Из-за стены (джен)

— Сэр, директор просил вас зайти в его кабинет, — пробормотал перепуганный первоклассник, переминаясь с ноги на ногу в дверном проеме. Северус молча кивнул и прогнал малолетку вон.

Ну вот что за мода отрывать его от работы даже в те считанные минуты, когда она еще толком не началась? Собравшиеся в классе ученики явно возрадовались новости, что злобный учитель слиняет на неопределенное время в кабинет директора. Возможно, им даже удастся сегодня насладиться свободным от естествознания первым уроком…

«Размечтались», — подумал уверенно Снейп.

Бросив в неполный состав этого ужаснейшего класса леденящий кровь взгляд и несколько страшных угроз, преподаватель естествознания вышел вон.

Словно ветер, пронесся он по коридорам школы под аккомпанемент шуршания развевающегося позади черного рабочего халата, и остановился только перед дверью «Директорской». Не церемонясь, Снейп резко распахнул ее и вскоре оказался в Царствии Розового Цвета. Котики и сушеные цветочки дышали на Северуса удушающей приторностью со всех углов помещения. Властвующая Особа, как и всегда, сидела за своим столиком, попивая нескончаемые запасы чая. Снейп традиционно проигнорировал противное «Добрый день» мисс Амбридж и поспешил пройти в кабинет директора.

— Вызывали? – мрачно поинтересовался Северус.

Дамблдор молча кивнул и жестом пригласил его сесть.

— Нет времени на церемонии, Альбус, — раздраженно рыкнул Снейп. – У меня там четвертый класс бушует без присмотра. Просто скажи скорее, что стряслось.

Дамблдор бросил на него какой-то неуместно проницательный взгляд, и сказал:

— Мне позвонили из полиции. Сообщили, что ученик нашей школы, Гарри Поттер, теперь стоит у них на учете, — и, в качестве ответа на вопросительный взгляд Северуса, добавил: — Этой ночью его поймали во время разрисовывания жилого дома.

Северус чуть приподнял бровь и спросил:

— Так зачем вы меня звали?

Дамблдор хитро улыбнулся. Учитель естествознания ненавидел эту улыбку, ведь она никогда не предвещала ничего хорошего.

— Просто решил, что ты должен знать, — произнес директор невинно. – В конце концов, он твой ученик.

Снейп промолчал. Старый манипулятор. Неужели директору известно о его знакомстве с Лили? Если да, то знал ли Дамблдор это и раньше? Докапываться до возможной правды как-то не хотелось. А вот запустить в директора чем-то потяжелее – очень даже.

— Также этой ночью отличился мистер Уизли-младший, — сказал Дамблдор.

«Но на него плевать, потому что он не Гарри Поттер, ради которого здесь расходуется время», — продолжил недосказанное Снейп. В мыслях своих.

— Прекрасно, — уже вслух заметил он. – Спасибо за ценную информацию, господин директор, — саркастически. — Должен удалиться, пока эти маленькие монстры не подорвали школу.

И он вышел из кабинета раньше, чем Дамблдор успел вставить очередную фирменную фразочку.

Класс этот не скупился на разные выдумки. Выдумывались здесь, в основном, классические велосипеды, но жизнь все равно становилась веселее от их беспробудной глупости.

Страшный шум разносился по всему этажу. Но как только Северус вышел из-за угла, мелкий Стенли, мгновение назад подпирающий дверь со стороны коридора, юркнул внутрь аудитории, и школа тотчас погрузилась в тишину, которую ножом можно было резать.

Войдя в свой кабинет, Северус про себя отметил, что две ближайшие парты чуть сдвинуты влево и вообще стоят непривычно криво, на полу возле доски виднеется подозрительное пятно, будто от воды, а пятеро учеников выглядят помято и довольно. Но все дети сидели на своих местах, послушно сложив руки на партах и смотря на преподавателя с крайней кротостью в глазах. Фу, как наигранно.

