Константин_НеЦиолковский

С днём рождения!

Генрих радостно выпорхнул из автомобиля словно бабочка, выпущенная на волю.
Оправив завитые волосы, он тотчас распустил кружевной зонт — чтобы солнце не опалило его нежную «девичью» кожу, надо полагать, — и радостно устремился в люди.
— Как чудовищно он виляет бедрами! — произнес потрясенный королевской откровенной сексуальностью Густав, провожая Генриха взглядом.
— Зато все мужские взгляды к нему будут прикованы, — сквозь зубы процедил Тристан.
И это было верно.
Только вот кавалеры, с интересом провожающие кокетливо вышагивающую нарядную барышню взглядами, отчего-то разбегались, стоило красотке повернуться к ним лицом и улыбнуться.
Впрочем, Генриха это не смущало.
Он освоился в женском платье и был абсолютно счастлив от важности возложенной на него миссии. И перекошенные лица мужчин его не смущали; интересующий его запах, чарующий запах беды, был силен и отчетлив. Он плыл в воздухе, и Генрих принюхивался и шел по следу, как ищейка.
И скоро он был вознагражден за свой талант. У павильона с цветами и рассадой, куда сбегались хозяйки и девицы всех возрастов, Генрих испытал прямо-таки приступ удушья. Тревожный и прекрасный запах леса, смешанный с запахом увядающих, но все еще благоухающих цветов, стал гуще, и Генриху показалось, что аромат прозрачной лентой взлетает на ветру над головой какого-то щеголя.
Мужчина с красиво уложенными волосами цвета спелой пшеницы обхаживал девушку, скромно потупившую глазки.
— Ай, ай! — тревожно произнес Генрих, сжимая ручку зонтика так, что она едва не покрошилась от его вампирской хватки. — Я опоздал…
И это было почти так.
Девица была явно очарована новым знакомым. Она смотрела на него с таким восторгом, словно рассмотрела солнце во всем его великолепии, и почти готова была пойти с ним на край света.
И вокруг их парочки терлись какие-то подозрительные личности.
Генрих, тревожно осмотрев праздную толпу, увидел пятерых джентльменов. У ларьков с цветами? Без дам? Не интересующихся ни крокусами, ни новыми сортами роз? Ради чего тогда они тут?
— Явно пасут этого хлыща, — пробормотал Генрих, напряженно вглядываясь в подозрительных господ. — И его спутницу…
Вид у Генриха был такой растерянный, что около него тотчас материализовался Густав, вежливо раскланявшись с королем и предлагая ему букет.
— Что такое, Ваше Величество?
— Нашел, — суфлерски свистнул Генрих, строя Густаву глазки и зарываясь лицом в подаренный букет. Слишком рьяно зарываясь; лепестки дареных цветов размазали яркую помаду, и рот Генриха превратился в расплывшийся яркий шлепок вызывающей краски. — Вон он. Охмуряет девушку. И сейчас уведет ее.
— Надо что-то делать! — выдохнул Густав.
— Отвлеки его, — велел Генрих, не сводя глаз с интересующего его кавалера. Взгляд короля был настолько прямолинеен, что кавалер не мог его не заметить, и с удивлением приподнял брови, разглядывая кривляющуюся перед ним странную девушку. — Отзови его, всучи ему цветы, чтоб он подарил их своей барышне! А я тем временем спроважу ее. Ну!
Густав коротко кивнул и растворился в толпе, а Генрих, гипнотизируя незнакомца самым чарующим взглядом, призывно облизнул губы, кокетливо прикусил нижнюю, скромно потупил глазки и принялся накручивать блестящий черный локон на палец.
Незнакомца передернуло от отвращения.
Между тем из толпы появился лоточник — настоящий, не Густав. Он раздавал всем желающим букеты из сортовых роз, и, судя по его счастливой физиономии и оттопыренному карману, Густав щедро ему заплатил.
На предложение взять букет для своей дамы незнакомец отреагировал охотно, и пока он, отвернувшись, выбирал розы, Генрих оказался рядом с его девушкой.
— Пошла вон, дура, — грубо и без обиняков произнес Генрих, отталкивая плечом девицу прочь. — Этот самец мой, поняла?
Девушка в изумлении уставилась на разукрашенную странную соперницу, у которой помадой было перепачкано пол-лица, отчего казалось, что та дьявольски ухмыляется.
— Что?! — выдохнула девушка, сопротивляясь и отпихивая в свою очередь Генриха. Так просто она сдаваться не собиралась.
— Вон иди, кому сказала, — шипел Генрих зло, толкая девушку дальше.
В тени кустов он заметил пару агентов. Те не осмеливались подойти, чтобы не спугнуть негодяев, и Генрих понял, что спровадить соперницу придется именно ему. Дотолкать до кустов; а там ее заберут.
— Да как бы ни так! — рассердилась девушка, пихая Генриха в плечо.
— Я шею тебе сверну, тощая стерва! — зловеще хрипел Генрих. Но девушку, находящуюся под чарами незнакомца, было не так просто напугать.
— Я тебе уши оборву! — яростно шипела она, пихая Генриха.
— Проститутка маленькая! — шипел разъяренный Генрих, лупя плашмя зонтиком приставучую девушку. — Так вешаться на мужчин неприлично! Сказано тебе, занято! Он мой, ясно?!
— Да я тебя сейчас взашей!.. — пищала девушка, упираясь в Генриха плечом, а в землю ногами так, что пыль стояла столбом.
Но тот стоял, как влитой.
Незнакомец, наконец определившийся с выбором, взял у лоточника цветы и начал оборачиваться к своей барышне.
Действовать надо было быстро и решительно, и Генрих просто что есть сил пихнул девицу плечом так, что она с визгом улетела в кусты, где ее и подхватили расторопные оборотни-агенты.
А Генрих с самой обворожительной крокодильей улыбкой предстал перед изумленным незнакомцем.
Тот даже воздухом подавился, молча разглядывая приветливо и призывно улыбающееся ему чудовище с перепачканным лицом.
— А где, — пролепетал он беспомощно, опуская цветы, — Сюзан?..
— Сюзан! — воскликнул Генрих противным писклявым голосом, взбивая пышные оборки на плоской груди. — Ей… м-м-м… срочно пришлось уйти. По важному делу. Но зачем вам какая-то Сюзан, когда есть я?
И он захлопал ресницами.
Незнакомец отшатнулся. На лице его был написан такой ужас, словно он увидел привидение своей покойной бабушки.
— А это мне, да? — проворковал Генрих, пользуясь замешательством мужчины, и вынимая у него из рук второй букет. — Ой, что за день сегодня! Все дарят и дарят! Наверное, это потому, что я неотразима! Вы не находите? К тому же, я надела новую шляпку, она мне очень к лицу!
Генрих осклабился так, чтоб незнакомец гарантированно заметил его вампирские клыки, и ловко подхватил мужчину под руку. При этом король так сиял от счастья и гордости, что ему удалось виртуозно произвести подмену, а незнакомец был в таком замешательстве, а оттого так растерян и беспомощен, что Густав, подглядывающий за ним с безопасного расстояния, покатился со смеху, затолкав в рот поля своего черного модного котелка.
— Этак он и глазом не успеет моргнуть, как окажется женат на этой богине, — давясь хохотом, выдохнул Густав, утирая катящиеся слезы. — Вот как надо! Больше уверенности, и не устоит никто! Ай, да король!

