Последняя надежда (гет)

Ночной Змей не спал, хотя ночь была практически на исходе. И он не был уверен, что в особняке сейчас спит хоть кто-нибудь, после таких-то новостей. Курт сидел в своей комнате на подоконнике, читая какую-то книгу, но сюжет не увлекал его. Тусклого света от лампы на столе вполне хватало для чтения, его ярко-желтые глаза были созданы для того, чтобы видеть в темноте. Тонкий хвост с острым наконечником то и дело постукивал то по стене, то по стеклу темного окна, выдавая своего хозяина, вовсе не такого спокойного, как могло бы показаться на первый взгляд.

У него были определенные подозрения насчет девочки со скрипкой, но, к сожалению, кровное родство не определяется общей любовью к классической музыке. Кроме того, разве стала бы его дочь ни с того ни с сего бросаться на людей? Хотя… Гамбит может довести кого угодно.

К тому же, она ни разу не попыталась заговорить с ним. Если бы ему выпал шанс встретиться со своей матерью еще до его рождения, он непременно попытался бы сказать ей… что-нибудь.

Дверь бесшумно отворилась, хотя Ночной Змей готов был поклясться, что закрывал ее.

— Эй, Вагнер! — позвал Гамбит и, когда Курт обернулся, бросил ему через всю комнату позолоченный крестик. Тот ловко схватил летящий предмет еще в воздухе и, только раскрыв ладонь, понял, что это такое.

— У тебя совесть есть? — прошипел Ночной Змей. Судя по тому, как гневно сузились его глаза, он провел немало времени в поисках пропавшего имущества. — Хоть немного?

«Некоторые люди совершенно не умеют ценить доброту и честность», — вздохнул про себя Гамбит, который до этого украденное никогда в жизни по своей воле не возвращал, да и сейчас делал это вопреки всем своим принципам.

— Сейчас нет, — усмехнулся Гамбит, — но не проблема достать. Смотря, сколько ты готов заплатить.

Курт не понял тонкого французского юмора или сделал вид, что не понял. Он сжал крестик в кулаке и вернулся к чтению. Реми заметил, что Вагнер не торопится одевать вновь обретенную ценность, и поймал себя на мысли, что прежде он трижды окропит ее святой водой и хорошенько промоет с мылом, дабы смыть нечестивые прикосновения вора.

— О, mon Dieu! — разворачиваясь с тем, чтобы уйти, протянул Гамбит. — Было бы из-за чего обижаться! Это же совершенно заурядная вещь — есть у каждого второго. Только сегодня видел точно такой же на той ненормальной, которая меня чуть не убила…

Когда он обернулся, чтобы посмотреть на реакцию Вагнера, того уже и след простыл — только брошенная книга переворачивала страницы под собственным весом и, наконец, закрылась, не поддерживаемая ничем. Реми усмехнулся и вышел из комнаты, не забыв тихонько прикрыть за собой дверь. Похоже, в отличие от своей сводной сестры, Курт отлично понимал тонкие намеки.

Гамбит был одним из тех людей, которые никогда не изменяют своему стилю. Сказать правду: «Иди, поговори со своей дочерью. Готов поклясться, ей это сейчас нужно», — было бы слишком просто. К тому же, стоит один раз показать людям, что ты не такая уж и скотина, как они начинают ждать от тебя невесть чего: вежливости, сочувствия, самопожертвования, в конце концов!

Нет, быть честным — чересчур обременительно.

* * *

В камере становилось все холоднее: то ли действительно падала температура, то ли ей казалось, потому что все жарче разгорался огонь внутри нее самой. Воистину, самой страшной пыткой всех времен и народов является вынужденное бездействие. Мелисса лежала на жесткой койке лицом к стене и буквально кожей ощущала, как в пустую уходит время: главная база «Оружия» в Оклахоме продолжает свою работу, антимутантские движения набирают силу и сторонников, война приближается и шаги ее пока не слышны, но, когда они начнут отдаваться громогласными выстрелами плазменных пушек, будет слишком поздно. Люди уже готовы к войне — она видела это собственными глазами в Небраске. А мутанты слишком разрознены, слишком слабы уже в начале, чтобы надеяться на победу…

Она чуть пошевелилась и придвинулась к стене, чтобы прижаться горячим лбом к холодному камню. Терпение. Только терпение. Выбраться отсюда — раз плюнуть, разорвать наручники и согнуть прутья решетки не составит никакого труда. Но если она сделает это, утратит остатки доверия и никто никогда не станет ее слушать. Сколько бы примеров своей правоты она не привела, Люди Икс будут продолжать верить в свое «мирное сосуществование» и, когда придет время поверить в войну, они снова будут безоружны.

