Огонь, отбрасывающий тень (джен)

Рука, легкомысленно положенная на плечо Ч, была вывернута. Ошеломленный Н не успел опомниться, как оказался заботливо придавленным братом к земле. Старший чингизид беспощадно заламывал руки младшему, следуя своей старой привычке.

— Что ты задумал? — вполголоса спросил Н, пытаясь высвободиться из «объятий брата». Полный непоколебимого рвения осуществить свой коварный замысел, Ч пробормотал над самым ухом Н:

— Сейчас пойдешь со мной и чтоб ни звука,— он поднял голову и прислушался.

Ночной воздух утопал в тишине, луна медленно выплывала из-за облака. Замерли все живые существа. Эта бесконечная ночь подходила к полуночи…

— Понял? — резко спросил Ч, от чего Н передернуло, назвать поведение брата нетактичным, с его точки зрения, — ничего не сказать.

— Понял? — гневно переспросил Ч.

— Да-да, понял я! — простонал Н, когда брат, негодуя, снова заломил ему руку. Удостоверившись в том, что все идет по плану, Ч отпустил брата. Как и полагал новоиспеченный правитель, они двинулись к реке без лишних вопросов. Как же полезна иногда бывает грубая сила…

Н судорожно собирал мысли в голове, но не мог себе представить, что же пришло братцу на ум. Наконец, ему надоели раздумья и он выпалил:

— Ты утопить меня хочешь? — однако он не получил никакого ответа со стороны Ч, тот лишь пихнул его в спину, чтоб быстрее шел. Где-то в душе Н строил планы побега из лап брата, но в то же время понимал, что это не лучшая идея. «Брат сильнее меня, но не сумасбродней. Надеюсь, он не собирается снять с меня голову», — пришел к несмелому выводу Н, когда оба стояли уже у самой воды. Снова зависла тишина. Они были далеко от ставки, поэтому могли наслаждаться почти полным беззвучием. Всё это время Ч размышлял, как сделать лояльней то, что он хотел. И ничего белее не придумал, как в очередной раз подсечь брата и чуть не макнуть его головой в воду. Он опустился рядом с недоумевающим Н и вцепился ручищей ему плечо, на тот случай если подчиненный захочет дать деру. Полная луна отражалась в водах реки, ее свет достиг наивысшей силы. Ч провел рукой по отчетливому отражению воинов, замутив воду. Когда образы отражений снова появились, он указал на них и прошептал:

— Приглядись-ка получше к этому… — копия Ч подняла бровь и уставилась на копию брата.

— И что? Я ли своего отражения не видел? — усмехнулся Н, но тут же осекся. Его сарказм явно шел не в то русло. Лицо Ч исказилось на мгновение, но после снова приняло обычную невозмутимость.

— Смотри, — процедил он сквозь зубы, — мы с тобой чертовы близнецы. — Ч раздраженно выдохнул и его вздох поднялся клубом пара к небу. Н устремил свой взор на воду. Будь он сейчас пьян, то клялся бы всеми богами, что у него в глазах двоится. Но это было не так. Пусть они не были единоутробными братьями, но их нельзя было назвать непохожими. Смуглая кожа, тонкие брови, горбатый нос, волосы почти одной длины и даже собраны одинаково. Слегка колышущаяся поверхность воды не могла скрыть только одного различия — шрама, рассекшего старшему чингизиду губы. Привлекшие внимание младшего брата губы дернулись, и совершенно спокойно, уравновешенным размеренным тоном Ч пробормотал:

— Сам знаешь, что ты у нас правитель заядлый, а не воин, посмотри на себя, братец. А я, — его голос наполнился злобой, — уж точно не стратег. Думаю, тебе придутся по вкусу медовые речи совета.

«Верно думаешь,» — пронеслось в голове у Н, а вслух он сказал:

— И к чему ты клонишь?

— Что если мы станем теми, кем нам положено быть небесами? Теми, кто усилит Монголию, действительно мастерами своего дела, — начал Ч издалека.

— Пойти против воли Аке? — испуганно спросил Н.

— Нет, почему же, — уверенней добавил Ч, его отражение ковано усмехалось, — Человек, называемый Н, будет воевать, а старший сын Чингисхана Ч — править, — Ч улыбнулся и его отражение рассеялось. Н поднял глаза на брата, тот невинно играл кинжалом в руке.

— Ты предлагаешь мне стать тобой? — совершенно серьезно спросил Н, косясь на кинжал.

— А я-то думал у тебя такой же прогнивший ум, как у советников нашего отца! — засмеялся Ч, Н последовал его примеру, нервно захохотав.

— Ну, тихо! — Ч приложил палец к губам брата, когда ему надоело наигранное веселье. Делая обеими руками загадочные пассы, он стал медленно говорить:

— Если ты все правильно понял, я думаю, ты не откажешься…

В следующее мгновение что-то блеснуло в воздухе, и капли крови упали на воду.