—А точно негодяи тут будут искать жертву? — осторожно спросил Густав, разглядывая нарядную публику.
— А где ж еще, — сквозь зубы пробормотал Тристан, рассматривая пеструю толпу. — Это их стиль. Уводить девиц с людных мероприятий. Это только кажется, что много свидетелей. На самом деле, если увести человека с такого праздника, его не сразу хватятся. Будут думать, что затерялся в толпе. Будут искать. И забьют тревогу только к вечеру, когда публика разойдется. Ладно, хватит слов. Все силы стянуты к этому парку, все агенты ан своих местах. Выпускайте Кракена.
— Простите?..
— Короля выпускайте, говорю. Пора ему понюхать как следует этих прохвостов.
Генрих радостно выпорхнул из автомобиля словно бабочка, выпущенная на волю.
Оправив завитые волосы, он тотчас распустил кружевной зонт — чтобы солнце не опалило его нежную «девичью» кожу, надо полагать, — и радостно устремился в люди.
— Как чудовищно он виляет бедрами! — произнес потрясенный королевской откровенной сексуальностью Густав, провожая Генриха взглядом.
— Зато все мужские взгляды к нему будут прикованы, — сквозь зубы процедил Тристан.
И это было верно.
Только вот кавалеры, с интересом провожающие кокетливо вышагивающую нарядную барышню взглядами, отчего-то разбегались, стоило красотке повернуться к ним лицом и улыбнуться.
Впрочем, Генриха это не смущало.
Он освоился в женском платье и был абсолютно счастлив от важности возложенной на него миссии. И перекошенные лица мужчин его не смущали; интересующий его запах, чарующий запах беды, был силен и отчетлив. Он плыл в воздухе, и Генрих принюхивался и шел по следу, как ищейка.
И скоро он был вознагражден за свой талант. У павильона с цветами и рассадой, куда сбегались хозяйки и девицы всех возрастов, Генрих испытал прямо-таки приступ удушья. Тревожный и прекрасный запах леса, смешанный с запахом увядающих, но все еще благоухающих цветов, стал гуще, и Генриху показалось, что аромат прозрачной лентой взлетает на ветру над головой какого-то щеголя.
Мужчина с красиво уложенными волосами цвета спелой пшеницы обхаживал девушку, скромно потупившую глазки.
— Ай, ай! — тревожно произнес Генрих, сжимая ручку зонтика так, что она едва не покрошилась от его вампирской хватки. — Я опоздал…
И это было почти так.
Девица была явно очарована новым знакомым. Она смотрела на него с таким восторгом, словно рассмотрела солнце во всем его великолепии, и почти готова была пойти с ним на край света.
И вокруг их парочки терлись какие-то подозрительные личности.
Генрих, тревожно осмотрев праздную толпу, увидел пятерых джентльменов. У ларьков с цветами? Без дам? Не интересующихся ни крокусами, ни новыми сортами роз? Ради чего тогда они тут?
— Явно пасут этого хлыща, — пробормотал Генрих, напряженно вглядываясь в подозрительных господ. — И его спутницу…
Вид у Генриха был такой растерянный, что около него тотчас материализовался Густав, вежливо раскланявшись с королем и предлагая ему букет.
— Что такое, Ваше Величество?
— Нашел, — суфлерски свистнул Генрих, строя Густаву глазки и зарываясь лицом в подаренный букет. Слишком рьяно зарываясь; лепестки дареных цветов размазали яркую помаду, и рот Генриха превратился в расплывшийся яркий шлепок вызывающей краски. — Вон он. Охмуряет девушку. И сейчас уведет ее.
— Надо что-то делать! — выдохнул Густав.
— Отвлеки его, — велел Генрих, не сводя глаз с интересующего его кавалера. Взгляд короля был настолько прямолинеен, что кавалер не мог его не заметить, и с удивлением приподнял брови, разглядывая кривляющуюся перед ним странную девушку. — Отзови его, всучи ему цветы, чтоб он подарил их своей барышне! А я тем временем спроважу ее. Ну!
Густав коротко кивнул и растворился в толпе, а Генрих, гипнотизируя незнакомца самым чарующим взглядом, призывно облизнул губы, кокетливо прикусил нижнюю, скромно потупил глазки и принялся накручивать блестящий черный локон на палец.