И все повторится сначала.

Девушка зажмурилась, перед глазами снова стали появляться кровавые картины ее последнего дня в будущем. Ни за что. Даже если они все ее возненавидят, даже если ей придется умереть, этот кошмар больше не повторится.

Было бы славно, если бы Бог в самом деле существовал. Можно было бы спросить у него, что делать. Говорят, некоторым он даже отвечает, но такое чаще случается в анекдотах, чем в реальной жизни. Так что придется подумать над этим самой…

Где-то в начале коридора раздался характерный звук телепортации. Мелисса сделала глубокий вдох и не без труда выдохнула.

Нет, Бога точно нет. А если есть, то он редкий гад.

Мелиссе показалось, что Вагнер шел по коридору целую вечность. Во всяком случае, он никогда не передвигался так медленно. Обычно, чтобы попасть из пункта А в пункт Б, ему требовались доли секунды. Наконец, он остановился перед решеткой ее камеры, которая, в принципе, не являлась для него преградой. Девушка не шевелилась. Вряд ли его удастся провести, притворяясь спящей, но посмотреть ему в глаза — все равно, что признать, что она его дочь. Признать это — значит снова ему доверять. Доверять — значит рассказать, как они выбирались по ночам из Академии и направлялись в разные концы города, чтобы прикончить лидеров людского движения, которым от роду на тот момент было не больше десяти лет...

— Мне жаль, — осторожно произнес он. — Твой друг был хорошим человеком.

Мелисса стиснула зубы. Дэниел не «был». Он никогда не существовал. Никогда не закрывал их от пуль, никогда не делился со всеми безвкусным, но драгоценным пайком… Все воспоминания о нем — всего лишь иллюзия, порожденная временной петлей.

Раздался тяжелый вздох. Видимо, Курт понял, что с ним и впредь не собираются разговаривать.

— Я что, был настолько плохим отцом?

«Лучшим, о каком я только могла мечтать».

— И что же я такого сделал, что ты со мной даже ни разу не заговорила?

« Умер».

В отличие от всех остальных, Мелисса собственными глазами видела, как умирали Икс-мены. В том числе Курт Вагнер. Тед, Дэниел и Сайрин слышали, что она говорит, но в глубине души не верили ей. Практически в тот же самый день они обрели своих родителей снова, в лице их более молодых копий. Они могли теперь любить людей, которые их никогда не знали, как людей, которые их вырастили. Фактически, незаслуженно, но также сильно.

И только потеря Мелиссы была необратима. Она не могла видеть в двадцатилетнем Вагнере своего отца, потому что твердо знала, что он мертв и ничто его не вернет. А этот Курт, молодой, еще не тот человек, который ей нужен, и еще долго им не будет.

Только мифический Гамлет мог невозмутимо беседовать с тенью своего мертвого отца, а Милли, к сожалению, была живым человеком.

Курт постоял там еще немного, прижавшись спиной к решетке противоположной камеры. Он бы сейчас многое отдал за телепатические способности. Девушка упорно молчала, и он был не в силах заставить ее поговорить с ним. Может быть, дело было в ошибках, которые он еще не успел допустить. Может быть, еще в чем-то… но она не принимает его и он не знает способа до нее достучаться.

Ждать ответа дольше не было смысла. Он снял форменную куртку и одним прыжком оказался за решеткой, около койки, на которой лежала Мелисса. Здесь действительно было прохладно, и он укрыл ее своей курткой, потому что больше ничем помочь ей не мог. Задержавшись еще на полминуты, чтобы просто посмотреть, как поднимаются и опускаются в такт дыханию ее плечи, он телепортировался к выходу.

Она была частью той мечты, о которой он даже никому не рассказывал. Частью той женщины, которую он должен был вскоре полюбить. Его собственной частью, которая его упорно отвергала.

Убедившись, что Вагнер ушел, Мелисса тут же сбросила куртку. Она пахла серой. Запах, к которому она привыкла с детства, теперь являлся совершенно ненужным и крайне болезненным напоминанием о том, что детство прошло.

