Магия принадлежности (джен)

Война – это путь обмана. Поэтому, если ты способен, показывай противнику неспособность. Когда должен ввести в бой свои силы, притворись бездеятельным. Когда цель близко, веди себя, будто она далеко; когда же она действительн далеко, создавай впечатление, что она близко. Изобрази выгоду, чтобы завлечь врага. Сотвори беспорядок в его силах и захвати его. Если его позиция сильна, приготовься; если он силен, избегай его. Если он в гневе, нервируй его; будь почтителен, чтобы он возомнил о себе. Если противник объединен, разъедини его. Нападай там, где он не приготовился. Появляйся там, где он не ожидает.

– Сунь-цзы, "Искусство войны"

Северус Снейп сидел в своем любимом кресле за письменным столом. Длинные пальцы выстукивали на подлокотнике только им известный ритм, а черные как уголь глаза смотрели на бледные тени, отбрасываемые плавающими в воздухе свечами. Отсвет пламени корчился и дергался на каменных стенах маленькой и немного запущенной библиотеки.

В сознании мужчины сформировалось окончательное решение. Он встал и неспешно подошел к массивному комоду в углу комнаты. На нем стояли, расставленные в ряд, невероятно редкие гримуары* о черной магии, но в этот раз не они были предметом его интереса. Тихо сказав заклинание, он открыл секретную дверцу, спрятанную за полкой с черномагическими книгами о магии крови. Из небольшого ящичка достал маску и мантию – наряд Пожирателя Смерти.

Северус внимательно всмотрелся в трупно-бледный символ своих ошибок. Маска была уже немного повреждена, но все так же вызывала ужас. Он покорно вздохнул. Как давно он надевал её в последний раз? Тринадцать лет назад, ответ последовал незамедлительно. Если верить магии чисел, тринадцать не принадлежит к счастливым.

Не теряя больше ни минуты, он переоделся и спрятал маску за пазухой. Осталось засунуть за воротник серебряный медальон в виде змеи, который непрерывно в течение месяца оплетал его шею кружевной цепочкой. Он уже собирался покинуть комнату, когда заколебался. Затем достал из шкафа два пузырька с зельями. На всякий случай.

Он вышел за ворота скромного владения Снейп Мэнор и трансгрессировал с сухим треском. Секундой позже он смотел на тихую деревушку Эйвбери**, известную своей магией. Даже магглы ощущали, что в этом месте и его камнях находится нечто необычное. Мужчина чувствовал энергию, циркулирующую под его ногами – первозданную, мощную и опасную. Похожее ощущение было у него только в Стоунхэндже.

Ветер развивал полы его мантии, когда он спускался с возвышения, а затем шел по главной улице, освещенной золотым светом фонарей. Он не боялся, что кто-то узнает в нем Пожирателя Смерти или что его увидят магглы. Эйвбери был почти полностью населен волшебниками, а черная мантия не выделялась из толпы.

Вскоре Северус свернул в одну из тенистых аллей и толкнул медные двери. Его глазам предстало небольшое прокуренное помещение. У бара «Под висилицей» была дурная слава, и клиентура тут собиралась соответствующая: одни волшебники закрывали капюшонами лица, другие, одетые в изношенные одежды, скрывались в тени. Некоторым колдуньям не помешала бы хорошая ванна и расческа. Единственным человеком, выделявшимся в толпе, был достойного вида мужчина с длинными платиновыми волосами.

Как всегда осторожный, подумал Снейп и ухмыльнулся. Он знал, что его пригласили в публичное место с целью безопасности. Как будто кто-то ожидал, что он тут же начнет разбрасываться проклятьями.

Дородный бармен приветственно кивнул Северусу из-за стойки, тот ответил столь же скупым жестом и направился к аристократу.

– Здравствуй, Люциус.

Когда он сел напротив, второй мужчина поднял голову. На его лице не видно было типичного высокомерия, только озадаченность. Бледный палец остановился на одном из кругов дубовой столешницы, который от скуки изучал еще минуту назад.

– Не думал, что ты придешь, – просто сказал он.

– Мне нечего скрывать, – бесстрастно парировал Снейп.

Малфой какое-то время рассматривал Мастера зелий прищуренными глазами.

– Я в это не вмешиваюсь, – сказал он наконец, снисходительно растягивая гласные, – после падения... – он заколебался, затем с тревогой оглянулся на переполненный бар. – После падения Темного Лорда каждый должен был позаботиться о себе, ты знаешь это. Я никогда не винил тебя за то, что ты был так близок к Дамблдору. Кстати, это блестящий ход. Ты шпионил за любителем предателей и отбросов, что, в конечном итоге, спасло тебя от Азкабана. Ты даже не представляешь, сколько мне стоило избежать судьбы нашей сумасшедшей Беллы и её мужа.

"Ах, да, – подумал Северус с большой дозой мрачной иронии: если бы не полная золота ячейка в Гринготтсе, глава рода Малфоев делил бы камеру со своей золовкой". Что ж, коррупция в Министерстве – это не новость. Он вздрогнул при воспоминании о тех трех месяцах в грязной камере, прежде чем показания Альбуса сняли с него все обвинения.

– Осталось недолго, – заметил Снейп, красиво поднимая бровь, – это лишь вопрос времени, когда дементоры присоединятся к Темному Лорду.

Малфой громко рассмеялся и кивнул со странным блеском в глазах.

– Дорогой Северус, это произойдет быстрее, чем ты думаешь. Мне даже не хочется верить в глупость старого Корнелиуса. До него совсем ничего не доходит.

Снейпу не понравилось ни хорошее настоение Малфоя, ни его слова.

– Возвращаясь к теме нашей встречи, из того, что мне известно, многие считают меня предателем. Тебе не кажется, что это слишком далеко идущие выводы?

– Ты не явился по вызову, – подытожил Люциус, – это равносильно предательству.

Ноздри Северуса задрожали, а черные глаза опасно сверкнули. Он скрестил руки на груди и некоторое время сверлил собеседника ледяным взглядом.

– Я думал, что кто как, но хотя бы ты достаточно умен, чтобы догадаться. У меня не было возможности появиться на этом проклятом кладбище, не раскрывая свою роль. Как ты себе представляешь отлучку посередине последнего задания Турнира Трех Волшебников, когда все, включая Дамблдора, были на трибунах? Через несколько секунд после активации портала до нас дошло, что случилось. Первое подозрение упало, конечно, на меня и Каркарова. Каркаров сбежал, как трус, прежде чем кто-то потрудился заставить его объясниться. У него был хороший повод, чтобы явиться чуть позже, когда дело немного притихнет, однако, он слишком боялся последствий дачи показаний в Министерстве.

Малфой только пожал плечами.

– Возможно. Ты всегда был моим другом, Северус, и исповедовал верность нашим идеалам, как никто другой. Однако... Не знаю, будет ли твоего объяснения достаточно Темному Лорду. Ты находился слишком долго под влиянием Дамблдора.

Глаза Люциуса выражали озабоченность, но Северус знал, что это было только напоказ. Он знал его слишком долго, чтобы распознать ложь. Несмотря на то, что он ожидал враждебного приема, Северус почувствовал разочарование. Он был крестным отцом Драко, многолетним другом семьи Малфоев, и, тем не менее, Люциус не выявил даже тени сожаления. Это было не то, что он ожидал: не равнодушного утверждения, что он был предателем.

Снейп коротко кивнул и встал.

– Давай убедимся, Люциус. Веди.

Четверть часа она шли по узкой тропинке, пока в темноте не начали появляться очертания здания. На болотах стоял небольшого размера каменный дом, больше напоминающий заброшенную руину. Над дырявой крышей серебристо мерцали звезды, отражаясь мрачным сиянием от разбитых окон. Снейп ослабил воротник мантии: в знойном летнем воздухе ткань неприятно прилипала к потному телу. Несомненно, скоро будет буря. Уже сейчас с севера стягивались тяжелые облака, которые на фоне неба, казалось, были насыщены чистым антрацитом.

Северус не спрашивал, почему просто не трангрессировать или перенестись порталом. Он знал, что это меры безопасности. До штаб-квартиры всегда можно было добраться только через ворота, реагирующие на Темную Метку. Это была защита от связывающего заклинания или групповой трансгрессии, на случай, если бы светлая сторона расставила ловушку на кого-то из Пожирателей Смерти. Не имело значения, что сторонники Темного Лорда знали дорогу к этому месту и могли указать его на карте. Каждый отмеченный Меткой приносил Нерушимую клятву, и выявления секрета равнялось смерти. Магия клятвы действовала так, что они имели возможность не раскрывать тайну даже под Сывороткой правды. Зелье, в данном случае, не имело власти, потому что не могло решать о жизни и смерти.

Когда Люциус поднял руку со скрытым под мантией знаком, ворота издали протяжный стон и отклонились.

– Пароль: Черный Двор. Иначе не пройдешь.

"Как оригинально, – саркастически подумал Снейп. Темный Лорд, Черный Двор, Мрачный Знак... Всё и везде черное и мрачное. Можно было постараться о большем изяществе в названиях..." И, конечно, его знаку было отказано в праве входа.

Большинство считало, что эти уродливые татуировки ничем друг от друга не отличаются. Однако, не смотря на то, что они выглядели идентично, каждая имела уникальную сигнатуру, благодаря чему Волдеморт мог наказывать и награждать отдельных Пожирателей Смерти, а не всю группу. И Слава Мерлину, потому что Северус не выдержал бы ежедневную психологическую пытку за провины идиотов, которых, к слову, было довольно много. Конечно, Внутренний круг был элитой. К ней принадлежали Малфои, Лестренджи, Эйвери, Нотты, и он сам. Остальные были про запас и использовались чаще всего для грязной работы.

Он произнес пароль и почувствовал, как магические барьеры колеблются и, наконец, исчезают. Разрушенный дом потерял на мгновение четкость, чтобы превратиться в опрятную резиденцию, окруженную ровно подстриженной живой изгородью и пышной зеленой лужайкой.

Северус внимательно осмотрелся вокруг, что было сначала привычкой Пожирателя Смерти, а затем шпиона. Внутри здания холл вел к широкой лестнице из переливающегося обсидиана, которая ясно обозначалась в полумраке, потому что её поверхность мерцала разными оттенками черного. К переходу прилегало несколько боковых дверей, одна из которых была шире других: вероятно, она вела в подземелья. Мужчину удивила необычная тишина этого места. Он ожидал, что сегодня будут присутствовать, по крайней мере, наиболее верные слуги, чтобы Темный Лорд мог показать им, что ждет предателей и чем заканчивается неповиновение.

На втором этаже Малфой направил их в просторную комнату, похожую на бывший бальный зал. Пол здесь был выложен мрамором в черно-белые ромбы, а стены украшала темная зелень с тонким серебряным узором. Под сводами висела хрустальная люстра. Шары волшебного света сверкали в гранях её камней и рассеивали мягкий блеск. В противоположном конце комнаты в дорогом кресле сидел Волдеморт. Взгляд Северуса переместился ниже, на тихо шипящую Нагайну, которая лежала у ног Волдеморта, как пародия на коврик, украшающий волшебные салоны.

Северусу хотелось рассмеяться: образ Темного Лорда среди его врагов был идеален. Каждый ожидал бы престол из костей и черепов в очень мрачной комнате, полной крови и запаха трупов. Вид Волдеморта в довольно приятном, хотя и не слишком ярком помещении мог быть вполне нормальным и человечным, если бы не змеиное лицо и ярко-красные глаза, пристально вглядывающиеся в новоприбывших.

– Здравствуйте, мой господин, – сказал Северус уверенным и сильным голосом. Он опустился на одно колено и склонил голову в знак покорности, – я рад видеть вас во всей силе.

Круциатус последовал быстро, но не неожиданно. Наказание было слишком суровым, а времена, когда он чувствовал его на себе, слишком далеки, чтобы сдержать крик, когда мужчина корчился от боли на холодном полу.

