Путешествие на восток (джен)

— Итак, мисс Грейнджер, само по себе это лечение несложное, но требует времени. Частичное превращение в животное должно отменяться постепенно, с использованием чар и зелий, иначе могут появиться осложнения, — произнесла мадам Помфри, подготавливая необходимые препараты.

Девочка-кошка осторожно кивнула, принюхиваясь к терпкому запаху подогреваемого варева. В своем нынешнем положении ее радовало только то, что эта глупая история скоро закончится.

Пару часов назад они с Гарри и Роном готовились к последней стадии плана по проникновению в гостиную Слизерина с помощью Оборотного зелья, надеясь что-то выяснить о Тайной комнате. Все шло хорошо, зелье, которое они варили целый месяц, наконец было готово, и им оставалось только выпить его. Гарри с Роном без проблем превратились в Крэбба и Гойла, а вот для Гермионы все пошло совершенно неправильно! Как оказалось, волос, который она приготовила для своей порции зелья, принадлежал не Миллисенте Булстроуд, а ее кошке. Оборотное зелье не предназначено для межвидовой трансформации, и поэтому Гермиона застряла в форме полукошачьего нечто размером с человека.

И вот теперь она сидела на кушетке в больничном крыле и чувствовала себя страшно неуютно. Мех зудел под мантией, а неожиданно появившиеся чувства и инстинкты страшно нервировали. Гермионе совсем не хотелось думать о том, что может произойти, если кто-то махнет перед ее носом бантиком на веревочке или, еще хуже, почешет за ушком.

— Мы… мы можем начать? — нервно спросила она. — Прежде чем я сделаю что-то кошачье.

— Конечно, — сказала мадам Помфри, передавая ей стакан с зельем. — Профессор Снейп сварил это специально для вашего случая, оно должно нейтрализовать все, что осталось от действия Оборотного. После того, как вы выпьете это, мы сможем начать обратное превращение.

Гермиона взяла стакан и залпом осушила его, не обращая внимания на противный вкус. Ей совершенно не хотелось находиться в этом виде ни единой лишней секунды. Откинувшись на спину, Грейнджер с трудом удержалась от ругани на свой хвост, который чувствительно возмутился такому обращению с собой. Вместо этого она попыталась сосредоточиться на том, что за зелье ей могли дать. Наверное, это какой-то универсальный антидот, который может выводить из организма разные виды зелий, или еще что-то в том же духе.

Мадам Помфри четкими движениями палочки начала творить над ней какие-то чары, и вскоре Гермиона ощутила напряжение волшебства в собственном теле…

В следующее мгновение девочка закричала, выгнув спину дугой, и с силой вонзила когти в кушетку. Все ее тело расцвело ломаными геометрическими узорами черного цвета, что пылали зловещим фиолетовым сиянием. Шок был настолько силен, что она даже не могла видеть всполошившуюся мадам Помфри, слышать ее причитания или ощущать что-то иное, кроме огня, пронизывающего каждую клеточку ее тела. Все, на что была способна Гермиона Грейнджер, это дико кричать, пока покрывающие ее узоры один за другим разлетались на куски со звоном бьющегося стекла.

Когда лопнул последний узор, она наконец смогла немного перевести дух, хрипло втянуть воздух и почувствовать привкус крови на языке. Ее затуманенный разум походя отметил, что кошачий мех начал линять, выпадая целыми клочьями, но еще до того, как сознание обработало поступающую информацию, тело ученицы Гриффиндора забилось в новом приступе. Смещение костей звериной морды обратно к человеческому виду и миграция ушей с верхней части головы на свое законное место вырвали из ее охрипшего горла очередной болезненный вопль. А собственные окошачившиеся зубы, выбитые из челюсти новым набором, чуть было не застряли в глотке, не позволив гаснущему разуму осознать, что некоторые из новых зубов даже более остры, чем измененные зельем.

Гермиона во всей полноте прочувствовала, как ее хвост отваливается от копчика, а ногти постигает судьба зубов, но бьющееся в конвульсиях тело не позволяло заметить, что эти самые новые ногти вспарывают крепкий матрас кушетки, словно мокрую бумагу. Последней каплей перед спасительным беспамятством стала резкая боль в районе лба.

Гермиона Грейнджер потеряла сознание.

* * *

Альбус Дамблдор стоял перед больничной кроватью и смотрел на… спящую девочку. Совсем недавно его фамильяр Фоукс неожиданно начал паниковать, а всю школу накрыло давящее присутствие Темной магии очень специфического толка. (Схожее давление обычно производят существа, подобные вампирам). Это же почувствовали все школьные призраки и домовые эльфы. Некоторые из последних даже начали украдкой шептаться о возвращении древних, ну, а первые… продемонстрировали довольно интересный перечень реакций. По крайней мере, те, что были закреплены за факультетами.

Например, Толстый Монах сперва начал обильно потеть эктоплазмой, после чего ринулся искать свой старый комплект экзорциста. Серая Дама соблаговолила сказать несколько фраз, что само по себе было событием, но директор сомневался, что хозяйка башни Рейвенкло полностью понимала, во что превратилась мисс Грейнджер. Сэр Николас… к сожалению, сейчас не мог ничего сказать, так как был одной из жертв нападений Чудовища Тайной Комнаты. Хотя его бы без сомнения обеспокоила перспектива жизни девочки вместе с остальными гриффиндорцами.

Но самой любопытной была реакция Кровавого Барона. Древний призрак лично посетил кабинет директора и настоял на том, что девушку необходимо пересортировать. Судя по той части древнесаксонского ворчания, которая была понятна Альбусу, Барон говорил о том, что Слизерину необходимо вернуть толику истинного благородства… и это не оставляло никаких сомнений в его осведомленности. Призрак подземелий Слизерина совершенно точно знал, кем теперь является Гермиона Грейнджер.

«К счастью, школьники и большинство учителей практически ничего не заметили, — подумал Альбус. — Ну, возможно, за исключением мисс Лавгуд».