Огласив тему урока, Снейп пробежался взглядом по классу, выискивая пустые места. На секунду встретился взглядом с Уизли. Тот выглядел несчастным: одно ухо было подозрительно красным, словно мальчишку таскали за него, по крайней мере, час. Северус прищурил на Рональда глаза, будто говоря «Мне все известно». Тот покраснел и опустил взор на собственную парту. Так ему и надо, вандалу малолетнему. Даже больше.

Снейп наконец оставил Уизли в покое и продолжил осмотр. Последняя парта возле окна пустовала.

«Поттер», — подумал Северус.

В тот же момент дверь отворилась, и на пороге появился Гарри Поттер собственной персоной. Снейп почувствовал, как по спине пробежались мурашки – наверняка, впервые за несколько лет.

На лице Гарри живого места не было, это однозначно. Над правым глазом наливался сочный «фонарь». Левая щека светилась красным цветом, будто от сильнейшего шлепка. На скуле обещал вскоре проявиться синяк. Кровь до сих пор блестела на распухших, посиневших губах. Мальчишка смотрел куда угодно, только не выше уровня столешниц парт. Весь класс заворожено изучал его десятками взглядов.

— Все, кроме мистера Поттера, свободны, — провозгласил Северус чуть хрипло. – Выметайтесь. Живо, — добавил он.

Дети зачастую исполняли его приказы мгновенно и безукоризненно – никто в этой хулиганской школе не хотел иметь проблемы с преподавателем естествознания. И теперешняя ситуация не стала исключением. Ученики, бросив несмелые, но полные любопытства взоры на Поттера, вымелись из помещения в считанные секунды.

А Гарри остался стоять на месте, бросая почти панические взоры на низ закрытой последним вышедшим учеником двери. Наверняка, продумывал план побега.

Северус еще чуть помедлил и призвал Поттера подойти ближе. Мальчик повиновался не сразу, но потом сделал несколько осторожных шагов вперед. Снейп не осмеливался дотрагиваться до него.

— Кто это сделал? – спросил Северус тихо.

Гарри не отвечал. Стоял, вперив взгляд в пол.

От внимания Северуса не утаилась малюсенькая красная капелька, упавшая на светлый паркет под ногами Поттера. Кровь с разбитых губ?

Учитель естествознания мысленно проклял себя за идиотизм и бросился к своему столу. Извлек из второго снизу ящика небольшую аптечку.

— Приложи, — велел он, протягивая мальчику смоченную облепиховым маслом вату. – Это должно помочь.

Гарри лишь на секунду поднял на него взгляд, но Северус успел заметить на зеленых глазах слезы. Вот черт. Что-то сдавило горло учителю.

Поттер не собирался принимать из рук Снейпа вату с облепихой. Вместо этого он повернулся к Северусу боком, не смея отойти и не в силах что-нибудь сказать или сделать. Северус рассмотрел при таком повороте синяк размером со спичечный коробок на шее мальчика. Слишком мало этот знак походил на бесформенное пятно. И слишком сильно – на отпечаток… пряжки от ремня. Преподавателя замутило.

Он аккуратно взял Гарри за руку и подвел к ближайшему стулу. Чуть потянул ладонь мальчика вниз, и тот послушно сел. Затем Северус осторожно, пытаясь не напугать ребенка, поднес к губам Гарри вату с лекарством. Когда она коснулась раны, Гарри сначала вздрогнул, но не отвернулся. А в следующий миг из его глаз покатились слезы. Плечи содрогались от беззвучных рыданий, или же Гарри просто бил озноб.

Северус схватил свой пиджак и набросил на плечи Поттеру. Подтянул ближайшее кресло и опустился в него рядом с Гарри. Легонько, чтобы не сделать ему больно, Снейп приобнял Гарри за плечи, которые с расстоянием в сантиметров десять накрывал серый преподавательский пиджак.

Слезы Гарри Поттера лились добрых полчаса. Будто он решил за один день оплакать все несправедливости своей до сих пор прожитой жизни. Северус молчал, бережно обнимая ученика, пока тот не почувствовал в себе достаточно сил, и перестал плакать.

Гарри высвободился из почти невесомых объятий, отдал учителю его одежду и направился к выходу. Только на пороге Поттер обернулся, и сказал тихо:

— Спасибо.

