И никаких «Ронни»! (джен)

Вот наконец и Хогвартс. После долгой поездки на еле плетущемся, на взгляд избалованного Романа, поезде и плавании в сумерках по озеру, от которого неприятно пахло тиной, замок шедевром архитектуры не показался. Только одного и хотелось: поскорее распределиться к «умным» и нормально отдохнуть. Так что воодушевления попутчиков он не разделял и в беседу вовлечь себя никому не дал. У входа в Большой зал, где МакГонагалл оставила первокурсников, Драко, бесцеремонно расталкивая детей, добрался до Гарри, который вместе с Грейнджер, Долгопупсом и незнакомым Роману черноволосым мальчишкой стоял в первом ряду.

— Значит, это правда — что говорили в поезде. Гарри Поттер приехал в Хогвартс. Это Крэбб и Гойл. Я Драко. Драко Малфой. Ты скоро поймешь, что семьи волшебников неодинаковы, Поттер. Ты же не заведешь себе неправильных друзей? Я тебе подскажу.

С этими словами Драко протянул руку Гарри, но тот почему-то не спешил отвечать рукопожатием, несмотря на то, что в этот раз Малфоеныш никого из его друзей не оскорбил, как это случилось в фильме.

— Вообще-то я сегодня видел, как действуют твои друзья: нападают со спины. Как-нибудь обойдусь без такого общества, — холодно отверг щедрое предложение Гарри.

Малфоеныш прищурил глаза и приготовился выпалить что-то уничижительное, но тут вернулась МакГонагалл и повела всех в Большой зал.

* * *

— Уизли, Рональд! — наконец услышал Роман и отправился по проходу к табурету с лежащей на седушке ветхой шляпой. Его имя вызвало волну шепотков и удивленных возгласов. Под это немузыкальное сопровождение он преодолел несколько шагов. Очевидно, Рита Скитер успела разразиться громкой «сенсационной» статьей с ним в главной роли. Едва он присел на краешек табурета, как МакГонагалл водрузила древний артефакт на его макушку.

— Когтевран. Отправь меня в Когтевран, — с наскоку стал давить на шляпу Роман.

— С чего ты решил, что я должна определить тебя на этот факультет? — удивилась Шляпа. — Тебе там совсем не место. В Когтевран идут юные волшебники, которым нужны знания ради знаний. Они не ранжируют информацию на нужную или бесполезную, обладают пытливым умом. Ты же со своими магловскими замашками даже в гостиную самостоятельно входить не сможешь, только прицепом с настоящими когтевранцами.

— Ну тогда в Гриффиндор, к близнецам и Перси.

— Ишь чего захотел! К благородным, чистым сердцем храбрецам! Какой из тебя гриффиндорец, когда ты такую дружную семью предал, ославил на весь волшебный мир. Нет уж…

— Ну знаешь, когда-то ты туда Питера Петтигрю отправила, а он предал гораздо сильнее, да еще и специально. Я-то хотел просто спасти свою жизнь! Что ж у тебя за двойные стандарты, а?!

— Питер Петтигрю в момент распределения обладал чистой и благородной душой, это дальнейшая жизнь превратила его в предателя, я за это ответственность не несу. А ты уже — взрослый сформировавшийся эгоист, думающий только о своих интересах. И братья там не твои учатся. Могли бы Уизли стать твоей семьей, но тебе же они бедными да злыми показались!

— Ну тогда в Пуффендуй отправь. Лучше уж к тупицам, чем к слизеринцам…

— Как же, размечтался. Не тупицы в Пуффендуе учатся, а трудолюбивые да верные. В тебе этих качеств днем с огнем не сыщешь, так что…

— Понял, понял. Слизерин остался. Ну что ж…

— Ха, и опять мимо! На этот факультет имеют право наследники древних семей, амбициозные и не чуждые фанатизма. А ты магл душой.

— Но больше факультетов нет… Или есть?

