Трещины (джен)

Беллатрикс Лестрейндж возбуждённо мерила шагами свою комнату уже третий час. От ужина она отказалась — какой сейчас мог быть ужин? Ей не то что кусок не лез в горло — сейчас она бы не сумела сделать и глотка. А уж сидеть и выслушивать трагичные умилительные рассуждения матери об «ах, как удачно!» вышедшей замуж Нарциссе, и тем более намёки о том, что и ей уже пора, с её молодым человеком… сейчас это могло бы вызвать у неё неконтролируемый выброс — как в детстве.

Ей нужно… просто необходимо было как-то уложить в голове последний разговор с Лордом. И как-то… как-то… как-то выполнить его задание.

Только вот как?!

Беллатрикс огляделась и, не найдя ничего подходящего, трансфигурировала одну из подушек в вазу, схватила её и от души швырнула об пол. Та с грохотом разлетелась сотнями осколков, и Беллатрикс, ощутив некоторое облегчение, тут же трансфигурировала несколько из них в похожие вазы и тут же расколотила и их. Стало легче — в голове прояснилось, и она больше не казалась самой себе похожей на закипающий котёл с плотно закрытой крышкой. Это всегда помогало — и она не видела в таком способе ничего дурного: в конце концов, она даже никогда не била ценные вещи! И вообще не портила ничего, предпочитая обходиться такой вот трансфигурацией (тем более что трансфигурация сама по себе требовала капельку сосредоточения, что тоже помогало в борьбе с эмоциями). То, что настоящие — ценные и раритетные — вазы необратимо портятся после нескольких «Репаро!», она уже давным-давно усвоила. Тем не менее, её действия вызывали у них неприязненно поджатые губы и комментарии вроде «ты не девочка — давно пора уметь брать себя в руки!» Говорили подобное ей, конечно же, только родители — остальные просто бы не рискнули — но она же видела выражение их лиц. Прямо напрашивались на то, чтобы на них — а не на магглах — отрабатывали непростительные… Так, успокоится, успокоиться, дышать…

В конце концов, были и те, кто в этом её понимал и поддерживал — тот же Родольфус Лестрейндж. Впрочем, Рабастан вроде бы снимал напряжение и раздражение похожим образом, так что… но Беллатрикс это интересовало мало — а вот его брат… Она знала, что он влюблён в неё — давно уже, с самой её юности. Ей это льстило, да и сам он ей… скорее, нравился: он казался весьма интересным, надёжным, и порой даже казалось, что она тоже могла бы его полюбить… наверное. А ещё он никак не давил на неё и довольствовался тем, что она пока могла ему дать, — и она была благодарна ему за это. И сейчас это стало вдруг серьёзной проблемой: он ни за что не поверит, что она вот так просто вдруг… и не просто не поверит — а попытается разобраться, что же случилось. Надо будет как-то… Беллатрикс поймала себя на мысли, что ей не хочется ему врать. То есть она в принципе не очень любила врать, но врать близкому человеку, с которым она вроде как в отношениях — такая ситуация была особенно неприятна. Она пообещала, конечно — но… но ведь это Родольфус — один из самых близких к Лорду людей. У него даже метка есть… Пожалуй, она всё-таки расскажет ему, что может. Он поймёт — поймёт и сохранит их секрет. Что-что, а это он умеет…

— Белла! — миссис Блэк буквально ворвалась в комнату, без малейших проблем выбив зачарованную, вообще-то, дверь. — Убери это безобразие немедленно! — возмущённо потребовала она. — Я тебе сто раз говорила — ты…

Беллатрикс, не слушая матушку, хмуро восстановила несчастную подушку и, сложив руки на груди, уселась на край кровати. Мерлин, как же они все ей надоели! В такие моменты она начинала очень хорошо понимать Меду, сбежавшую от них аж к грязно… нет — магглорождённому, поправила она себя мрачно. Теперь следует говорить только так — даже наедине с собой.

Иначе ей ни за что не провести Дамблдора.

Выставив матушку из комнаты, Беллатрикс наложила на дверь одно из показанных ей Родольфусом заклятий и, усевшись на подоконник и вглядываясь в мокрую темноту (Рождество в этом году было не белым, а мокрым, и начавшийся за пару дней до него дождь и не думал прекращаться даже спустя неделю), прикрыла глаза, вспоминая свой последний разговор с Лордом...

