Трещины (джен)

Беллатрикс Лестрейндж возбуждённо мерила шагами свою комнату уже третий час. От ужина она отказалась — какой сейчас мог быть ужин? Ей не то что кусок не лез в горло — сейчас она бы не сумела сделать и глотка. А уж сидеть и выслушивать трагичные умилительные рассуждения матери об «ах, как удачно!» вышедшей замуж Нарциссе, и тем более намёки о том, что и ей уже пора, с её молодым человеком… сейчас это могло бы вызвать у неё неконтролируемый выброс — как в детстве.

Ей нужно… просто необходимо было как-то уложить в голове последний разговор с Лордом. И как-то… как-то… как-то выполнить его задание.

Только вот как?!

Беллатрикс огляделась и, не найдя ничего подходящего, трансфигурировала одну из подушек в вазу, схватила её и от души швырнула об пол. Та с грохотом разлетелась сотнями осколков, и Беллатрикс, ощутив некоторое облегчение, тут же трансфигурировала несколько из них в похожие вазы и тут же расколотила и их. Стало легче — в голове прояснилось, и она больше не казалась самой себе похожей на закипающий котёл с плотно закрытой крышкой. Это всегда помогало — и она не видела в таком способе ничего дурного: в конце концов, она даже никогда не била ценные вещи! И вообще не портила ничего, предпочитая обходиться такой вот трансфигурацией (тем более что трансфигурация сама по себе требовала капельку сосредоточения, что тоже помогало в борьбе с эмоциями). То, что настоящие — ценные и раритетные — вазы необратимо портятся после нескольких «Репаро!», она уже давным-давно усвоила. Тем не менее, её действия вызывали у них неприязненно поджатые губы и комментарии вроде «ты не девочка — давно пора уметь брать себя в руки!» Говорили подобное ей, конечно же, только родители — остальные просто бы не рискнули — но она же видела выражение их лиц. Прямо напрашивались на то, чтобы на них — а не на магглах — отрабатывали непростительные… Так, успокоится, успокоиться, дышать…

В конце концов, были и те, кто в этом её понимал и поддерживал — тот же Родольфус Лестрейндж. Впрочем, Рабастан вроде бы снимал напряжение и раздражение похожим образом, так что… но Беллатрикс это интересовало мало — а вот его брат… Она знала, что он влюблён в неё — давно уже, с самой её юности. Ей это льстило, да и сам он ей… скорее, нравился: он казался весьма интересным, надёжным, и порой даже казалось, что она тоже могла бы его полюбить… наверное. А ещё он никак не давил на неё и довольствовался тем, что она пока могла ему дать, — и она была благодарна ему за это. И сейчас это стало вдруг серьёзной проблемой: он ни за что не поверит, что она вот так просто вдруг… и не просто не поверит — а попытается разобраться, что же случилось. Надо будет как-то… Беллатрикс поймала себя на мысли, что ей не хочется ему врать. То есть она в принципе не очень любила врать, но врать близкому человеку, с которым она вроде как в отношениях — такая ситуация была особенно неприятна. Она пообещала, конечно — но… но ведь это Родольфус — один из самых близких к Лорду людей. У него даже метка есть… Пожалуй, она всё-таки расскажет ему, что может. Он поймёт — поймёт и сохранит их секрет. Что-что, а это он умеет…

— Белла! — миссис Блэк буквально ворвалась в комнату, без малейших проблем выбив зачарованную, вообще-то, дверь. — Убери это безобразие немедленно! — возмущённо потребовала она. — Я тебе сто раз говорила — ты…

Беллатрикс, не слушая матушку, хмуро восстановила несчастную подушку и, сложив руки на груди, уселась на край кровати. Мерлин, как же они все ей надоели! В такие моменты она начинала очень хорошо понимать Меду, сбежавшую от них аж к грязно… нет — магглорождённому, поправила она себя мрачно. Теперь следует говорить только так — даже наедине с собой.

Иначе ей ни за что не провести Дамблдора.

Выставив матушку из комнаты, Беллатрикс наложила на дверь одно из показанных ей Родольфусом заклятий и, усевшись на подоконник и вглядываясь в мокрую темноту (Рождество в этом году было не белым, а мокрым, и начавшийся за пару дней до него дождь и не думал прекращаться даже спустя неделю), прикрыла глаза, вспоминая свой последний разговор с Лордом...

— И вы хотите поручить это… мне? — Беллатрикс помнила, как неверяще бесстыдно уставилась прямо на Него.

— Я правильно понимаю, что ты не хочешь этим заниматься? — было в этом заданном почти что с участием вопросе нечто до боли обидное, хотя Волдеморт смотрел на неё, вроде бы, с обычным для него вниманием, однако внутри Беллатрикс с каждой секундой крепло ощущение, что она предаёт самое важное в своей жизни.

— Я не знаю… справлюсь… я… — от волнения она не могла сформулировать ответ целиком — мысли путались, а в голове ощущалась ватная пустота, словно мир перевернулся с ног на голову.

— Тогда ты не справишься, — холодно сообщил ей Лорд. И продолжил уже теплее: — Но я уверен в тебе и твоих способностях — а значит, один из нас ошибается. Я считаю, что это ты, — продолжал он с короткой усмешкой, — и если ты не веришь в себя, тебе следует верить мне. И работать не покладая рук, — он внимательно посмотрел ей прямо в глаза. Сердце Беллатрикс на мгновенье остановилось — а затем бешено забилось, но почему-то не в груди, а где-то в горле. — Впрочем, если ты не хочешь заниматься этой работой…

— Я… хочу, — Беллатрикс, запаниковав, позволила себе перебить Волдеморта. Он ведь только что говорил о том, что, возможно, одной из самых важных миссий, которые он когда-либо мог кому-либо доверить — и если сам Лорд в ней уверен, то и она должна постараться. Потому что если на неё нельзя положиться — чего вообще стоят её слова, убеждения, её место в Организации?

Она бы всё на свете отдала сейчас за эту его уверенность в ней! Но он прав: если она не может поверить в себя, ей следует верить в него. Он не может ошибаться — значит, она справится. Должна справиться!

Она продолжала слушать и отвечать, а сама думала, думала лихорадочно о том, что она просто обязана верить в себя не меньше, чем он, — и почему, почему, почему же она не может?! А разговор, тем временем, всё длился и длился, так и не добавляя ей ни капли уверенности...

— Думаю, тебе нужно знать, Белла, — Волдеморт в какой-то момент задумался, замолчал на полминуты, словно обдумывая неоконченную мысль, — у меня есть некоторые сведения касательно наших операций в Эссексе… — он вновь сделал длинную паузу, — да и в общем изменении поведения некоторых волшебников… в общем, неважно, — резко оборвал он себя и поморщился, а потом опять посмотрел ей в глаза. — Я думаю, в Магической Британии есть ещё одна, недавно появившаяся тайная организация, — сказал он, словно решившись, наконец, доверить ей серьёзную тайну.

— Которая нам мешает, — торопливо дополнила его Белла. Судя по всему, он вызвал её одну для… какой-то диверсии?

— Верно, — медленно кивнул Волдеморт. — Более того, — протянул он, — я уверен, что это является основной её целью.

— Какой-нибудь союз грязнокровок? — попыталась она разрядить напряжение, которое становилось для неё едва выносимым.

