Обещание (гет)

Что ж… Это стало достойным завершением столь восхитительной недели…

Наступил вечер пятницы, и Люциус Малфой, уже предвкушая выходные, сидел в массивном кресле своего большого солидного кабинета, наслаждаясь сладковатым вкусом превосходных сигар и насыщенным ароматом хорошего старого бренди. Он уже было поднес к губам первую рюмку этого божественного нектара, когда вдруг какой-то неясный, но весьма настойчивый импульс заставил его подняться из уютной плюшевой глубины и, подойдя к двери, неслышно выскользнуть в коридор.

Замерев возле кабинета министра магии, Люциус расслышал тихий звук шагов, приближающихся к двери, и слегка улыбнулся, представляя себе тонкие щиколотки Гермионы. И дальше… стройные ножки в этих невозможных лакированных четырехдюймовых шпильках, от одного взгляда на которые кровь в его жилах не просто закипала, а с того самого дня (в лифте) превращалась в настоящую лаву.

Приняв еще одно импульсивное решение, волшебник стремительно отступил в полумрак коридора, как только Гермиона начала открывать дверь. И тихо обрадовался, обнаружив в противоположной стене небольшую нишу с горевшей там одинокой свечой, которую Люциус тут же потушил, быстро и сильно дунув на нее. И очень вовремя! Потому что уже в следующую секунду госпожа министр распахнула тяжеленную дверь из красного дерева и, держа в руках стопку папок, вышла из кабинета.

Словно какой-нибудь бесстыжий вуайерист, Люциус жадно смотрел на нее, не в силах отвести взгляд, когда увидел, как Гермиона вдруг неловко спотыкается прямо у него на глазах. Затаив дыхание, он начал горячо молиться всем богам, которых знал, чтоб она все-таки выронила то, что несла перед собой. А потом начала поднимать… Прямо перед ним. Наклонившись так, чтобы облегающая юбка-карандаш позволила ему увидеть… то, что ужасно хотелось увидеть. Или даже опустившись на колени, и тогда он мог бы представить, что она…

Счастливчик! Мольбы его оказались услышаны. Выронив громоздкие папки из рук, Гермиона действительно наклонилась, чтобы подобрать их, не догадываясь, что стоящий совсем рядом гордый и высокомерный маг пожирает глазами ее ножки в магловских чулках. Один вид которых заставлял его пах напрячься и заломить. А когда, чтоб было удобней, она еще и присела, Малфой понял, что не может сделать ни единого вдоха. Смотреть, как его персональный (горький и в то же время пьяняще сладкий) запретный плод очаровательно ерзает прямо перед ним, пытаясь собрать разлетевшиеся вещи, было по-настоящему мучительно, но и бесконечно отрадно…

* * *

О-о-о… Это можно считать достойным завершением такой ужасной недели!

Букет из самых разнообразных цветов появился на столе Гермионы уже в понедельник вместе с визиткой Люциуса Малфоя, который своим аккуратнейшим каллиграфическим почерком пояснял в приписке, что решил преподнести ей по одному разному цветку, поскольку не знал, какие именно являются для нее самыми любимыми.

Будто ей было мало того, что не могла прийти в себя после их более чем странной встречи в лифте, из-за которой оказалась напрочь выбитой из колеи. На самом деле непонятное вожделение, так внезапно охватившее ее в тот день, испугало Гермиону до дрожи. До слабости в подгибающихся коленках. Именно этот страх заставил с головой погрузиться в работу и упорно избегать Люциуса Малфоя всю неделю, и надо отдать должное, это получилось неплохо. Один только раз удача отвернулась от нее, и с Люциусом все-таки пришлось увидеться — в среду у них всегда проводилось совещание по бюджету. А он, как-никак, был главой департамента финансов во вверенном ей Министерстве магии.

Собираясь сегодня домой, она уже придумывала веские аргументы, способные убедить Рональда, что взятая с собой документация и правда нуждается в том, чтобы ее срочно просмотрели. Хотя и понимала, почему привычка брать работу на дом, пусть даже сейчас, когда дети находятся в Хогвартсе, кажется мужу отвратительной.

«Господи! Но мне же нужно хоть как-то, хоть чем-нибудь отвлечься от дурацких, постоянно преследующих мыслей о… Люциусе Малфое. Даже если это означает, что Рон будет жутко недоволен, выходные окончательно испорчены, а надежда на то, что наш трещащий по швам брак можно реанимировать, станет еще слабей».