Незнакомца передернуло от отвращения.
Между тем из толпы появился лоточник — настоящий, не Густав. Он раздавал всем желающим букеты из сортовых роз, и, судя по его счастливой физиономии и оттопыренному карману, Густав щедро ему заплатил.
На предложение взять букет для своей дамы незнакомец отреагировал охотно, и пока он, отвернувшись, выбирал розы, Генрих оказался рядом с его девушкой.
— Пошла вон, дура, — грубо и без обиняков произнес Генрих, отталкивая плечом девицу прочь. — Этот самец мой, поняла?
Девушка в изумлении уставилась на разукрашенную странную соперницу, у которой помадой было перепачкано пол-лица, отчего казалось, что та дьявольски ухмыляется.
— Что?! — выдохнула девушка, сопротивляясь и отпихивая в свою очередь Генриха. Так просто она сдаваться не собиралась.
— Вон иди, кому сказала, — шипел Генрих зло, толкая девушку дальше.
В тени кустов он заметил пару агентов. Те не осмеливались подойти, чтобы не спугнуть негодяев, и Генрих понял, что спровадить соперницу придется именно ему. Дотолкать до кустов; а там ее заберут.
— Да как бы ни так! — рассердилась девушка, пихая Генриха в плечо.
— Я шею тебе сверну, тощая стерва! — зловеще хрипел Генрих. Но девушку, находящуюся под чарами незнакомца, было не так просто напугать.
— Я тебе уши оборву! — яростно шипела она, пихая Генриха.
— Проститутка маленькая! — шипел разъяренный Генрих, лупя плашмя зонтиком приставучую девушку. — Так вешаться на мужчин неприлично! Сказано тебе, занято! Он мой, ясно?!
— Да я тебя сейчас взашей!.. — пищала девушка, упираясь в Генриха плечом, а в землю ногами так, что пыль стояла столбом.
Но тот стоял, как влитой.
Незнакомец, наконец определившийся с выбором, взял у лоточника цветы и начал оборачиваться к своей барышне.
Действовать надо было быстро и решительно, и Генрих просто что есть сил пихнул девицу плечом так, что она с визгом улетела в кусты, где ее и подхватили расторопные оборотни-агенты.
А Генрих с самой обворожительной крокодильей улыбкой предстал перед изумленным незнакомцем.
Тот даже воздухом подавился, молча разглядывая приветливо и призывно улыбающееся ему чудовище с перепачканным лицом.
— А где, — пролепетал он беспомощно, опуская цветы, — Сюзан?..
— Сюзан! — воскликнул Генрих противным писклявым голосом, взбивая пышные оборки на плоской груди. — Ей… м-м-м… срочно пришлось уйти. По важному делу. Но зачем вам какая-то Сюзан, когда есть я?
И он захлопал ресницами.
Незнакомец отшатнулся. На лице его был написан такой ужас, словно он увидел привидение своей покойной бабушки.
— А это мне, да? — проворковал Генрих, пользуясь замешательством мужчины, и вынимая у него из рук второй букет. — Ой, что за день сегодня! Все дарят и дарят! Наверное, это потому, что я неотразима! Вы не находите? К тому же, я надела новую шляпку, она мне очень к лицу!
Генрих осклабился так, чтоб незнакомец гарантированно заметил его вампирские клыки, и ловко подхватил мужчину под руку. При этом король так сиял от счастья и гордости, что ему удалось виртуозно произвести подмену, а незнакомец был в таком замешательстве, а оттого так растерян и беспомощен, что Густав, подглядывающий за ним с безопасного расстояния, покатился со смеху, затолкав в рот поля своего черного модного котелка.
— Этак он и глазом не успеет моргнуть, как окажется женат на этой богине, — давясь хохотом, выдохнул Густав, утирая катящиеся слезы. — Вот как надо! Больше уверенности, и не устоит никто! Ай, да король!
— Позвольте, — оправившись от шока и нахмурившись, твердо и строго произнес мужчина, пытаясь отстранить Генриха. — Вы кто такая?
— Я Генри… — король закашлялся, поняв, что едва не проболтался, но тотчас же нашелся. — Генриэтта!
— Да мне неважно, как вас зовут! — разозлился незнакомец.
