Выбор. Последствия (джен)

В Азкабане снятся только кошмары. Что хуже всего — кошмары из твоего прошлого. Каждую ночь — кладбище Литтл Хэнглтона, кипящий котёл, Волдеморт, кидающийся Авадами, мёртвый Седрик, чьи пустые глаза слепо смотрят в небеса…

Гарри не знал, что его разбудило — неистовая боль в шраме или лязг замков и решёток. В конце коридора раздавались голоса.

— Люциус, ты ли это?

— Идём, Антонин, наш Лорд ждёт тебя… — ответил знакомый вальяжный голос.

Стук открываемой двери — и вот в коридоре хрипло засмеялись, приветствуя друг друга. Голоса долетали до Гарри, но он не вслушивался, ему было безразлично, кто и зачем ступил под своды Азкабана — ведь к нему самому уже не придёт никто…

Шаги приближались к камере Гарри. Со скрежетом открылась дверь, и на пороге появился рослый усатый волшебник в дорожной мантии. Его лицо казалось смутно знакомым — должно быть, они встречались в прошлой жизни, когда Гарри ещё учился в Хогвартсе.

Некоторое время мужчина молча смотрел на него, видимо, сомневаясь, кто перед ним.

— Выходи, Поттер. Ты свободен, — наконец сказал он и расхохотался при виде изумления, отразившегося на лице Гарри.

Услышав слова незваного гостя, Гарри резко вскинул голову и уставился на него в упор. Это что, злая шутка, или он всё ещё спит?

— Зачем? Меня там никто не ждёт.

— Тёмный Лорд ждёт, — Пожиратель, пришедший за ним, сказал это на удивление серьёзно.

Волдеморт? Как странно: единственный, кто вспомнил о Гарри — убийца его родителей. Впору было засмеяться, но Гарри не смеялся так давно, что, кажется, совсем разучился это делать.

— Ты будешь выходить? — торопил здоровяк. — Или вывести тебя силой?

Гарри задумчиво посмотрел на него, и в памяти вдруг всплыло имя собеседника — того звали Уолден Макнейр.

— Нет, Макнейр, выйду сам… — устало ответил он, понимая, что в случае отказа ему так или иначе не дадут остаться. — Вы же всё равно от меня не отстанете.

В коридоре толпились Пожиратели Смерти — богато одетые освободители и радостные узники в тюремных робах. Они не обращали внимания на Гарри — первые не узнавали, вторым просто было не до него. Когда все вышли на улицу, на душе у Гарри вдруг стало легче. В конце концов, что было хуже — Волдеморт и быстрая смерть или долгое прозябание наедине с дементорами и своими воспоминаниями?

* * *

Семь месяцев в Азкабане не могут пройти бесследно. Гарри Поттера трудно было узнать в измождённом узнике, смотрящим на мир усталым, безразличным взглядом.

Его взяли под стражу по обвинению в убийстве Седрика Диггори, едва он успел рассказать министру магии свою версию событий. Фадж не желал верить в воскрешение Волдеморта, а лучшим способом доказать, что Седрика убил вовсе не Волдеморт, оказалось повесить его смерть на Гарри.

Суд состоялся через неделю, в том же зале, где Барти Крауч когда-то судил своего сына. Яблоку негде было упасть — помимо полного состава Визенгамота в помещение набились журналисты, учителя и ученики Хогвартса, представители Министерства, члены делегаций Бобатона и Дурмстранга.

Допрос свидетелей длился целый день. Нашлись хаффлпаффцы, сказавшие, что Гарри Поттер завидовал Седрику Диггори, хотел доказать, что он лучше их чемпиона. Некоторые из допрошенных слизеринцев сообщили, что ради славы Поттер готов пойти на всё. Снейп, когда его попросили дать характеристику Гарри, заявил, что у того наследственная предрасположенность к убийствам: его отец на пару с другом, ныне беглым преступником Сириусом Блэком, едва не убил однокурсника ещё в шестнадцать лет. Драко Малфой напомнил, что среди друзей Гарри Поттера имеются такие жестокие и опасные существа, как оборотни и великаны, о чём неоднократно писали в прессе. Рон Уизли долго молчал, прежде чем промямлить: «Не знаю, кому и чему верить», — заставив Гарри распахнуть глаза и с криком «Как же так, Рон?!» попытаться вскочить с кресла подсудимого — цепи, сковавшие запястья в самом начале суда, не дали ему этого сделать, Гарри оставалось лишь потрясённо смотреть, как его лучший друг, вздрагивая и краснея, сел обратно на свидетельскую скамью. Только Гермиона, Макгонагалл и Дамблдор до последнего отстаивали его невиновность, но на их заверения, что Гарри не способен убить кого-либо, последовал ответ Фаджа: суду нужны доказательства, а не частные мнения.