После окончания рабочего дня Северус уже давно приевшейся дорогой направлялся к машине. Проходя возле футбольного поля, он увидел на четырехметровой стене в конце двора две фигуры.

«Дежавю», — подумалось Снейпу.

Гарри Поттер сидел на кирпичной преграде в компании той самой девчонки с коричневой шевелюрой, но сегодня преподаватель естествознания из неизвестных самому себе побуждений решил не разгонять спевшийся дуэт. Какая-то неведомая сила заставила его отвернуться и спокойно убраться вон со школьной территории.

Когда Северус сел в машину, с мрачных туч на лобовое стекло автомобиля упало несколько небольших прозрачных капель. Дворники быстро смели эти несмелые комочки воды, разрисовав стекло парочкой длинных тонких разводов. Северус отмахнулся от нахлынувших недобрых воспоминаний и завел мотор.

Краски города, его старательно покрытые золотом осени аллеи тускнели просто на глазах. Пока Снейп ехал, дождь все усиливался, а фонари и окна загорались всеми оттенками желтого и белого, несмотря на то, что мрак еще не вступил во власть. Припарковав автомобиль, Северус достал из черного кожаного портфеля идентичного цвета зонт и покинул свой транспорт, не забыв нажать кнопку защелкивания замков на крохотном пульте, что болтался на связке с ключами.

Проходя мимо облицованного красным кирпичом большого дома, Северус Снейп краем глаза заметил там кое-что подозрительно знакомое. Остановился, повернулся к зданию и нахмурился. На стене дома, в глубине дворика, по которому Снейп только что шагал, над небольшой пристройкой непонятного предназначения, был изображен герб футбольной команды школы №34. Пышногривый лев, положив одну чуть кривоватую лапу на футбольный мяч, смотрел на преподавателя естествознания как-то осуждающе. Подо львом переливалась гадкими неоновыми цветами надпись «Львы С», причем последняя буква оканчивалась кривым зигзагом, что перечеркивал почти половину герба ярко-фиолетовой краской.

Это изображение как-то совсем не сочеталось с обычным жилым домом в далеком от школы районе. Может быть, здесь поблизости обитает кто-то из учеников? Ах, да. Северусу припомнились утренние слова Дамблдора. Гарри Поттер живет совсем рядом, за несколько кварталов отсюда. А уж никого более свихнувшегося на футболе из этой школы Снейп не знал.

Преподаватель естествознания стоял под большим черным зонтом, о поверхность которого долбился осенний дождь, и оценивающе глядел на граффити своих учеников.

Он понимал, что это ужасный вандализм и авторы сего гротескного безобразия проявили законченный идиотизм, нарисовав подобное здесь. Но Северусу было чуждо такое жестокое обращение с ребенком. Хотя бы по той причине, что сам был знаком с подобными вещами когда-то давно. Будь мальчишка хоть тысячу раз преступником и хулиганом, столь сильно избить за такое – просто зверство. И даже не потому это так жестоко, что приносило много физических страданий мальчику. Быть побитым, быть поверженным, хоть и справедливо, без права на сопротивление, а потом несколько недель ходить, привлекая к своему израненному лицу внимание – это ломало людей, тем более в таком нежном возрасте.

Вернувшись домой, Северус почти сразу же устало завалился на кровать. Проворочавшись в постели около полчаса, он, наконец, уснул с мыслью, что маленьким паршивцам сегодня таки удалось избежать его первого урока.

Дни потянулись для Гарри неспешно и мрачно, словно противная на вкус жевательная резинка. Днем он шел в школу и сидел там с отсутствующим выражением лица за своей законной задней партой. Вечером, после уроков, Поттер пропадал на заднем дворе школы, в одиночку отрабатывая какие-то приемы – Рон не мог тренироваться вместе с Гарри по той причине, что мама посадила его под домашний арест с перерывами только для походов в школу и теперь постоянно следила за часами, выжидая сына дома. Возвращаясь в жилище Дурслей очень поздно, Гарри сразу же шел в свою комнату, и засыпал там под урчание голодного живота – тетя Петуния с той ночи, когда Гарри привез домой полицейский, начала забывать оставлять после ужина еду для племянника. От голода он, кажется, не умирал – завтраки по-прежнему готовил Гарри, поэтому что-то да ел, пока Дурсли не видели, а в школе его понемногу подкармливали друзья, несмотря на протесты Поттера. Однако ночью живот всегда урчал, будто еще надеялся получить перед сном что-нибудь, кроме воды из-под крана. А еще Гарри угнетали испещряющие всю погруженную во мрак комнату длинные, словно когти неизвестного чудовища тени от решеток, приваренных дядей к окну сразу после того, как ему пришлось заплатить немалый штраф за ночные похождения Гарри. Наличие самих решеток, страшных, как в настоящей клетке для опасного зверя, тоже не дарило радости и позитива.

