жизнь: сидеть в пустом доме на наборном паркете и смотреть в огонь, восхищаясь метафизическими глубинами собственного внутреннего монолога и утопая в жалости к себе.

Драко было нахмурился, а потом снова погрузился в тоскливые размышления. Он подумал, не почитать ли книгу, но решил, что стоит еще немного потосковать.

Закончив, он почувствовал удовлетворение от хорошо сделанной работы, но потом сообразил, что ровно ничего не добился. Семь вечера, и весь день на него сначала кричали, потом он погружался в тоску, потом его снова отчитывали, и он снова тосковал. Даже по нормам Драко, это трудно было назвать полезным времяпровождением. С тех пор, как Блейз ткнул ему в глаза затворничеством, его мучило ощущение, что в Маноре он как в ловушке.

Родители проводили время в Монако, где у них был особняк, и собирались в Англию не раньше конца августа. Люциус должен был вернуться к работе, в чем бы эта работа ни состояла, а Нарцисса — к роли светской красавицы, устраивающей благотворительные вечера и очаровывающей репортеров, чтобы улучшить репутацию Малфоев. Драко не очень понимал, чем занимается отец, но тот каждый день в положенный час уходил из дома и возвращался усталым, так что его занятия, в общем, подходили под определение «работы».

Люциус никогда не появлялся в Маноре покрытый кровью или другими телесными жидкостями, так что либо он как следует отмывался, либо убивал далеко не каждый день, и Драко это вполне устраивало. Недостатка в деньгах у них не было, поэтому Драко не тянуло задавать вопросы. На самом деле, он не стремился задавать вопросы ни про свою жизнь, ни про окружающий его мир. Он почти не следил за новостями, политика его не интересовала, и чем бы ни занимался отец, его это в любом случае не касалось.

Собирался Драко искать работу или нет, он решил, что неплохо бы прогуляться по Диагон-аллее. Он взял горсть летучего пороха из шкатулки на каминной полке и кинул в огонь, громко назвав пункт назначения.

Он вышел из камина в «Дырявом котле», стряхнул с мантии золу и, бросив взгляд на стойку, едва не нырнул под ближайший стол. За стойкой обнаружилась белобрысая девица из Хаффлпаффа, с которой они вместе учились в Хогвартсе, и он был уверен, что та вряд ли ему обрадуется. Они не общались, но у всех, кто не учился в Слизерине, Драко не вызывал приятных воспоминаний. У большинства слизеринцев тоже. Редко кто испытывал ликование, повстречав Драко.

Он вышел наружу, отводя глаза от хозяйки, но был уверен, что та проводила его презрительным взглядом.

Драко выбрался из дома первый раз за много недель, потому даже слабый предвечерний свет заставил его прищуриться. Он не был поклонником длительных прогулок на свежем воздухе, а от солнечного света у него краснела кожа и слезились глаза. Поэтому он предпочитал проводить время под крышей. Благодаря тяжелой не по сезону мантии он мог накинуть капюшон и скрыть слишком бросающиеся в глаза волосы. К несчастью, это придавало ему зловещий вид, так что если бы кто-то признал в нем малфоевского отпрыска, он бы только укрепился в убеждении, что тот — крайне сомнительный тип.

Ничего, скоро все изменится. Может, когда-нибудь, мечтательно подумал он, люди, завидев его без капюшона, будут показывать на него детям. «Привет, Драко», — будут восклицать они. — «Как там сиротки в приюте?» А он будет скромно улыбаться, смущенный тем, что его добрые дела привлекают такое сильное внимание.

Честно говоря, рассчитывать на такое не приходилось ни при каких условиях (особенно на смущенную улыбку), но может, когда-нибудь люди будут проходить мимо, не отводя торопливо глаза, как будто опасаясь, что придурочность — заразная болезнь, которую можно подхватить, встретившись взглядом. Двигаясь по улице, он с удовольствием отметил, что прохожие его не узнают и им не интересуются. Может, с тех пор, как он последний раз покидал Манор, прошло больше времени, чем он думал.