Под конец Гарри напоили Веритасерумом и задали только один вопрос.

— Мистер Поттер, это вы виноваты в смерти Седрика Диггори?

Гарри видел, как шевельнулся Дамблдор, с какой надеждой смотрела на него Гермиона…

— Да.

Требования Дамблдора продолжать допрос потонули в возмущённых криках зрителей и судей. За пожизненное заключение в Азкабан проголосовали все, кроме директора Хогвартса.

К двери еще не до конца осознавшего происходящее Гарри тащили два дементора, а толпа бесновалась. Эрни Макмиллан кричал: «Я ещё два года назад подозревал, что Поттер чёрный маг!», — Драко Малфой улыбался, Прытко Пишущее Перо Риты Скитер строчило в блокноте, Фадж утешал рыдающую Макгонагалл, а Амоса Диггори, порывавшегося задушить Гарри собственными руками, держали трое авроров.

В тот вечер Пожиратели Смерти в камерах Азкабана долго хохотали, узнав имя нового заключённого.

Первые недели Гарри думал, что его скоро освободят, что Дамблдор настоит на пересмотре дела. Но его приговор, как и приговор его крёстного двенадцать лет назад, не собирались обжаловать. Он признал под Веритасерумом свою вину — и никого не интересовало, что вина Гарри заключалась не в убийстве, а в предложении взяться за кубок одновременно.

Общество легко возносит героев на пьедестал, но так же легко сбрасывает их в грязь или сажает в клетку.

Гарри надеялся, что Сириус поможет ему бежать, ведь тот сам доказал, что это возможно. О том, что Сириуса поймали при попытке проникнуть в Азкабан, чтобы освободить Гарри, и предали Поцелую дементора, как и о том, что Гермиона Грейнджер прошла процедуру изменения памяти, решив покинуть разочаровавший её магический мир и вернуться к магглам, Поттеру сообщил главный аврор Руфус Скримджер, в сентябре навестивший Азкабан с инспекцией.

После этого Гарри перестал надеяться. Его жизнь была тоскливой, наполненной холодом, слезами и однообразными мучительными воспоминаниями, пока порог камеры не переступил Уолден Макнейр.

* * *

В комнате царил полумрак — нескольких свечей не хватало, чтобы осветить её полностью. В небе за окном тускло мерцали звёзды.

— Гарри Поттер, — насмешливо произнес Волдеморт, пристально разглядывая Гарри. Рукой он медленно поглаживал по голове Нагайну, кольцами свернувшуюся у него на коленях. — Думаешь, я убью тебя?

Гарри кивнул, изучая глазами стену и избегая смотреть на него. Говорить что-либо Волдеморту не хотелось. Гарри помнил их предыдущие встречи и знал, что Волдеморт убьет его не сразу: он будет слишком долго говорить о своей силе, о том, как долго жаждал этого момента, прежде чем наконец поднять палочку.

Гарри одинаково сильно устал и жить, и ждать смерти — не хотелось растягивать и без того мучительное ожидание.

— Не скрою, я действительно много раз хотел и пытался тебя убить, но сейчас не вижу в этом смысла, — неожиданно сказал Волдеморт. — Ты всё потерял, Поттер. Мне рассказывали твою историю: как маленький одинокий мальчик, презираемый родственниками-магглами, узнал, что он волшебник и принадлежит к огромному миру, полному чудес. Должно быть, ты с горящими глазами входил в Косой переулок и думал, что попал в сказку… — Волдеморт сделал паузу, задумчиво глядя на Гарри. — Я когда-то был таким же. Но мы живём не в сказке, Поттер, а в реальном мире, где люди глупы, а общество жестко и несправедливо. Твои друзья отвернулись от тебя, твой обожаемый крёстный мёртв, магическое сообщество объявило своего героя убийцей.

