"В иные минуты на нашу церковь нападает яростный стих самоуничижения и самоумаления. Но пользы от этого что-то не видно. Хорошо, совлечем с себя наше богатое облачение, запрячем подальше наши ризы, продадим с торгов наши золотые дароносицы и будем раздавать верующим тело Христово из двухгрошовых мисок; облачимся в мужицкую одежду, да еще выберем ту, что погрязнее, и никто не будет тогда питать к нам уважения, прежде всего само мужичье... А как же иначе, ежели мы станем им ровней, с чего же это они будут нас почитать? В конце концов мы и сами потеряем к себе всяческое уважение... Сошлитесь на это в присутствии вот таких оголтелых сторонников самоуничижения, вам тут же ткнут под нос Евангелие, да еще с таким видом, будто им одним оно ведомо, и как начнут твердить о яслях, стоявших между быком и ослом; как начнут нудить о мастерской плотника!.. Будьте, мол, подобны нашему владыке Иисусу Христу... Но разрешите спросить вас, дорогие мои тщеславцы, ученые мужи, где сейчас-то находится Иисус? Разве не восседает Он одесную Отца своего, разве не столь же всемогущ, как Он? Разве не Христос во всем величии своем царит среди небесных светил и музыки сфер? Разве не Он властитель Вселенной, окруженный сонмом серафимов и блаженных? И кто, скажите на милость, уполномочил вас через собственный свой облик решать, какой из двух образов Иисуса должно вам давать пастве – образ краткого его земного существования или же образ вечного его торжества?

...Ну и ну, если по пути мне попадется какая-нибудь епархия, где епископ, приверженец новых идей, чересчур склонен принижать Господа нашего, тогда я вот что скажу ему в поучение. Таскать на себе ежедневно с утра до вечера золотое шитье весом в двадцать фунтов, да еще митру, да еще посох – не так-то уж это весело, особенно когда таскаешь их на себе целых тридцать лет. Но без этого не обойтись."

> вроде как должен жить скромно и молиться целыми днями?

они давно простили себе все долги. они считают, что имеют право. но мы-то знаем.