С богом за плечами (гет)

Жил в одной деревеньке росской кузнец Данила. Мастером слыл отменным, да и человеком честным и добрым. Не взял его Сварог на тяжбу военную, поелику он один мастером на все руки остался на деревеньку их, в царстве бабьем, да и пожалел он молодого парня. Не захотел ему Сварог судьбы кровавой дарить, поберечься велел, ибо мастера всегда будут нужны. Была у кузнеца Данилы жена молодая — Дария. Ласковая, заботливая. Руки золотые, норов кроткий. Любил её кузнец всем сердцем, души в своей молодой жене не чаял. Но пришла беда и в их двор. Слегла Дария. Подкосила её неизвестная хворь, Мором накликанная. И никто помочь ей не мог, хоть и день деньской бабы травы лечебные да настойки в дом кузнецу приносили, все одно — чахла девушка не по часам даже, по минутам.

Закручинился кузнец Данила, но гибели своей любимой дожидаться не стал. Засобирался в дорогу, в путь долгий и опасный, чтобы раздобыть средство чудодейственное для своей суженой. А было то средство, люди поговаривали, у инарокой змеи Горафены, что на планете Буяне век за веком пребывала, тайны великие хранила. Многие пытались ту планету найти. Да только никому ещё удавалось. Посему многие верить в неё перестали, лишь только такие, как Данила, в отчаянии своём пускались в путь на её поиски.

Снарядился кузнец Данила в путь дальний, обнял жену на прощание и поклялся ей прибыть домой со средством верным, которое немочь её в раз прогонит. Вышел за порог, поклонился на все четыре стороны и пошёл в звездолётик свой небольшой грузиться.

Не успел он дойти к звездолёту, как неизвестно откуда попался ему навстречу старичок. Спина в коромысло сгорблена, борода седая дорогу метёт, в руках посох временем да старыми ладонями до блеска натёртый.

Поклонился ему Данила, здравия пожелал и дальше пошёл. Как вдруг окликнул его старик. По имени назвал.

— Куда путь держишь, кузнец Данила? Уж не на планету Буян, случаем, собрался?

— Собрался, — печально ответил кузнец. Вся деревня о его походе судачила, а помочь в поисках было некому. — Да вот дороги не знаю. Ты, старче, случаем, не скажешь, куда мне звездолёт свой направить?

— Как не сказать? — засмеялся старик. — Скажу. Да только неспроста. За службу одну.

— Скажи, старче! — встрепенулся кузнец. — Сослужу тебе службу!

— И я туда хочу попасть, — ответил ему старец, хитро прищурив глаз. — Да сам дороги не знаю, но ведаю, кто путь верный указать может. Коли согласишься со мной лететь, найдём мы с тобой планету Буян.

— Как не согласиться! — воскликнул Данила. — Согласен, старче! С тобой пойду!

— Согласен-то согласен, — засмеялся старичок. — Но сам видишь, стар я и болен. Да и звездолёт мой сломался. Дорога мне не по плечу. Довезёшь меня до планеты Буян на своём?

— Довезу! — ответил Данила. — Коли так надобно, донесу! Прошу на борт! Садись мне за спину, старче, в штурманское кресло, показывай дорогу!

— Вот и славно!

Засуетился старец, поспешил в Данилин звездолёт взобраться. Видно, давно уже попутчика ждал.

— Все прямо лети, не сворачивай!

И взлетели Данила с попутчиком своим новым по тому пути, куда старец велел. Не долго и не коротко, но прилетели они к астероидному поясу заповедному, далеко за орбитой Гуганы, но ещё далече до Нави.

Старичок Данилку подгоняет, в самую глушь пояса ведёт, дорогу ему указывая, тыкая посохом в карту навигаторскую. Наконец приземлились они на самый большой астероид, смотрят, а там стоит станция росская, для галактических исследований предназначенная. До того ветхая, что стена покосилась аж до самой земли, а крыша на честном слове держится. И ни окон, ни дверей не видать. Только антенна потихоньку крутится, сигнал в космос подаёт.

Жуткое место. Испугался кузнец, но виду не подал.

А старик рядом стоит, на Данилку глядит и ухмыляется.

— Ну, мастер, не узнал, случаем, место?

— Не узнал. Может, ты о нем что расскажешь? Ведь по твоей указке мы сюда прибыли, а здесь только станция старая, заброшенная. И, как я погляжу, больше ничего.

— А отчего же не поведать. Прав ты в одном, Данила, станция старая, но вот во втором ошибся. Не заброшенная она. Хоть и ни на одной карте её навигационной нет, но станция эта испокон веков здесь стоит, как её прапращур Сварога, Владыки Росси, поставил. Здесь на вечной вахте только один работник станции и остался. Каргой её зовут. Только дюже она неприветливая, норовом тяжёлая. Не взлюбится ей забредший путник — в раз изведёт! А взлюбится — так поможет, — засмеялся старик. — Ну, хорош стоять. Пошли, в гости проситься будем!

