Дорога домой (джен)

Фарамир тревожно оглянулся на брата, покрепче перехватил поводья его коня и пришпорил своего. Боромир, белый как полотно, смотрел перед собой невидящим взглядом — его последние силы уходили на то, чтобы удержаться в седле. Фарамир не позволял себе даже тени сомнения в том, что они успеют добраться до Минас Тирита вовремя — но на его памяти старший брат впервые выглядел так худо.

— Капитан! — окликнул его Дамрод. — Что это было — там, на другом берегу?

Фарамир призадумался. С юго-востока не впервые долетали вести о безымянном ужасе, который принимал облик чёрного всадника на вороном коне, чтобы сопровождать войска Мордора и сеять страх среди его врагов. До сих пор он не слишком верил этим слухам — тень Чёрной Страны подчас заставляла людей бояться каждого шороха. Однако нынешняя атака Врага на Осгилиат заставила его пересмотреть свои взгляды. Отряды, не меньшие, а иногда — и большие, чем тот, что штурмовал Осгилиат, гарнизон отбивал раньше не единожды, подчас обходясь вовсе без потерь. Нынче же… Фарамир скосил глаза на брата, затем — на Маблунга с Дамродом и нахмурился: сегодня они потеряли девяносто восемь прекрасных бойцов, а ведь ранее в Итилиене — ни одного! Когда поздним вечером, едва успел отгореть закат, неуклюжий орочий отряд подобрался к восточным стенам Осгилиата под прикрытием того, что казалось издалека грозовым облаком… Никто из них, даже опытные старики, не ожидал такого. Каждый звук теперь: свист ветра, шёпот травы под копытами коней, звон и скрип сбруи, дыхание товарищей и даже стук собственного сердца казались Фарамиру отголосками боевого клича твари, что ехала на вороном коне впереди орков — и от этого холод пробирал до костей, несмотря на летнее время. Он вспоминал, как сильные, храбрые солдаты, испытанные непрекращающимися приграничными стычками, от этого звука начинали мелко дрожать от страха. Они едва могли сопротивляться натиску нападавших, погибая один за другим. Воодушевлённые первым успехом, орки быстро оттеснили защитников Осгилиата с развалин крепостной стены к реке, но, к счастью, неверно выбрали направление и согнали людей в сторону единственного уцелевшего моста.

Тогда-то Фарамира и осенило — нужно было разрушить мост, пока враги не перебрались на западный берег. Через Осгилиат пролегала кратчайшая, а для многочисленного войска — единственная дорога на Минас Тирит. Не перекрыть её — и город останется беззащитен. Брат понял его с полуслова: нужно было рубить канаты, удерживающие мост, чтобы выиграть ещё некоторое время — кто знает, какое? — для защитников Города. Дав знак остальным, они с Боромиром принялись за дело: лёгкие боевые топорики пришлись весьма кстати. Орки, заметив их действия, удвоили натиск, всадник на вороном коне вновь издал боевой клич, от которого кровь стыла в жилах.

Чудом, не иначе, солдаты смогли удержать маленький пятачок у моста, пока их командиры судорожно перепиливали толстенные канаты, державшие тяжелую конструкцию моста. Но вот — мост заскрипел, зашатался и рухнул концом в реку, собственным весом оборвав остатки канатов. Второй конец остался закреплённым на западном берегу, но поднять мост и восстановить его было невозможно даже по июньской низкой воде — Андуин, к счастью, был слишком широк и глубок, хотя и сужался к низовьям. Орки на миг притихли, ошеломлённые неудачей. Защитников Осгилиата оставалось шестнадцать человек, когда Боромир скомандовал: «Отступаем! Вплавь через реку!»

На другой берег выбралось четверо — они с братом и ещё двое. Орки никогда не отличались особой меткостью, но двенадцать человек на таком расстоянии перестреляли, словно кроликов. Тринадцать, понял Фарамир, когда Боромир выбрался на берег, почти удивлённо переламывая древко длинной черной стрелы, прошившей ему левый бок — ладонью выше, и попала бы в сердце. На их счастье, не все лошади удрали, почуяв бойню.