* * *

Конечно же, у него не было никаких дел посреди ночи — Тед просто-напросто пошел спать. Проснулся он только ближе к полудню. Голодный, злой и еще более усталый, чем накануне вечером. И между тем, чтобы поинтересоваться у отца, не собираются ли они выпустить Мелиссу к обеду, и спросить Сайрин, как прошел разговор с Ангелом, он почему-то выбрал второе.

С трудом поднявшись с кровати, в которую он вчера упал, не раздеваясь, Тед добрел до комнаты Кэтрин и, открыв незапертую дверь, резко почувствовал себя не в своей тарелке.

Кэтрин сияла. Она просто светилась счастьем, несмотря на то, что, похоже, всю ночь не спала. Ее скудные пожитки были разбросаны по всей комнате, а на кровати лежала небольшая дорожная сумка. Сайрин торопливо складывала в нее вещи.

— Какого черта ты делаешь? — пока еще дружелюбно поинтересовался Тед.

— Обстановка здесь не слишком располагает к общению, — радостно улыбнулась она и запихнула в сумку расческу и полотенце, — мы с папой уезжаем во Флориду на денек.

А, ну, понятно. Стало быть, поговорили они хорошо. Тед сосредоточенно потер челюсть, которую сводило то ли от зевоты, то ли от сдерживаемой злобы.

— То есть ты собираешься бросить Морриган и нас с Мелиссой и укатить во Флориду с отцом.

— Не передергивай, Тед, — застегивая сумку, проговорила она и снова улыбнулась. — Это всего один день.

Он казался невозмутимым, но как только Кэтрин попыталась пройти с сумкой к выходу, он схватил ее за руку и вывернул так, что она охнула от боли. Причем, он поступил еще достаточно мягко. Дэниел на его месте заключил бы ее под купол, звуки от которого отражаются внутрь, Мелисса пару раз ударила головой о стену для прояснения сознания, а что бы сделала Морриган, он даже думать боялся.

— Ты забыла, зачем мы сюда пришли? — прошипел он, пристально глядя ей в глаза. Нет, он понимал, конечно, что отец для нее много значит, но бросить ради него команду — это явный перебор.

— Только попробуй встать между мной и моим отцом, — прорычала она в ответ и дернула руку, что, впрочем, не помогло. — До конца жизни будешь пользоваться слуховым аппаратом!

Тед вырвал у нее сумку и швырнул на кровать, а затем взял девушку за плечи и встряхнул как следует:

— Не важно, насколько сейчас у вас все хорошо! Там, дома, двадцать лет спустя он все еще мертв!

Несколько секунд они буравили друг друга злыми взглядами, наконец, Кэтрин сдалась:

— Ты вечно все портишь… — высвобождаясь из мертвой хватки, проворчала она.

— Да, — кивнул Тед и про себя решил поторопиться с визитом к Мелиссе. Вправить мозги ей может быть гораздо сложнее.

* * *

— Вы собираетесь ее выпустить? — без обиняков начал Тед, едва они с Сайрин переступили порог лаборатории.

— Нет, — качнула головой Джин, с трудом оторвавшись от сканирования памяти Морри, — я чувствую, что она все еще не может успокоиться.

Женщина с трудом поднялась и отошла от кровати. То, что она видела, с каждым часом пугало ее больше и больше. Обрывки пока не желали складываться воедино, но уже до боли напоминали ее кошмарные сны.

— Ну, еще бы, — фыркнула Сайрин. — Тюремная камера четыре на четыре в двадцати метрах под землей не очень-то располагает к позитивному мышлению.

Тед шикнул на нее и попытался договориться:

— Можно мы хотя бы отнесем ей еду? Мы ее друзья и все такое…

— Поверьте мне на слово, — горько усмехнулась Джин, припомнив двух вчерашних визитеров, которым от разговора с Мелиссой стало только хуже, — ей сейчас меньше всего нужны еще какие-то гости.

— Но ей нужна еда.

— С этим не поспоришь, — Джин внимательно посмотрела на одного, затем на другую. Они действительно не собирались помогать Мелиссе бежать. Все, чего они хотели, — это отнести ей еду и поговорить о чем-то важном для всех троих. Учитывая последние события, скорее всего, о родителях…

Она глубоко вздохнула и не стала копать глубже, у нее было и, судя по всему, будет полно собственных проблем. Джин достала из кармана пластиковую карту и подала новобранцам:

— Вот ключ. Поднос возьмите в столовой.