За последние восемь лет Драко не совершил ничего дурного (и ничего вообще), а с отца были официально сняты все обвинения. У него появился шанс, и в этот раз он был твердо намерен использовать его правильно.

Погруженный в эти размышления, он брел по улице без особой цели, как вдруг заметил знакомую вывеску. «Флориш и Блоттс».

Когда он был ребенком, книги уводили его в мир, к которому не имели отношения странные происшествия, случавшиеся дома в любое время суток: разговоры шепотом или таинственные визиты отцовских знакомых. Спрятаться в библиотеке было самым разумным выходом, учитывая, как отец любил говорить гостям, что Драко поглощен чтением. Он считал, что это свидетельствует об уме сына. Ему это нравилось, и означало, что Драко не придется занимать беседой полоумного дядю Рудольфуса. У Малфоев была огромная библиотека, а в раздел художественной литературы, который интересовал Драко, Люциус заглядывал крайне редко, чем объяснялись некоторые неожиданные открытия. Драко никогда не сознался бы, но в детстве одной из самых любимых его книг была история про маггла «Гэри Корнер и Самый обычный камень». Ее написала чистокровная ведьма, но действие происходило в маггловском Лондоне. Видимо, кто-то подарил ее Малфоям, и поскольку ничто на обложке не намекало, что речь идет о магглах, книгу засунули на полку и оставили истлевать.

В книге говорилось о Гэри Корнере, одиннадцатилетнем маггле, который обнаружил на клумбе своей тетки самый обычный камень. Он кинул его за ограду, разбил соседское окно и провел весь год, пытаясь избежать разоблачения. Все, что Драко знал о мире магглов, он вычитал в этой книжке, и, учитывая происхождение автора, сомневался, что там изложена правда. Например, чтобы развести огонь в камине, магглы терли одну палочку о другую, и даже Драко понимал, что это вряд ли соответствует действительности. В полном соответствии с представлениями колдунов все магглы отличались редкой тупостью и неуклюжестью, а уж подлые дети, которые учились в одной школе с Гэри, были совершенно безнадежны. Им доставалось от автора при любой возможности, и Драко удивлялся, стоило ли придумывать героев только для того, чтобы над ними издеваться.

Он порой задумывался, как выглядела бы история, если написать ее с точки зрения самого мерзкого из маггловских мальчишек. Хотя бы для того, чтобы понять, так ли мерзок этот тип, как казалось Гэри. Только кто стал бы тратить на это время?

Драко, углубившись в свои мысли, бродил по лавке в поисках новых книг любимых авторов. Но в шкафу с вновь вышедшими изданиями не было ни одной знакомой фамилии. Он вспотел, и его начала мучить жажда. Повинуясь внезапному импульсу, он подошел к прилавку и обратился к продавщице:

— Где тут кофейня, которая называется «Ворон»?

(Выражения вроде «простите», «скажите, пожалуйста» и «не знаете ли вы?» не входили в обычный словарь Драко).

— Вам объяснить, как туда пройти? — уточнила она. Драко кивнул. — Это прямо по улице. Там, где была кондитерская Фортескью.

Он снова кивнул. Девушка неплохо справлялась, но, похоже, его резкие манеры ее смущали.

— Так вот, теперь там «Ворон», — закончила она и принялась изучать собственные ногти. Через несколько секунд она взглянула на Драко, ожидая, что еще тот может спросить. Наступил подходящий момент начать новую жизнь.

— Доброго вечера, — сказал он. Он отвык от светских любезностей, так что пожелание прозвучало скорее как команда: словно он собирался зайти попозже и проверить, действительно ли она хорошо провела вечер. Тем не менее, она вежливо улыбнулась.

— Вам также, сэр.

