Привратник Сандзу (джен)

Склон горы, сплошь покрытый деревьями сакуры, овевал легкий полуденный весенний ветер. У подножия горы протекала широкая река, которая во время ливней часто выходила из берегов. Это тихое и уединенное место редко посещали посторонние люди. Лишь забредший случайно зверь мог нарушить созерцательную тишину и покой долины.

Безмолвие и ослепительная синева неба. Кроме шелеста листвы да пения птиц в ветвях деревьев, тишину нарушало лишь монотонное лязганье камня по металлу.

Вжих-вжих-вжих.

Седой старец, сидящий в позе лотоса, правил лезвие катаны.

Вжих-вжих-вжих.

Старик расположился на террасе возле небольшого домика, сделанного из стволов бамбука. Домик не имел окон, крыша была выполнена из тента, который нависал над головой угрожающим лопнуть пузырем во время сильных дождей. Сама терраса была выстлана досками, а в проеме низкой двери на длинных льняных нитях висело полдюжины тонких полых бамбуковых трубок с отверстиями, создававшими своеобразную музыку под порывами ветра.

Вжих-вжих-вжих.

Старец, облаченный в древнюю синюю хаори, надетую поверх белого кимоно, сжимал зубами длинную трубку. Его глаза были закрыты, дыхание — размеренно. Из трубки струился синеватый дым, он улетал куда-то вдаль, таял, устремляясь вниз по склону. Длинные седые волосы развевались на ветру, спадали на лицо старика и путались, когда он раз за разом проводил камнем по блестящему клинку.

Вжих-вжих-вжих.

Ветви сакуры, сплошь усеянные белыми и розовыми цветками, словно в горестном плаче склонились к земле, роняя опавшие лепестки, отдавая их спокойному течению реки.

Старец поправил сползшие на кончик носа очки, на мгновение замер и прислушался, не открывая глаз и продолжая ухаживать за оружием.

Вжих-вжих-вжих.

Слева от него высился двухметровый шест, на верхушке которого было привязано несколько длинных полосок синей, черной и белой ткани со странным символом — четыре маленьких ромба составляли большой вертикальный ромб.

Сильный порыв ветра хлестанул по лицу полосой ткани и заставил его открыть глаза.

Подняв взгляд к небу и отметив про себя, что серые облака низко нависли над горизонтом, старец вновь углубился в свое гипнотическое занятие.

Вжих-вжих-вжих.

Камень мягко скользил по лезвию, а старик думал о рисовых шариках, которые так любил в молодости. Он давно их не ел, но воспоминания еще были живы в его памяти.

Внезапно старец замер, отложил в сторону камень и встал. На хакамы черного цвета прилипло несколько белых цветочных лепестков, упавших под натиском ветра с сакуры.

— Я знаю, зачем ты пришел.

Голос старца, тихий и спокойный, разорвал тишину, словно катана вспорола бумагу фусума. Природа вокруг замерла в ожидании, будто старый воин заколдовал птиц, ветер и саму землю.

— Я дам тебе это.

Шедший по направлению к старцу мужчина был осанист, худ, его черные растрепанные волосы, тронутые сединой, спадали на лицо. Хаори, неизменно красного цвета, была подвязана обычной веревкой.

— Я обещал, что убью тебя, Дзин.

Голос мужчины был знаком старцу. Смуглая кожа Мугена лишь немного побледнела спустя годы, но глаза, как и прежде, горели огнем.

Дзин смотрел на Мугена и видел в нем свою старость. Старость, которой так и не случилось.

Муген опирался на свой меч, всем видом показывая, что он намерен драться. Но на дне его глаз Дзин видел то, что так часто замечал в глазах животных, которые чувствовали свою скорую смерть. Смерть, что избавит их от мук.

— Умри! — прорычал Муген и, со свистом рассекая воздух мечом, ринулся на старого друга.

В этот момент Дзин почему-то вспомнил океан. Спокойное и чуть заметное колебание волн в штиль, блики солнца, играющие на поверхности непроницаемой толщи воды, шипение соленых брызг и пена, обжигающая в ночи. Из детства Дзин смутно помнил лица рано умерших родителей, но память об океане, о его величественном спокойствии и прохладе даже в жаркие летние дни, навсегда осталась с ним. Океан, который он не видел уже почти век, забытый свист ветра в ушах и вкус морской соли, оседающий на губах.

Вжу-у-ух.

Большой палец левой руки Дзина привычным движением уперся в цубу, приподняв в ножнах катану. Правая рука лежала на рукояти. Холодная сталь меча всегда была ему родной, как будто катана с рождения была частью его тела, словно и сам он всегда был сделан из металла.

— Начнем.

Сознание Дзина затопили волны океана, он сам стал им, этим огромным и несокрушимым никаким человеческим оружием оплотом древности жизни.

Дзин стоял на месте, ветер трепал его седые волосы. Он видел, как Муген бежит на него со сталью в руках, несущей мгновенную смерть. Глаза Мугена сверкали яростью, а лицо, покрытое шрамами старых боев, исказила гримаса.