— Нет, только четыре факультета.

— И где же я тогда буду учиться?

— Где угодно, только не в Хогвартсе. Хогвартс построен для юных волшебников, мечтающих постичь азы магических наук и найти свою дорогу в этом мире. Ты пришел сюда с целью найти выход из этого мира, а ничего подобного в стенах этого замка не найти. Так зачем же Хогвартсу тратить на тебя магию?

— Постой, пожалуйста, измени свое решение! Что же мне теперь делать?

— А вот это мне, как ты любишь выражаться, глубоко фиолетово. Ты сам отринул путь волшебства, даже щедрое предложение Олливандера отверг, а ведь он предоставил бы тебе доступ к таким древним фолиантам и манускриптам, которых и в Отделе Тайн нет… стоило тебе принять эту реальность и всей душой захотеть стать волшебником — и Хогвартс бы пошел тебе навстречу. Ты же, словно дряхлый дед, только ворчал да выискивал недостатки. Впрочем, я трачу на тебя слишком много времени, пока настоящие ученики ждут и боятся. Так что прощай, пришлая личность.

Шляпа поднялась в воздух сама собой и на весь Большой зал в унисон пророкотало четырехголосье:

— Отвергаю!

Порывом ветра Романа вынесло за пределы Большого зала, и двери закрылись перед его носом, как только он встал и отряхнулся. Не зная, что делать дальше, он медленно побрел вниз по лестнице, к выходу. Но уже на середине пролета его догнал директор.

— Мальчик мой, не спеши, пройдем-ка в мой кабинет, — ласково и печально сказал Альбус Дамблдор, и Роман охотно пошел за ним, стараясь не отставать.

Каменные горгульи безмолвно расступились перед ними. Директор усадил его в кресло и сам уселся напротив, за рабочий стол. Помня, что Дамблдор умеет читать мысли, Роман старался избегать его взгляда и уставился в пол, разглядывая трещинки в каменных плитах.

— Рональд, поверь, я понимаю, как тебя больно и страшно. То, что случилось сегодня на Распределении, — беспрецедентный случай, по крайней мере, я ни о чем подобном раньше не слышал. Ты, конечно же, мечтал учиться в Хогвартсе, и сейчас считаешь, что твоя жизнь кончена и ничего нельзя исправить. Но Хогвартс всегда дает людям шанс изменить свою судьбу. Только вот пришло тебе время хорошенько задуматься: чего именно ты хочешь сам? Если считаешь, что тебя надо отправить в Малфой-мэнор, то я сейчас же свяжусь с Люциусом. Если все-таки ты что-то понял во время судебного заседания и смог простить Молли и Артура, то я, как председатель Визенгамота, возьму на себя ответственность и обеспечу ваше воссоединение. Да, да, мой авторитет позволяет принимать подобные решения единолично. Так какой дом ты выбираешь — мэнор или «Нору»?

— Я… Хочу в «Нору».

— Правильно, мальчик мой. Твои родители — очень хорошие люди. Должен тебе сказать, что Молли прошла серьезный курс лечения, избавляющий ее от одного сильного сглаза, который неосознанно наложила на нее та гадалка, о которой твоя мать рассказывала в суде. Сейчас она стала совершенно другим человеком, и скоро ты в этом убедишься. Ну что ж, не будем медлить, камин в «Нору» для меня открыт всегда. Идем!

Путешествия по каминной сети для Романа уже стали обыденными — в этот раз он даже не выпал на колени, как это происходило ранее, а спокойно ступил на связанный Молли круглый половичок и отошел в сторону, освобождая проход для Дамблдора. Вместе они прошли на кухню, откуда слышался голос Билла.

Роман немного отстал и остановился у порога, не решаясь войти. Изумленная Молли кинулась было к нему, но тоже вдруг нерешительно замерла на полпути.

— П… Простите меня… — прошептал Роман, и Молли птицей полетела заливать его слезами счастья.