Он повернулся, чтобы уйти. Ее улыбка ошеломила его так, что у него едва голова не пошла кругом.

Он понимал, что пожелание доброго вечера входило в служебные обязанности продавщицы. На самом деле ей все равно. По опыту Драко, людей заботило, как чувствуют себя другие люди, только до определенного предела, и стоило этот предел перейти, как они снова начинали думать только о себе. С другой стороны, Драко полагал, что пытать кого бы то ни было в гостиной — неприлично. Для этого есть темница. В прошлом ему указывали, что у него несколько специфический жизненный опыт.

Он с раскаянием вспомнил кондитерскую Флориана Фортескью. Ребенком он страстно мечтал попасть туда и попробовать мороженое. Каждый раз, когда они с родителями проходили мимо, он завистливо провожал глазами тех, кто сидел на веранде, но попросить рискнул только раз. Ему было восемь. Укоризненный взгляд отца оборвал его на полуслове, а мать с виноватой улыбкой сказала, что от мороженого полнеют. Позже он догадался, что настоящая причина была в другом: Малфоев в этом заведении не обслуживали. Фортескью враждовал с отцом с первой войны, и Драко помнил, что с ним сталось во второй. Думать об этом было неприятно, и он жалел, что так ни разу и не попал внутрь, не увидел улыбку Флориана Фортескью, и не узнал, так ли восхитительно его мороженое на вкус, как на вид.

Он дошел до здания, где раньше была кондитерская, и с облегчением обнаружил, что все изменилось почти до неузнаваемости. Снаружи дом был перекрашен, а изнутри отделан по-новому. Над дверью парила витая чугунная вывеска «Ворон», поддерживаемая в воздухе двумя черными крылышками. В нижнем углу маленькое объявление извещало: «Требуется персонал». В уютном помещении были расставлены мягкие кресла с подушечками, а на паркетном полу расстелены коврики причудливых узоров. Ни один из посетителей не был ему знаком.

Выбор напитков внушал благоговение, не говоря уже о ярко освещенной выставке домашних сладостей. Одни напитки обещали взбодрить, другие — погрузить в сон. Здесь были горячие напитки, холодные напитки, и даже замороженные смеси, украшенные взбитыми сливками. Драко приходилось бывать в чайных лавках, но ничего подобного он не видел. Здесь были любые оттенки вкуса, какие он мог вообразить, и много чего еще. За стойкой стояла ведьма средних лет с короткими каштановыми волосами. К очкам в лиловой оправе была прикреплена сплетенная из бисера ленточка. Ведьма улыбнулась сияющей улыбкой.

— Добрый день. Как дела?

— Отлично, — ответил он ледяным голосом. Нет, так не пойдет.

Он смягчил тон и добавил:

— А у вас как дела?

— Великолепно. Вы ведь раньше у нас не бывали?

Драко потряс головой.

— Конечно, не бывали, а то бы я запомнила такие красивые волосы.

Она хихикнула. Судя по безыскусной манере, с какой был сказан комплимент, ведьма понятия не имела, кто он такой. Волосы Малфоев никогда не называли «красивыми», даже если речь шла о его матери. Их называли «родовой приметой», обычно прибавляя кое-что насчет тщеславия.

— Вам помочь с выбором?

Он нуждался в помощи, но не хотел этого признавать. Названия на доске, которая тянулась вдоль всей задней стены, были перемешаны в произвольном порядке, а почерк было трудно разобрать. Он выразительно посмотрел на ведьму, надеясь, что та догадается. Это сработало.

— Конечно, такой колдун, как вы, легко разберется сам, — сказала она. — У нас есть еще одна посетительница вроде вас. Она у нас часто бывает и всегда заказывает ванильный латте.

— Я тоже его возьму, — решил он. Название звучало неплохо.

— Вам взбодриться или чтобы легче заснуть?