* * *

Альбус Дамблдор с особенным интересом рассматривал статую Магического Братства. Его пальцы были сплетены за спиной, а мантия, богато украшенная серебряными звездами и лунами, сияла в свете министерских факелов. "Что происходит в голове старого дурака? – подумал Фадж, который несколько секунд наблюдал за ним". Хотя министр никогда бы не признался в этом, но он боялся его. Альбус пугал его своим могуществом, а его странные слова и поведение неоднократно приводили в замешательство. Когда-то Фадж признавал интеллект и быстрый ум директора, но теперь относился к нему как к неуравновешенному.

Возвращение Темного Лорда, еще бы!

Нет, Альбус Дамблдор определенно ему не нравился.

– Что привело вас сюда, Альбус? – поинтересовался он вежливо. – Я попросил своего помощника провести вас в мой кабинет, однако, он передал, что вы отказались и ждете меня здесь. Почему именно здесь? Я не совсем понимаю...

Дамблдор внимательно посмотрел на тучного низкого волшебника поверх очков-половинок. Необычайно голубые глаза, казалось, пронзали его насквозь, заглядывая глубоко в сердце и разум.

Фаджу абсолютно не нравилось это чувство.

– Ты знаешь, что представляет собой этот памятник, Корнелиус?

Министр побагровел. Конечно, он знал!

– Кхм, – откашлялся он, – конечно, Альбус.

– И что же?

– Что? – занервничал Фадж.

– Что он означает? Мне очень любопытно, что ты можешь сказать об этом.

Министр почувствовал знакомый ступор, словно вызванный отвечать школьник. Он знал, однако, что не имеет смысла избегать ответа. С особами, подобными Альбусу Дамблдору, нужно обращаться осторожно: безумие непредсказуемо.

– Фонтан Волшебного Братства является символом сотрудничества и единства волшебников и других магических существ. Это символ самых важных ценностей в волшебном мире.

– Хм... – Дамблдор выглядел глубоко задумчивым. – Ты не считаешь, что кентавр и гоблин смотрятся немного неестественно?

– Неестественно?

– И великана не хватает.

– В–великана? – глупо вырвалось у министра.

Это было уже слишком.

Альбус серьезно кивнул.

– Я думаю, что не хватает также вампира и несколько других существ. Тритона, например.

На этот раз министр ничего не сказал, только нервно моргнул. После длительной паузы старый волшебник продолжил:

– Ни кентавры, ни гоблины не являются существами, послушными людям, и они далеко не единственные создания, которые заслуживают внимания. Ты говоришь о сотрудничестве и единстве, и я вижу здесь подчинение и фальшивое поклонение волшебникам, как лучшему виду. Это плохой символ того, что мы хотели бы видеть правдой, и, честно говоря, – добавил он, отводя взгляд от искаженного в улыбке лица эльфа, чтобы посмотреть на министра, – в дейстиях Министерства я тоже не вижу никакого сотрудничества и единства.

Корнелиус затрясся от гнева, плотно сжав пальцы на лимонно-зеленом котелке, беспощадно ломая его. Он прекрасно понимал намек старика. О, да! Помимо щекотливой темы равноправия, которая столетиями была причиной конфликтов, до сих пор Министерство как-то справлялось. Однако, после вспышки слухов о возвращении Волдеморта в обществе наступило беспокойство и замешательство. Большинство не хотело в них верить, другие верили слишком параноидально, а некоторые поверили из уважения к Альбусу. Фадж не сомневался, что это всё глупости. Он яростно опровергал слухи, но имел зуб на директора, заявления которого вызвали хаос. С другой стороны, Дамблдор был прав насчет одного: это беспокойство обнажило недостатки Министерства и пошатнуло позиции его отделов. Как будто этого было мало, весьма резкое замечание касалось его собственных действий. Фадж не верил Альбусу и не собирался ни объединяться с ним, ни сотрудничать.

– Не знаю, почему ты говоришь о сотрудничестве и единстве! – яростно процедил министр. – Это ты вносишь хаос, это из–за тебя... – он не смог окончить, потому что его душил гнев.

– Нельзя защищаться от неизвестного, Корнелиус. Чем раньше ты внесешь изменения, тем скорее мы избавимся от беспорядка и будем готовы к худшему. Игнорирование проблемы не заставит её исчезнуть.

– Проблема – это ты, Альбус! – воскликнул министр.

Несколько работников с тревогой обернулись к фонтану.

– Чего ты боишься, Фадж? – министр сгорбился, услышав резкий, но все же спокойный тон. Он нервно сжал пальцы на своей мантии. – Что после объявления о возвращении Волдеморта ситуация выйдет из-под контроля и тебя отстранят от должности? Уверяю, независимо от сделанного тобой выбора, ты должен будешь с этим смириться.

– Но я не верю в это, Альбус, – на этот раз министр с отчаяньем застонал, – даже... Даже если бы я ввел некоторые из твоих смешных изменений, я не могу убрать дементоров из Азкабана, восстановить права великанов или гоблинов, а тем более оборотней! Люди меня линчуют, если я это сделаю! Политические последствия слишком очевидны. А если... даже если я признаю смехотворную историю насчет возрождения, возникнет паника. ПАНИКА, Дамблдор! Когда выяснится, что угроза была ложной, меня выбросят быстрее, чем я скажу квиддич.

– Понимаю, – в голосе директора зазвучала сталь. Атриум вдруг показался странно холодным и маленьким. В воздухе буквально ощущалась исходящая от старого волшебника магия, которая наэлектризировала даже самые мелкие волоски на шее Фаджа. – Ты предпочитаешь рисковать безопасностью людей из-за страха за свою карьеру. И что ты сделаешь, министр, если возвращение Волдеморта окажется правдой? Как поступишь, когда те, которым мы отказываем в правах, присоединятся к нему?

В словах Дамблдора сквозило что-то, пробирающее холодом до мозга костей. Министр покачал головой, пытаясь отогнать навязчивые мысли. Прежде всего, ему уже надоело повторение имени Сами-Знаете-Кого. Каждое утверждение директора вызывало в нем озноб. Он оглядел помещение, как будто в поисках помощи, внезапно почувствовав усталость. Дамблдор требовал, чтобы он противостоял вековым традициям и предрассудкам, и во имя чего? Туманных объяснений какого-то мальчика? Но, с другой стороны, если существует даже тень вероятности, что это может оказаться правдой...

– Мне очень жаль, Дамблдор, – наконец сказал он, – я не могу этого сделать.

Может, Корнелиусу просто показалось, но лицо его собеседника выглядело намного более старым и усталым, чем минуту назад. Он неожиданно обратил внимание на глубокие морщины, окружающие светлые глаза. Или его обманывало зрение, или обычно раздражающе веселое лицо потеряло свой блеск? Министр почувствовал нечто неподдающееся описанию, и прежде чем смог прийти в себя и закрыть рот, он добавил:

– Я введу новые меры безопасности связи и изменения в руководстве Ударной группы авроров. Возможно, не помешают даже улучшения в администрации и работе Визенгамота. Это не должно внести смятения. По крайней мере, успокоятся те, кто лает громче всех. Нет! – Прервал он, видя, что старик собирается что-то сказать. – Я не стану выдвигать обвинения Люциусу Малфою и другим особам, которых упомянул мистер Поттер. Тем не менее, если кто-то из них нарушит закон, то сразу же понесет наказание. Я не верю, что это произойдет, – сказал он с усмешкой, и пробормотал: – Это было бы смешно. Но, если я найду доказательства, то не буду сидеть сложа руки.

Дамблдор кивнул, его лицо смягчилось.

– Спасибо тебе, Корнелиус, – за хотя бы минимальный рассудок, добавил он мысленно.

Когда директор после очень вежливого прощания ушел, Корнелиус Фадж поймал себя на ощущении, что он снова каким-то образом позволил собой манипулировать.

Нет, ему определенно не нравился Альбус Дамблдор.

* * *

Массивное здание Азкабана было окутано густым туманом. Бурное море хлестало о скалы небольшого острова. Ветер проникал сквозь стены, втискивался между щелями, свистел в коридорах. В сырых камерах раздавались крики отчаяния и панического страха, которые разносились с ледяным холодом по темным помещениям. Дементоры проникали из камеры в камеру, раздавая поцелуи. Крики постепенно обрывались, на пол падали лишенные душ тела. С момента своего основания, стены этой крепости не были свидетелями большего ужаса.

Вдруг по коридору эхом прокатился истерический смех. В холле стояла щуплая женщина с грязными спутанными волосами, которые спадали ей на лоб и щеки, скрывая лицо. Каждый, кто заглянул бы в глаза с тяжелыми веками, увидел бы безумие, которое не мог спрятать даже занавес слишком темных ресниц. Женщина была одета лишь в тонкую рваную мантию, но, казалось, её это совершенно не беспокоило. Все внимание она сосредоточила на палочке, которую благоговейно гладила пальцами, будто приветствовала давно потерянного друга.

Довольная улыбка изогнула ярко-красные губы. В следующее мгновение Беллатрикс Лестрендж бросала вокруг заклинания, упиваясь вновь обретенной властью. Разноцветные лучи освещали тьму, круша камни и разбрызгивая искры.

– Белла, не утруждайся, – рявкнул Эйвери, – у тебя будет еще много времени на забавы.

Лестрендж просто пожала плечами и вместе с другими Пожирателями покинула тюремные стены. Стоя на скалах у подножия крепости, она посмотрела на неё в последний раз. Изнутри все еще доносились крики осужденных.

– Значит, такую цену установил наш господин за освобождение, – констатировала женщина без малейшего сострадания в голосе. – Что будет с ними? – кивнула она Нотту на дементоров.

Нотт почесал шею. Для него ситуация ничуть не была смешной, и, если бы он мог, то находился бы сейчас далеко отсюда.

– Свобода, при условии, что они не станут нападать на волшебников. Магглов могут убивать сколько угодно.

Белла одобрительно улыбнулась.

– Что с ограждением? Можно отсюда трансгрессировать?

– Нет, защита черезчур сильна, но у нас есть портал, – указал он на светящийся голубым светом предмет, – еще минута.

Вскоре дюжина мужчин и женщин исчезли в темноте.

* * *

Северус всерьез сомневался, переживет ли он эту ночь.

Во-первых, не в его пользу служил тот факт, что он помешал Волдеморту в теле Квиррелла убить Золотого мальчика и получить камень. Во-вторых, на протяжении последнего года за ним наблюдал Крауч-младший в теле Грозного Глаза, и убеждал своего господина, что он, несомненно, предатель. В-третьих, после возрождения Темного Лорда он не явился по вызову, а это было наиболее важное событие.

Его спасла ненависть к Джеймсу Поттеру и его точной копии – к своенравному, легкомысленному и избалованному Гарри Поттеру.

В промежутках между очередными Круциатусами Снейп выдавливал из себя объяснения. То, что после падения решил дальше играть свою роль, в надежде, что придет подходящий момент, чтобы это использовать. То, что уже с первого года делал все, чтобы мальчика исключили из школы, но не мог рисковать, выступая открыто. То, что Квиррелл в его глазах был только жаждущей власти посредственностью, и он поступил бы иначе, догадайся о правде. То, что магический долг заставил его спасти мальчику жизнь, хотя он пытался уклониться, но теперь он уплачен, и у Северуса больше нет обязательств. То, что его сопротивление участию мальчика в Турнире было показным, потому что он знал, что директор не может изменить волю Кубка, а для него притворное беспокойство было залогом безопасности. То, что каждое действие было обдумано так, чтобы не разрушить доверие главы школы. И, наконец, то, что его отсутствие не означало неповиновения, лишь желание быть полезным, не нарушая свою роль.

Все, что он говорил, мысленно сопровождалось фактами, которые, в сочетании с тщательно выбранными эмоциями, складывались в историю, предназначенную для его господина. Каждую мысль окрашала подлинная неприязнь к мальчику, который лишь своим присутствием вызывал тяжелые и болезненные воспоминания.

Волдеморт слушал эти объяснения, пытаясь найти в них ложь, но не смог. Его слуга уверял в своей преданности, предлагая любую информацию. К тому же, эта невероятно сильная ненависть... губы Волдеморта изогнулись в жуткой улыбке. Да, подобное чувство гарантирует верность сильнее, чем страх перед наказанием. Может, стоит?..