— А мне важно, — вздохнул Генрих, не отлипая ни на миг. — Как вас зовут? Вы не представились; не очень-то вежливо так вести себя с дамой. Представьтесь. А то я закричу, что вы меня насилуете.
Незнакомец подавился воздухом второй раз.
— Кри… — выдохнул он. — Кристобаль.
— Какая прелесть! — восхитился своим противным голосом Генрих. — Кри!
— Девушка! Куда вы подевали Сюзан? — раздраженно прорычал Кристобаль, стараясь стряхнуть с себя руки Генриха. Но безрезультатно: от Генриха еще никто не уходил. — У меня на нее были планы!
— Какие? — наивно и игриво спросил Генрих, доверчиво заглядывая Кристобалю в лицо.
— Вас это не касается! — рыкнул тот. — Вам не кажется, что вы ведете себя неподобающе для девушки?! Вы слишком навязчивы и даже легкодоступны!
— Что?! — визгливо разозлился Генрих, переменившись в лице. — Кто доступен?! Я?!
Он отбросил в сторону цветы, ухватил Кристобаля за грудки, встряхнул его, и яростно прошипел ему прямо в лицо:
— Попробуй, подступись, голубок. И я тебе покажу, что такое по-настоящему недоступная девушка. Я девственница, понял? — голос Генриха интимно понизился, стал глубоким, чарующим. Синие глаза призывно сверкам. — Очень, очень девственная девственница. Даже священники не целовали мою младенческую попку! Я могу поклясться магией, что ни один мужчина не касался меня. Никогда. Нигде. Ни за какое место. Иначе он лишился бы своих рук и ног, возможно, тоже.
— И это неудивительно, — пробормотал Кристобаль, с лицом которого в опасной близости оказались внушительно большие руки короля, затянутые в изящные кружевные перчаточки.
— Что?!
— Я сказал, что верю! — поспешно выпалил Кристобаль, и Генрих снова расплылся в нежной улыбке.
— Значит, вы больше меня не станете называть легкомысленной? — прощебетал он, отпуская взъерошенного, потрепанного и потрясенного Кристобаля и снова ухватывая его за руку. — А то знаете, как это обидно нам, честным девушкам, слышать такие оскорбительные вещи?!
И Генрих шмыгнул носом и пустил слезу.
— Так что вам угодно, Генриэтта, — раздраженно произнес Кристобаль.
— Как что? — изумился Генрих. — Познакомиться, разумеется! Я иду, смотрю — такой красивый молодой человек, и один! Может, его маме нужна невестка?
— Я был не один, — раздраженно заметил Кристобаль.
— Снова вздумали спорить со мной? — строго перебил его Генрих. — Я этого не люблю, учтите. А коль скоро у нас с вами намечаются серьезные отношения, вам придется привыкать обращаться ко мне вежливо и почтительно.
— Серьезные отношения? — изумился Кристобаль.
— Ну, вы же женитесь на мне? — тотчас уточнил напористый Генрих. — Вы меня за руку держите! Обнимаете при всех! Ай! Я думала, это вы так заигрываете со мной! А вы просто голову девушке морочите?! А вы шалунишка!
Он засмеялся и панибратски толкнул Кристобаля за плечо, да так, что кавалер отшатнулся и чуть не перевалился за ограждение. Но Генрих вовремя поймал его за руку и снова притянул к себе.
— Но со мной эти шутки не пройдут, — все так же строго произнес Генрих. — Я девушка строгих правил. Так что свадьбу надо справить как можно скорее. Я так решила. Подержите-ка!
И он бесцеремонно всучил ошарашенному его напором Кристобалю свой зонтик.
Забрав юбку, Генрих поставил ногу в крепком ботинке на ограждение и вцепился в чулок, который сполз чуть не до середины икры.
До середины крепкой мужской икры, густо поросшей черными кудрявыми волосами.
У несчастного Кристобаля глаза на лоб полезли от такой красоты.
— Уф, счастье какое! — натягивая чулок обратно, повыше, до самого бедра, произнес Генрих. — Это так омерзительно, когда они спускаются. Как будто кожа сползла и путается между ногами… Ой! Вы видели мою ножку! — он в притворном ужасе прикрыл рот ладонью. — Стыд-то какой! Но это ничего. Жениху можно. Скажем всем, что у нас очень современные, смелые отношения.

