В беде познаётся... (джен)

Открыв глаза и увидев над собой загаженный мухами потолок, Петунья недоумевающе нахмурилась. Однако попытка встать и осмотреться провалилась из-за пронзившей всё тело боли. Она вскрикнула и замерла, пережидая. И вспоминая.

Ссора из-за подгоревшего омлета, упрёки, дождь, отвлёкшийся от мокрой дороги Вернон и авария. Страх захлестнул Петунью, ненадолго затмив даже боль, и она судорожно зашарила в поисках тревожной кнопки.

— Миссис Дурсль?

— Что с моим сыном?! — тут же вскричала она, облегчённо выдохнув. — Где Дадли?!

— Успокойтесь! — потребовала медсестра, поспешно приблизившись. Нажав что-то на тихо гудящем приборе, от которого к телу Петуньи тянулись какие-то трубки, она достала из тумбы шприц с каким-то лекарством и с профессиональной сноровкой сделала укол.

Успокоительное подействовало почти мгновенно.

— Где мой сын? — уже не крича повторила вопрос Петунья.

— Оба ребёнка обследуются, но серьёзных травм у них не обнаружено.

От облегчения закружилась голова.

— А Вернон?

— Ваш муж на операции.

— Что с ним?

— Миссис Дурсль, постарайтесь успокоиться…

— Что с Верноном?!

Развёрнутый ответ она так и не получила.

В себя Петунья приходила медленно. Несмотря на отсутствие серьёзных переломов, удар был сильным, и даже глубокий вздох причинял боль, но постепенно ей становилось лучше, и через неделю её с Дадли и Поттером выписали, а вот Вернон… Его травмы оказались серьёзными. Врачи отказывались делать какие-либо прогнозы, но надежда, что он выйдет и комы и вернётся к прежней жизни, таяла с каждым днём.

Навалившиеся проблемы дезориентировали Петунью. Накопления исчезали с пугающей скоростью, ежедневные визиты в больницу выматывали, сын постоянно капризничал, Поттер… А вот Поттер вёл себя на удивление хорошо: не лез под руку, без напоминаний помогал по хозяйству, всовывал в сумку бутерброды и поджидал с нехитрым ужином вечером, когда она буквально приползала после очередного визита в больницу к Вернону.

Через месяц стало ясно, что улучшаться в ближайшее время ситуация не будет, и Петунья сорвалась. Войдя в дом, она села прямо на пол и разрыдалась. Дадли, не добившись ответа, что случилось, устроился рядом и тоже стал плакать, а вот Поттер… Принёс стакан воды с каплями успокоительного, неловко гладил по плечу, повторяя, что всё будет хорошо, уговаривал не сидеть на холодном полу, ведь от двери дует, принёс плед…

Через час Петунья смогла взять себя в руки — Поттер был прав, от двери нещадно дуло, и Дадли мог простудиться, — и встала. Поттер помчался подогревать ужин, а потом уговаривал её поесть, поил горячим чаем и гладил по плечу.

Она всё-таки заболела. От усталости, нервного напряжения, бессонницы или её действительно продуло — неважно. Однако температура держалась на отметке «тридцать девять и шесть», и сил не было ни на что. Почти неделю Петунья провалялась в кровати, покорно глотая принесённые Поттером таблетки и литры чая, и если бы не нытьё сына, продолжила бы болеть. Температура немного спала, и она ужаснулась, что на целые восемь дней забросила Дадли и дом. Но всё оказалось в полном порядке: сын накормлен, дом чист, вещи постираны и выглажены, в холодильнике — кастрюльки с простенькими супом и вторым блюдом.

На ненавистного племянника Петунья взглянула по-новому.

Она считала себя хорошим человеком, поэтому, когда Поттера подбросили на порог как котёнка, даже не подумала о том, чтобы сдать его в приют. Но и полюбить не смогла, тем более что Вернон не упускал случая упрекнуть её в лишнем рте. Племянник постоянно мозолил глаза, мешался под ногами, отвлекал от заботы о любимом сыночке, но вот ей понадобилась помощь, и… не Дадли суетился вокруг матери, а вечно шпыняемый Поттер.

— Гарри… — неуверенно произнесла она.

— Садитесь скорее, тётя Петунья, вы ещё слабы после болезни! — перебил Поттер, подталкивая её к дивану в гостиной. — Я подогрею вам бульон…

— Надоел мне бульон… — не сдержалась Петунья.

— Вот выздоровеете, тогда я что-то другое приготовлю, — неожиданно строго отказал он и тут же открыто улыбнулся, — а пока вам нельзя тяжёлую пишу. Включить вам телевизор, пока суп греется?.. Дадли! Не кусотничай! — закричал он, заметив кузена за тасканием еды. — Через десять минут будем кушать! Потерпи, — и, снова повернувшись к Петунье, повторил: — Так что, включить телевизор? Вы отдыхайте, я всё сделаю.

В глазах защипало, и она поспешно отвернулась.

— Не надо, Гарри, спасибо.

Поттер просиял улыбкой и унёсся на кухню, где тут же принялся хлопать дверцей холодильника и греметь посудой, а Петунья дала себе слово, что больше никогда не станет предвзято относиться к племяннику и даже постарается его полюбить. В конце концов, мальчик не виноват в том, что она не ладила с сестрой. Ему и так пришлось несладко, а он не раз доказал, что достоин лучшего отношения.