Первый День Года (Рождественские истории) (гет)

Жозефина перед Первым Днем казалась еще более загруженной, чем в любой другой день. И если перед торжественной встречей посла из Неварры — самой важной встречи осени — она выглядела занятой, то сейчас и вовсе крутилась, как белка в колесе. Надо было заказать вино и специи для глинтвейна, праздничные ленты для украшения залов, мясо и мед для торжественных блюд, ткани для костюмов… Глаза женщины запали, а белки нездорово сияли. Инквизитор пробовал намекнуть ей, что это всего-навсего простой праздник, который бывает каждый год, но она только отмахнулась и сказала «много дел — много дел — много дел».

Бык похлопал его по плечу, чуть не сломав ключицу, и посоветовал ее не трогать. «Пусть суетится, если ловит от этого фан». А потом она погнала его с ребятами за елью. Видимо, одна «ловить фан» Монтилье не могла.

Последний раз Лавеллан видел ее пару дней назад пробегающей мимо с ведром блесток. Кажется, она сторговала их по дешевке у торговой гильдии методом Варрика, иначе ее воодушевление объяснить было нельзя.

Что говорить о том, что Жозефина и вовсе перестала посещать его. А ведь раньше они почти каждый вечер сидели у камина, завернувшись в теплую шкуру, пили вино, и он показывал ей фокусы. Всю жизнь страдая от того, что его боевая магия не такая сильная, Маханон оказался вполне доволен этим в итоге. Маленькие чудеса выдавались у него на ура, и пока они нравились его женщине, он был спокоен.

Инквизитор вспомнил, как последний раз жонглировал огненными шариками, а Жозефина смеялась, прижав руки к лицу от восхищения, и загрустил. В его комнате без нее было холодно, сколь много служанки ни подтапливали камин.

Завернувшись гусеницей в их шкуру, он понял, что и она совсем не так греет, как он помнил.

«Хватит это терпеть» — подумал эльф, поднялся, обкрутился покрывалом и посеменил вниз. При всем его желании привычка ходить босиком по данной погоде не играла ему на руку. Успев заболеть раза три за сезон, Лавеллан отбросил свои традиции и надел шерстяные носочки в сапоги.

Преодолев несколько холодных посвистывающих сквозняками коридоров, только что льдом не покрывшихся, Маханон решил завернуть на кухню. Жозефина наверняка и не завтракала, бросив якорь у своего рабочего стола, так что непременно обрадуется тому, что он снабжает ее провизией.

Кухня сейчас действительно мало напоминала кухню. Больше какую-нибудь изысканную орлессианскую кондитерскую — уж Инквизитор-то знал. Был он в одной. Первый раз оказавшись в Вал-Руайо, диковатый эльф был настолько поражен его блеском и великолепием, что обомлел. Он пытался посетить все места, чьи вывески пестрели перед его глазами, и потратить как можно больше монет, звенящих в его карманах. У него никогда не было столько денег, и он никогда не заходил в салон для ухода за ногтями. И вот, с отполированными ноготками и огромными от удивления глазами — сколько внимания и заботы там проявляли к посетителям — Маханон и забрел в кондитерскую. Здание и издалека напоминало поделку из белого шоколада, что уж говорить о том, что было внутри. Конфеты, печенье, торты — орлессианцы знали толк в кулинарных извращениях. Но больше всего ему понравились пирожные. Маленькие, изящные, безумно трогательные и отчего-то очень напоминающие Жозефину. Или это она была похожа на пирожное. Он не был уверен.

Оглядевшись в поисках быстрой и доступной еды, Лавеллан заметил, что все столешницы уже чем-то заняты — похоже, его любимая леди Монтилье всерьез взялась и за кухню. Даже блюда из мяса, которое он не употреблял, напоминали диковинный конфитюр. Эльф точно не знал, что такое конфитюр, но это заковыристое кружевное слово очень подходило для ситуации.

Методично отпилив по маленькому кусочку от всего, что увидел, стараясь не попасться на глаза кухаркам и прислужницам, Инквизитор ловко умыкнул бутыль ежевичного вина и пошлепал в приемную их посла.

Как он и полагал, Жозефина и не отрывалась от работы. Быстро и деловито размахивая пером, она строчила очередное письмо. Судя по тому, как гневно разбегались ее строки, она не была довольна работой кого-то из доставщиков провизии, о чем ему и сообщала.