Гарри подолгу стоял и смотрел ночью на родную и одновременно такую чужую улицу сквозь железные прутья, и понимал, что медленно, но верно привыкает. Однако ему совсем не хотелось быть хозяином подобных привычек.

Да, его и раньше уже наказывали за разные большие и маленькие проступки. Дядя Вернон часто мог ударить своего подопечного за грубость или плохо сделанную работу, а еще, когда в бизнесе возникали проблемы, и дядя возвращался домой подвыпившим. Но это окно всегда было спасением и надеждой Поттера. И так сильно Гарри давно уже не били.

Было просто стыдно находиться рядом с… нормальными детьми. С теми, у кого были обычные, заботливые родители.

Вот у Рона, например, ни одного синяка не было видно после того случая, а его ведь тоже поставили на учет в полиции. Да и все их одноклассники — те еще поганцы. Чего стоил только тот скандал с тремя разбитыми стеклами в кабинете математики и сломанной рукой Колина Криви. Но почему-то только Гарри ходил весь в синяках и ушибах, пытаясь скрыть хоть часть повреждений за длинной неухоженной челкой и высоко поднятым воротником форменной рубашки. А все вокруг глазели, глазели, глазели… и перешептывались за его спиной.

Гермиона утешала. Не жалела, как если бы Гарри был побитым котенком, а именно утешала, что позволяло Поттеру сохранять малые крохи самоуважения в те редкие «полчасика», когда они могли встретиться. Рон тоже пытался что-то предпринять, но, потерпев крах с грубыми, неумелыми попытками выдернуть Гарри из депрессивного состояния, принялся делать вид, что не случилось ровным счетом ничего. Такой расклад Гарри вполне устраивал, хотя унылое настроение не спешило выветриваться из его головы, томя уставшую от роли мелкого недоразумения душу.

Как-то, примерно на третий день после появления на окне решеток, упражняясь вечером возле школы, Гарри понял, что больше не имеет ни малейшего понятия, что и как тренировать. Все известные ему приемы он уже выучил наизусть, а просто каждый день набивать мячик порядком надоело, поэтому от нечего делать Гарри придумал своеобразное развлечение: подбивая мяч вверх коленом, отбивал его головой, опять пиная ногой, и так до бесконечности.

После довольно продолжительного «веселья», неверно пойманный мяч отлетел в сторону. Когда Поттер, вздохнув, решил направиться следом, то оцепенел: в нескольких шагах от него, остановив мяч ногой, стоял Северус Снейп. Еще миг учитель и ученик просто молча смотрели друг на друга, а потом преподаватель естествознания спросил:

— Может, хватит попусту тратить свои силы? – эти слова сопровождались проницательным взглядом черных глаз.

Гарри не знал, как реагировать на вопрос учителя, что ответить. Может, тратить силы и хватит, но зачем Снейп его об этом спрашивает? Почему учитель подошел сейчас к нему вместо того, чтобы спокойно направиться домой после тяжелого рабочего дня? Сейчас же всего-то шесть часов вечера – вполне детское время. Или же Снейп узнал, кто на самом деле разрисовал ту парту и просто «начинает издалека»? Гарри мысленно подготовился к следующей фразе преподавателя типа: «На вашем месте, я бы сэкономил немного этой энергии для отмывания столов и пола в кабинете естествознания, чем вы прямо сейчас и займетесь под присмотром мистера Филча». А еще мальчик напрягся, чтобы при надобности уклониться от летящего в него на полной скорости мяча.