— Сыночек мой! Ронни! Вернулся, родной мой! — причитала она, осыпая его поцелуями. — Все теперь будет по-другому, слышишь, все! Теперь ты на первом месте, и метлу самую лучшую купим, и квиддичную форму, и все, что захочешь, только ты… только не бросай нас больше!

В этот момент Роман понял, что помимо унизительной жалости существует человеческая. Именно такое, чистое, лишенное высокомерия чувство он испытывал сейчас, видя неподдельную материнскую любовь. И совершенно спонтанно принял новое решение.

— Мэм… Артур, Билли… вы должны знать… Я не ваш маленький Ронни. Не знаю, как это случилось, но этим летом я вдруг очнулся среди вас, в теле вашего ребенка, и принял это за бред. А потом все так завертелось-закрутилось, вы повели себя так, что я побоялся признаться! Наверное, ваш настоящий ребенок… ни за что бы не пошел ни в Мунго, ни в суд, ни тем более к Малфоям — это я, понимаете, я! Двадцатидвухлетний чужой человек по имени Роман Узлин, а не Рональд Уизли.

— Альбус… что он говорит, Альбус? — растерянно произнесла Молли, выпустив Романа из объятий и отступив на пару шагов назад. — Разве такое может быть? Что эти мерзкие пожиратели сделали с моим мальчиком, Альбус? Они прокляли его? Лишили разума?

Альбус, ошарашенный ничуть не меньше, подошел к Роману, поднял его подбородок, чтобы их глаза встретились, и в сознании Романа замельтешили воспоминания. Остальные хранили молчание, тишину нарушали только всхлипы Молли.

— К сожалению, мал… юноша говорит правду, — вынужден был констатировать Дамблдор.

— Но… Если он… тогда мой Ронни… тогда мой сын… — бедная мать завыла, точно баньши. Билл и Артур подбежали к ней, чтобы поддержать с двух сторон. Ее миловидное круглое лицо потеряло всякие краски, выцвело. Наконец она лишилась чувств. Артур вытащил палочку, направил на жену, крича «энервейт», но обморок был слишком глубоким.

— Ей срочно надо в Мунго! — Дамблдор вынул из кармана своей несколько аляповатой мантии маленькую статуэтку феникса на простой цепочке. Он коснулся ее палочкой, что-то прошептал и бросил Артуру.

Тот поймал портал, надел на шею, поднял Молли на руки и кивнул Дамблдору. Как только директор воскликнул: «Мунго», феникс-портал засветился, и Уизли-старшие мгновенно исчезли, оставив Романа в компании Дамблдора и Билла, и если первый смотрел на него с доброжелательным интересом, то второй, осознавший, что уже два месяца, как его младшего братишки нет в живых, рыдал навзрыд, закрыв лицо ладонями.

Роман чувствовал себя ужасно неловко: вроде он в сложившейся ситуации жертва, но стоит только поставить себя на место любого из этой семьи… У них сын погиб, а он из-за палочки да новой одежды Джорджу лицо изуродовал на всю жизнь. В суд на «родителей» подал. На столе как раз лежал «Вечерний Пророк», где целый разворот занимало фото: Люциус с отеческой улыбкой обнимает правой рукой сына, а левой — Романа, а с другой стороны «приёмыша» держит за руку Нарцисса. Страшно представить, сколько боли это договорное, лживое от первого до последнего слова интервью принесло Молли и Артуру…

Тем временем Дамблдор накапал Биллу в остывший чай какого-то зелья, и тот перестал рыдать, хотя ясности сознания не утратил.

— Теперь понятно, почему Распределяющая Шляпа вынесла такой… необычный вердикт, — сказал Дамблдор, обращаясь к Роману. — И что вы теперь намерены делать, молодой человек?