Судя по докладам портретов, юная рейвенкловка сегодня была даже более взволнована, чем обычно. Что в сочетании с недавними событиями в больничном крыле добавляло еще один интересный факт к его подозрениям относительно особенностей ее зрения.

Директор в очередной раз внимательно посмотрел на изменения, постигшие одну из его подопечных. Честно говоря, ему бы хватило пальцев одной руки, чтобы посчитать известные случаи, когда представители этого вида были замечены в Британии, начиная со времен римского вторжения.

Очень любопытно.

Альбус помнил, что стандартная проверка новых учеников показала очень странный пробел в семейном древе мисс Грейнджер, конкретнее, не было никакой информации об ее деде по материнской линии. Когда он просматривал эти данные перед первым курсом, директора даже посещала мысль, не была ли ее мать на самом деле сквибом, рожденным от связи волшебника и маглы. В конце концов, некоторые… приключения отпрысков чистокровных семей перед вступлением в официальный брак совсем не неслыханное дело. Возможно ли, что на самом деле вместо простого волшебника в ее родословной отметился тот «человек», с которым он познакомился сорок лет назад, когда исполнял кое-какие обязанности для Международной конфедерации волшебников?..

— Альбус… кто она? — осторожно спросила Помфри. — Я имею в виду, со всем тем, что у нее…

Они вместе посмотрели на две наиболее нечеловеческие черты, которыми обзавелась мисс Грейнджер вследствие инцидента. Обе располагались на ее голове. Первой была пара золотых рожек, проступающих сквозь ее пышную шевелюру, а второй — дополнительный глаз в центре лба.

— На Британских островах ее раса известна под названием фоморы, Поппи, — произнес Дамблдор. — Пожалуйста, убедись, что мисс Грейнджер не проснется в ближайшее время. Мы не знаем, как эта метаморфоза могла повлиять на ее характер.

Мадам Помфри зябко повела плечами.

— Мы не можем долго удерживать ее в таком состоянии, — сказала она.

— Нет, не можем, — согласился Альбус. — К счастью, я знаком кое с кем, кто обладает куда большим опытом в общении с самыми разными магическими существами, чем я.

* * *

Директор Академии «Екай», Тенмей Микогами, спокойно отдыхал, развалившись на диване в своей квартире. Это было одно из немногих мест, где он снимал белое монашеское одеяние, которое все привыкли связывать с его персоной. Не то чтобы он на самом деле был монахом, священником или даже христианином, несмотря на некоторое пристрастие к крестам и множество друзей и знакомых среди духовенства различных религий мира. Собственно, он специально несколько раз менял его дизайн, чтобы не соответствовать какому-либо из реально существовавших орденов, для чего даже советовался с одним знакомым иезуитом еще в те времена, когда придумывал для себя это публичное амплуа.

Его отдых был прерван, когда Тенмей ощутил, как что-то прошло сквозь защитные чары его школы. На мгновение у него мелькнула мысль, что кто-то из учеников в очередной раз решил поиграть с заклятиями призыва, но садистская усмешка, возникшая на его лице при мысли о грядущем развлечении, быстро превратилась в тяжелый вздох, когда на перила балкона приземлилась знакомая птица красно-золотой расцветки. Хмуро посмотрев в сторону визитера, Микогами серьезно рассмотрел идею немного выпустить свое ёки, чтобы заставить феникса подергаться, но быстро отбросил этот позыв и поднялся со своего дивана. Тенмей хорошо знал, кому принадлежит это существо, и хотя их знакомство было чисто шапочным, а некоторые политические взгляды серьезно разнились, немногие личные встречи давно стали залогом взаимного уважения.

— Насколько помню, тебя зовут Фоукс? — произнес он, протягивая руку к письму, зажатому в клюве птицы.

Феникс немедленно выронил послание и, осторожно перебрав лапами, отодвинулся немного в сторону. Было очевидно, что волшебное создание совсем не радо находится в этом месте и, вероятно, хорошо знает, что он является одним из тех немногих, кто может окончательно убить его.

Как Тенмей и предполагал, письмо ему прислал Альбус Дамблдор. В послании говорилось, что одна из его учениц недавно пережила совершенно неожиданную метаморфозу. Кроме того, к письму прилагалось небольшое семейное древо этой ученицы с четким указанием на один конкретный пробел в родословной ребенка.

— Даниэль… — с улыбкой пробормотал Микогами, дойдя до имени бабушки по материнской линии. — Похоже, в данном случае один шанс на миллион оказался попаданием в десятку.

Мужчина перевел взгляд на Фоукса, которому, видимо, приказали дождаться его ответа.

— Я знаю, что тебе это не понравится, но все равно должен попросить доставить меня в Хогвартс. Это важно, — сказал он.

Феникс согласно курлыкнул в ответ.

— Тогда я сейчас прихвачу кое-какие вещи, и выдвигаемся.

Он вернулся в кабинет, быстро закинул в сумку несколько подходящих артефактов и снова облачился в свою рясу. Этого должно хватить для первичной диагностики, прежде чем он сможет переместить девочку в академию и провести полноценное обследование.

* * *

Гермиона медленно разлепила глаза, ощущая, как в висках стучит глухая боль. На краткий миг девочка задумалась, не так ли чувствуется похмелье, но быстро отложила эти праздные размышления, когда в голове начали всплывать воспоминания о недавних событиях. Она четко помнила, как мадам Помфри начала лечить ее от воздействия Оборотного зелья, а потом… только боль, и больше ничего. Хотя нет, не совсем. Был какой-то нелепый сон, в котором ее куда-то нес странный монах в белых одеждах и называет «Мина-тян».

Девочка подняла руку, чтобы потереть лоб, но замерла в середине движения, уставившись на свое запястье, а точнее на некое незнакомое украшение. Ее руку плотно охватывал браслет, изготовленный из множества небольших серебряных крестиков с золотой инкрустацией и маленьким замочком на тыльной стороне руки. Похоже, не открывая замок, снять эту штуку невозможно, но где же ключ?