— Дрянь! Что ты наделал! — закричал Н, плотно прижимая ладонь к губам. Из-под ладони сочилась кровь, два блестящих ручейка, перевиваясь, стекали к подбородку. Дальше крупные капли оставляли след на меховом воротнике и рукаве, растекаясь густыми пятнами. Лицо Ч озарилось неясной улыбкой, сделав точный удар, он убрал нож. Старший чингизид моментально опомнился, стоило ему осознать, сколько боли принесла ему эта рана. Ч неловко обнял своего брата и прошептал:

— Прости, Н.

Его одежда покрывалась небольшими кровавыми пятнами, однако это было меньшим, что его сейчас волновало. В практику Ч не входило врачевание врага своего, но не брата, как бы он его не ненавидел. Помощь не заставила себя ждать, рана была промыта и мало-мальски обезболена. Собирая кровь брата в ладони, Ч почувствовал еще более сильное рвение к своему предназначению. Ему казалось, что уже нечего терять, что самые сильные и выгодные люди теперь на его стороне.

Когда кровь снова остановилась, а Н смог говорить, оправившись от болевого шока, Ч вновь потащил его к воде.

— Ну как? — боязливо спросил он, — работал профессионал! — добавив это, он провел рукой по воде в месте, где имели свое начало запачканные кровью воротники. Н вздрогнул, на секунду забыв о боли — в зеркале воды медленно появлялись два совершенно одинаковых лица. Младший брат убрал от лица руку и ударил ей по воде, не желая ничего видеть. Ненависть, переполнявшая его до этого, сейчас готова была вырваться наружу. Младший чингизид пошатнулся и опустился на влажную землю. Судорожно сглатывая кровь, он закрывал голову руками и пресекал любые попытки брата прикоснуться к нему. Наконец, он обессилел и поддался физически. Ч прижал брата к себе, стиснул его в железных объятиях, подворачивал под себя руки. Больше он не знал никаких способов успокоить человека, ему становилось совестно, когда он снова слышал:

— За что? За что? — шепот Н увлекался с ветром в долину реки. Уткнувшись в твердое плечо брата, он продолжил:

— Почему же все распоряжаются моей судьбой? Все! Кроме меня!

Запрокинув голову, Ч еще крепче прижал к себе брата.

— Так будет лучше в любом случае.

Н смиренно вздохнул. «Может действительно лучше?» — подумал он, и тут его посетила плачевная мысль. Он с силой отстранился от воина.

— Ч, ты забыл одну вещь, — сказал он и ударил со всей силы по земле — я же чертов хромой!

Он ожидал увидеть в лице Ч некоторые перемены, но воин сдержанно и даже отвлеченно ответил, рассматривая причудливый след от руки Н:

— Слушай, это твои проблемы уже. Завтра я вернусь в свою ставку у Могулов, и никто не посмотрит хромой я или нет, — его взор прояснился и он добавил не без улыбки, — Я вечно, то сижу, то стою, — почему то он умолчал о кровопролитных битвах войском на войско или один на один.

— А что я должен делать? — спросил Н, поняв, что брата это нисколько не беспокоит.

— Почему я должен думать за тебя? — язвительно спросил Ч и уставился на брата.

— Потому что если раскроют меня, то тебя тоже по головке не погладят… — задумчиво сказал Н и замолчал. Ч смог спокойно любоваться результатом своих деяний: брат со свежим кровящим шрамом сидит напротив и не думает отступаться от плана. Но к удивлению Ч, радости это не навевало.

— Я нашел! — воскликнул Н и повалил брата на землю, — что если мы просто подрались? Это может все объяснить, только для полной достоверности мне придется и тебя порезать, понял? — воодушевленно прокричал Н, передразнивая брата, — понял?

— Э-гей! — возмутился Ч, но ничего не смог поделать лежа на земле.

С присущей ему быстротой, Н нащупал в одежде Ч кинжал и твердой рукой раскровил брату шрам. Сам он побледнел от вида крови, когда Ч сохранял спокойное лицо. Воткнув злосчастный кинжал в землю, Н отстранился от брата, но Ч и не собирался вставать.

— Ты что? — спросил его довольный Н, и открыл рот, чтобы позвать кого-нибудь. Моментально поднявшись, Ч удалось пресечь это. Он повалил его не землю последний раз в это бесконечную ночь. Над самым ухом раздался спокойный шепот:

— Замри.

В глазах Н темнело, он пригнулся к ноге, стараясь выдержать боль. Брат исчезал, их руки последний раз коснулись друг друга. «Эта дрянь собирается сбежать!» — отголосок этой мысли покидал воина и он утонул в темноте бессознательности.