Родная кровь (джен)

Сэм не спит.

Винчестеру кажется, что Сэм не спит никогда. Он кричит, визжит и хохочет, когда Джон бодрствует. Он скулит и бубнит, когда Джону удаётся задремать, вернее, когда предельная утомлённость просто отключает его.

Сэм не устаёт.

Он может греметь цепями на протяжении суток, двух, трёх. Он может часами рассказывать о том, что чувствовала Мэри, когда демон вспарывал ей живот, в котором уже жила крошечная девочка, что чувствовала Мэри, когда вместе с ней сгорала нерождённая дочь.

Сэм издевается.

Он не пользуется судном, которое отец ставит на табурет возле кровати. Он гадит под себя и, когда Джон подмывает его, тонким голосом спрашивает, нравится ли папочке к нему прикасаться. «Папуля, не стесняйся, ты ведь всегда этого хотел, правда? Ты ведь пожалел, что оставил Дина со старым алкашом, когда увидел, каким красивым он вырос!» Однажды Винчестер, не выдержав, влепил сыну две пощёчины. Сэм захихикал и сообщил, что папочка может бить его в любое время, если это его заводит.

Всё начиналось замечательно.

Когда уехал жёлтый «кадиллак», отец и сын Винчестеры долго сидели на берегу озера. Джон не мог налюбоваться на Сэма; он искал в миловидном юноше черты потерянного ребёнка — и находил. Густые каштановые волосы падали на лоб, как в детстве; раскосые карие глаза, нос «уточкой» и острый подбородок напоминали о матери, Синтии.

Сэм оживлённо рассказывал, как скучал по семье, как демон, убеждая его и ещё нескольких детей в великом будущем и всевластии, пытался инициировать в них экстрасенсорные способности. Тренировки длились годами и уже, кажется, начали приносить плоды, когда Азазель сказал Сэму, что возвращает его отцу.

Они поехали в Сент-Джеймс, где Винчестер арендовал небольшой дом, стоящий на отшибе, почти в лесу. В машине Сэм, откинувшись на спинку сиденья и улыбаясь, смотрел на отца. Джон тоже улыбался, но всякий раз, когда он поворачивал голову направо, сначала видел бледного, скованного по рукам и ногам Дина.

Отужинали в небольшом итальянском ресторанчике. Сэм беззастенчиво крутил головой, разглядывая светильники в кованых кружевах, пейзажи на стенах, столы, покрытые клетчатыми скатертями, приветливых людей.

Джон заказал множество вкусных блюд, на которые Сэм налетел со всем аппетитом шестнадцати лет.

— Тебя хоть кормили? — забеспокоился отец.

— В демонской школе? Здоровой, но невкусной пищей. Я так мечтал о чём-то домашнем, о маминой стряпне.

— Ты помнишь, что Мэри погибла? — осторожно спросил Винчестер. Знал — не вовремя, но не сумел удержаться.

— Да, конечно, — легко ответил Сэм и взялся за пасту с мидиями. — Я уже отвык, что может быть так красиво. У нас там всё прямо, мрачно и пусто, как в монастыре. Азазель считает, что красота бессмысленна и разлагает душу. Я соскучился по музыке и цветам.

— А по Дину скучал?

— Старший брат — это круто. — Сэм запихал в рот сразу три миндальных печенья. — Папа, компьютер ты уже купил?

Дом был одноэтажным. Состоял из гостиной, кухни и трёх спален. Сэму его комната очень понравилась; сын сказал, что давно забыл о подобном уюте. Джон пообещал — с утра они поедут за одеждой, ноутбуком и телефоном.

Приняв душ, парнишка быстро заснул; Винчестер слушал лёгкое дыхание, доносящееся из комнаты напротив — обе двери были открыты, и думал о том, что цель достигнута: сын рядом, живой и здоровый. Теперь нет смысла в охоте. Нужно устроить Сэмми в школу, найти работу, копить на колледж. Нужно попробовать жить под дамокловым мечом, в ожидании расплаты.

Джон задремал под утро нездоровым чутким сном. Это и спасло: услышав шорох, он проснулся за секунду до того, как Сэм впился зубами в его горло.

Для подростка Сэм был невероятно силён, но Джону всё же удалось его сбросить, скрутить и связать оторванным от торшера проводом.

Сэм неистово дёргал руками и ногами, стараясь освободиться. Когда понял, что не удастся, начал хохотать, широко открывая рот, измазанный кровью отца. Он заливался искренним гоготом, глядя на потрясённое лицо Джона.