Но Снейп не запустил в своего хулиганистого ученика мячом. Да и не мог он такого сделать. Наверное. Вместо этого Снейп раздраженно посмотрел на Гарри и схватил мяч в руки. Поттер тут же устремил на них взор, ожидая снова увидеть те классные трюки, что учитель проделывал в прошлый раз, но Снейп больше не вертел мяч на пальцах, а просто спокойно его держал.

— Вижу, красноречием вы не отличаетесь, мистер Поттер, — заметил Северус сухо.

Гарри зарделся – он, в самом деле, только что абсолютно проигнорировал вопрос преподавателя, пусть тот и прозвучал риторически.

— Простите, сэр, — тихо извинился Гарри. – Но почему вы считаете, что я трачу свои силы впустую? – пошел он напролом, ожидая наихудшего исхода.

Осенний холодок пронесся по футбольному полю, закравшись под футболку Поттера и ужалив вспотевшую спину. Гарри почти незаметно обхватил себя руками, прижимая ткань ближе к телу, чтобы не терять тепло столь стремительно.

— А потому, мистер Поттер, что вы тренируете абсолютно непотребные приемы, — ответил совершенно безапелляционно преподаватель естествознания. – Не думаю, что подобные упражнения могут пойти вам на пользу. Скорее даже наоборот.

«А вам-то какое дело?» — вертелось у Гарри на языке. Но он вовремя вспомнил о том, как Снейп… помог ему после «наказания» дяди Вернона, и произнес:

— Э-э… Я просто не знаю, как надо упражняться, сэр. Капитан команды, Оливер Вуд, заболел ветрянкой и лег в больницу. А тренер бывает только раз в неделю на тренировке полного состава, — с недавних пор Гарри так сложно стало смотреть на Снейпа, что сейчас он решил даже не пытаться.

Выслушав реплику Гарри с непроницаемым выражением лица, Северус неожиданно для мальца приблизился и внимательно всмотрелся в нестриженую челку Поттера, коей тот пытался скрыть большие зеленые глаза и заодно немалый желтоватый фингал.

— Но зачем же вам тогда оставаться здесь каждый день после уроков? – спросил Снейп, серьезно интересуясь этим, однако не изменяя привычному холодному тону. – Неужели вы не ощущаете, что в самом деле просто пускаете свои силы и время на ветер?

Гарри начинал впадать в панику. И чего же этот Снейп к нему прикопался так? Неужели учителю донесли о той спаленной в мусорном баке палице Филча, которой завгосп сбивал со Стены учеников? Да, это была дурацкая выходка – украсть сей инструмент после уроков, порубить небольшим топориком, принесенным Финниганом из дома, и сжечь. Но как Снейп мог узнать, что Гарри Поттер был напрямую связан с тем преступлением? Кто-то из парней разболтал?

— Мне просто очень нравится футбол, — отозвался Гарри, ощущая неловкость, — и я хочу играть лучше. А может, даже стать настоящим футболистом… когда вырасту, — Гарри сам не понимал, почему говорит об этом. Ведь еще никому никогда не рассказывал о своих мечтах. Но слова сами слетали с уст.

Северус крепко сжал челюсти. Это так раздражающе сентиментально со стороны Поттера. И все же, где-то на краю сознания, Снейп узнавал в этих словах такого же глупого, неосмысленного, самоуверенного ребенка, который лет двадцать назад так же бунтовал против взрослой действительности, спотыкаясь о выставленные ею подножки. Он узнавал в Гарри четырнадцатилетнего Северуса Тобиаса Снейпа.

Несмотря на то, что преподавателю очень не нравилась самонадеянность Поттера, тот все-таки был его учеником. И сейчас этот мальчишка обхватил себя руками, пытаясь прикрыться от холода хоть чем-то: на нем была натянута лишь довольно гадкая и совершенно тонкая синяя олимпийка поверх растянутой футболки, а худые ноги прикрывали какие-то грязноватого цвета шорты. Зубы Гарри уже начали стучать вовсю. Оценив ситуацию скептическим взглядом, Северус вдруг осознал, насколько необходимо как можно скорее положить сегодняшним «занятиям» ученика конец.