Снейп почувствовал вторжение в свои воспоминания. Это было жестоко и крайне болезненно. Картинки прокручиваются перед глазами все быстрее и быстрее. Он пытался удержать в глубине то, что планировал скрыть, и позволял всплывать тому, что можно было показать. На минуту красочный каскад задержался, и Северус увидел четкое изображение маленькой комнаты, в которой находились только он и Альбус.

– Значит, мальчика не защищает заклинание Доверия?

– Нет, это было невозможно, – ответил старик. – Размещение его в маггловской среде представляет собой проблему даже для простых заклинаний. Тем не менее, я считаю, что самоотверженности его матери достаточно. Это лучше любой другой магии. Те, кто захочет причинить ему вред, не смогут переступить порог дома или притронуться к нему вблизи от сестры Лили.

Контакт оборвался и перед глазами снова возник бальный зал. Стоящий на корточках мужчина тяжело дышал, по его телу пробегала частая дрожь. Черно-белый пол удивительно сливался с его фигурой, черным плащом и белой маской. Эту гармонию нарушала только сочившаяся из носа на подбородок кровь. Снейп захрипел, невольно захлебнувшись нею.

– Я доволен, – это были первые слова одобрения, после стольких лет произнесенные Волдемортом. – Ты настоящая сокровищница знаний, Северус, поэтому я пощажу тебя. Несмотря на ошибки, я прощаю тебя, а этой милостью немногие могут похвастаться.

Снейп не верил ни единому слову. Конечно, те, кто не испытал милости Темного Лорда, закончили свою жизнь от непростительного заклятья или чего-то похуже. Иногда он видел помилования, но прощения не существовало: всегда была только плата, в зависимости от вины. Лишь после её получения «прощение» вступало в силу, и можно было чувствовать себя в безопасности, пока ты – необходимая шестеренка в плане. Северус понял это через много месяцев, большинство, однако, было по-прежнему слепо.

– Благодарю, господин...

В этот момент он ненавидел себя. Ненавидел решение, которое так наивно принял в молодости, и каждую отдельно взятую причину, по которой получил Темную Метку. Он ненавидел, что должен пресмыкаться перед этой рептилией, теряя достоинство и гордость. Ненавидел тот факт, что не существует возможности исправить прошлое, жить так, как если бы оно не имело значения. Горечь застряла в горле, едва позволяя дышать. Только благодаря годам тренировки в окклюменции он смог удерживать барьеры разума. Снейп покачал головой, вытирая рукавом кровь с лица. Он должен быть сильным.

– Встань, Северус, – голос Волдеморта можно было бы счесть мягким, если бы не холод, наполнявший каждый звук. – Благодаря тебе план, который разрабатывался месяц, будет осуществлен уже сегодня. У тебя будет возможность доказать свою лояльность. Теперь сложи присягу.

Снейп с трудом поднялся на ноги, зная, что его ждет долгая ночь. Он порадовался собственной предосторожности, подсказавшей взять с собой лечебные зелья.

* * *

Дамблдор направился в главный офис авроров. Как Верховный чародей Визенгамота, он имел полную свободу передвижения по Министерству Магии, и у него как раз осталось одно важное дело. Он ждал позолоченный лифт, который со скрипом скользил в сторону Атриума. Напевая себе под нос, он взглянул на Фаджа – министр все еще стоял перед статуей и задумчиво рассматривая её. Альбус улыбнулся. Может быть, для этого человека еще есть шанс?

Дамблдор помнил те времена, когда Министерством руководил Барти Крауч – полная противоположностью Корнелиуса. Во время войны сила и решимость были неоспоримыми преимуществамии, но Фадж показал себя должным образом в мирное время. Может быть, он не был идеальным кандидатом, но всегда выступал против ненужной жестокости. К сожалению, после долгих лет пребывания на посту он слишком привык к удобствам, которые следуют из высокого положения. Быстро выяснилось, что на него довольно легко влиять, что имело как хорошие, так и плохие стороны. Пока министр слушал советов мудрейших, то принимал правильные решения, однако, когда его ослепила аристократия, пытаясь подкупить альтруизмом в виде золотых монет...

Лифт с мягким стуком остановился. Внезапный крик прервал обычный шум учреждения:

– ГОСПОДИН МИНИСТР! АЗКАБАН! ПРИГОВОРЕННЫЕ СБЕЖАЛИ! ДЕМЕНТОРЫ УБИВАЮТ ЗАКЛЮЧЕННЫХ!

Фадж молниеносно развернулся на каблуках, его лицо побледнело. В одно мгновение всё замерло, даже охранник, проверяющий палочки, застыл в движении.

– Мерлин... – прошептал Фадж. Его голос отозвался эхом в необычной тишине Атриума. Он тут же нашел глазами Дамблдора.

– Я вызову Орден, – произнес Альбус.

Фадж опустил тот факт, что до недавнего времени хотел распустить эту загадочную организацию, о которой знал только то, что она существует. Наконец, он пришел в себя.

– Заткнись, Вилли! Кто позволил тебе кричать о таких вещах?! –побежал он в сторону своего кабинета, Вилли следовал за ним. – Ударные подразделения на месте? Организуй группу, которая займется охраной после отстранения дементоров. Я отправлюсь к маггловскому министру. Отто должен явиться с докладом через двадцать минут. Пускай в Мунго приготовят места для жертв и отдельно, с охраной, для заключенных. Нужно будет перенести тех... сам понимаешь.

Дамблдор вытащил из-под мантии серебряный кулон. На замысловатой цепочке висел маленький феникс. Когда старый волшебник коснулся его палочкой, медальон приятно потеплел, а вдоль крыльев птицы появились знаки.

_________________________

* Гримуар – очень старая книга волшебных знаний. Чаще всего под словом гримуар понимаются колдовские книги, написанные в период от средневековья до XVIII включительно. Для более новых работ это название используется в переносном смысле, для более старых – ошибочно.

** Эйвбери – деревня в графстве Уилтшир, Англия. В ней находится крупнейший в Европе круг валунов – культовый объект, состоящий из мегалитических гробниц и святилищ. Их история уходит корнями на пять тысяч лет назад, в эпоху позднего неолита. Он старше и больше близлежащего Стоунхенджа.

Наверняка будет война.

Как мне спастись от зла?

– Coma „Wrony”

Оранжевый шар солнца, нависший над графством Суррей, медленно угасал, окрашивая небосклон всеми оттенками красного, фиолетового и гранатового. Кое-где мерцали первые звезды. Воздух был пропитан жарой, несмотря на то, что ветер срывал одежду и поднимал в танце листья и пыль. Худой черноволосый мальчик с яркими, блестящими как два изумруда глазами сидел на ржавой качеле, вслушиваясь в размеренный скрип петель. Он предпочитал это пустое и тихое место возвращению в дом на Тисовую улицу. Всё было лучше, чем Дурсли, с которыми он провел последние три недели.

В мыслях медленно всплывали события последних дней. Гарри закрыл глаза и вернулся воспоминаниями в ту ночь, когда в порыве неописуемой ярости дядя орал на весь дом. Это был первый раз, когда он проснулся от видения, в котором видел мир глазами Волдеморта.

Всё затмили подавляющая паника, растерянность и отвращение. Какое значение имели вопли и бессмысленные угрозы Дурслей по сравнению с ужасом, свидетелем которого он стал? Гарри печально улыбнулся, вспомнив бледное от страха лицо Дадли, украдкой наблюдавшего эту сцену из-за дверного косяка. Как громко он тогда кричал? Что говорил? Неужели он собственными устами повторял те самые проклятия, которые где-то далеко, в милях от Тисовой улицы произносил Волдеморт?

– Если ты еще раз разбудишь нас среди ночи своими крики, то обещаю, что...

На лице дяди выступили фиолетовые пятна, гнев смешался с бессилием, но Гарри его не слушал. Единственным, что могло привлечь его внимание, были кулаки, если они находились слишком близко. Но Гарри не был беззащитен, он давно научился справляться со своими дядей и тетей. Они были слишком глупы, но, несмотря на то, что сосуществование с ними никогда не было легким, они не могли быть более жестокими и опасными, чем Волдеморт.

В тот раз, однако, он вынужден был признать, что просчитался. Возможно, он просто был слишком слаб, чтобы заметить, как терпение дяди подошло к концу. После того, как Гарри проснулся, его сознание затмевала боль в шраме, а тело реагировало с сопротивлением, как будто он пробежал несколько миль без остановки. Возможно, это было из-за ошеломления и ужаса, скопившихся на грани сознания. Тем не менее, Вернону удалось поймать Гарри за воротник пижамы прежде, чем он успел что-либо сказать или увернуться.

Сильная встряска лишила его равновесия и шанса вырваться. Очки съехали с узкого носа, избежав разгрома мощным ударом в висок. Когда Гарри ударился о противоположную стену и сполз на пол, дядя Вернон выросл над ним, занося руку.

Потом случилось нечто, чего Гарри совершенно не ожидал.

– Папа! – крикнул Дадли. – Оставь его.

Петунья и Вернон гротескно замерли. Они выглядели как владельцы пушистых домашних животных, у чьих питомцев вдруг вырасли клыки, а сам Гарри просто сидел с широко открытым ртом. Он совершенно не понимал, почему Дадли возразил своему отцу, и почему вообще стал на защиту кого-то вроде Гарри?

Он со вздохом поднялся с качелей и медленно пошел темными аллеями к Тисовой улице.

Когда на следующий день в саду Дадли подошел к Гарри, его лицо было сосредоточенным и серьезным.

– Я слышал твои крики. Может, я не понимаю, что произошло, но, что бы это ни было... это было страшно. Папа не должен тебя бить, потому что я... я теперь знаю, что это неправильно.

Возможно, это утверждение было нескладным, в стиле Дадли, но произнесенные им слова могли бы конкурировать с тезисом, предполагавшим существование разумных флоббер-червей. Гарри знал, что прошлый учебный год был для Дадли таким же сложным, как для него самого. Хотя, его кузен не сталкивался с огнедышащим драконом или живущим в глубинах озера тритоном, он был вынужден иметь дело с новой бандой, которая сеяла страх везде, где появлялась. Собственное оружие Дадли обернулось против него. Его друзья присоединились к более сильному лидеру, и он остался сам – как некогда Гарри. Всего один год научил его тому, чему не смогли научить родители: пониманию страданий других людей.

Следующим сюрпризом стало то, что Дадли проскользнул ночью в его спальню, чтобы вырвать его из кошмара, прежде чем дядя или тетя проснутся. Тогда кузен ответил на благодарность просто пожатием плечами и ушел. Однако, в следующий раз у него возникли вопросы, рожденные из смеси большого любопытства с не менее большим страхом. Пухлый мальчик присел рядом с кроватью, его силуэт смутно различался в оранжевом свете фонаря. Гарри заметил, что Дадли потерял большую часть своего нахальства, а его лицо уже не было искривлено привычной злобой.

Они проговорили долго. В начале неловко и неуверенно, часто нарушая разговор затянувшимся молчанием, потому что как говорить с кем-то, с кем всегда воевал, кого ненавидел и презирал? Однако, спустя какое-то время слова стали приходить легче, и сформировалась тонкая нить доброжелательности. Два совершенно разных мира столкнулись и впервые попытались понять друг друга.

Гарри очнулся от задумчивости и свернул на улицу Магнолий. Он вздрогнул, вспомнив, что именно здесь он впервые увидел Сириуса. Впору было посмеяться, но он не мог: темные тени остались, и Гарри знал, что на этот раз в них может скрываться нечто худшее, чем безобидный анимаг, который был его крестным. Слишком часто ему казалось, что за ним следят, но он никогда не знал наверняка. Гарри не был уверен, что это вина его впечатлительности. Он мог бы поклясться, что несколько раз видел фигуру в капюшоне, стоящую в полутени на другой стороне улицы, но, стоило ему моргнуть, она таяла, будто её и не было.