— Не знаю… Совершенно не представляю… — горько ответил Роман, глядя на старые часы Уизли, где застыла в пустом секторе стрелка «Рон». Стрелка «Молли» замерла напротив «смертельной опасности», «Артур» — «больницы», «Чарли» — «работы», остальные дети спали, если верить часам. Появилась новая стрелка, с именем «Элиза» — она показывала на надпись «Отдел тайн». Что ж, Малышка хоть собственным именем обзавелась…

— После сегодняшнего разговора в вашем кабинете я собирался вернуться в «Нору» и жить здесь, потихоньку собирая информацию о чужих сущностях в теле волшебника. Но теперь, когда вы знаете правду, думаю, это невозможно. Никто из них не сможет видеть меня, я стану постоянным мучительным напоминанием о постигшем их горе. К Малфоям отправляться — еще хуже, они сведут меня с ума. Остается два варианта: стать учеником Олливандера, обнаружившего у меня какие-то уникальные способности, или уйти навсегда в мир обычных людей, но найду ли я себе среди них место в таком возрасте, без документов, знакомых, жилья и денег… Не факт. Видимо, придется учиться на изготовителя палочек.

— А вы этого хотите? — заинтересовался Альбус.

— Нет, конечно. Я вообще не хочу оставаться в этой реальности, мне нужно мое тело в моем мире. Там у меня любимый отец, образование, которое высоко котируется в обществе, и блестящие перспективы! Я никогда не имел склонности к творчеству, к созиданию, по складу характера я скорее педантичный карьерист — вот как их Перси, например. Хочу домой!

— Должен вас предупредить, что любой магический контракт будет держать вас до тех пор, пока вы не выполните все взятые на себя обязательства. Как только вы ставите подпись, все другие дороги закрываются.

— Значит, придется разыгрывать перед не-магами амнезию и пробовать найти себе место под солнцем при помощи государственных программ. В моей реальности я живу в другой стране — ну, вы же видели все в моей памяти…

— В вашей памяти я видел только то, что происходило с момента вашего попадания в тело Рона. Попытавшись копнуть глубже, уткнулся в монолитную стену, — удивил его Дамблдор.

— Да? Интересно, почему… А ведь в моей памяти вы могли увидеть много чего полезного для борьбы с Волдемортом и компанией. Кстати, вы в курсе, что одно из его воплощений живет в Хогвартсе прямо сейчас?

Настала очередь Дамблдора схватиться за сердце и побледнеть. Впрочем, и Билл воспринял эту новость отнюдь не хладнокровно, что понятно, учитывая, что в школе сейчас находятся целых три его настоящих, живых брата.

— Как это — в Хогвартсе? А… Кто? И откуда вам это известно?

— Ох и трудно же объяснить вам все это, директор! Словом, не может же быть такого, что в начале двадцать первого века англичане, пусть и маги, ничего не слышали о кинематографе? Краем уха? Ну хоть ты, Билл, от маглорожденных студентов? А, слышал все-таки. Так вот, в моей реальности про вас одна женщина написала серию книг, и на их основе выпустили несколько фильмов, очень известных по всему цивилизованному миру. Там все показывается схематично, ведь в пару часов невозможно втиснуть все, что случается за целый год.

Откуда бы еще я узнал, что «Ночной рыцарь» можно вызвать, уронив палочку и про себя подумав, что находишься в беде, или если сильно испугаться? Я видел это в одном из фильмов. И про то, что Малфой счастлив насолить Уизли, — тоже оттуда. В фильмах только про вашу Малышку ничего не было, остальное сходится, хотя с моим появлением и поменялось.

— А что именно поменялось?

— Лучшим другом Гарри Поттера должен был стать Рон Уизли.

— А… Впрочем, это не самое главное. Под чьей личностью скрывается Волдеморт?

— Его носит на затылке профессор Квиррел, маскируясь тюрбаном и запахом чеснока.

— И каким же образом в этих… как вы сказали, фильмах?.. его разоблачат?