Быстро оглядевшись по сторонам, Гермиона обнаружила еще кое-что неожиданное. Она точно была не в Хогвартсе, если только, конечно, где-то в тайных коридорах древнего замка нет помещений с более современной обстановкой, которые специально прячут от учеников. Стиль несколько отдавал мрачностью и готичностью, но совершенно не походил на то, к чему она привыкла, а наличие сложных электрических приборов вроде ламп, цифрового будильника и стереосистемы явно намекали на то, что это не древний шотландский замок.

Часы показывали почти полдень…

Гермиона медленно села на кровати, только сейчас заметив, что одета в очень большую белую рубашку — не Хагридову, конечно, но ее владелец точно должен быть очень высоким и широкоплечим — и тут же покраснела, когда поняла, что сейчас это было ее пижамой.

Постойте… но где же мех и хвост?

Приметив неподалеку открытую дверь, ведущую в ванную, Гермиона быстро метнулась в ту сторону, желая побыстрее посмотреть на себя в зеркало.

В отражении оказалось вполне человеческое лицо… почти. Девочка подняла дрожащую руку и осторожно дотронулась до пары желтоватых выростов, торчащих сквозь волосы, и только тогда полностью осознала, что они прикреплены к ее голове. Но сколько бы ни нервировало то, что теперь у нее есть рога, главной проблемой были глаза. Все три. Из зеркала на нее растерянно смотрел расширенный комплект зрительных органов с золотыми ирисами.

Гермиона моргнула. Три глаза синхронно моргнули в ответ.

Девочка с криком отпрыгнула от зеркала и продолжила пятиться, пока не наткнулась спиной на стену. Она опустилась на пол ванной и зарыдала, уткнувшись лицом в колени, желая скорее проснуться в больничном крыле школы и забыть об этом кошмаре, тщетно отгоняя мысли о слезах, которые капают из ее третьего глаза, и острых клыках, мягко прикусывающих нижнюю губу.

— Грейнджер-сан? — раздался голос со стороны двери.

Гермиона продолжила плакать, совершенно не желая, чтобы ее отвлекали от этого важного занятия, и немного притихла только когда ее обняли чьи-то теплые руки.

— Тише-тише, девочка, — мягко произнесла обнявшая ее незнакомка с каким-то незнакомым акцентом. — Конечно, в твоей жизни произошли невероятные изменения, но, в конце концов, все наладится.

— Н-наладится? Как?.. Как это наладится? Я же… Я даже не смогу…

— Существует методика, с помощью которой можно принять человеческий облик, и мы тебя этому непременно научим, — продолжила незнакомка. — Вот, посмотри!

Она осторожно дотронулась до подбородка Гермионы и приподняла ее голову, заставляя впервые взглянуть прямо на себя. Перед девочкой находилась молодая женщина возрастом, наверное, около тридцати лет, со светлыми волосами и голубыми глазами за изящной оправой очков. Незнакомка мягко улыбнулась Гермионе, и вдруг две пряди ее волос сдвинулись вверх, превращаясь в пару треугольных ушек, глаза еле заметно засветились, а зрачки вытянулись в щелки, характерные для кошачьего племени.

— Меня зовут Шидзука Некономе, — представилась она, превратившись обратно. — Я преподаватель японской академии «Екай», в которой вы сейчас находитесь.

— Ч-что со мной случилось? — спросила Гермиона, совладав с собой. Эта демонстрация помогла ей немного отвлечься от шока после увиденного в зеркале.

— Я не знаю всей специфики, — призналась Шидзука. — Директор принес вас сюда два дня назад и сказал только, что были какие-то проблемы с зельем. Он убедился, что эти неожиданные изменения не доставили проблем организму, так что об этом беспокоиться не нужно. Но как раз сегодня ему было необходимо уйти, и поэтому он попросил меня присмотреть за вами. Я расскажу все, что могу, но со многими вопросами нужно будет подождать до его возвращения.

— Хорошо… — неуверенно пробормотала Гермиона и, немного подумав, спросила: — Я стала каким-то демоном?

— Это смотря с какой стороны посмотреть, — хихикнула мисс Некономе. — Если вы говорите о религиозной точке зрения, то уж точно нет! — воскликнула она.

На губах Гермионы сама собой появилась улыбка. Позитив, источаемый этой девушкой, был заразителен. Она утерла слезы и, чуть помедлив, повторила процедуру для третьего глаза, после чего снова посмотрела на преподавательницу.

— Понятно… так кто же я?

— Давайте сразу договоримся: я отвечаю на этот вопрос, и вы пойдете ополоснуться под душем, хорошо? — предложила она, подмигнув ей. — Думаю, после этого вам полегчает, и мы сможем обговорить все подробнее.

— Хорошо…

— Отлично! — радостно воскликнула Некономе. — У вашей расы есть много названий, и если вы проявляли интерес к мифологии, то наверняка слышали некоторые из них. Например, кишины, ракшасы или фоморы, но существуют и другие. У большинства этих существ весьма плохая репутация, и должна сказать, среди вашего племени бывали очень и очень неприятные личности, которые вполне соответствовали историям. Но это не так критично, ведь вы не воплощение фольклора или исторический персонаж, а живое разумное существо. Неважно, к чему вас могут подталкивать некоторые инстинкты или естественное сродство к магии тьмы, смерти и разрушения, все в ваших руках. Всегда помните об этом, Грейнджер-сан, и докажите всему сущему, что вы — это вы, а не какая-то глупая страшилка древних времен.

Гермиона вскинула голову и немного расправила опущенные плечи. Все правильно. Даже после всего случившегося она остается Гермионой Грейнджер. И ведь это даже не первый случай, когда с ней происходит что-то неординарное. В конце концов, когда она узнала, что на самом деле волшебница, это не изменило ее суть. Она девочка, которая очень любит учиться и, возможно, иногда немного перегибает палку… хотя, по ее мнению, совсем не в тех случаях, когда на это жалуются Гарри и Рон. Этим оболтусам никак нельзя без того, кто может заставить их сделать домашнюю работу.