— И вы хотите поручить это… мне? — Беллатрикс помнила, как неверяще бесстыдно уставилась прямо на Него.

— Я правильно понимаю, что ты не хочешь этим заниматься? — было в этом заданном почти что с участием вопросе нечто до боли обидное, хотя Волдеморт смотрел на неё, вроде бы, с обычным для него вниманием, однако внутри Беллатрикс с каждой секундой крепло ощущение, что она предаёт самое важное в своей жизни.

— Я не знаю… справлюсь… я… — от волнения она не могла сформулировать ответ целиком — мысли путались, а в голове ощущалась ватная пустота, словно мир перевернулся с ног на голову.

— Тогда ты не справишься, — холодно сообщил ей Лорд. И продолжил уже теплее: — Но я уверен в тебе и твоих способностях — а значит, один из нас ошибается. Я считаю, что это ты, — продолжал он с короткой усмешкой, — и если ты не веришь в себя, тебе следует верить мне. И работать не покладая рук, — он внимательно посмотрел ей прямо в глаза. Сердце Беллатрикс на мгновенье остановилось — а затем бешено забилось, но почему-то не в груди, а где-то в горле. — Впрочем, если ты не хочешь заниматься этой работой…

— Я… хочу, — Беллатрикс, запаниковав, позволила себе перебить Волдеморта. Он ведь только что говорил о том, что, возможно, одной из самых важных миссий, которые он когда-либо мог кому-либо доверить — и если сам Лорд в ней уверен, то и она должна постараться. Потому что если на неё нельзя положиться — чего вообще стоят её слова, убеждения, её место в Организации?

Она бы всё на свете отдала сейчас за эту его уверенность в ней! Но он прав: если она не может поверить в себя, ей следует верить в него. Он не может ошибаться — значит, она справится. Должна справиться!

Она продолжала слушать и отвечать, а сама думала, думала лихорадочно о том, что она просто обязана верить в себя не меньше, чем он, — и почему, почему, почему же она не может?! А разговор, тем временем, всё длился и длился, так и не добавляя ей ни капли уверенности...

— Думаю, тебе нужно знать, Белла, — Волдеморт в какой-то момент задумался, замолчал на полминуты, словно обдумывая неоконченную мысль, — у меня есть некоторые сведения касательно наших операций в Эссексе… — он вновь сделал длинную паузу, — да и в общем изменении поведения некоторых волшебников… в общем, неважно, — резко оборвал он себя и поморщился, а потом опять посмотрел ей в глаза. — Я думаю, в Магической Британии есть ещё одна, недавно появившаяся тайная организация, — сказал он, словно решившись, наконец, доверить ей серьёзную тайну.

— Которая нам мешает, — торопливо дополнила его Белла. Судя по всему, он вызвал её одну для… какой-то диверсии?

— Верно, — медленно кивнул Волдеморт. — Более того, — протянул он, — я уверен, что это является основной её целью.

— Какой-нибудь союз грязнокровок? — попыталась она разрядить напряжение, которое становилось для неё едва выносимым.

— Вряд ли, — Волдеморт посмотрел на Беллатрикс так, что ей стало неуютно, а по позвоночнику пополз холодок. — Я думаю, — продолжил он медленно — его слова казались теперь тяжёлыми, словно сделанные из металла, и холодными, будто металл этот долго лежал в снегу, — что стоит за этим Альбус Дамблдор. Полагаю, там есть и полукровки, и чистокровные… И мне, — он опять сделал длинную паузу и снова посмотрел ей в глаза — и продолжал, не отрывая от неё взгляда: — Мне нужен человек, который смог бы приблизиться к нему, внедриться в его организацию. Человек умелый, умный — и безусловно мне преданный…

Беллатрикс слушала его и думала, что сама, всё же, так ни в чём и не уверена — кроме того, что и вправду безусловно верна Лорду и его идеям. Вот только в данном случае это было скорее минусом, чем плюсом, — как с такими взглядами входить в доверие к волшебнику уровня Дамблдора?

Волдеморт продолжал описывать ей того, кто так нужен ему сейчас — и что ждёт потом, после успешного выполнения задания, этого человека — а потом и ту самую организацию, которая, возможно, существует у Дамблдора. Почему «возможно»? Беллатрикс поймала себя на том, что её страшно раздражает эта совсем несвойственная Волдеморту неопределённость. Не может же быть, чтобы он не знал того, что кажется ему до такой степени важным!