Гарри осторожно нащупал палочку, скрытую под тонкой тканью рубашки. Он никогда не расставался с ней и был готов защищаться в любую минуту. «Постоянная бдительность, – мрачно подумал он». Гарри покачал головой, укоряя себя за безрассудство. Следовало давно вернуться домой, вместо того, чтобы бродить поздним вечером по Литтл Уингинг.

Газеты не сообщали о нападениях, и, казалось, что все в порядке. Гарри подозревал, что Волдеморт не рискнет открыто начать войну, пока не соберет все силы или пока не произойдет что-то, что заставит его сделать это. До тех пор пока волшебный мир не верил убеждениям Дамблдора о его возрождении, ситуация была в его пользу. Однако Гарри видел собственными глазами то, что упустили журналисты, пишущие некрологи – четыре недавние смерти молодых волшебников не были несчастными случаями. Он знал этих жертв из собственных снов.

Уже после первого видения он отправил сову Дамблдору.

Он знал, что его соединяет с Волдемортом уникальная связь. Он помнил объяснение директора, что жертва Лили не только привела к краху темного волшебника, но что в ту ночь Гарри получил часть его сил и мастерства. Но видеть его глазами? Чувствовать всем своим существом его гнев и ненависть? Гарри не мог этого понять, а неведение... Мерлин, неведение держало его липкими щупальцами ужаса: что, если следующий день раскроет новую связь с этим монстром? Что делать, если не отыщется способ остановить эти ужасные и болезненные сны?

Письмо получилось нескладным. В нем было много вопросов и оно было пронизано почти умоляющей просьбой о разъяснении и помощи. Но почему он не получил ответ? Букле не удалось найти адресата? Уже вторую неделю Гарри ждал возвращения своей совы.

Он вздрогнул и энергично потер лоб пальцами в попытке утихомирить острую боль, пронзившую его шрам. Иногда это чувство было настолько сильным, будто Волдеморт стоял рядом, но оно продолжалось недолго. Более неприятными были времена, когда ему приходилось терпеть пульсирование, не позволяющее спать или сосредоточиться на выполнении обязательств, которые накладывала на него тетя Петунья. Однако, он пытался привыкнуть к этому. После событий на кладбище боль в шраме стала неотъемлемой частью повседневной жизни.

Гарри прошел последний поворот и замер. Несколькими десятками метров дальше стояла высокая фигура и рассматривала дом под номером четыре. Выброс адреналина заставил мышцы среагировать немедленно, и Гарри прыгнул за разложистый кустарник азалии, который рос рядом. С палочкой в руке, из-за тесно переплетенных веток он уставился на лужайку перед домом. Казалось, что поблизости нет больше никого, но секунду спустя из тени вышли еще три фигуры. В свете фонаря блеснули белые маски.

Он в ужасе наблюдал, как появляются очередные Пожиратели Смерти.

«Им не попасть внутрь, – подумал он отчаянно, жертва Лили не позволит. Это даст ему время вызвать Ночного рыцаря, приехать в Нору... Папа Рона работает в Министерстве...»

Хлопок трансгрессии объявил о прибытии последней персоны.

Гарри задохнулся, когда боль почти разорвала его череп. Он приложил ладонь к шраму и свернулся калачиком, сжимая челюсти. Через некоторое время он моргнул, пытаясь избавиться от вспышек перед глазами. Наконец, когда боль стала терпимой, он выпрямился и посмотрел на дом под номером четыре. Мерлин... Волдеморт занес палочку, и в следующий момент воздух завибрировал от мощной магии. Всё произошло молниеносно: дверь с треском открылась, изнутри раздался пронзительный крик, и окна засветились вспышкой зеленого света.

Когда Волдеморт вышел из дома, на его нечеловеческом лице была ярость. С помощью заклятия он отлевитировал тетю Петунью и Дадли на газон. Они были живы, но бледны от шока и ужаса.

– Где он? – прошипел Волдеморт, склоняясь над дрожащим и всхлипывающим парнем. – Где Гарри Поттер?

Дадли затрясся еще сильнее.

– Я... я... не знаю.

«Круцио» подбросило его в воздух, как тряпичную куклу. Он завис на некоторое время, а затем грузно упал обратно на газон. Его кости затрещали. Дадли бился под проклятием и кричал так громко, что кровь стыла в жилах. Почему никто не слышит? Почему эта улица такая зловеще тихая, не считая этого пронзительного звука?

«Сделай что-нибудь, – сказал тихий голос в голове Гарри, – сделай что-то... что угодно». Однако, второй голос прошептал нечто другое: «Если он увидит тебя, то убъет вас всех... ты это знаешь... уже видел».

Палочка в руке Гарри дрогнула, когда он плотно сжал на ней пальцы. Свободной рукой отодвинул ветки. Никто этого не заметил. Сердце бешено заколотилось в груди, будто птица, стремящаяся вырваться на волю. Кровь шумела в ушах, когда он, будто в трансе, целился в Волдеморта. Было достаточно близко...

Только одна попытка покончить со всем этим. Только одна попытка, чтобы избавить мир от этого чудовища. Убить... Всего лишь и аж убить... Ты ведь знал, что лишь таким способом можно его остановить. Ты понял это в тот момент, когда вернулся с кладбища...

Гарри сосредоточился на произнесении проклятия. «Для применения Непростительного заклинания вы должны действительно хотеть этого, – прозвучали у него в голове слова лже-Грюма». Он вспомнил смерть своих родителей, Седрика, а также всех тех, кто подвергся пыткам в его видениях, и грудь наполнил гнев такой силы, что, казалось, может сжечь его изнутри. Гнев за все обиды, которые он должен был терпеть от Дурслей – за каждый раз, когда его закрывали в чулане, за обидные слова, запреты и приказы, за болезненный голод, когда ему отказывали в еде только потому, что он использовал магию, и за долгие минуты тяжелого одиночества среди криков его родственников. Он должен был жить с этим каждый день, потому что несколько лет назад одним заклинанием Волдеморт лишил Гарри самых важных людей в его жизни.

Он почувствовал под пальцами тепло, и конец его палочки засветился зеленым светом.

Только одна попытка покончить со всем этим...

Он приблизился еще на шаг, чтобы убедиться, что проклятие попадет в цель. Но чего-то не хватало. Что-то упорно не позволяло словам сорваться с уст...

А потом всё остановилось. Последний слог Авады Кедавры прозвучал в шуме ветра, щекочущего листья и ласкающего равномерно подстриженные газоны. Но не Гарри произнес заклинание. Волдеморт стоял над мертвым Дадли, и в его глазах не было ничего, кроме презрения и ненависти.

Вдруг кто-то схватил Гарри за плечи и прижал ладонь к губам, чтобы сдержать крик. Гарри безуспешно дернулся, когда его потянули вглубь улицы. Только через минуту ему удалось взглянуть вверх, и он увидел напряженное от волнения лицо миссис Фигг. Пораженный, он вытаращил глаза, но удивление прошло, когда до них донесся еще один пронзительный вопль, сопровождающий «Круцио».

Женщина прошептала:

– Беги по этой улице до Роуз авеню так быстро, как только можешь. Там ты будешь в безопасности. Министерство уже знает. Авроры скоро будет здесь.

– А вы? – прохрипел он, когда миссис Фигг опустила руку.

– Со мной всё будет в порядке, – сказала она с принужденной улыбкой, размахивая перед глазами Гарри собственной палочкой. Это было по меньшей мере забавное зрелище. – Возможно, я не аврор, но вполне хорошая волшебница.

Гарри заколебался, но под твердым взглядом миссис Фигг кивнул. Он поспешно бросился вниз по улице. Его ум был странно пуст, будто он был просто телом и ничем больше – ногами, пробегающими очередной перекресток, легкими, хватающими воздух, глазами, определяющими путь. Он не знал, как долго это длилось, но не чувствовал усталости.

Наконец он добрался до парка. Перепрыгнув через забор, он сократил путь через детскую площадку. Ускорился. Уже не далеко. Адреналин выбросился в его вены, заостряя чувства и уменьшая резкое жжение в легких. Гарри вслепую перепрыгивал впадины, оббегал кустарники и заросли. Ничего не освещало пространство вокруг, и только хорошая память об этом месте позволила ему избежать препятствий и не споткнуться. Однако, он не успел выбежать за линию деревьев, когда услышал хлопок трансгрессии. Черные плащи развевались вокруг.

– Ну, Поттер, мы знаем, что ты здесь. Кое-кто соскучился по тебе, кис-кис-кис... – позвал его резкий голос, пародирующий встревоженного хозяина.

– Перестань, Роули. Мне становится плохо, когда я тебя слушаю. Ты напоминаешь мне Беллу, ты такой же неуравновешенный, как эта сумасшедшая.

Роули проворчал что-то неразборчивое. Три других Пожирателей Смерти не участвовали в этом коротком разговоре. Они тщательно прочесывали территорию, освещая путь палочками. Гарри попытался отступить, но замер, когда один из мужчин поднял руку выше и посмотрел прямо на то место, где он стоял.

– Ступефай!

Пожиратель упал на землю. Гарри бросился бежать, лавируя в темноте и избегая вслепую брошенных заклинаний.

– Акцио, Молния! – закричал он, даже не раздумывая над выбором заклинания. В ту минуту он просто хотел выбраться оттуда как можно быстрее.

Когда одно из заклинаний просвистело мимо его уха, он повернулся и прицелился туда, откуда оно пришло. Очередной «Ступефай» достиг цели, но Гарри пришлось дорого заплатить за это. Неподалеку от линии деревьев он споткнулся, когда проклятие разорвало рубашку, поранив левый бок. Он упал на камни и гравий, мучительно калеча локти и колени. Палочка вылетела из его руки на тротуар.

Роули громко рассмеялся.

В следующую секунду синяя вспышка заклинания бросилась в сторону Гарри, но он вовремя перевернулся на спину. В том месте, где он только что лежал, заклинание прожгло глубокую яму.

– Тебе это не поможет, мальчишка, – сказал другой мужчина. Его голос был ледяным и надменно растягивал звуки.

Гарри неуклюже пополз по земле, пока его пальцы не нащупали палочку. Но едва он успел её схватить, проклятие ударило его в ладонь. Треск сломанной древесины и звук разрываемой кожи обратили на себя всеобщее внимание. Гарри замер.

Палочка из остролиста и пера феникса была сломана.

В слабом сиянии уличного фонаря мелькнули белые волосы. Люциус Малфой неспешно целился в пораженного парня. Несмотря на то, что его лицо прикрывала бесстрастная маска, Гарри был уверен, что на губах мужчины появилась жестокая, полная удовлетворения улыбка.

И, когда Гарри подумал, что это пришел его конец, что его вот-вот убъют или отведут к Волдеморту, улица погрузилась в чернильную темноту. Раздался возглас удивления. Несмотря на ошеломление, Гарри вскочил на ноги. Свист метлы четко прозвучал рядом.

– Finite Tenebrae.

Темнота исчезла, но было уже слишком поздно. Гарри резко взлетел в воздух и вскоре мчался высоко над городом, не оглядываясь и не обращая внимания на окровавленную руку.

Он поднялся на высоту облаков. Здесь воздух наполняла влага, которая оседала малкими капельками на коже и одежде, но, по крайней мере, это место давало убежище от посторонних глаз. В течение нескольких минут он мчался на восток, пытаясь успокоить хаотичные мысли. Гарри боялся вернуться к тому месту, где они должны были ждать авроров. Если быть честным, он предпочел бы не рисковать и направиться прямо в Лондон. Там, с помощью камина, он мог добраться до Норы. Инстинкт подсказывал ему, что дальше от Литтл Уингинг, тем безопаснее.

В конце концов он снизился, чтобы сориентироваться в своем местоположении, но не успел даже осмотреться, когда метла резко дернулась. Гарри повернул голову и увидел, что прутья полностью почернели, будто сожженные проклятием. Молния неистово затряслась, и он с трудом удерживал курс. Гарри мучительно сжал пальцы на рукоятке и с трудом направил метлу вниз. Под ним протянулась широкая полоса неосвещенного пространства. Он попытался приземлиться, но в нескольких футах над поляной полностью потерял контроль над метлой и упал на землю.