Может быть, сейчас она и демон, но чудовищем ей не бывать, и точка!

— Спасибо, — поблагодарила она мисс Некономе, поднимаясь с пола. От слов учительницы на душе стало гораздо легче.

— Не за что, — с улыбкой сказала Шидзука. — Ах да, и последнее. Пожалуйста, не пытайтесь снять браслет из крестиков, он необходим для вашей же безопасности. Вы не росли как кишин и поэтому совсем не знаете, как управлять своей врожденной магией. Этот браслет создан специально, чтобы подавлять силу до такой степени, чтобы для ее использования было необходимо осознанное усилие.

— Понятно. Думаю, мне бы хотелось, чтобы у меня было что-то такое до Хогвартса, — ответила девочка, еще раз осмотрев браслет. — Когда я была маленькой, некоторые инциденты со случайным волшебством были… очень неудобными.

В последний раз улыбнувшись ей, мисс Некономе вышла из ванной, закрыв за собой дверь.

Скинув свою импровизированную ночнушку, девочка быстро забралась в душ и включила воду. Она с наслаждением встала под теплые капли, которые быстро изгоняли остатки утренних треволнений. Если подумать, не так уж много в ней теперь чего-то такого жутко-демонического. Подумаешь, небольшие рожки и третий глаз. Ничего страшного! Вот если бы после этого неожиданного превращения у нее появились раздвоенные копыта вместо стоп, тогда можно было бы впадать в уныние. А так все это смотрится даже красиво.

«Хотя, конечно кроме глаза и рогов еще есть зубы», — подумала Гермиона, осторожно коснувшись языком острых клыков.

Продолжая мыться, девочка задумалась о том, не разрастутся ли ее рога в ближайшее время до непомерных размеров. В конце концов, у нее же сейчас переходный возраст, так что это актуальная проблема. Ей определенно нужно побольше узнать о физиологических особенностях своих новых соплеменников. Может быть, стоит спросить директора этой школы?

Выйдя из душа, Гермиона быстро закуталась в полотенце и еще раз взглянула на себя в зеркало. Теперь, когда ее взгляд не был затуманен паникой, она быстро заметила некоторые позитивные изменения во всем этом бардаке с Оборотным зельем. Во-первых, она лишилась ужасных бобровых зубов, которые так ненавидела. В конце концов, появление клыков не очень-то и большая плата за такое счастье. Тем более, они даже недостаточно большие, чтобы мешать речи…

Повинуясь внезапному импульсу, девочка улыбнулась своему отражению. Это была совсем не лучезарная улыбка, но скорее садистская ухмылка, эффект от которой значительно усиливал нечеловеческий набор клыков. Кроме того, в тот момент, когда она улыбнулась, ее глаза будто бы немного засветились.

Гермионе до жути захотелось посмотреть, что будет с Малфоем, когда она ему так улыбнется. О да, ей определенно понравится вид того, как этот мерзкий слизняк отползает от нее, размазывая по лицу соп…

Ее улыбка быстро увяла, когда девочка осознала, с каким наслаждением представила себе эту картину. А ведь мисс Некономе совсем недавно говорила ей про инстинкты.

— Ага… инстинкты хищника… — пробормотала она себе под нос.

Временно отложив возможные минусы в сторону, Гермиона вернулась к плюсам. Следующим пунктом шло то, как трансформация сказалась на ее прическе. Мама говорила ей, что она в конце концов перерастет свою излишнюю «пушистость», но ожидание этого знакового момента всегда оставалось для Гермионы предметом печали. Сейчас же она могла поздравить себя с явным шагом вперед относительно того, что было прежде. И хотя ее волосы оставались весьма дикими, теперь можно было надеяться, что укрощение этого зверя не будет занимать большую часть каждого утра.

«Ну… все не так уж плохо, — подумала Гермиона, рассматривая себя в зеркале. — Если правильно завязать ленточку, то рога можно легко спрятать, и прическу можно поправить так, чтобы она скрывала лишний глаз. Должно сработать, пока… Эх, похоже, я кое-что упустила», — мысленно добавила она, хмуро уставившись на отражение своей руки, которой пыталась поправить волосы, а если точнее, на ногти.

Обычно Гермиона стригла их коротко, не желая возиться со всякими модными глупостями, но теперь они стали длиннее и острее, хотя ломкими совсем не выглядели… или человеческими, если уж на то пошло. Решив провести эксперимент, девочка взяла салфетку и плавно провела по ней новообретенным оружием. Как она и боялась, салфетку легко прорезало, словно это были не ногти, а опасная бритва.

Немного помедлив, Гермиона продолжила эксперимент, осторожно ткнув ногтем себе в ладонь, после чего облегченно вздохнула, не почувствовав боли. Интересно, почему так? Ее кожа стала броней? Или дело в намерении?

Девочка осторожно провела пальцами по полотенцу, думая о том, что хочет просто его погладить, и радостно улыбнулась своему успеху, когда страшные когтищи повели себя как вполне человеческие ноготки. Она попробовала снова, теперь не думая ни о чем конкретном. Полотенце осталось целым и в этот раз. Вывод был очевиден; в первый-то раз Гермиона сразу ожидала, что салфетка не переживет испытание.

«Так вот оно что! Эта магия реагирует на мои желания! Мисс Некономе говорила именно про это, когда рассказывала о браслете. Без осознанного желания ничего не произойдет!

Наверняка найдутся и другие примеры действия этой штуки, но об этом можно подумать позже.