— Вряд ли, — Волдеморт посмотрел на Беллатрикс так, что ей стало неуютно, а по позвоночнику пополз холодок. — Я думаю, — продолжил он медленно — его слова казались теперь тяжёлыми, словно сделанные из металла, и холодными, будто металл этот долго лежал в снегу, — что стоит за этим Альбус Дамблдор. Полагаю, там есть и полукровки, и чистокровные… И мне, — он опять сделал длинную паузу и снова посмотрел ей в глаза — и продолжал, не отрывая от неё взгляда: — Мне нужен человек, который смог бы приблизиться к нему, внедриться в его организацию. Человек умелый, умный — и безусловно мне преданный…

Беллатрикс слушала его и думала, что сама, всё же, так ни в чём и не уверена — кроме того, что и вправду безусловно верна Лорду и его идеям. Вот только в данном случае это было скорее минусом, чем плюсом, — как с такими взглядами входить в доверие к волшебнику уровня Дамблдора?

Волдеморт продолжал описывать ей того, кто так нужен ему сейчас — и что ждёт потом, после успешного выполнения задания, этого человека — а потом и ту самую организацию, которая, возможно, существует у Дамблдора. Почему «возможно»? Беллатрикс поймала себя на том, что её страшно раздражает эта совсем несвойственная Волдеморту неопределённость. Не может же быть, чтобы он не знал того, что кажется ему до такой степени важным!

— Собственно, тебе не нужно быть уверенной в наличии у Дамблдора… — Волдеморт вдруг снова прервался. — Не стану продолжать, — он улыбнулся. — Чем меньше ты знаешь — тем лучше.

— То есть…

— То есть все детали тебе придётся продумать самой, — медленно и многозначительно кивнул Волдеморт. — Всё сложное и тщательно продуманное при столкновении с Дамблдором имеет обыкновение рушиться в пыль, — он улыбнулся, — но я уверен, ты сможешь придумать неожиданное решение. Так что не стану мешать тебе своими подсказками. Разве что посоветую убрать пока лишние воспоминания.

— Да, мой Лорд, — кивнула она.

— Хорошо, и, — Лорд окинул её пристальным взглядом, — я надеюсь на сохранение конфиденциальности, — закончил он неожиданно холодно. — Думай о том, что после успешного выполнения задания ты получишь не только метку, но и кое-что большее, о чём ты, возможно… ступай, — резко оборвал он себя. — Ступай.

И… всё? Никакой конкретики? Что за информация, откуда что взялось, почему она, что, как, куда, когда, зачем и ещё тысячи вопросов оставались без ответа или просто с какими-то отговорками вместо оного. В чём заключался собственно план? Как его выполнять? Что это вообще было? Будь на месте Лорда кто-либо другой, менее уважаемый, Беллатрикс мигом бы высказала всё, что думала об услышанном, но Лорд, создатель, командующий, лицо… и вообще всё для Пожирателей Смерти — он явно знал все её мысли заранее, тем более что она никогда и не думала их от него прятать. Значит, он понимал и знал что-то, его не знала и не понимала она? Значит, он продумал возможные решения проблемы и последствия и увидел, что это лучший способ, но собственная ограниченность не даёт увидеть ей это самой?

Беллатрикс привыкла, что есть либо чёткие приказы, либо операции со вполне понятными целями и достаточно подробной информацией, добытой, как правило, не ей, а другими — и всё, что от неё требовалось, это точно исполнить приказы или правильно воспользоваться этой самой информацией. Сейчас же у неё не было почти ничего, а требовалось…

Мыслей было столько, что Беллатрикс казалось, что её голова вот-вот просто взорвётся. Нужно было успокоиться, сосредоточиться — и подумать.

Но что она могла придумать в таком состоянии? Да практически ничего — только мотаться из угла в угол, словно дурно сделанная детская игрушка, не обладающая из-за своей простоты даже намёком на собственный характер.

Подушки уже лежали на своих местах, а Беллатрикс всё ходила и ходила по комнате, комкая и зачем-то потом разглаживая чистый лист пергамента. Так ей думалось лучше — и она мучила так ни в чём не повинную бумагу, пока та не начинала распадаться у неё в руках на куски, после чего сжигала их и брала новую. Этот лист был четвёртым — и, как она подозревала, не последним.

Если бы она могла с кем-нибудь посоветоваться! С кем-то, кто умел выстраивать подобные хитрые схемы, кто был равно хорош и в тактике, и в стратегии… но подобное было исключено. Прежде всего, потому что Лорд вполне прозрачно намекнул на то, что ей не стоит делиться информацией с кем-либо — впрочем, она и без этого бы не стала этого делать. Это было первое настоящее, серьёзнейшее задание исключительно для неё, и она должна была справиться самостоятельно, чем бы ей ни пришлось заплатить.

А платить ей придётся… Потому что её действия для всех окружающих будут — и должны! — выглядеть вполне однозначным предательством всего того, чем она жила последние десять лет. И если на мнение большинства ей было искренне наплевать, то были и те, с кем ей ссориться отнюдь не хотелось. Но как избежать этого, она просто не представляла.

Однако она отвлеклась. Дамблдор. Надо было думать о плане для Дамблдора. Хотя она никогда не была сильна в составлении планов не то что на уровне Лорда, но хотя бы Родольфуса… Мерлин! Она же должна была, отсидев обязательную встречу Рождества в кругу семьи, покинуть родительское гнездо и прийти в домик Родольфуса в Лидсе. То есть не то чтобы была обязана — но она ему это обещала, и он наверняка расстроится, если она не придёт. А Беллатрикс про эту встречу забыла, и сейчас, хоть в её комнате и не было часов, точно могла сказать, что опаздывала минимум на час.

Беллатрикс остановилась, зажмурилась, вздохнула — после чего быстрым и твёрдым шагом подошла к столу, из ящика которого извлекла свёрток, упакованный в пергаментную бумагу. Там лежала книга по астрологии авторства какого-то Ольсена (краем уха она слышала, что известного и уважаемого), которую она выбрала для Родольфуса в подарок на Рождество. Вообще-то, он никогда не интересовался подобным — так же, как и сама она, сдавшая в своё время СОВ по ней на выше ожидаемого и забывшая после всю эту муть напрочь — но не так давно что-то ему, видно, понадобилось, и он с досадой говорил, что зря в своё время уделял так мало времени астрологии. И Беллатрикс решила, что это могло оказаться неплохим решением — не надо было мучиться с выбором, не зная, что подарить.

Она оглядела себя в зеркало и поправила растрепавшуюся причёску. Оставалось только спуститься, сделать шаг в камин, и… А вот и нет — ничего и не «и»: он же не подсоединил этот домик к каминной сети! Надо было аппарировать.

Магический квартал Лидса был заложен до принятия Статута, и размер его с тех пор не менялся. Он оставался одним из самых жалких и невнятных магических кварталов, в которых доводилось бывать Беллатрикс: немногим больше дюжины домов, притиснутых друг другу и словно сдавивших, сплющивших себя по ширине, были сейчас обильно смочены дождём, поливавшем город плотной, тяжёлой пеленой. Под ногами хлюпала грязь, и Беллатрикс с досадой подумала, что придётся при входе чистить одежду. Дом Родольфуса был узким и неказистым, построенным неизвестно из чего и когда, как, впрочем, и все постройки здесь — Беллатрикс всегда забавляло, что в одном из самых больших маггловских городов был такой жалкий магический квартал. Воистину, чистокровным волшебникам настала пора взять всё в свои руки.

Она постучала, и дверь тут же открылась — вернее, открыл её сам Родольфус. Улыбнулся ей, молча впуская внутрь давая ей почистить одежду от грязи привычным заклятьем, и только потом сказал:

— Здравствуй, Беллс. Я рад, что ты пришла, — обычно ты всегда вовремя, и я уже начал тревожиться.