Драко задумался. Вечер среды, делать ему особо нечего, так что можно как следует выспаться. Завтра ему тоже было нечем заняться, так что лучше всего было бы заснуть недели на две, и, когда Панси вернется домой, отправить той сову. Но это на самый крайний случай.

— Легче заснуть, — заявил он.

Ведьма кивнула и назвала цену: восемь сиклей. Он протянул монетки, но разговор явно не был закончен.

— На вас такая толстая и тяжелая мантия. Вам не жарко?

Он потряс головой.

— Вы не слишком-то разговорчивы, верно?

Он кивнул. В Хогвартсе рот у него не закрывался: он то похвалялся отцом, то отпускал издевательские шуточки про встретившихся в коридорах однокурсников. Став старше, он редко говорил с кем-то, кроме своих 2 (двоих) друзей и членов семьи. Говорить с незнакомкой было особенно трудно, потому что он помнил, сколько обид нанес в прошлом его язык.

Она передвинулась к другому концу стойки и принялась сливать в стакан что-то из разных бутылок и флакончиков, помешивая смесь палочкой, чтобы та застывала. Палочка издавала странные звуки, смесь увеличивалась в размерах, и скоро стакан до краев наполнился бежевой жидкостью. Ведьма поймала его любопытный взгляд и заговорила снова.

— Здорово, правда? Мой отец родом из Италии, и он знал всякие хитрости, без которых настоящий эспрессо не сварить. Хотя его придумали магглы, есть колдовские способы, которыми получается ничуть не хуже.

— Экспрессо? — переспросил он. Он терпеть не мог сознаваться в собственном невежестве, но никто не обязан разбираться в маггловских напитках.

— Ну да, крепкий кофе. Можно пить маленькими порциями, а можно смешать с молоком и другими добавками.

Она протянула стакан Драко. Тот собрался было уходить, но она его остановила.

— Нет, погодите, сначала попробуйте и скажите, как вам.

Он осторожно сделал глоток, и глаза у него расширились. Вкус был замечательный: богатый, сладкий и нежный. Он ничего подобного раньше не пробовал. Драко понял, что она ждет, и решил, что с этой ведьмой совсем не трудно быть вежливым, в основном потому, что она такая настойчивая.

— Очень неплохо, — сказал он.

— Знаю, — ответила она, гордо вскинув подбородок. — Так что, мне ждать вас снова?

— Да.

На самом деле Драко совсем не хотелось домой. Он сделал еще несколько глотков и почувствовал, что расслабляется. Он стоял в уютном маленьком зале с дружелюбно настроенной женщиной, которая понятия не имела, кто он такой, и что совершила его семья. Может, потому, что он расслабился, и ему не хотелось уходить, он неожиданно спросил:

— Вам все еще требуется персонал?

Она широко улыбнулась и удивленно приподняла брови.

— Безусловно, требуется. А что, у вас есть кто-то на примете?

— Да. Я сам.

Она недоуменно посмотрела на его роскошную мантию. С первого взгляда было ясно, что Драко Малфой купается в деньгах.

— Вы уверены? Работа довольно грязная, а по утрам у нас наплыв посетителей.

— Да.

— Тогда хорошо. Почему бы вам завтра не заглянуть к нам примерно в это же время, и мы посмотрим, что у вас получится?

— Завтра буду, — сказал Драко. — Доброго вечера, — сурово добавил он, возвращаясь к прежним привычкам, но ее улыбка стала только шире. Странно.

— Доброго вечера, — ответила она гораздо более ласковым тоном. — Кстати, меня зовут Магдалена де Симон, но можешь называть меня Мэгги.

Она протянула руку через стойку. Драко заколебался. На мгновение у него возникла безумная мысль назвать ей выдуманное имя. Но он сообразил, что рано или поздно все обнаружится, и, в конечном счете, обман только повредит.

— Драко Малфой, — представился он, и сжал ее ладонь. У женщины было твердое рукопожатие.

— Знаю, — сказала она, продолжая улыбаться.