Массируя плечо, Гарри бросил на метлу разгневанный взгляд. Однако, с другой стороны, ему следовало быть благодарным: если заклинание попало в нее еще до того, как он поднялся в воздух, то Молния действительно стоила своих денег. Он знал, что на метлу были наложены охранные заклинания и вынужден был признать, что эта задержка, вероятно, спасла ему жизнь.

Пошатываясь, Гарри поднялся на ноги, огляделся и прислушался. Не считая шума листвы, стрекота сверчков и журчания реки, вокруг царила тишина. Сделав глубокий вдох, он отправился на песчаный берег. Смочил в холодной воде дрожащие от усилий и эмоций руки и промыл рану на тыльной стороне ладони. Только теперь он мог осмотреть последствия встречи со слугами Волдеморта. Рана под ребрами была неглубокая, просто царапина, но она всё равно окрасила рубашку в темно-красный цвет. С ладонью дела обстояли хуже. Ужасный разрез начинался на середине указательного пальца, а заканчивался на запястье. Гарри разорвал низ штанины и обернул полоской ткани рану.

Когда он закончил приводить себя в порядок, в его сердце зажглась искра надежды. Он поднял руку, но ничего не произошло. Он смутно помнил тот вечер, когда два года назад случайно вызвал Ночного Рыцаря, и ему казалось, что нужно держать в руке палочку. Однако он заблуждался, подумав, что это сработает и без неё.

В конце концов Гарри уселся под раскидистой ольхой и уставился на первые капли, падающие с тяжелых свинцовых туч. Он смирился с ситуацией. Он совершенно не знал, где находится. У него не было палочки, метла не годилась для полета, а где-то там до сих пор висела метка Пожирателей Смерти и Волдеморта. Гарри отогнал воспоминание, которое стиснуло его сердце холодом.

Для воспоминаний еще будет время.

Он закрыл глаза, прислушиваясь к быстрым ударам сердца. Его обоняние сосредоточилось на четко различимом аромате влажных сосновых иголок, который пропитывал воздух. Адреналин постепенно утих, и его дыхание успокоилось. Только теперь Гарри почувствовал, насколько устал. Он не знал, как долго просидел там, поддаваясь усталости, но, когда дождь начал барабанить о землю и разбрызгиваться каплями о кустарники, травы и цветы, Гарри решил отправиться в путь. Если ему удается выбраться из леса, возможно, он будет знать, что делать дальше.

Он следовал по извилистой тропинке среди зарослей. Время от времени спотыкался на ветвях и выбоинах, освещаемых только серебрянными вспышками молний. Чем дольше он шел через лес сквозь бурю и тьму, тем больше душила его неспособность что-либо сделать. Он промок, дрожал и совершенно заблудился.

Два часа спустя Гарри вынужден был сдаться. Он скользнул вниз по стволу, бормоча под нос наихудшие проклятия, которые знал. Смирение превратилось в ярость. Если бы только не дождь, он мог бы дождаться рассвета и отдохнуть, перед тем как дальнейший поход имел бы хоть какой-то смысл. Гарри обнял руками колени и оперся на них лбом. Капли дождя ручейком стекали вниз по шее, облепляли руки и туловище, вливались в обувь. Гарри немного отклонил голову и из-под прищуренных глаз уставился на завесу дождя, которая падала с темных клубистых облаков.

– Ну-ну...

Голос Люциуса Малфоя поразил Гарри так сильно, что он вскочил на ноги. Малфой-старший стоял небрежно прислонившись к стволу дуба, напевая от удовлетворения. Он с триумфальным блеском поигрывал палочкой, крутя её между длинными пальцами. Должно быть, он наложил на себя отражающее заклинание, так как ни одна часть его тела или дорогих одежд не пострадала от ливня.

– Как ты меня нашел? – выпалил Гарри. Это было первое, что пришло ему в голову. Действительно, как, черт возьми, именно этот человек нашел его в этой глуши?

– Отслеживающее заклинание, – лениво сказал Люциус. – Хотя, должен признать, что это было непросто. Ты быстро сбежал, и нужно было хорошо прицелиться.

Гарри не мог вспомнить, чтобы его догнало какое-то заклинание. Но в разгар беспорядка, который царил тогда... что ж, он мог и пропустить. Собственно, он ничего не знал об отслеживающих заклинаниях, и, если бы не то, что он, скорее всего, разделит судьбу жертв из своих снаов, он пообещал бы себе восполнить пробел в образовании.

– Долговато это заняло.

– Отнюдь, – ответил мужчина, морщась от не очень приятных воспоминаний. – Видишь ли, твои друзья наделали немного замешательства.

Было что-то зловещее в этом вежливом разговоре, но Гарри был слишком измучен, чтобы чувствовать страх. Без палочки у него не было никаких шансов, он полностью находился во власти Пожирателя. Гарри внимательно наблюдал за каждым движением Малфоя, но мог только продолжать эту необычную беседу.

– Я должен их поздравить. Ты знаешь, где мы вообще находимся? – спросил он, махнув рукой на чащу. – Похоже, что моя метла сорвалась от твоего проклятия, и я приземлился у гребаного черта на куличках.

Люциус неодобрительно зацокал.

– Что вульгарности... Мы в двадцати милях от Литл-Уингинг, недалеко от Раммор Коммон*.

Это было слишком странно. Вместо того, чтобы трансгрессировать в какое-то ужасное место, известное только Волдеморту, они просто стояли и разговаривали. Гарри прищурился и скрестил руки на груди.

– Мне кажется, я ценный объект для Волдеморта. Ждешь приглашения? Где остальные?

– Скажем так, у нас есть некоторые несведенные счёты.

Глаза Гарри расширились от удивления.

– Тебя до сих пор мучает сожаление о Добби? Кто бы мог подумать, что Малфои настолько бедны, что не могут позволить себе новую прислугу.

Малфой-старший сделал небрежный жест рукой, на которой мелькнул черный перстень.

– О, нет, дело не в нем. После дальнейшего размышления, за это мне даже следует тебя поблагодарить. – палочка в руке Малфоя застыла, когда он проницательно посмотрел на Гарри. – Темный Лорд был очень опечален уничтожением дневника.

Гарри внезапно понял. Он закрыл глаза, вспоминая одно из видений, в котором Волдеморт пытал Люциуса, но тогда он не знал, за что.

– Ах, да... – прошептал Гарри.

Малфой странно посмотрел на него, но ничего не сказал. Только после долгой паузы он продолжил, взвешивая каждое слово:

– Я думаю, что Темный Лорд будет не слишком разочарован твоей смертью. Видишь ли, он хотел бы убить тебя лично, но, в конечном итоге, он не будет сердиться видя тебя мертвым.

Гарри осторожно осмотрелся вокруг, стремясь найти выход из ситуации, хотя знал, что это бессмысленно. За ним была плотная стена зеленых папоротников и сосен, и он не имел никакой возможности убежать. Еще минута, и разговор будет окончен. Гарри узнал это нетерпеливое движение, подрагивание палочки, которая как будто примерялась бросить проклятие. Сколько времени прошло с той ночи на кладбище? С того момента, когда он впервые должен был подготовиться к собственной смерти? С той минуты, когда понял, что умереть с достоинством означает так много?

Тридцать дарованных дней.

Когда губы Люциуса выговорили первый слог заклинания, Гарри инстинктивно увернулся. Он избежал первого проклятия, но скользкая земля лишила его равновесия, и он упал на спину. В следующее мгновение второе проклятие ударило его прямо в грудь.

Он почувствовал, как что-то с огромной силой давит на него, пока ребра не начали трещать. Боль была настолько подавляющей, что Гарри едва заметил потерю контакта с землей. Подвешенный на несколько дюймов над поверхностью, он отчаянно пытался схватить легкими воздух. Его глаза остекленели, когда он дрожащими пальцами ухватился за шею в попытке отогнать невидимого врага.

Когда заклинание было снято, Гарри рухнул на размокшую землю. С минуту он судорожно хватал воздух, чувствуя, как голова слегка кружится, и как боль, исходящая из грудной клетки, проникает вплоть до кончиков пальцев. Он попытался подняться на дрожащих руках, но ему удалось лишь немного приподнять голову, чтобы через завесу дождя посмотреть прямо в серые, холодные как сталь глаза, сияющие, как жидкая ртуть.

– Пошел ты, Малфой – прохрипел он, несмотря на то, что каждое слово вызвало еще больше боли. – Не кланялся Волдеморту и не поклонюсь перед тобой.

– Уверяю, ты еще будешь умолять меня, чтобы я изменил планы и отвел тебя к Темному Лорду, – прошипел мужчина, кривя рот в мрачной улыбке. – Видишь ли, я могу потратить бесчисленное количество времени. В отличие от него, я не так занят. Здесь никто тебя не услышит. Никто не поможет.

В его голосе прозвучало что-то, от чего по спине Гарри прошла ледяная дрожь. Пожиратель Смерти снова поднял палочку, легко и почти небрежно.

– Круцио.

Холод и усталость исчезли. Мир размылся, лишенный цвета и звука. Каждый нерв заполнился невообразимой болью, хуже, чем что-либо еще. Гарри не чувствовал ничего, кроме невидимых раскаленных лезвий, которые, казалось, разрезали каждый сантиметр его тела. Какая-то часть сознания сдерживала крик, чтобы не доставить этому ублюдку удовольствия. Однако всё, что он чувствовал до сих пор, оказалось только вступлением. Боль усилилась, и из в горла Гарри раздался пронзительный крик, который смешался со смехом Малфоя.

– Ну, как вам нравится, мистер Поттер?

Из-под полузакрытых век он увидел склоняющегося над ним Люциуса. Минуту мужчина молчал, видимо, наслаждаясь его страданиями, когда Гарри дрожал, лежа на спине, неспособный сделать хоть какое-то движение. Гарри слышал хрип собственных легких и ритм дождя, а Люциус Малфой продолжал свое беспощадное созерцание.

– Мне остановиться? Тебе достаточно попросить.

Мужчина захохотал, пародируя события на кладбище. Если это последние минуты перед его смертью, то Гарри не хотел просить, не хотел умолять.

– Я... не стану... никогда...

Слова, так похожие на те, которые он произнес перед кем-то другим всего месяц назад, даже если сейчас их едва можно было разобрать.

– Твоя воля.

И боль вернулась. Гарри уже не сдерживал крики. На этот раз боль продолжалась и продолжалась, и он сливался со своими страданиями, становясь одним целым. У него было впечатление, что его наполнил жидкий огонь, пожирающий каждый миллиметр его кожи и внутренностей. В конце концов горло отказалось подчиняться. Крик оборвался, а затем закралось понимание того, что боль не закончится. Понимание, что вместо зеленой вспышки он умрет, чувствуя этот огонь. Он отчаянно захотел, как ничего прежде, чтобы все уже закончилось. Чтобы огонь и боль исчезли.

И вдруг все остановилось.

Тишина заполнила пространство. Гарри почувствовал, как под ним дрожит земля, но, возможно, это дрожал он сам? Он почувствовал во рту что-то влажное и металлическое. Кровь?

– Поттер?

Гарри показалось, что он узнал этот голос. Но он не мог вспомнить, кому он принадлежит.

– Поттер? Ты слышишь меня?

Да, слышу, – хотел сказать он, но его рот не послушался. Он чувствовал охватывающую его темноту и пустоту, через которую с сопротивлением прорывалось ощущение чужих пальцев на запястьях, сонной артерии, веках. Он чувствовал, будто кто-то подвесил его в состоянии между "далеко" и "близко". Как долго пытал его Люциус Малфой?

– Нет времени, – пробормотал знакомый голос. – Держись. Портключ доставит нас в безопасное место.

Гарри почувствовал рывок в пупке, и вскоре он лежал на траве, звук деревьев исчез. Ему стало плохо. Кто-то поддержал его голову, когда его вырвало. Его ум был странно ясный, будто что-то оторвало его от реальности, и он наблюдал за всем со стороны, и в то же время чувствовал каждую боль, прикосновение, звук.

– Он в шоке, – сказал тот же самый понурый голос. – Малфой устроил личную пытку.