— В самом конце года он попытается завладеть философским камнем.

— О, и это вам известно?

— Ну я же сказал, что знаю про несколько ближайших лет очень много! Так вы правда про Квирелла не в курсе?

— Нет, конечно же нет…

— Простите, что вмешиваюсь, — справился с эмоциями Билл, — но что с этими знаниями мы можем сделать? Дети в опасности…

— Ну… протянул Роман. — До Хеллоуина Квирелл никак себя не проявлял по фильмам. Если я правильно понял, то на праздник он как-то доставил в замок тролля. Слушайте, а у вас же как-то можно воспоминания доставать? Может, объясните, как, и сами все посмотрите, а?

— Это, конечно, мысль, — протянул Дамблдор. — Правда, смотреть воспоминания тоже не так-то просто, когда их столь много: как новичок, без предварительной подготовки, вы можете вытянуть не конкретные фрагменты, а сразу все, начиная с того момента, как ощутили себя человеком, то есть с раннего детства. А время в такой ситуации дорого… Вот что, Роман. Я предлагаю вам пока поселиться в трактире у моего брата Аберфорта. Всем необходимым для жизни мы вас обеспечим, а пока попрошу как можно более подробно вспомнить и записать все, что будет происходить, в хронологическом порядке. Хотя бы на ближайший год. Со своей стороны обязуюсь озаботиться поиском решения вашей проблемы. И Билл поищет среди гоблинских легенд, правда?

Билл согласно кивнул.

— О, разумеется. Вы извините, но я не ел с самого утра. Не хочется показаться навязчивым наглецом…

— Тогда пойдемте к Аберфорту прямо сейчас, боюсь, Билл не в силах исполнять обязанности гостеприимного хозяина.

* * *

Владелец «Кабаньей головы» не слишком обрадовался новому постояльцу, но возражать не стал, выделил ему дальнюю комнату на втором этаже. Альбус Дамблдор вызвал домового эльфа, приказал доставить сюда вещи Рональда Уизли, и чемодан, так и не распакованный в Хогвартсе, тут же оказался стоящим у расшатанной даже на вид кровати.

— Честно говоря, в трактире полным-полно клопов, — предупредил директор, — но эту комнату несколько лет не открывали, так что сюда они набегут не сразу, а когда начнут беспокоить, пользуйтесь магией. Палочка в чемодане, Надзор на территории Хогсмида не действует, а книгу по простейшим бытовым заклинаниям я пришлю с эльфом — вы человек неглупый, справитесь. На столе найдете все необходимое для письма, ужин вам сейчас принесут. Если возникнут вопросы, связанные с проживанием, звоните в колокольчик.

Распрощавшись с директором, Роман в ожидании ужина решил распаковать чемодан и развесить одежду в шкафу. Но только он открыл дверцу, как оттуда шагнул отец, настоящий живой отец, только совсем молодой. «Неужели сюда занесло и его?» — растерянно подумал Роман и попятился, чтобы дать единственному родному человеку возможность покинуть не слишком просторный предмет интерьера. Но когда тот выбрался из шкафа, вместо того чтобы обнять сына и похлопать по плечу, вытащил из-за спины крупный солдатский ремень с тяжелой железной пряжкой и стал что есть мочи хлестать опешившего Романа! Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы старый трактирщик не принес в комнату заказанный Альбусом ужин. Мгновенно сориентировавшись в ситуации, Аберфорт оттеснил Романа себе за спину, и тут с отцом произошла странная метаморфоза: он превратился в лежащую на полу светловолосую девушку. Трактирщик судорожно вздохнул и за руку вытащил постояльца из комнаты в пыльный коридор, захлопнув дверь. Потом обессиленно привалился к стене, вынул палочку, взмахнул ею и тихо, но уверенно сказал: «Экспекто патронум». Появившегося серебристого рогатого козла он отправил куда-то с сообщением: «Ремус, у меня тут боггарт. Выручай».