Гарри Джеймс Поттер - человек и велосипед (джен)

— Здравствуйте, я почтальон Печкин, из Простоквашино. Это вы велосипеды за мальчиков даете?

— Ну хоть не очередной богомерзский человеческий детеныш! — Десептикон Виталий немного встрепенулся из меланхоличного забытия, увидев человека в шапке-ушанке, пальто и кирзовых сапогах. Странный человек нежно проверил звонок на руле, любовно огладил раму и седло новенького велосипеда и вообще с восхищением назвал его железным конем. Человек скакал вокруг него, нашептывая комплименты. Хоть Виталию и польстила такая манера общения, но нежное воркование этого человека мужского пола надоедало, и он, чисто для профилактики, решил, что при спуске с горки у него откажут тормоза. Десептикон-велосипед в душе, пусть и ненадолго, но возликовал, оправившись от оцепенения.

На дворе стояло лето. Всходила картошка. Пыль столбом днем, комары вечером. Гусиные прогулки важной походкой. Виталий нещадно грустил. Он — недостающее звено Мегазавра, помимо Мотомастера, Ручника, Черта, Безумца и Крушителя. Он знал, что он «дзен» этой команды, он должен был собирать разбегающиеся мысли гештальта. Он бы смог объяснить им. И при слиянии они образуют наконец-таки самое смертельное орудие десептиконов! Но теперь он застрял в Простоквашино. Прямо посередине всей этой деревенской романтики, от которой его воротило. Он — потомок инопланетных воинов — вынужден развозить детские журналы, пенсии и человеческую пятую точку! Он был в отчаянии, но он ни за что не сдастся! Десептикон-велосипед будет бороться.

Он должен воссоединиться со своими боевыми братьями-роботами! Вместе они способны победить ненавистных автоботов! Виталию просто необходимо было отыскать способ связаться со своими.

«Нужен ретранслятор, — думал Виталик, — через который я смог бы передать сообщение о своем местонахождении». Ему нужен был хотя бы «попугай», который передает, пусть и с задержкой, повторяющийся сигнал. Виталий долго ждал, готов еще подождать. Беда только в том, что за «попугая» здесь мог сойти только надоедливый галчонок Хватайка.

«Может, клад поискать? — думал как-то глубоким вечером Виталий. — У человеческого детеныша с его зоопарком прокатило же! А на вырученные деньги построить мощный передатчик и через пояс иголок на земной орбите отправить сообщение эффектиконам». Было бы совсем неплохо, но Виталик предпочитал не витать в облаках, а действовать исходя из реалий. Реалии оказались довольно плачевными: единственное, из чего можно было сообразить какой-никакой ретранслятор, находилось в доме человеческого детеныша дяди Федора: и Хватайка, и старенькое радио. Начать нужно было хоть с чего-то, поэтому для начала Виталий решил выкрасть радиоприемник. Как пристроить на передатчик надоедливую птицу, Виталик решил подумать потом. Просто в отместку. Птица раздражала не только почтальона.

План был прост: дождаться сумерек, проникнуть в дом к дяде Федору и выкрасть приемник. Все проще некуда.

Печкин давно вовсю храпел, и десептикон, затаив звонок, незаметно выбрался из сеней. Он тихо крался по темной деревенской улице. Одинокий фонарь тускло моргал. Простоквашино было погружено в теплый летний сон.

И вот она, та самая заветная калитка, заветный двор, заветный дом. Виталик уже тихо шуршал шинами по дорожке к дому, как из черной пустоты слева начала доноситься какофония звуков. Десептикон замер на миг, чтобы оценить сложившуюся ситуацию. На него с грохотом что-то неслось.

— Мурка, — запоздало определил Виталий, успев познакомиться с ее рогами. Его подкидывало к небу и трепало из стороны в сторону. Он с грохотом то падал, то снова оказывался в ночном прохладном воздухе. Раз за разом его швыряло об землю. Да, корова Мурка стала неучтенным фактором. Виталий чувствовал, что его покидают силы, и где-то на границе с потерей сознания он скорее ощутил, нежели увидел и услышал, отдаленную вспышку зеленого цвета и почему-то женский крик, а затем провалился в тягучую черную пустоту.