Страшно стало кузнецу пуще прежнего, но виду не подал и смело шагнул к станции.

Поднял старец свой посох над головой и закричал зычным голосом:

— Открывай ворота, Карга, зараза старая! Гости прибыли, приветить надобно!

Без скрипа распахнулись стальные ворота станции, клубы холодного воздуха прошлись по земле, тронули за пятки путников и отступили. Загорелся свет, и в проёме появилась Карга.

Ох и напугался кузнец! Ног от страха не чует, сердце вот-вот из могучей груди выпрыгнет! Страшна была она! Одна нога в дырявый сапог обутая, другая — на костыль медный и кривой посажена. Халат рваный лаборантский горбатую спину прикрывает, а на голове копна нечёсаных волос торчит и сама по себе шевелится. Нос у Яги большой, кривой, до самого подбородка гнутый, а глаз один синий, другой чёрный. Прищур злой, того и гляди, до смерти сглазит!

Закричала Карга страшным голосом:

— Кто тут смерти пришёл искать?! Кому голова на плечах тяжела стала?! Враз изведу неугодного, косточки по астероидам разнесу, кожу заместо фильтров для химических опытов повешу, а мозги препарирую и вставлю скотине какой бессловесной!

До того испугался кузнец, что едва дух из него не вышел.

А старичок и говорит спокойно:

— Ты, матушка, не гневайся понапрасну! Беды на наши головы не шли, а лучше пусти на свою станцию. Напои, накорми да истории наши послушай! Долгим был путь. Устали мы!

Замолчала старая Карга, потопталась на месте, но гнев на милость сменила. Махнула путникам корявой рукой, приглашая пройти за ней следом.

Посмотрел старец на Данилу и усмехнулся в бороду:

— Да не бойся, Данилка! Карга пужать любит, но не пуганных крепче уважает, чем тех, у кого от её взора недоброго и сердце вон просится. Пойдём! Она нам укажет дорогу на Буян. Ведомо мне, что туда она путь знает.

Делать нечего, смахнул с лица страх кузнец и смело на станцию жуткую вошёл.

А следом за ним и старик юркнул. Последней же хозяйка зашла. За ней ворота стальные со скрежетом жутким захлопнулись, и вмиг потемнела окнами станция.

— Отопления нет, котёл уже, почитай, как лет десять назад прохудился! — заворчала бабка, затопала сердито костяной ногой по скрипучему полу. Руками паутину погоняла, хлам гнилой по углам распихала. — Похлебку варить не на чем — плита накрылась медным тазом не далее чем перед вашим приходом! Да и воды нет, фильтры забились…

— Позволь, матушка, подсобить, — сказал кузнец. — Котёл подправить, воды натаскать! И плиту глянуть смогу — авось заработает!

— А подсоби, соколик, — засуетилась Карга. — Не откажусь от силушки молодецкой! А коли сделаешь все, уважу! Ступай-ка ты на склад, там инструмент есть и материалы, а где котёл — думаю, сам сообразишь!

— Благодарю, матушка! — поклонился ей Данила. — Не серчай, но инструмент у меня свой имеется. Я с ним свыкся и на другой не разменяю! А котёл, ты права, я и сам найду.

Показала ему Карга, где склад с материалами, да и в одиночестве оставила, чтобы делу не мешать. Быстро кузнец сообразил, что к чему, и принялся за привычную рукам и сердцу работу.

Запел молоток, захрипели клещи, застонали разными голосами трубы — ладится дело у кузнеца Данилы. Не прошло и часа, как устранил он прохудь у котла, запаял плиту по-новому, фильтры почистил под напором сжатого воздуха. В общем, что затеял, все выполнил. Любо-дорого было посмотреть на работу его. Срок делу завершился, и кузнец вышел из котельной, где исправно чинил он весь этот час оборудование станции, и обомлел. Чисто, опрятно кругом, под ногами не стальные плиты скрежещут, а кафель сияет. Потоки ржавчины со стен исчезли, на картины разные росских мастеров сменились. А заместо злючей да страшенной Карги встретила его у порога котельной милая седовласая старушка, одетая в скромное вдовье платье, что было принято издревле у россов. Лишь только глаза не поменялись, один чёрный, а другой — синий. Только по ним и признал её Данила.

Усмехнулась Карга, да беззлобно мастера спросила:

— Что рот раззявил? Неужто удивлён? Или что думал, один ты тут мастер?

— Нет! — смог лишь вымолвить Данила, все ещё дивясь переменам, что на станции за единый час произошли.

— Хватит стоять, за стол присаживайся. Товарищ твой уже давно у кухни околачивается, слюни глотает, но тебя поджидает!