Маблунг и Дамрод, мрачнее давешней тучи, ускакали вперёд — и ворота Минас Тирита открылись перед братьями. Встревоженные горожане, несмотря на поздний час, выходили на улицы. Фарамир не мог смотреть им в лица, полные вопроса и сомнения. Он не мог объяснить жителям города, почему девяносто восемь их сыновей, братьев, мужей и отцов не вернулись сегодня в свои дома — и уже никогда не вернутся. К всадникам никто не приближался, боясь поверить в то, что их в самом деле вернулось так мало, что ждать из Осгилиата больше некого — и до Цитадели они добрались беспрепятственно. Правитель Денетор встречал их в ночной рубахе и в большой тревоге.

— Отец… — начал было Фарамир, спешиваясь, но не отпуская лошади брата: тот был уже совсем плох, и это пугало — короткий бой и одна стрела не могли его так подкосить.

— Какова ситуация? — прервал его Правитель. — Кто остался командовать обороной Осгилиата, если вы оба здесь? Что за…

— Отец, Боромиру нужен лекарь! — обессиленно воскликнул Фарамир: он не намеревался ждать всю ночь.

Правитель Денетор, разглядев, наконец, в полумраке двора Цитадели состояние старшего сына, мгновенно переменился в лице.

— Найдите лекаря! — крикнул он стражам у дверей Цитадели. — Немедленно!

* * *

Как ни мечтал Фарамир выспаться после всего, это ему не удалось — хорошо хоть Дамрода с Маблунгом успел отослать в казарму. Пока Боромиром занимался целитель, отец потребовал с младшего сына полный отчёт об атаке на Осгилиат. Дослушав же его до конца, сдержанно произнёс:

— Город следовало удержать любой ценой. Через Осгилиат лежит единственная дорога с востока на Минас Тирит — и теперь она открыта перед Врагом. Необходимо было отступить раньше и защищать мост, обрушив его только в случае крайней нужды.

— Хоть что-то мы сделали правильно, — горько заметил Фарамир, желая как можно скорее закончить этот бессмысленный разговор.

— Если бы, — сухо отозвался Денетор, глядя в сторону окон, выходивших на восток. — Вы потеряли стратегически важную переправу и непозволительно много солдат — и сколько, говоришь, было нападающих? Что же будет, когда к нашим стенам явятся армии Мордора, если вы сдали Осгилиат жалкой кучке орков?

Даже понимание того, что отец резок прежде всего от беспокойства за сыновей — за обоих, как слабо надеялся Фарамир — и по здравом рассуждении сказал бы совершенно иное, уже не смогло его остановить.

— Тебя там не было! — бросил он, порывисто вставая, и вышел; Фарамир не мог видеть, как отец после его ухода достал из потайного ларца на стене стеклянный шар, заполненный огнём и неясными тенями, как и не мог знать, что над этим же шаром тот просидел несколько часов перед их возвращением из Осгилиата.

Весь остаток ночи младший сын Правителя Гондора провел в покоях брата, заменяя ему сиделку. Целитель объяснил, что на стреле, доставшейся Боромиру, был опасный яд — и, хотя самое страшное удалось предотвратить, за состоянием больного надлежало следить неотрывно, чтобы своевременно купировать малейшие ухудшения. В конце концов он, конечно же, заснул в кресле перед самым рассветом.

Разбуженный петушиным криком, Фарамир заполошно вскочил, а потом вновь рухнул в кресло — тело отзывалось болью в каждом суставе после сна в неудобной позе, да ещё и в кольчуге. В тишине покоев раздался тихий суховатый смешок:

— Ты, никак, всю ночь со мной просидел? Девиц у целителя не нашлось?

Голос Боромиру подчинялся откровенно плохо, но слегка издевательские интонации слышались явственно.