Вернувшись в спальню, Гермиона обнаружила на кровати школьную форму, которая на первый взгляд была ей как раз впору. Комплект одежды состоял из клетчатой юбки, белой рубашки, бирюзового пиджака с белой каймой, черных гольфов и красного галстука. Быстро одевшись, она огляделась по сторонам в поисках обуви, но обнаружила только пару тапочек возле тумбочки. Задумчиво осмотрев их размер, Гермиона припомнила рубашку, в которой сегодня проснулась. По всей видимости, они принадлежали одному и тому же человеку.

Пожав плечами, девочка решительно обула их и направилась на выход, справедливо рассудив, что раз уж этот неведомый директор презентовал ей рубашку, то и против использования тапочек он возражать не будет.

За пределами спальни оказался чуть менее готичный зал с несколькими открытыми дверями с разных сторон. Из-за двери напротив доносился негромкий шум. Наверное, туда ей и надо.

Гермиона двинулась было в ту сторону, но зоркий взгляд идейной книжницы заметил за порогом одного из других выходов большой шкаф, наполненный толстыми переплетами.

«Ну, я же могу немного задержаться, да? — думала девочка, пока ноги несли ее к такой желанной добыче. — Только гляну одним глазком на названия — и сразу к мисс Некономе…»

Войдя в библиотеку, она одобрительно кивнула сама себе. Хозяин этого места явно относился к книгам со всей серьезностью, которой они достойны. Две трети помещения занимали высокие стеллажи, на столе неподалеку от входа лежал аккуратно заполненный каталог и несколько пар хлопчатых перчаток, среди которых легко нашелся ее размер. Кроме того, переступив порог, Гермиона почувствовала резкое изменение атмосферы — видимо, температура и влажность были специально выверены для хранения книг.

Пролистав каталог, Гермиона отметила, что здесь была представлена литература на самых разных языках мира: японском, китайском, санскрите, латыни и многих других. Дойдя до английского раздела, девочка признала несколько названий, которые видела в Хогвартсе.

Еще немного поизучав списки, Гермиона с сожалением отложила каталог и вышла из библиотеки. Даже просто пройдясь по названиям, она точно знала, что если возьмет в руки одну из этих книг, то будет читать запоем либо пока кто-то не оторвет ее силой, либо пока не уснет. К счастью, голод и миллион вопросов к мисс Некономе помогли справиться с искушением плюнуть на все и потонуть в этих безумно интересных текстах.

Пойдя на звуки, Гермиона оказалась в просторном помещении, которое, наверное, можно было назвать гостиной. Комната делилась на три зоны. В первой находилась столовая с красивой кухней, отделенной от остального пространства барной стойкой, — как раз там хозяйничала мисс Некономе — и резным столом на десять персон. Далее следовала сама гостиная, находившаяся на ступеньку ниже кухни; там располагался большой угловой диван, перед которым были журнальный столик и настоящий домашний кинотеатр на полстены. Кроме того, здесь же находилось несколько заполненных книжных шкафов, хотя в этот раз в них были не древние фолианты, а современная литература.

Последней частью этой комнаты Гермиона посчитала широкий балкон, на который выходили несколько окон и прозрачная дверь. Подойдя ближе, девочка увидела хмурое небо и жутковатый лес, который выглядел еще хуже хогвартского. Хотя, последний был не такой уж большой проблемой, даже несмотря на то, что от него прямо-таки веяло атмосферой какого-то ужастика. Он просто не дотягивал до другой части местного ландшафта: скалистого берега моря с кроваво-красной водой, чья гладь плавно переходила в горизонт.

— Где мы? — спросила Гермиона, посмотрев на учительницу широко открытыми глазами.

— Школа и окружающая территория находятся в пространственном кармане, который создал директор, — ответила мисс Некономе. — У вас в Британии нет таких мест?

Гермиона сперва растерянно нахмурилась, но быстро вспомнила пару мест, похожих на это. Например, Косой переулок, который смог остаться совершенно невредимым во время немецких бомбежек Второй мировой, или платформа 9 ¾ на Кингс-Кроссе, где скрывающие чары просто не могли выполнить свою работу из-за всех тамошних мер безопасности.

— Некоторые есть… но насколько велико это место?

— Круг радиусом примерно в десять километров, — ответила женщина-кошка. — Школа расположена точно в центре этой территории.

— Директор, наверное, очень сильный волшебник, — сказала Гермиона, пораженно покачав головой.

— Ну, не совсем так… я должна вам рассказать кое-что о магическом обществе Японии, — задумчиво произнесла Шидзука. — Здесь у нас многое совсем не так, как в Европе. Но сперва прошу к столу! — воскликнула она, приглашающе махнув в сторону стола.

Подойдя ближе, девочка увидела, что кроме ее тарелки на столе расположились несколько стопок бумаги. Видимо, пока она спала, мисс Некономе занималась проверкой тестов учеников. Собственно, в этом не было ничего удивительного, если бы не одно «но». Вместо пергаментов с чернильными кляксами, которые Гермиона подсознательно ожидала увидеть у волшебного учителя, перед ней лежали белые листы стандартного формата с явно машинописным текстом и пометками от шариковых ручек. Похоже, у японских волшебников куда меньше проблем с современной техникой, чем у британских. Или же все дело в эксцентричности директора именно этой школы?

— Итадакимас?.. — неуверенно сказала Гермиона, сев на свое место.

— О, вы знаете японский? — поинтересовалась Некономе.

— Только пару слов, и честно говоря, я не совсем уверена, как правильно их использовать, — смущенно ответила она, разделяя склеенные палочки, припоминая, как делала это в японском ресторане, куда как-то ходила с родителями. — Думаю, теперь мне нужно будет серьезно заняться изучением этого языка.

— Понятно, — кивнула Шидзука. — Вообще, все правильно, только нужно помнить, что «итадакимас» — это «спасибо за еду», а не «приятного аппетита», вот и все. Ну и изучение новых языков всегда полезно, но думаю, вам сперва лучше обсудить ваши варианты с директором.

— Но мне уже выдали форму… — чуть растерялась девочка.