* * *

Морриган явно умела читать, но не проявляла к этому занятию особого интереса. Как и любой девочке, ей нравились все эти принцессы в роскошных платьях и даже некоторые комиксы, но ни одна книга не занимала ее больше, чем на полчаса. Впрочем, если Джин ей читала, она с радостью слушала и готова была провести так хоть целый день. Похоже, это ее: "Мы будем счастливы, ты и я", несмотря на всю парадоксальность ситуации, наконец-то наступило. Она была рядом со своей матерью и больше, казалось, ничто ее не волновало. Джин же, при внешней беззаботности, в данный момент напоминала сапера за работой. Она не могла вызывать у девочки прямые воспоминания о будущем, так как они неизменно приводили к вспышкам ярости, которые Джин поспешно купировала, памятуя о первом и не совсем удачном опыте общения с дочерью. Умелый телепат, она искала другие пути, через ассоциации и образы, осторожно подбирая истории о счастливых семействах, но именно в эти сказки Морриган верила меньше всего, подспудно ожидая, что все вот-вот должно рухнуть, потому что не бывает так хорошо.

"Что же мы с тобой наделали, Саммерс? — вздыхала про себя Джин, переворачивая очередную страницу. — Что мы такого натворили?"

На следующей странице была сказка о Снежной Королеве...

Едва взглянув на прекрасную и холодную Королеву в белых одеждах, у трона которой сидела на коленях маленькая Герда, Морри напряглась и обнимавшая ее за плечи Джин сразу же почувствовала это. Самым верным решением на данный момент было бы вырвать у девочки книгу и немедленно заставить забыть этот образ, но Джин помедлила, надеясь хоть на этот раз что-то узнать.

Изящная рука в белой перчатке на плече ее отца, белые волосы на подушке, где спала мама... Белый плащ, запах духов, холодный и свежий... чужой.

"Я люблю тебя, дорогой. Но есть вещи, которые я не могу сделать даже ради тебя, — она вздохнула и присела на стол, изящно скрестив ноги в высоких сапогах и облокотившись на руки, немного откинулась назад. В каждом движении скользила уверенность в собственной неотразимости. — Даже собаки понимают, когда с ними играют из страха или только для того, чтобы угодить их хозяину. Неужели ты думаешь, что твоя дочь этого не чувствует? — выдержав паузу и не получив ответа, она заключила: — Как бы то ни было, мы должны ее изолировать. Это совершенно необходимо".

Морри захлопнула книгу так внезапно, что Джин вздрогнула.

— Я не буду это читать, — звенящим от напряжения голосом сказала она. На этот раз девочка проявила прямо-таки героическое самообладание, чего нельзя было сказать о Джин, вцепившейся свободной рукой в одеяло.

— Я принесу тебе другую, — после неловкой паузы рассеянно проговорила она и, встав с кровати, вышла в соседнюю комнату, пытаясь унять дрожь в пальцах.

Такое просто не укладывалось в голове! Через несколько лет Скотт променяет ее на эту ухоженную блондинку, даже имени которой невозможно вытянуть из Морриган, настолько она ее ненавидит и боится!

Почему? За что он с ней так? За что так с ними обеими?! Джин прижала руку к губам, чтобы девочка не услышала, как она плачет. Подумать только, ведь они собирались жить долго и счастливо, как в этих дурацких книжках, а теперь выходит, что не так уж и долго им осталось...

Жизнь приучила Джин Грей не жалеть себя дольше пяти минут. Любое горе отбирало силы и она знала это, как никто, так что на исходе пятой минуты она уже дышала ровно и смотрела на себя в стеклянной дверце шкафа практически сухими глазами, с усилием запирая осколки своей же мечты подальше в глубину сердца, чтобы достать и поплакать над ними как-нибудь позже, в одиночестве.

Мистер Саммерс задержался у входа в лабораторию ровно на десять секунд. Достаточно для того, чтобы набраться смелости, но недостаточно, чтобы кто-нибудь посмел упрекнуть его в трусости. Застав девочку в одиночестве, он в замешательстве остановился у порога и отчетливо услышал, как закрылась за ним автоматическая дверь. Все-таки он предпочел бы, чтобы здесь была Джин... чтобы она... представила его, что ли.

Скотт не был удивлен, узнав, что его дочь именно эта девочка — в конце концов, именно с ней лучше всех ладила Джин... Насколько это было возможно, разумеется. Морриган не обращала на него никакого внимания, она рассматривала какую-то книгу. Переворачивала страницы она, впрочем, немного нервно, но Циклоп этого не заметил. Он шагнул вперед, улыбнулся дружелюбно и сказал:

— Привет...