— Я не заметила время, — честно сказала она — и протянула ему свой свёрток. — С Рождеством тебя.

— Книга? — он слегка вскинул бровь и, принимая подарок, задержал её руку и коснулся пальцами подушечек пальцев.

— Был бы ты женщиной — было бы проще, — пошутила она. — Тебе хорошо…

— О да, — согласился он. — Мне действительно хорошо… когда ты здесь, — он лукаво улыбнулся. — Я даже постарался украсить всё к твоему приходу, — сказал он, провожая её в гостиную, — но вкуса мне, кажется, не хватило.

— Это поправимо, — отозвалась она, собираясь с духом для разговора.

Этот маленький домик, снятый Родольфусом всего пару лет назад для того, чтобы можно было спокойно заниматься здесь своими делами и не опасаться ни незваных гостей, ни внезапных визитов родственников, был знаком ей, наверное, так же хорошо, как и ему самому. Она часто бывала здесь, и они оба считали её почти что хозяйкой — и Беллатрикс было глубоко наплевать на чужое мнение по этому поводу. Правильнее было бы сказать, на мнение некоторых особо консервативных родственников…

Гостиная и вправду была украшена, а стол накрыт к ужину — Беллатрикс узнала запах своих любимых перепелов, приготовленных на вертеле. Но сейчас ей было вовсе не до еды… а он, не замечая её состояния, взял со стола небольшую, с ладонь, плоскую квадратную коробку тёмно-красного бархата и протянул ей.

— С Рождеством, Беллс.

Она нетерпеливо открыла, больше из-за нервозности от грядущего объяснения, нежели из желания действительно узнать, что же внутри, — а там на чёрном атласе лежал серебряный гребень с пятью крупными сапфировыми кабошонами. Не то чтобы она собиралась часто им пользоваться, но такие статусные вещи ей нравились.

— Спасибо, — она взяла гребень в руки.

— Нравится? — спросил он, внимательно, без улыбки на неё глядя.

Беллатрикс, вытащив из волос шпильки, тряхнула головой, позволяя прядям упасть свободно, а затем собрала их и заколола его подарком, после чего подошла к зеркалу. Потом перевела взгляд со своего отражения и кивнула:

— Нравится. Да.

Стоило признать, что Родольфусу как-то удавалось хорошо подбирать подарки — жаль, она сама подобным даром не обладала. Мерлин, как бы она хотела сейчас просто порадоваться этому гребню, после поужинать, а потом… но нет — она пришла сегодня сюда не для этого. Ей надо было как-то… как-то… Что ей вообще было делать? Посоветоваться с ним? Вряд ли — пожалуй, Лорд бы такое не одобрил. Не сказать ничего? Нет, так уже она сама она не могла, да и смотрелось бы это странно — грядущее задание явно не из тех, что получится скрыть от Родольфуса. Но и рассказать всё тоже было нельзя... И что делать потом? Она же сама его подставляет, если что…

Они перешли к ужину, Родольфус говорил что-то, Беллатрикс отвечала — по большей части невпопад, разговор не клеился, да и кусок в горло не лез, а пить больше хотелось не вино, а огневиски — большими, обжигающими нёбо и горло глотками.

— Беллс, — Родольфус вдруг замолчал, а потом, отложив приборы, внимательно посмотрел на неё своими серьёзными серыми глазами. — Что-то случилось?

— Что-то не так? — нахмурилась она тут же.

— Твоё право — говорить или нет, — мягко проговорил он, — но я мог бы помочь. И хотел бы. Сейчас, глядя на тебя, я чувствую себя беспомощным, — признался он вдруг. — Это тяжело.

— Я понимаю, — Беллатрикс глубоко вздохнула. Она крутила в руках полупустой бокал вина, не решаясь ни осушить его, ни поставить обратно на стол. Момент был удачный — но до чего же ей не хотелось делать то, что она сейчас сделает! — Я думаю, нам надо расстаться.

— Почему? — помолчав и вздохнув, спросил он, продолжая внимательно на неё смотреть.

— Дело не в тебе, — решительно начала она, но он скривился и покачал головой:

— Ага. Сейчас ты скажешь, что дело в тебе, — хмыкнул он. — Полагаешь, я заслуживаю слушать от тебя подобную чушь?

— Тем не менее, это так! — отрезала она, сжав в руке свой бокал. — Моя жизнь меняется. И нет — я не скажу тебе, как. Впрочем, — добавила она тихо, — ты всё равно скоро узнаешь. И не простишь мне и не поймёшь.

— Я, как минимум, попытаюсь, — он встал, подошёл к ней и положил руку на плечо. — Более того, — сказал он тише и мягче, — я постараюсь помочь. Хочешь… — он задумался надолго, на полминуты. — Если это необходимо, — голос его стал тихим и глухим, — я могу принести Обет, что не расскажу никому ничего?

— Не нужно никакого обета! — запротестовала она — и тут же оборвала себя, тряхнув головой. — Я тебе доверяю, — начала она снова, — просто… — она опять прервалась и положила руки на стол.

— Просто… что? — не дождавшись продолжения, после паузы спросил он. Судя по всему, он тоже начинал нервничать.

— Да не могу я сказать! — Беллатрикс скинула его руку и вскочила с места. Бокал, упав на пол, жалобно звякнув, разбился, оставив вокруг своих останков почти чёрную в свете свеч лужу. — Не могу, — повторила она, тяжело дыша и глядя на него упрямо и виновато. — Ты скоро сам всё узнаешь. Кое-что. А остальное… Руди, это не то, что можно принять, — она зажмурилась и застыла, мотнув головой.

— Но мы попробуем, — почти прошептал Родольфус, мягко, почти невесомо касаясь ладонью её щеки. — Ты мне позволишь? — попросил он, проводя пальцами по краю её лица. — Беллс, послушай, — прошептал он, придвигаясь почти вплотную, — Что бы ни случилось — сейчас или после — я люблю тебя и хочу понять. Ты всегда можешь уйти, конечно… — он сделал небольшую паузу, — но мы попробуем, — прошептал он одновременно нежно, и уверенно.

— Попробуем, — машинально повторила Беллатрикс — и ткнулась носом в его подбородок.

* * *

Встреча была назначена в комнате на втором этаже «Кабаньей головы», что само по себе казалось немного странным — зачем проводить важный разговор в этом свинарнике? Но, в конце концов, это она просила Дамблдора о встрече, и, следовательно, не ей капризничать и указывать, куда и зачем идти. Так что пришлось вздохнуть и отправляться в это сомнительное заведение. Тем более что она специально готовилась, Феликс фелицис покупала…

Внутри было темно и мало что видно — это место вообще славилось как рассадник тёмных личностей и делишек, эдакий крохотный филиал Лютного переулка. Хорошо хоть ей не надо было задерживаться в общем зале — Беллатрикс прошла в комнату, где обнаружила уже поджидающего её директора Хогвартса, взглянувшего на неё, как ей показалось, с интересом. Если б ему не исполнилось доброй сотни лет, пожалуй, интерес можно было воспринять даже вполне определённым образом. Впрочем, весьма вероятно, это всё просто чудилось ей из-за нервов: Беллатрикс так и не смогла толком успокоиться перед разговором.

— Добрый день, — поздоровалась Беллатрикс. — Рада, что вы согласились, — сказала она со всей доступной ей искренностью.