— Собственно, тебе не нужно быть уверенной в наличии у Дамблдора… — Волдеморт вдруг снова прервался. — Не стану продолжать, — он улыбнулся. — Чем меньше ты знаешь — тем лучше.

— То есть…

— То есть все детали тебе придётся продумать самой, — медленно и многозначительно кивнул Волдеморт. — Всё сложное и тщательно продуманное при столкновении с Дамблдором имеет обыкновение рушиться в пыль, — он улыбнулся, — но я уверен, ты сможешь придумать неожиданное решение. Так что не стану мешать тебе своими подсказками. Разве что посоветую убрать пока лишние воспоминания.

— Да, мой Лорд, — кивнула она.

— Хорошо, и, — Лорд окинул её пристальным взглядом, — я надеюсь на сохранение конфиденциальности, — закончил он неожиданно холодно. — Думай о том, что после успешного выполнения задания ты получишь не только метку, но и кое-что большее, о чём ты, возможно… ступай, — резко оборвал он себя. — Ступай.

И… всё? Никакой конкретики? Что за информация, откуда что взялось, почему она, что, как, куда, когда, зачем и ещё тысячи вопросов оставались без ответа или просто с какими-то отговорками вместо оного. В чём заключался собственно план? Как его выполнять? Что это вообще было? Будь на месте Лорда кто-либо другой, менее уважаемый, Беллатрикс мигом бы высказала всё, что думала об услышанном, но Лорд, создатель, командующий, лицо… и вообще всё для Пожирателей Смерти — он явно знал все её мысли заранее, тем более что она никогда и не думала их от него прятать. Значит, он понимал и знал что-то, его не знала и не понимала она? Значит, он продумал возможные решения проблемы и последствия и увидел, что это лучший способ, но собственная ограниченность не даёт увидеть ей это самой?

Беллатрикс привыкла, что есть либо чёткие приказы, либо операции со вполне понятными целями и достаточно подробной информацией, добытой, как правило, не ей, а другими — и всё, что от неё требовалось, это точно исполнить приказы или правильно воспользоваться этой самой информацией. Сейчас же у неё не было почти ничего, а требовалось…

Мыслей было столько, что Беллатрикс казалось, что её голова вот-вот просто взорвётся. Нужно было успокоиться, сосредоточиться — и подумать.

Но что она могла придумать в таком состоянии? Да практически ничего — только мотаться из угла в угол, словно дурно сделанная детская игрушка, не обладающая из-за своей простоты даже намёком на собственный характер.

Подушки уже лежали на своих местах, а Беллатрикс всё ходила и ходила по комнате, комкая и зачем-то потом разглаживая чистый лист пергамента. Так ей думалось лучше — и она мучила так ни в чём не повинную бумагу, пока та не начинала распадаться у неё в руках на куски, после чего сжигала их и брала новую. Этот лист был четвёртым — и, как она подозревала, не последним.

Если бы она могла с кем-нибудь посоветоваться! С кем-то, кто умел выстраивать подобные хитрые схемы, кто был равно хорош и в тактике, и в стратегии… но подобное было исключено. Прежде всего, потому что Лорд вполне прозрачно намекнул на то, что ей не стоит делиться информацией с кем-либо — впрочем, она и без этого бы не стала этого делать. Это было первое настоящее, серьёзнейшее задание исключительно для неё, и она должна была справиться самостоятельно, чем бы ей ни пришлось заплатить.

А платить ей придётся… Потому что её действия для всех окружающих будут — и должны! — выглядеть вполне однозначным предательством всего того, чем она жила последние десять лет. И если на мнение большинства ей было искренне наплевать, то были и те, с кем ей ссориться отнюдь не хотелось. Но как избежать этого, она просто не представляла.

Однако она отвлеклась. Дамблдор. Надо было думать о плане для Дамблдора. Хотя она никогда не была сильна в составлении планов не то что на уровне Лорда, но хотя бы Родольфуса… Мерлин! Она же должна была, отсидев обязательную встречу Рождества в кругу семьи, покинуть родительское гнездо и прийти в домик Родольфуса в Лидсе. То есть не то чтобы была обязана — но она ему это обещала, и он наверняка расстроится, если она не придёт. А Беллатрикс про эту встречу забыла, и сейчас, хоть в её комнате и не было часов, точно могла сказать, что опаздывала минимум на час.