Однако, чему очень обрадовался Маханон, его присутствие она заметила сразу. Похоже, в этом празднике действительно были чудеса.

— Хорошо, что ты успел заглянуть ко мне, боюсь, я не найду времени на перерыв до… да, до третьего месяца.

Лавеллан согласно закивал и полез в шкаф за фужерами, которые прятал тут до этого, на случай, если романтический момент подвернется — а скорее, его придется подворачивать — посреди работы.

Наполнив их иссиня-красным вином, он поставил оба перед Жозефиной вместе с тарелкой, ознакомляя ее с фактом — прерваться придется.

Женщина вздохнула и откинулась на спинку кресла, беря свой бокал.

— Ужасная занятость, — вздохнула она, едва пригубив напиток. — Но ничего, со следующей недели будет полегче.

— Мне не нравится, что ты так себя загружаешь, — пожаловался эльф, забираясь на ее стол и свешивая с него ноги. — Мы так давно не были вместе.

— Ох, Маханон, если бы все было так просто, — она покачала головой, от чего несколько выбившихся прядей ее высокой прически затряслись вместе с ней. — Дела отлагательств не терпят.

— Дела, — протянул он, отворачиваясь. — Это все не так важно. Это же… просто гулянка. Праздник.

— Гулянка? — Жозефина возмущенно выпрямилась. — Это Первый День! Это большой повод собраться вместе, почувствовать себя частью чего-то. Это очень важно.

— Это гулянка.

Монтилье прищурилась — ее зеленые глаза того и гляди готовы были наградить его десятком стрел.

— Ну хорошо, — он подтолкнул тарелку с едой к ней, отвлекая от недовольства. — Что же такого особенного в этом празднике?

— Он состоит из десятка элементов, каждый из которых представляет собой детальку мозаики, несущую часть культуры, сложившихся традиций…

— Гулянка.

— Ах так, — женщина надкусила хлебную палочку — и Лавеллан с дрожью представил, что-то же самое она бы сделала с его головой, если бы могла засунуть его себе в рот. — И как мне тебе с подобным настроением что-либо доказать?

— Могла бы перечислить. Что-нибудь. Что отличает его от других. Отличает же что-то?

— Разумеется. Начнем со снежных увеселений…

— На второй зимний праздник его еще больше.

— Праздничное печенье.

— Его можно поесть на Сатиналью.

— А подарки…

— Ими можно обмениваться на дни рождения. Так даже лучше. Именинник должен чувствовать себя особенным. А не дарить все и всем.

Жозефина замолчала, хмурясь. Эльф ощутил, что его любовь к спорам не сыграла тут с ним ничего хорошего. Только отдалила от его женщины.

Он ожидал, что она обидится и не захочет с ним разговаривать. Он бы на это рассчитывал, если бы не знал ее лучше. Но она была все же прекрасным дипломатом и подобные конфронтации встречала с пониманием.

Сложив руки под подбородком, Монтилье оперлась о стол и посмотрела куда-то за его плечо невидящим взглядом.

— Есть кое-что. Одна вещь. Которую не встретишь больше нигде. Только на этот праздник.

— Начало интригует.

— Правда, она больше… носит местный характер, чем общий, но все же.

— И что это? — Инквизитор заерзал.

— В Антиве это обычное дело, но тут вряд ли кто-то слышал о фейерверке.

— О чем?

Действительно.

— О фейерверке. У нас было принято поджигать разноцветные взрывчатые порошки. Они взлетали и светились в темном небе. Это было очень красиво.

Маханон запрокинул голову, пытаясь представить летающие порошки на потолке. Не вышло.

— Мы каждый год собирались на балконах — и это очень сплачивало, потому что наружу выходила вся семья. И не только наша. Все балконы были заняты — соседями, другими знакомыми. Даже теми, кого терпеть не могли. Собирались, смотрели. И все черное небо покрывалось фонтанами цветных искр.

— Звучит хорошо.

— Это требует много приготовлений, да и со здешним климатом становится почти невозможным, — она вздохнула. — Я сперва думала заказать его оттуда, но дороги сейчас неспокойны. Не стоило рисковать.