Девочка подняла голову, взглянула на него... и Скотт понял, что сделал это зря.

* * *

Шагая по коридору, Тед вертел головой, пытаясь найти нужную камеру. Все они были пусты, кроме одной. Шаги гулко отдавались от стен, и в этой тишине голос Мелиссы вдруг показался слишком резким:

— Я думала, вы двое уже забыли про меня.

Тед вздохнул с облегчением. Слаба богу, Мелисса в порядке и не пребывает в эйфории от воссоединения с родственниками, как — он покосился на Кэтрин — некоторые. Он опустился на колени, открыл специальную задвижку, через которую заключенным полагалось подавать еду, и просунул поднос под решетку.

— Про тебя мы, может, и забыли бы, но не про базу «Оружия» в Оклахоме, — он просунул руку сквозь прутья и украл кусочек картошки фри из тарелки. А что? Он тоже не завтракал! — Ты прохлаждаешься здесь уже больше суток. Готов спорить на что угодно, у тебя есть план.

Из полутьмы камеры сверкнули ярко-желтые глаза. Тед поймал себя на мысли, что выманил на еду дикого зверя. Мелисса подошла к решетке и села напротив, лицо ее за прошедшие сутки сильно осунулось. "Наверное, стоило взять ей в столовой пару лишних пирожных", — подумал он и стянул еще ломтик картошки.

— Нет у меня никакого плана, — проворчала Мелисса и хлестнула по руке Теда, который потянулся за третьим ломтиком. — А если бы и был, то сохранить его в тайне при двух бдительных телепатах все равно нет никакой возможности. И вообще...

— Что это?! — вдруг вскочил на ноги Тед.

— Где? — переспросила Сайрин, в очередной раз забыв, что время для Теда всегда течет на минуту быстрее.

Где-то над их головами глухо громыхнуло. С потолка посыпался цементный песок, Мелисса невозмутимо накрыла руками бифштекс и картошку, и когда пыль осела на тыльной стороне ее ладоней, стряхнула ее на пол и как ни в чем не бывало продолжила есть.

— Это, я полагаю, мистер Саммерс решил поближе познакомиться с дочерью и огреб за все, чего еще не сделал, — ехидно предположила Сайрин и уселась на пол, у ног Теда. — И не смотрите на меня так, — добавила она, поймав на себе удивленные взгляды, — у нее теперь есть мать и она "отлично справляется".

Мелисса тем временем почувствовала вкус к еде и к жизни:

— Зато ближайший час мы можем быть уверены, что телепатам не до нас. А следующие несколько дней они опять будут заняты только нашей маленькой мисс Грей и проблемами ее социализации.

— Итак, — снова покушаясь на картошку, Пророк вернулся к прежней теме, — план?

— План следующий...

* * *

Циклоп отскочил в сторону, и огненный вихрь снес только шкаф с препаратами, да оставил вмятину в стене, не причинив ему вреда. Впрочем, Морриган, больничная сорочка на которой плавилась и опадала кусками, вовсе не собиралась на этом останавливаться. Смотреть на нее было больно даже сквозь рубиновый визор: свет, исходящий от ее щуплого тела, резал глаза. Прибежавшая на грохот Джин застыла в ужасе: полузабытый кошмар превратился в реальность и первый, кто погибнет от руки ее ожившего сна, будет Скотт Саммерс. Сказать, что она не раздумывала прежде, чем броситься на помощь, было бы не совсем точно... Пару секунд, пока Морриган делала вдох, вновь набираясь сил для следующего удара, Джин думала о том, почему бы ему действительно...

Морриган выбросила вперед руку и живое пламя с жутким гулом устремилось к Скотту.

Почему бы ему действительно не умереть?

— Нет! — она встала между Циклопом и Морриган и раскрыла псионический щит, казалось, даже раньше, чем сама успела подумать об этом. Убив одного из родителей, Морри убьет и себя! Жаль, что в таком состоянии она не способна воспринимать какую бы то ни было логику.

Джин попыталась проникнуть в мысли девочки, но там стучало только громовое: "Предатель! Предатель! Ненавижу! Ты виноват, что мама умерла!". Телепат спокойно пропустила известие о собственной смерти — мало что могло расстроить ее больше, чем то, что она уже узнала. Глядя на девочку, парившую в ярких языках пламени над горящей кроватью, она поняла, почему новобранцы дали ей имя языческой богини смерти — ничего более устрашающего, чем ее гнев, представить было невозможно.