https://litnet.com/ru/reader/inkvizitor-izbrannik-tmy-b435514?c=4913372&_lnref=uoqpgmT1

Глава 1. Монахиня с сигарой и с огромным саквояжем




— Прекрасный вечер, миледи! Позвольте помочь вам?
Оранжево-золотой свет ночных фонарей омывал сияющее здание вокзала, делая его похожим на величественный дворец.
Шумно пыхтел паровоз, часы отбивали полночь, гул людских голосов сплетался в воздухе в симфонию, деловитую и спешную.
И в этой суете и толчее маленькая хрупкая монахиня, волочащая саквояж, казалось просто образчиком женской слабости и беззащитности.
У девушки были светлые, небесно-голубые, наивно распахнутые глаза и маленький розовый ротик, словно у милой кошечки.
Волосы, выбившиеся из-под ее темной монашеской косынки, были светлые, льняные, гладкие и блестящие.

Ничего не помню. Ничего не помню.
Где я?
И как оказалась тут?
Почему так темно и тесно? Холод пробирает до костей… И отчего так трудно и тяжело дышать?
Я помню лишь драку. Наверное, для моих похитителей это было большой неожиданностью. Кроткая девочка с восторженными глазами вмиг превратилась в разъяренного опасного зверька.
Хочу рассмеяться, но не могу. Даже дышать мне удается с трудом.
На груди возится и пищит какое-то странное существо. Не вижу его, только слышу, как оно беспомощно скулит и хнычет, трясется от холода.
Младенец?!
Через силу двигаю руками, накрываю его ладонями, ощущая под ними тепло крохотного существа. Ему тоже становится теплее, оно затихает, мелко подрагивая, и я в муке едва не рыдаю.
Откуда здесь младенец?
Это что, мой младенец?!
Я вспомнила горячую возню с Кристобалем и его неловкую попытку на мне якобы жениться. Я знаю, отчего рождаются младенцы. От этой вот страстной и горячей возни.
Ничего не помню…
Крохотное существо перестает дрожать, затихает, сладко причмокивая. Зато теперь трясется, как овечий хвост, мое сердце. Потому что я, наконец, понимаю, где я.
В гробу.
В дешевом, как моя жизнь, гробу, наспех сколоченном из грубо отесанных досок. Они все еще пахнут сосной.
Сколько же времени прошло с той ночи, когда Кристобаль вывез меня из дома?! Я успела выносить и родить малыша?! И за это Кри меня заколотил в гроб?!