— Здравствуй, — Дамблдор наклонил голову. — Ты написала о важной причине для разговора, и я не мог не выделить тебе немного времени, — он слегка улыбнулся.

— Я хочу поговорить… — Белла вздохнула, — о Лорде Волдеморте, — она выдохнула.

— И о чём же именно? — спокойно спросил Дамблдор.

— Вы, наверное, знаете про то, что он делает… — начала Белла, немного демонстративно кусая губы.

— Ты хотела обсудить его действия? — спросил он, внимательно за ней наблюдая.

— Дело в том, — Беллатрикс ненадолго замолчала, — что я его… поддерживала. Ну, раньше.

— Полагаю, ты не ждёшь от меня похвалы, — на лице Дамблдора при этих словах не дрогнул ни один мускул.

— Он опасен, — выпалила Беллатрикс, не дождавшись больше никакой реакции. Ну как можно быть таким спокойным? Она будто со статуей говорила! Или с памятником. Самому Дамблдору. Бронзовым. — Не только для меня или вас — я не спасаться пришла! — он опасен для всей Магической Британии, — на одном выдохе проговорила она. — Если его не остановить, он подомнёт под себя всё.

Большего говорить Беллатрикс пока что не стала, решив, что сама по себе никак не могла узнать о существовании тайной организации, возглавляемой директором Хогвартса, и потому будет вести так, будто сама задумалась о её создании.

— Странная речь для сторонника, — Дамблдор приподнял одну бровь. — Могу я спросить, Беллатрикс, что привлекло тебя к нему?

— Я думала, — она замялась, — я думала, что он вернёт старые порядки. Повернёт курс Министерства прочь от магглолюбия и преклонения перед магглами. Поставит… магглорождённых на место.

— Я слышал, он именно это и делает — по крайней мере, стремится, — сказал Дамблдор. — Что не так? — спросил он, и у неё возникло ощущение, что он задаёт вопросы на экзамене, выясняя глубину её владения предметом. Не отвлекаться! Какая тебе разница, как именно он разговаривает?

— Я думаю, что он не поставит на место магглов, — она покачала головой. — Просто не сможет. Но это не главное, — она сжала руки. — Главное, что он поставит, так сказать, на место магов. Он только разрушает всё, что мы имеем! Я никогда не любила этих выскочек из маггловских семей, — поморщилась Беллатрикс, — но в данном случае я боюсь, что если не обратить внимание на Волдеморта, то пострадают все. И то, что он сделает, не понравится никому.

— Ты могла бы рассказать всё это не мне, а допустим, аврорам, — помолчав, сказал Дамблдор. — И, наверное, не стоит даже упоминать, что едва ли не лучший способ ему навредить — рассказать Аврорату про тех, кто его поддерживает.

— Никто не может раскрывать личности служащих ему, пока он жив, — ответила Беллатрикс. — По крайней мере, добровольно.

— Я, конечно, председатель Визенгамота, — сказал Дамблдор, — но, боюсь, моё влияние несколько преувеличено. Возможно, тебе следовало бы пойти в газеты: мне кажется, мои коллеги по Визенгамоту их слушают куда больше, чем какого-то председателя, — добродушно добавил он.

— Я знаю, — перебила его Белла, — и я думаю, что от Министерства ничего не добиться, пока не станет слишком поздно.

— И что же ты предлагаешь? — Дамблдор с любопытством на неё.

— Надо брать сопротивление в свои руки, — выпалила Беллатрикс.

— И ты хочешь предложить собственные? — ей казалось, или её бывший директор над ней издевался?

— Нет же! Кто за мной пойдёт? Я хочу, чтобы это сделали вы! — Беллатрикс почти разозлилась.

— Я? — он, кажется, удивился. — Почему же?

— Потому что именно вы лучше всего подходите на эту роль! — еле сдерживаясь, сказала Беллатрикс. — Потому что вы уже один раз победили Гриндевальда, потому что за вами пойдут люди! — она действительно завелась — и слова прозвучали горячо и, кажется, искренне.

— То есть, — невозмутимо уточнил Дамблдор, — я правильно понимаю, что ты предлагаешь мне создать и возглавить некую независимую — и заметь, скорее всего, незаконную — организацию, которая занималась бы противостоянием Волдеморту?

— Да! И, честно говоря, я думаю, что вы уже должны были её создать, — призналась Беллатрикс.

— Беллатрикс, — Дамблдор словно смаковал её имя, — а ты не боищься спровоцировать этим гражданскую войну? Открытую и кровавую?

— Я уверена, что это единственный шанс не довести ситуацию до катастрофы, — отрезала Беллатрикс. Ей хотелось перейти на крик, прямо ему в лицо: «Давай! Я уже выложила все карты!»

— И ты готова взять на себя ответственность за тех людей, что тебе доверятся? Что погибнут из-за твоих решений? — произнёс он, внимательно её изучая.

— Это война, — пожала Беллатрикс плечами, уже кое-как взяв себя в руки, — она не может обойтись без жертв.

— И что же, — поинтересовался Дамблдор, — у тебя есть готовая, назовём её так, модель организации?

— Нет, — ей хотелось его придушить. — Но я могу помочь её продумать, — предложила она.

— Вот как, — с некоторым удивлением сказал Дамблдор. — Ты не ответила на предыдущий вопрос, — Дамблдор поправил очки. — Насколько готова нести ответственность лично ты? Пока что я вижу, что ты готова переложить её на меня.

— Я…

— Ты, — Дамблдор достаточно жёстко её перебил, — пришла, чтобы я взял на себя создание тайной незаконной организации, принял ответственность за тех, кто за мной пойдёт, за тех, кого деятельность этой организации заденет, за все те ошибки, которые, безусловно, будут совершены. Ты не можешь знать, умею ли я управлять людьми нужным образом и умеешь ли ты то же самое — и я думаю, что не умеешь: ты ведь даже структуру этой мифической организации не продумала. Что ты хочешь от меня услышать? — он сплёл пальцы. — Я не стану вменять тебе в вину то, что ты делала раньше, — речь идёт не о твоей нравственности. Речь идёт о том, что нельзя просто так взять и повести людей за собой. Это, возможно, легко, если ты — Волдеморт, но это и есть путь к саморазрушению.

— Путь к саморазрушению — это сидеть и ничего не делать, — огрызнулась Беллатрикс. — Само собой ничего не рассосётся, и пока вы сомневаетесь, Волдеморт укрепляет свои силы, и скоро, — она выделила это слово, — его нельзя будет так просто остановить. И тогда живые позавидуют мёртвым.

— Возможно, — кивнул Дамблдор. — Но пока я делаю то, что в моих силах и в моей компетенции. Не следует делать того, чего не умеешь.

— И думаете, на вас не будет лежать ответственность за то, что вы могли бы сделать что-то ещё, большее, — начала распаляться Беллатрикс, — и в том числе из-за этого случится катастрофа?

— Я думаю, что знаю об ответственности значительно больше тебя, — твёрдо ответил он. — И лучше понимаю, что и кому я должен.

— Отлично! — выплюнула Беллатрикс. — Значит, раз вы никому ничего не должны, мне придётся взять всё в свои руки!

— Я думаю, мы закончили, — ответил Дамблдор уже мягче. — Я не могу принять твоё предложение, да и тебе советовал бы для начала десять раз подумать, прежде чем выходить за пределы собственных возможностей.

Больше говорить было не о чем. Беллатрикс попрощалась с Дамблдором и быстрым шагом вышла из «Кабаньей Головы». Хотелось не то расплакаться, не то закруциатить кого-нибудь. Это было фиаско.