— Ах, это только временно, если конечно, вы не решите перевестись сюда, — отмахнулась мисс Некономе. — Если хотите, мы можем пройтись по магазинам, чтобы купить вам что-то другое. Директор специально оставил мне деньги для этого.

— Но почему он так много делает для меня?

Гермиона всеми силами пыталась понять, что происходит. Такая забота несколько выходила за рамки. Честно говоря, она очень сомневалась, что директор Дамблдор стал бы заходить так далеко ради любого ученика, ну, возможно, кроме Гарри. Так почему же этот чужой для нее человек?..

— Нет, не тот вопрос, — пробормотала она, качнув головой. — Мисс Некономе, скажите, как я связана с директором академии?

— Эхех, Мина-тян, я очень рад, что ты унаследовала не только мою внешность, — произнес голос с другого конца комнаты.

Повернувшись на звук, Гермиона увидела в дверях странноватую фигуру. Это был высокий мужчина в белом монашеском одеянии и с капюшоном на голове. Его лицо скрывалось явно неестественной тенью, за которой можно было разглядеть только глаза, светящиеся потусторонним светом, да губы, растянутые в жесткой усмешке. Что-то подобное она совсем недавно видела в зеркале.

— Меня зовут Гермиона, — на автомате поправила его девочка, после чего осторожно спросила: — Мы одной расы, да?

— Очень и очень рад, — хмыкнул директор академии, снимая капюшон.

Теперь стало видно, что под капюшоном скрывалось красивое лицо с резкими чертами и дикая грива седых волос. Незнакомец кратко дернул головой, как будто расслабляя шею, после чего сквозь густую шевелюру в районе висков быстро проросли крупные ребристые рога, блестящие золотом, приблизительно пятнадцати сантиметров в длину.

— Если тебе интересно, почему у меня нет третьего глаза, то должен сказать, что это нестандартная черта нам подобных, а признак, который проявляется только у наиболее магически одаренных индивидов, — произнес он. — К примеру, такой был у Балора.

— А разве он не был циклопом? — с любопытством спросила Гермиона, припоминая то, что читала про этого персонажа ирландской мифологии.

— Старый хрыч специально ослепил себя на два обычных глаза, чтобы создать свой Взор Смерти, — ответил директор. — В любом случае, меня зовут Тенмей Микогами, директор академии «Екай», но ты можешь называть меня оджи-сан или просто дедушка.

«Дедушка…» — мысль, словно колокол, прозвенела в голове Гермионы. С тех самых пор, как узнала о магии, она иногда задавалась вопросом, не мог ли ее неведомый дед по материнской линии на самом деле быть волшебником. В свое время бабушка четко закрыла эту тему, сказав маме, что ее отец был американским прохвостом, который погиб во вьетнамской войне. Даниэль Хаторн всеми силами растила из своей дочери рациональную и самодостаточную женщину, совсем не стремясь оставлять ей какие-то заблуждения насчет ее почившего родителя. Но что, если… что, если…

«Она знала об этом? — подумала девочка. — Что бы она сказала, если бы была жива, когда у меня случился первый «несчастный случай»?»

— Думаю, нам о многом нужно поговорить, — произнесла она вслух, настороженно рассматривая неожиданно объявившегося родственника.

— Директор, мне уйти? — спросила мисс Некономе.

— Пожалуйста, останьтесь, Некономе-сан, — сказал Тенмей, подняв руку. — Гермиона будет чувствовать себя спокойнее, если рядом будет кто-то еще, кроме меня.

* * *

— Мадам Помфри, вы здесь? — спросил Гарри, входя в больничное крыло. — Можно мне увидеть Гермиону?

— Боюсь, что нет, мистер Поттер, — со вздохом произнесла целительница. — Ее проблема оказалась сложнее, чем предполагалось, и поэтому нам пришлось отправить девочку к особому специалисту. Вряд ли она вернется в ближайшее время. Думаю, она напишет вам письмо, как только немного оправится.

Задумчиво нахмурившись, Гарри вышел за дверь.

С этим делом что-то было неладно. Вскоре после того, как Гермиона попала в больничное крыло, с замком случилось что-то непонятное. Сначала притихла вечно галдящая гостиная Гриффиндора, а ребята стали как-то опасливо оглядываться по сторонам. Потом портреты начали шептаться о странном монахе в белых одеждах, который бродил по коридорам вместе с Дамблдором и умудрился так перепугать случайно встреченного Пивза, что тот до сих пор прятался где-то в подземельях. И вот теперь куда-то делась Гермиона.

Что же происходит? Это все из-за Тайной комнаты или что-то совершенно другое? Где Гермиона?

Гарри никак не мог избавиться от чувства, что директор и мадам Помфри скрывают нечто очень важное.

* * *

Немного погодя после прихода директора они с Гермионой присели на разные концы дивана, оставив обеденный стол в полном распоряжении мисс Некономе и ее бумаг.

Сам обед прошел… ну, наверное, во вполне теплой обстановке. Хотя вся эта история с нечеловеческой родословной и перемещением безо всякого согласия на другую сторону земного шара заставляла сильно нервничать, записка от директора Дамблдора, которую показал Гермионе мистер Микогами, помогла немного успокоиться (хотя и не до конца). Благо, она прочитала достаточно собственных работ директора, чтобы опознать почерк. В любом случае, чтобы решить для себя что-то определенное, сперва необходимо было получить больше информации.

А еще ее «новый» дед рассказал, что в Японию их телепортировал феникс директора, из-за чего девочка даже немного расстроилась. Было обидно, что она проспала что-то настолько интересное.

— Мы с твоей бабушкой познакомились в 1961 году, — произнес мистер Микогами, разгоняя повисшую между ними тишину. — В то время я помогал японскому представителю на Международной конфедерации в одном сложном деле, и когда выдалась свободная минутка, решил посетить Британский музей… Ну, давай просто скажем, что мы некоторое время встречались, но ничего не вышло. Даниэль никогда не говорила мне о своей беременности или позже просто не смогла найти. — Он на мгновение умолк, посмотрев в никуда, после чего продолжил: — Как бы то ни было, в тот период работа с МКВ требовала от меня использования очень сложной магической печати для подавления своих сил, и эта печать передалась сначала твоей матери, а потом тебе. Полагаю, еще одно-два поколения, и в твоих потомках осталось бы слишком мало моих генов, чтобы применение Оборотного зелья могло привести к чему-то подобному.