— Пользуешься тем, что я не могу побить лежачего больного? — улыбнулся в ответ Фарамир, счастливый уже тем, что брат очнулся, и на краткое время позабыл все остальное. — Как ты?

— Паршиво, — честно ответил Боромир. — Левый бок не чувствую. Дело рук лекаря? Помоги-ка мне встать!

— Тебе нельзя пока, — деятельную натуру брата следовало чем-то отвлечь хотя бы до прихода целителя, и Фарамир не нашёл ничего лучше, чем вспомнить сон, привидевшийся ему накануне атаки на Осгилиат. Он спросил: — Ты знаешь, что такое Имладрис? Я слышал об этом месте раньше, но никак не могу вспомнить, откуда.

Ответом ему было более чем изумлённый возглас:

— Имладрис?! Ты уверен? Почему ты спрашиваешь?

— Прошлой ночью мне приснился сон, — признался Фарамир. — С востока наползала Тьма, но на западе еще брезжил свет. И оттуда донёсся голос, который сказал:

Сломанный меч в Имладрисе искать

Отныне вам суждено.

Срок наступает — Совет созвать

Сильнее Моргульских чар.

Там будет явлен зловещий знак —

Проклятье пробуждено,

И полурослик уйдёт во мрак,

Приняв на себя удар.

— Это всё настолько странно, — медленно, с расстановкой проговорил Боромир, глядя куда-то за окно, — что я, возможно, и не поверил бы тебе сразу. Если бы нынешней ночью сам не увидел такой же сон. Я думаю, нам стоит обратиться к отцу — он поможет истолковать это видение.

Фарамир предпочёл бы спросить Митрандира, чем отца — но его уже давно не видели в Минас Тирите. Спорить с братом попусту он не стал. Правитель Денетор воспринял рассказ сыновей всерьёз. Доказательством тому было пространное повествование о Последнем Союзе Людей и Эльфов, Проклятии Исилдура и поселении эльфов далеко на севере — Имладрисе.

Фарамир был удивлён и воодушевлён одновременно, когда отец сказал, что отправляет его в Имладрис — посланником Гондора с вестью о грядущей войне и вопросами. Вопросами, от которых могло зависеть, выстоит ли Минас Тирит в этой войне — или падёт. Боромир настаивал, что ехать стоит ему, а не брату, упирая на опасности дальнего пути. Однако придворный целитель утверждал, что даже садиться в седло и тренироваться наследнику Правителя не стоит ещё не менее двух недель, что уж говорить о путешествии.

* * *

Впереди было больше ста дней пути только до Имладриса, перемётные сумки — плотно набиты самым необходимым. Ранним утром у ворот Минас Тирита Фарамира провожал старший брат, и он вдруг с особенной остротой понял, что не увидит дом по меньшей мере полгода. Утро выдалось прохладное и ясное, Боромир в противоположность опечаленному отъездом брату был почти радостен. Шёл третий день, как ему разрешили вставать с постели.

— Помнишь, как мы в детстве вместе мечтали повидать мир? — спросил он. — Смотри по сторонам и слушай как следует, чтобы рассказать мне обо всём, когда вернёшься. А пока у меня есть для тебя кое-что. Это не подарок, я даю его тебе на время. — С этими словами Боромир снял с себя перевязь с Великим Рогом и надел её на брата. — Говорят, что если в час нужды затрубить в него в любом месте в древних пределах нашей страны, то звук этот будет услышан. Пусть он хранит тебя.

— Не стоит… — хотел было отказаться Фарамир, но осёкся.

— Ты пускаешься в опасное приключение, маленький брат, — Боромир потрепал его по волосам, как иногда делал в детстве.

— Но всё равно тебе не завидую, — пряча смущение, ответил Фарамир. — Надеюсь, наш старик совсем тебя не замучает. И выздоравливай поскорее. А я постараюсь скорее вернуться.

— Просто возвращайся.

Братья обнялись на прощание и разошлись. На востоке собиралась грозовая туча.