Ножи один за другим вонзались в беззащитную плоть яблони. Беллатрикс ещё с окончания школы начала практиковаться в метании и теперь достигла в этом очень неплохих, по её мнению, результатов. Это занятие понемногу успокаивало, приводило мысли в порядок, помогало сосредоточиться на насущных проблемах, в конце концов, просто было приятным времяпрепровождением. Яблони, правда, страдали — приходилось приводить их потом в исходное состояние. Но дядюшке Альфарду было… не то чтобы всё равно, но Белле он такие выходки прощал — в отличие от маменьки. Так что иногда Беллатрикс можно было видеть в этой почти заброшенной крохотной усадьбе со старым неухоженным садом. Когда-то здесь поселилась полюбившая климат Кента Элладора, более известная как среди Блэков, так и среди остального магического сообщества за обычай вывешивать отрубленные головы домашних эльфов на Гриммо, 12. Сейчас о ней ничего здесь не напоминало, но внутрь дома дядюшка Альфард, тем не менее, старался никого не пускать, принимая гостей в беседке в крохотном гостевом домике — почему… она не знала. И, по правде говоря, сейчас это интересовало её в последнюю очередь. Главное, что её он пустил и не стал задавать никаких лишних вопросов.

Сейчас Беллатрикс думала лишь о том, что же делать дальше. Не могла же она заявиться к Лорду и сказать, дескать, я попыталась, поговорила немного, целый один один раз — и ничего у меня не получилось. Это было бы и смешно, и грустно. Сама она на месте Лорда себя за такой ответ даже и не стала бы наказывать, просто больше никогда бы не дала шанса проявить себя — зачем это слабоумной? Нет, надо было думать, что же можно сделать ещё, — и она думала. Что и как именно? Ответ на этот вопрос, однако, не находился никак, и это нервировало ещё больше. Если бы ножи могли ей помочь! Если б был какой-то толк, она встала бы у них на пути вместо яблони — но увы. Ситуация казалась безвыходной. Предложить Дамблдору ещё одну встречу она не могла — точнее, конечно, могла, но зачем, раз уж он уже отказал? Может, есть ещё какой-нибудь путь?.. Путь, может, и существовал, но мыслей не появлялось.

Мысли были другие: например, почему она так и не выпила тот злосчастный феликс фелицис? Тогда, наверное, она бы нашла способ убедить Дамблдора! Разве что зелье сработало бы как-то иначе... Но нет — ей тогда стало обидно от мысли, что своим успехом она будет обязана какому-то зелью! А ещё её остановила мысль, что пусть она даже будет убедительна во время беседы, но потом, когда действие кончится — нельзя же пить его постоянно, — её ждёт неминуемое разоблачение. Что ж, теперь, когда без феликс фелицис она потерпела неудачу, такими мыслями можно было только пытаться себя утешать и оправдывать. Безуспешно, конечно.

Хотела бы она знать, почему вообще Лорд послал именно её? Что было только её козырем, чем-то таким, что не было доступно никому другому? Белла не могла на это точно ответить. Хитрость? Это даже не смешно. Знания? Да даже тот же Родольфус знал в большинстве магических дисциплин куда больше неё! Даже в дуэльном мастерстве, которым она по праву гордилась, она могла спокойно проиграть тому же Долохову. Преданность? Неужели никто, кроме неё, не был предан Лорду настолько, что, перейдя на сторону противника сперва просто для вида, не перешёл бы со временем на неё взаправду? Враньё! Не могло быть такого. Но отчего-то же послали именно её? Неужели хотели избавиться?! Нет, бесполезной Беллатрикс назвать было нельзя. А если можно — чего она тогда стоила, и чего стоила вся её жизнь?

Возвращаться домой не хотелось — вообще не хотелось никого видеть, как не хотелось и бороться с упорным желанием сорваться, накричать… заавадить. Или ходить туда-сюда, мять и рвать беззащитную бумагу, изводя её подчистую. Собрав ножи и залечив деревья, Беллатрикс пошла в гостевой домик — уже стемнело, и через тусклый свет светильника, вырывавшийся из окна, было видно, как над мокрой травой уже начинают появляться первые полосы тумана. Беллатрикс поднялась в гостевую комнату, совсем крохотную: там едва помещалась кровать, шкаф, узкий и высокий, как колонна, и почерневший от времени письменный стол, раза в два меньше в ширину, чем те, к которым она привыкла. Она убрала ножи, машинально переоделась в ночную рубашку, потушила светильник и легла. Сон не приходил, и потому Белла наблюдала за разводами лунного света, растекающегося через стекло окна по потолку и верхней части шкафа. Иногда луну закрывали облака, и яркие причудливые пятна сразу тускнели, оставляя за собой слабые, похожие на неведомых существ, разводы. Именно в этот момент пришла догадка, очень простая — её даже можно было назвать примитивной, — но ранее отчего-то не всплывшая в голове. В принципе, Беллатрикс иногда замечала, что если о чём-то долго и упорно думать, то мысли начинают путаться, взгляд замыливается, и самые очевидные, в общем-то, вещи попросту уходят из поля зрения. И есть неплохой шанс, заставив себя прекратить думать над поставленной задачей, понять, что решение — или путь к нему — совсем близко, стоит только чуть-чуть сменить угол зрения. Жаль только, что в этот раз она сразу не попробовала применить такую тактику.

Но догадка была очень несложной: если Беллатрикс с уверенностью знала, что некая тайная организация, противостоящая Лорду и возглавляемая директором Хогвартса, существует, но не могла ничего добиться от Дамблдора, то следовало попробовать пробраться туда через других её членов. То есть сперва понять, кто наверняка состоит в ней, а потом уже начать его обрабатывать. Да, вероятно, это займёт намного больше времени, но если с наскока выполнить задание не получилось… Возможно, нечто подобное Лорд от неё и ожидал?

Сердце ёкнуло от волнения, и Беллатрикс продолжила лихорадочно перебирать варианты. Или даже больше! Можно ведь пойти ещё дальше, можно действительно — раз уж она говорила с Дамблдором — начать самостоятельно собирать организацию, якобы для противостояния Волдеморту, и потом, когда она сможет набрать первых членов и создать какую-никакую видимость работы, вероятно, та, настоящая организация сама на них выйдет, и Беллатрикс узнает про неё всё, что нужно, и тогда… И даже если всё будет не так идеально, то всё равно что-нибудь выведать она сможет.

Но даже если из этого ничего не получится, даже в этом неблагоприятном случае от её затеи будет толк: рано или поздно две независимо действующие группировки явно начнут друг другу мешать — просто потому, что никто внутри одной организации не будет знать о координации другой. И уж в этом случае среди противников Лорда начнётся самый настоящий бардак. Возможно, задание она тогда полностью не выполнит, но, по крайней мере, у неё появится хороший шанс помешать противнику.

Беллатрикс лежала и улыбалась. Она сама не заметила, как выправилось её только что бывшее близким к отчаянию настроение, как пришли в порядок мысли — она даже не замечала больше, как облака снова миновали неполный диск луны и бледный свет озарил комнату. Планы, возможные успехи и помехи, грядущие перемены, вопросы формирования и содержания организации, злорадство, схемы, грядущая победа Лорда — всё сменялось одно за другим с возрастающей скоростью, то обрастая подробностями, которые никогда не могли бы произойти, то, наоборот, приобретая самый общий вид. Белла сама не заметила, как всего через несколько минут, моргнув, уже не подняла веки обратно и заснула спокойным, ровным сном.