— Папочка… — еле выговорил он между взрывами смеха, — никак ты думал, что тебе вернули чистенького, белого и пушистого Сэмика?.. Думал, девять лет я был в скаутском лагере, правда?.. И считаешь, что отдал Дина заботливому дяденьке-инструктору?.. — Сэм перестал хохотать, перевёл дыхание и мотнул головой, чтобы сбросить с глаз слипшиеся от пота пряди. — Скаутмастер Азазель сейчас сдирает с Дина кожу. В буквальном смысле, папочка.

— Он говорил мне совсем другое… — выдавил Джон.

— Демоны лгут, Винчестер! Для тебя это новость?

Бобби ответил сразу, словно ждал звонка.

— Кто это?

— Джон…

— Будь ты проклят!

— Подожди, не бросай трубку! Умоляю! Ради Дина!

— Что ты сделал с парнем?

— Я… — Джон сделал паузу, чтобы набрать воздуха и придавить себя словами, как рухнувшей скалой: — Я отдал его демону. За Сэма.

Сингер молчал в течение минуты. Потом ровно выговорил:

— Я убью тебя, сволочь.

— Приезжай, сопротивляться не буду, — сказал Винчестер. — Сент-Джеймс, Миннесота, дом шестьдесят восемь тринадцать на Четыреста Сороковой улице. Убей. Прошу об одном — помоги Сэму… — Бобби не проронил ни слова, и Джон решился продолжить: — Он — как одержимый, но демона в нём нет, я проверил святой водой и заклинанием.

Бобби приехал через три часа.

Заслышав громыхание старого пикапа, Джон открыл дверь. Бобби, оставив синий облезлый «Форд-Рейнджер» прямо на газоне, подошёл к порогу и упёр в хозяйский лоб дуло ругера.

— Стреляй, я это заслужил, — сказал Джон, не пошевелившись. — Только ребят спаси.

— Нелюдь! — Сингер, размахнувшись, ударил его рукоятью пистолета в лицо; Винчестер осел к стене. — Одного мальчишку защитить не смог, второго своими руками смерти отдал! А я, значит, спасай? Нет уж! Сначала исправишь всё, что натворил, наглотаешься соплей и крови, и, если выживешь, тогда посмотрим.

Он прошёл мимо Джона в комнату, куда его вёл смех Сэма. Тот встретил старого охотника радостным гоготом:

— Ого! Кто меня почтил появлением! Сам Ходячая-Бутылка-Виски! Безутешный папулечка призвал на помощь?

Бобби с холодным любопытством исследователя рассматривал корчащегося на полу паренька. Вынув записную книжку, прочёл несколько коротких заклинаний, на которые Сэм среагировал стонами, мычанием и визгом.

Подошёл Винчестер, прижимая к разбитой скуле пакет со льдом, и молча ждал, пока Бобби закончит.

— Он ведь не одержим, правда?

— Дело ещё хуже. Тащи дрель, будем ставить крепления, положим его на кровать.

Двое мужчин быстро, сноровисто установили на стене и потолке ролики и фиксаторы, вывесили довольно сложную систему цепей. Джону совсем не хотелось спрашивать бывшего друга, где он нашёл это устройство или для какого случая приготовил.

Они подняли Сэма, уложили на постель; тот бился с неюношеской силой, выкрикивал грязные ругательства — охотники невольно переглянулись, даже им были знакомы далеко не все из этих пожеланий и эпитетов.

Джон с трудом удерживал сына, пока Бобби застёгивал зажимы с мягкими подкладками на его руках и ногах. В результате Сэм мог поднимать и опускать конечности до определённого уровня, который регулировался фиксаторами на цепях.

— Вот так, — сказал Сингер, распрямляясь и пыхтя. — Теперь будем думать, как тебя лечить.

— Ничего у вас не получится! — оскалился Сэм в злобной торжествующей усмешке.

— Вероятно, — пожал плечами Бобби. — Но попробовать-то мы можем. — Он повернулся к Винчестеру. — Когда демонская кровь попадает в человеческий организм, то становится частью метаболизма. Это не яд, не отрава, а часть сущности. Если её принимать периодически, — Азазель ведь давал вам свою кровь регулярно, да, Сэм? — она инициирует скрытые возможности, придаёт неестественную силу. Так?

— Да-а! — не голос подростка, а рычание зверя. — Мне бы сейчас несколько капель, я бы порвал и цепи, и вас, ублюдков!