Дзин не двигался с места. Он смотрел на Мугена со спокойствием, почти безразличием, присущим чему-то неживому. Он слышал, как сквозь топот гэта по деревянной террасе, стальной меч со свистом рассекает воздух.

Вжух-дзинь.

Время на секунду замерло. Оглушительно звенела сталь сломанного клинка. С сакуры упало несколько красных лепестков. Ветер подхватил их и понес вниз, по зеленой траве в реку, чтобы они мерно плыли и канули в бесконечности этого мира.

— Ты… победил…

Муген рухнул на землю и выронил обломок меча. Дзин застыл, выставив катану вперед. С холодной, сверкающей на солнце стали капала кровь.

Вытерев меч о полу хаори, Дзин медленно побрел в дом.

* * *

Вжих-вжих-вжих.

Согбенный старец, сидящий в позе лотоса, правил катану.

Вжих-вжих-вжих.

Старик сидел на террасе возле небольшого домика, сделанного из стволов дерева. Тонкие полые бамбуковые трубки с отверстиями, подхваченные ветром, колебались на длинных льняных нитях, создававшая своеобразную музыку, похожую сейчас на вой животного.

Вжих-вжих-вжих.

Дзин давно понял, что убийством людей не решить всех проблем и не достичь высокого просветления. Отпетые негодяи получали своё. Много тысяч раз катана Дзина питалась их кровью, требуя больше и больше. Но что было делать в ситуации, когда ты не имеешь права убить человека, который заслужил смерть? Или не заслужил? Дзин не знал этого. Единственное, что он понял — самое лучшее в этой жизни держаться как можно дальше от людей, не вступать с ними во взаимодействие и тем самым познать мир вокруг, не разрушая его. Многие искали Дзина, овеянного легендами воина, чтобы бросить ему вызов. Много крови и трупов оставил после себя Дзин-ронин, идущий по дороге цветов в бесконечном и бессмысленном поиске.

Поэтому, после расставания с Фуу и Мугеном, Дзин отправился в глушь страны. Туда, где его никто не найдет. Туда, куда никто не заходит.

После долгих странствий, оказавшись возле реки, Дзин ощутил смутное чувство тревоги. Чем ближе он подходил к воде, тем сильнее нарастала тяжесть в сердце, а взор застилали призраки, сулившие Дзину муки, длящиеся вечность. Поборов страх, Дзин вошел в воду, но потерял сознание. А очнулся он уже в домике с тентованной крышей, рядом с ним лежала его катана, а на улице шел дождь.

Очнувшись, Дзин отправился к реке, чтобы утолить жажду, но уже не смог войти в воду. Просто наталкивался на непреодолимый барьер, словно воздух смерзался в ледяную глыбу, разросшеюся от земли до небес.

А потом начали приходить люди. Каждый день на Дзина нападало несколько человек, выкрикивая проклятия, но каждый из них был убит им. Дзин не знал, откуда приходили люди, и почему все они желали ему смерти. Пока ранней зимой не встретил дочь самурая, пахнущего подсолнухами.

— Фуу…

— Ты знаешь, что ты должен сделать, — в голосе девушки была грусть, а в глазах стояли слезы.

— Я… не понимаю… — смятение Дзина было настолько велико, что он впервые в жизни чувствовал, что может потерять контроль над собой.

— Ты должен меня убить. Ты теперь привратник Сандзу⁽¹⁾.

Тьма затопила сознание Дзина.

Вжу-у-х.

Капли крови обагрили первый снег. Сталь холодно блестела под лучами тусклого зимнего солнца. Кровь стекала по лезвию катаны, мешаясь со снежинками.

* * *

В пруду, неподалеку от домика Дзина, вода была настолько кристально чистой, что любой, кто заглянул бы в глубину, смог увидеть у дна стайку окуней.

Дзин уселся на берегу и закрыл глаза. Дул сильный холодный ветер, разметавший седые волосы ронина по плечам. Небо затянули темные грозовые тучи. Дождя еще не было, но приближающаяся сырость уже ощущалась в воздухе.

Первые тяжелые капли упали на землю шумно, взвивали небольшие облачка пыли и сбивали лепестки цветов сакуры с ветвей, чтобы через год все повторилось вновь.

Дзин слушал, как дождь барабанит по крыше его домика, с шипением падает на поверхность пруда и стекает с помоста маленькими ручейками, которые терялись в траве.

Дождь и ветер срывали лепестки цветов сакуры и устилали ими землю. Складывалось впечатление, что в конце весны на лугах то тут, то там выпал разноцветный не тающий снег.

Дождь омоет тело Мугена, река пополнит свои воды слезами отчаявшихся, и у Дзина будет много работы. Он сделает плот из бамбука и на седьмой день положит на него тело Мугена, шесть монет и отправит вброд на другой берег. Туда, где уже никто его не потревожит, и пламенный дух того сможет успокоиться навеки.

1) Река мертвых в Японии.

Вернуться к тексту