…министерство, Гарри, не отправляет людей в Азкабан за надувание тётушек! (с) К. Фадж (джен)

— Вы говорите, у меня огромная сила воли и вы бы так не смогли?

Смогли бы, милочка, ещё как. Когда у тебя не остаётся иного выбора, ты очень, очень многое можешь. Хотите, расскажу вам мою историю?

Всё началось с моего визита в гости к моему брату лет восемь тому назад. Я плохо помню, что произошло в тот вечер — только то, что была в гостях. Говорят, со мной случился аллергический приступ, в результате которого моё тело, моя голова, руки, ноги… вся я раздулась, став похожей на дирижабль, а я сама потеряла сознание. Медики приехали быстро и приступ купировали — и поначалу я думала, что всё обошлось лишь многочисленными кожными разрывами да кровоподтёками… простите, одну секунду… вот так… сильнее, сильнее, не надо жалеть себя… да, так о чём я? О том, что это оказалось только началом.

Вся моя жизнь после того проклятого вечера пошла под откос. Для начала, у меня открылась просто чудовищная аллергия — вы спрашиваете, на что, милочка? Да буквально на всё! И, прежде всего, на моих чудесных собак… вы знали, что я разводила бульдогов? Сейчас в это сложно поверить, ведь правда? А всего несколько лет назад я была, между прочим, известной заводчицей! Но мне пришлось их срочно продать — всех, совершенно всех… я даже не могла находиться с ними в одном помещении — но это вы как раз должны хорошо представлять, вы ведь помните, чем кончилась та ваша неосторожность, когда вы по дороге ко мне вздумали погладить соседскую таксу? Представьте, каково было мне в доме с дюжиной собак! Простите, секунду… разволновалась… С дюжиной собак, да. Прекрасных английских бульдогов… но, впрочем, я стараюсь не вспоминать — прошло уже восемь лет, но мне по-прежнему слишком больно. Я, знаете, думаю, даже и хорошо, что мне, в итоге, пришлось переехать — потому что жить в доме, где каждый уголок напоминал мне о них, было бы, пожалуй, невыносимо. Но уехала я тогда по другой причине: никакие уборки и чистки не смогли сделать тот дом, как выражаются врачи, гипоаллергенным. Хорошо хоть постельному белью и одежде помогла химчистка и стирка… ну, пусть три стирки. Но помогло же…

Что вы сказали? Почему я переехала из загородного дома в город? Вы знаете, что в этом доме жильцам запрещено держать домашних животных? Как, впрочем, и во всём кондоминиуме — а где вы видели пригород, где нет домашних собак и кошек, а также белок, мышей и бог знает ещё кого… а аллергия у меня, как мне порой кажется, есть даже на мух и мокриц. Вы, вероятно, полагаете, глядя на моё нынешнее жилище, что у меня жесточайшее ОКР (обсессивно-компульсивное расстройство — авт.)? Нет, милочка, я никогда прежде не мыла полы чаще одного раза в день и думать не думала покупать в каждую комнату дорогущие очистители и мойки воздуха — но что мне прикажете делать, если я начинаю раздуваться от одной мысли о цветочной пыльце или воспоминании о моих несчастных бульдогах… ну вот, пожалуйста… простите, одну секунду…

А ведь я оставила там не только дом, где прожила всю свою жизнь — я оставила там и свою надежду на не столь одинокую старость, которая теперь меня ждёт… Был там сосед… что вы так смотрите? Я кажусь вам для подобных мыслей старухой? Да, может, и не вышло бы ничего. А вдруг бы… Но и эту надежду у меня отняла проклятая аллергия.

Знаете, как это — когда всё твоё тело чешется так, что ты не можешь сдержаться и скребёшь, скребёшь его своими ногтями до крови? И стрижёшь их — ногти, я имею в виду — под корень, но это не слишком-то помогает? Когда ты не можешь заснуть от этого зуда, а антигистамины способны лишь слегка его приглушить? Когда поутру твоё лицо отекает так, что ты не всегда можешь открыть глаза, а ноги порой не влезают даже в растоптанные сабо на три размера больше?

Что вы сказали? Что я замечательно выгляжу? Я выгляжу, да… попробуйте сами питаться исключительно натуральным йогуртом, творогом, рисом, отварной говядиной — иногда — салатом, кабачками, огурцами, овсянкой да сушёными яблоками? И никакого сахара, милочка, никакого сахара! Порой я, правда, позволяю себе треску — не чаще пары раз в месяц и вприкуску с лекарствами, но всё какое-то разнообразие… да изредка — сушёные груши и сливы. Нечасто. Попробуйте — уверяю вас, через полгода вы сделаете карьеру модели, тем более что рост вам вполне позволяет…

Что? Я не жалуюсь, нет… моя новая жизнь тоже имеет свои плюсы — к примеру, я отлично владею компьютером и даже, как вам известно, создала свою систему гимнастических упражнений… тяните ногу сильнее, милочка, ещё, ещё сильнее! Вот так… что? О да, я вполне уважаемый и дипломированный диетолог… а что мне оставалось ещё? Выть с тоски? Не волнуйтесь, я подберу вам идеальный рацион — ваши несчастные восемь килограмм легко уйдут за два месяца… нет, быстрее не надо — это вредно, а до вашей свадьбы ещё целых три.

Брат? А что брат? Не думаете же вы, что я после этого могла и хотела их видеть? Всё их семейство… не знаю уж, что было в том ужине — но глаза у них бегали, когда они навещали меня в больнице. Да нет, мы, порою, общаемся… но у них своя жизнь — а у меня своя. Не могу отделаться от мысли, что в том, что случилось, исключительно их вина. Хотя… Сказать по правде, я тоже была не лучшей на свете родственницей. Но, впрочем, это теперь не важно. Порой я думаю, что, возможно, была слишком жестока к их воспитаннику… они растили племянника-сироту… что ж, если даже и так, то, думаю, я достаточно наказана. Ну вот мы и закончили на сегодня.

Мисс Марджори Эйлин Дурсль, высокая худощавая шатенка с коротко стриженными волосами, в которых седины было уже куда больше, нежели тёмных прядей, кивнула своей клиентке и деликатно вышла из комнаты. Пройдя в свою спальню — везде только дерево, металл и пластик, никаких ковров, даже на окнах жалюзи вместо штор — она несколько раз пшикнула в рот ингалятором и, вздохнув, посмотрела на себя в зеркало, на котором не было ни пылинки. Если бы хоть кто-нибудь знал, как она ненавидела эту практически хирургическую чистоту, в которой теперь жила! И чего бы она ни отдала за то, чтобы иметь возможность вновь завести хотя бы одну собаку. Но увы — она ужасно реагировала на всех животных вообще, но к собакам не могла подходить даже близко: порой ей казалось, что она начинает задыхаться даже от их изображений на мониторе или на фотографиях, не говоря уж о том, чтобы увидеть тех вживую, пусть даже издали. Проклятая аллергия…

Порой она пыталась вспомнить, что случилось в тот вечер — и время от времени видела странные сны, в которых превращалась в воздушный шар и вылетала в окно дома брата, а потом летела вдоль улицы, подгоняемая прохладным ветром… но это были, конечно, всего лишь сны.

Сны, и ничего больше.