Когда тяжелая дверь кабинета захлопнулась, разочарованное рычание невольно слетело с губ министра магии: без палочки, лежащей на самом дне сумки, она не могла запереть его заклинанием. Перехватив папки с документами одной рукой, Гермиона сняла сумку с плеча и, бедром прижав ее к стене, начала судорожно рыться на дне в надежде отыскать волшебную палочку. При этом ругая себя за то, что не подумала о такой важной мелочи до того, как собралась идти домой.

В какое-то мгновение сумка дернулась, сползая по стене вниз. Попытавшись удержать ее, Гермиона неловко потянулась и в результате уронила на пол не только сумочку, из которой тут же посыпалось содержимое, но и папки, что держала в другой руке. Будучи по-прежнему обезоруженной, ей оставалось одно — собрать упавшие вещи вручную. Поэтому она медленно опустилась на колени и, сложив документы в стопку, нетерпеливо потянулась за перевернувшимся ридикюлем. Будто в насмешку, из того с мелодичным звоном выпал одинокий золотой галлеон и покатился по полу. Следуя за монетой взглядом, Гермиона видела, как галлеон катился… катился… катился… пока его не остановил носок чьего-то черного ботинка. Прищурившись, она уставилась в темноту и наконец смогла разглядеть смутную тень. В нише у стены стоял какой-то мужчина. От неловкости щеки сразу же полыхнули румянцем. Стало жутко неудобно, что кто-то мог застать ее в такой нелепой ситуации.

* * *

— Кто там? — в голосе Гермионы явно слышались испуганно-обвинительные нотки. — Кто вы?

Смело шагнув вперед, Люциус вышел из ниши. Его лукавый взгляд вместе с надменной ухмылкой служили яркой демонстрацией того, насколько наслаждался он развернувшимся перед ним зрелищем.

— Мистер Малфой! Значит, все это время вы стояли там? Стояли и смотрели? А в голову, случайно, не пришло, что мне нужна помощь? — ее глаза, когда Гермиона не мигая смотрела в лицо Люциуса, поблескивали от обвинения.

Легкий взмах палочки, и в сумочку полетели поднявшиеся с пола вещи, аккуратно укладываясь там на своих местах.

— Ну как? Теперь считается, что я помог?

Гермиона громко фыркнула.

— Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду, Малфой! Почему вы не помогли мне раньше?

Спрятав палочку обратно в трость, он ответил, привычно растягивая слова:

— Да с чего бы мне это делать? Когда б еще у меня появилась возможность увидеть министра магии на коленях перед собой? Тем более что после нашей… встречи в лифте, ты успешно бегала от меня целую неделю. Причем, ясно давая понять, чтоб на продолжение не рассчитывал. А… тебе не кажется, что ты слегка погорячилась с таким поспешным, но несколько трусливым решением?

Ошеломленная его словами, Гермиона не могла понять, что сейчас преобладает в ее душе: возбуждение, обида или чувство какой-то неясной вины. Пытаясь разобраться в себе, она медленно переводила взгляд с лица Люциуса на каменный пол. И обратно.

— Черт бы тебя побрал, Люциус!

Малфой приподнял бровь в притворном удивлении.

— Ого… так я уже «Люциус»? Как же вкусно звучит мое имя из твоих уст… Даже если ты, дорогая, всего лишь чертыхаешься.

Вместо того чтобы принять его протянутую руку, Гермиона нашла наконец палочку, поднялась, заблокировала дверь и, собрав свои вещи, повернулась к выходу. Какое-то время она так и стояла, отвернувшись от Малфоя и не произнося ни единого слова.

А когда попыталась уйти, почувствовала, как на талию легла теплая мужская ладонь. Невольно задрожав от восторга, Гермиона все же смогла сдержаться и не обернуться к нему. А уже через мгновение даже сделала шаг в сторону, тут же осознав, как его рука отстранилась.

— Я знаю, что ты хочешь остаться… Гермиона.

— Н-нет, Люциус, я… не могу. Не могу! Мы с тобой всегда были врагами, а это… коридор Министерства магии. Общественное место. Подумай о скандале, который обязательно разразится, если хоть одна живая душа увидит нас здесь.

Малфой помолчал.

— Хорошо… Придется подождать. Но в следующий раз, когда мы окажемся одни, ведьма, это произойдет за закрытыми дверями. Обещаю. А теперь… До встречи, госпожа министр. И помни о моем обещании, Гермиона.

С трудом сдерживая тяжелое дыхание, она напряженно прислушивалась к его затихающим шагам, а потом еле слышно прошептала:

— Мерлин, да я, кажется, уже и сама на это надеюсь… Люциус…