Несколько страшных, безумных, беспросветных суток.

Сэм не спит.

Сэм не устаёт.

Сэм издевается.

Джон кормит его — половину еды Сэм выплёвывает, стараясь попасть в отца, моет под омерзительные комментарии, меняет загаженное бельё, слушает визг, хохот, рёв, хныканье, душераздирающие в своих подробностях рассказы. Он дремлет урывками, теряет счёт времени и, лишь бросив взгляд на окно, тупо удивляется, что за ним опять светло или темно.

Бобби съездил в несколько магазинов, затарился химической посудой, реактивами, колдовскими снадобьями и обосновался в пустой комнате, из которой выходит, только чтобы в очередной раз взять у Сэма кровь на анализ.

Однажды, очнувшись от дрёмы, Джон видит Сингера стоящим над собой с распадающейся на листы книгой в руках. От Бобби несёт горелым, плесенью, аммиаком и ещё чем-то таким, от чего Винчестер не может сдержать кашля. Даже Сэм на кровати притих и подёргивает ноздрями.

— Я пока не смог разобраться с его кровью, — говорит Бобби. — Зато нашёл способ излечения. Это перевод с шумерского. Здесь много чего написано, а главное — тьма, которой галла напоил человека, непременно будет уничтожена светом, который сияет в крови брата или сестры от другой матери.

— Сам-то понял, что сказал? — устало спрашивает Винчестер. — Какая, к чёрту, тьма, какой свет?

— Ты идиот, — рука Бобби с книгой опускается. На осунувшемся бородатом лице выражение горя и безнадёжности; кажется, старый охотник заплакал бы, если б мог.

— Папочка, ещё не дошло? — визжит Сэм. — Даже непросыхающий алкаш допёр, а ты нет! Что ж ты такой тормоз, Джонни?.. Он ведь похож на тебя, только масть у вас разная. Сингер, молчи, пусть напряжёт свой умишко!

Джон вопросительно смотрит на бывшего друга, тот отвечает надломленно:

— Дин — твой сын, Винчестер. И он единственный, кто мог бы спасти Сэма. Это его кровь — свет, побеждающий демонскую тьму.

Воцариться потрясённому молчанию не даёт хохот Сэма:

— Он мог бы исцелить всех учеников Азазеля, папочка! Но ты сам отдал его демону!.. Ага, не можешь вспомнить, кого именно осчастливил в своё время? Сколько же возможных мамочек у Дина?

Винчестеру не нужно вспоминать. Он знает. Он только не может понять, почему его глаза не открылись раньше. Ведь Мэри была очень похожа на старшую сестру; может, поэтому Джон и полюбил её…

Двадцать лет назад, за месяц до свадьбы, Джону взбрело в голову устроить мальчишник на берегу озера Трэвис. Он приехал пораньше, чтобы подготовиться к весёлому пикнику, оставил машину на шоссе и начал носить к воде припасы.

Когда он в очередной раз преодолевал эти двести ярдов, нечто огромное, тёмное, хлопающее крыльями кинулось из-за деревьев, сбило с ног, рвануло грудь чем-то острым. Ошеломлённый нападением и болью Джон, как сквозь пелену, увидел жуткое серо-синее, почти человеческое лицо, чёрные космы, маленькие острые груди с чёрными сосками, раскинутые крылья и гигантские птичьи лапы, когтями впившиеся в его тело. Чудовище открыло рот, полный мелких острых зубов, и победно зашипело.

В следующее мгновение грохнул выстрел, мерзкая голова разлетелась в кровавые ошмётки.

«Последняя! — девушка — в коричневой футболке, камуфляжной разгрузке, джинсах и ковбойских сапогах — торжествующе клацнула затвором помпового ружья. — Эй, вы не ранены?»

Вот так, благодаря гарпии, Джон и познакомился с Катриной Кэмпбелл. Зеленоглазая, с белокурой косой, с солнечными веснушками на персиковой коже юная Кэти была ошеломительно прекрасна. В ней сочетались красота и сила, дерзость и нежность, бесстрашие и наивность. Винчестер не просто потерял голову, он влюбился. Безумный роман продолжался две недели. Джон так и не удосужился позвонить Синтии и сообщить, что отменяет свадьбу… А потом Кэти исчезла. Ни записки, ни телефонного звонка.

— Катрина была охотником, как и все Кэмпбеллы. Как и Мэри до рождения Дина, — хрипло говорит Бобби. — Кэти умерла при родах, Мэри усыновила племянника.