Может быть, в его понимании Первый День и остался простой человеческой гулянкой, но для нее он много значил. Хотя бы потому, что как и его элементы, представляющие частички различных традиций, он был соткан из воспоминаний. Мирных, спокойных. У него самого было немного таких.

А должно было быть больше.

…

И ведь она оказалась права. Даже Варрик сказал, что не может ничего обещать, когда дело касается такой труднодоступной штуки, как антиванский фейерверк.

Но Лавеллан был персоной не из тех, которые быстро отступаются от своих замыслов. По крайней мере, он предпринял несколько попыток.

Попытка первая. Совершенно законно он проник в таверну «Приют Вестника», навестил одного из парней Быка — Глыбу. Он что-то слышал о том, что тот проводит интересные эксперименты, и наконец решил поучаствовать в одном из них. Взяв немного его взрывчатого порошка, а заодно и краски, которой поделилась с ним почему-то Кассандра — и он ума не мог приложить, зачем она ей, — Инквизитор начал свои изыскания. Смешав красный порошок красителя и взрывчатку, он выявил, что а) это сочетание несочетаемое; б) его штаны очень быстро горят.

Попытка вторая. Совершенно незаконно он проник в обитель самых известных усов Скайхолда, где в последний раз видел цветную бумагу. Отвлекая Дориана разговорами о том, что кузнец собирается устроить ему личный сюрприз, выковав из остатков металла кулон в форме его задницы, Маханон унес целую стопочку. Покрошив ее в мелкую труху, он попытался устроить цветной фонтан. а) На фоне темного неба цвета потерялись; б) это едва ли походило на фонтан, больше на порцию бумажного снега, которого и так вокруг было завались.

Почти сдавшийся эльф почти отчаялся устроить незабываемый праздник, когда наконец вспомнил. Вспомнил, кто он есть.

Он потер руки и приступил.

…

Кажется, расслабилась Жозефина только тогда, когда убедилась, что у всех празднующих достаточно выпивки. Она бы и дальше продолжила крутиться и вращаться по залу, проверяя, все ли забрали свои игрушки, и все ли угостились печеньем, но Лавеллану все же удалось ее подкараулить. Благо, ель была большая и пушистая, а он, будучи эльфом, прекрасно знал, как прятаться за деревьями.

— Не говори, что ты снова занята, — попросил он, беря ее за обе руки и отворачивая от зала, чтобы не отвлекать ее посторонними.

— Странно, что ты пришел, — заметила она, — на обычную гулянку.

Инквизитор прищурился.

— Мне тоже нужно отдохнуть. Как и тебе.

— Я уже отдохнула. Мне удалось перехватить пару часов сна и…

Он шагнул ближе, отпечатывая на ее губах многообещающий поцелуй. Щеки Жозефины мягко зарделись. Она осмотрелась, не вызвали ли они таким действием много внимания к своим персонам.

— Обычно на Первый День Года мы целуемся под омелой, — запинаясь, сказала она.

И это то, что он в ней так любил. Какой она становилась рядом с ним. Такой же, как он. Смущенной, влюбленной и немного нелепой.

— Кажется, я видел один веночек на балконе.

— На балконе? И кто это умудрился его там повесить? Холодно же.

С твердым намерением транспортировать один из самых ярких символов праздника внутрь более теплого помещения, леди Монтилье направилась к высоким витражным дверям. Около них мало кто был — от каждого их стеклышка так и веяло морозом.

Ежась от холода, Жозефина вышла на середину балкона и оглянулась. Она уперла руки в бока, осмотрелась, но так и не нашла ни одного венка.

— Если это какой-то розыгрыш…

И она замолчала. В темном небе разгорался пожар. Взвиваясь, огни переплетались между собой и окрашивались из горячего рыжего в прохладный зеленый.

— Ты… я не… — женщина моргнула. — Ты достал… Неужели ты достал… где ты достал?

Набросив ей на плечи меховую накидку, Лавеллан стал рядом с ней. В его руках все еще был его посох, наконечник которого продолжал сверкать искрами.

Наверное, она догадалась, что это проделки магии, но восхищенной быть не перестала.

И Маханон снова подумал о том, что во всем есть свой смысл. Конечно, пауки от его огненных заклинаний ниц не падают, зато бабочки, сотканные из мирного пламени, делают его Жозефину такой счастливой.

Она положила голову на его плечо и глубоко вздохнула.

Приходил новый, совершенно новый год.