Гарри почувствовал, как его тело парит в воздухе. Через некоторое время он услышал быстрые шаги нескольких человек.

– Как долго? – спросил другой мужчина.

– Я не уверен. У меня заняло два часа, прежде чем я понял, что происходит. Только Люциуса не хватало, и никто не нашел парня. Похоже, что у Малфоя было около часа.

– Мерлин! – выкрикнул женский голос. – Час под проклятием Круциатус?

– Похоже на то, – резко ответил мужчина. – Мальчику посчастливится, если он выживет.

Захлопнулись двери, затем еще одни. Ковер заглушал звук шагов, когда человек, который спас его, снова заговорил:

– Это моя вина, директор. Если бы я был более осторожен...

– Северус, успокойся. Будем надеяться, что еще не слишком поздно.

– Директор, будьте реалистом! – прорычал мужчина. – Час! Лонгботтомы вытерпели три, и вам известно, что с ними произошло. Но я знаю Люциуса, он не прерывает заклятие! Его жертвы почти всегда умирают и сходят с ума быстрее, чем во время любой другой пытки. А это всего лишь ребенок.

Гарри слушал, понимая наполовину. В его памяти были более живы боль и огонь, который теперь вернулся и продолжал пожирать его, как тлеющие угли. Вдруг чувство подвешенности исчезло, сменившись чем-то мягким. Отчаянный стон вырвался из его горла. Прикосновение обожгло.

– Спокойно, – тихо сказал женский голос. – Уже всё в порядке. Всё в порядке.

Гарри почувствовал, как кто-то влил ему в рот зелье и заставил глотать, потом еще и еще. Через некоторое время его грудной клетки коснулся холод, когда с него сняли рубашку. У кого-то вырвался громкий вздох, а затем последовала серия тихо пробормотанных заклинаний, которые, казалось, должны что-то исправить. Насколько все плохо? Это был всего лишь Круциатус. При мысли об огне и невидимых лезвиях тело Гарри затряс озноб.

– Спокойно, – прошептал женский голос.

Эта особа, казалось, суетилась вокруг него, но делала вещи, которые были Гарри непонятны. Она также задавала вопросы, на которые он не мог ответить.

Еще раз кто-то откинул его голову, и он снова почувствовал вкус эликсира.

После этого наступила темнота.

* * *

Снейп нервно ходил вдоль одной из гостевых спален усадьбы Принц Мэнор. Мужчина, казалось, был полностью погружен в свои собственные мысли, но его взгляд каждую минуту останавливался на силуэте мальчика, лежащего на кровати. Лицо Поттера было бледным, испещренным пятнами крови, а тело мокрое и грязное. Его покрывало множество синяков, царапин и два пореза. У мальчика было шесть сломанных ребер, кость одного из которых прорвала кожу и выступила из грудной клетки.

«Это чудо, что он еще жив, – подумал Северус, – что за проклятое совпадение привело этого идиота в то место, прямо в руки Люциуса Малфоя?»

Мадам Помфри приоткрыла мальчику веки, но его зрачки не реагировали на свет, а глаза оставались без движения. Он весь слегка дрожал и хотя казалось, что он до сих пор в сознании, он не мог ответить ни на один вопрос. Когда Северус вслушивался в слабое и резкое дыхание, то сомневался, что мальчик мог бы отозваться, даже если бы полностью понимал, что происходит вокруг.

Северус опустился в кресло и закрыл глаза. Он с горечью подумал, что позволил эмоциям вырваться из-под от контроля. Очередная смерть... Даже если нет, даже если Помфри сможет спасти мальчика, то уж лучше смерть, чем судьба, которая ждет каждого после такого количества Круцио. Вдруг он почувствовал на своем плече чью-то ладонь. Северус посмотрел вверх на высокого седовласого волшебника, который ласково за ним наблюдал. Как же ему хотелось свернуться калачиком под взглядом этих ярких глаз, которые, казалось, пронизывают его душу.

– Я подвел, – прошептал он.

Северус не сказал больше ничего, как будто следующие слова застряли у него в горле. Он снова посмотрел на старика, лицо которого выражало сожаление и сосредоточенное внимание. Морщины на лбу и в уголках его глаз углубились, когда директор задумался. Северус не знал, о чем он думал, и теперь его это даже не волновало.

– Каждый делает ошибки, Северус.

– Но не такие! Я обещал защитить его. Я обещал Лили. – его глаза на миг затемнило лихорадочное безумие, а с уст полился несдержанный яд: – Возможно, я терпеть не мог мальчишку, он мог для меня ничего не значить. Он мог для меня даже никогда не рождаться. Но я обещал ей по собственной воле, Дамблдор!

– Ты прав. Но это не ты привел его к такому состоянию. Я хотел бы напомнить, что это я неправильно разыграл эту партию.

_______________________

* Раммор Коммон — деревня в английском графстве Суррей. Расположена в 35 км к юго–западу от центра Лондона.

Прежде чем ночь наполнится криком,

Прежде чем скрежет заглушит музыку,

Пускай всё вокруг замолчит,

Пускай мир освятит молчание.

— Кома, «Тишина и Огонь»

Утро наступило слишком быстро. Сердито ворча, Северус открыл полные песка глаза. Едва он избавился от утреннего морока и глаза привыкли к свету, Северус взглянул на время: девять часов. Он обвел взглядом просторную спальню в неприхотливом стиле. Открытые настежь ставни пропускали в комнату теплый утренний воздух, до сих пор насыщенный запахом дождя. Даже спустя двеннадцать лет Северус не мог привыкнуть и перестать удивляться, насколько этот дом отличался от Малфой-Мэнора.

Он нахмурился, вспоминая события прошлой ночи. Ах, ну да... Поттер. Он должен был приготовить сегодня зелье для Поттера. Он снова посмотрел на пейзаж, разворачивающийся за окном, на пеструю смесь лесов, холмов и равнин, которые окружали территорию усадьбы. В чистом голубом небе ярко светило солнца, под которым сверкали листья кустарников и фруктовых деревьев. Зрелище было необыкновенно вдохновляющим, однако Северусу не жаль было провести этот чудесный день в своей лаборатории в подземельях. Он любить готовить эликсиры и экспериментировать, а сегодня ему предстояло делать это одновременно.

Мастер зелий позволил себе придаться размышлениям. Он никогда бы не признался, что его посещают такие минуты. Для одинокого взрослого волшебника из чистокровного рода подобное поведение считалось хорошим тоном, но нет, Северус Снейп не размышляет. Не думает. Северус Снейп не более чем рассматривает варианты и действует в соответствии с логической схемой, либо же тайно что-то планирует, особенно если дело касается двух самых могущественных магов современности. Он придерживался мнения, что Альбус Дамблдор более опасен, чем Волдеморт: от второго хотя бы известно, чего можно ожидать. В свою очередь Альбус... никогда нельзя быть уверенным, чем он удивит. Если бы не хитрость и осторожность Северуса, директор давно бы уже подчинил его себе и, кто знает, что бы он заставил его делать. Может даже быть милым с гриффиндорцами. Мастер зелий скривился: упаси Мерлин!

Да, Северус Снейп предался размышлениям, однако через минуту его мысли обратились к более серьезным вещам.

Когда ночью Поппи закончила ухаживать за мальчиком и убедилась, что следящие заклинания работают, она заставила Северуса пройти тщательное обследование. Как член Ордена, она знала, что его деятельность несет за собой многократное испытание Круциатусом, но, во имя Салазара, ему это было не впервые и он мог о себе позаботиться. Так что после нескольких ядовитых замечаний, многочисленных убийственных взглядов и одного раздраженного рыка, Северусу удалось сбежать в свою спальню в Снейп-мэнор. Было четыре часа утра и он чувствовал усталость в каждой кости. Не помогло даже осознание того, что началась война, и из-за его беспечности Золотой Мальчик находится на грани смерти.

Борьба, поиск Поттера и страшное чувство неудачи, которое овладело Северусом, когда он понял, что не выполнил данное Лили обещание, исчерпали его полностью. Закрыв дверь спальни, он стянул с себя грязную мантию и поковылял к большой кровати с колоннами, на которых были вырезаны цветы. Едва его голова коснулась подушки, он уснул. Однако теперь, после нескольких часов отдыха, у него было достаточно сил и присутствия духа, чтобы образы последних событий пришли к нему с полной силой.

Разразившийся хаос поразил всех. Как будто всё зло сосредоточилось на той неестественно аккуратной и пронизанной тишиной улице. Северус вспомнил вспышки смертельных заклинаний, когда предупрежденный отряд авроров перешел в действие, и полуразрушенные стены зданий, которые падали, как карточные домики. Но ярче всего он помнил раздающиеся отовсюду крики и нечеловеческую фигуру Волдеморта, продемонстрировавшего несколькими взмахами, на что он способен. Под напором его гнева и мощи земля дрожала, словно не могла противостоять власти, волнами исходившей от чародея. Планы Темного Лорда рухнули, все пошло не так, как он хотел, и в тот момент мир осветился бешеным гневом.

Снейп давно не видел ничего подобного.

Возвращение в Чёрный Двор было наполнено страхом. Мир узнал о возрождении Волдеморта, но не о смерти Поттера. Уроборос. Возрождение через смерть. Кончина волшебника, способствовавшего его падению, должна была ознаменовать новую эру власти Темного Лорда. Момент славы темной стороны, её триумфальное возвращение, которое Волдеморт планировал месяцем ранее, снова потерпели фиаско.

Снейпу не позволено было сразу уйти, но это сыграло ему на руку: он смог сориентироваться в ситуации. К счастью, ему удалось избежал Круциатуса и других наказаний. Северус все еще оставался шпионом, заданием которого было вернуться в Орден. Когда Темный Лорд бушевал в ярости, он отступил в темный коридор. Ни один из пяти отправленных в парк Пожирателей не вернулся. Маггла сообщила, что именно там, в парке, мальчишка привык проводить время. Она сказала это за секунду перед прибытием авроров, прежде чем начался ад.

Северус направился к главным воротам и, убедившись, что за ним никто не наблюдает, посмотрел на цепочку. Ощущаемое вот уже час тепло уступило холоду и на хвосте змеи появились слова: Гарри Поттер пропал. Похищение Волдемортом не подтверждено. Он сразу же сосредоточился на ответе и отправил его только Альбусу: Поттер не у Темного Лорда.

Снейпа охватили подозрения. Он не был в них уверен, но наивно было думать, что такой талантливый волшебник как Люциус Малфой был легко пойман и арестован аврорами. Не теряя аремени, он аппарировал в Снейп-мэнор и направился к шкафу. Там он достал из ящика нечто, напоминавшее обычное пресс-папье в форме овала. На самом же деле это была коробка под Уменьшающим заклятием*, с гораздо более ценным содержимым, чем можно было предположить по неприметному виду. Северус пробормотал нужное заклинание и по краям появился замок, затем он осторожно вытащил изнутри серебристый волос.

В тот момент он сомневался, сработает ли его план. Не существовало следящего заклинания, которое можно было наложить на волосы или ногти. Принцип был прост: заклятие нужно произнести, указывая непосредственно на движущийся объект, однако Снейп рассчитывал на родственную связь и, движимый этой мыслью, в конце последнего семестра направился в спальню четверокурсников-слизеринцев, но никак не ожидал, что взятый с гребня волос Драко пригодится ему уже в самый первый день его повторной роли Пожирателя Смерти.

Чары, которые он планировал использовать, были очень старые и имели множество недостатков и ограничений. Частичка человека давала возможность выяснить местонахождение его кровных родственников с точностью до трех поколений. К сожалению, заклинание показывало их лишь ориентировочно и было бесполезно, если разыскиваемая особа находилась в защищенном от чар месте. Когда эта идея пришла Снейпу в голову, он уже знал об ограничениях, но лучше было иметь хотя бы такую возможность слежки за правой рукой Волдеморта, чем вообще никакой.