— Я читала, что это зелье нельзя использовать, чтобы скопировать внешность полулюдей… получается, полулюдям его и пить нельзя? — спросила Гермиона.

— Так и есть, — кивнул Микогами. — После того, как ты его выпила, оно повлияло на печать, а из-за загрязнения волосом животного эффект оказался еще сильнее. Когда школьная целительница попыталась обратить процесс, сдерживающая система полностью рухнула, — пояснил он. — Если бы это произошло в другом месте, ты бы, наверное, стала гибридом, но здесь в игру вступило то, что Хогвартс построен на нексусе природной энергии, то есть месте пересечения нескольких лей-линий планеты. Благодаря обилию свободной силы вокруг процесс мутации развернулся на полную, превращая тебя в полноценного кишина. К счастью, все прошло настолько удачно, чтобы не оставило тебе каких-либо проблем со здоровьем. Учитывая спонтанность всей ситуации, это по-настоящему удивительно, — с улыбкой закончил дедушка.

— Так что дальше? — спросила Гермиона, передернув плечами. От слов «мутация» и «проблемы со здоровьем» в одном абзаце у нее по спине пробежали мурашки. В голову почему-то активно лезли мысли о двухголовости или еще чем-то в том же духе.

— Я вижу три варианта, — ответил он. — Перевод в академию, пожалуй, будет самым простым. Ты могла бы провести несколько месяцев в нашей средней школе, чтобы подучить язык, а потом начать обучение здесь. Однако самый простой — не обязательно самый лучший. В отличие от Хогвартса, академия не специализируется на обучении магии. Цель этого заведения — помочь ёкай — так в Японии называют волшебных существ, к которым относят и волшебников — смешаться с человеческим обществом.

— Эм… извините, но судя по тому, что я видела, в Британии это никого не волнует, — растерянно сказала Грейнджер.

— Между Азией и Европой в этом вопросе существует целый перечень фундаментальных различий, — сказал Тенмей, пожав плечами. — Пожалуй, в первую очередь нужно отметить, что в местном магическом обществе волшебники находятся в меньшинстве, из-за чего его структура сильно отличается от привычной тебе. Кроме того, думаю, ты быстро заметишь, что также отличается и применение Статута о секретности.

— Почему? — удивленно спросила Гермиона. В конце концов, Статут был одним из самых важных законов волшебного мира.

— Чтобы ответить на этот вопрос, нужно вспомнить историю этого закона, — произнес мистер Микогами. — В своей основе Статут — это европейское изобретение, и в другие регионы он экспортировался на штыках и палочках колониальных империй. Вследствие этого существует множество стран, несогласных со многими его постулатами, даже если сейчас с устоявшейся системой никто активно не борется. Ну, за исключением некоторых экстремистов. Лично я считаю, что развитие информационных технологий в ближайшем будущем приведет к невозможности поддерживать этот маскарад, и поэтому, как могу, стараюсь подготовить наше общество к последствиям, — пояснил он. — Так, мы немного отвлеклись от темы. Более полезный вариант для твоего магического образования — это принятие ученичества под руководством одного моего друга, который живет в Китае. Не пойми меня неправильно, я и сам неплохой маг, но меня волшебству учил именно он, так что такой подход будет продуктивнее. Собственно, мы в любом случае должны будем посетить его, чтобы решить проблему с твоей палочкой.

— Какую проблему? А моя палочка здесь? — быстро спросила Гермиона, только сейчас вспомнив, что нигде не видела этот важнейший предмет для любой волшебницы.

— Да, вот она, — откликнулся Микогами, протягивая ей палочку. — Можешь попробовать наколдовать что-то простенькое?

— Конечно… Люмос! — воскликнула она, взмахнув палочкой.

В следующее мгновение ей пришлось крепко зажмуриться. Вместо маленького огонька, который должен был возникнуть на кончике палочки, в помещении как будто зажглось миниатюрное солнце, захлестнув все вокруг нестерпимым сиянием, а секунду спустя Гермиона услышала резкие треск, и по ее коже забарабанили древесные осколки. Разлепив глаза, девочка с ужасом уставилась на обгоревший кусок волшебной палочки, зажатый в ее кулаке.

— Как я и предполагал, — кивнул сам себе дедушка так, словно ничего и не произошло. — Эта палочка больше тебе не подходит, нужно будет подобрать что-то, способное выдержать напор твоей силы. Не переживай, в ближайшие дни ты получишь новый магический проводник, — добавил он, заметив ее расстроенное лицо. — И последним вариантом может быть возвращение в Хогвартс, — продолжил Микогами, возвращаясь к главной теме. — Конечно, будут некоторые трудности из-за твоей новой расовой принадлежности, но у меня есть связи, которые могут помочь преодолеть это. В любом случае, прежде чем что-то решать, нам следует кое с кем связаться.

— Вы имеете в виду…

— Не с Дамблдором, хотя нам еще придется обсудить его самого, — чуть нахмурившись, сказал Тенмей. — У этого человека безусловно есть достоинства, но, кроме того, у него еще и очень жесткая позиция по отношению к Темной магии, что может стать проблемой. Нет, прежде всего мы должны поговорить с твоими родителями. Они дома?

— Да, но из-за разницы в часовых поясах сейчас, наверное, слишком поздно.

— Тогда как насчет письма? Я могу передать его через моего друга в Англии, который может организовать для нас канал видеосвязи.

* * *

Элдред Варпл точно знал, что очень многие волшебники наверняка сочли бы, что испачкали свои мантии, просто оказавшись у входа в это место.