Беллатрикс остановилась, зажмурилась, вздохнула — после чего быстрым и твёрдым шагом подошла к столу, из ящика которого извлекла свёрток, упакованный в пергаментную бумагу. Там лежала книга по астрологии авторства какого-то Ольсена (краем уха она слышала, что известного и уважаемого), которую она выбрала для Родольфуса в подарок на Рождество. Вообще-то, он никогда не интересовался подобным — так же, как и сама она, сдавшая в своё время СОВ по ней на выше ожидаемого и забывшая после всю эту муть напрочь — но не так давно что-то ему, видно, понадобилось, и он с досадой говорил, что зря в своё время уделял так мало времени астрологии. И Беллатрикс решила, что это могло оказаться неплохим решением — не надо было мучиться с выбором, не зная, что подарить.

Она оглядела себя в зеркало и поправила растрепавшуюся причёску. Оставалось только спуститься, сделать шаг в камин, и… А вот и нет — ничего и не «и»: он же не подсоединил этот домик к каминной сети! Надо было аппарировать.

Магический квартал Лидса был заложен до принятия Статута, и размер его с тех пор не менялся. Он оставался одним из самых жалких и невнятных магических кварталов, в которых доводилось бывать Беллатрикс: немногим больше дюжины домов, притиснутых друг другу и словно сдавивших, сплющивших себя по ширине, были сейчас обильно смочены дождём, поливавшем город плотной, тяжёлой пеленой. Под ногами хлюпала грязь, и Беллатрикс с досадой подумала, что придётся при входе чистить одежду. Дом Родольфуса был узким и неказистым, построенным неизвестно из чего и когда, как, впрочем, и все постройки здесь — Беллатрикс всегда забавляло, что в одном из самых больших маггловских городов был такой жалкий магический квартал. Воистину, чистокровным волшебникам настала пора взять всё в свои руки.

Она постучала, и дверь тут же открылась — вернее, открыл её сам Родольфус. Улыбнулся ей, молча впуская внутрь давая ей почистить одежду от грязи привычным заклятьем, и только потом сказал:

— Здравствуй, Беллс. Я рад, что ты пришла, — обычно ты всегда вовремя, и я уже начал тревожиться.

— Я не заметила время, — честно сказала она — и протянула ему свой свёрток. — С Рождеством тебя.

— Книга? — он слегка вскинул бровь и, принимая подарок, задержал её руку и коснулся пальцами подушечек пальцев.

— Был бы ты женщиной — было бы проще, — пошутила она. — Тебе хорошо…

— О да, — согласился он. — Мне действительно хорошо… когда ты здесь, — он лукаво улыбнулся. — Я даже постарался украсить всё к твоему приходу, — сказал он, провожая её в гостиную, — но вкуса мне, кажется, не хватило.

— Это поправимо, — отозвалась она, собираясь с духом для разговора.

Этот маленький домик, снятый Родольфусом всего пару лет назад для того, чтобы можно было спокойно заниматься здесь своими делами и не опасаться ни незваных гостей, ни внезапных визитов родственников, был знаком ей, наверное, так же хорошо, как и ему самому. Она часто бывала здесь, и они оба считали её почти что хозяйкой — и Беллатрикс было глубоко наплевать на чужое мнение по этому поводу. Правильнее было бы сказать, на мнение некоторых особо консервативных родственников…

Гостиная и вправду была украшена, а стол накрыт к ужину — Беллатрикс узнала запах своих любимых перепелов, приготовленных на вертеле. Но сейчас ей было вовсе не до еды… а он, не замечая её состояния, взял со стола небольшую, с ладонь, плоскую квадратную коробку тёмно-красного бархата и протянул ей.

— С Рождеством, Беллс.

Она нетерпеливо открыла, больше из-за нервозности от грядущего объяснения, нежели из желания действительно узнать, что же внутри, — а там на чёрном атласе лежал серебряный гребень с пятью крупными сапфировыми кабошонами. Не то чтобы она собиралась часто им пользоваться, но такие статусные вещи ей нравились.

— Спасибо, — она взяла гребень в руки.

— Нравится? — спросил он, внимательно, без улыбки на неё глядя.