— Ты мне не сказал… — опустошённо произносит Винчестер. — Ты тоже нелюдь, Сингер.

— Я узнал об этом час назад, когда понял, о ком идёт речь в книге, и навёл справки.

— А Мэри? Она знала, кто отец Дина?

— Нет. Катрина никому не говорила, кроме своего друга Криса Шекли. После того, что ты сделал с Дином, он решил раскрыть мне тайну.

Джон вжимает ладонь в грудь, где не бьётся, а трепещет стиснутое огненным обручем сердце, и просит:

— Убей меня, Бобби. Пожалуйста…

Сингер посылает его так далеко, как позволяют опыт и фантазия. Сэм вторит радостным смехом и звяканьем оков.

После часового допроса Бобби приходит в комнату, где отлёживается Винчестер, и сообщает, что Сэм согласен говорить.

Джон не знает, какие заклинания использовал Бобби, чтобы заставить Сэма сдать Азазеля, но они подействовали. Парнишка сидит на кровати вялый, сумрачный и непривычно тихий.

Бобби показывает ему небольшой потрёпанный том.

— Читать дальше?

— Нет! — огрызается Сэм. — Какого хрена я буду отдуваться за демона. Спрашивайте.

— Демон знает, что у вас с ним телепатическая связь?

— Естественно! Только я научился искажать идущие от меня сигналы, а вот это ему неизвестно.

— Талантливый ученик.

— Самый лучший! — поправляет Сэм, осклабившись; он начинает понемногу приходить в себя.

— Зачем Дин Азазелю?

— Так он же главная заноза в демонских планах. Капля крови моего братца может очистить любого ученика и похерить всё, что Азазель сотворил за десять лет. Более того, он считает, что клинок, закалённый в крови Дина, способен убить демона. Представляете? — Сэм хихикает. — Азазель не мог подступиться к парню, а папочка Винчестер взял и подарил его в упаковке из цепей… Ты, Джонни, не видишь, что делает демон с твоим старшим сыном, зато вижу я. И расскажу во всех смачных подробностях. Запасайся таблетками, охотник!

— Зачем он мучает Дина? — тихо спрашивает Винчестер. — Почему не убьёт?

— Ему нужна особенная душа! — кричит в ответ Сэм. — Кто бы мог подумать, что наш мальчик такой уникальный, да, Джонни? Дин должен отдать Азазелю свою душу, и тогда в Аду он выкует из неё своего слугу, непобедимого демона — Рыцаря Преисподней!.. Мой братик не хочет сдаваться, но ему придётся уступить! Придётся! Ты станешь отцом-одиночкой двух демонов! — Сэм хохочет, хохочет, дико сверкая глазами из-под длинных прядей…

Бобби, заглянув в книгу, произносит несколько слов на неизвестном Джону языке, и пареньку словно невидимый кляп вгоняют — он давится, выкатив глаза.

— Сэмми, прошу, скажи, где Азазель держит Дина? — Винчестер старается говорить как можно твёрже, но голос срывается.

Сэм показывает отцу язык, потом средний палец.

— Я не хочу отказываться от силы, старый ты козёл! Поэтому, если бы и знал, не сказал бы! — Бобби демонстративно перелистывает книгу, и парнишка уступает: — Ладно, чёрт с вами. Понятия не имею, где они. Вижу только комнату.

Мужчины выходят в коридор, стараясь не прислушиваться к брани, которую Сэм швыряет в их спины.

— Мы потеряли четыре дня, — говорит Винчестер. — Дин держится, надеясь на нас… на тебя.

— Ты не знаешь Дина, — жёстко произносит Бобби, и Джон молча проглатывает упрёк. — Он будет держаться до последнего, даже без надежды. А время действительно упущено; я не ожидал, что всё настолько плохо. Сейчас позвоню Элкинсу в Колорадо, пусть летит сюда с тем самым кольтом; сам привезу Памелу Барнс, может, ей удастся определить местонахождение демона. А ты приглядывай за сыном.

— Заткни его заклинанием, — просит Винчестер. — Не могу я больше…

— Надолго нельзя, это небезопасно для здоровья Сэма. Терпи.

Джон терпит. Почему-то он не может заставить себя использовать наушники и слушает, как Сэм звонким чётким голосом рассказывает то, что возникает перед его мысленным взором.

Он подробно описывает белую комнату, залитую кровью, голого распятого Дина, голого Азазеля в пластиковом переднике. На этот раз демон напялил мясной костюм из рослого накачанного мужчины средних лет.