Пробормотав заклинание, он окончил его словами «Люциус Малфой». В воздухе появился туман, из которого сформировались слова: «Англия. Лес Раммор». И всё. Один из самых больших лесов южной Англии**. Конечно, Северус не ожидал получить более точные сведения, но это, по крайней мере, подтвердило его подозрения: у Люциуса были несведенные счеты с Поттером, а те, кто близко знал аристократа, были осведомлены, насколько мстительным он может быть. Малфой совершенно точно не отправился туда осматривать достопримечательности, только что, во имя Салазара, они делают в середине пущи?

Снейп болезненно осознавал, что только случай помог ему найти Люциуса. По удачному стечению обстоятельств он аппарировал именно на ту поляну, где Поттер оставил свою метлу. Мастер зелий быстро двинулся по следам, время от времени помогая себе заклинаниями, но всё равно дорога до нужного места заняла у него более часа.

Когда он увидел окровавленного и неподвижого Поттера, то сначала был уверен, что тот мертв, но затем его взгляд упал на Люциуса, палочкой держащего мальчика под заклятием. Мгновение спустя Северус уже знал, что означает представшая перед ним картина. В воздухе мелькнула красная вспышка заклятия онемения. Он сработал быстро и эффективно, так что Люциус так и не понял, кто его оглушил. Северус немедля использовал портключ и перенесся с Поттером в Принц-мэнор, где передал всю информацию Дамблдору, который тут же переслал основные сведения Кингсли. Вскоре Азкабан приветствовал нового заключенного.

Северус со вздохом встал и направился в ванную, такую же светлую и просторную, как большинство комнат Принц-мэнора. Он посмотрел в зеркало и его бровь цинично изогнулась. Увиденное ему не понравилось. В контрасте с бледным лицом круги под его глазами темнели еще больше обычного, а запутанные после сна волосы и легкая щетина сделали его похожим на беженца из Азкабана. На фоне украшенных золотом и серебром плиток контраст между его мрачной фигурой и атмосферой дома стал еще более очевиден. Снейп потряс головой, стараясь освободиться от этих странных мыслей. Мерлин, о чем он только думает?

После быстрого душа и приведения себя в надлежащий вид он оделся, отказавшись от привычной для него мантии в пользу черных брюк и шелковой рубашки с укороченными рукавами. В случае длительного зельеварения маггловская мода была не только более практичной, но и доставляла больше комфорта. Снейп давно это знал и в подобных случаях перестал придавать значение наряду волшебника. Он улыбнулся про себя, представив реакцию студентов, если бы они увидели его в таком виде: наверное, они не пережили бы шок. Северус пробормотал себе под нос что-то вроде «глупые дети». Он прекрасно знал, что думают о нем ученики и какие прозвища ходят по школе. Тем не менее, ни одно из них не производило на него впечатления, а некоторые, как «Главный Ужас Хогвартса», он даже поддерживал.

Спустившись вниз, он увидел Тонкс, сидящую за столом. Сквозь стеклянную дверь, ведущую на терассу, падали солнечные лучи, игравшие на её каштановых волосах. Снейп ядовито скривился: он-то надеялся съесть завтрак в тишине и покое. Иногда он жалел, что разрешил Дамблдору (хитрый старик!) сделать из своего дома штаб-квартиру Ордена Феникса.

Северус поздоровался настолько сдержанным кивком, что его можно было принять за обман зрения, и только усевшись смог рассмотреть вблизи напряженное лицо Тонкс и темные круги под её глазами.

— Тяжелая ночь? — насмешливо бросил он, кивая на её волосы, всегда разноцветные и яркие.

— Достаточно, — отозвалась она, пожимая плечами и делая глоток чая. — Я вернулась только час назад. Жду Альбуса.

Значит, она даже не ложилась спать. Ну, это не было удивительно: Северус хорошо помнил, какой хаос оставил после себя Темный Лорд на Тисовой улице. Его лишь интересовало, что случилось с Петуньей, под чьей опекой был мальчик, но он скорее отгрыз бы себе язык, чем спросил о этом Тонкс. Он не имел понятия, пережила ли Петунья атаку, потому что во время битвы он, прежде всего, был занят тем, что избегал летящих в его сторону проклятий. Может, лучше если она выжила? Северус её терпеть не мог, но представил себе подавленного Золотого Мальчика, который осиротел еще больше, чем это было возможно. Им сейчас не нужен был погруженный в траур и жалеющий себя подросток. Видение рассеялось, когда Снейп вспомнил, что мальчик лежит без сознания и, возможно, ни о какой жалости не будет и речи. Он сразу же нахмурился и на его лице появилась неприятная гримаса.

Внезапно с тихим хлопком появился эльф. Домовик поставил кофейник с черным кофе, чашку, корзинку со свежими булками и несколько маленьких тарелочек и мисочек, наполненных разнообразной едой. На них лежали овощи, несколько видов варенья, колбас и сыров. Было также молоко, овсянка и жареные колбаски.

М-м-м, замечательно. Хотя, придется приказать эльфу, чтобы он приносил только одну порцию, ведь всё это не съест даже семья из четырех человек.

В тихой компании Нимфадоры, которую Снейп игнорировал без малейших усилий, он принялся за завтрак и чтение «Ежедневного Пророка». Но уже один заголовок вывел его из равновесия.

— Что?! — пристально посмотрел он на Тонкс, чье лицо было чрезвычайно несчастным. — Это какая-то шутка?

Мастер зелий снова взглянул на текст. На первых страницах газеты было описано возвращение Того-Чье-Имя-Нельзя-Называть, но уже следующий заголовок, такой же большой и броский гласил, что Мальчик-Который-Выжил был похищен и его местонахождение неизвестно. Выдвигались даже предположения, что Гарри Поттера уже нет в живых.

— Я полагаю, началась паника, — прокомментировал Снейп, — мало того, что в одну ночь выяснилось, что Темный Лорд действительно вернулся и нисколько не похож на человека, так он еще и похитил Золотого Мальчика, которого вот здесь, — постучал он пальцем по одному из абзацев, — объявлено освободителем в первой войне, а также спасителем и единственной надеждой светлой стороны, — фыркнул он: хватило одного события, чтобы волшебный мир нашел себе мученника. — Кто-нибудь задумался, что мы не должны позволить этим денегератам написали, что Поттер может быть мертв? Ведь Темному Лорду только это и нужно!

На секунду волосы Тонкс вспыхнули ярко-красным.

— Вокруг была буря, трупы и обломки, а мальчик пропал. И как мы могли их остановить? Как только нашелся Гарри, Альбус лично вмешался, но уже было поздно — копии были разосланы. Я только удивляюсь, что Скитер промолчала об атаке, и из-под её пера не вышло ни одной заметки.

— Поправка, это я нашел его.

— Что?

Мерлин, её удивление просто возмутительно!

— Я. Нашел. Поттера, — медленно и отчетливо повторил Северус. — Чертов бывший Пожиратель в одиночку спас ваше драгоценное дитятко от верной смерти. Точнее, смерти от рук Люциуса Малфоя.

Изумление Тонкс выросло, а Снейп издевательски усмехнулся.

— Ах, Альбус тебе не сказал?

Тонкс отрицательно покачала головой.

— Известно лишь то, что он нашелся и был помещен в штаб-квартиру, то есть сюда. Ничего более. Мы даже не знали, кто его доставил и почему Гарри не добрался до безопасного места.

Снейп был рад, что знает гораздо больше и имеет возможность беспощадным образом проинформировать её:

— Он туда не добрался, потому что был атакован Люциусом Малфоем и еще четырьмя Пожирателями. Мальчишке удалось сбежать. Не спрашивай, как, я понятия не имею, однако это не меняет того факта, что двумя часами позже Люциус нашел его в какой-то глуши и решил поразвлечься.

Тонкс поспешно прижала ладонь ко рту. Произнесенные слова тяжело повисли в воздухе. Оба прекрасно знали, на что способен Люциус, если дать ему достаточно времени.

— Говоришь...?

— Круциатус.

Это слово объясняло всё.

* * *

После завтрака Мастер зелий взял с собой удобный набор флаконов и отправился в комнату, где лежал Поттер. Войдя, он быстро осмотрелся. На зеленом диване у дальней стены спала колдомедик. Северус удивился, но никак не прокомментировал это. Он подошел ближе и его глаза остановились на столике, беспорядочно уставленном бутылочками, из которых, однако, только три были пусты. Сам Поттер лежал на кровати под окном, он был по-прежнему крайне бледен, но дышал спокойно. Снейп нахмурился, увидев на тумбочке миску с водой и смоченный в ней кусок ткани. Лишь вблизи он рассмотрел капли пота, покрывающие лоб мальчика.

— Поппи, — позвал он, легко касаясь руки женщины.

Мадам Помфри сразу же проснулась. Когда её взгляд упал на окно и охватил светлую комнату, она вскочила так резко, что Снейп чуть не подпрыгнул.

— Что-то случилось, Северус?!

Колдомедик тут же бросилась к кровати Поттера и быстро просканировала палочкой его состояние. Только получив результат, она облегченно вздохнула.

— Можешь мне объяснить... — начал Снейп, наблюдая, как Поппи остуживает заклятием воду в миске и прикладывает холодный компресс на потный лоб Гарри. — Что я пропустил во время своего отсутствия?

Женщина вздохнула.

— Я понятия не имею, что происходит. Сначала казалось, что состояние мистера Поттера стабильно, по крайней мере настолько, чтобы избежать угрозы его жизни, — Помфри тяжело опустилась на диван и потерла ладонью морщинистый лоб. — Примерно через час после твоего ухода оно стало ухудшаться. Началась горячка, и я дала ему дополнительную порцию жаропонижающего зелья, но температура, вместо того, чтобы падать, росла. Поскольку концентрация магии была достаточно высокой, мне пришлось прибегнуть к маггловским методам.

Она указала движением руки на мисочку и Снейп понял. Может он и не был колдомедиком, но его профессия требовала знаний в этой области. Принцип объединения Гекена говорил, что угроза безопасности организма растет пропорционально количеству принятых доз зелья, причем одна доза эквивалентна трем целительным заклинаниям. Поскольку исцеление имеет другой характер и влияние на человеческое тело, в терминологии появилось понятие магической концентрации, то есть количества исцеляющих заклинаний и зелий, которое организм в состоянии принять за один раз. Из того, что Северус знал, Поттер принял вчера достаточно зелья и заклинаний, чтобы превысить возможности организма.

— Как он отреагировал на зелья?

Медсестра устало посмотрела на него.

— Мне кажется, ты знаешь ответ. Его стошнило равно через пятнадцать минут после приема. Это был рискованный шаг, однако я рассчитывала, что времени хватит, чтобы жар хоть немного снизился.

— Это всё? Я бы хотел обследовать Поттера, чтобы начать работу над зельем, которое поможет ему поправиться.

Северус не упомянул, что это скорее пожелание, чем реальная возможность.

— К сожалению, нет, — ответила колдомедик. — Когда жар вырос до сорока градусов, у мальчика начались судороги. Я не уверена, было ли это влияние температуры или пост-круциатусный эффект. Но если это второе...

Мадам Помфри поджала губы, не желая озвучивать свои опасения.

— Тогда это означает, что повреждены нервы, — закончил вместо нее Северус. — Только не известно, насколько.

Поппи кивнула. Они оба знали, что эта новость не рисует красочное будущее. Магомедицина могла вылечить много заболеваний, но при травмах рассудка она по-прежнему оставалась бессильна. При волшебной травме такого типа Северус знал три выхода. Поттер навсегда останется в коме. Он придет в сознание, но его разум будет замкнут, либо же он впадет в безумие. Наиболее оптимистичная возможность заключалась в том, что нервы повреждены незначительно и их можно регенерировать с помощью зелья собственной рецептуры.

Северус подошел к кровати и провел несколько базовых сканирований. Результаты не были удовлетворительными, но он и не надеялся на большее. Он долго глядел на худое лицо мальчика, раздумывая, не попробовать ли легилименцию, но отбросил эту мысль. Он предпочитал не рисковать. Позже. Хотя...

— Думаю, я возьму у Поттера пробу крови и постараюсь исследовать поверхность его разума.