Беллатрикс, вытащив из волос шпильки, тряхнула головой, позволяя прядям упасть свободно, а затем собрала их и заколола его подарком, после чего подошла к зеркалу. Потом перевела взгляд со своего отражения и кивнула:

— Нравится. Да.

Стоило признать, что Родольфусу как-то удавалось хорошо подбирать подарки — жаль, она сама подобным даром не обладала. Мерлин, как бы она хотела сейчас просто порадоваться этому гребню, после поужинать, а потом… но нет — она пришла сегодня сюда не для этого. Ей надо было как-то… как-то… Что ей вообще было делать? Посоветоваться с ним? Вряд ли — пожалуй, Лорд бы такое не одобрил. Не сказать ничего? Нет, так уже она сама она не могла, да и смотрелось бы это странно — грядущее задание явно не из тех, что получится скрыть от Родольфуса. Но и рассказать всё тоже было нельзя... И что делать потом? Она же сама его подставляет, если что…

Они перешли к ужину, Родольфус говорил что-то, Беллатрикс отвечала — по большей части невпопад, разговор не клеился, да и кусок в горло не лез, а пить больше хотелось не вино, а огневиски — большими, обжигающими нёбо и горло глотками.

— Беллс, — Родольфус вдруг замолчал, а потом, отложив приборы, внимательно посмотрел на неё своими серьёзными серыми глазами. — Что-то случилось?

— Что-то не так? — нахмурилась она тут же.

— Твоё право — говорить или нет, — мягко проговорил он, — но я мог бы помочь. И хотел бы. Сейчас, глядя на тебя, я чувствую себя беспомощным, — признался он вдруг. — Это тяжело.

— Я понимаю, — Беллатрикс глубоко вздохнула. Она крутила в руках полупустой бокал вина, не решаясь ни осушить его, ни поставить обратно на стол. Момент был удачный — но до чего же ей не хотелось делать то, что она сейчас сделает! — Я думаю, нам надо расстаться.

— Почему? — помолчав и вздохнув, спросил он, продолжая внимательно на неё смотреть.

— Дело не в тебе, — решительно начала она, но он скривился и покачал головой:

— Ага. Сейчас ты скажешь, что дело в тебе, — хмыкнул он. — Полагаешь, я заслуживаю слушать от тебя подобную чушь?

— Тем не менее, это так! — отрезала она, сжав в руке свой бокал. — Моя жизнь меняется. И нет — я не скажу тебе, как. Впрочем, — добавила она тихо, — ты всё равно скоро узнаешь. И не простишь мне и не поймёшь.

— Я, как минимум, попытаюсь, — он встал, подошёл к ней и положил руку на плечо. — Более того, — сказал он тише и мягче, — я постараюсь помочь. Хочешь… — он задумался надолго, на полминуты. — Если это необходимо, — голос его стал тихим и глухим, — я могу принести Обет, что не расскажу никому ничего?

— Не нужно никакого обета! — запротестовала она — и тут же оборвала себя, тряхнув головой. — Я тебе доверяю, — начала она снова, — просто… — она опять прервалась и положила руки на стол.

— Просто… что? — не дождавшись продолжения, после паузы спросил он. Судя по всему, он тоже начинал нервничать.

— Да не могу я сказать! — Беллатрикс скинула его руку и вскочила с места. Бокал, упав на пол, жалобно звякнув, разбился, оставив вокруг своих останков почти чёрную в свете свеч лужу. — Не могу, — повторила она, тяжело дыша и глядя на него упрямо и виновато. — Ты скоро сам всё узнаешь. Кое-что. А остальное… Руди, это не то, что можно принять, — она зажмурилась и застыла, мотнув головой.

— Но мы попробуем, — почти прошептал Родольфус, мягко, почти невесомо касаясь ладонью её щеки. — Ты мне позволишь? — попросил он, проводя пальцами по краю её лица. — Беллс, послушай, — прошептал он, придвигаясь почти вплотную, — Что бы ни случилось — сейчас или после — я люблю тебя и хочу понять. Ты всегда можешь уйти, конечно… — он сделал небольшую паузу, — но мы попробуем, — прошептал он одновременно нежно, и уверенно.

— Попробуем, — машинально повторила Беллатрикс — и ткнулась носом в его подбородок.