Я лежу на жестких досках, еле укрытых какой-то тонкой, грубой тканью. И это крохотное существо, пригревшееся и успокоившееся на моей груди, лежит тут вместе со мной.
Нас что, собираются зарыть живьем?!
— Кончено, — дрожащим голосом произносят над гробом. — Издохли оба.
В щелях между досок я вижу свет. И голос узнаю. Это Кристобаль.
Он шмыгает носом, словно у него идет кровь, постанывает, будто ему больно.
Кри-кри! Издевательски, мелко мстя ему, обзываю его этой куцей, нелепой кличкой. Что случилось, пальчик занозил?!
— Какого черта, — ругается второй, меченый.
Он хрипит, как паровоз. Словно ему так же трудно, как и мне, дышать. — Как это могло произойти?!
— Да мне откуда знать, — огрызается Кри.
Никогда больше не стану называть его Кристобалем.
Вспоминаю его властный взгляд, его магию, подавляющую мою волю, и называю его Кри подряд несколько раз. Только стыдная кличка. Никаких человеческих имен ты не заслуживаешь.
— Но ведь она была невинна? — подозрительно произнес меченый, и я слышу, как Кри застывает в страхе. Мне кажется, обостренным слухом я слышу даже, как мурашки бегут по его коже, и снова мысленно смеюсь, хохочу, хотя все мое тело ломает боль. Грудь словно пробита кинжалом насквозь, я даже чувствую липкую горячую кровь, но все равно продолжаю смеяться над незадачливым похитителем.
Ай, да Кри!
Вот почему он распинался напоследок!
Ему ни в коем случае нельзя было меня трогать!
И он не пытался защитить мою честь — он прятал следы своего преступления. Он боялся, что меченый ему оторвет все, что только можно, когда узнает, что Кри не устоял и взял меня.
Он меченого боялся. Вот что.
Интересно, почему он не устоял?..
Я не верила в то, что он влюбился.
Ни секунды не верила.
Особенно лежа в гробу.
Что это было, болезненное желание потешить свое самолюбие? Овладеть мной, чтоб всю жизнь помнить, какая птичка попала в его сети.
«Я тоже на всю жизнь запомню, что ты стала моей. Что ты случилась в моей жизни. Что ты моя. И не принадлежала никому, кроме меня. И уж принадлежать не будешь».
Так он сказал.
Он уже знал, что сделает со мной.
Гроб уже наверняка был припрятан, например, под кроватью в этом же странном дешевом номере третьесортной гостиницы. Он знал, что в моей жизни больше не будет никого и ничего, потому что и самой-то жизни тоже не будет. И он взял меня, чтобы всю свою жизнь греть свою душу тщеславными воспоминаниями.
О том, что та, которая могла взять весь мир, досталась только ему.
— Ты у меня спрашиваешь о ее невинности?! — возмущается Кри, и его слова звучат очень естественно. Не будь я объектом их спора, я б ему поверила. Актеришка… — Ты ведь сам все проверял!
— Да, — нехотя соглашается меченый, хрипя. — Никаких ухажеров, никаких женихов, кажется, у нее не было. Черт! Откуда ж тогда она взялась на нашу голову, порченная?! Как же это ее семейка проглядела?!
«Об этом тебе лучше спросить у своего дружка! — мысленно хихикаю я. — Он провернул это прямо под твоим носом, пока ты крутил руль!»
— Может, это оттого, что она стала сопротивляться? — осторожно предположил Кри. Точнее, сделал вид, что предположил. Он-то точно знает, почему у них не вышло то, что они задумали.
— А я говорил, — желчно отозвался меченый, — что надо было не жмотиться! Не нужно было вызывать у нее подозрений! Такая жирная, такая сильная жертва! Чуток раскошелиться нам бы не помешало! Красивый отель, красивое платье! И девчонка ни о чем не заподозрила бы до самого конца! И все прошло бы как по маслу! Это ты сказал, что обаяешь ее и с тремя грошами в кармане! Самоуверенный жадный говнюк… Что, обаял?
Я горько улыбнулась. Попыталась улыбнуться. Губы тоже болели, будто мне по лицу били и били. Значит, не согласился тратиться? Уже на стадии подготовки своего мерзкого дела ты знал, что все испортишь? Что воспользуешься мной, доверчивой дурой? И потому пожалел денег, зная, что дело все равно провалится?..
…Какой же ты говнюк!..
Обещаю себе: если выживу… если выберусь из этого всего, никогда не буду такой смешной и наивной. Мое отрезвление далось мне слишком дорого. Но надолго ли? Или я вот-вот встречу свой смертный час?!
Существо на груди моей снова завозилось, заскулило, и негодяи замерли, со страхом прислушиваясь к его жалкому хныканью.
— Отчего оно не издохло?! — со страхом в голосе произнес Кри. — Почему оно живо?
— Возьми и убей его! — огрызнулся меченный.
— И не подумаю к нему прикасаться! — взвизгнул Кри.
Трусы!
Даже младенца боятся!
Моего младенца…
Существо хныкало и тыкалось мокрой мордочкой? Лицом?
Оно просило у меня защиты, тепла, пищи. А я лежала, разбитая, наполненная болью, не в силах пошевелить даже рукой, чтоб защитить это крохотное дитя…
— Затих как будто, — прислушавшись, произнес меченый. — Давай поскорее избавимся от них, пока он снова не начал скулить. Не то ни один могильщик не возьмется это закопать.
— Да брось! — гнусно хихикнул Кри. — За все заплачено! Этот забулдыга закопает и собственную бабушку живьем, если ему хорошенько заплатить.
Это. Он назвал меня «это». Как какую-то падаль. Как мусор. Как что-то грязное, гнилое, отработанное. От злости я даже на миг позабыла о боли. Я вам сейчас покажу «это»!..
Но вот сюрприз: магия моя была мертва. Не отзывалась, как рука, которую отсекли.