Сел кузнец со стариком и Каргою за стол, отведали яств, что к обеду были поданы, да за разговоры принялись. Ибо за едой думу думать да языком чесать — не по-людски, там ложкой надо работать.

Выслушала Карга историю Данилы, посидела, подумала и говорит:

— Вот что, Данила, все, что я тебе сейчас расскажу, болью в твоём добром сердце отзовётся, накроет разум тучей чёрной, но ты уж постарайся сильно на меня не серчать. Худо мне это говорить, но правду ты знать должен.

Задумалась старушка. Замолчала надолго. Лишь временами искоса на старца поглядывает, да что-то шепчет.

— Дело трудное, — сказала она наконец. — Хворь у твоей зазнобы не простая — злобой лютой напущенная. Давным-давно было предсказано, что явится на Россь Мор. Да только не знали тогда ученые наши, что это и во все стороны решили посланцев сослать, чтоб они его отыскали. Я последняя из тех, что ушли на поиски. А вот как все обернулось. Стерегла я его здесь, думала, с Буяна Мор явится, а он из самой Росси исторгся. И покуда он над нашей планетой Арию закрывает, Дария твоя, да и все люди росские болеть будут и в муках страшных умирать. Вот она правда.

Обомлел Данила, привстал из-за стола, да так и рухнул на стул обратно, ничего не сказав. Посмотрела на него Карга и вдруг сказала:

— Битва идёт великая меж правителями, что ранее были дружными, словно братья, а силы они из людей простых черпают. Вот и Дарии твоей черед настал.

— Так как же быть-то? — загоревал кузнец. Понял, что беда страшнее, чем ему раньше виделась.

— Веры в людях нету, — отозвалась Карга. — В такой войне только Вера помочь сумеет. Большей Силы против Мора не сыскать, ничем другим правителей наших не образумить. Да только нету Веры у людей. Растеряли они Веру, гневаются боги, и правители стали их марионетками.

— Как же мне быть? — закручинился Данила пуще прежнего. Совсем голову повесил. — Как Веру людям вернуть? Как Мор победить?

— Есть способ, — хитро ответила Карга. — Подсоблю тебе, кузнец! Скажу, как дело разрешить. Да не просто так, за службу!

— Что хочешь проси! Все сделаю!

— Мор победить, да и убрать с небес, чтобы он Арии простор открыл, сумеет лишь витязь бесстрашный с Богом за плечами! Вот моё слово!

Снова пригорюнился кузнец. Опять голову повесил.

— Где ж мне витязя этого отыскать? Который с Богом за плечами?

— Дорога тебе одна, Данила. На Буян, — сказала Карга. — Дорогу я укажу. А ты мне взамен принесёшь чешую со спины Горафены, змеи инарокой, что Алатырь сторожит на Буяне. Только со спины бери, с других мест не моги брать, ядовитые у неё они там. Там и витязя отыщешь. А я потом слово заветное скажу, что хворь от твоей зазнобы враз отведёт!

Сказано — сделано. Накормила Карга путников, напоила и в баню повела. Ворожбу особую вести, что поможет Даниле и старцу путь непростой преодолеть. Напарила, намыла, маслами заговорёнными натёрла. В чистые рубахи нарядила. И котомку с собой дала — с мазями целебными, что раны на один дух заживляют, и крупой специальной, для дальних галактических экспедиций предназначенной, что из одной горсти семерых накормить можно. А потом заслонку с портала сняла, что весь день глаза мозолил путникам, стоя поперёк гостиной залы, а они его не признали, и сказала:

— Вот он, кратчайший путь на планету Буян, планету не больно изведанную да для любого космического путника закрытую особым указом ещё прапрадедом Сварога, правителя Росси. И вас я туда не пущу, придётся вам самим дорогу искать.

— Это ещё почему? — спросил её старик, весь подобравшись.

— Портал давно тут стоит, но и давненько не пускали его в ход. Почитай, с тех пор, как Горафена объявилась на Буяне. Что-то она сделала с ним такое, что его до сих пор сбоит временами. А вас, посколь любы мне стали, не хочу туда пускать, вдруг вам портал души наизнанку вывернет. Так что, простите, но ход этот вам закрыт. Другой искать вам надо, в чем я уже не помощница.

Сбеленился Данилка, закричал, затопал ногами, глаза кровью налились, накинулся он на Каргу, да и сшиб её на пол. А как повалил, так и нырнул он в портал, очертя голову, только его и видели.

В гулкой тишине поднялась Карга с полу, отряхнулась, посмотрела на портал, да и расхохоталась.

А старик спросил тихонько:

— Как ты думаешь, мама, справится кузнец?

— Данила? — переспросила Карга, отсмеявшись. — Справится, Сварог! Он-то точно сумеет!

— Что ж, поживём, увидим! — ответил ей Сварог, да сам в портал недобрый на планету скрытую от глаз людских, Буяном наречённой, шагнул немедля.