На первый взгляд это была респектабельная усадьба в Суссексе с ухоженным садом и теплицей, в которой владелец выращивал редкие виды орхидей. Для своих соседей мистер Джон Стоктон являлся галантным джентльменом-затворником с безупречной репутацией и ограниченным кругом близких друзей, с которыми тот познакомился во время своих странствий по миру. В целом, просто обаятельный человек со своими мелкими причудами и старомодным чувством чести. Хотя, пожалуй, слишком бледный.

Но вот волшебники знали, что усадьба Стоктона была ужасным местом, до краев наполненным Темной магией.

Даже Волан-де-Морт подумал бы дважды, прежде чем доставлять проблемы местным хозяевам. Хотя, если честно, Джон Стоктон и в отношениях с волшебниками был очень обаятельным и респектабельным человеком… для многовекового вампира.

Элдред являлся одним из немногих волшебников с постоянным приглашением в вотчину сильнейшего клана вампиров Англии, и даже спустя годы знакомства с Джоном ему все еще иногда приходилось подавлять крупицу инстинктивного страха, возникающего от близости хищника.

А еще Элдред видел, как Джон легким взмахом руки оторвал голову оборотню и разнес каменную стену простым пинком. Так что у него не было никаких иллюзий насчет противостояния вампира и практически любого волшебника (не говоря уже о имбецилах, которые читают книги Локонса). Какие-то шансы могли появиться только на подготовленной позиции или в случае, если первое заклинание каким-то чудом попало в невероятно быстрое чудовище.

— Знаешь, я до сих пор не могу понять, почему ты используешь все эти странные маггловские штучки, — сказал он, покосившись на своего кровососущего приятеля, который что-то делал со своим мобильным телефоном.

— Может быть потому, что с их помощью я могу поздравить моего внука с днем рождения, просто нажав пару кнопок, а не ждать, пока какая-то несчастная сова дотащит мое многострадальное письмо до Нью-Йорка? — предположил Стоктон, весело сверкнув алыми глазами.

Элдред только покачал головой.

Вопреки маггловским легендам, вампиры были вполне живой расой, воспроизводящейся естественным путем. Конечно, они жили дольше людей, но, тем не менее, оставались стареющими и смертными. И хотя процесс обращения, воспетый в бульварных романах, реально существовал, работал он очень редко. В большинстве случаев попытка сделать это превращала несчастных в жаждущих крови чудовищ, которых сами вампиры называли упырями. Джон как-то сказал ему, что и у оборотней была та же проблема, просто в отличие от вампиров они не озаботились устранением зараженных, что и привело к распространению проклятия.

— Я просто боюсь, что однажды…

— Брось, Элдред, — хмыкнул Стоктон. — Мои «маггловские артефакты» не зачарованы. Да и ты сам знаешь позицию Министерства. Их вполне устраивает, что мы, Темные существа, ведем свои дела в маггловском мире. Пока мы не угрожаем Статуту о секретности, у них нет причин менять эту политику. Если же они закусят удила… ну, я надеюсь, волшебники еще помнят истинное значение слова «война», потому что мы, безусловно, ничего не забыли.

Элдред понимающе кивнул. За годы знакомства с кланом Стоктона он хорошо уяснил то, что никогда не доходило до Волан-де-Морта, который с упорством, достойным лучшего применения, пытался привлечь их на свою сторону. Британские вампиры могут быть Темными существами, но в своей жизни они руководствуются очень специфическим чувством чести и благородства. Для них Пожиратели Смерти были ничуть не лучшими отбросами, чем министерские шавки. Возможно, даже худшими. Многое из их философских воззрений исходило от некой Акаши Бладривер, женщины, которую кое-кто из вампиров почитали, словно святую. Из того немногого, что смог узнать Элдред, выходило, что она спасла жизнь Стоктону около двухсот лет назад, когда тот был еще ребенком, до глубины души поразив юного вампира.

Неожиданный перезвон от одного из маггловских приборов Джона вырвал из размышлений. Вампир нажал несколько кнопок, после чего голос подал другой артефакт, стоящий неподалеку от Элдреда. Дождавшись, когда прибор выплюнет бумагу с ровными буквами, волшебник передал ее хозяину дома. Лично он практически ничего не понимал во всех этих «компьютерах» и «принтерах» даже несмотря на восторженные объяснения внука Джона, которыми тот потчевал пожилого мага во время последнего визита, но в возможностях этой техники волшебник все же немного разобрался… что совсем не прибавило ему покоя, ведь даже этих невеликих познаний хватило, чтобы серьезно усомниться в незыблемости Статута о секретности.

— Похоже, ты до сих пор не отказался от бумажных текстов, — хмыкнул волшебник.

— В некоторых случаях это все еще необходимо, — откликнулся Джон, изучая листок. — Например, на этой распечатке я вывел текст, написанный рукой одной юной леди, с родителями которой я должен связаться.

— Магглы? — поинтересовался Элдред.

— Да, но можешь не волноваться, они и так знают о волшебном мире — их дочь учится в Хогвартсе. Хотя, должен сказать, что недавно она попала в серьезную передрягу, — сказал Стоктон, после чего нажал кнопку на еще одном приборе (да сколько же их у него?!). — Брайан, будь добр, положи в багажник «бентли» все необходимое для организации спутниковой видеосвязи.

— Конечно, сэр, — раздался голос дворецкого из маленькой коробочки. — Вы надолго?

— Максимум на пару дней. Обычные каналы связи будут доступны, — ответил вампир, после чего отключился.

— Хочешь, чтобы я составил тебе компанию? — спросил Элдред. — Визит вампира может заставить людей нервничать.

— Нет, — сказал Стоктон, передавая волшебнику кошель с галлеонами. — Мне нужно, чтобы ты перетряхнул свои источники, у которых есть доступ в Хогвартс. Сам знаешь, что Дамблдор всегда пытается не выносить сор из избы.

— Хорошо. Как зовут девочку?

— Гермиона Грейнджер.