Гарри ещё раз машинально кивнул, не понимая, куда клонит Волдеморт. Он, что, передумал убивать его? Зачем тогда Пожиратели вытаскивали Гарри из Азкабана, в чём смысл? Его начинал раздражать этот долгий монолог.

— Поттер, я предлагаю тебе присоединиться ко мне.

— Что?

Волдеморт рассмеялся — его забавляло изумление, отразившееся на лице Гарри.

— Неожиданно, правда? Но подумай, Поттер, зачем мне убивать тебя, если ты не представляешь никакой угрозы? Ты стоишь передо мной, одинокий и беззащитный, потерявший всё. Я могу дать то, чего у тебя не было никогда. Собственный дом, возможность жить так, как хочешь ты. Возможность отомстить тем, кто называл себя твоими друзьями и так легко поверил в твою мнимую вину. Ты можешь жить, встав под мои знамёна, или умереть всеми покинутым — выбор за тобой.

Гарри казалось, что над ним смеётся судьба. Лишь несколько человек верило ему, друзья или отвернулись от него, или погибли, или отказались бороться, и единственным человеком, решившим вызволить его из Азкабана, оказался убийца его родителей. Выходя из камеры вслед за Макнейром, Гарри и не думал, что ему предоставят какой-то выбор. Он шёл на смерть и знал, что готов к ней, но сейчас… Он вдруг подумал, что ему только пятнадцать, и что он ещё никогда не жил для себя. Десять лет он терпел равнодушие Дурслей-старших и подзатыльники Дадли, четыре года старался вписаться в волшебный мир, надеялся, что его примут как своего, но так и не почувствовал себя частью магического общества. Он мог бы прожить ещё очень много лет, жениться, завести детей… Страшно представить, что жизнь оборвётся сейчас, когда никто даже не пожалеет о его смерти.

Если он примет предложение Волдеморта, его назовут чёрным магом, заклеймят как преступника… Уже назвали, уже заклеймили — хотя он этого не заслужил. Так не всё ли равно, что подумают люди, которые для него никто и для которых он — убийца?

— Я согласен перейти на вашу сторону, — сказал он, глядя не на Волдеморта, а в сторону окна, за которым начинало светлеть. Что-то внутри него клокотало, ревело, протестовало против такого решения… В какой-то миг в памяти возникло лицо Гермионы, и Гарри вздрогнул, испугавшись того, что бы она сказала о его действиях. Но решение уже было принято. Нагайна повернула голову к Гарри и тихо зашипела. Не злобно, не агрессивно — нет, в её шипении слышалось одобрение.

Глаза Волдеморта вспыхнули, он торжествующе улыбнулся. Вставало солнце, его лучи играли на верхушках деревьев; вид из окна навевал на Тёмного Лорда мысли о заре его нового мира.

В это же время в своём кабинете Альбус Дамблдор отложил в сторону «Ежедневный Пророк» со списком сбежавших из Азкабана заключённых и посмотрел на один из серебряных приборов на столике у камина. Судя по показаниям прибора, Гарри Поттер не был убит Волдемортом, а значит — случилось непоправимое.

Вот уже несколько месяцев директор боялся одного — что из-за несправедливого приговора и заключения в Азкабан Гарри озлобится и захочет мстить. Мальчика необходимо было вытаскивать из тюрьмы как можно скорее, но за полгода битья головой о бюрократические барьеры Дамблдор понял, что освободить Гарри законным путём не удастся. Он начал подумывать об организации побега из Азкабана — но опоздал. Том Риддл пришёл раньше. Почему он не убил Гарри, едва тот оказался в его руках? Разве что мальчик сам захотел перейти на сторону Волдеморта…

В памяти всплыли слова пророчества: «И Тёмный Лорд отметит его как равного себе». Если Гарри примет Чёрную метку, он перестанет быть равным Волдеморту, станет его слугой — а значит, угаснет последняя надежда на победу.

В чём, когда и в чём он ошибся, Дамблдор не знал — но в эту минуту ему хотелось плакать от жгучего чувства вины и неспособности что-либо исправить.