В Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс проходит #магический_турнир. Битвы в разгаре, конкурсанты напряженно ждут результатов, кто-то успел уже подраться, кто-то сидит довольный своими успехами, у всех толпы болельщиков. А кто-то, может быть, ждет #доброобзор...
Но это не значит, что турнир может прервать учебный процесс. Ведь магия - штука сложная, и учиться ей надо постоянно. Уроки никто не отменял, как и домашние задания, и их проверку. Мы попросим Добби тихонько перенести нас в кабинеты профессоров, чтобы посмотреть, что пишут студенты Хогвартса и что на это скажут их наставники. А начнем с самой Минервы МакГонагалл.
Трансфигурация — один из самых сложных и опасных разделов магии. Вы только задумайтесь, самое простое превращение Спичка - игла - спичка может потребовать многих дней тренировок, пролитых слез, отчаяния. Но мы не станем напоминать профессору об этом. Перед нею эссе студентки 7 курса Лили Эванс О чудовищах и принцах, где описываются основные принципы и методики трансфигурации человека, а также связанные с этим опасности. Лили пишет (и профессор с нею согласна), что некоторые поддаются трансфигурации легко, а некоторые настолько скользки, что никакая магия не возьмет.
Много позже перед профессором окажется эссе студента 6 курса Гарри Поттера Удача и вдохновение. Профессор качает головой, местами вносит правки красным пером, потому что Гарри взялся за еще более тонкую область - трансфигурацию чувств. Да, чувства тоже можно преобразовать, можно превратить их из нематериальных субстанций во вполне понятные образы. Эссе Гарри не слишком научно, но наполнено живыми примерами - разумность превращается в Гермиону, творческое осмысление мира - в Луну, обиды - в тетку Петунию. И дальше, и дальше, и дальше.
Профессор МакГонагалл вполне довольна своими студентами и тем, как они освоили ее самый любимый, но временами сложный и для нее самой предмет.

***

Пока наш Добби еще полон сил, пусть он поднимет нас в башню под самую крышу, где полутьма и очень подозрительно пахнет травками и хересом, где профессор Трелони изрекает Прорицания. Не будем сейчас о том, кто родится на исходе седьмого месяца, и кого Темный Лорд отметит как равного себе, это в давнем прошлом. Профессор сейчас вообще-то ничего не изрекает, она эссе проверяет. Все началось с чаинок, в которых третьекурсники должны были разглядеть свою судьбу. Чего они там точно не увидели - так это россыпи «Троллей» за выдумки вместо выполнения задания. Они думали, что у профессора третий глаз заплыл, а он как раз открылся. И она увидела, что они ничего не увидели. И вселился в нее дух профессора Снейпа, и наставил он «Троллей» недрогнувшей рукой. А профессор сварила себе в подземельях забористое зелье, сидит, посмеивается.
«Для гадания, - пишет в эссе студентка Л. Б., - нам потребуются Руны и чаинки, так будущее покажется охотнее и полнее. Чайные листья раскроют события, а руны помогут закрепить их, чтобы лучше рассмотреть удержать в памяти». Профессор весьма довольна, что девочка прилежно слушала ее на занятиях, но не ожидала, что даже проверенаня методика даст сбой.
Предсказаний бояться - в хрустальный шар не смотреть. Сибилла бы и не смотрела, потому что и из шара, и со страниц эсссе на нее смотрит горевестница Гермиона Грейнджер. Где она - там беда, это личная Немезида Сибиллы, как только Грейнджер появилась в школе и на уроках Прорицаний, так сразу началось... И эссе эти километровые с сотнями ссылок на древние манускрипты, и беды, что обрушились на Гарри «ты будешь умирать снова и снова» Поттера. Сибилла и читать дальше боится, и глаз не может оторвать. Проклятие, а не студентка!
Неведомым образом, так, что и прорицатель следов не отыщет, к Сибилле попало эссе, озаглавленное Осенние ландыши и пустые улицы. Ньют Скамандер у нее не учился, Альбус мог разве что у ее бабушки уроки брать, а от одного имени Гриндевальда бросает в дрожь. Кентавры еще, конкуренты. Но история о далеком, с нею не связанном, Сибиллу привлекла тем, что звезды все предсказали, все знали, надо было их только правильно прочитать.
Кому везёт, на том и едут - эту короткую записку Сибилла извлекла из печенья с предсказанием, которое прихватила к чаю. Слишком поздно она поняла, что зря. Что пытаться вывезти свою жизнь, выкарабкаться из безвыходной ситуации было плохой идеей. Судьба решила, что раз так, пусть она карабкается теперь в гору, в бесконечную гору, называемую Известный Профессор. Не такую судьбу видела она в чаинках на дне, но теперь ничего не поделаешь - придется лезть. И эссе проверять некогда, к счастью, она вовремя успела проверить их все.