* * *

Весь следующий день Беллатрикс продолжала строить планы. Она уже не была столь воодушевлена, как предыдущим вечером, но некоторый оптимизм сохраняла. Кто ещё мог, в принципе, состоять в организации Дамблдора, если оная существовала (а в последнем она была практически уверена)? С чего начать поиски? Пожалуй, можно было поднять статьи в «Ежедневном пророке», вспомнить слышанные ей слухи — кто же из важных для общественности волшебников наиболее резко и бескомпромиссно высказывался против Лорда. Конечно, этого было мало, и такая тактика никак не охватывала всех потенциальных участников — тем более что многие, скверно отзывавшиеся о Лорде, Дамблдора тоже не слишком жаловали. Скорее, стоило бы поискать среди тех, на чьи умы Дамблдор мог оказывать непосредственное воздействие… Но он, директор Хогвартса, председатель Визенгамота, мог иметь влияние на очень и очень многих волшебников.

И конечно, самым заинтересованным в борьбе с Лордом слоем населения Магической Британии были гр… то есть магглорождённые, дракклы их побери. Но если бы именно она собирала организацию, многих ли магглорождённых она туда пригласила? Нет, пожалуй... Мало у кого из них доставало знаний и таланта, чтобы занять высокий пост в Министерстве или быть одним из наиболее известных профессионалов в своём деле… да в том же Мунго, к примеру. И куда выгоднее было бы в этом случае набирать куда более влиятельных и умелых чистокровных и полукровок, по тем или иным причинам сочувствующим магглорождённым. И лучше, чтобы члены тайной организации не демонстрировали свою позицию везде, где только можно, — чтобы в случае чего их было сложнее вычислить. Или нет? Или именно борьба идей решает в данном случае больше?..

Вопросов было явно больше, чем ответов, многие из которых сводились к мысли о том, что самым правильным способом узнать, кто именно может попасть в тайное общество, было создать тайное общество самой. Или… или посмотреть на то, что получилось собрать у Лорда?

Лорд заложил основы своей организации задолго до появления в ней Беллы — даже до того, как Белла вообще узнала о чём-то подобном. Впрочем, насколько она понимала, изначально цели у организации были совсем иные, да и внутреннее устройство очень сильно отличалось от того, что имелось сейчас. Как всё было устроено в те далёкие времена — Беллатрикс не знала точно и особенно не интересовалась, да и какая разница? Цели у организации изменились — значит, оглядываться назад просто не имело смысла. Да и не узнать ей об этом уже… но зато она вполне может проанализировать то, как попала к Лорду она сама, Родольфус и все остальные её знакомые. Итак…

У кого-то Лорда поддерживали родители, и их дети, придя в школу, делились взглядами с сокурсниками, кто-то просто заинтересовывался выступлениями Лорда в салонах на частных вечерах — ещё с тех времён, когда Лорд не был Волдемортом, а существовал в поле почти легальной политики, заявляя, что хочет вернуть «старую добрую Британию». Только тогда методы были ещё легальные, а теперь — уже нет. Так как попадали к ним новые члены сейчас? Наверное, в первую очередь через семьи сочувствующих и общение с ними. Кого-то, конечно, привлекала сила лично Лорда, безотносительно его идей — но таких, как она себе представляла, было немного. Наверное, у Дамблдора тоже могло быть нечто подобное… или нет? Или ему нужно было собрать кого-то в общество ещё до начала войны с Лордом, что было маловероятно… хотя с Дамблдора станется.

Всё это было, конечно, здорово, вот только лично у неё, Беллатрикс, таких ресурсов не было. А значит, если она попытается создать что-то своё, ей придётся опираться только на собственную харизму и, вероятно, на репутацию своей семьи… которая в данном случае только помешает. Потому что Блэки — да и Розье — это не совсем тот пример, который ей сейчас нужен.

Вспомнить, что ли, кузена? А удачно тот попал на Гриффиндор… недавно она слышала, кстати, что он, вроде, ушёл из дома и поселился теперь у Поттеров — да, определённо, стоит об этом подумать. И наладить с ним отношения. Или нет?

Беллатрикс скривилась. Чем ей могут так сильно помочь хорошие отношения с подростком? Тем, что она сможет попытаться выйти на кого-то через Поттеров? Сомнительно, на самом деле. Нет, пожалуй, этот вариант она оставит на крайний случай — если ей не удастся установить последователей Дамблдора и внедриться в организацию к старику через них. Хотя продумывать все ходы имело смысл уже сейчас — у Лорда вряд ли был десяток лет, чтоб подождать, пока она добьётся каких-либо результатов. По-хорошему, он вообще должен прийти к власти через год-другой, но даже если у самого него другие предположения, счёт идёт не на десятилетия, а от силы на годы.

Так прошёл день: в голове возникали наброски схем, они трансформировались и отвергались, создавались новые — и так по кругу. Беллатрикс пыталась строчить наброски на пергаменте, не выходя из комнаты и сидя сиднем за письменным столом (за исключением тех моментов, когда ей уж слишком хотелось крушить всё вокруг и надо было ненадолго отвлечься и успокоиться), и строча-думая-строча-зачёркивая… и снова записывая пришедшие в голову мысли. Под вечер голова у неё раскалывалась, мысли путались, но идей всё равно оставалось очень немного — но, по крайней мере, дело сдвинулось с мёртвой точки. А ведь всего день назад положение казалось безвыходным и безнадёжным.

За окном уже стемнело, когда труд Беллатрикс оказался прерван стуком в окно.

Она встала и подошла поглядеть, что случилось, — на подоконнике сидела сова и стучала клювом в стекло. На её лапке болталось письмо — несмотря на дождь со снегом, не промокшее из-за зачарованного конверта. Дав птице печенье, чтобы она не мешала, Белла открыла конверт. Дыхание сбилось…

«Дорогая Беллатрикс», — начиналось письмо.

«Я подумал над нашим последним разговором, — продолжался текст, — и пришёл кое-к-какому решению. Мне кажется, нам следовало бы встретиться и поговорить ещё раз. Если вы не против нашего разговора, дайте, пожалуйста, знать в течение двух дней. У меня есть, что сказать вам, и я надеюсь, что и у вас есть ещё что-то, что вы можете мне поведать, — хотя это и не обязательно. Думаю, наша встреча соответствует в том числе и вашим интересам, и надеюсь на ваш ответ.

Ваш А. Д.», — заканчивалось письмо.

Какое-то время Беллатрикс просто стояла, глядя на письмо. Потом медленно села и разгладила лист ладонями. Мыслей не было — Дамблдору снова удалось выбить её из колеи. То, что он хотел очередного с ней разговора, означало, что у него есть предложение, которое — по его мнению — может её устроить. Что это может быть, она не понятия не имела, но на его месте она звала бы себя на разговор только если собиралась рассказать что-либо о тайном обществе, существующем или гипотетическом. То есть… первая часть её задания была уже почти выполнена?! С другой стороны, это значило, что её мысли за последний день были бесполезны — или нет? Беллатрикс не могла ответить на это точно. Надо ли снова окончательно возвращаться к старой концепции? Может, и нет, но в любом случае, вряд ли её стали бы тревожить, если б у Дамблдора не было бы идей, что ей рассказать об организации. Однако, если бы у неё такая организация существовала, стала бы она говорить кому-то со стороны, пусть даже и сочувствующему, что она есть? Вряд ли.

