— Дядя Оуэн, я дома, — задорный юношеский голос заставил мужчину сорока пяти лет поднять голову и отвлечься от грустной картины — сломанного водяного насоса. Спустя пару секунд из-за входа в дом появился подросток пятнадцати-шестнадцати лет с сумкой наперевес. Довольное и запачканное в саже и машинном масле лицо невольно вызвало улыбку на лице мужчины. Все-таки его племянник, пусть и не родной, всегда радовал простого добытчика воды на Татуине.