— Искалечили, — выдохнула я в ужасе, обеими руками прижимая к себе. — Даже это отняли! Но не бойся, малыш. Не бойся. Я с тобой. Или погибнем вместе, или спасемся. Я не оставлю тебя. Я спасу тебя!
Говорю, а голоса своего не слышу.
Его просто нет. На слова нет сил. Так как же я собираюсь спасаться?
Надо собраться! Надо!
— Тише, малыш, — беззвучно шепчу я. — Не привлекай их внимания! Дай мне отдохнуть, дай собраться с силами… И я все сделаю, чтобы тебя защитить!
Как ни странно, но это дитя меня услышало и поняло и затихло, издав слабый вздох.
— Как будто б точно издох, — радостно отметил Кри. Мерзкий, гадкий, скользкий…
— Живее давай! — злится меченый.
На улице еще холоднее, ветер задувает в щели.
Малыш на моей груди дрожит, и я нахожу в себе каплю, последнюю уцелевшую каплю магии и направляю ее на то, чтоб согреть его.
Он раскаляется, становится похож на горячий шар под моими ладонями. Стянутое судорогой тельце стало мягким, расслабленным, и я почувствовала, что и дар мой будто б возвращается ко мне.
Сама я одеревенела от холода, но изо всех сил старалась молчать.
Слышала, как они грузят гроб в скрипучую повозку. Слышала, как договариваются с могильщиком. Слышала, как тот понукает лошадь, и как повозка скрипит и стонет, унося меня в мой последний путь…
Слышала — и упрямо молчала.
Магии прибыло еще.
Совсем немного, но этого хватило, чтоб еще подогреть странного малыша. Он теперь лежал на мне, вытянувшись, прижавшись, и согревая собой меня. Спасая меня.
И я понимаю, что это единственная возможность спастись. И снова бросаю все свои утекающие силы на то, чтоб защитить младенца, успокоить и согреть его.
Хотя разум кипит от страха и велит спасаться самой.
Греть себя.
Разорвать вдребезги гроб и повозку последним усилием.
Но я продолжаю поддерживать жизнь в крохотном тельце.
И оно помогает набраться сил мне.
Скоро я чувствую, что смогу встать. Смогу, наверное, и пройти несколько шагов. Совсем немного, но этого хватит, чтоб скрыться, убежать подальше от повозки. Малыш на груди кажется мне тяжелым, как камень, но у меня и мысли не рождается, что его, доверчиво прижавшегося ко мне, можно бросить.
— Только вместе, — упрямо шепчу я. И голос мой возвращается; я слышу свои слова.
Крышка гроба приколочена плохо, ненадежно. Я легко сталкиваю ее, упершись ногами.
— Только вместе!
Прижимаю к себе горячее тельце, поднимаюсь. Сначала сажусь, потом встаю на колени. От слабости меня качает, грудь горит от боли при каждом вздохе. На мне все то же платье, нелепое белое платье глупой доверчивой невесты. Хочется сорвать его с себя, но ничего другого у меня нет. Все мои вещи, платье, меховая накидка, стали добычей проходимцев.
Не голой же бежать.
В повозке темно, но я соображаю, где можно выбраться. Брезентовый тент чуть расходится, впуская свет. Я подбираюсь к прорехе и выглядываю наружу.
Темнота.
Темный спящий город, унылый пейзаж. Копыта лошади стучат по булыжникам, мостящим дорогу. Я знаю это место. Если свернет направо, значит, там будет мост.
— А он туда и свернет, — сквозь сжатые зубы бормочу я. — На кладбище!
Придерживая теплое тельце одной рукой, отрываю у платья подол, оголяя ноги. Заворачиваю в него кое-как младенца, а сама гляжу туда, за брезент. Не пропустить бы поворот…
Не пропустила.
Повозка, мерно покачиваясь, начинает вползать на мост, и я спрыгиваю на камни. Холодный ветер обхватывает мои лодыжки, но теперь мне не страшно и не холодно. Дитя, которое я спасла, отдав свою последнюю каплю магии, спасает теперь меня. Согревает и, прижимаясь, дает мне силы.
— Сейчас, — недобро шепчу я.
Я прекрасно понимаю: если просто сбегу, эти уроды могут начать на меня охотиться. Да так оно и будет. Защитить меня некому. Полиция? Это да. Но они не станут охранять меня круглосуточно. И мерзавцы доберутся до меня в считанные дни.
Поэтому надо сделать вид, что я исчезла навсегда.
Я отошла чуть дальше от повозки. На слабых, дрожащих ногах сбежала с моста и обернулась, дожидаясь, когда та вскарабкается на середину моста, в самую высшую точку.
— Малыш, помоги мне…
Магия снова наполнила мое тело, слабо, но достаточно для несильного удара.
От него у ветхой повозки отлетело колесо, и она завалилась набок, прямо на перила моста.
Гроб выкатился, с треском лопнул брезент. И мое предполагаемое последнее пристанище полетело через перила в реку, с шумным всплеском подняв тучу брызг.
Могильщик засуетился.
Он не сразу совладал с испуганной лошадью, не сразу смог втащить повозку, повисшую задней осью над рекой, на мост. Но когда он кое-как справился и глянул туда, в темные воды, все, что он увидел, что качающийся на волнах гроб.
Он перевернулся, и не было заметно, что он пуст.
Возница метался по мосту, не зная, что ему делать. Но я уже не смотрела на него. Я знала, что он ни за что не признается мерзавцам, что потерял покойницу. А если и признается, пусть поищут меня в реке!
Мне же теперь нужно просто выжить. Убежать, спрятаться и выжить.
Я отошла от моста еще дальше и, наконец, перевела дух и насмелилась глянуть на тот живой комочек, что ревностно прижимала к себе и спасала.
Я была ему благодарна.
Даже если он зачат от Кри, он спас меня. Ради него, ради его маленькой жизни я нашла в себе силы бороться!
Но в моих руках был вовсе не младенец.
Это был крохотный щенок лисицы.
Огненно-рыжий лисенок.
https://litnet.com/ru/book/inkvizitor-final-b435514