Поппи сорвалась с дивана, становясь напротив Мастера зелий и целясь палочкой ему в грудь.

— Не смей, Северус Снейп! Это слишком опасно. Ты можешь ему только навредить.

Снейп раздраженно повернулся к женщине, посылая ей свой самый грозный взгляд.

— Минуту назад я думал о легилименции, так что радуйся, что я от неё отказался. А теперь будь добра, отойди в сторону и дай мне сделать то, что я считаю правильным. Я окклюмент и легилимент, исследование поверхности разума для меня — детская задачка.

Медсестра не сдвинулась с места. На мгновение оба замерли, борясь взглядами. В конце концов, недовольно морщась, Снейп выплюнул:

— Я не причиню вреда вашему Золотому Мальчику, обещаю. Я дал обещание защищать его.

Женщина заколебалась, но в конце концов уступила. Северус схватил Поттера за запястье и сделал надрез, затем набрал небольшой пузырек крови и закрыл рану. Когда он прятал образец в карман, его взгляд приковала рука мальчика, на которой выступили почти все кости.

— Поппи, Поттер всегда был таким тощим?

Мадам Помфри шагнула вперед, чтобы осмотреть мальчика ближе. Несколько секунд она раздумывала над ответом.

— Он всегда был довольно щуплым, но сейчас определенно худее, чем когда я осматривала его после третьего задания.

Снейп пришел к выводу, что встреча с Волдемортом лицом к лицу для его смертельного врага не могла относиться к числу приятных, и, следует отметить, что быть свидетелем черномагического ритуала возрождения — одна из наиболее неприятных ситуаций. Может он и посочувствовал бы Поттеру, если бы не яркое воспоминание о его легкомысленном поведении. Поттер, казалось, совершенно не понимал, какую опасность представляет собой Темный Лорд, но и как он мог это понимать, если никогда не испытывал на своей шкуре его гнева? Безопасная и беззаботная жизнь среди магглов точно ему в этом не помогла. Что ж, подумал Северус саркастично, разрушение высокомерия и самоуверенности, а также страх смерти точно не придают аппетита.

— Я хочу, чтобы ты меня сейчас не прерывала, я должен сконцентрироваться, — обратился он к медсестре, — как по мне, можешь даже выйти.

Конечно, Поппи и не подумала покидать комнату, она отошла и села на стул слева от кровати, всё еще недовольная намерениями Снейпа.

Проникновение на уровень рассудка без зрительного контакта для большинства легилиментов неосуществимо, но для Северуса исследование беззащитного разума не явилось серьезной проблемой. Он замер и сконцентрировался взглядом на лице мальчика, но через некоторое время сделал глубокий вдох и закрыл глаза. Северус выглядел так, будто вслушивался в окружающие его звуки. Потом он ощутил присутствие двух разумов. Легко определяя их в пространстве, Северус сосредоточился на нужном. Некотое время он зачарованно изучал волны и вибрации, наплывающие из этого разума, присматривался к его деятельности и закрытым мыслям, которые не собирался открывать, чтобы не повлиять на их движение и не заглушить их шум, но когда Снейп сконцентрировался на неповторимой мелодии, стараясь отобрать из её течения информацию, то заметил скрипы, которых не должно было там быть. В сознании мальчика царил...

— Хаос, — прошептал он, открывая глаза.

— Что это значит?

Снейп посмотрел на мадам Помфри и впервые в жизни удивленно ответил:

— Не знаю.

* * *

Входя в свою лабораторию Снейп продолжал раздумывать над тем, с чем он столкнулся в разуме Поттера. Занятый этими мыслями, он даже не заметил, как добрался до своего места и замер над пустым котлом, но он не был бы Северусом Снейпом, если бы не смог взять себя в руки и отложить волновавший его вопрос и взяться за работу.

Одно лишь предварительное изучение записей и книг заняло пять часов. Он должен был разработать эликсир на основе собственных экспериментов над пост-круциатусным зельем, принимая во внимание текущую информацию о состоянии Поттера. В этот момент он очень жалел, что забросил свои исследования после падения Темного Лорда: он почти было их закочил, но, поскольку безумный колдун перестал разбрасываться Круциатусами направо и налево, Северус потерял своих подопытных кроликов. Никто не подходил для экспериментов лучше, чем отчаявшиеся Пожиратели, которым уже надоели пост-круциатусные эффекты.

Еще час он разрабатывал состав на основе веществ, в чьей стопроцентной эффективности был уверен, а также составил пять вариантов, которые нужно добавить на последнем этапе приготовления. Несмотря на сомнения, какой из них даст нужный эффект, он знал, что определит это, «услышав» изменения в сознании мальчика.

В обеденное время к нему аппарировал эльф, но Мастер зелий тут же прогнал его, не желая прерывать работу. Только ближе к вечеру он решил что-то съесть, чтобы во время приготовления зелья ничего его не отвлекало, тем более такая прозаическая вещь, как голод. На этот раз он точно указал эльфу свои требования.

Ему потребовалось еще два с половиной часа, чтобы завершить первую часть основы. Приготовление зелья состояло из семи этапов, причем перед началом второго этапа следовало выждать ровно сутки. Северуса это не беспокоило, поскольку свободное время он собирался посвятить подготовке вариантов. К счастью, каждый следующий интервал между этапами сокращался вдвое. Это означало, что уже на третий день эликсир будет готов.

Погасив огонь под котлом и обезопасив зелье, Северус направился к выходу из подземелья., но не успел он преодолеть последнюю ступеньку, как ошеломленно застыл. Его спокойная и тихая резиденция неожиданно преобразилась в нечто, напоминающее вокзал. Всюду, куда бы ни упал его взгляд, суетились перекрикивающиеся друг с другом волшебники.

— Какого черта...

Северус запнулся, когда пробегавший мимо юноша задел его, и он опасно качнулся. Наспех пробормотанное «извините» было единственым, что он услышал, прежде чем парень исчез за углом. Кровь в жилах Снейпа закипела. В центре этого сборища он рассмотрел высокую фигуру Альбуса Дамблдора.

— Дамблдор! — процедил он. Как правило, Снейп обращался к своему работодателю уважительно, но это было уже слишком. — Я немедленно жду объяснений! Это должна была быть штаб-квартира, а не проходной двор.

Директор обернулся вокруг собственной оси, становясь лицом к лицу с очень злым Северусом Снейпом.

— Успокойся, Северус. У нас чрезвычайная ситуация, — серьезный тон сразу же остудил волнение мужчины. Он ждал продолжения, но его не последовало. Вместо этого Дамблдор направил палочку на свое горло. — Сонорус!

Эхо разнеслось по всему дому. Заклинание было достаточно сильным, чтобы каждый мог отчетливо услышать Альбуса.

— Я полагаю, вы задаетесь вопросом, почему я вас потревожил, созвав в этот прекрасный день, — Северус фыркнул: даже в чрезвычайных ситуациях Дамблдор не мог воздержаться от шуток. — Минуту назад наш информатор сообщил, что Волдеморт нападет на Министерство.

Несколько человек ахнуло, Северус же с недоверием уставился на Альбуса: второй шпион? До этой минуты он считал, что был единственным человеком, имевшим доступ к информации Волдеморта.

— Он также подтвердил, что нападение должно было состояться вчера после убийства Гарри Поттера, но, как мы знаем, эти планы сорвались. Поскольку слухи, распространенные «Ежедневным Пророком», повернули ситуацию в пользу Волдеморта, мы можем ожидать, что он в течение часа пожалует в Министерство.

— Не понимаю, что ему это даст? — прогремел Аластор Хмури. Его волшебный глаз дико завертелся. — Вчера авторы легко отбили его атаку.

— Это действительно хороший вопрос, но у нас сейчас нет на него времени. В девять часов вечера волшебники начнут покидать здание и Атриум будет заполнен людьми. Нужно обеспечить им наилучшую защиту.

На минуту воцарилась тишина, затем Альбус повернулся к Снейпу:

— Северус, принеси мне волос Гарри. Сию минуту.

Даже если эта просьба показалась ему странной, Снейп не выказал своего удивления. Без единого слова он отпрвился наверх в комнату мальчика.

— Альбус...

Он осекся и удивленно поднял брови, увидев на лбу, руках и груди Поттера влажные компрессы. Даже в тусклом свете лампы он разглядел, что состояние мальчика тревожно ухудшилось.

— Опять поднялась температура, — объяснила медсестра. — Не знаю, что еще я могу сделать.

«Ну, Северус, — сказал себе Мастер зелий, — ты эксперт в Круциатусах, пораскинь мозгами».

— Лихорадка то проходит, то возвращается, не так ли? — женщина утвердительно кивнула. — Температура является результатом заклинания, и что-то мешает организму восстановиться. Если ситуация не изменится, придется дать ему Глоток Живой Смерти и держать Поттера под его действием до тех пор, пока я не приготовлю своё зелье.

Колдомедик открыла рот, чтобы что-то сказать, но Снейп её перебил:

— Подумай над этим.

Не дожидаясь ответа, он вырвал с головы Поттера волос и вернулся вниз. Все с любопытством смотрели, как Снейп дает волос Альбусу. Затем старый волшебник достал из нагрудного кармана бутылочку с жидкостью болотного цвета. Оборотное зелье.

— Это даст нам фактор неожиданности и отвлечет Тома, — объяснил Дамблдор. — Люциус Малфой был немедленно заключен в тюрьму, но Волдеморт каким-то образом узнал о его участии в событиях прошлой ночи. Я думаю, Том был бы дураком, если бы полагался на слова Люциуса, но я также полагаю, что он не исключает гибели Гарри, — Дамблдор бросил волос в зелье. Жидкость зашипела и забулькала, понемногу становясь светло-зеленой. — Этот обман подорвет доверие Тома к одному из его верных сторонников, пресечет домыслы о предполагаемом похищении Гарри, объединит людей и мобилизирует их для борьбы.

Закончив свою речь, Альбус поднес бутылочку ко рту и залпом выпил половину содержимого. На их глазах фигура Дамблдора начала меняться: борода исчезала, белые волосы темнели, морщины разглаживались. Вскоре он полностью приобрел вид мальчика.

— Гарри будет главной мишенью, — в наступившей тишине молодой голос прозвучал очень четко и звучно. — Я не могу подвергнуть никого из вас такому риску.

— Действительно, Альбус, — огрызнулся Снейп, — мне кажется, что вместе с внешностью Поттера ты перенял и его сомнительный ум. С каких пор ты начал беспокоиться о риске, когда на кону стоит всеобщее благо?

Альбус с упреком посмотрел на Мастера зелий, и мужчина удивился, насколько этот взгляд был ему одновременно знаком и чужд. Эти молодые зеленые глаза много раз смотрели на него так, словно Северус сделал им что-то плохое, но в них никогда не было и грамма сочувствия.

— С тех пор, как риск стал совершенно ненужен, — Дамблдор трансфигурировал свою просторную мантию волшебника в джинсы и синюю толстовку, затем коснулся палочкой очков-половинок, преображая оправу в идентичную той, что была у Поттера. — Хм... — пробормотал он, — у Гарри действительно ужасное зрение, прямо как у меня, — Альбус костлявыми пальцами поправил очки на носу и заговорщицки подмигнул Северусу. Это выглядело слишком странно. — Кроме всего прочего, мы хотим, чтобы заголовки кричали о живом Гарри Поттере, а не о мертвом. Кроме него я — единственный человек, способный бороться с Томом и не проиграть.

С этим Северус вынужден был согласиться. Даже если он относил эти способности к удаче, то всё равно предпочел бы, чтобы такое положение вещей сохранялось.

Дальше всё произошло последовательно и быстро. Альбус кратко объяснил детали плана и волшебники по очереди перенеслись в Лондон. Уже через минуту в Принц-мэноре снова воцарили тишина и покой.

_______________________

* Аналогичное заклинание было на сумке Гермионы, когда в оригинале Трио отправилось на поиск крестражей. Его суть заключается в том, что данный предмет обладает гораздо большей емкостью, чем это видно снаружи.

** Автор признает, что слукавила: лес Раммор вымышленный, но деревня с таким названием действительно существует.