* * *

Встреча была назначена в комнате на втором этаже «Кабаньей головы», что само по себе казалось немного странным — зачем проводить важный разговор в этом свинарнике? Но, в конце концов, это она просила Дамблдора о встрече, и, следовательно, не ей капризничать и указывать, куда и зачем идти. Так что пришлось вздохнуть и отправляться в это сомнительное заведение. Тем более что она специально готовилась, Феликс фелицис покупала…

Внутри было темно и мало что видно — это место вообще славилось как рассадник тёмных личностей и делишек, эдакий крохотный филиал Лютного переулка. Хорошо хоть ей не надо было задерживаться в общем зале — Беллатрикс прошла в комнату, где обнаружила уже поджидающего её директора Хогвартса, взглянувшего на неё, как ей показалось, с интересом. Если б ему не исполнилось доброй сотни лет, пожалуй, интерес можно было воспринять даже вполне определённым образом. Впрочем, весьма вероятно, это всё просто чудилось ей из-за нервов: Беллатрикс так и не смогла толком успокоиться перед разговором.

— Добрый день, — поздоровалась Беллатрикс. — Рада, что вы согласились, — сказала она со всей доступной ей искренностью.

— Здравствуй, — Дамблдор наклонил голову. — Ты написала о важной причине для разговора, и я не мог не выделить тебе немного времени, — он слегка улыбнулся.

— Я хочу поговорить… — Белла вздохнула, — о Лорде Волдеморте, — она выдохнула.

— И о чём же именно? — спокойно спросил Дамблдор.

— Вы, наверное, знаете про то, что он делает… — начала Белла, немного демонстративно кусая губы.

— Ты хотела обсудить его действия? — спросил он, внимательно за ней наблюдая.

— Дело в том, — Беллатрикс ненадолго замолчала, — что я его… поддерживала. Ну, раньше.

— Полагаю, ты не ждёшь от меня похвалы, — на лице Дамблдора при этих словах не дрогнул ни один мускул.

— Он опасен, — выпалила Беллатрикс, не дождавшись больше никакой реакции. Ну как можно быть таким спокойным? Она будто со статуей говорила! Или с памятником. Самому Дамблдору. Бронзовым. — Не только для меня или вас — я не спасаться пришла! — он опасен для всей Магической Британии, — на одном выдохе проговорила она. — Если его не остановить, он подомнёт под себя всё.

Большего говорить Беллатрикс пока что не стала, решив, что сама по себе никак не могла узнать о существовании тайной организации, возглавляемой директором Хогвартса, и потому будет вести так, будто сама задумалась о её создании.

— Странная речь для сторонника, — Дамблдор приподнял одну бровь. — Могу я спросить, Беллатрикс, что привлекло тебя к нему?

— Я думала, — она замялась, — я думала, что он вернёт старые порядки. Повернёт курс Министерства прочь от магглолюбия и преклонения перед магглами. Поставит… магглорождённых на место.

— Я слышал, он именно это и делает — по крайней мере, стремится, — сказал Дамблдор. — Что не так? — спросил он, и у неё возникло ощущение, что он задаёт вопросы на экзамене, выясняя глубину её владения предметом. Не отвлекаться! Какая тебе разница, как именно он разговаривает?

— Я думаю, что он не поставит на место магглов, — она покачала головой. — Просто не сможет. Но это не главное, — она сжала руки. — Главное, что он поставит, так сказать, на место магов. Он только разрушает всё, что мы имеем! Я никогда не любила этих выскочек из маггловских семей, — поморщилась Беллатрикс, — но в данном случае я боюсь, что если не обратить внимание на Волдеморта, то пострадают все. И то, что он сделает, не понравится никому.

— Ты могла бы рассказать всё это не мне, а допустим, аврорам, — помолчав, сказал Дамблдор. — И, наверное, не стоит даже упоминать, что едва ли не лучший способ ему навредить — рассказать Аврорату про тех, кто его поддерживает.

— Никто не может раскрывать личности служащих ему, пока он жив, — ответила Беллатрикс. — По крайней мере, добровольно.

— Я, конечно, председатель Визенгамота, — сказал Дамблдор, — но, боюсь, моё влияние несколько преувеличено. Возможно, тебе следовало бы пойти в газеты: мне кажется, мои коллеги по Визенгамоту их слушают куда больше, чем какого-то председателя, — добродушно добавил он.

— Я знаю, — перебила его Белла, — и я думаю, что от Министерства ничего не добиться, пока не станет слишком поздно.