* * *

Мистер и миссис Дурсли, проживающие в доме номер четыре по Тисовой улице, могли с гордостью заявить, что они-то уж, слава богу, совершенно нормальные люди. От них меньше всего можно было ожидать чего-то странного или загадочного, потому что они просто не выносили подобной чепухи.

Мистер Дурсль был директором фирмы «Граннингс», которая занималась производством дрелей. Это был большой, упитанный мужчина, у которого почти не было шеи, зато были очень большие усы. Миссис Дурсль была худой блондинкой с шеей почти в два раза длиннее обычной, что приходилось весьма кстати, когда она целыми днями шпионила за соседями из-за забора. У Дурслей был маленький сын по имени Дадли, и, по их мнению, на свете не было мальчика прекрасней. А еще у них был племянник Гарри, в котором они души не чаяли и которого растили как собственного сына. Почти десять лет минуло с тех пор, как, проснувшись, они обнаружили корзинку с малышом у себя на крыльце.

Гарри в настоящее время спал в чулане под лестницей. Впрочем, спать ему оставалось совсем недолго. Тетя Петуния уже проснулась, и ее резкий голос стал первым звуком наступающего дня.

— Вставай! Поднимайся! Сейчас же! Снова ты всю ночь провозился в этом чулане!

Гарри вздрогнул и проснулся. Тетя снова забарабанила в дверь, а сигнализация почему-то не сработала. Надо бы разобраться.

— Вставай! — пронзительно крикнула тетя Петуния. Гарри услышал, как она направилась в кухню. Он перевернулся на спину и попытался вспомнить сон, который только что видел. В нем был летающий мотоцикл. У Гарри было странное чувство, словно ему это когда-то уже снилось. Его мысли с бешеной скоростью понеслись в направлении мотоцикла, и он стал просчитывать возможность создания такого аппарата.

Его тетя снова возникла у двери.

— Ты уже встал? — настойчиво спросила она.

— Почти, — простонал Гарри.

— Что ты сказал? — резко спросила тетя через дверь.

— Ничего, ничего…

Это было так не похоже на тетю Пет. Она нервничала.

— Давай живее и посмотри миксер. У меня сломался миксер, Гарри! — Вопль отчаяния. — Я просто хочу, чтобы в день рождения Дадлички все было идеально.

День рождения Большого Ди… как он мог забыть? Гарри медленно поднялся с кровати и принялся искать свои носки.

Одевшись, он прошел по коридору на кухню. Почти весь стол был заставлен подарками для Дадли. Похоже, Дадли подарили новый компьютер, который он хотел, не говоря уже о втором телевизоре и гоночном велосипеде. Зачем именно Дадли понадобился гоночный велосипед, для Гарри оставалось загадкой, поскольку Дадли был очень толстым и терпеть не мог физические упражнения… При взгляде на велосипед у Гарри защемило сердце от слившихся воспоминаний: десептикон, Печкин, Мурка и злополучный ретранслятор — с одной стороны, и лобовое столкновение с еще тогдашним гоночным велосипедом Дадли в ту пору, когда он еще был кузеновской грушей для битья, — с другой стороны.

Началась у Гарри-Виталия тогда новая жизнь. Пусть и не сразу, но Виталий привык к тому, что он больше не в Советском Союзе, что каким-то образом его занесло в тело человеческого детеныша. Сей факт поначалу огорчал, а потом Виталий смекнул, что так можно не шифроваться среди землян, что размер памяти постоянно можно увеличивать благодаря накопленным знаниям, что, скорее всего, он больше не сможет вернуться к своей форме. Зато ему нравилось, что он носил очки-велосипеды и шрам на лбу в виде лисьей головы, который остался после того злополучного столкновения с Дадли.