— Морриган! — сдавая под напором пламени, кричала Джин. — Морриган, прекрати немедленно! Сейчас же!

— Рейчел, — поднимаясь на ноги за ее спиной, прохрипел Циклоп. Судя по всему, ему все-таки досталось. — Я бы назвал ее Рейчел.

— Рейчел! — строго крикнула Джин. — Возьми себя в руки!

Сомнение, как маленькая льдинка, тронуло горящее яростью сердце Морриган, и именно потому было настолько неожиданным и болезненным. Девочка дернулась, упала на кровать и так и осталась сидеть среди клочьев опаленной дымящейся ткани, растерянно хлопая глазами. Что она сделала не так? Разве он не предал их? Разве не он позволил маме умереть, чтобы остаться с этой злой холодной женщиной? Разве они не заперли ее от всех на долгие месяцы в скучных бесцветных комнатах? Почему мама запрещает ей злиться, когда она, Рейчел, имеет на это полное право?!

— Тебе не стоило приходить сюда, — не оборачиваясь к Скотту, проговорила Джин.

— Это я уже понял, — потирая руку, ответил он. Оказывается, Зверь не зря помимо прочего сделал костюмы еще и огнеупорными.

— Уходи.

— А нам не следует объяснить ей...

— Убирайся! — рявкнула она. Саммерс подчинился далеко не сразу. Он терпеть не мог, когда от него что-то скрывают, а если это что-то настолько важно, что его пытается убить за это собственная дочь — тем более. Но сейчас, глядя на напряженную спину Джин, он предпочел не спорить.

Когда дверь за Скоттом закрылась, телепат позволила себе обернуться. Он придумал имя для их ребенка задолго до его появления. Он мечтал о дочери. Не мог же он в самом деле не любить их обеих?

* * *

Разумеется, Гамбит ничего не сказал. Он отшучивался, улыбался, уходил от темы и узнать что-то от него было невозможно. Шельма даже думала попросить Джин задать ему пару вопросов вместо нее, но вовремя вспомнила, что этот подлец даже для телепатов темная лошадка. Впрочем, ей уже не столько нужен был ответ на вопрос, какое отношение Гамбит имеет к смерти Дэниела, сколько собственное однозначное решение: остаться с ним или искать счастья где-то еще? И чем дальше, тем больше она склонялась ко второму варианту...

— Реми! — наконец гаркнула она, оставив извечное насмешливо-официальное обращение по кличке. — Ты понимаешь, что тебя со мной ждет?! — она с ненавистью стряхнула со своего плеча его руку и пропустила мимо ушей успокаивающее "chere". — Никаких прикосновений! Никакого секса! Никаких детей, в конце концов! Лучшее, на что ты можешь рассчитывать, — это смотреть на меня, как на куклу в витрине магазина! Всю жизнь!

Гамбит так много и часто предавал и обманывал женщин за свою жизнь, что, в конце концов пришел к выводу, что раз он не может прикасаться к единственной женщине, которую действительно любит, — это даже… справедливо. По крайней мере, закономерно. Рано или поздно что-то подобное должно было с ним случиться.

— Значит, буду смотреть на тебя, — он улыбнулся, но уже серьезно прибавил: — Всю жизнь.

Шельма замерла. Сейчас она должна была сказать, что тоже готова смотреть на него всю жизнь, оставив все несбывшиеся надежды, но она молчала. Она любила Гамбита безумно, но впервые задумалась, достаточно ли этого?

Ведь где-то на свете есть человек, который способен подарить ей сына, этого прекрасного молодого человека, который держал ее за руку и улыбался так тепло. Возможно, она никогда не полюбит того, другого, но желание еще хоть раз увидеть своего ребенка сейчас перекрывало даже это. Теперь, кроме своей ослепляющей любви к мужчине, она знала и еще одну любовь, материнскую, которая каждой клеткой тела стонала об огромной потере, хотя, казалось бы, невозможно потерять то, чего никогда не имел.

Реми и Дэниел исключали в ее судьбе один другого, а нужны были ей оба, как воздух.

Шельма ничего не ответила, она развернулась и тихо вышла из комнаты. Оставшись в одиночестве, Гамбит достал сигару и спокойно закурил. Казалось невозможным, что женщина может сделать такой выбор. Но Гамбит здесь, а Дэниела нет. И значит, выбор этот предопределен заранее.