Поняв, что совершенно запуталась, Беллатрикс рассмеялась вслух. Почти истерически. Через пару минут, всё ещё посмеиваясь время от времени, она взяла чистый пергамент, обмакнула перо в чернильницу — и начала выводить ответ.

* * *

К этому разговору Белла подходила уже спокойнее. Даже странно, если учитывать, как она волновалась ранее. И когда она в следующий раз оказалась в гадючнике, по недоразумению названном трактиром, то поднялась в комнату, почти не обращая внимания на обстановку — в конце концов, вряд ли Дамблдор решил устроить здесь на неё засаду. Более того, что-то подсказывало ей, что захоти он реально её обезвредить — обойдётся и без посторонней помощи. Сам директор Хогвартса уже ждал внутри, несмотря на то, что пришла она заранее, как минимум на четверть часа раньше положенного.

Убрав с лица выражение глубокой задумчивости, он посмотрел на Беллатрикс.

— А. Здравствуй, — сказал Дамблдор. — Проходи, присаживайся. Я заказал нам чаю, — он качнул головой в направлении столика («Уверена, что его никогда не чистили и не мыли», — подумала Беллатрикс), на котором стоял чайничек, пара чашек на блюдцах, да лежал бумажный пакет неизвестно с чем. Второй стул стоял ожидаемо напротив директора Хогвартса.

— Добрый вечер, — ответила Беллатрикс, занимая своё место, в то время как Дамблдор наполнил её чашку. Ей ужасно хотелось заявить, что она сюда пришла не на чаепитие, но необходимо было держать себя в руках — да и вообще этот чай не имел никакого значения. Но неужели, если он так хотел посидеть с чайком, надо было выбирать именно это место?!

— Ты уж прости старика, — Дамблдор словно прочитал её мысли. Хотя почему словно — её собеседник был блестящим легилиментом... но нет, она почувствовала бы, — что я выбрал такое место, — он улыбнулся. — В любом случае, я бы не хотел вмешивать в наши дела Хогвартс, — выразился он достаточно странно, — а конкретно это заведение... считай это моей причудой, если хочешь, — он дружелюбно улыбнулся.

— Ничего страшного, — ответила Беллатрикс. — Уверена, у вас были свои причины, — она тоже улыбнулась, подняла чашку и отпила. На вкус напиток показался не первосортным и отдавал черносливом и сухофруктами. Что ж, она боялась, что будет хуже. Дамблдор же достал из пакета шоколадную лягушку, распаковал её, медленно, с видимым удовольствием надкусил — лягушка ещё дрыгала своими задними лапами, в то время как передние скрылись во рту, оставив на бороде крохотный кусочек шоколада, — и извлёк из неё карточку. Беллатрикс смотрела на него и думала, что, вероятно, великий волшебник знал, что она точно придёт — не посмеет не прийти, — а ещё, что с момента её последней встречи с Лордом она так ни разу и не контролировала ситуацию. Ни минуты.

— И снова я, — грустно произнёс директор Хогвартса, вертя в руках карточку; половина лягушки лежала перед ним на столе, уже совершенно безжизненная. — Ты не коллекционируешь их? — обратился он к Беллатрикс, чуть заметно направляя карточку в её сторону. — Не хочешь?

— Нет, спасибо, — Белла, не поняв, как интерпретировать его поступки, растерялась. — Я… не коллекционирую.

— А я слышал, что недавно там появилась карточка Ньюта Скамандера, — поделился Дамблдор новостями производства шоколадных лягушек. — В некотором роде мой коллега, знаете ли, — он улыбнулся уголками губ. — Пока не попалась, увы.

Ньют Скамандер, как слышала Беллатрикс, являлся коллегой Дамблдора в том смысле, что в течение короткого времени занимал пост директора школы, но отчего-то быстро сменил род занятий. Вроде бы, он был моложе Дамблдора и всё ещё жив… но Беллатрикс его так ни разу не видела. Возможно, потому что никогда особенно не интересовалась магическими существами, а деятельность мистера Скамандера была вроде бы связана с ними.

— Его решили включить в список карточек как бывшего директора? — поинтересовалась она больше из вежливости.

— При всём уважении к его действиям на этой должности, — нынешний директор улыбнулся, и Беллатрикс поняла, что попала пальцем в небо, — я предполагаю, что это из-за того, что он сделал для изучения и сохранения магических животных. А также из-за того, что именно ему удалось убедить как наше Министерство, так и международное сообщество — в своём большинстве, — что создание химер должно быть запрещено совсем либо очень строго ограничено, — пояснил он.

— Спасибо, не знала, — ответила Беллатрикс вполне искренне. — Но всё-таки…

— Хочешь перейти к делу? — понимающе перебил её Дамблдор. — Что ж, давай. Тогда нам придётся вернуться к предыдущему разговору, — то ли Беллатрикс показалось, то ли его взгляд и правда посерьёзнел. — Видишь ли, я, конечно же, задумывался над тем, о чём мы с тобой говорили. Предполагаю, — он внимательно поглядел на Беллу, — ты это прекрасно понимаешь.

— Да, понимаю, — подтвердила та. — И моя позиция за эти дни не изменилась, — произнесла она твёрдо.

— Что ж, — Дамблдор отпил чай и доел, наконец, лягушку, — я вынужден признать, что в прошлый раз немного лукавил и был не до конца с тобой честен…

— В каком именно смысле? — поинтересовалась Беллатрикс. Не то чтоб она не знала ответ, но не следовало показывать это собеседнику.

— На самом деле, — он приподнял вверх указательный палец, — я, конечно же, не раз размышлял над тем, что ты мне предлагала… — он ненадолго замолк, словно уйдя в себя. — Пытался понять, что же именно стоит сделать лично мне, — Дамблдор говорил ровным, будто бы совсем безразличным голосом. — И в итоге я пришёл к тому, что создать некую организацию всё-таки надо, — он пожал плечами. — Правда…

— Правда, — взволнованно перебила Беллатрикс, — мне вы решили про это не говорить, — она готова была вскочить от волнения и даже восторга.

— Не стану возражать, — он кивнул.

— Позвольте мне продолжить, — она постаралась взять себя в руки. — Я думала о нашем разговоре и пришла к выводу, что даже если бы я создала нечто для противодействия… ну, Вы-знаете-кому, — она немного смутилась, отчасти притворно, — то вряд ли рассказала бы об этом первому встречному, — Белла попыталась улыбнуться максимально ровно и беззаботно. — Хотя вы, конечно, не первый встречный, — добавила она тут же.

— Хорошо, что ты это понимаешь, — непонятно про что сказал Дамблдор, улыбнувшись, казалось, тоже вполне беззаботно. — В общем, мы решили, что мы могли бы тебя принять.

— Несмотря на моё прошлое? — Беллатрикс попыталась изобразить удивление.

— Несмотря, — помолчав, подтвердил Дамблдор. — Я полагаю, — заговорил он медленно и негромко, — что главное — не прошлое человека, а то, что он представляет собой сейчас. И я, — он снова ненадолго умолк, — хотел бы пригласить тебя присоединиться к нашему… обществу.

— Полагаю, отказаться было бы странно, — Белла издала нервный смешок.

— Вовсе нет, — возразил её собеседник. — Напротив, я хочу попросить тебя: подумай. Мне хотелось бы, чтоб решение было как можно более взвешенным и серьёзным, — он задумчиво замолчал, но потом продолжил. — Ты ведь понимаешь, что потом пути назад уже не останется?