Пролог
— Что вам угодно?
Я стараюсь быть холодной, строгой и отстраненной. Стою на лестнице прямо, чуть касаясь рукой перил, и смотрю свысока на неспешно поднимающегося мужчину.
Подбородок чуть приподнят, глаза сухи, губы спокойны. Платье в полном порядке. Ни одной детали, что свидетельствовала бы о моем волнении.
Все, как меня учили.
Все же я — не просто девушка. Я герцогиня Редстоун. Моя родословная такова, что и король счел бы за честь поклониться мне. Я выше многих в этом мире. Поэтому мне полагается держаться с достоинством, особенно общаясь с мужчинами, о которых говорят — выскочки.
Кто он? Откуда появился? Как попал в высшее общество, куда ему путь закрыт?
Я не знала.
Но знала, что мне не полагается говорить с ним.

Люблю эту шкуру

Собака Бабака

Вторая пошла))
https://radikal.host/i/yfene

Литнет ожил.
Делает авторам искусственное дыхание рот в рот, крутит книги прям на ура. Делает уже половину заработка от литмаркета. Литрес тоже шевелится. Словом, жизнь снова налаживается.

https://www.labirint.ru/books/863508/
Книга вышла)) облога огонь)) и в топе со Звездной постояла, да))

https://imgbb.com/3zPmsvS
Так выглядит страница моей новой книги))
Нет, еще не напечатана. Это тоьлко верстка. Но уже вот-вот-вот))

#Литмаркет рулит!

Удобный сайт, еще б не лагал, и цены ему не было б. Но все это поправимо, и скор исправится.

Коммерческий статус зарабатывать не надо. Сразу пришел, сразу продаешь. Хоть одну книгу, хоть три в год. Никого не волнует. Коммерс изначально. Рожден продавать! ))))))))))))

1. Система донатов.
Если читателю понравилась книга, он может просто так подарить денег, сверх покупки. И дарят. Иногда помногу - бывало, и по тысяче, и по две. За одну книгу! Но обычные суммы небольшие, 50, 100 руюдей. Немного, но приятно.

2. Система "подарить книгу". Не промо, а адресный подарок.

3. Магазин. Если вы делаете обложки, вы там же их можете и продавать. Оч удобно.

4. Аудио книги. Озвучивайте, продавайте.

5. Чат с доброжелательной администрацией.
Кароч, заработать реально. Даже с нуля, если ваша книга зайдеет читателям.

#Литмаркет
Да, с переездом меня, и вот это все) Кто переехал, тот молодец.
А ещеееееееее...
О, это бомба, это огонь. это чудо!
Софа забабахала мне облогу на печать.
Это само соверщенство!

#Литнет
Впереди всех придворных вышагивал сам принц, и тут Изабелле пришлось признать - он действительно совсем неплох. Высок, строен, хорошо сложен. Но на этом все плюсы заканчивались, потому что зефирка, увиденная на портрете, вживую оказалась приторно сладкой.
Принц взирал на мир сквозь лорнет на посеребрённой ножке. Он разглядывал кусты роз, дорожки, и шустрящего в зарослях енота с выражением скучающей брезгливости на белоснежном лице.
Вышагивая, он опирался на щеголеватую трость, словно его ногам было тяжело нести великолепие разряженного в пух и прах тела. А его шикарным новым туфлям позавидовала бы любая модница.
Принц все разглядывал и кривил губы.
Увлекшийся енот, сопя, возился в кустах.
Из зеленых зарослей была видна только огромная енотовая задница, задрапированная широкой юбкой.