Поначалу с Дурслями жилось несладко. И Виталий мечтал, как и дядя Федор, умотать куда-нибудь в деревню. Все изменилось, когда пятилетний уже Гарри-Виталик однажды починил тете Петунии сломавшуюся стиральную машину. После долгих уговоров женщина согласилась — все равно пришлось бы выкидывать. Десептикон с одного взгляда на машинку определил, что всего лишь нужно заменить коллекторный двигатель. К вечеру и при помощи дяди Вернона стиралка заработала, а Гарри-Виталик понял, что начал завоевывать сердца домочадцев. С кузеном постепенно отношения тоже наладились. Сначала он ремонтировал его сломанные игрушки, затем начал конструировать из них новые — подобия трансформеров. Постепенно Дадли проникся и стал считать Гарри братом. Они часами играли в обновленные игрушки. В школе Гарри учился хорошо и помогал Большому Ди, поэтому находился под его протекцией. Худенького странноватого мальчика в смешных очках и старой растянутой одежде не смели трогать пальцем, иначе рисковали познакомиться с Дадли и его компанией.

Гарри-Виталий устроил у себя в чулане лабораторию. Состояла она из старого деревянного упаковочного ящика, в который он вставил полки. Еще у него была аккумуляторная батарея и ламповый блок. Он постоянно что-то мастерил, чинил и изобретал, поэтому места в чулане ему уже не хватало, и дядя с тетей отдали ему вторую комнату Дадли. Однажды Гарри забавлялся с автомобильной катушкой зажигания, пробивая искрами дырки в бумаге, и бумага вдруг загорелась. Он уронил горящую бумагу в металлическое ведро для мусора, полное газет, и вскоре в комнате уже полыхало пламя. Петунию чуть не хватил припадок, Вернон ревел, как раненый морж. Гарри сослали на три дня в чулан, отобрав у него лабораторию. После наказания тетка выселила его со своими экспериментами на чердак гаража дяди Вернона. Вместе с дядей мальчик мог часами лежать под машиной. Он вечно ходил перепачканным в масле, бензине и еще бог весть в чем, его одежда была прожжена во многих местах, поэтому он и донашивал одежду за Дадли. А еще тетка нашила ему дополнительных кармашков для всяких отверток, гаечных ключей, плоскогубцев, кусачек, гаек и болтов, с которыми он практически никогда не расставался.

Мальчик просто обожал радиоприемники. Он покупал их на распродажах старых вещей. Приемники стоили недорого — старые, сломанные. Как правило, поломки были простенькие — в одних приемниках свисали бросавшиеся в глаза провода, в других была испорчена или просто размоталась катушка. Радиоприемники были в комнате Гарри просто повсюду, но особенно он любил свой первый детекторный приемник и ночами, в постели, слушал через наушники передачи, пока не засыпал. Если дядя с тетей возвращались домой поздно, они заходили в его комнату и снимали с него наушники, беспокоясь о том, что же происходит в голове племянника.

По крайней мере Дурслям казалось, что племянник слушает передачи. А десептикон после переселения из Простоквашино начал испытывать болезненную тягу к приемникам, и перед сном мог часами слушать эфир в надежде на то, что получит хоть какую-то весточку от своих собратьев-трансформеров.

Как Виталик и прогнозировал, починить миксер оказалось не проблемой — помогла чистка фланцев ротора и замена щеток. Торт ко дню рождения Дадли был спасен, и можно было спокойно предвкушать поездку в Лондон. Сегодня тетя с дядей обещали мальчишкам сводить их в Имперский военный музей.

Выдался очень солнечный субботний денек. Дурсли дождались друга Дадли Пирса Полкисса, и уже через полчаса Гарри-Виталик сидел на заднем сидении семейного автомобиля, ерзая от нетерпения и ни с кем не разговаривая. Домочадцы знали, что музей был для племянника культовым местом.