— И что же ты предлагаешь? — Дамблдор с любопытством на неё.

— Надо брать сопротивление в свои руки, — выпалила Беллатрикс.

— И ты хочешь предложить собственные? — ей казалось, или её бывший директор над ней издевался?

— Нет же! Кто за мной пойдёт? Я хочу, чтобы это сделали вы! — Беллатрикс почти разозлилась.

— Я? — он, кажется, удивился. — Почему же?

— Потому что именно вы лучше всего подходите на эту роль! — еле сдерживаясь, сказала Беллатрикс. — Потому что вы уже один раз победили Гриндевальда, потому что за вами пойдут люди! — она действительно завелась — и слова прозвучали горячо и, кажется, искренне.

— То есть, — невозмутимо уточнил Дамблдор, — я правильно понимаю, что ты предлагаешь мне создать и возглавить некую независимую — и заметь, скорее всего, незаконную — организацию, которая занималась бы противостоянием Волдеморту?

— Да! И, честно говоря, я думаю, что вы уже должны были её создать, — призналась Беллатрикс.

— Беллатрикс, — Дамблдор словно смаковал её имя, — а ты не боищься спровоцировать этим гражданскую войну? Открытую и кровавую?

— Я уверена, что это единственный шанс не довести ситуацию до катастрофы, — отрезала Беллатрикс. Ей хотелось перейти на крик, прямо ему в лицо: «Давай! Я уже выложила все карты!»

— И ты готова взять на себя ответственность за тех людей, что тебе доверятся? Что погибнут из-за твоих решений? — произнёс он, внимательно её изучая.

— Это война, — пожала Беллатрикс плечами, уже кое-как взяв себя в руки, — она не может обойтись без жертв.

— И что же, — поинтересовался Дамблдор, — у тебя есть готовая, назовём её так, модель организации?

— Нет, — ей хотелось его придушить. — Но я могу помочь её продумать, — предложила она.

— Вот как, — с некоторым удивлением сказал Дамблдор. — Ты не ответила на предыдущий вопрос, — Дамблдор поправил очки. — Насколько готова нести ответственность лично ты? Пока что я вижу, что ты готова переложить её на меня.

— Я…

— Ты, — Дамблдор достаточно жёстко её перебил, — пришла, чтобы я взял на себя создание тайной незаконной организации, принял ответственность за тех, кто за мной пойдёт, за тех, кого деятельность этой организации заденет, за все те ошибки, которые, безусловно, будут совершены. Ты не можешь знать, умею ли я управлять людьми нужным образом и умеешь ли ты то же самое — и я думаю, что не умеешь: ты ведь даже структуру этой мифической организации не продумала. Что ты хочешь от меня услышать? — он сплёл пальцы. — Я не стану вменять тебе в вину то, что ты делала раньше, — речь идёт не о твоей нравственности. Речь идёт о том, что нельзя просто так взять и повести людей за собой. Это, возможно, легко, если ты — Волдеморт, но это и есть путь к саморазрушению.

— Путь к саморазрушению — это сидеть и ничего не делать, — огрызнулась Беллатрикс. — Само собой ничего не рассосётся, и пока вы сомневаетесь, Волдеморт укрепляет свои силы, и скоро, — она выделила это слово, — его нельзя будет так просто остановить. И тогда живые позавидуют мёртвым.

— Возможно, — кивнул Дамблдор. — Но пока я делаю то, что в моих силах и в моей компетенции. Не следует делать того, чего не умеешь.

— И думаете, на вас не будет лежать ответственность за то, что вы могли бы сделать что-то ещё, большее, — начала распаляться Беллатрикс, — и в том числе из-за этого случится катастрофа?

— Я думаю, что знаю об ответственности значительно больше тебя, — твёрдо ответил он. — И лучше понимаю, что и кому я должен.

— Отлично! — выплюнула Беллатрикс. — Значит, раз вы никому ничего не должны, мне придётся взять всё в свои руки!

— Я думаю, мы закончили, — ответил Дамблдор уже мягче. — Я не могу принять твоё предложение, да и тебе советовал бы для начала десять раз подумать, прежде чем выходить за пределы собственных возможностей.

Больше говорить было не о чем. Беллатрикс попрощалась с Дамблдором и быстрым шагом вышла из «Кабаньей Головы». Хотелось не то расплакаться, не то закруциатить кого-нибудь. Это было фиаско.