Он подробно и поминутно описывает всё, что демон делает со старшим сыном Джона Винчестера. А отец думает, он заслужил узнать об этом, — и сам видит…

…Дин растянут цепями, как на Андреевском кресте. Он висит, почти касаясь ступнями пола, посреди большой комнаты, так, что демон имеет доступ к каждому клочку его тела.

Азазель медленно, явно наслаждаясь, обводит лезвием ножа грудную клетку пленника, очерчивает рёбра, взрезая плоть между ними…

— Мне нужна твоя душа, — говорит он на ухо парню, когда смолкают крики. — Душа — чистая энергия, куда более мощная, нежели ангельская благодать, и совсем другого рода, другой — высочайшей — ценности… Одни души дают мало света, только для себя, как карманный фонарик. Другие горят, как солнце, согревая множество других. Твоя же — ослепительна, как сверхновая звезда, способная и рассеять вечный мрак, и испепелить! И мне нужна именно она!.. Пойдём в Ад, Дин. Я сделаю из тебя бессмертное, бесстрашное, всесильное существо. Ты прирождённый убийца, кому, как не тебе, быть Рыцарем Преисподней.

— Ты забыл добавить: «Переходи на тёмную сторону, у нас печеньки», — хрипит Дин. Кости белеют в кровавых пастях разошедшихся разрезов…

…— Все ломаются рано или поздно, — говорит Азазель и гладит сочащуюся алым широкую полосу на животе парня, с которой только что была содрана кожа. — У нас много времени. Как видишь, я аккуратен и даю передохнуть, ты долго не умрёшь. Не упрямься, дурачок, это бессмысленно. Твой брат уже со мной и наслаждается своей силой.

— У тебя ничего не выйдет, Сэм вырвется, — стонет Дин. — Пошёл в ад, сука!..

…Азазель дожидается, пока жало паяльника раскалится до нужной температуры, и начинает выжигать на спине парня рисунок ангельских крыльев…

— Ты очень силён, — говорит демон, проводя рукой по татуировке из вздутой обуглившейся кожи, — очень живуч. Мне необходим такой слуга. Что нужно сделать с тобой, чтобы ты согласился?

— Ты убил мою мать… — шепчет Дин. — Тварь… Никогда не… ни за что…

Бобби и Памела добираются до Сент-Джеймса после полуночи. Сингера настораживает, что в доме до сих пор не включено освещение. Он оставляет женщину во дворе, сам входит, держа ругер наготове.

Оба Винчестера живы и здоровы. Джон сидит в кресле у окна, низко опустив голову. А Сэм кричит:

— Наконец-то! А то мне скучно! Когда я рассказал папочке, как демон в первый же день отодрал его старшего сыночка, будто последнюю шлюху, он почему-то вырубился. Кстати, Бобби, ты тоже Дину вроде папаши и даже больше. Хочешь, и тебе расскажу со всеми пикантными подробностями?

— Почему ты не заткнёшь этот грязный рот? — спрашивает вошедшая Памела.

— Мы пробовали засунуть кляп, — говорит Бобби, — Сэм перестаёт дышать.

— Ах ты, щенок-шантажист! — Яркая кареглазая брюнетка включает лампу и даже улыбается Сэму, но в её улыбке нет и намёка на теплоту. — Ах ты, демонёнок! Ты ещё не раз пожалеешь об этом дне, когда выздоровеешь, так что советую потихоньку браться за ум. — Она оборачивается к мужчинам. — Джон, с вами всё в порядке?

— Представьте, нет, — отвечает Винчестер, не поднимая головы. — Сможете отыскать местонахождение демона?

Памела, подойдя к нему, легко касается плеча и тут же отдёргивает руку, словно от горячего. Она беспомощно оглядывается на Бобби и говорит:

— Нужна вещь, которая принадлежала Дину.

Сингер, каменея лицом, смотрит, как бывший друг вытаскивает из карманов куртки сначала кольт с накладками из слоновой кости, потом золотистый амулет на каучуковом шнурке — лунную женщину, напророчившую Дину Винчестеру испить чашу скорби до дна.

— Ты… — севшим голосом произносит старый охотник, — Джон… ты снял его с Дина?!

…Одной рукой Джон сгребает парня за грудки, второй хватает под мышку и вытаскивает из машины. Он готовился к сопротивлению, но Дин даже не упирается, и Джон вдруг понимает — почему. Дин узнал сводного брата, не мог не узнать. Умница-охотник просчитал всю комбинацию старшего Винчестера и принял её, жертвуя собой.