Давно у Гарри не было такого замечательного утра. Он осторожно держался немного поодаль от семейства Дурслей, чтобы Дадли и Пирс не приставали к нему с расспросами. Он предпочитал в одиночестве проникаться красотой военной техники. Такова была официальная версия. На деле же он изучал, как развивались человеческие военные технологии, их мощности и потенциал. Маленький десептикон с детским восторгом бродил между экспонатами, он восторженно смотрел на танк M3A3 Grant легендарного британского маршала Монтгомери, на котором тот передвигался по пустыне во время войны с фашистами в Северной Африке. И с болью — на искореженные тела автомобилей, поездов, самолетов. Его поразила немецкая сверхмалая подводная лодка Biber. Над головами посетителей апатично парили легендарные летательные аппараты, которые имели большую историческую ценность и являлись значительной вехой в истории авиации. У Гарри дух захватывало от двухместного самолета Royal Aircraft Factory BE2c, воевавшего на фронтах Первой мировой и использовавшегося для воздушной разведки германских позиций. Пилоты этой машины должны были обладать недюжинной храбростью, так как полупрозрачная конструкция из ткани по своим защитным свойствам сильно отличалась от бронированных кабин современных самолетов. Гарри любовно ласкал взглядом истребители и бомбардировщики, здесь даже была прабабушка современных крылатых ракет — немецкое «оружие возмездия» летающая бомба Фау-1, снабженная импульсным реактивным двигателем.

Под правым крылом у ракеты Гарри-Виталик кое-что заметил. Быть этого не может! Мальчик сильно зажмурился и снова посмотрел под крыло, но стилизованная лисья голова никуда не делась, и ему не показалось: ЭТА ФАУ-1 — ДЕСЕПТИКОН! Гарри-Виталик застыл на месте и просто не верил своему счастью. Он внимательно смотрел на ракету. Он бы не удивился, узнав, что та сама умерла от скуки — никакой компании, кроме глупых людей, целый день нарушающих ее покой. Люди просто распяли ее и повесили под потолком. Время как будто остановилось, стихли все звуки. Мальчик остался наедине с машиной. Он смотрел на ее фюзеляж и в какой-то момент словил себя на мысли, что будто погрузился в чужое сознание: старость, немощность, усталость, апатия и вялое раздражение по поводу того, что до сих пор можешь чувствовать. Но погодите-ка, что это? На какой-то миг Гарри показалось, что ракета встрепенулась, скинув с себя оковы оцепенения. Вот она слегка нагнулась к мальчику носом, будто пытаясь присмотреться получше.

В выставочном зале раздался треск. Посетители музея подняли головы и наблюдали картину того, как лопаются тросы, на которых держалась «жужжащая бомба». На какую-то секунду времени во всем музее воцарилась абсолютная тишина, в которой отчетливо был слышен скрежет металла, а потом сработала сирена. Люди в панике с криками кинулись к выходу.

— Мистер Дурсль, мистер Дурсль, смотрите, там Гарри разговаривает с этой штуковиной! — прокричал Пирс.

Вернон остановился как вкопанный с некрасиво разинутым ртом. В него впечаталась его жена, она обернулась и увидела, что племянник что-то говорит накренившейся ракете и протягивает руку открытой ладонью вверх. Петуния развернулась и пыталась протиснуться против толпы за Гарри, но ей это не удавалось — людской поток смывал ее обратно к выходу.

— Пустите! Пустите! Дайте пройти, там мой племянник! — Ее голос тонул во всеобщем шуме.

Мальчик ничего этого не замечал.

В его голове крутились какие-то обрывки мыслей затихающим шепотом:

— Слишком стара... возьми... забери... во славу Юникрона! — И Фау безжизненно повисла на металлических тросах. А в протянутую ладонь Гарри опустился пульсирующий энергетический шарик. Ракета-десептикон отдала ему свою Искру.

Всю обратную дорогу ехали молча. Напряжение, царившее в автомобиле, можно было потрогать руками. По приезду Гарри-Виталик быстро побежал в дом, не став прощаться с Пирсом. Он едва успел вбежать в свою комнату и вложить искру в старенький детекторный приемник. Приемник задрожал, по нему прошлась волнами энергия. Времени посмотреть, что будет дальше, у мальчика не было — снизу бухнула дверь, и дядя Вернон заорал:

— Чулан… не выходить… без еды! — прежде чем рухнул в кресло, а тете Петунии пришлось сбегать для него за большим бокалом бренди.