Простите меня, но - я не могу сейчас об этом писать. Я, должно быть, смогу потом. Совсем потом.
И уже тогда опишу преломлённой коричнево-серой радугой свой ужас, боль утраты и то, что превыше даже восхищения, на фоне чего даже некая "преувеличенность" характера той, от чьего имени ведётся рассказ - меркнет. Но не сейчас - сейчас не могу. Простите.