— Безусловно, — решительно ответила Беллатрикс.

— Что ж, — Дамблдор сплёл пальцы, — тогда я буду ждать твоего ответа… и, если ты решишь присоединиться, представлю тебя остальным… — он взял очередную паузу. — Если ты не передумаешь, разумеется, — он слегка улыбнулся — вышло грустно.

— Я не передумаю, — резковато ответила Беллатрикс. — Я уже немало размышляла на эту тему, и приняла решение. Я хочу к вам присоединиться, — сказала она со всей твёрдостью, на которую была способна.

— Тогда, — Дамблдор, — время и место встречи я сообщу чуть позже.

— Хорошо… — несколько растерянно ответила Белла. — А всякие обеты… договоры… — она даже не могла чётко сформулировать мысль.

— Видишь ли, — в глазах Дамблдор мелькнула неожиданно озорная улыбка, — я придерживаюсь несколько иной концепции, нежели твой предыдущий, — он практически ухмыльнулся, — работодатель. Я считаю магические клятвы и договоры излишними — тем более, что их все можно обойти, при должном умении, разумеется. Отношения, основанные на доверии, куда более ценны…. Можешь как-нибудь поразмыслить над этим, — он сделал очередной глоток чая. — Может быть, ты меня поймёшь. Может быть — нет, — он хитро ей подмигнул, — а можешь вообще не брать это в голову.

…На сей раз Альбус Дамблдор ушёл раньше неё, в то время как она продолжала сидеть, непонятно зачем, и пить этот самый чай, с оттенками чернослива. Наверняка ведь он имел в виду большее, нежели было понятно по первому впечатлению? Но что именно? И почему, всё-таки, именно её выбрали на это дракклово задание?!

* * *

Местом собрания назначили дом в одном из углов магического квартала Глазго. У Беллатрикс возникло искушение сообщить об этом Лорду, но… наверняка же Дамблдор сотоварищи подстраховались на случай появления незваных гостей. К тому же не факт, что там будут все члены организации — а уничтожать половину глупо: бить нужно наверняка, а значит, нужно подождать более подходящего момента. Поэтому она потратила несколько часов на то, чтобы поверить в то, что верит, что находится на самом деле на одной стороне с врагами её настоящих това… Мордред, врагами Лорда, и аппарировала в Шотландию. Глазго был покрыт снегом — чистым, укрывающим город сплошным слоем — разве что мостовые оказались очищены от него. Чуть прогулявшись и подышав свежим, прохладным воздухом, Беллатрикс направилась на улицу, которая носила название «Риверсайд», поскольку проходила как раз параллельно Клайду, — достаточно широкая, не меньше Косого переулка в ширину, в длину она была куда больше. Как такое удавалось скрыть от глаз магглов, Беллатрикс себе не представляла — не то чтобы это её интересовало, но над таким проектом должно было потрудиться немало волшебников, и результаты впечатляли. Однако то ли в маггловской части Глазго снег убирали быстро и хорошо, то ли в магической людской поток был меньше (а он и правда был меньше), но в целом эта улица производила впечатление более грязной, и грязь эта, хоть и не сравнить с Лидсом, местами даже хлюпала под ногами. Беллатрикс вдруг некстати подумала, что опять придётся чистить на входе мантию.

Дамблдор, как и было оговорено, ожидал её в странном заведении на полпути — оно, в общем-то, так и называлось: «На Полпути», — а что именно оно из себя представляло, трактир, бар-ресторан или что-то ещё, Беллатрикс не горела желанием выяснять. Тем более что они покинули его почти сразу.

— Прежде, чем мы прибудем на место, — говорил ей на ходу Дамблдор, — я должен спросить тебя в последний раз: ты готова? Уверена?

— Конечно, — почти раздражённо бросила в ответ Беллатрикс. Даже если у неё и были какие-либо сомнения, то такой вопрос был последним, что могло заставить признать это. Скорее наоборот.

— Тогда, — её провожатый внимательно посмотрел на неё, — я должен попросить тебя подготовиться к встрече.

— И что для этого надо сделать?

— Ну… — можно было подумать, что Дамблдор смутился. — Возможно, не все будут тебе рады, — неохотно произнёс он. — Так что первое время, возможно, тебе придётся преодолевать… некоторые сложности.

— А разве их мнение имеет значение? — удивилась Беллатрикс. — Мне казалось, что именно вы руководите этой, хм, организацией? Тогда какие могут быть вопросы?

— Беллатрикс, — вздохнул её собеседник, — как я уже говорил тебе, принципы взаимодействия в моей, как ты изволила это назвать, организации и у Волдеморта, как я понимаю, несколько отличаются, — в его голосе проскакивали чисто учительские интонации. — К тому же, эта организация не совсем моя — скорее, она наша общая. Ко мне следует относиться, скорее, как к председателю, а не как к хозяину. К этому тоже придётся привыкнуть, — он слегка улыбнулся.

— Хотите сказать, что субординации у вас нет? — становилось… как это говорится — «всё страньше и страньше» (Беллатрикс понятия не имела, где услышала это выражение, но оно ей очень понравилось и осталось в её лексиконе).

— Безусловно, — Дамблдор глянул на неё с любопытством. — У нас в первую очередь, так сказать, собрание по интересам. Собрание друзей, — пояснил он, — где каждый может быть выслушан и каждый по мере своих сил и возможностей помогает общему делу.

— Не понимаю, как у вас тогда всё не сгинуло в бардаке… — пробормотала Беллатрикс.

— Скоро сама увидишь, — он улыбнулся. — Поверь, это может показаться невозможным, но оно работает, — Дамблдор беззаботно, по-мальчишески, пожал плечами и подмигнул так, будто и не оставалось ему всего несколько лет до сотни. Беллатрикс посмотрела на небо: затянутое тучами, оно то ли готовилось разразиться новыми порциями снега, не то просто прятало солнечный свет от людей. Было необычно холодно, и даже зимняя мантия, на которую Беллатрикс почему-то поленилась накладывать согревающие чары, стала пропускать ветер, пробирающий всё больше и больше.

Была ли Беллатрикс взволнована? Напряжена? На взводе? Безусловно. Вся её мрачная решимость рождалась из понимания того, что сейчас должен случиться момент не менее важный, чем их первый разговор с Дамблдором. Может, он просто уловил это её состояние и теперь намекал на то, что следует расслабиться? Сам директор Хогвартса, член Визенгамота и руководитель так интересующей Лорда нелегальной организации казался ей расслабленным и непринуждённым — гораздо более, нежели в предыдущую встречу. Возможно, расслабиться было правильным в данной ситуации, и в таком состоянии грядущая встреча должна пройти нормально, без всяких эксцессов? Может быть. Беллатрикс прикрыла глаза и улыбнулась, сперва скорее даже наметила улыбку, будто не веря, что сможет хоть немного отбросить заботы и тревоги, потом — уже уверенно, нагло, во весь рот, словно перед ней лежал корчащийся под круциатусом только что бывший самодовольным и чванливым маггл… Нет, о таком думать не стоило — и улыбка стала чуть уже (и Беллатрикс надеялась, что приятнее).

— Что ж, проверим тогда, как оно работает, — она подмигнула Дамблдору в ответ, после чего уголки и его губ приподнялись вверх.

— Кстати, — произнёс он, — я же забыл — уж прости старика — назвать тебе название нашего маленького коллектива, — в этот момент Дамблдор должен был выдержать театральную паузу, но он продолжил практически сразу. — Орден феникса. Почему — объясню потом.