Пока демон ведёт Сэма свои несколько шагов, Дин успевает сказать сквозь зубы:

— Сними с меня кулон. Быстро! — Джон стягивает амулет через его голову, зажимает в кулаке так, что острия полумесяца глубоко втыкаются в ладонь. — Отдай Бобби. Или перешли, а то он тебя точно пристрелит…

— Это подойдёт, — поспешно говорит Памела, встав между мужчинами и забирая кулон. — Где здесь можно уединиться?

Джон ведёт её в свою комнату, медиума всё устраивает. Она расстилает прямо на полу странную карту, на которой нет ни городов, ни трасс; а только чёрные очертания штатов, множество загадочных знаков, нарисованных полустёртой золотой краской, и несколько источников цветных концентрических кругов. Вокруг карты женщина расставляет шесть голубых свечей и одну чёрную. Садится по-турецки и кивает Джону: «Мне нужно полчаса».

Винчестер возвращается к Сэму, который почему-то молчит, разглядывая металлическое кольцо на своём запястье.

Бобби бормочет, что должен встретить Элкинса, прилетающего с кольтом, что надеется — старый хрен не утратил сноровку и не попался с револьвером.

Сингер уходит, с улицы доносится рёв мотора. Древний пикап, такой невзрачный с виду, стараниями владельца летает, как гоночная машина.

Джон, задёрнув шторы, опускается в кресло. Ему невыносимо хочется выпить, но он понимает, что должен сохранять голову ясной, пока не появится Памела с известиями.

— Папочка, — не глядя на него, говорит Сэм, — неужели я тебе нужен — такой? Отпусти. Ты же не сможешь всю жизнь держать меня в оковах. Мне нравится быть сильным и бессердечным, я никогда не стану тем Сэмми, каким ты хочешь меня видеть. Во мне демонская кровь; я тащусь, наблюдая, как Азазель истязает моего брата, я ловлю кайф, когда мой отец теряет сознание от горя.

— Если ты осознаёшь это, значит, не всё потеряно, — произносит Винчестер сдержанно, хотя в нутре, выжженном атомным взрывом страдания, догорают последние осколки бывшего Джона.

— Отпусти! — настаивает Сэм. — Дин скоро умрёт, ты пойдёшь мстить и погибнешь. Тогда Бобби меня застрелит или, если кишка тонка, попросит какого-нибудь охотника.

— Сэмми, я хочу вернуть тебя, хочу вернуть Дина. Я буду биться за вас.

— Ты дурак, папочка! — кричит подросток во всё горло. — Идиот! Неудачник! Ты потерял всех!

Джон хватает бутылку виски и делает два глотка из горлышка. Плевать на ясность головы, унять бы режущую боль в груди…

Из комнаты, где находится Памела, доносится низкий рыкающий голос, от которого даже Сэма пробирает озноб. Тягучие странные слова на незнакомом языке — и дом начинает ходить ходуном, словно колеблемый землетрясением.

Винчестер едва не бросается на помощь, удержав себя лишь мыслью о том, что может помешать медиуму. Он вцепляется в подлокотники, Сэм вжимается в постель; паркет колышется волнами, хлопают рамы, звенят разбитые стёкла…

Заканчивается всё так же внезапно, как и началось.

В дом врывается Бобби, пережидавший шторм во дворе. Он сразу бросается в комнату Джона, где на полу лежит бледная, обессиленная Памела. Винчестер спешит следом. В помещении полутемно, догорают свечи. Самое яркое пятно пульсирует на карте в такт пульса медиума.

— Я нашла… — чуть слышно говорит женщина. — Совсем рядом… Нью-Алм, больница на Садовой, подвал… Но сами они, демон и Дин, не здесь… В ином месте… Возьми амулет, с ним пройдёшь…

Джон наклоняется и берёт кулон из её расслабленно раскрытой ладони. Выпрямившись, он смотрит в глаза Сингеру.

— Бобби, дай револьвер.

— Пойду я.

— Старик, ты настоящий отец для Дина. Я — всего лишь биологический. Дай мне возможность отдать долг парню. А ты присмотри за Сэмом и мисс Барнс.

Помедлив несколько мгновений, Сингер вынимает старинный кольт из внутреннего кармана куртки и вкладывает в руку Винчестера.

— Без Дина лучше не возвращайся.