— Думаю, на сегодня с вас хватит, мистер Поттер, — произнес Снейп резким тоном, пребывая в раздумьях. Неужели опекуны этого ребенка совершенно не беспокоятся о соответствии его одежды количеству градусов на улице? – И вообще, в вашем случае более предпочтительно было бы прекратить эти вечерние тренировки. Лучше бы занялись подготовкой уроков по тем многочисленным предметам, что у вас оставляют желать лучшего.

Гарри нахмурился, блеснув на своего учителя настороженным взглядом из-под челки.

— Я не перестану тренироваться, сэр, — произнес Поттер хоть и сипловато, но твердо.

— Перестанете, — пообещал ему Снейп одним из самых мрачных тонов, воспользовавшись нижним регистром своего баритона. – Потому что иначе вам грозят большие неприятности со всеми учителями, а особенно со мной. Вы уже четвертую проверочную написали на ноль баллов. Если так пойдет и дальше, вы просто вылетите из школы.

Гарри не слишком нравилась выбранная тема, но кто-то ведь должен был открыть мальчишке глаза на истину.

Не надеясь на многословность Поттера, Северус продолжил:

— Так что прекращайте валять дурака и возвращайтесь домой.

Гарри стиснул кулаки и вздернул подбородок, на мгновение встречаясь взглядом с преподавателем. Зеленые глаза смотрели как-то совсем не смиренно. Ох уж эти дети.

— Вы меня слышали, Поттер? – поинтересовался Снейп угрожающе тихо. – Или со слухом у вас тоже проблемы?

Гарри даже не задели легкие уколы педагога. Он привык к подобному обращению, как привыкают к собственному уродливому отображению люди, родившиеся таковыми. Непроходимая тоска, далекая от обиды.

— Хорошо, — Северус уже едва сдерживал острое желание сорваться на мальчишке. Этот день, полный головной боли, идиотических ответов возле доски и хулиганских шабашей, основательно подмыл и без того не самый крепкий фундамент учительского терпения. – Немедленно следуйте за мной, мистер Поттер. Я отвезу вас домой и серьезно поговорю с вашими опекунами насчет поведения их подопечного.

Наверное, лишнее сказал, да? Это с теми опекунами, что превратили лицо мальчика в сборище пятен и посинений? Нет, ну надо же быть таким идиотом.

Гарри сразу как-то стушевался, это было видно невооруженным взглядом. Снова эта низко опущенная голова, будто он боялся обжечься прямым попаданием на лицо пробивающегося сквозь сероватые облака солнечного света. Северусу совсем не нравились подобные повадки ребенка.

— Мистер Снейп, сэр, — неожиданно обратился к нему мальчишка Поттер.

Северус осторожно выдохнул, пытаясь выпустить вместе с углеродом хоть часть своего раздражения.

— Да, мистер Поттер? – ответил преподаватель естествознания, приподняв бровь.

— Вы… не могли бы потренировать меня? – решился, наконец, Гарри. И будь, что будет.

У Северуса даже рот приоткрылся от неожиданности.

— Простите? – переспросил он, обеспокоено посмотрев на Поттера.

— Я спросил… не хотите ли вы… потренировать меня, сэр, — Гарри ощущал, как пылают уши. Каждое слово приходилось с огромными усилиями выталкивать из себя. – Вы ведь, кажется… разбираетесь в футболе. И я подумал, что я бы тогда не тратил время впустую…

Боже. Снейп сейчас убьет его. Прихлопнет на месте. Бледное лицо преподавателя бледнело еще больше с каждой секундой. Гарри вжал голову в плечи, ожидая пощечины. Как он посмел просить Снейпа о таком? Ведь у учителя и так есть, чем заняться, а Гарри ему кто? Никто. Даже несмотря на то, что этот человек когда-то дружил с его матерью, это слишком далеко, чтобы образовать между ними хотя бы тончайшую нить связи. О, как же Поттер ненавидел свою глупость.