***

В кабинете Защиты от темных искусств царит полумрак. До полнолуния еще далеко, но Профессор все равно не нуждается в ярком свете для чтения. Лишь чудом он не заметил гостей - нас и Добби, он погружен в работу. Он старается не вспоминать, что ему наговорил Дамблдор, когда нанимал на должность, что «хотел помочь». И более раннее время тоже старается не вспоминать. Он лучше займется делом, проверит, например, эссе мисс Грейнджер о теории пророчеств. Можно и не проверять, конечно, потому что мисс Грейнджер никогда не сдает неидеальных работ, профессор читает не для этого, а для того, чтоб самому узнать что-то новое, например, об очередном примере того, как нарушение техники безопасности не только не помогло, но и разрушило все, что только было можно.
Профессор считает, что Лучшее оружие — смех. Жаль только, что применить его можно только против боггарта. И наиболее изобретателен в этом студент Невилл Лонгботтом. Вот от кого профессор точно не ожидал!
А второй его ученик, сын лучших друзей Гарри Поттер. Страхи его своеобразны, но Люпин уверен, что бы ни было, Гарри справится и его Любимый Боггарт может спать спокойно. Тут и эссе никаких не требуется для проверки знаний.
По крайней мере одну область Защиты - защиту эмоций - ученики усвоили. Идем дальше.

***

Уход за магическими существами преподает, как известно, профессор Хагрид. И эссе он задает, может быть, немного меньше, чем профессор МакГонагалл, но задает. Когда Хагрид проверяет эссе, рядом с ним ведро чая и блюдо кексов. Добби, следи за невидимостью! Зубы мне еще нужны.
Эссе первое, от Дреда и Форджа Уизли. Как всегда все перепутали, вместе писали, но Хагрид уверен: об описанных в эссе фейри они знают намного больше, чем говорят.
В отсутствие Дамблдора в Хогвартсе может твориться еще большая дичь, нежели в его присутствии. Хагрид до сих пор замечает в эссе студентов отголоски того периода, когда вместо него предмет преподавал непонятно кто, появившийся из ниоткуда и туда же сваливший. Особенно Гарри теперь отличается, да. Как будто голова яснее стала.
Веришь или нет, но самое пригодное для романтического свидания существо - не амур, не карликовый пушистик, а книззл. Чем больше и рыжее, тем лучше. Эссе на эту тему Хагриду сдал Драко Малфой. Сперва Хагрид подумывал влепить Тролля, но прочитал до конца и согласился. Все верно, котик, магический или нет, работает получше любовного зелья.
Самые интересные эссе Хагрид отложил напоследок. Третий курс Гриффиндора писал про самых красивых (после драконов), самых благородных (после драконов же, павлины не в счет) существ. Гиппогрифы. И с удивлением обнаружил, что есть среди студентов один, одержимый гиппогрифами не меньше самого Хагрида. Это было первое и единственное эссе Рона Уизли, которое втрое превысило заданную длину и было подробным, тщательно проработанным, научно верным. Только одна фраза смутила Хагрида, и он напомнил себе спросить об этом Рона на следующем занятии Красивый, как он. Кто - он? И почему в качестве примера Рон взял гиппогрифа-альбиноса, о котором Хагрид лишь слышал?
Проверил, в кучку все свитки сложил и задумался, кого бы еще интересного показать студентам. Может, медузу Горгону выписать?