Глазами Моны Лизы (джен)

Лео проснулся в своем кабинете — вчера от усталости заснул прямо там, на узком старинном сундуке, который один из его учеников, Чезаре, предпочитал называть варварским словом "чемодан". Этот парень вообще было немного странноватый — например, неделю назад он приволок потрепанную толстую книгу в наполовину сгоревшем переплете. Купил у антиквара Альберто на углу. В этом фолианте некий путешественник описывал усвоенную им в Тибете систему поддержания здоровья — она называлась "йога". И теперь этот идиот Чезаре по утрам стоял на голове, отмеряя время по песочным часам.

Часы! Ну, конечно, он опять уволок их к себе, дрянной мальчишка! Если бы не его потрясающий талант, Лео давно выгнал бы этого юного разгильдяя и наглеца ко всем чертям — и не посмотрел бы, что он его дальний родственник. Но из этого парня со временем мог получиться настоящий профессионал.

Лео вскочил с сундука легко, как юноша — годы словно не брали его красивое, сильное тело. Сквозь узкое окно лился яркий свет, равно золотивший и темный дубовый подоконник, и ржавый купол собора вдали. Флоренция, город грез... Но сейчас Лео был слишком раздражен, чтобы грезить. Ему хотелось выругаться — какие уж тут грезы... Он прежде всего глянул на полку над рабочим столом. Коллекция была на месте. Слава богу, Чезаре не настолько распущен, чтобы хватать и уносить к себе вещи наставника, хотя кто его знает, что можно ожидать от нынешней молодежи... Часы? Ну, часы — другое дело: они не для забавы были унесены. Конечно, если по совести, то эта самая йога — все-таки именно забава, причем довольно глупая. Однако если она хоть как-то развивает тело, ее стоит ценить уже за это. А если она еще и приносит удовольствие, то совсем хорошо... Гармония между телом и духом есть билет в долгую жизнь — он, Лео, всегда это повторял.

Лео вновь остановил взгляд на полке с коллекцией. Там не было драгоценных предметов — дорогие подарки от знатных заказчиков он хранил в гораздо более надежных местах. На них ему не хотелось смотреть столь часто, как он смотрел на любопытные безделушки, украшавшие его кабинет. Самой странной из них был деревянный, вращающийся на наклоненной под углом оси шарик на подставке. Произведение называлось "Земной шар". Это подарок Николая — талантливого молодого богослова, с которым Лео познакомился в Падуе полтора года назад. Николай утверждал, что Земля имеет форму шара и вращается вокруг Солнца. Забавно, ничего не скажешь. Как, бишь, его фамилия? Коперник, кажется... Интересный он парень, с фантазией. Жаль, что бросил учебу на факультете искусств. Ей-богу, в науке и религии таких Коперников и без него полно, а вот искусство нельзя было лишать такого великолепного мечтателя...

Но хватит воспоминаний. Пора продолжать работу — в мастерской его ждет эта женщина, требовательно глядя с портрета. Хорошо хоть, пока только с портрета. Но спустя час эта мегера притащится сюда и собственной персоной — позировать. Как она его выводит из себя! Сидит и ехидно кривит губы. Ей не нравится мастер, не нравится и портрет. Но ее муж, состоятельный купец, прослышал, что Леонардо — лучший художник в Италии, и заказал ему портрет супруги, невзирая на ее мнение об этом.

Лео попытался увидеть себя глазами Моны Лизы. Видимо, ей он представлялся ловким проходимцем, облапошивающим доверчивых богатеев вроде ее тщеславного муженька. Ее претензии он знал наизусть, но потакать ее желаниям отнюдь не собирался. Она никак не могла простить ему, что он изобразил ее в мрачном зелено-коричневом одеянии, а не в нарядном бордовом, и вдобавок совершенно без украшений. Однажды Лео услышал, как уже за порогом мастерской она жаловалась мужу, который пришел забрать ее на прогулку после утомительного позирования. "Неужели я хуже той миланской метрессы Чечилии, с которой он написал свою знаменитую "Даму с горностаем"? — обиженно шипела супруга купца. — Да эта гулящая тварь и в подметки мне не годится! Однако для Чечилии у Лео хватило и бус, и вышитых рукавов, и даже зверушку дорогую он ей в руки дал... В общем, все на той картине роскошно, как должно быть у настоящей дамы. Зато я, первая флорентийская красавица Мона Лиза, выгляжу на его портрете как нищая монахиня после трехмесячного поста!" "Что за глупая женщина, — возмущался про себя Лео. — Она не понимает, что ее невыразительное, плоское лицо, со всеми его неприятными признаками, включая эту раздражающую ехидную усмешечку, на ее глазах ложится в основу настоящего шедевра и готовится войти в историю! Что ж, время покажет, кто из нас с нею был прав..."

2013