Холод сковал Гарри крепкими тисками, заползая в рукава и за воротник. Только что почти незаметная, дрожь принялась терзать его, вынуждая зубы с силой биться друг о дружку. Гарри крепко вцепился в себя, надеясь провалиться сквозь землю. В сам Ад – там наверняка тепло.

Гарри подскочил от неожиданности, когда Снейп не очень-то осторожно схватил его за локоть и потащил вон с футбольного поля, в другой руке продолжая удерживать футбольный мяч. Поттер принялся сопротивляться, умирая от стыда.

— Отпустите, сэр, пожалуйста, — бормотал он, упираясь пятками в поросшую давно зрелой травой почву.

Снейп разозлился не на шутку.

— Поттер, немедленно прекратите этот спектакль! Если вы не в состоянии понять этого, я не виноват, но в мои обязанности входит спасение таких идиотов, как вы от чреватого воспалением легких и другими осложнениями переохлаждения. – Голос учителя звучал очень тихо, но Гарри кожей чувствовал пульсирующий гнев Снейпа.

— Но, сэр, пожалуйста… Я хочу тренироваться! Для меня это действительно очень важно. Пожалуйста, не надо говорить с дядей и тетей, — молил Гарри, уже позволяя преподавателю вести себя, хотя и спотыкаясь время от времени. Если кто-то станет свидетелем этой сцены, Гарри Поттер проклянет себя.

— Хорошо, — внезапно произнес Снейп, резко остановившись и повернувшись лицом к Гарри, так что тот едва успел затормозить и не врезаться в учителя. Широко распахнутые зеленые глаза смотрели на Северуса с истинным ужасом. – Хорошо, мистер Поттер, я буду тренировать вас, — отчеканил учитель естествознания таким злым тоном, что Гарри даже немного отогнулся назад. Убежать он не мог, удерживаемый цепкими пальцами Снейпа.

Снейп, не прерывая зрительного контакта с будто загипнотизированным мальчишкой, продолжил:

— Но вы пообещаете мне перестать впутываться в хулиганские проделки вашего класса, и в одиночку тоже не будете грешить нарушением правил и законов, — Гарри сглотнул. – Вы пообещаете вытянуть все свои «нули» на как минимум «Выше ожидаемого» по всем дисциплинам, — Гарри почувствовал, как лицо искривляется в несчастной гримасе. – Вы пообещаете мне, мистер Поттер, что больше ни одна парта в моем классе не будет разрисована или испачкана чем бы то ни было, — Гарри прикусил нижнюю губу, а учитель добавил: — Конечно, сначала вы их все хорошенько вымоете. Но это еще не все, Поттер. Вы больше не будете лазить на чертову стену. Вы больше не будете палить инструменты школьного сторожа. Вы. Вообще. Перестанете. Хулиганить, — процедил Северус. Его черные, как угли глаза блестели очень устрашающе. – И возьметесь, наконец, за голову.

Это был еще не конец. Учитель естествознания сильнее прежнего сжал руку Гарри, и сказал:

— И только если вы готовы дать мне все эти обещания, без права на возвращение или нарушение своих слов, — он сделал убивающую Гарри Поттера паузу, — только тогда я соглашусь тренировать вас здесь каждый день после уроков. Если же нет – мы прямо сейчас едем к вам домой – на чашечку чая с вашими дражайшими опекунами.

Северус иногда сам поражался своей жестокости и изобретательности в способах управления учениками. Однако действовать по-другому преподаватель не умел. Читая очередную докторскую работу какого-нибудь знаменитого педагога современности о том, как детей надо любить, поощрять, оберегать от малейших стрессов и разочарований, при этом ни в коем случае на них не давить, преподаватель естествознания школы №34 испытывал элементарные рвотные позывы. А вот его собственные методы, почему-то больше похожие на устав спартанских воевод, всегда исправно действовали на это сборище малолетних преступников под названием «класс» и на каждого мальчишку в отдельности. Поэтому Северус не спешил отбрасывать прирожденный талант к строгому воспитанию, как что-то неправильное. А уж со своим ужасным характером он ничего поделать не мог.

— Я… обещаю, сэр, — произнес Гарри, ненавидя себя за страсть к глупому футболу.